Киносуббот пока нет, но есть традиции верные в комсомольской семье: сегодня Марти улетел в прошлое, грех не вспомнить старое обсуждение

Мне и в юности «Чевенгур» казался безобразно-живым и прекрасным (но не бесчувственным) одновременно, и теперь. Сейчас в паузах между цейтнотами слушаю начитку Максима Суханова, и это какое-то утешительное чтение.
Чудесная Аня из @Vimbo_audiobooks говорила, это случай, когда актер сам предложил текст для озвучивания.

Иногда думаю, буде представится такая возможность, я бы начитала тексты Тэффи, или Лидии Чуковской, или Марго Гритт, или СССР™ Шамиля Идиатуллина. Но у меня подростковый голос, boyish, как сказала писательница, главы из детской книги которой я однажды записывала для радио.

Настроение понедельника как обычно по понедельникам. Очень хочу новинку НЛО — «История усталости от Средневековья до наших дней», но в цифре еще нет, да у меня и «История меланхолии» до сих пор не охвачена, а про «Историю одиночества» уже писала когда-то.
Историк Жорж Вигарелло рассказывает, как человечество от физической усталости перешло к усталости ментальной и психической: раньше что поездки, что религиозные ритуалы выматывали людей будь здоров, но информационного и гуманитарного стресса было меньше. Мне кажется, большинству не так чтобы жизненно необходима эта книга, но лично мне любопытны механизмы разных нематериальных феноменов. Путешествия стали комфортнее, а преодолевать переутомление от собственной добродетельности все сложнее. Вообще серия «Культура повседневности» на редкость утешительна для меня.
А что до усталостных разрушений, если кто-то помнит мой каталог воображаемых панк-групп, там есть, например, «Коррозионная усталость» и «Знакопеременные нагрузки».

Мы тут красивое показываем. Обложка — адаптированная с французского издания.
Из нашего нерусскоязычного очень жду еще дандигскую трилогию Грасса.

Первый раз я от чувств-с побегала по чертогам разума с криками восторга и ликования, когда Ксюша Грициенко @zhutkoye и Лена Васильева @daskolkomozhno предложили мне придумать путеводитель по книжному сериалу «Магазин работает до наступления тьмы» Дарьи Бобылевой @inomirj для сайта «Мира Фантастики». Второй — когда сама Даша спросила меня, могу ли я написать блерб. Я большой фанат МРДНТ с тех пор, когда на Букмейте вышел первый сезон, и ужасно рада, что под чутким присмотром Иры Епифановой @knigi_melicenta улетела в печать бумажная книга. Ну и соседи по задней сторонке обложки приятные и именитые. Чувствую себя самозванкой

Фриков фиолетовой ветки частично заменила на чудиков третьего диаметра. Они находят меня даже в Клубе Диоген вагоне тишины. Каждый раз здесь вспоминаю Bullet train и размышляю: внезапный Брэд Питт по соседству был бы хорошим знаком или не очень. Но пока подвезли только, как молью, побитого годами Арсена, который хочет угостить меня чаем и почитать стихи собственного сочинения. Это Асадов, — неприязненно замечаю я, мысленно чертыхнувшись, потому что до этого по-кошачьи не подавала признаков участия в коммуникации. Вы молоды, вы наверняка не могли знать, что был такой великий поэт, — без тени смущения парирует Арсен. О боже, я настолько немолода, что вживую видела Асадова несколько раз и, при всем уважении, ни тогда, ни теперь не сочла бы его хорошим поэтом, не то что великим. Особенно в районе «Ей было двенадцать, тринадцать ему».
Краем глаза слежу за станциями и работаю, высаживая аккумулятор лэптопа, еще не зная, что в конце приключения вспомню, как оставила зарядное устройство на работе. Еще даже не зная, что впереди приключение. Что-то такое кряхтит в динамике, и только оказавшись на каком-то богом забытом полустанке, я и еще с десяток лишенцев осознаем, что это было предупреждение: поезд куда ему надо идет, но остановится не там, где надо мне и нерусскоязычным лишенцам. Из чада каких-то работ материализуется черносливовый, похожий на дэва, дед в спецовке и былинным жестом показывает на туннель под путями — путь к платформе, с которой есть шанс уехать назад. Корю себя, что пожаловалась мужу на дурацкий день, — после такого, как в паршивом ситкоме или триллере, всегда все становится еще абсурднее.
Электрички все нет, я, что со мной редко, замерзаю, но стараюсь наблюдать жизнь. Через пути бежит лисица, где-то бронхитно кашляет ворона, лишенцы курят, я промерзаю до остекленения и прикидываю, а что если пойти пешком или найти хотя бы автобус до-куда-нибудь. Молнирую в чатик. Ты как Данилов, — говорит Оля. Соглашаюсь. Подходит поезд, садимся с лишенцами, не глядя на направление. Такой сегодня день.

Рассказ по вторникам
Писала уже, что значит для меня Кир Булычев и его взрослая проза, и даже упоминала (и дала ссылку) на рассказ (а вот об этом вспомнила, когда увидела собственную публикацию), один на двоих у нас с абыем любимый.
Булычев бывал куда жестче и ехиднее, бывал нежнее и ироничнее, но именно в «Короне профессора Козарина» для меня выражена какая-то особенно человечная его сторона. «Корона…» это история о любви и недопонимании, неумении услышать другого, не навешивая на него собственные страхи и неуверенность. Может быть, идея немного прямолинейная и наивная, впрочем, предвосхитившая «в-душу-лазер» из «Автостопом по галактике». Это почти «Дары волхвов» О.Генри со скидкой на время и место, но в решительно ином разрезе, и это тоже путь.

Многие прошли испытание взрослой жизнью, свалившейся, как ряд сосулек под жердью дворника: родительством, необходимостью по-новому выстраивать отношения с человеком, с которым ежедневно теперь делишь постель, необоримой бедностью и растущим недовольством собой и тем, кто рядом. Вот и главный герой не знает, огонь это или вода и будут ли медные трубы впереди:

Я согласен бегать после работы по магазинам и потом почти час трястись в электричке, если бы в этом был смысл, но смысла не было, как не было смысла во многом из того, что я делал. Я иногда думал о том, как относительно время. Мы женаты полтора года. И Коське уже скоро семь месяцев, он кое-что соображает. И вот эти полтора года, с одной стороны, начались только вчера, и я все помню, что было тогда, а с другой стороны, это самые длинные полтора года в моей жизни. Одна жизнь была раньше, вторую я прожил теперь. И она кончается, потому что, очевидно, умирает человек не однажды и, чтобы жить дальше и оставаться человеком, нужно не тянуть, не волынить, а отрезать раз и навсегда. И начать сначала.

Рассказ, к слову, написан полвека назад, в 1973 году. Мало что изменилось.

Регулярный подкаст сегодня вот о чем.

На Букмейте есть лекции Олега Лекманова о «Мастере и Маргарите» и Булгакове (это из блока о довоенной советской литературе — отдельными файлами на Букмейте (я не все нашла, но, может, плохо смотрела) или целым курсом на Магистерии)

На Арзамасе тоже есть что почитать и послушать: курс Мариэтты Омаровны Чудаковой, статья о коммуналке, материал о том, чем вдохновлялся МАБ и тд.

Ну и вместо подкаста: коллеги из Вимбо @Vimbo_audiobooks записали в прошлом году аудиоспектакль с Ксенией Раппопорт, Максимом Сухановым, Григорием Перелем, Алексеем Кортневым, Алексеем Багдасаровым (он еще и режиссер), другими известными прекрасными актерами. Просто праздник, какой-то.

Хотя МиМ не самая моя любимая вещь Булгакова, я считаю этот текст важным и смыслообразующим. Для меня его мрачноватая ехидная магия в каком-то смысле мой личный белый кит, но без негативной коннотации. Поэтому обязательно пойду завтра в ГМИРЛИ. Там будет встреча, открывающая цикл бесед в книжном клубе «Литература настоящего», — Юрий Сапрыкин и Михаил Шапошников поговорят о «Мастере и Маргарите». Дискуссия начнется в 19:00, это бесплатно, но нужна регистрация. Подробности в канале Альпина.проза. Тот случай, когда на работу как на праздник.

Город Чагинск так просто не отпускает тех, кто в нем побывал. На первый взгляд кажется, что он умирает: ветшают здания, уезжают и пропадают люди. Но его жители знают, какую силу таит в себе это место, и сколь дорого придется заплатить человеку, влезшему в его тайны.
Дилогия Эдуарда Веркина «снарк снарк» похожа на длинный мистический сериал с элементами детектива. 

Многослойный, вязковатый с непривычки, наполненный причудливыми метафорами, ехидными отсылками, меткими наблюдениями, ироническими сценками и дискретными приветами коллегам по писательской ниве, гибрид детективного, мистического и канонического провинциального романа похож на это громоздкое предложение. Но тем не менее читается проза Веркина легко, незаметно втаскивая читателя в сюжет, как бесконечная лента в визуальной соцсети: ничего не понятно, но дико занятно.

О переплетении жанров внутри провинциального романа и о том, почему Веркин – трикстер от мира литературы, – в рецензии редактора и литературного обозревателя Аси Шевченко.

#рецензия

Копятся подростковые книги для обзоров — постараюсь два-три раза в месяц о них рассказывать. Пусть будет Четверг-да-не-тот.

То, что я живу с бабой Ёгой, меня не удивляло. Как может удивлять жизнь? Ты в детстве просто ее живешь и все. Не задумываешься. Сказка — так сказка. Ну а что?

Маръа Малми «На моем зеленом лице все написано» (Белая ворона @albuscorvusru, 2023) — книга победитель издательского конкурса, сама Маръа побывала в финалах «Книгуру» и «Коры». И это чертовски заслуженно, потому что автор владеет одинаково хорошо и словом, и читательским вниманием. И не льет сироп на острые углы.

Сима в Финляндии с пяти лет. У него была русская мама и финский отчим, хотя роднее его поди сыщи. Есть еще Рупла (на самом деле Саня), Пушкин (да, тот самый) и позже появится Елена (прекрасная вполне). Почему мама была? Когда Симе было девять, она утонула. Тело так и не нашли, но через пять лет в доме Симы и его отца, спасателя Койвунена, завелась речная тварь — видимо, вылезла из стока в душевой кабине.
На самом деле это не ужастик и не сказка. Это жизнь подростка, в словах и ощущениях переданная чертовски точно. Разве что цитаты из советского кино, которыми в 2018 году сыплет Сима, меня смутили, но а) мои дети тоже ими сыплют, это культурный код семьи, б) Рупла мог нахвататься от русскоязычных родителей, Сима цепанул. Маръа передает темп речи и такие же дерганые, противоречивые поступки и чувства человека, который уже не совсем дитя, но и до взрослого не дотянул. Ему хочется быть грубым и решительным, но он болезненно трогательный и чуть просвечивает розовым, как оттопыренное ухо на беспощадном июльском солнце. Потому что чужая страна, проблемы в семье и вообще первая любовь.

А она наклонилась и поцеловала. И подула. И нос сморщила:
— О-о, мыться не пробовал, Сима?
Я тогда стал размером с желудь. Лежал на асфальте среди других желудей и боялся пошевелиться. Шептал про себя: возьми меня в ладошку. Подуй еще.

Но подняться все же пришлось.

Почему зеленое лицо? Все объяснят. Это важная деталь. Маркер инаковости.

Номер два

Теперь об очных встречах (простите, жители не этой нашей столицы), это все места, куда я не успеваю, но старательно слежу за анонсами, зато кому-то пригодится.

Напомню, что мы с Альпиной.Проза, Полкой и «Мастером и Маргаритой» сегодня в 19:00 в ГосЛитМузее на Зубовском. Не совсем для подростков, просто служебным положением пользуюсь.

31 октября одни отмечают Хэллоуин, другие Самайн, у физиков День темной материи, у лириков Международный день экономии, а издательства «Абрикобукс» @apricotbooks презентация книги Леши Олейникова в кафе Ex:libris, зловещая музыка и (инсайд от автора) «Будем про греческие физиологи разговаривать и Каталог гор и морей, про каркодилов и пантеру, подобную Христу».

В пространстве Letters @polyandrialetters — московском филиале издательства Поляндрия @polyandria Мария Ныркова — та самая, что написала «Залив терпения», в субботу 11 ноября проведет первое занятие курса для подростков «Учимся сочинять истории», второе занятие через две недели, на сайте можно посмотреть программу.

А 12 ноября там же моя подруга и коллега Оля Лишина, прозаик, поэт, преподаватель, автор повести «Сияй!» и (со)автор песен группы «Мельница» вместе с психологом Светланой Филяевой проведут встречу книжного клуба по повести «Синяя птица».

Тем временем вчера ночью были объявлены результаты премии Андрея Белого. Тот редкий случай, когда знаком с текстами лауреатов всех номинаций, кроме собственно «прозы».

Я не только в день памяти Михаила Давидовича вспоминаю его взрослый цикл, самый мой любимый и созвучный. Три года без Яснова. Беда.
По ссылке все «Двенадцать. Стихи».


2
Бросил писать, потому что понял нелепость
этих защитных стен. Как ни строил крепость,
она уже не спасала от передряг.
Тут-то и объявился незримый враг:
предательство. Долго не мог понять, кто предал, — он ли, его ли?
Вдруг очутился в бескрайнем поле.
Трижды пытался — бороться, смириться, забыться,
но страница
оставалась нетронутой. Комкал ее. И ком
в горле стоял колом.

6
Бросил писать, потому что схватился сдуру
за халтуру: редактуру и корректуру.
Было уже не до славы, но хотя бы побыть на плаву.
Ринулся в прозу. Месяц за месяцем мучил главу
повести, так и застрявшей на первых страницах.
Вскоре халтуры прибавилось. Разве что ночью приснится
зыбкое нечто, влекущее нечто, — казалось, вот-вот…
Сон исчезал. И манили аванс и расчет.
Правил. Писал на полях. Относился с душой.
Но поля были собственностью. Чужой.