Все написали и я напишу!
— Я убила отца, — говорит старшая младшей, хватает ее за руку, и они убегают. Но от себя не убежать.

Второй роман Кати Манойло @manoylo_ekaterina не похож на первый роман Кати Манойло. Он не похож на другие романы, выходящие в @alpinaproza. А героини не похожи на саму Катю. Вот и отлично.

Сейчас все будут писать и уже пишут о роуд-муви и отсылках на дело сестер Хачатурян, о растущей по экспоненте динамике и подвешенном горевании, что в целом справедливо, но, на мой взгляд, не главное в тексте. Главное — это история о том, что литература, как и жизнь, не всегда предлагает удобные для читателя решения: жертва расплатится собой еще раз, злодей останется не так уж покаран, да и не очень понятно, кто злодей и кто жертва, и (старый добрый, порицаемый серьезными специалистами) треугольник Карпмана снова сработает как часы. Потому что жизнь иррациональна, что бы мы с ней ни делали. А литература идет вслед.

Как даются автору сцены физической и психологической жестокости по отношению к детям и животным — предмет отдельного разговора, по себе знаю — пропускаются такие вещи через собственное «я» нелегко. Но читателю будет некомфортно, значит, автор своей цели достиг.
Люди непроизвольно отводят глаза от всего причиняющего боль и вторгающегося в их приватное эстетическое пространство. Люди в своем праве. Но если люди отрицают домашнее насилие, обсессии, виктимность, выученную беспомощность и стокгольмский синдром, это не значит, что в остальное время они живут под радугой, по которой скачут мэри сью на единорогах в блестках.

«Ветер уносит мертвые листья» идет вразрез с каноническими представлениями о книжном непротивлении злу, борьбе за все хорошее против всего плохого и финальной справедливости. Это роман, в котором нет ни одного положительного персонажа. Как нет и ни одного счастливого. Это обычные, слишком обычные, живые люди, идущие на поводу своих страстей, желаний, амбиций и представлений о том, что правильно. Ни один из них не поступит так, чтобы совсем уж никто не крякнул от досады, — многим нужны добрые сказки. Но других сказок у этой реальности и у Екатерины Манойло для читателей нет.

FYI: аудиоверсию озвучила Лера Мартышка @knigkamartishka Мартьянова — клиентам отдела книжного садизма приготовиться.

Публикуешь сто раз вычитанный пост — тишина.

Случайно отправляешь невычитанный пост не в черновики в избранном, а сразу в канал: с кучей опечаток, без запятых, с лишними тире — семь репостов, десять упоминаний, пятнадцать ехидных комментариев в личку (тринадцать из них от одногруппника, у которого по доброте проверяла сочинения перед сдачей).
Такой сегодня день.

Эрнан Диаз «Доверие» (Строки @stroki_mts, 2023, пер. Дмитрия Шепелева) — вторая пятничная book of calm.

Помните «Как меня видят друзья/Как меня видит мама/Как себя вижу я/Что происходит на самом деле»? «Доверие» Диаза примерно о том же.

Первая часть романа, собравшего корзинку международных премий, фикшн внутри фикшна —книга «Обязательства» об эксцентричной семейной паре: он финансовый гений Раск, буквально монетизирующий идеи и богатеющий в кризисы (и негласно обвиняемый в Великой Депрессии), она — математический вундеркинд, дочь безумца и эгоистки. И вроде бы это даже счастливый брак, несмотря на то, что однажды семья, где муж неустанно приумножает состояние, которое жена тратит на меценатство, становится персонами нон грата в приличных, полуприличных и даже не слишком приличных домах. Позже муж начинает неистово инвестировать в исследования в области психиатрии, потому что жена стремительно едет по фазе и умирает под присмотром медиков.

Эта в умеренных пропорциях сентиментальная и готичная история становится объектом ярости реального финансового гения, жена которого действительно, как и героиня «Обязательств» говорила на нескольких языках, была беспрецедентно начитана, любила искусство, занималась благотворительностью и рано умерла, но не от безумия. Эндрю Бивел, ставший прототипом Раска, решается на опровержение: он нанимает некую Айду Портенцу, бойко пишущую девицу, вытащившую счастливый билет, чтобы та с его слов записала и художественно переработала подлинную историю магната и меценатки, которая, по словам Бивела, и меценаткой особо не была, потому что — бедная смышленая птичка — решительно ни в чем не разбиралась, была тихим ангелом и так же тихо скончалась.

Но однажды Айда с изумлением осознает, что Бивел пересказывает ей ее же историю — маленький осколок ее жизни с отцом, итальянским коммунистом, живущим в Америке и жарко ненавидящим ее ценности. Художественная обработка надиктованных воспоминаний инсталлировалась в сознание Бивела идеально. Айда уже не просто подозревает, а четко осознает, что хозяйка дома ни безумицей, ни мышкой не была. Кем же была Милдред Бивел?
Этот вопрос не отпускает Айду и после скоропостижной смерти хозяина. Хотя Бивел после ухода жены уволил весь персонал и прислугу и тщательно скорректировал архивы, его литературной ассистентке удалось раздобыть дневник Милдред — возможно, в нем есть ключ к той жене Бивела, что была гениальным аналитиком и разбиралась в искусстве?

Женские образы, даже за живостью размышлений Айды, могут показаться функциями — дочка эмигранта, рано оставшаяся сиротой, ведет самостоятельную жизнь и делает немало неприятных открытий об окружении, впрочем, эта наблюдательность помогает ей в будущем стать известной писательницей. Паразитирующая на талантах дочери и богатстве ее мужа аристократическая маман может встретиться и у Айн Рэнд, и у всех авторов ревущих двадцатых, и в каждом костюмированном сериале на стриминговом сервисе. Безвременно почившая жена магната показывает то одну, то другую романтическую грань своей бриллиантовой сущности, но по отдельности грани эти плоские. Даже экономка похожа на всех экономок от «Аббатства Даунтон» до мультяшной «Красавицы и чудовища». Мужчины и того проще и площе. Потому что главное в этом тексте — вневременное желание лакировать действительность. Бивел много раз повторяет, что занимается выравниванием реальности. Борясь за то, чтобы стала известна Вся Правда о нем, что использует власть, скрывая неудобные факты и притапливая художественный роман о его браке.

Читателям показывают четыре версии одной истории: «Обязательства» от имени Гарольда Ваннера, «Моя жизнь» — Эндрю Бивела, «Что сохранила память» — Айды Партенцы и «На срок» — Милдред Бивел. Все вместе это и есть получивший Пулитцера-2023 роман «Доверие».

Вообще Эрнан Диаз лукавый автор — при желании вы найдете на этих страницах отсылки к жизни и творчеству Вирджинии Вулф, Теодора Драйзера, Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, может быть, Ницше, возможно, Фрейда и совсем наверняка Генри Форда. Но разве можно на 100 % доверять написанному?

Вообще хотела другую музыку как настроение понедельника, но уже несколько часов с утра в голове Бликса Баргельд долбит в череп, как человек-сосед в стену: сегодня не получилось, завтра не получится, когда-то, конечно, все получится, но к этому времени будешь профессиональным неудачником (ладно, с моим почти нулевым немецким это сильно художественный перевод фразы «Du scheiterst heute, scheiterst morgen, scheiterst immer besser und irgendwann scheiterst du nicht»).
Когда пыталась без словаря, опираясь на 304 дня ударного режима в компании с зеленой курой совой, перевести эту цитату, вспомнила, что Вагинов практически меня описал почти сто лет назад:

Это была сомнительная дворянка, мнимо владевшая иностранными языками, сохранившая от мысленного величия серебряную сахарницу и гипсовый бюст Вагнера. Стриженая, как почти все женщины города, она, подобно многим, читала лекции по истории культуры.

Но песня Dingsaller давно уже почти идеальная побудочная для тяжелых понедельников.

Спасибо всем, к слову, кто пришел в субботу на нашу интеллектуализированную™ вечеринку от @alpinaproza — почему-то с выпускниками Лита Александрой Шалашовой и Игорем Белодедом иначе не получается. Но трансцендентность мероприятия была разбавлена мемуарами о пельменях.

У Саши скоро премьера — следите за анонсами, а сборник рассказов Игоря ждем примерно в конце зимы–начале весны будущего года.

Я что-то весь день думаю, что сегодня уже 17-е, всех пугаю и тороплю, но больше всех — себя. Поэтому напишу, чтобы не пропустить: 18 октября в ГМИРЛИ @literaturemuseum встреча, на которой будут говорить о книге «Софья Петровна. Спуск под воду. Прочерк» (РЕШ @shubinabooks, 2023).

Лидия Корнеевна Чуковская — важный человек в моей личной системе ценностей. Я люблю ее воспоминания об отце «Памяти детства» (Волчок @volchokpress, 2019). Понятно, что «В лаборатории редактора» (Азбука @azbookaknigogoliki, 2017) — смыслообразующий текст для меня как редактора. Кроме того, я человек русского авангарда, поставангарда и детлита, а «Прочерк» во многом еще и о работе с С. Я. Маршаком и лучшими детлитовскими людьми того времени — обэриутами, еще полными идей, задора и жизни:

Каждый день, по несколько раз в день, в комнатушки нашей книжной редакции заявлялись из соседних комнат, из редакций журналов “Чиж” и “Еж” такие мастера эпиграмм, шуточных стихов, пародий и фарсов, как Ираклий Андроников, Олейников, Хармс, Шварц, Заболоцкий, Мирон Левин. Их издевательским объяснениям в любви (каждой из нас по очереди, но при всех!), их лирико-комическому стихотворству, их нравоучительным — навыворот! — басням, их словесным и актерским дурачествам не было конца — и слезы смеха легко смывали с наших душ и щек горечь обид и усталость.

И художественное, и автобиографическое здесь так же прозрачно, ритмично и остро, как другие тексты Чуковской. В ее фразах много боли, много хорошо контролируемой, но не скрываемой ярости и желания найти своих. Во все темные времена так важно знать, что есть свои.

Нет, моей памяти никто не позволит превратиться в книгу.
И гложущему меня вопросу.
Зачем же я совершаю свой спуск?
Я хочу найти братьев — не теперь, так в будущем. Все живое ищет братства, и я ищу его. Пишу книгу, чтобы найти братьев — хотя бы там, в неизвестной дали.

Замрите, ангелы. Смотрите — я играю!

Умер Геннадий Гладков.

Один Мой День:
5:00
Ожидание: вот сейчас поработаю, потом домашние дела, потом еще поработаю, потом поработаю еще, еще поработаю потом и сяду наконец писать СВОЙ ТЕКСТ.

Реальность: безмолвный крик в недры ежедневника, расписывание спринтов, работа, разговор с тревожным автором, работа, домашние дела, планерка, работа, семейные хлопоты, разговор с коммуникабельным автором, разговор с тревожным автором, семейные хлопоты, больной кот, выздоравливающий муж, заболевающий сын, пубертатная дочь, домашнее задание, домашние дела, снова тревожный автор, работа; вялое отпихивание в ответ на вопрос подруги в чате: «ты когда текст допишешь? обещала к осени»; переключение коммуникабельного автора на тревожного, тревожный воспрял и хочет общаться, коммуникабельный задумчив и хочет поговорить; знакомый редактор: «у тебя есть свободный незасвеченный рассказ, а лучше повесть, если нет, до конца недели напишешь? Тема, кстати, твоя любимая — луговые собачки и выученная агрессия»; семья, пачка рабочих писем, оставленных «на потом»; гляди-ка: утренний кофе не допила — допить, разбавив новым; срочный вопрос от коллеги, заболевший сын, тревожно-коммуникабельные авторы, письма; саппорт увидел все мои обращения за последнюю неделю и хочет дать мне доступ к корпоративному диску, раз я такая настойчивая, но в обмен на доступ к моему лэптопу (история в браузере там ок, айтишникам понравится: пройди по ссылкам и собери гибрид Декстера, Судьбы барабанщика, Тропика Рака и Князя Серебряного); муж, сын, кот, дочь, работа...

23:57...ответ на пассивно-агрессивное уведомление от зеленой совы; перед сном продумать план главы и... ну это... как его... ой, надо редактору сайта написать еще... редактор снова спросила, где текст... и материалы к лекции... Соглашаться ли на интервью? Переписать эпилог... Братик порицал, что пишу не в хронологическом порядке, не хочу порядок, хочу диалог, карнавал, хронотоп... Зря, наверное, от луговых собачек отказалась, была ж идея... Ой, релиз же еще... Завтра не сяду точно, но вот послезавтра-а-а-а....

Так, дорогие, а вот временный пост и объявление от нашего главреда Павла Подкосова. Подтверждаю: коллектив и правда веселый и дружный, у меня, кстати, завтра полгода в Альпине и до сих пор жду, когда закончится пробный период в этом удивительном месте, где все к тебе с таким пониманием и поддержкой, и начнется хардкорная взрослая жизнь.