Артем Роганов @arthushast, главред журнала ЛИФТ @liftjournal, обозреватель и критик, чьи материалы есть, например, на «Горьком» и они клевые, написал роман «Как слышно». Книга условно подростковая, вышла в серии «Недетские книжки» издательства «Самокат» @samokatbook, но она очень общечеловеческая и какая-то очень нужная лично мне и я уверена, что многим. Текст, его герои, их сомнения и их стремления, — все это неуловимо напоминает прозу Нины Дашевской, видимо, в том числе и поэтому Нина написала предисловие.
Нежно о болезненном — мой любимый жанр в литературе для старших подростков и молодых взрослых. Таких книг чертовски не хватало мне в моем мезозое.
Когда я донесу до дедлайнов свои 100500 несделанных дел в решете, обязательно расскажу подробнее, пока очень хочется несколькими цитатами поделиться.

— Некоторые болезни… с ними надо научиться жить, чтобы вылечить. Как перестанешь их бояться, они сами проходят.
_____
Приглашение. Вот уж чего Глеб не ждал. Так обычно в сериалах делают, после того как в баре наклюкаются. Взрослые делают. Хотя постойте. Ане восемнадцать. Неужели настолько быстро все легчает, когда год рождения вычитается из текущего года, оставляя палочку с вертикальной бесконечностью?
_____
В полумраке раздевались одновременно, косились друг на друга — следили, как бы не перегнать визави. 
Все изменилось, как только упали на плед, и ночник Аня тоже выключила. Глеб чувствовал колючее, потом алкогольно-ягодное, хотя никто не пил, потом началось гладкое с теплым, потом секунду он гадал, правильно ли зажал резервуар, а то вдруг воздух не выпустил, но сразу забыл об этом — осталось гладкое, потом туманное острое морское, потом ненадолго возникло шершавое холодное, он чувствовал горькое- кислое-сладкое-соленое разом, чувствовал ветер, какой-то пыльный чулан, даже каштаны чувствовал почему-то пятками.
_____
Глеб, кивнув, зашагал прочь, но не добрался до столовой. Он вышел к пустынной лестнице изучать ступеньки. Вниз — двенадцать. Двенадцать — вверх. Будто эхо шагов чеканит по часам сутки. Сквозь окна пробивался свет, уже по-летнему накаляющий железные перила до белого блеска. Май кончался, и тем яснее становилось, какой, несмотря на все проблемы, он был счастливый. Именно был. И привел к нулю. Вверх — плюс двенадцать. Минус двенадцать — вниз.
_____
Аня потерлась о его лоб щекой, дохнула в ухо спиртом и солью. У нее была сухая кожа на щеке. Глеб вдруг понял, что эта сухость — страх. Страх ему недоступный, но абсолютно твердый. Страх, одновременно принадлежащий и загадочной мелодии, и грозной Афине, и слабой девочке.

Это я, не без ужаса наблюдая приток новых подписчиков, придумываю серию постов, где буду на умном рассуждать о судьбах литературы (с использованием всяких красивых слов, типа «мифопоэтика», «интермедиальные связи», «эксплицитные средства выражения нейтрального побуждения»), но в глубине души знаю, что все закончится ссылками на клипы Radiohead и Einstürzende Neubauten и цитатами из Tucker and Dale vs evil.

Сегодня довольно плотный день, закрутилась и едва не забыла о том, что сегодня пятница и book of calm. Воспользуюсь домашней заготовкой и напомню о моей самой любимой книге моего любимого Димы Захарова @Sixways.

Тем более что 15 мая в 20:00 мск он читает бесплатную лекцию о мифе в современной прозе. Как человек, занимающийся мифотворчеством на базе современной Сибири и сконструировавший «Среднюю Эдду», Захаров знает толк в новейших космологиях. По меньшей мере его «Комитет охраны мостов» скроен по всем канонам, чуть вывернутым наизнанку, потому что демиург волен творить, что ему вздумается, бить в болевые точки, страдать вместе с героями и читателями — как заведено в большой русской литературе — а на седьмой день отдыхать.

«Кластер» Дмитрия Захарова — книга, скрасившая первые дни моего модного больничного в конце 2020 года. И несмотря на то, что это такой антиутопический реализм (ну, или реалистичная антиутопия), мне было светло и радостно ее читать. Сказала об этом Дмитрию и повторю здесь: для меня «Кластер» — роман о надежде. Роман надежды даже.

Рецензии и отзывы в сети цепляют одна за другой кафкианские ноты в мелодии о могущественной госкорпорации (вернее, комке корпораций), разжившейся некоторым количеством сырья для производства уникального полупроводника, конечно, профукавшей вложения, но упорно занимающейся старым добрым мифотворчеством. Полупроводник арсенид голландия — практически алмаз «спаситель России» из самого известного фарса начала 1990-х, он решит тысячи тысяч проблем. Особенно, если создать правильную ауру вокруг претендующих на безумно дорогую технологию.

А еще у него есть некий любопытный побочный эффект — оживление неодушевленных предметов. Вот вам второй план этой довольно запутанной истории. Детские игрушки, смастыренные для наглядности, шустрые, неплохо соображающие и соорудившие на базе своего происхождения примитивный культ. Где-то здесь Кафка закончился и начинается Волков — впрочем, Захаров никогда не скрывал своей нежной привязанности к истории об Урфине Джюсе.
Но и не Изумрудным городом единым. Тернист путь читательских ассоциаций. Немного Баттлфилда от Стивена нашего Кинга — помните озверевших солдатиков и танчики, заточенные на убийство? Немного Воннегута и его детей, переделанных в пушечное мясо. Есть что-то и от меланхоличности Мураками и его Страны чудес без тормозов — самая необъяснимая даже для меня связь, но я ее чувствую.

Продолжение ЗДЕСЬ

Пора заводить блиц-рубрику «Книги, упавшие с полки мне на голову, пока я работала».
Сборник довольно страшных сказок, основанных на реальных событиях. И если вы никогда не сталкивались с травлей, это не значит, что вы с ней никогда не столкнетесь.
В прошлом году я немного поучаствовала в антибуллинг-проекте, недавно он наконец запустился, надо будет подробнее рассказать о нем и леденящих душу историях, которые вышли в проекте Есть смысл @smyslshop

Mood be like

Как-то раз писал о «Лжеканте»: очень часто вместо философа публикуют портрет другого мыслителя — Якоби. А теперь вот увидел портрет Канта без парика.

В дружеской переписке весь день наблюдения из категории «ноосфера, что ты делаешь, прекрати». Так или иначе все несовпадения связаны с Булгаковым, у которого, ко всему прочему, завтра день рождения.
К вечеру вспомнила одну из любимых историй, связанных с Михаилом Афанасьевичем и писательством. А в @azbookaknigogoliki еще и переиздание «Жизнеописания Михаила Булгакова» Мариэтты Чудаковой выходит.
В который раз подумала о том, что делаю одни книги, чтобы заработать на покупку других. Какие-то золотые рыбки полковника Ауэриано Буэндиа.

Что же выдало Штирлица?

В эфире традиционное музыкальное настроение понедельника и история.
Я редко пишу о работе во всяких там экспертных советах и жюри. Хейта мне и так хватает. Но, наверное, стоит иногда упоминать. Новости к этому часу такие:

✔️ Прием заявок на премию им. Катаева закончился 1 мая. Напомню участникам, что все вопросы решаются через имейл unost-org@mail.ru. Финалистов объявят в конце лета. Подробности на сайте, там есть календарь премии.

✔️ Теперь о не дающем покоя молодым и рьяным блогерам «Лицее». 18 мая в/на Петербургском книжном салоне объявят Короткий список. И тогда запляшут облака, кузнечик запиликает на скрипке, а жюри, согласно Положению премии, начнет свою работу. Поэтому можно пока вынуть булавки из наших кукол вуду, дорогие.

✔️ Ну и в начале весны был еще прошедший предсказуемо незамеченным внутренний конкурс заявок в резиденцию АСПИР в Барнауле. Я была в числе рецензентов, помогавших выбрать три текста из полутора сотен. Рада была увидеть рукописи Веры Сороки и Анны Маркиной в лонге «Лицея», очень надеюсь однажды увидеть эти тексты уже книгами. А повесть Любавы Горницкой, которую знают те, кто читает подростковую прозу и следит за новостями конкурса Книгуру, я как куратор позволила себе отправить коллегам в дружественное издательство, выпускающее фэнтези с драгончими, детективы с барсуками и истории на стыке реального и магического.

К слову, о резиденциях, в том числе онлайновых и зарубежных, часто и подробно пишет Гала Узрютова @galauzryutova.

*поиграла в информационный листок, ушла на редсовет* Всем хорошей недели!

Из-за переездов коллекция не очень большая. Мое первое еще почти детское, самое сильное и навсегда влюбившее, впечатление — сборник «Избранное» с «Псаломом», «Собачьим сердцем» и «Записками юного врача». Потом уже были «Морфий», «Роковые яйца», «Мольер» и «Театральный роман» и прочие — двухтомник «Антиквы», изданный к его столетию. «Мастер и Маргарита» — тоже любимый — пришел одним из последних, но слава богу, до разбора школьной учительницей, не любившей ни детей, ни литературы, ни самого Булгакова.

А он как-то сразу и безусловно, почти на интуитивном уровне, стал мое все в той же мере, что наше всеобщее все, и всегда находится где-то на одной мысленной полке с АБС, может быть, даже ближе порой.

Для меня он великий фантаст, великий насмешник, великий трагик, в общем, нет во мне беспристрастности. Зато много внутренней предвкушающей радости, что еще постигать и постигать. Да и дневники и письма очеловечивают его, сбивают пафос, иногда страшно перекликаясь с моим настоящим.

Он не изменил мою жизнь. Но он во многом сделал текстуальную, наполненную смыслами, часть меня тем, что я есть.

Вообще у нас дома что ни делай, мгновенно рядом образуется что-то рыжее, сбрасывает лишние предметы и позирует, поэтому лайфстайл фотографии — не мое, прастити.

Когда мы рассказываем истории, мы берем власть в свои руки, но неминуемо оставляем зазор, открытую дверь. Рассказ — это одна из версий, которая, однако, никогда не становится окончательной. Может быть, мы надеемся, что кто-то расслышит эти паузы, история обретет продолжение, будет рассказана заново.
Когда мы пишем, мы излагаем не только историю, но и паузы. Слова — произносимая часть молчания.

Джанет Уинтерсон «Зачем быть счастливой, если можно быть нормальной» (No kidding press, 2023. Перевод Елены Троян)

На самом деле я на днях сдала проект, с которым мысленно рассталась примерно год назад, а в начале этой весны автор предложил его коллегам из @astnosugar и потребовал включить в райдер-лист предложил меня как литреда. Хотела украсить этот пост обложкой, но поскольку она еще не готова, интригу оттянем, лучше расскажу вот о чем.

Коллеги Елена Яковлева @Tea_and_NoSugarBiscuit и Михаил Форрейтер @editortavern ищут авторов для направления, в котором выйдет та самая книга, о которой расскажу позже. Подробности опен-колла здесь, там есть все контакты. Дорогие, обратите внимание на то, какие рукописи НЕ ПОДХОДЯТ.

Казалось бы, где я и где фэнтези, но поработала уже с двумя несахарными авторами, впереди еще минимум пара проектов, в том числе переводных, поэтому Лену и Мишу рекомендую от души. Да и вдруг вам не хватало острых ощущений и вместо темного властелина у вас была бы королева вашим литредом поставят меня.

У нас в @alpinaproza скоро выйдет новая книга Павла Селукова и как автор, амбассадор и евангелист малой формы написала о ней немного.

Честно, «Рагнарек, или Попытка присвоить мир» понравился мне больше предыдущих сборников. Когда недавно говорили об этом с Павлом, он заметил, что тоже доволен и пытается уйти от прежнего образа, потому что читатели неизменно ассоциируют автора с его не слишком лирическим героем. Павел трикстер и шутки у него соответствующие. Сборник составлен таким образом, что смешное и ужасное перемежаются почти в равных дозах. Он настолько же ироничен, насколько парадоксален и страшен. Вроде бы и типичный Селуков, но пробующий новые регистры.

И в тот самый момент, который никогда нельзя подгадать, в каком сюжете ты бы ни находился, герой вдруг становится отстраненным до недоуменной зевоты, безликим как затертая панелька. Плечи его ссутуливаются, голос тускнеет, ухмылочка растворяется в прорези скорбно сжатого рта. И вся эта бравада, все эти фантастические истории, все эти притчи и мифы новейшего времени слетают, обнажая обычную человеческую жизнь, в которой горя чуть больше, чем радости, смерть ближе, чем жизнь, и сделанные ошибки ничему до поры не учат. Остается только смириться с тем, что наступил персональный Рагнарек, и попытаться присвоить себе этот мир штучек-дрючек, вплавленных в обыденность.

Попал под лошадь©
Света @sveta_reads записала новое книжное видео для своего youtube-канала. Включила, слушаю, и вдруг звучит мое имя. Да, это была я — человек, ушатавший Свету на покупку нового издания «Глиняного моста» Маркуса Зусака (Эксмо, 2019. Перевод Николая Мезина). По такому случаю выкопала в запрещенной сети старый отзыв. Мне роман правда понравился, хотя фанаткой Зусака я так и не стала.

Август 2019
Уже немного (но довольно пафосно) писала о новом романе Зусака, когда тот ещё не вышел на русском.
Отдавая должное «Книжному вору», все же никогда не считала себя поклонницей австралийского вундеркинда. Но «Глиняный мост» то ли пришел ко мне в такой период, то ли действительно так хорош, что уже в начале лета захотелось объявить его по меньшей мере книгой года. Для себя, разумеется.
Не отступая от своей фирменной манеры, Зусак густо и убористо навешивает метафоры, пишет сложно, придавая каждому нематериальному предложению форму кадра — с акцентами света и тени, соответствующими моменту эмоциями и движением, которое сменится в следующее мгновение. Думаю, ассоциаций с Гомером и Джойсом не избежать. Впрочем, Сэлинджер не раз на облачке – его Холден давно не единственный, но, пожалуй, появился достойный соперник.

У братьев Данбар умерла мама – они давно знали о том, что она уходит. Пенни почти перехитрила смерть, чего уж говорить о врачах. Но все же не смогла доиграть эту пьесу, тихо замерев над клавишами. А вот отец — опора и надежда — не выдержал послезвучия и исчез. Он, конечно, вернется, но много позже. Когда мальчики Данбар укрепятся в своей скорби по матери и своей ненависти к отцу, которого давно называют не иначе как Убийцей. И на его предложение построить мост по старинке — без строительной техники и всех этих прочих примет современности — откликнется только Клэй (Clay – глина. Боже, как прозрачно). Он-то и станет тем самым мостом, связавшим старших и младших Данбаров, горе с радостью, прошлое с настоящим, любовь со смертью, далее по списку.
Парадоксально, но страницы, где Пенни уже уходит (я не могу, не хочу использовать слово «умирает»), предсказуемо очень про жизнь. Тема взросления через преодоление, с одной стороны, ну ни разу не нова. Но с другой, разыграна как хорошая пьеса: все ружья выстрелят. И даже спасение ни на что не годных животных, каждое из которых обретет громкое имя какого-нибудь героя мифов, — часть этой «Оды к радости» по версии Зусака.
В конце концов, когда пишешь о жизни и счастье, сложно не написать о смерти и горе. Эта антитеза всегда работает и хороших писателей, и у дрянных. Читая великие книги, поневоле возвращаешься к мысли о том, что все сюжеты давно разобраны по косточкам и пригнаны снова. Вопрос в интерпретациях. По мне, Зусак справился.
Тогда, летом, я написала, что это очень трогательная и нежная история (насколько нежной может быть история пятерых парней, в одночасье оставшихся разбираться со своим горем и жизнями самостоятельно). Каждого из них хочется обнять, но они не нуждаются в утешении.

Что это? Роман взросления, притча, история великой любви, эмигрантская песнь или просто семейная сага, так или иначе по кусочку отхватывающая от других жанров? Не берусь судить. Но в этом романе столько жизнеутверждающей, простите за оксюморон, боли, что его будут ругать, будут восхвалять, но точно не пройдут мимо, не приобщившись к образу Самой Ожидаемой Книги Десятилетия. И не потому, что Зусак разродился опусом, который писал 12 или 13 лет, а задумал лет 20 назад. Осмелюсь предположить, ожидания не закончились пшиком.Впрочем, я ничего такого и не ждала, а вот ведь как вышло.