К снежному кому, о котором говорит Василий, добавлю от себя. Буквально вчера вечером выяснилось, что для нас с родным другом Кир Булычев это прежде всего крутой, иногда довольно жесткий, взрослый писатель, мастер короткой прозы, а уже потом автор многочисленных историй о девочке из светлого коммунистического будущего.

В разговоре о том, что многие читающие не подозревают, что есть на книжном свете не только Алиса, мы одновременно упомянули «Умение кидать мяч», «Можно попросить Нину» и «Вячик, не двигай вещи», с которых все для нас двоих с разницей лет в 10 (примерно на столько я младше) и началось. Лично для меня, вытянувшей из кучи макулатуры два сборника «Летнее утро» и «Обозримое будущее», внецикловые рассказы и повести Булычева во многом стали внутренним критерием.

А вот на сайте Шамиля Идиатуллина можно почитать блестящий пример прозы Булычева — рассказ «Корона профессора Казарина»

Все написали и я написал.
Коллеги из команды ушедшего Storytel (в этом месте я немного грущу обычно) Борис Макаренков, Анастасия Завозова и Ирина Рябцова наконец-то официально заявили о запущенном издательстве «Дом историй». На сайте можно посмотреть издательский план — по мне, любопытный весьма: неранжированная проза с неочевидными кунштюками, фантастика, триллеры, процедуралы.
Теперь ждем собственно выхода новинок и удачи, конечно.

#проверенонасебе
Интересует корреляция с творческими запорами

Гарри Поттер и реалРПГ

У меня сейчас немного совсем завал (с), поэтому выпала из эфира. Но не могу не прервать молчание, потому что объявлен лонг АБС, а в списке и близкие друзья, и дорогие сердцу авторы, и просто очень хорошие тексты, написанные людьми, с которыми я не знакома лично, но уважаю литературно. УРА!

Картинку подрезала у одного из лучших редакторов евер Иры Епифановой.

14 февраля. Еду в очень утреннем метро, читаю книгу. В вагон заходит экзотически надушенный молодой человек с неприлично огромным букетом чего-то не менее ароматного. Посматриваю то на него, то в книгу, и крупные слезы текут по моим раскрасневшимся щекам.

Аллергия у меня потому что. И никуда не деться, если вы понимаете, что такое очень утреннее метро.

Отбрасываю челку жестом Геши из «Бриллиантовой руки». Удар затылком. Искры из глаз. Одновременно сзади раздается хруст — предположительно челюсти. Я всхлипываю уже вслух, а над головой сдавленный мужской голос:
— Ох, девушка, простите, это я виноват. Я вашу книгу читал и, честно говоря, от такого тоже бы расплакался.

Я бы сказала, что это начало истории о Дне влюбленных, ведь сюжеты большинства романтических историй начинаются с идиотского знакомства или даже отека Квинке.

Но на самом деле это история о любви и книгах, потому что в это же время в Подмосковье одиноко и, возможно, тревожно (должна же быть драма) досыпал любящий, по дефолту исключающий сторонние романтические истории, любимый и всепонимающий муж, пока я, бормоча: «как же надо любить человека, чтобы взять и приехать к нему», неслась в брюхе железной змеи на встречу с подругами, они же, по счастью, мои авторы. И одна из них написала, мол, в метро много людей, а ее телефон предлагал не «людей», а «любви». И это многое о нас говорит. Мы встретились, обнялись, поболтали, посплетничали о самых сексуальных библиотекарях Москвы и даже немного отметили День книгодарения.

А потом было приключение в метель (об этом в другой раз), и наконец солнце, и надо было зайти в магазинчик ВВГ, чтобы забрать книгу, переведенную Шаши Мартыновой, — человека, что сама по себе концентрированная любовь. Затем по дороге читать (уже другую) книгу любимого автора, он же любимый друг, и немного работать любимую работу. И думать о том, что любовь это то, чем мы наполняем себя и отдаем просто так. А не то, что требуем в расчете на натуральный обмен.

Словом, любовь никогда не перестает. С Днем чего бы вы там ни отмечали. Даже если сегодня вы отмечаете день памяти Джеймса Кука, который погиб 244 года назад (и никто его не ел, наговоры это).

Рассказывают о прочитанном.
Сынище: …в общем, половину участка загнал, потратил все деньги, накупил книг, не ел, не спал, сидел в сарае и читал, — выделяет интонацией, посылает специальный взгляд в мою сторону, — прямо как одна наша знакомая.
Дочище: …кровь, кишки, агония и немного пьянства с танцами. А! И сексизм: в жертву приносятся преимущественно красивые женщины.

Меня эти дни здесь очень мало и не знаю, когда будет больше. Но пока в качестве традиционной пятничной book of calm новая редакция дебюта Алексея Поляринова и мой материал для любимого издательства @alpinaproza

Рассказывая о «Центре тяжести» нелегко уйти от механических метафор, связывающих мифологизированный гуманитарный мир брата-сочинителя, строго организованный мир брата-программиста и динамическую картину мира сводной сестры — точки, поставленной их общим отцом на семейной оси координат. Но что поделать, если противостояние личности и идеи — центробежные силы этого текста, а эстонский акцент Портного-старшего подтверждает догадку: «дочка» превращается в «точку», ее же участием определяется поворотный момент в жизни братьев, умеренно оппозиционного журналиста и программиста, разрабатывающего программы слежения для безымянной прогосударственной Компании. Кто из них сила, а кто импульс — решать читателю, как ему же и определять собственный центр тяжести.

Полный текст научной статьи «Возможно ли сделать значимый философский вклад, просто задав вопрос?» состоит из вопроса, вынесенного в заглавие https://onlinelibrary.wiley.com/doi/abs/10.1111/meta.12599

Нет повода не рассказать ©
Сегодня аккуратно разжимала пальцы одной там девочки-подростка, чтобы изъять книгу и поменять на другую, потому что мы любим автора (и болеем в премии АБС, например), но роман всё ж таки не на 12 неполных лет. Начав и не поняв сейчас, не насладится потом.

Ну и как не похвастаться: Ася Михеева лично-персонально разрешила мне официально называться сестра-храбрец (батыр-апа на самом деле). Что меня греет столько же, сколько мне льстит.

«Мост» история нелинейная, череда перерождений и воплощений главной героини, шагающей в Крымскую кампанию, в недостижимое будущее, в альтернативное настоящее, в Россию без семи дней вчерашнюю и ещё чуть дальше, закручивается узелками. Иной раз потребуется терпение — вы же распутывали когда-нибудь цепочку? Моя любимая, как и многих, часть — Элькина, современная мне. Она-то, Элька, и храбрец. Я вообще когда Асины тексты читаю, как в детстве, выбираю героя, которым хотела бы стать, когда вырасту. Здесь я, понятно, от двух по половинке, но Элина — большая.

Любой, имеющий в доме ружье, приравнивается к Курту Кобейну.
Любой, умеющий читать между строк, обречен иметь в доме ружье©
Такая вот вечная молодость, ироничная строчка and I swear that I don't have a gun и снова 27

не могу писать.
шрамы на всё сердце, по всему мозгу.
что это за зима такая —
промозглая.
что это за боль —
ни перетерпеть, ни убежать.

не могу дышать.
в самые лёгкие
смолой раскалённою
туман,
или дым, или, может быть, порох.
скорее всего,
просто обида.
ни забыть, ни сдержать.

ни одной рифмы.
ни кадра, ни скетча.
словно судороги,
рваные мысли
о бесполезности сущего.
дорога снова осилила
идущего.
снова броуновское движение сутолоки.
и никто не услышит зовущего.

пережить. переждать.

/февраль 2020/

Мне страшно что я неизвестность,
мне жалко что я не огонь. ©
Пока я тут лишаюсь и претерпеваю, на странице РЕШ в последний день зимы был опубликован мой золотой материал о бриллиантовом творчестве моего воображаемого брата, близкого сердцу друга и большого писателя Шамиля Идиатуллина. Это очень важный текст, в том числе и для меня, маленькой.
Классический детектив, в основе которого лежит детская считалка с финалом «и никого не стало», не всегда удачно натягивается на российскую действительность. Поэтому ритм жизни в прозе Идиатуллина не ровный, согласно канонам, а непредсказуемый, гудящий в атмосфере то ли как провода в высокой влажности, то ли как предостережение самим себе, когда на самом деле все уже случилось, и видимое — просто последствия событий многолетней давности, ошарашивающее чтение архивной графоманской летописи о нас самих.

Быть любыми — нормально. Это не лечится

Дебютная повесть Анны Лукияновой «Это не лечится» — текст о взрослении. Все подростки эпохи ЕГЭ или времен застоя похожи друг на друга, но при ближайшем рассмотрении оказываются кто снежинкой, кто смазанным отпечатком указательного пальца. А семнадцатилетняя Аня могла бы стать сигналом, отбитым азбукой Морзе, потому что ее жизнь — это смыслы, зашитые в алгоритмы. Литературный критик Анастасия Шевченко рассказала, какой он — мир главной героини, девушки с обсессивно-компульсивным расстройством.

Традиционное.
С Днём писателя, коллеги.

день писателя:
все мы сегодня немного Ипатий

Новости для поклонников малой прозы.
Ничто не предвещало, но открыт приём заявок на участие в третьем сезоне Литературной премии имени В. Катаева.

Номинировать рассказы могут только издатели. Один автор — один рассказ, опубликованный в 2022 году.

Победителя выберет Большое жюри, в состав которого вошли: Владислав Отрошенко, Дмитрий Данилов, Андрей Аставацатуров, Софья Ремез (Соня — победитель прошлого сезона) и Сергей Шаргунов.

Мы с Татьяной Соловьевой, Верой Богдановой и Иваном Родионовым снова в Малом жюри.

Заявки принимаются до 1 мая. Подробности в Положении премии на сайте.

И коль скоро я вышла из сумрака ненадолго, вот вам ссылка на список финалистов четвертого сезона фестиваля короткого рассказа для подростков КоРа. Особенно греет, что в шорте много моих любимых авторов и дорогих друзей. Тексты доступны для скачивания — что особенно актуально для учителей литературы, руководителей лито, преподавателей литмастерства и просто всех, кто любит малую форму.

ps многие из этих текстов позже вошли в сборники ;)

И последнее о малой прозе на сегодня. В преддверии 8 Марта в типографию ушел третий номер «Юности» с моим рассказом — почти невыдуманной историей об одном ночном происшествии. Только в жизни все было намного страшнее. И единственные полностью реальные персонажи — Анечка и ее макабрические подруженьки.

Роза и Клара сделали все, чтобы мы иногда чувствовали себя свободными, но не всегда справлялись с этим. Следите за обновлениями и тд. Моя первая серьезная публикация за несколько лет. Развязала ©

***
Пока дверь странно и страшно трещала под ударами и раскатистый мат бился в стены той, все еще задверной, стороны, в Алькиной голове дурашливо завывал приятель Игорек, с которым они виделись накануне Большого дорожного приключения:
— Заклинаю тебя, Александра! Не ездий туда, это же Сайлент-Хилл, я до знакомства с тобой тридцать семь лет молодой жизни там чалился, я знаю наверняка. А ты молодая и не знаешь. Не ездий, Александра, не ездий. 
Игорек заткнулся, его перебило надрывное женское откуда-то снизу:
— АНЕЧКА! АНЕЧКА!
Удары и мат на мгновение прекратились, Алька еще сильнее вжалась в угол между шершавой стеной и чугунным радиатором с облупившейся краской, и вдруг сама себе запела шепотом:
— Анечка-а-а-а просила снять маечки-и-и-и… Анечка-а-а-а… — забыв, что там дальше, Алька беззвучно заплакала под возобновившиеся женские крики, мужской мат и бесполые удары безвольного тела о дверь в ее, Алькин, гостиничный номер.