Вообще музыка здесь по понедельникам, но лично у меня понедельник что-то затянулся на несколько дней: уже почти восемь пятничного вечера, а запланированный кусок работы выглядит едва надкушенным. Хочется позвякивать браслетами и томно тянуть голосом восточной дивы Шефиты «а-а-ай льост майсельф» в кавере karma police, а не вот это всё. Но приходится вот это всё (ладно, петь я тоже могу, хотя не скажу, что семья в восторге от моего баритонального дисканта).

Я уже не работаю в Нигме, но книги, которые нашла и готовила к изданию я, еще будут выходить некоторое время. И все это дорогие мне проекты, конечно.
Это, без скромности, отличные детские и подростковые повести и рассказы, написанные замечательными современными авторами. Как, например, коллективная повесть «Девять жизней 6-"У"», которая лет шесть шла-шла к своему редактору и наконец пришла. Уже даже из типографии. Девочки всюду тегают меня в сетях и благодарят, но на самом деле я так, солонку передала. Прекрасную солонку. В хмурые дни очень греет это знание.

Разбираю заметки о прошлогодних еще книгах, о которых планирую однажды рассказать. Думаю не самую оригинальную мысль вот о чем: Шарлотта Перкинс Гилман, По, Лавкрафт, Гоголь, Достоевский, Воннегут, Берджесс, you name it (набор на самом деле случайный), всякую хтонь нагоняли, кроме прочего, подчеркивая, что нет ничего страшнее собственно человека и его поступков, обыденного горя и безнадежности, к которым постепенно адаптируешься. Иначе разорвет изнутри или оскотинишься — tertium non datur, как учили некоторых из нас на уроках обществознания, когда рассказывали о законе исключенного третьего.

Традиция верная и крепкая. У (одного из лучших подростковых авторов ever) Стивена Кинга и его последователей равнодушие и деградация взрослых всегда чудовищнее потусторонней безжалостной жути, терзающей детей. У Симмонса паломники, направившиеся к Гипериону, боятся не Шрайка, Повелителя боли, а самих себя — просто в этом сложно признаться вслух.
Из относительно недавнего самый переворачивающий лично меня текст — коротенький «Кареглазый громовик», рассказ Шамиля Идиатуллина о беспредельной материнской любви, и в декабре рядышком встал еще один манифест родительского же отчаяния — «Комитет охраны мостов» Дмитрия Захарова. Тварь, живущая в сознании Павла Чжана, куда безобиднее сотрудников детдома в романе Веры Богдановой. Блокадные ленинградские части в «Чешуе ангела» Тимура Максютова — воплощенный документальный кошмар, хотя в остальном роман фантастический. В «Ничто» Теллера, как и в «Богоматери Нильской» Мукасонги, детишки то и дело демонстрируют ад по Сартру, отчасти то же у Александры Шалашовой в «Салютах на той стороне» и Мариам Петросян в «Дом, который...» (впрочем, для меня он больше о другом). Примеры можно перечислять как без малого пять тысяч имен погибших в заключительном слове персонажа Эдди Редмэйна в the Trial of Chicago 7.

Однажды одна подруга спросила: как ты можешь все это читать, вторая пыталась понять, как я могу еще и иногда писать о таком. Сдается мне, последние годы хорошо показали, что искусство никого не делает человечнее. Но можно попробовать.
Когда читаю и обсуждаю книги, я вижу и чувствую тех, кто со мной на одной волне. Пресловутое зашло/не зашло.
Когда пишу — пытаюсь хотя бы немного поправить этой кривой мир.
Но когда не получается первое и второе, есть третья дверь: как редактор я иногда работаю с смешными и славными feel-good текстами. И даже пишу такие, но реже. Потому что без этого не хватает сил на первое и второе. Потому что надежда не подчиняется закону исключенного третьего.

И глядишь, после всех этих потуг в одной из параллельных вселенных Экельс не сойдет с тропы и не наступит на бабочку.

Субботняя рекомендация сегодня (во всяком случае мы с мужем решили пересмотреть) Phone Booth 2002 года с еще очень молодым, но уже тогда виртуозно владеющим бровями и прочей мимикой Колином Фаррелом и голосом Кифера Сазерленда (за который ему какую-то премию даже дали как лучшему злодею). Говорят, фильм по задумке Коэна (другого Коэна, Ларри) хотел снять еще великий Хичкок, но не придумал, как в течение почти всего экранного времени удержать главного героя в телефонной будке. И вот 20 лет назад у Джоэла Шумахера получилось снять триллер о прохиндее, которого неизвестный психопат, угрожая расправой, часа полтора держит у телефонной трубки общественного таксофона. Прохиндею всего-то надо научиться говорить обманутым им людям правду.
Может, не лучший фильм, но одна из лучших историй о том, что справедливости на самом деле нет и всеми мерами мы отмеряем по себе и себе.

Подводя итог неделе странных карьерных оферов, самобытных ритуалов, теургических практик и современных книжных трендов, пока хлопотала по хозяйству, придумала ретеллинг одной там скандальной повести с абьюзом и адюльтером. Добавлю мистицизм и франкомасонов, заведу бусти (ну или ватпад), буду выкладывать по главе, прославлюсь, разбогатею.
А, не сказала же, рабочее название «Розенкрейцерова соната». Наверняка уже кто-то додумался, но только у меня ни одного дракона, зато метафизическая капибара с расщеплением личности.

Все еще привожу в порядок накопившиеся закладки и заметки.
О чем бы ни писала Ася Михеева — Мост, Серебро, Тара, прочие тексты, даже рецензии в толстяках — для меня это всегда почему-то о любви. Даже когда о боли необратимого.

Если раньше авторы страдали от нехватки читателей, то теперь проблема большинства романов заключается в их слишком большой популярности, что в глазах правительства делает всю эту индустрию слишком трудно регулируемой.

На Горьком обзор Дениса Пескова: ревью книги Меган Уолш «Пареллельный сюжет» о путях и целях современной китайской прозы, преимущественно сетевой. Материал из категории «что-то слышится родное»

Будет страшно. Это такой урок.
Так-то все мы попали в дурной замес.
Вот посмотришь: Тьюрингу светит срок,
Тесла квасит, Эдисон в петлю влез.

Будет больно. Это такой этап.
Где не знаешь — просто предусмотри.
Тащит Шрёдингер уличного кота
В дом, но Хокинг заперся изнутри.

Будет скучно: выбор меж дел и слов.
Дарвин с облака нежно машет нам.
В этой битве жаворонков и сов
Победитель выиграет сутки сна.

Настроение понедельника deeply depressed Джим Моррисон. Вообще это ежедневный гимн, конечно, но во время разбора утренней понедельничной почты слушается и подпевается особенно патетически. Моррисон, разумеется, о своем пел, но, как ни крути, все мы чей-то странный друг и сами себе незнакомцы.

Вообще сначала, коль скоро вспоминали в субботу Шумахера и Сазерленда-мл., хотела показать кавер группы Echo & the Bunnymen из фильма «Lost boys». Но это даже для меня было бы слишком: мельтешащие кадры слэшера с панками и вампирами образца 1987 года в понедельник в первой половине дня мало кого настроят на рабочее настроение. Хотя герой Кифера, вампир Дэвид Пауэрс, например, стал самостоятельным культовым персонажем. И любимый «От заката до рассвета» в свои 15 я смотрела с отчетливой радостью узнавания, потому что «Пропащих ребят» видела за пару лет до премьеры.

Попробую вести какую-то статистику хотя бы пару месяцев. В январе прочитала около 20 книг, не считая тех, что редактировала, рецензировала и бетаридила. Я стараюсь отмечать их на Лайвлибе и goodreads, но про некоторые забываю (или ленюсь, или они еще не внесены на сайт).

Здесь рассказала о нескольких, прочитанных еще в декабре:
Антология «Новое будущее» (сост. Сергей Шикарев)
Джули Берри «Три желания Мейв» (пер. Елена Николенко)
Екатерина Манойло «Отец смотрит на запад»
Евгения Некрасова «Золотинка»
Клара Дюпон-Моно «Адаптация» (пер. Валентина Чепига)
Сколастик Мукасонга «Богоматерь Нильская» (пер. Серафима Васильева)
Филлип Матышак «Древняя магия от законов и оборотней до зелий и защиты от темных сил» (пер. Мария Сухотина)
Люсинда Гиффорд «Волки из Шуббери-холла» (пер. Шаши Мартынова)

Отправила на верстку одну детскую рукопись и одну подростковую, сегодня финалю одну взрослую, еще кое-что в работе до середины и конца февраля. Написала рассказ, который вроде бы взяли в толстяк. Провела несколько консультаций. Прочитала несколько текстов для релизов и рецензирования.

В общем, больничные бывают разные.

Я шагаю по пpoспектy, по ночномy гоpодy.
Я идy, потому что y меня есть ноги.
Я yмею ходить и поэтомy идy ©

Сын:
*учит стихотворение Пастернака*
Нежная мать:
*старательным басом поет этот стих на мотив «Из-за острова на стрежень»*
Семья:
*к вечеру поет хором*

С'mon everybody
Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний свет в сквозном проеме
Незадернутых гардин.

Хозяюшке на заметку

Профессиональная часть книжного телеграма репостит советы о том, как НЕ стоит писать издателю, от главреда Альпина.проза Татьяны Соловьевой.
Танины рекомендации дополняет глава редакторского бюро Мария Головей.
А писатель и драматург Гала Узрютова в серии постов рассказывает о плюсах, минусах и подводных камнях подачи заявки в писательские резиденции. Если не ошибаюсь, весенний приём запускается сегодня — дерзайте.

В день тридцатилетия культовой среди меня ленты не обойтись без традиционной картинки и повтора материала, написанного Славой Свиридовым (и прочитанного его френдами) в прошлом году и опубликованного сегодня на сайте maxim.
На @mirf_ru вышел похожий текст, но в несколько иной тональности.
А знаменитые вырезанные сцены ТУТ и ТУТ.

Меня несколько раз уже спросили, почему у меня голова не квадратная как это я столько читаю и зачем, понимаю ли я прочитанное и тд. Секретов так-то нет.

Хорошая новость: это тренируемый навык
Плохая: он вам, скорее всего, не нужен.

Чтение это такая же обработка информации, как кинопросмотр и залипание в соцсетях. Просто здесь разные способы восприятия и источники потребляемого. Математически, в байтах, мои пару десятков книг в месяц эквивалентны чьему-то скроллингу и чатам или проглатыванию сезона-другого модного сериала. А ещё кто-то чуть больше донор и пишет, например, комментарии, кто-то реципиент и молча читает каналы. Или тексты подлиннее.

Мои читкоды: диплом о развитии высших психических процессов у младших школьников, курс динамического чтения (пройденный лет 25 назад — как раз в районе диплома), широкое поле зрения — почти как у ослика, который видит задние ноги (очень пригождалось, когда была училкой), каменная ж темперамент. А ещё я часто болею и трачу время именно что на чтение, хотя могла бы заниматься гончарным искусством, а не валяться в перинах.

Многие знакомые редакторы, преподаватели и обозреватели, кстати, читают медленно — у всех разный предельный объем и фрагментация принятых данных. У некоторых в этом контейнере ещё получение нового образования, изучение иностранных языков, обживание в новом месте, в принципе активный образ жизни. У меня же там почти беспримесная текстуальность и даже кино я смотрю, чтобы на время вытряхнуть буквы из головы.

А дальше по пунктам:

1. Зачем вам 150 книг в месяц? Для меня это, кроме прочего, работа. Если вы читаете только ради удовольствия, с кем вам соревноваться?
2. Вытекает из первого. Контролируйте собственно глубину погружения в текст. Вы выяснили, зачем вам столько-то книг количественно. А качественно? Вам для учёбы, работы, отчитаться в клубе или похвастаться в телеге, насладиться? Есть книги, не мешающие мне думать, но настраивающие на работу, есть отвлекающие. А ещё у меня есть засыпательная книга.
3. Концентрация. Когда читаешь, именно читаешь, а не отвлекаешься на уведомления, пение хором, качание ногой. Я могу пить чай во время чтения, но не читаю _книги_ во время еды.
4. Расписание и ранжированное время на чтение. Потому что на 75% для меня это работа, а ещё довольно жёсткий режим — часть образа жизни.
5. Доминирующий тип восприятия. Все эти затёртые мемами истории о запахе новой/старой книги, ощущении переплёта под трепещущими кончиками пальцев и капризное на чей-то вкус «не могу слушать, не понимаю» на самом деле вполне оправданы физиологически. Кто-то визуал, кто-то кинестетик.
6. Разные носители: бумага, электронная читалка, приложение в телефоне или компьютере, аудио, etc. Чередование, образно говоря, трогает разные струны.
7. Даже молчаливое проговаривание замедляет вас. Классика: карандаш в зубах или язык к небу — связки не шевелятся, скорость растёт.
8. Чередование скоростей чтения. Не гоните, как по трассе подавитесь карандашом.
9. Техника безопасности: тренируйте аккомодацию, смотрите в стену/ковёр, медитируйте. Поберегите мозг, отвлекайтесь.
10. Комфорт важен. Размер шрифта, освещение. Поза. Кому-то нужна музыка, кому-то метроном. Я капюшон толстовки натягиваю — мне нужны шоры. Плед и какао (ритуалы закрепляют привычку. Об этом знают биологи, родители малышей, служители культов и ведьмы).
11. Паузы на осмысление: делайте закладки и заметки.
12. Быстрое осознанное чтение — тренируемый, повторюсь, навык. Таблицы Шульте в помощь. Читайте вверх ногами, возьмите распечатанный текст и выделите в нем маркером только (со)гласные, глаголы, предлог «над» — тренируйте осознанность, а не скорость как таковую.
13. Не люблю чётные числа, поэтому в последнем пункте ещё раз спрошу, зачем вам читать 150 книг в месяц.

Надя, к слову, планирует серию постов о читательских практиках и стратегиях. Уверена, у неё будет больше полезного.

Настроение и музыка понедельника: ложные друзья переводчика (бодаюсь тут с редактурой одного там текста, но не об этом) и Son ar Chistr.
Юная коллега авторитетно: «о, смотри, какая задорная песня про сына божьего. И мелодия знакомая!» Ага, говорю, «песня о сидре» в переводе с бретонского. Википедия, к слову, больше 45 обработок упоминает. Уверена, вы если старенькие как я слышали как минимум три версии.

Дорогие все! Запускается новый сезон премии Вавилонская рыбка.
Подробности о порядке номинирования и прочем существенном читайте в канале Петербургской фантассамблеи. Премия переводческая, обратите, пожалуйста, внимание на условия.
Ну и напомню победителей сезона 2022:

писатель Пядар О’Лери и переводчик Юрий Андрейчук за роман «Шенна» (номинация «выбор жюри»). У Юрия еще и тг-канал отличный, к слову.
писатель Уильям Гибсон и переводчик Екатерина Доброхотова-Майкова за роман «Агент влияния» (номинация «выбор читателей»)

Давно не было рубрики «В сегодня лет я узнал, а вы, поди, давно в курсе»

так вот. Я так-то думала, что прототипом инженера Гарина был Михаил Филиппов — журналист, энциклопедист, автор «Осажденного Севастополя», математик, химик и работавший с энергией взрыва физик, погибший у себя в питерской лаборатории при невыясненных обстоятельствах. А есть мнение, что это был, простите, Ленин. Это, к слову, многое объясняет. Надо перечитать.

Когда я произношу имя этого тирана, у меня волосы становятся дыбом (с)

Грустно: сворачивается проект «Всенаука», благодаря которому для бесплатного скачивания были (да и до сих пор остаются) доступны десятки лучших научпоп-книг. Некоторые книги по понятным причинам стали пропадать еще в прошлом году, на оставшиеся проект не может больше продлевать права. Вот здесь есть список доступных книг с датами, в которые они исчезнут с сайта. Прямо сейчас можно скачать все книги одним кликом — там и Хокинг, и Сапольски6 и Казанцева, и Кэти Мак, и все-все-все.

Стало возможно впервые понять, о чем на самом деле писали экзистенциалисты: жизнь в каждой своей секунде — это заброшенность, переживание собственной конечности, необходимость каждую секунду делать выбор, без каких-либо твердых оснований и гарантий. Человек устроен так, что постоянно находит тысячу способов отвлечься от этих жестоких истин, и любой из нас в этом смысле похож на ребенка, уткнувшегося в планшет с майнкрафтом, — но история распорядилась так, что планшет отобрали, тут-то ВСЕ И НАЧАЛОСЬ. Некому верить, не на что надеяться, не на кого положиться — будущее закончилось, началась реальность. — Юрий Сапрыкин

Коллеги из Подписных изданий и онлайн-галерея современного искусства «Объединение» подготовили сборник «24 слова». Он не только о словах, и выражено описанное тоже не только словами. В подготовке издания приняли участие поэты, прозаики, журналисты, фотографы, скульпторы, художники, исследователи — большинство имен, если не все, вам хорошо знакомы. Эта антология смыслов и эмоций достаточно деликатных, но без размытых контуров. Что для нас слова? Сочетания звуков и графических символов, казалось бы, понятных всем, для каждого неизменно преобразуется во что-то свое. Та же «поддержка» для меня — когда никто не беспокоит, для кого-то — когда о нем постоянно беспокоятся. А что же «дом», «надежда», «смерть», «будущее»?

«24 слова» — не мерило и не камертон, не попытка научить, упрекнуть, сверкнуть белизной пальто. Это сгусток разнонаправленных чувств, арт-модель человека, которому пришлось пройти сепарацию от себя прежнего, беззаботного, бездумно распоряжавшегося смыслами и эмоциями ДО и вынужденного ПОСЛЕ чутко относиться к тому, что он транслирует вовне.

«Смерть напоминает нам о том, что чувствовать — это работа», — пишет Сергей Сдобнов. Это наше нехитрое ремесло в точке здесь и сейчас: чувствовать, заземляться, надеяться.

Материалы для издания были предоставлены авторами безвозмездно. Вся выручка от продажи будет перечислена в фонд AdVita, помогающий детям и взрослым с онкологическими, гематологическими и иммунологическими заболеваниями.

Надежда на то, что все в конце концов будут счастливы.
И что ты надеешься
Не зря. (Александр Бланарь)