Пересматриваю "Тень сомнения" Хичкока и вспоминаю как Олег Кашин рассказывал про все просмотренные им фильмы Хичкока. Захотел найти эти рецензии, не смог найти и расстроился (а попутно подумал, что был бы интересный телеграм канал - с пересказами фильмов, посмотренных Олегом Кашиным)
Forwarded from КАШИН
Forwarded from КАШИН
На "Кашине" есть подборка пересказов, а теперь у меня вместо кино Нил!
Что вы знаете о неудачах? Вот одного французского астронома постигла такая неудача, какая случается лишь раз в 121 год.
В 1677 году великий астроном Эдмунд Галлей предложил новый метод определения расстояния от Земли до Солнца ( или астрономической единицы). Для этого было нужно наблюдать прохождение Венеры по диску солнца из двух точек различных по широте - это должно было помочь определить солнечный параллакс (изменение видимого положения объекта в зависимости от положения наблюдателя) и точно вычислить искомое расстояние.
Самому Галлею было не суждено воспользоваться предложенным им методом, так как прохождение Венеры по диску Солнца - редкое событие, которое случается раз в 121,5 лет (затем происходит 2 прохождения с диапазоном в 8 лет). Галлей жил в 17-м веке и последний раз Венера проходила по диску Солнца еще до его рождения. Следующее должно было произойти лишь в 1761 году. Галлей не дожил до него примерно 20 лет.
Но его идею решили использовать другие ученые. Французский астроном Гийом Лежантиль отправился в 1760 году в Индию, в обсерваторию в Пондишерри - специально для того, чтобы наблюдать астрономическое событие. Причем Лежантиль был участником большого международного проекта астрономов (между прочим, его членом был и Михаил Ломоносов, оставивший записки о наблюдении за Венерой), идея которого заключалась в наблюдении за прохождением Венеры из множества точек на Земле и дальнейшем обмене результатами, для вычисления астрономической единицы.
Но в это время продолжалась Семилетняя война. Англия и Франция были противниками. И осенью 1760 года англичане осадили Пондишерри. Так что когда Лежантиль добрался до Индии, он просто не смог высадиться на берег (при этом, само плавание также прошло неудачно, корабль сбился с курса и в течение 5 недель блуждал в Индийском океане). Он пытался провести наблюдение с борта корабля, но из-за того, что корабль сам находился в движении, французу не удалось получить точные данные.
Потерпев такую неудачу, Лежантиль решил не сдаваться и остаться в этом регионе, ожидая следующего прохождения Венеры по диску Солнца в 1769 году. Сначала он исследовал восточное побережье Мадагаскара, затем вернулся в Пондишерри (после окончания войны). Астроном решил, что будет наблюдать за Венерой из Манилы. Он отправился туда, на Филиппины, где построил небольшую обсерваторию и начал ждать. Все было хорошо.
4 июня 1769 года должно было состояться долгожданное событие. За день до этого погода была отличная и безоблачная. Но именно в этот день небо заволокло тучами и провести наблюдение было совершенно невозможно. Вторая попытка Лежантиля потерпела крах.
От полученного удара судьбы астроном чуть не сошел с ума. Но все же смог набраться достаточных моральных и физических сил для возвращения во Францию. Возвращение оказалось тем еще приключением - сначала пришлось отложить плавание из-за того, что Гийом заболел дизентерий. Затем, когда он все же покинул Манилу, его поджидала новая неудача - из-за кораблекрушения (в котором он едва выжил) Лежантиль застрял на острове Реюньон и потратил немало времени ожидая попутного корабля. Его подобрал испанский корабль. Лежантиль вернулся во Францию в 1771 году, проведя в своей затянувшейся экспедиции целых 11 лет - и не получив результатов за которыми отправлялся.
Дома выяснилось, что из-за долгого отсутствия он был официально признан мертвым. Из-за этого он потерял свое место во французской Академии Наук, его жена вышла замуж за другого, а родственники разобрали на части все его имущество и недвижимость. Лишь вмешательство короля Людовика XV помогло астроному вернуть потерянное - он получил обратно свое место в Академии Наук, он вернул жену (!) и прожил с ней еще 21 год, он получил обратно свою собственность.
В 1677 году великий астроном Эдмунд Галлей предложил новый метод определения расстояния от Земли до Солнца ( или астрономической единицы). Для этого было нужно наблюдать прохождение Венеры по диску солнца из двух точек различных по широте - это должно было помочь определить солнечный параллакс (изменение видимого положения объекта в зависимости от положения наблюдателя) и точно вычислить искомое расстояние.
Самому Галлею было не суждено воспользоваться предложенным им методом, так как прохождение Венеры по диску Солнца - редкое событие, которое случается раз в 121,5 лет (затем происходит 2 прохождения с диапазоном в 8 лет). Галлей жил в 17-м веке и последний раз Венера проходила по диску Солнца еще до его рождения. Следующее должно было произойти лишь в 1761 году. Галлей не дожил до него примерно 20 лет.
Но его идею решили использовать другие ученые. Французский астроном Гийом Лежантиль отправился в 1760 году в Индию, в обсерваторию в Пондишерри - специально для того, чтобы наблюдать астрономическое событие. Причем Лежантиль был участником большого международного проекта астрономов (между прочим, его членом был и Михаил Ломоносов, оставивший записки о наблюдении за Венерой), идея которого заключалась в наблюдении за прохождением Венеры из множества точек на Земле и дальнейшем обмене результатами, для вычисления астрономической единицы.
Но в это время продолжалась Семилетняя война. Англия и Франция были противниками. И осенью 1760 года англичане осадили Пондишерри. Так что когда Лежантиль добрался до Индии, он просто не смог высадиться на берег (при этом, само плавание также прошло неудачно, корабль сбился с курса и в течение 5 недель блуждал в Индийском океане). Он пытался провести наблюдение с борта корабля, но из-за того, что корабль сам находился в движении, французу не удалось получить точные данные.
Потерпев такую неудачу, Лежантиль решил не сдаваться и остаться в этом регионе, ожидая следующего прохождения Венеры по диску Солнца в 1769 году. Сначала он исследовал восточное побережье Мадагаскара, затем вернулся в Пондишерри (после окончания войны). Астроном решил, что будет наблюдать за Венерой из Манилы. Он отправился туда, на Филиппины, где построил небольшую обсерваторию и начал ждать. Все было хорошо.
4 июня 1769 года должно было состояться долгожданное событие. За день до этого погода была отличная и безоблачная. Но именно в этот день небо заволокло тучами и провести наблюдение было совершенно невозможно. Вторая попытка Лежантиля потерпела крах.
От полученного удара судьбы астроном чуть не сошел с ума. Но все же смог набраться достаточных моральных и физических сил для возвращения во Францию. Возвращение оказалось тем еще приключением - сначала пришлось отложить плавание из-за того, что Гийом заболел дизентерий. Затем, когда он все же покинул Манилу, его поджидала новая неудача - из-за кораблекрушения (в котором он едва выжил) Лежантиль застрял на острове Реюньон и потратил немало времени ожидая попутного корабля. Его подобрал испанский корабль. Лежантиль вернулся во Францию в 1771 году, проведя в своей затянувшейся экспедиции целых 11 лет - и не получив результатов за которыми отправлялся.
Дома выяснилось, что из-за долгого отсутствия он был официально признан мертвым. Из-за этого он потерял свое место во французской Академии Наук, его жена вышла замуж за другого, а родственники разобрали на части все его имущество и недвижимость. Лишь вмешательство короля Людовика XV помогло астроному вернуть потерянное - он получил обратно свое место в Академии Наук, он вернул жену (!) и прожил с ней еще 21 год, он получил обратно свою собственность.
Астроном умер в 1792 году, но его интересный жизненный опыт до сих пор вдохновляет многих на творчество. Так, канадская писательница и драматург Морин Хантер в 1992 году сочинила про него пьесу под названием "Проход Венеры", которую ставили не только местные канадские театры но и Королевская Шескпировская компания и BBC. В 2007 году пьеса легла в основу одноименной оперы.
Когда в 1948 году Жданов, по личному указанию Сталина, резко раскритиковал советских композиторов Прокофьева и Шостаковича, он заявил, что их музыка «дисгармонична», поскольку она является «нарушением основ не только нормального функционирования музыкального звука, но и основ физиологии нормального человеческого слуха». Эта музыка, писал Жданов, искажает «правильную психофизиологическую деятельность человека»
Forwarded from Πρῶτο Τρανκοβ
Я там уже указывал в скобках, что точные науки это приложение к естественным, но с музыковедением это не так. Оно не естественная наука, но при этом нет более привязанной к математике науки — не только через физику звука, но и через гармонии с пропорциями. Если взять профессии и хобби многих композиторов, там постоянно будет мелькать инженерное дело, тот или иной раздел математики, и так далее.
Про лингвистику так прямо сказать нельзя, но лингвистика по своей упорядоченности и стройности прямо приближается к подобному знанию. Грамматические таблицы по логичности и системности готовы спорить с таблицей Менделеева, а историко-сопоставительный метод по достоверности сопоставим с естественнонаучным экспериментом.
К началу XX века лингвистика (и синхронная, и диахронная) достигла впечатляющих успехов, и русские лингвисты были в группе европейских лидеров (настолько, что эта инерция сохранилась до 40 годов, несмотря на дальшеизложенное). Не буду сыпать фамилиями, но и в теоретическом, и в сравнительно-историческом языкознании Россия не просто не отставала, но шла в авангарде, так как славистика, например, вся принадлежала нам (+ пражане, которые были частью Австро-Венгрии, тоже великой империи, но в славистике ориентировались на нас).
Известная максима «слово это знак, который имеет независимые друг от друга выражение и содержание» приписывается Фердинанду де Соссюру, но эту же мысль до него высказывал преподаватель Казанского университета Иван Александрович Бодуэн де Куртене.
В Империю к XX веку влилось множество народов, и их оцивилизовывание поощрялось. В 1912 году в Академию был принят грузин Марр, предоставивший множество ценного эмпирического материала по кавказским языкам.
Я на одном конгрессе жил в номере с таким специалистом по культуре народов крайнего севера. Хант, он родился и жил в хижине из шкур. Однако, хорошо закончив русскую школу, он сумел по квоте поступить в вуз, и там защитил диплом по этнографии, описав одну из традиций своего племени — Медвежий праздник. Потом, на материале этого диплома и наблюдений за своими сородичами, он защитил кандидатскую. На момент нашей встречи полуграмотный хант мечтал о докторской (не сомневаюсь, если он её уже получил). Ничего кроме своего медвежьего праздника он, при этом, не знал.
Чем-то похожим был и грузин Николай Марр. По легенде, его отец был подданным английской короны, шотландцем то ли Джеймсом, то ли Джейкобом Марром. Учитывая страсть кавказских и мусульманских народов России к заграничным именам, верю я этому не особо, но фанатам версии Галковского тут большое раздолье. Вторая странность заключается в том, что армяне ценят Марра за вклад в кавказское языкознание намного больше, чем его родные грузины. Тут у меня предположений нет, исследовать статусного новиопа приглашаю всех желающих.
У всех на слуху трагедия генетики. Являясь частью биологии вообще, она была объявлена лженаукой, её ошельмовали, а сторонников посадили и поубивали. Но остальная биология оставалась. С лингвистикой произошло фатально наоборот. Её всю заменили лжеучением — «Новой лингвистической теорией».
После революции, когда соплеменники Марра поубивали всех русских управленцев и начали пировать на трупах, тот принял от них бразды правления русской лингвистической школой и сошёл с ума от открывшихся перспектив. Можно было делать вообще всё, и он наделал столько, что до сих пор никто толком не осмыслил.
Фактически, вся государственная академическая лингвистическая машина была подчинена фантазиям и прихотям подросткового уровня грузинского энтузиаста. Я просто перечислю то, что продвигалось в качестве непреложной истины, за противоречие которой следовали пытки и смерть:
— Все языки происходят от «трудовых выкриков» (мы же марксисты, всё же от труда идёт). У этих выкриков нет никакого смысла, есть только форма. Выкриков этих четыре: САЛ, БЕН, ЙОН и РОШ. Из этих четырёх корней образованы все слова всех мировых языков (вы смеётесь над Задорновым? По крайней мере, за его фантазии никого не расстреливают).
Про лингвистику так прямо сказать нельзя, но лингвистика по своей упорядоченности и стройности прямо приближается к подобному знанию. Грамматические таблицы по логичности и системности готовы спорить с таблицей Менделеева, а историко-сопоставительный метод по достоверности сопоставим с естественнонаучным экспериментом.
К началу XX века лингвистика (и синхронная, и диахронная) достигла впечатляющих успехов, и русские лингвисты были в группе европейских лидеров (настолько, что эта инерция сохранилась до 40 годов, несмотря на дальшеизложенное). Не буду сыпать фамилиями, но и в теоретическом, и в сравнительно-историческом языкознании Россия не просто не отставала, но шла в авангарде, так как славистика, например, вся принадлежала нам (+ пражане, которые были частью Австро-Венгрии, тоже великой империи, но в славистике ориентировались на нас).
Известная максима «слово это знак, который имеет независимые друг от друга выражение и содержание» приписывается Фердинанду де Соссюру, но эту же мысль до него высказывал преподаватель Казанского университета Иван Александрович Бодуэн де Куртене.
В Империю к XX веку влилось множество народов, и их оцивилизовывание поощрялось. В 1912 году в Академию был принят грузин Марр, предоставивший множество ценного эмпирического материала по кавказским языкам.
Я на одном конгрессе жил в номере с таким специалистом по культуре народов крайнего севера. Хант, он родился и жил в хижине из шкур. Однако, хорошо закончив русскую школу, он сумел по квоте поступить в вуз, и там защитил диплом по этнографии, описав одну из традиций своего племени — Медвежий праздник. Потом, на материале этого диплома и наблюдений за своими сородичами, он защитил кандидатскую. На момент нашей встречи полуграмотный хант мечтал о докторской (не сомневаюсь, если он её уже получил). Ничего кроме своего медвежьего праздника он, при этом, не знал.
Чем-то похожим был и грузин Николай Марр. По легенде, его отец был подданным английской короны, шотландцем то ли Джеймсом, то ли Джейкобом Марром. Учитывая страсть кавказских и мусульманских народов России к заграничным именам, верю я этому не особо, но фанатам версии Галковского тут большое раздолье. Вторая странность заключается в том, что армяне ценят Марра за вклад в кавказское языкознание намного больше, чем его родные грузины. Тут у меня предположений нет, исследовать статусного новиопа приглашаю всех желающих.
У всех на слуху трагедия генетики. Являясь частью биологии вообще, она была объявлена лженаукой, её ошельмовали, а сторонников посадили и поубивали. Но остальная биология оставалась. С лингвистикой произошло фатально наоборот. Её всю заменили лжеучением — «Новой лингвистической теорией».
После революции, когда соплеменники Марра поубивали всех русских управленцев и начали пировать на трупах, тот принял от них бразды правления русской лингвистической школой и сошёл с ума от открывшихся перспектив. Можно было делать вообще всё, и он наделал столько, что до сих пор никто толком не осмыслил.
Фактически, вся государственная академическая лингвистическая машина была подчинена фантазиям и прихотям подросткового уровня грузинского энтузиаста. Я просто перечислю то, что продвигалось в качестве непреложной истины, за противоречие которой следовали пытки и смерть:
— Все языки происходят от «трудовых выкриков» (мы же марксисты, всё же от труда идёт). У этих выкриков нет никакого смысла, есть только форма. Выкриков этих четыре: САЛ, БЕН, ЙОН и РОШ. Из этих четырёх корней образованы все слова всех мировых языков (вы смеётесь над Задорновым? По крайней мере, за его фантазии никого не расстреливают).
Forwarded from Πρῶτο Τρανκοβ
— Все мировые языки имеют в своей основе грузинский язык, в крайнем случае, другие картвельские. Их Марр определил как яфетические языки.
— Есть другие известные древние языки, например, латынь. Это был искусственный язык класса рабовладельцев. А реальный трудовой народ говорил на яфетическом языке. Все настоящие языки — яфетические.
— Человечество развивается от рабовладения к коммунизму. Когда наступит коммунизм, весь мир будет говорить на идеальном яфетическом (грузинском) языке.
Сам Марр утверждал, что знает 90 языков, и на этом основании делает выводы. При этом ни одного европейского языка, кроме русского, он точно не знал.
Это кажется диким адом и чудачеством, невозможно поверить, что такое реально внедрялось в умы. Тем не менее, упоминавшийся ранее Покровский был, в числе прочего, и насаждателем теории Марра. Ладно Покровский — саму свистопляску начал нарком Луначарский. Прокурор Вышинский, автор тезиса «Признание царица доказательств», был ректором МГУ (сюрприз!), и он внедрял «Новую теорию» в преподавание.
Сопротивлялись ли лингвисты? Не то слово.
И марксистские, и не марксистские.
Не марксистских убили сразу, марксистских отправили на перевоспитание в ссылки и лагеря, неперевоспитавшихся тоже убили (яркий пример — японолог Поливанов, тот самый, из-за которого мы говорим «суши», а не «суси»).
У историков было «Академическое дело», а у лингвистов было «Дело славистов». Кто-то 10 лет отсидел, а кому-то и такой радости не предоставили.
В 1950 грузин Чикобава восстал на грузина Марра, и грузин Сталин выступил в роли разводящего, опубликовав «Марксизм и вопросы языкознания» («Товарищ Сталин, вы большой учёный, в языкознании познавший толк» — это про эту статью). Чикобава Марра поборол.
После смерти Сталина, например, реабилитировали Виноградова, чьим именем сегодня назван Институт Русского языка Академии Наук. Разрешили покаяться Федоту Петровичу Филину, который хоть и блядовал на марристской поляне, но историк языка был хороший. А Поливанову не повезло, и большинству не повезло, убийство вещь необратимая.
Когда началась война и стало понятно, что интернационалистическая риторика трещит и не работает, стали судорожно обращаться к разрушенному было в 1917 русскому фундаменту. Вводить ордена, снимать фильмы, восстанавливать исторические образы. Коснулись и славистики: в 1943 начали восстанавливать кафедры, отлипли от второстепенных специалистов.
Но до 1950, пока вся мировая лингвистика продолжала поступательное развитие, русских лингвистов, не согласных с грузинскими корнями всех мировых языков, убивали и морили.
В довоенном списке мировых лингвистических имён у нас нормальное равное представительство. В послевоенном — пересчитать по пальцам.
На суку ворона: "Кар!"
Голос эмфатический.
Слышит академик Марр
корень яфетический.
— Есть другие известные древние языки, например, латынь. Это был искусственный язык класса рабовладельцев. А реальный трудовой народ говорил на яфетическом языке. Все настоящие языки — яфетические.
— Человечество развивается от рабовладения к коммунизму. Когда наступит коммунизм, весь мир будет говорить на идеальном яфетическом (грузинском) языке.
Сам Марр утверждал, что знает 90 языков, и на этом основании делает выводы. При этом ни одного европейского языка, кроме русского, он точно не знал.
Это кажется диким адом и чудачеством, невозможно поверить, что такое реально внедрялось в умы. Тем не менее, упоминавшийся ранее Покровский был, в числе прочего, и насаждателем теории Марра. Ладно Покровский — саму свистопляску начал нарком Луначарский. Прокурор Вышинский, автор тезиса «Признание царица доказательств», был ректором МГУ (сюрприз!), и он внедрял «Новую теорию» в преподавание.
Сопротивлялись ли лингвисты? Не то слово.
И марксистские, и не марксистские.
Не марксистских убили сразу, марксистских отправили на перевоспитание в ссылки и лагеря, неперевоспитавшихся тоже убили (яркий пример — японолог Поливанов, тот самый, из-за которого мы говорим «суши», а не «суси»).
У историков было «Академическое дело», а у лингвистов было «Дело славистов». Кто-то 10 лет отсидел, а кому-то и такой радости не предоставили.
В 1950 грузин Чикобава восстал на грузина Марра, и грузин Сталин выступил в роли разводящего, опубликовав «Марксизм и вопросы языкознания» («Товарищ Сталин, вы большой учёный, в языкознании познавший толк» — это про эту статью). Чикобава Марра поборол.
После смерти Сталина, например, реабилитировали Виноградова, чьим именем сегодня назван Институт Русского языка Академии Наук. Разрешили покаяться Федоту Петровичу Филину, который хоть и блядовал на марристской поляне, но историк языка был хороший. А Поливанову не повезло, и большинству не повезло, убийство вещь необратимая.
Когда началась война и стало понятно, что интернационалистическая риторика трещит и не работает, стали судорожно обращаться к разрушенному было в 1917 русскому фундаменту. Вводить ордена, снимать фильмы, восстанавливать исторические образы. Коснулись и славистики: в 1943 начали восстанавливать кафедры, отлипли от второстепенных специалистов.
Но до 1950, пока вся мировая лингвистика продолжала поступательное развитие, русских лингвистов, не согласных с грузинскими корнями всех мировых языков, убивали и морили.
В довоенном списке мировых лингвистических имён у нас нормальное равное представительство. В послевоенном — пересчитать по пальцам.
На суку ворона: "Кар!"
Голос эмфатический.
Слышит академик Марр
корень яфетический.
В марте 1906 года случайные прохожие на Оксфорд-стрит в Лондоне могли увидеть чрезвычайно странную картину: по улице ходило множество солдат в серой немецкой униформе и остроконечных шлемах. Они маршировали по улице, заходили в магазины, переговаривались по немецки и грозно смотрели на толпу вокруг.
Это не фантастический рассказ о забытом немецком вторжении в Великобританию, все это действительно произошло. Только это, конечно, не было вторжением. Это был рекламный трюк газеты Daily Mail, придуманный ее владельцем Альфредом Хармсвортом, пионером таблоидной прессы.
Эта акция была проведена для рекламы - не только самого издания, но и книги "The invasion of 1910". Это даже не совсем книга, это сериал, выходивший в Daily Mail каждую неделю и заказанный все тем же Хармсвортом (интересно, что он специально требовал добавить в книгу названия тех английских городов и деревень, в которых было много читателей газеты - интересно, это первый пример рекламного таргетинга?). Также занятно, что один из предыдущих романов автора этой книги описывал события гипотетической войны Англии с Францией, а немцы в нем выступали в качестве английских союзников.
Роман про немецкое вторжение описывал возможную войну с Германией: рисовались ужасные картины оккупированного немцами Лондона, организация партизанского движения, английское сопротивление и, наконец, выдворение захватчиков с британской земли. Еще одной важной линией сюжета было постоянное упоминание того, что Англия не готовилась к войне, что она не ожидала нападения.
По книге даже сняли фильм в 1912 году, но его запретила английская цензура - к показу его допустили лишь в 1914 году, спустя месяц после начала настоящей войны между Великобританией и Германией. Цензоры заставили сменить его название на "If England were Invaded".
Тиражи Daily Mail сильно выросли, а потом увеличились еще сильнее, когда газета предложила приз в 1000 фунтов тому летчику, который первым пересечет Ла-Манш. Хармсворт чувствовал себя прекрасно, его влияние росло, и кто знает каких бы еще высот он достиг, если бы не скоропостижно скончался в 1922 году.
Я очень люблю эту историю - этот рекламный трюк мне кажется милым и безобидным, но главное - доходчивым.
А еще - удивительно независимым. Можете себе представить, чтобы Лайфньюс для рекламы нового проекта запустил бы ходить по Тверской людей, одетых в форму американских морпехов? Представляете как бы все их стали клеймить, а самого хода никто бы не оценил.
В общем, прекрасное время было 100 лет назад, жалко, что все в итоге стали друг друга убивать.
Это не фантастический рассказ о забытом немецком вторжении в Великобританию, все это действительно произошло. Только это, конечно, не было вторжением. Это был рекламный трюк газеты Daily Mail, придуманный ее владельцем Альфредом Хармсвортом, пионером таблоидной прессы.
Эта акция была проведена для рекламы - не только самого издания, но и книги "The invasion of 1910". Это даже не совсем книга, это сериал, выходивший в Daily Mail каждую неделю и заказанный все тем же Хармсвортом (интересно, что он специально требовал добавить в книгу названия тех английских городов и деревень, в которых было много читателей газеты - интересно, это первый пример рекламного таргетинга?). Также занятно, что один из предыдущих романов автора этой книги описывал события гипотетической войны Англии с Францией, а немцы в нем выступали в качестве английских союзников.
Роман про немецкое вторжение описывал возможную войну с Германией: рисовались ужасные картины оккупированного немцами Лондона, организация партизанского движения, английское сопротивление и, наконец, выдворение захватчиков с британской земли. Еще одной важной линией сюжета было постоянное упоминание того, что Англия не готовилась к войне, что она не ожидала нападения.
По книге даже сняли фильм в 1912 году, но его запретила английская цензура - к показу его допустили лишь в 1914 году, спустя месяц после начала настоящей войны между Великобританией и Германией. Цензоры заставили сменить его название на "If England were Invaded".
Тиражи Daily Mail сильно выросли, а потом увеличились еще сильнее, когда газета предложила приз в 1000 фунтов тому летчику, который первым пересечет Ла-Манш. Хармсворт чувствовал себя прекрасно, его влияние росло, и кто знает каких бы еще высот он достиг, если бы не скоропостижно скончался в 1922 году.
Я очень люблю эту историю - этот рекламный трюк мне кажется милым и безобидным, но главное - доходчивым.
А еще - удивительно независимым. Можете себе представить, чтобы Лайфньюс для рекламы нового проекта запустил бы ходить по Тверской людей, одетых в форму американских морпехов? Представляете как бы все их стали клеймить, а самого хода никто бы не оценил.
В общем, прекрасное время было 100 лет назад, жалко, что все в итоге стали друг друга убивать.
Как высший свет в России 100 лет назад относился к современной ему литературе
«В среде — пускай светской, — к которой Катя принадлежала, вкусы были, по меньшей мере, отсталые. Чехов считался декадентом, К. Р. — крупным поэтом, Блок — вредным евреем, пишущим футу ристические сонеты об умирающих лебедях и лиловых ликерах. Какие-то французские и английские стихи ходили в списках по рукам и списывались снова [...] баловнем среди них было стихотворение бедного Луи Буйе, писавшего в середине прошлого века. Катя, упиваясь рокотом, декламировала его...» (Набоков, "Адмиралтейская игла")
Набоков, конечно, славится своими ненадежными рассказчиками, но в данном случае я ему верю, потому что уже не первый раз натыкаюсь на подобные оценки. Про еврея Блока особенно смешно - во-первых, потому что Блок был немцем, а, во-вторых, и это не секрет - он был более или менее антисемитом и не особенно это скрывал. Декадент из Чехова тоже получается так себе - декадентов они вместе с Буниным презирали. В то же время К.Р. и особенно Апухтин считались в высшем свете по-настоящему большими авторами.
Над Апухтиным жестоко издевался в своих рассказах и письмах Набоков (и по делу, впрочем). Об этом очень хорошо написано у Максима Шраера в "Темах и вариациях", почитайте, если не.
"Апухтин, чья тучность обычно приходит на ум на ряду с несколькими страстными стилизованными стихотворениями, такими как «Ночи безумные, ночи бессонные» (1876), представлял полную противоположность и внешности, и зрелых стихов Набокова. В «Говори, память» он вспоминает «shameful gleanings from Apukhtin’s and Grand Duke Konstantin’s lyrics of the tsiganski type» (SM, 225) («по стыдные поскребыши из „цыганского“ пошиба лирики, принадле жавшей Апухтину и Великому Князю Константину»;"
Апухтин нравился и Александру II и Николаю II: император Александр II был в восторге от «Архива графини Д.» — после чтения, состоявшегося в доме П. Г. Ольденбургского он заявил, что её нужно тотчас опубликовать, что это лучшая сатира на великосветские нравы. Николай II же в принципе довольно много читал, но Апухтина ставил довольно высоко (впрочем, Чехова и Тэффи тоже).
Впрочем, даже такие, как пишет саркастически едкий Набоков, "отсталые" взгляды на литературу, были гораздо нормальнее, чем у тех кто пришел на смену им: у тех либо в голове не было никакой литературы в принципе (какой-нибудь матрос Железняк же был просто олигофрен, которого кроме водки и кокаина мало что интересовало: у Бонч-Бруевича прекрасно описаны матросские безумства осенью 1917 год), либо же были прошиты талмуды Маркса и его друзей, а также вся эта критическая писаревско-добролюбовская мешанина и, в лучшем случае, роман "Что делать?" (который, бесспорно, является великим русским романом, но если в голове у человека только он, то перед нами сумасшедший).
А главное, что даже лидеров всего этого движения литература не интересовала сама по себе, а только в контексте их сектантских политических взглядов - Толстой интересен Ленину не тем, что он мастер стиля, не тем, что он умеет парой фраз, иногда даже слов, рассказать о персонаже все, не из-за того, что сумел создать масштабное полотно русской истории. Нет, от него был нужен только реализм и народность, за что был удостоен высочайшего одобрения в качестве "зеркала русской революции". Впрочем, ладно еще Толстой - эти ведь безумцы умудрились и Гоголя назвать реалистом. Гоголя. Которого лучше было бы назвать русским предтечей Гофмана или Кафки.
И, в общем, с тех пор так и живем.
«В среде — пускай светской, — к которой Катя принадлежала, вкусы были, по меньшей мере, отсталые. Чехов считался декадентом, К. Р. — крупным поэтом, Блок — вредным евреем, пишущим футу ристические сонеты об умирающих лебедях и лиловых ликерах. Какие-то французские и английские стихи ходили в списках по рукам и списывались снова [...] баловнем среди них было стихотворение бедного Луи Буйе, писавшего в середине прошлого века. Катя, упиваясь рокотом, декламировала его...» (Набоков, "Адмиралтейская игла")
Набоков, конечно, славится своими ненадежными рассказчиками, но в данном случае я ему верю, потому что уже не первый раз натыкаюсь на подобные оценки. Про еврея Блока особенно смешно - во-первых, потому что Блок был немцем, а, во-вторых, и это не секрет - он был более или менее антисемитом и не особенно это скрывал. Декадент из Чехова тоже получается так себе - декадентов они вместе с Буниным презирали. В то же время К.Р. и особенно Апухтин считались в высшем свете по-настоящему большими авторами.
Над Апухтиным жестоко издевался в своих рассказах и письмах Набоков (и по делу, впрочем). Об этом очень хорошо написано у Максима Шраера в "Темах и вариациях", почитайте, если не.
"Апухтин, чья тучность обычно приходит на ум на ряду с несколькими страстными стилизованными стихотворениями, такими как «Ночи безумные, ночи бессонные» (1876), представлял полную противоположность и внешности, и зрелых стихов Набокова. В «Говори, память» он вспоминает «shameful gleanings from Apukhtin’s and Grand Duke Konstantin’s lyrics of the tsiganski type» (SM, 225) («по стыдные поскребыши из „цыганского“ пошиба лирики, принадле жавшей Апухтину и Великому Князю Константину»;"
Апухтин нравился и Александру II и Николаю II: император Александр II был в восторге от «Архива графини Д.» — после чтения, состоявшегося в доме П. Г. Ольденбургского он заявил, что её нужно тотчас опубликовать, что это лучшая сатира на великосветские нравы. Николай II же в принципе довольно много читал, но Апухтина ставил довольно высоко (впрочем, Чехова и Тэффи тоже).
Впрочем, даже такие, как пишет саркастически едкий Набоков, "отсталые" взгляды на литературу, были гораздо нормальнее, чем у тех кто пришел на смену им: у тех либо в голове не было никакой литературы в принципе (какой-нибудь матрос Железняк же был просто олигофрен, которого кроме водки и кокаина мало что интересовало: у Бонч-Бруевича прекрасно описаны матросские безумства осенью 1917 год), либо же были прошиты талмуды Маркса и его друзей, а также вся эта критическая писаревско-добролюбовская мешанина и, в лучшем случае, роман "Что делать?" (который, бесспорно, является великим русским романом, но если в голове у человека только он, то перед нами сумасшедший).
А главное, что даже лидеров всего этого движения литература не интересовала сама по себе, а только в контексте их сектантских политических взглядов - Толстой интересен Ленину не тем, что он мастер стиля, не тем, что он умеет парой фраз, иногда даже слов, рассказать о персонаже все, не из-за того, что сумел создать масштабное полотно русской истории. Нет, от него был нужен только реализм и народность, за что был удостоен высочайшего одобрения в качестве "зеркала русской революции". Впрочем, ладно еще Толстой - эти ведь безумцы умудрились и Гоголя назвать реалистом. Гоголя. Которого лучше было бы назвать русским предтечей Гофмана или Кафки.
И, в общем, с тех пор так и живем.
О поэте Аполлоне Григорьеве и его привычках
"Вечера единомышленники часто проводили в кабаках, где «мертвецки пьяные, но чистые сердцем, целовались и пили с фабричными», заслушивались цыганскими хорами, упрекали Запад за бездуховность и превозносили русский национальный характер. Характерна выдержка из письма Григорьева Эдельсону от 23 ноября 1857 года (день именин А.Н.Островского):
Две годовщины этого дня меня терзали: одна — когда читалась «Бедность не порок» и ты блевал наверху, и когда читалась «Не так живи, как хочется» и ты блевал внизу в кабинете".
"Вечера единомышленники часто проводили в кабаках, где «мертвецки пьяные, но чистые сердцем, целовались и пили с фабричными», заслушивались цыганскими хорами, упрекали Запад за бездуховность и превозносили русский национальный характер. Характерна выдержка из письма Григорьева Эдельсону от 23 ноября 1857 года (день именин А.Н.Островского):
Две годовщины этого дня меня терзали: одна — когда читалась «Бедность не порок» и ты блевал наверху, и когда читалась «Не так живи, как хочется» и ты блевал внизу в кабинете".
Кстати, что хочу заметить.
В недавней небольшой ночной дискуссии о кино у Кашина кто-то написал, что лучший фильм, который надо смотреть российким журналистам - это "Туз в рукаве" Билли Уайлдера. Дескать там вся правда про продажность и стремность самой индустрии.
Я не спорю - это отличный фильм Уайлдера. Но что он, что "Сладкий запах успеха" с Кертисом и Ланкастером, что даже "Гражданин Кейн" - это универсальные истории. В них нет никакой специфичности - они могли произойти в США, Англии, Германии, Японии, Китае. В любой стране с мало-мальски развитой прессой и бизнесом. Сюжет "Туза в рукаве" в предельно кратком изложении звучит так: выпизженный из крупной газеты журналист, ради денег и славы, раздувает историю из ничего, и, фактически, убивает человека. Или вот "Сладкий запах успеха": подвизающийся в оплачиваемом набрасывании говна на вентилятор журналист, работающий на крупного магната, идет на всевозможные низости, привлекает ментов и разрушает репутацию человека и чувства влюбленных. Это все очень универсальные истории, готов на этом настаивать.
А вот фильм, в котором отразилось современное российское ВСЕ - это, конечно, "Мефисто" Иштвана Сабо. Этот фильм примерно про всех "теоретиков малых дел" и "молчаливых сторонников режима". Про что он? Про то как молодой немецкий актер, страстно мечтающий прославиться и стать знаменитым не только в родном Гамбурге, переезжает в Берлин. Поначалу он работает в разнообразных авангардных левых театральных постановках, косит под большевика, восхищается рабочими и цитирует Маркса. Но после прихода к власти нацистов решает сотрудничать с ними - сначала объясняя это тем, что искусство выше политики, а карьеру в театре все равно делать нужно. Потом он оправдывается тем, что он может помочь своим старым друзьям левакам. Однако чем дальше, чем больше он влипает в эту систему, делает то, что от него ждут нацисты. Они его ценят и назначают директором Государственного театра (предыдущий решил не возвращаться в Германию). Ему дают лучшие роли и он становится лучшим исполнителем роли Мефистофеля. Ему нравится его положение в обществе, восторги публики, но, в то же время, ему приходится стелиться под каждого партийного бонзу - лебезить перед Герингом, угождать Геббельсу и вообще играть роль послушной собачки. Уже все внутренние компромиссы преступлены, уже никакие самооправдания не работают - воля сломлена и души больше нет.
В недавней небольшой ночной дискуссии о кино у Кашина кто-то написал, что лучший фильм, который надо смотреть российким журналистам - это "Туз в рукаве" Билли Уайлдера. Дескать там вся правда про продажность и стремность самой индустрии.
Я не спорю - это отличный фильм Уайлдера. Но что он, что "Сладкий запах успеха" с Кертисом и Ланкастером, что даже "Гражданин Кейн" - это универсальные истории. В них нет никакой специфичности - они могли произойти в США, Англии, Германии, Японии, Китае. В любой стране с мало-мальски развитой прессой и бизнесом. Сюжет "Туза в рукаве" в предельно кратком изложении звучит так: выпизженный из крупной газеты журналист, ради денег и славы, раздувает историю из ничего, и, фактически, убивает человека. Или вот "Сладкий запах успеха": подвизающийся в оплачиваемом набрасывании говна на вентилятор журналист, работающий на крупного магната, идет на всевозможные низости, привлекает ментов и разрушает репутацию человека и чувства влюбленных. Это все очень универсальные истории, готов на этом настаивать.
А вот фильм, в котором отразилось современное российское ВСЕ - это, конечно, "Мефисто" Иштвана Сабо. Этот фильм примерно про всех "теоретиков малых дел" и "молчаливых сторонников режима". Про что он? Про то как молодой немецкий актер, страстно мечтающий прославиться и стать знаменитым не только в родном Гамбурге, переезжает в Берлин. Поначалу он работает в разнообразных авангардных левых театральных постановках, косит под большевика, восхищается рабочими и цитирует Маркса. Но после прихода к власти нацистов решает сотрудничать с ними - сначала объясняя это тем, что искусство выше политики, а карьеру в театре все равно делать нужно. Потом он оправдывается тем, что он может помочь своим старым друзьям левакам. Однако чем дальше, чем больше он влипает в эту систему, делает то, что от него ждут нацисты. Они его ценят и назначают директором Государственного театра (предыдущий решил не возвращаться в Германию). Ему дают лучшие роли и он становится лучшим исполнителем роли Мефистофеля. Ему нравится его положение в обществе, восторги публики, но, в то же время, ему приходится стелиться под каждого партийного бонзу - лебезить перед Герингом, угождать Геббельсу и вообще играть роль послушной собачки. Уже все внутренние компромиссы преступлены, уже никакие самооправдания не работают - воля сломлена и души больше нет.
У РОССПЭНа есть отличный сборник документов по советской истории - "Власть и художественная интеллигенция". В ней есть гигантские объемы записок, докладов, дискуссий и обсуждений, посвященных различным аспектам отношений советской власти с представителями творческой и научной интеллигенции. Там есть совершенно прекрасные вещи, вроде дискуссии между Лениным и Луначарским о целесообразности закрытия Большого театра (у Ленина была какая-то иррациональная к нему любовь, напирал на то, что от театра один расход и никакой прибыли, а царизм угнетал несчастных балерин, на что Луначарский парировал, что театр полезен и привлекает туристов; уровень дискуссии, конечно, совершенно детский - а вы еще передаче Исаакия удивляетесь)
Но есть и всякая бытовая повседневная мелочевка, которая собранная вместе производит сильное впечатление. Приведу несколько примеров.
"№ 27
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б)
О ЛЕЧЕНИИ ДЕМЬЯНА БЕДНОГО ЗА ГРАНИЦЕЙ
8 июля 1929 г.
№ 88. п. 32 - О т. Д.Бедном.
Демьяну поехать за границу одному, без жены; выдать ему 1500 долларов"
[По всей видимости, 1500 долларов было стандартной суммой с которой начинался разговор - например, когда Немировича-Данченко уламывали вернуться в СССР, в качестве аванса ему сулили те же 1500 долларов]
Или вот обсуждение запроса Блока на выезд за рубеж обсуждается таким образом (заметим, что все разрешения на выезд находятся в руках ВЧК):
"ПИСЬМО НАЧАЛЬНИКА ИНОСТРАННОГО
ОТДЕЛА ВЧК Л.ДАВЫДОВА В ЦК РКП(б)
28июня 1921 г.
Сов[ершенно] секретно. В[есьма] срочно.
В ЦК РКП, тов. Молотову
В ИноВЧК в настоящий момент имеются заявления ряда литераторов, в частности Венгеровой, Блока, Сологуба - о выезде за границу.
Принимая во внимание, что уехавшие за границу литераторы ведут самую активную кампанию против Советской России и что некоторые из них, как Бальмонт, Куприн, Бунин, не останавливаются перед самыми гнусными измышлениями - ВЧК не считает возможным удовлетворять подобные ходатайства.
Если только у ЦК РКП нет особых соображений, чтобы считать пребывание того или иного литератора за границей более желательным, чем в Советской России - ВЧКс[о] своейстороны невидитоснований ктому,чтобы в ближайшем будущем разрешать им выезд.
Во всяком случае, мы считали бы желательным разрешение подобных вопросов передавать в Оргбюро.
Для иллюстрации вышесказанного при сем прилагается копия письма тов. Воровского из Рима.
Нач[альник] ИноВЧК Л.Давыдов
Личный секретарь Рудников"
Ну или вот как в донесениях чекистов выглядели пересказы писательских слухов:
"СПЕЦЗАПИСКА ОГПУ "ОБ ОТКЛИКАХ ПИСАТЕЛЕЙ НА ПОМОЩЬ, ОКАЗАННУЮ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ СЫНУ ПИСАТЕЛЯ М.Е.САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА"
8 Март 1932 г.
В ленинградских писательских кругах с необычайной быстротой распространились и в течение долгого времени обсуждались и комментировались сведения о помощи, оказанной советским правительством сыну писателя Салтыкова-Щедрина. История с этой помощью настолько заинтересовала писательские круги, что на некоторое время отодвинула все иные злободневные для литературной среды вопросы, став в полном смысле слова сенсацией дня. История с помощью передавалась всякий раз в одном и том же варианте, лишь с незначительными отклонениями в деталях, при чем отдельные писатели, желая наиболее точно выяснить обстоятельства дела, перепроверяли переданное им сообщение у самого Салтыкова.
Факт помощи сыну Салтыкова-Щедрина в массе писателей-попутчиков комментировался весьма сочувственно, причем этот факт неизменно связывался с вопросом об отношении партии к интеллигенции. Оказывалось, что этот факт сам по себе лишний раз показывает изменение политики к интеллигенции в сторону наибольшего смягчения.
Попутчик Козаков высказался по этому поводу следующим образом:
Но есть и всякая бытовая повседневная мелочевка, которая собранная вместе производит сильное впечатление. Приведу несколько примеров.
"№ 27
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б)
О ЛЕЧЕНИИ ДЕМЬЯНА БЕДНОГО ЗА ГРАНИЦЕЙ
8 июля 1929 г.
№ 88. п. 32 - О т. Д.Бедном.
Демьяну поехать за границу одному, без жены; выдать ему 1500 долларов"
[По всей видимости, 1500 долларов было стандартной суммой с которой начинался разговор - например, когда Немировича-Данченко уламывали вернуться в СССР, в качестве аванса ему сулили те же 1500 долларов]
Или вот обсуждение запроса Блока на выезд за рубеж обсуждается таким образом (заметим, что все разрешения на выезд находятся в руках ВЧК):
"ПИСЬМО НАЧАЛЬНИКА ИНОСТРАННОГО
ОТДЕЛА ВЧК Л.ДАВЫДОВА В ЦК РКП(б)
28июня 1921 г.
Сов[ершенно] секретно. В[есьма] срочно.
В ЦК РКП, тов. Молотову
В ИноВЧК в настоящий момент имеются заявления ряда литераторов, в частности Венгеровой, Блока, Сологуба - о выезде за границу.
Принимая во внимание, что уехавшие за границу литераторы ведут самую активную кампанию против Советской России и что некоторые из них, как Бальмонт, Куприн, Бунин, не останавливаются перед самыми гнусными измышлениями - ВЧК не считает возможным удовлетворять подобные ходатайства.
Если только у ЦК РКП нет особых соображений, чтобы считать пребывание того или иного литератора за границей более желательным, чем в Советской России - ВЧКс[о] своейстороны невидитоснований ктому,чтобы в ближайшем будущем разрешать им выезд.
Во всяком случае, мы считали бы желательным разрешение подобных вопросов передавать в Оргбюро.
Для иллюстрации вышесказанного при сем прилагается копия письма тов. Воровского из Рима.
Нач[альник] ИноВЧК Л.Давыдов
Личный секретарь Рудников"
Ну или вот как в донесениях чекистов выглядели пересказы писательских слухов:
"СПЕЦЗАПИСКА ОГПУ "ОБ ОТКЛИКАХ ПИСАТЕЛЕЙ НА ПОМОЩЬ, ОКАЗАННУЮ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ СЫНУ ПИСАТЕЛЯ М.Е.САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА"
8 Март 1932 г.
В ленинградских писательских кругах с необычайной быстротой распространились и в течение долгого времени обсуждались и комментировались сведения о помощи, оказанной советским правительством сыну писателя Салтыкова-Щедрина. История с этой помощью настолько заинтересовала писательские круги, что на некоторое время отодвинула все иные злободневные для литературной среды вопросы, став в полном смысле слова сенсацией дня. История с помощью передавалась всякий раз в одном и том же варианте, лишь с незначительными отклонениями в деталях, при чем отдельные писатели, желая наиболее точно выяснить обстоятельства дела, перепроверяли переданное им сообщение у самого Салтыкова.
Факт помощи сыну Салтыкова-Щедрина в массе писателей-попутчиков комментировался весьма сочувственно, причем этот факт неизменно связывался с вопросом об отношении партии к интеллигенции. Оказывалось, что этот факт сам по себе лишний раз показывает изменение политики к интеллигенции в сторону наибольшего смягчения.
Попутчик Козаков высказался по этому поводу следующим образом: