Есть такой парадокс: чтобы стать частью канона, его сначала нужно хорошенько пнуть, расшатать или нацарапать на нем что-нибудь неприличное. Писатели, которые сегодня смотрят на нас с портретов в кабинетах литературы, попали на эти портреты вовсе не потому, что «сохраняли традиции», как раз наоборот – они их нарушали.
«Герой нашего времени» и «Капитанская дочка» сегодня считаются классикой, но на момент публикации это были самые новаторские тексты своего времени.
Поэтому, мне кажется, лучший способ заглянуть в будущее литературы – это найти и изучить самые необычные романы последних лет.

Выбрал для "Крупы" несколько экспериментальных романов и авторов, на которых стоит обратить внимание: Эверетт, Макэлрой, Макинтош, Марксон и другие.

https://krupaspb.ru/zhurnal-piterbook/intervyu/aleksey-polyarinov-6-eksperimentalnyh-romanov.html

Лет семь назад я прочитал «Калеку с острова Инишмаан», с тех пор Мартин Макдона – один из самых любимых моих писателей. Недавно перечитал все его пьесы и изменил свое мнение – раньше я думал, что он очень хороший писатель, теперь считаю, что великий.

А уж его биография – это и вовсе готовый сценарий для фильма о художнике, который проверяет систему на прочность.

«Я очень любил кино и фанател от Мартина Скорсезе, уже тогда пытался писать сценарии, но получалась полная херня. Поэтому я решил попробовать писать пьесы — на тот момент это был единственный вид искусства, в котором я еще не успел облажаться. Была только одна проблема: я считал театр худшим из искусств».

По ссылке — история восхождения Мартина Макдоны — от сборщика мебели до одного из лучших драматургов и режиссеров нашего времени:

https://gorky.media/context/chernyj-yumor-i-ultranasilie/

Небо над портом было похоже на мой новый текст, опубликованный на «Афише». Уильяму Гибсону — 70!
Пытаюсь объяснить, в первую очередь самому себе, почему считаю его большим писателем:

«Хотя у многих Гибсон ассоциируется с хакерами и технологиями, важнейшей фигурой в его книгах всегда был художник — в самом широком смысле. Слик Генри из „Моны Лизы Овердрайв“ собирает из металлолома кинетические скульптуры, сестры Волковы из „Распознавания образов“ снимают авангардный cut-up-фильм, Бобби Чомбо из „Страны призраков“ взламывает GPS-спутники ради создания локативных арт-объектов. Сложно найти еще одного писателя с такой же высокой концентрацией художников на страницу текста».

Отдельное и большое спасибо Ольге Любарской за помощь в написании текста – именно она рассказала мне о том, как важны для Гибсона темы сиротства и одежды.

Дальше — по ссылке:
http://bit.ly/2HEyRgm

P.S. Заголовок поменяли, мой был «Портрет художника в виртуальности».

Казалось бы, как вообще можно написать скучную книгу об Алане Муре? В детстве он торговал спидами в школе, в 80-е жил с двумя женами одновременно, в 90-е увлекся магией, стал поклоняться своему змеиному богу и утверждал, что видит будущее (никто до сих пор не знает, насколько это было всерьез). Среди его работ есть в том числе комикс о сексуальной жизни Венди из «Питера Пэна» и Алисы из «Алисы в Стране чудес»; Мур ярый борец за права ЛГБТ и против любой цензуры, а еще у него настолько сложный характер, что он в 80-е умудрился вдрызг разругаться с самыми крупными издателями комиксов — с Марвел и DC. Мур, кажется, специально живет так, чтобы о нем можно было написать захватывающий плутовской роман.

И вот, значит, купил я его биографию, начал читать, и где-то в середине книги понял, что у ее автора, Лэнса Паркина, какой-то явный пунктик на тему денег и бюрократии. Нет, я, конечно, все понимаю, когда мальчишка из рабочего захолустного городка становится самым почитаемым человеком в комикс-индустрии, тут как бы вполне к месту упомянуть, что раньше он получал 10 долларов в неделю, а теперь разве что по стенам деньги не расклеивает вместо обоев.
Но Лэнсу Паркину этого мало. Когда в очередной раз видишь предложение в стиле «... журнал разошелся тиражом 660 тысяч экз. (в шесть раз больше, чем „Хранители“)» или «в 1994-м после продажи прав на экранизацию "Из ада" на банковский счет Мура поступила огромная сумма денег», — такая одержимость автора количествами денег и экземпляров начинает напрягать. Тут вам и рассказ о том, сколько зарабатывал такой-то автор, а вот такой-то автор зарабатывал еще больше, а вот этот автор купил маме частный самолет (прямо не автор, а сын маминой подруги), а вот Нил Гейман очень долго вел переговоры с DC и даже попросил их переделать договор, — что-что? Тебе мало, читатель, хочешь еще про гонорары и договоры? — тогда вот цитата Геймана о том, что он думает о своих гонорарах и договорах. Что значит, ты хочешь про книжки? А как же деньги? Смотри, сколько денег! А тиражи! Смотри, какие тиражи! Сотни, сотни тысяч!

Короче, есть подозрение, что книгу написал не поклонник Мура, а его бухгалтер.

Например, история о том, как создавался роман «V значит Vендетта» занимает страниц двадцать.
Зато история о контрактных обязательствах Мура перед DC и долгое скрупулезное описание их грызни из-за роялти, прав на персонажей и мерча по «Хранителям» растянуто страниц на пятьдесят.

У Мура выдающаяся жизнь, и Лэнс Паркин действительно очень хорошо изучил ее, и, справедливости ради, в книге есть попытки подобрать ключи к личности автора, и крутые рассказы о методах работы авторов комиксов, проблема, мне кажется, в том, что Паркин даже не пытается найти интересный ракурс, — он, видимо, полагает, что текст сам собой заведется и поедет на одной харизме Мура, — и поэтому вываливает на читателя все, что знает, в итоге получается такая огромная, раздувшаяся до размеров книги статья для журнала «Форбс» об истории комикс-индустрии: кто сколько заработал, кто с кем дружил, кто с кем поссорился, а еще они книжки писали. И это тоже хорошо, — почему бы и нет? — проблема в том, что содержание не очень соответствует названию: «Волшебные слова: Выдающаяся жизнь Алана Мура» (Magic Words: The Extraordinary Life of Alan Moore)

Волшебные слова у тебя штанах, понял?

Пару лет назад я наткнулся на статью об одном интересном исследовании: британские социологи отобрали 500 человек и раздали им анкеты с длинным перечнем вопросов, варианты ответов на них сводились к «разрешить»/«запретить». Собрав заполненные анкеты, ученые измерили коэффициент интеллекта каждого участника эксперимента. Результат: прямая зависимость между низким ай-кью и страстью к запретам. Или, проще говоря: чем тупее человек, тем активнее он выбирает вариант «запретить».

Все это выглядело как-то подозрительно и однобоко, поэтому я погуглил авторов исследования: и да — оказалось, это утка. На деле вся статья была не более чем завуалированным оскорблением в адрес партии консерваторов. Такой изящный способ назвать своих оппонентов дураками. А ведь многие приняли ее за чистую монету; вообще, странно, как в эпоху гугла люди все еще активно репостят фэйковые новости и ссылаются на вымышленные «научные эксперименты»; печально признавать, но свобода информации не делает людей более компетентными, часто как раз наоборот; прав был Герцен: «свободы слова недостаточно, нужна свобода слуха».
>>>
Это я все к чему. Сегодня Телеграм [делаю кавычки пальцами] заблокируют, и я в связи с этим вспомнил замечательную книгу Арлена Блюма об истории цензуры "От неолита до Главлита". Год назад писал о ней вот здесь:
http://dystopia.me/koe-chto-iz-ot-neolita-do-glavlita/

И да, Телеграм теперь стал еще уютней, никуда не уходите. Бесплатный прокси для Telegram для всех http://tgproxy.me/

Другие способы обхода блокировки здесь: https://tjournal.ru/45750

No pasaran

Добро пожаловать в андеграунд.

Рассказал подкасту «Читатель» о любимых книгах и писателях: Уоллес, Гибсон, Маккарти, Алан Мур, etc.

P.S. Да, это мой голос. Извините.

Послушать здесь:
1) https://ru.bookmate.com/audiobooks/TeW4Kn1n
2) https://simplecast.com/s/211ffd37

See what can be done by Lorrie Moore

У Лорри Мур в апреле вышла книга «See what can be done» («Посмотрим, что можно сделать»). Это сборник эссе и книжных рецензий, которые она писала для The New York review of books.
Уже в предисловии ЛМ с присущей ей самоиронией признается, что стала подрабатывать литературным критиком, потому что надо было как-то платить за квартиру, а ее собственные сборники рассказов денег особо не приносили. Но, начав, она обнаружила, что книжные рецензии помогают ей улучшить собственные писательские навыки.
Собственно, весь сборник — это рассказ писателя, — хорошего, состоявшегося писателя, что очень важно, — который побывал в шкуре литературного критика, и ему понравилось. За двадцать лет Лорри Мур написала сотни рецензий и теперь опубликовала лучшие из них отдельной книгой — сюда вошли ее отзывы на книги Элис Манро, Маргарет Этвуд, Дона Делилло etc.
Но самое интересное, конечно же, это ее размышления о ремесле в эссе “On writing”:

«У писателей вечно спрашивают насколько автобиографичны их тексты. А у критиков не спрашивают; у скрипачей тоже, хотя, мне кажется, что нет ничего более автобиографического, чем книжная рецензия или соло на скрипке».

И далее раскрывает тему: «Я часто думаю об одном своем студенте на курсах писательского мастерства. Он был слеп, но при этом никогда не писал о слепых людях — он вообще не писал о слепоте. И тем не менее все его герои вечно спотыкались о предметы, получали ожоги и синяки; это свойство его прозы казалось мне истинной и очень точной метафорой трансформации жизни в искусство. Студент пытался вообразить другого человека; но его путь к этому „другому“ лежал через его собственный жизненный опыт. Как родитель ребенка, он учил своего героя тому, что знал сам, — но не всему, что знал, и это важно».

«Автобиографичность может быть полезным инструментом: она подстегивает воображение — хотя вообще-то воображение и личный опыт взаимно подстегивают друг друга; перо находит убежище от жизни в воображении и наоборот <...> Энергия, которую мы тратим на работу, вся эта сила воображения и сосредоточенности, — она берется из опыта, и она по определению автобиографична, и не важно, что именно мы пишем [рецензию или рассказ]».
>>>
На всякий случай поясню: Лорри Мур — это очень известная и любимая в США писательница. Мастер короткой прозы. У нас ее до сих пор не издали, и это безобразие, конечно. Я очень люблю ее сборник «Птицы Америки», вот здесь даже писал о ней:
http://dystopia.me/pyat-prichin-polyubit-prozu-lorri-mur/

В 1971 году Дэн О’Нилл, автор подпольного журнала Air Pirates Funnies нарисовал порнографический комикс про Микки Мауса — в версии О’Нилла мышонок торговал наркотиками, грязно ругался и занимался сексом с Дэйзи Дак. Юристы компании «Дисней» подали на автора в суд. Подвох был в том, что именно этого О’Нилл и добивался. Его комикс был протестом против диснеевской конвейерной системы производства персонажей, которая, по его мнению, своими комиксами и мультфильмами способствовала укреплению гендерных и этнических стереотипов: все женщины у них — беспомощные принцессы; все иностранцы — или антагонисты или недотепы со «смешным» акцентом.
В суде О’Нилл утверждал, что любой художник имеет право пародировать что угодно, и что «Дисней» дискриминирует своих собственных персонажей, т.е. ущемляет права Микки Мауса. Вместе с другими андеграундными художниками О’Нилл даже основал общество поддержки мышонка под названием «Фронт освобождения мыши» (Mouse Liberation Front). В итоге сработал эффект Герострата (термина «эффект Стрейзанд» по очевидным причинам тогда еще не было), — попытки запретить комикс сделали его невероятно популярным.
«Дисней» выиграл суд. Но и такой исход О’Нилл предусмотрел. Как истинный панк, официально он не владел никаким имуществом, и все, что юристы компании смогли у него отсудить — это семь долларов и банджо.
>>>
В общем, я тут написал большой текст об Алане Муре, комиксах и порнографии. Читать здесь:
https://gorky.media/context/alan-mur-avangard-i-antikomiksy/

«Про Ричарда Нэвилла, основателя журнала Oz, есть забавная история. Когда после оглашения приговора его отвезли в уандсвортскую тюрьму и затолкали в камеру, у них с сокамерником случился такой диалог:
— Тебе сколько дали?
— 15 месяцев. А тебе?
— Мне тоже 15.
— А тебя за что?
— Я пытался убить жену. А тебя?
— Я издавал журнал».
>>>
Написал для @pollenfanzine о самом нелепом суде над издателями в истории Британии. И нет, это не пересказ скетча из «Монти Пайтона», это произошло на самом деле:
http://pollen-press.ru/2018/05/16/wizard_of_oz_fucks_rupert_the_bear/

Читаю «За чертой» Кормака Маккарти, это вторая часть его «Пограничной трилогии». Середина ХХ века, где-то в мире уже есть автомобили, пенициллин и телевидение, — но на границе США с Мексикой продолжает существовать анклав почти первобытной дикости, капсула времени, девятнадцатый век внутри двадцатого. Здесь главная ценность — лошадь, главная профессия — пастух, а вместо телека по вечерам люди смотрят петушиные бои. Первая четверть романа почему-то напомнила мне «Медведя» Фолкнера, история инициации мальчишки через охоту. История о выслеживании хищника. Только если у Фолкнера в рассказе охота «дворянская», с таким, знаете, мужицким азартом, гончими псами и растиранием крови убитого оленя по лицу подростка, то у Маккарти все иначе — текст грязный, ржавый и как будто весь в саже. Главный герой, мальчишка Билли Парем в одиночку ездит по границе между двумя государствами и расставляет капканы, чтобы поймать волчицу, которая убивает телят на территории, принадлежащей его отцу. Причем Маккарти дает читателю возможность понаблюдать за этой заочной схваткой не только со стороны людей, но и глазами волчицы, буквально, дает ее поток сознания, описывает ее опыт, ее способность унюхать и услышать людей за километры. В итоге Билли удается перехитрить ее, она попадается в капкан, он направляет на нее винчестер, но выстрелить не может. Он видит, что она беременна. Тогда он из подручных материалов (буквально отрезая куски кожи от седла) делает ей намордник и тащит в Мексику, в горы, туда, где она сможет спокойно родить. Причем, что очень важно, он сам не может объяснить, зачем так поступает.
Так начинаются его скитания.

Не люблю бросаться словом «великий», но штука в том, что к Маккарти сложно подобрать какой-то другой эпитет, настолько большие, тяжелые, какие-то ветхозаветные мысли хранятся в его книгах. И этот язык: The desert he rode was red and red the dust he raised, the small dust that powdered the legs of the horse he rode, the horse he led. Читаешь, и такое ощущение, как будто это не роман, а священный текст, который нельзя найти в магазине, его можно только выкопать из земли во время археологических раскопок.

Неожиданный свежий номер подкаста Heresy Hub посвящен комиксу "Трансметрополитен", образу журналиста как супергероя и силе текстов. А заодно - Уотергейту, Сноудену и власти слова над миром - https://soundcloud.com/heresyhub/heresy-hub-21-transmetropolitan-i-tekst-kak-supersila-vmeste-s-apolyarinovym Обсудить комикс я позвала писателя и переводчика Алексея Поляринова (https://t.me/Polyarinov). Мы там подупоролись, по-моему, но получилось хорошо.

Друзья, не пугайтесь, я сменил лого и название канала, его содержание не изменится. Совсем скоро у меня выходит роман (об этом я отдельно еще расскажу) плюс я запускаю подкаст, поэтому решил оформить все свои проекты в одном ключе.

За новое лого и крутой шрифт спасибо @garagepublishing

Хуан Родольфо Вилькок. Слышали о таком? Сейчас расскажу.
Это писатель – с довольно интересной литературной судьбой. Сын англичанина и итальянки, он родился в 1919 году в Буэнос-Айресе, говорил на трех языках и любил шутить, что испанский он выучил в Лондоне, а английский – в Буэнос-Айресе.
В сороковых познакомился с Борхесом, Бьоем Касаресом и Сильвиной Окампо и быстро влился в тусовку писателей-экспериментаторов.
В 1946-м, когда к власти в Аргентине пришел диктатор Хуан Перон, Вилькок сбежал в Британию, где много лет работал комментатором на BBC и музыкальным критиком. А еще переводил Кафку.
В 1957 году в его жизни что-то произошло – никто точно не знает, что именно – он ненадолго вернулся в Аргентину и там заявил одному из своих друзей, что решил «порвать с испанским языком». Перед тем как навсегда эмигрировать в Италию, Вилькок несколько дней колесил по Буэнос-Айресу, заходил в книжные, покупал свои книги на испанском и уничтожал их на месте. С тех пор он писал только на итальянском.
В Италии он много лет преподавал европейскую литературу и умер в 1978 году от сердечного приступа, сидя в кресле с книжкой в руках. И да, это звучит слишком литературно, но его друзья утверждают, что книжка эта – медицинский справочник – была открыта на главе «болезни сердца».
Самый известный из его «итальянских» текстов – «Храм иконоборцев» (La sinagoga degli iconoclasti), оммаж «Всеобщей истории бесчестья» Борхеса. Это, скажем так, сборник рассказов – истории о чудаках и мошенниках, которые верили в магию или пытались изменить реальность. Среди героев «Храма» есть человек, который силой мысли мог превращать кристаллики соли в фигурки животных; и есть сумасшедший философ, который был уверен, что мир достиг своего идеального состояния в 1580 году, и чтобы это состояние вернуть, он призывал уничтожать все, что было создано, написано или изобретено за следующие четыре века. Во всех этих рассказах есть что-то от магического реализма, но штука в том, что ровно половина героев книги – реальные люди. Вилькок переложил свои рассказы историями настоящих мошенников и чудаков, поэтому, наверно, чтение его книги и производит такой сильный эффект. Читаешь и думаешь: не, ну, это уж точно какое-то фэнтези, и начинаешь гуглить, чтобы проверить, а там…
>>>
При жизни Вилькок так и не добился большой славы. Он был писателем для писателей. И даже перевод «Храма иконоборцев» на испанский в 1981 году, спустя три года после смерти автора, не сделал его имя более узнаваемым.
Все изменилось в 90-е, когда испанский перевод «Храма» попал в руки чилийскому писателю Роберто Боланьо. Именно «Храм», как признавался сам Боланьо, вдохновил его написать свою версию – так появилась «Наци-литература в Америках», 13 историй о вымышленных писателях с ультраправыми убеждениями, у половины из которых есть реальные прототипы.
И вот тут началось интересное. В начале нулевых, перед самой смертью на Боланьо свалилась настоящая слава, и все его романы довольно быстро перевели на английский, и уже изучая его тексты и его интервью, читатели узнали о «Храме иконоборцев», который автор «Диких детективов» неоднократно упоминал как одну из своих любимых книг.
Вот так бывает: один писатель пережил «второе рождение», оказавшись в кильватере огромной славы другого.
О Боланьо, кстати, я уже писал – здесь: https://t.me/Polyarinov/61

Решил, что надо развивать свои навыки рассказчика/лектора, и вот — завел подкаст. В первом выпуске рассказываю о том, как в разных странах культура реагирует [или не реагирует] на трагедии, и как дистанция между событием и текстом о нем влияет на восприятие события. На примерах из Германии, Польши, США и России. Убийство Кеннеди, Беслан, 11 сентября и проч.

Второй выпуск будет про Бэнкси и уличных художников, третий, — скорее всего, об истории пиратства и авторского права.
Подписывайтесь, чтобы не пропустить. Первый эпизод уже доступен во всех приложениях и на айтюнсе [по запросу «Поляринов» должен находиться].
waste

https://soundcloud.com/polyarinov/epizod-1

Колонка «Как я стал читателем» | ≈5 мин.

По случаю скорого выхода романа «Центр тяжести» от нашего автора Алексея Поляринова (@Polyarinov), публикуем его рассказ-мемуареску о том, как, собственно, литература вошла в его жизнь (при посредничестве рэкетиров, незнакомки в автобусе и Дэвида Фостера Уоллеса).

http://dystopia.me/kak-stal-chitatelem/

Дочитал роман Дэйва Эггерса «Зейтун». Это реальная история о человеке, который спасал людей и собак в затопленном Новом Орлеане в 2005 году, когда по штату Луизиана прошелся ураган «Катрина». Плотины прорвало, и несколько городов просто ушли под воду. Почти библейская картина. 1833 человека погибли. О том, сколько погибло животных, даже думать не хочется.
Эггерс провел с семьей главного героя три года, и в 2009 опубликовал книгу — взгляд на трагедию глазами простого рабочего, сирийца Абдулрахмана Зейтуна, который на своем алюминиевом каноэ плавал по затопленному городу и вытаскивал из домов пенсионеров, которые не могли сами выбраться наружу, и подкармливал брошенных домашних животных. Примерно в середине эта простая в общем история делает неожиданный поворот — к Зейтуну в дом врывается толпа военных в бронежилетах и с винтовками, они цепляют на него наручники и обвиняют сначала в мародерстве, а затем и вовсе — в терроризме (потому что а почему бы и нет?). Рассказ, который начинается в духе «не стоит село без праведника» ближе к концу превращается в журналистское расследование о сбоях в судебной системе, и о том, каково это — быть мусульманином в США после 11 сентября, когда тебя могут арестовать и бросить в клетку только за то, что ты по паспорту «Абдулрахман» и говоришь с сильным восточным акцентом.
Зейтун провел в тюрьме 23 дня, — и не в каком-нибудь СИЗО, а в самой настоящей тюрьме строгого режима, — без права даже на один телефонный звонок. И вышел только благодаря библиотекарю, который сжалился над сирийцем и сам позвонил его жене.
В одном из эпизодов герою говорят, что он может выйти из тюрьмы под залог в 10 000$, но залог не вернут, даже если он выиграет суд.
«Отлично, — отвечает Зейтун, — меня почти месяц держали в бетонной клетке и избивали, и я теперь за это должен государству десять тысяч долларов».
Особенную силу тексту придает то, что он написан буквально по горячим следам. Меня это каждый раз поражает: скорость, с которой литература в США откликается на подобные события. Есть чему поучиться.

Рассказ «Мадридские тетради» | ≈12 мин.

В преддверии издания «Центра тяжести» Алексея Поляринова (@Polyarinov), которому приходится скрываться от ежедневных вопросов о выходе перевода «Бесконечной шутки» Уоллеса, публикуем его бесстрастные странности в рассказе «Мадридские тетради».

Коррида и курортный роман с патологической лгуньей.

http://dystopia.me/madridskie-tetradi/