«Мой любимый пример мутирующей истории – это «Золушка». Такую сказку вполне могли придумать в Китае, где размер ноги имел гораздо большее значение, чем на западе. Но сказка добралась до Франции, и вот у нас уже история о девушке, которой покойная мать дарит модные меховые сапожки, мех по-французски vair, но где-то при очередном пересказе V-A-I-R превратилось V-E-R-R-E, и сапожки стали хрустальными. Из-за омонима у нас теперь хрустальные туфельки, а ведь это не имеет никакого смысла. В средневековой Франции еще не было технологий, чтобы изготовить туфли из хрусталя; носить такие было бы глупо, вы бы разбили их и порезались. И тем не менее, внезапно, теперь у нас есть этот образ, вокруг которого выстраивается история. И сказка о Золушке продолжает жить в пересказах – у нее огромное преимущество перед другими сказками о сидящих у огня девушках-замарашках, с которыми происходят чудеса. «Золушка» пережила их всех».
– Нил Гейман, из интервью с Кадзуо Исигуро
https://www.newstatesman.com/2015/05/neil-gaiman-kazuo-ishiguro-interview-literature-genre-machines-can-toil-they-can-t-imagine

Друзья, мой личный пресс-секретарь написал пост для всех потенциальных рекламодателей:

Нет, рекламу я не размещаю, нет, спасибо, я не размещаю рекламу, нет, не надо ничего присылать, я не размещаю рекламу, это личный блог, в нем не будет рекламы, кончик языка совершает путь в четыре шажка вниз по небу, чтобы в конце ткнуться в передние зубы: ре-кла-мы-нет, nenda kwenye kitako – это значит рекламу не размещаю на суахили, потому что на суахили я рекламу тоже не размещаю нет не надо ничего присылать, правда, это бесперспективно, нет рекламы нет рек озер тоже нет и дорог нормальных нет и отопления нет ничего нет все тлен и безысходность и бога нет, а если нет бога, то какая нафиг реклама?
Quod erad demonstrandum

[forwarded message:] Привет, Алексей, вот пресс-релиз для рекламодателей. Я сделал все, что ты просил, теперь верни мне, пожалуйста, паспорт. Это уже не смешно. И еще: за последние годы я неплохо тебя изучил, я знаю, что ты ленивая жопа и скорее всего даже не будешь читать этот мой текст и запостишь как есть, прям с этим моим комментарием, а потом, конечно же, будешь отшучиваться, что, мол, так и задумано, что ты накануне прослушал радио-пьесу Чарли Кауфмана «Hope Leaves the Theater» и теперь под впечатлением пародируешь его приемы, эту его игру с мета-нарративом, и что ты считаешь, что эту пьесу у нас почти никто не знает, и это страшно несправедливо, потому что она гениальная, и что на самом деле никакого пресс-секретаря у тебя нет. Но никто тебе не поверит, Алексей. Никто.

Прочел крутое интервью с Уильямом Гибсоном (1986 год, ссылка внизу). В нем автор «Нейроманта», помимо прочего, признается, что Пинчон его любимый писатель. В этом никто и не сомневался, но теперь, как говорится, есть пруфлинк — сам Гибсон вспоминает детство: «... я помню, как прочел рецензию в «Нью-йорк таймс» на роман «V», когда он только вышел, — я был еще ребенком, — и подумал: «ох ты ж, это какая-то очень странная херня!»

И да — обычно, если речь заходит о книгах-предшественниках киберпанка, все вспоминают «Мечтают ли андроиды...» и «Радугу тяготения», а между тем уже в «V» Пинчон по полной дал трансгуманизма; действие романа происходит в мире, где есть не только люди, но и «механические куклы». И важная сквозная тема книги — градации одушевленности и отношения людей с техникой, — машинами, оружием, — и в целом с неодушевленными предметами (вообще, слово inanimate object в тексте встречается раз пятьдесят, причем в самых разных конфигурациях по отношению к людям).

Уже здесь, в романе 1963 года появляется образ опутывающих человеческое тело проводов. А мой любимый эпизод — когда Шаблон (в оригинале: Stencil) думает о V, и это натурально трансгуманистическая поэма:
«Шаблон даже отвлекся от своих обычных изнурительных трудов и пригрезил себе ее нынче, в семьдесят шесть лет: кожа сияет цветением какого-то нового пластика, фотоэлементы, серебряными электродами подсоединенные к зрительным нервам из чистейшей медной проволоки, которые ведут в мозг, сработанный столь тонко, что никакой диодной сетке с ним не сравниться. Электромагнитные реле будут ее ганглиями, сервомеханизмы станут двигать ее безупречными нейлоновыми членами, гидравлическую жидкость платиновый сердечный насос качает по бутиратным венам и артериям. Быть может – у Шаблона по временам ум бывал не чище, чем у кого-нибудь из Шайки – даже сложная система датчиков давления, размещенных в изумительной вагине из полиэтилена; все переменные пролеты их мостов Уитстона ведут к единому серебряному кабелю, подающему напряжения наслаждений непосредственно к нужному регистру цифровой машины у нее в черепе».

Интересный факт № 2: в этом же интервью Гибсон признается, что не читал «Мечтают ли андроиды об электроовцах?», и вообще Филипа Дика прочел уже после того, как закончил свою дебютную книгу; что иронично, потому что именно «Электроовец» чаще всего называют в числе предшественников и вдохновителей жанра.
И вдвойне иронично то, что в 1982-м году в прокате появился «Бегущий по лезвию», и Гибсон-таки пришел на сеанс и первые двадцать минут фильма в ужасе смотрел на экран, а потом просто покинул зал. «Нейромант» был готов лишь на треть, «… и я подумал, что моей еще ненаписанной книге пришел конец. Что все теперь решат, будто я подрезал визуальную текстуру для своего романа из этого восхитительно-красивого фильма. Но этого не произошло. В основном потому, я думаю, что «Бегущий по лезвию» провалился в прокате».

В общем, это всегда интересно – узнать, кого сам автор считает своим предшественником и учителем, а кого ему навязали в силу схожести идей и простых совпадений.

Вот интервью целиком:
http://project.cyberpunk.ru/idb/gibson_interview.html

Есть такие книги, рассказ о них мы чаще всего начинаем с числа, — с количества издателей, когда-то отвергнувших рукопись. От «Дзена и искусства ухода за мотоциклом» Роберта Пёрсига в свое время отказался 141 издатель, от «Мерфи» Сэмюеля Беккета — 42.
С Марксоном та же история — его «Любовницу Витгенштейна» отвергли 54 раза.
Эта деталь не имеет никакого отношения к содержанию книги, и все же о ней сложно не упомянуть — очень уж яркая.
Что же касается Витгенштейна, то свой «Логико-философский трактат» он написал в концентрационном лагере во время Первой Мировой. О том, сколько издателей отвергли рукопись (если отвергли), мне ничего неизвестно.
Когда началась Первая Мировая, Витгенштейну было 25, а Борхесу — 15.
Когда Борхесу было сорок, и он работал в библиотеке, его коллега нашел статью о нем в энциклопедии. «Эй, Борхес, — сказал коллега (Борхеса все называли по фамилии), — тут есть заметка о писателе, которого зовут так же, как и тебя. И так же, как и ты, он работает в библиотеке. Какое странное совпадение!»
А потом, когда Витгенштейн уже умер, а Борхесу был 81 год, Умберто Эко написал «Имя розы», и там был слепой персонаж-библиотекарь по имени Хорхе — отсылка слишком очевидная, чтобы не заметить ее.
Вам, наверно, интересно, зачем я все это рассказываю, и как все эти факты связаны с романом «Любовница Витгенштейна»?

Объясняю на Горьком:
https://gorky.media/reviews/prepodavatel-vnimatelnosti/

Обсуждали сегодня с друзьями «Любовницу Витгенштейна» и «Дом листьев», и я вдруг вспомнил, что один из лучших экспериментальных текстов последнего времени написан именно на русском языке — это «Два ларца, бирюзовый и нефритовый» Александра Секацкого.
Серьезно, одна из самых странных и замысловатых книг из всех, что я читал. Сам автор утверждает, что он не автор, а лишь переводчик «Двух ларцов...» с китайского на русский. Книга оформлена как сборник шпаргалок для чиновников.
44 истории, стилизованные под задачи — в них есть условия, четко поставленный вопрос и варианты ответов. И каждая задача — в некотором роде притча, где главный герой стоит перед моральной дилеммой. Цель — среди вариантов ответов найти оптимальный.
Задачи выглядят примерно так:

ДАНО: Философ Александр Секацкий (в дальнейшем А.С.) написал книгу в форме шпаргалок для чиновников.

ТРЕБУЕТСЯ ответить: зачем он это сделал?

1) Ответ Филолога.
Любой текст — это игра. А в случае с «Двумя ларцами» — это двойная игра. Ведь если поначалу читатель после каждой задачи просматривает варианты ответов и ищет подвох, то ближе к середине книги он начинает понимать — подвоха нет, потому что правильного ответа не существует. Или, вернее: все ответы правильные. Они вращаются вокруг задачи, как спутники — вокруг планеты. Тут нет «верных» и «неверных» решений; зато есть «изящные» и «очень-изящные», а еще те, что кажутся верными на первый взгляд, но в итоге приводят к ужасным последствиям.

2) Ответ Философа.
«Два ларца...» — книга-парадокс. Ведь если верить автору, она написана для судей и правителей, то есть для тех, кто должен служить примером для народа. И, тем не менее, А.С., не стесняясь, признается, что его книга — это набор шпаргалок; и ее цель — помочь будущим судьям и правителям сжульничать на экзамене.
Что ж, возможно в этом парадоксе что-то есть; одно из двух: либо автор просто пытается объяснить нам, что жульничество — это неотъемлемая часть человеческой природы; либо — что честных правителей не бывает.

3) Ответ гражданина России.
У А.С. отличное чувство юмора: он написал шпаргалки для чиновников на русском языке. Иными словами «Два ларца...» — это единственная в своем роде книга, написанная для людей, которые вряд ли умеют читать.

***
Короче, текст выдающийся. Как и все, что пишет Секацкий.

Беседы с @Polyarinov. Книжные критики умеют подбирать наглядные метафоры для выражения мысли. Вот, например, про Нила Стивенсона:

===
Alexey: Стивенсон, он классный во всем
Он такой офигительный увлеченный научный гик
И я его дико уважаю за это
Но вот именно внутренний мир человека для него не существует

Maria: Ну у меня своего внутреннего мира до жопы, иногда приятно почитать что-то про что-то другое уже

Alexey: Не, я наоборот именно ищу иногда в книгах объяснения того, как люди устроены
как они себя ведут
не объяснения даже, а маркеры поведения что ли
и когда мне подсовывают вместо полноценного персонажа plot vehicle
я чувствую себя обманутым
Типа как тебе подарили киндерсюрприз
Ты открываешь, а там внутри нет игрушки
и ты такой: вы охуели, мистер писатель?
а автор тебе: ну у тебя есть шоколад
а ты ему: знаешь куда засунь себе свой шоколад? я киндеры ради игрушек покупаю, ради бегемотиков! Где мой бегемотик?

Maria: Ахаха

Alexey: вот Стивенсон он в этой аналогии как раз такой поставщик вкусного шоколада
НО Я ХОЧУ БЕГЕМОТИКОВ

Кадзуо Исигуро вчера прочел свою Нобелевскую речь, а я нарисовал небольшую карту его творческого метода. Помимо прочего продолжаю настаивать, что у него еще и отличное чувство юмора:

https://gorky.media/context/kadzuo-isiguro-kak-priruchit-banalnost/

На днях слушал подкаст Imaginary Worlds, выпуск о том, как фантасты двадцатого века представляли себе интернет, где ошибались и где были правы. Автор взял интервью у писателей Джо Уолтона и Кори Доктороу, ближе к концу они вспомнили «Нейроманта», и Доктороу проговорился, мол, авторы киберпанк-романов может и критиковали капитализм, но сами при этом были не прочь продаться, и рассказал, как некая немецкая фирма по производству супов пообещала напечатать «Нейроманта» на немецком только если Гибсон вставит в книгу пару сцен, где герои обсуждают суп. И Гибсон согласился! В итоге в первом издании немецкого перевода была сцена, где Молли Миллионс говорит: «Окей, ребят, валим отсюда, но сначала, кто-нибудь хочет супа?» И у нее спрашивают: «А какой суп у тебя есть?» И она отвечает: «О, у нас куча видов: с чесноком, с курицей и лапшой, с томатным соусом, со вкусом чеддера!» И все такие: «Ух ты, класс, звучит вкусно!», потом они до конца главы едят суп и только после этого валят из пирамиды.
Это звучит как шутка, поэтому я попытался найти в сети пруфы, но тщетно. Тогда я написал автору подкаста, Эрику Молински. Он ответил, что тоже не может найти никаких доказательств и предложил написать самому Доктороу.
И да, я-таки написал Доктороу. Представился, эм, literary journalist from Russia, и спросил, о каком издательстве речь и не шутит ли он. Он, как ни странно, ответил, был краток (см.скриншот выше), сослался на издательство Heyne verlag. И если все это не просто шпилька в адрес Гибсона, то выходит, что в 1990-м году в Германии действительно был опубликован «Нейромант» с зашитым в текст продактплейсментом.
Более веских доказательств у меня нет, но история настолько чудная, что я не мог не рассказать.
Вот сам подкаст – историю про суп Доктороу рассказывает на 23-й минуте:
https://www.imaginaryworldspodcast.org/imagining-the-internet.html

Собирал материал для статьи и заметил, что людей ставит в тупик вопрос «кто написал роман "Парк юрского периода"?». Не все даже знают, что есть такая книга.
Вот интересно, всем более или менее известно, кто автор «Крестного отца», например, или «Молчания ягнят». Марио Пьюзо очень плохой писатель, но его помнят, а Майкла Крайтона — нет.
А между тем, друзья, Крайтон, — это такой Дэн Браун начала девяностых. Автор десятка сай-фай романов и технотриллеров. Создатель сериала «Скорая помощь», между прочим. Но при этом статья о нем в Википедии больше похожа на притчу о том, как избирательно работает забвение. Тот неловкий момент, когда у твоих книг на goodreads сотни тысяч читателей, но твое имя все равно приходится гуглить, чтобы вспомнить, что ты там написал, и кто же автор «Парка юрского периода».
Я пытался читать его романы, и это настолько похоже на код-да-винчи, что даже не по себе: он берет какую-нибудь волнующую всех прямо сейчас идею, например, клонирование, нанороботов, черные дыры etc., и создает вокруг нее нехитрый трехактовый сюжет, с вкраплениями копипасты из энциклопедий — про генную инженерию, квантовую физику или язык жестов, чтобы по классу «интеллектуальной прозы» проходило. Там даже не сюжет, а настоящая химическая формула бестселлера с прицелом на киносценарий: пара героев-типажей, пол кило диалогов, сетапы-пэйоффы по вкусу, взболтать, залить водой, дать отстояться.
Все это дело, как пена в лабораторной колбе, мнгонвенно поднимается на первую строчку списка бестселлеров от Нью-йорк таймс, — ну, потому что формула бестселлера работает безотказно, — по книге снимают фильм, чаще всего посредственный, но кого это волнует, ведь главные роли исполняют Дастин Хоффман, Шерон Стоун и Сэмюэль Джексон, а сам писатель получает миллионы долларов отчислений. Успех!

Затем проходит десять-двадцать лет, и вот — никто не может вспомнить имя автора «Парка юрского периода», хотя сам «Парк» недавно даже перезапустили. Крайтона помнят разве что гики и студенты киношколы, ну, потому что если ты учился на сценариста или режиссера, то ты уж точно проходил Спилберга и разбирал по кадрам сцену с тирексом и стаканом воды. Впрочем, среди студентов и гиков фанатов Крайтона тоже не найти. Слишком простой, чтобы быть культовым.
Как странно, правда? У него за плечами не только «Скорая помощь», но и еще целая куча проектов, — прямо скажем, нормально так наследил в поп-культуре. А вот поди ж ты — так и не смог победить забвение, стать знаковой фигурой, вроде Аарона Соркина или Чарли Кауфмана.

Тут есть какая-то горькая ирония: автор романа об оживших динозаврах сам очень быстро стал культурным ископаемым.

P.S. Лет через десять, полагаю, мы точно так же будем «вспоминать» про Дэна Брауна:
— Ну этот, помнишь, еще фильм был с Томом Хэнксом, они там по Лувру бегали от монаха-альбиноса и паззлы для третьеклассников разгадывали? Забыл, как его звали, ща вспомню, не подсказывай: Дэвид Блэйн? Барри Даун? Кристиан Грэй?

Похоже, прошлым постом я опять оскорбил чувства верующих — на этот раз верующих в Майкла Крайтона. Серьезно, каждый раз удивляюсь, когда после публикации текста мне начинают писать разгневанные фанаты того или иного автора.
В итоге я узнал, что Крайтон-таки не забыт, но есть нюансы. Мне скинули пару статей о нем, в обеих пишут, что писатель он был так себе, а режиссер еще хуже, и сам об этом знал. Он был богат на идеи, но очень беден в том, что касалось инструментария для их литературной обработки.
В The New York Times о нем отзываются так: «Как писатель он был кем-то вроде киборга, неустанно выдающего романы, похожие на тщательно спроектированные развлекательные системы». А Сэм Кашнер в Vanity Fair пишет, что Крайтон и в жизни вел себя как киборг — был крайне прагматичен и ко всему подходил «основательно», просчитывал и продумывал все заранее. Например, когда он решил стать писателем, то первым делом провел исследование рынка, чтобы понять, стоит ли браться и можно ли на этом заработать, и только потом начал писать. А еще у него была целая картотека для идей. Серьезно. Идеи в ней были размечены по алфавиту и по классам.
Собственно, это и по его книгам видно — там тоже все размечено и расчерчено.
Короче, я понял, что именно смущает меня в Крайтоне и в писателях вроде него. Его поклонники всегда напирают на то, что он невероятно умен, и это так — его эрудиции можно только позавидовать. Но, как мне кажется, в этом же его главная слабость. Так много ума, что для безумия не осталось места.
В конце концов, когда писатель даже свои идеи раскладывает в картотечных шкафчиках по алфавиту, довольно наивно ждать от его текстов каких-то неожиданных траекторий и вспышек эмоций. У таких авторов все научно обоснованно и подчинено строгим правилам, сюжет работает как часы, и тщательно смазанные маслом шестеренки-персонажи двигаются по своим невидимым сюжетным рельсам. И это тоже хорошо, я вполне понимаю, за что можно любить таких авторов — их удобно любить, ведь ты всегда знаешь, чего от них ждать.
Проблема в том, что если выбирать между умным писателем и безумным, — между Майклом Крайтоном и Филипом Диком, например, — я без малейших колебаний выберу безумного. И кислотная шизофрения «Убика» мне милее, чем все эти аккуратные икеевские типовые конструкции «Парка юрского периода» или «В ловушке времени».
---
http://www.nytimes.com/2008/11/06/books/06appr.html

А между тем роману «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» в январе исполняется 50 лет! В честь юбилея я пересмотрел обоих «Блейдраннеров», прочел биографию Филипа Дика и написал о его отношениях с «Франкенштейном» Мэри Шелли и тестом Тьюринга:

«Впервые в кабинете психотерапевта Филип Дик оказался в 14 лет. У мальчика начался переходный возраст, мать решила, что он ведет себя странно, и отвела его к специалисту. Дику так понравилось проходить личностные тесты, что их прохождение он превратил в игру, пытаясь обмануть систему, перехитрить вопросники. Эммануэль Каррер писал:
«... Фил научился обходить ловушки, которые скрывались за вопросами, а также угадывать, каких от него ждут ответов. Как ученик, доставший пособие для учителя, он знал, в какой клетке нужно поставить галочку в Личностном опроснике Вордсворта или в Миннесотском опроснике, чтобы получить нужный результат, какой рисунок в каком задании Роршаха следует отметить, чтобы вызвать замешательство специалистов. Он намеренно был то нормально нормальным, то нормально аномальным, то аномально аномальным, то (его гордость) аномально нормальным, и из-за разнообразия и постоянной смены симптомов его первый психоаналитик не выдержал и отказался работать с Диком«.
Спустя еще четверть века Дик прочел статью Алана Тьюринга «Вычислительные машины и разум», где описана процедура, с помощью которой можно доказать наличие сознания у машины. Для теста нужны два человека и компьютер. Экзаменатор задает вопросы, второй человек и компьютер по очереди отвечают. Вопросы могут быть самыми разными — от просьбы описать вкус черничного пирога до уравнений и математических формул. Цель экзаменатора — по скорости реакции определить, кто из двух анонимных ответчиков человек. Цель компьютера — обмануть экзаменатора. Идея так захватила писателя, что Дик решил сделать ее основой для романа».

https://daily.afisha.ru/brain/7875-ridli-skott-protiv-filipa-dika-chem-beguschiy-po-lezviyu-otlichaetsya-ot-romana/

Алармизма пост.
Год назад я уже пересказывал здесь статью с «Атлантика» под названием «Неизбежность взлома», в которой помимо прочего была феерическая история о тостерах-зомби: https://t.me/Polyarinov/86
И вот на днях прочел в Нью-йоркере текст «Третья Мировая Война по ошибке» («World War Three, by Mistake»), в котором автор, Эрик Шлоссер, рассказывает, как в разных странах устроены системы запуска ядерных ракет.
Если совсем кратко: все очень плохо. Во время Холодной войны системы запуска были такими кривыми, что могли начать отсчет даже от перепада напряжения в сети. А 3 июня 1980 года одна из таких ложных тревог едва не привела к Апокалипсису. Потом выяснилось, что виной всему был битый микрочип стоимостью 46 центов.
Но это было тогда. Сейчас все тоже очень плохо, но по другим причинам. Шлоссер, например, взял интервью у экс министра обороны Великобритании и выяснил, что ради экономии военные ставят на свои подлодки Windows XP; т.е. пуск баллистических ракет у них привязан к морально устаревшей ОС, которую в Microsoft списали в утиль еще 2014-м году, официально предупредив пользователей о том, что система небезопасна. Просто подумайте: ваш личный ноутбук защищен от взлома лучше, чем системы пуска баллистических ракет в подлодках в Атлантическом океане.
Или вот еще: в 2012-м году компьютерный червь Stuxnet проник в систему управления ядерными объектами в Иране, которая – сюрприз! – тоже работала на Windows. Червь украл данные и испортил сотню центрифуг, предназначенных для обогащения урана.
В России, как мы помним, что-то подобное случилось в прошлом году, когда вирус WannaCry атаковал сеть Министерства Обороны. Оказалось, что на некоторых компьютерах у наших вояк стоит пиратская версия Windows, которая просто не обновляется, а значит уязвима.
Это опять же к вопросу о хрупкости мира. У разработчиков софта есть такой термин «эффект Титаника»: чем больше система, тем сложнее найти и укрепить ее слабые места; и чем безопаснее эта система выглядит, тем страшнее последствия ее взлома.
Но главная проблема даже не в архитектуре систем безопасности, проблема в том, что ни одну систему нельзя защитить от идиотов на местах. И случай с «учениями» на Гавайях неделю назад – тому подтверждение. Ты можешь построить целую цифровую крепость, использовать самые современные разработки в области шифрования и защиты данных, но все это не имеет значения, если какой-нибудь дятел из министерства, чтобы не забыть пароль, запишет его на желтом стикере и повесит на монитор, а потом сфотографируется на фоне монитора для прессы.
Технологии и идиоты – они как тритий и дейтерий, их нельзя смешивать.
Если какой-то интеллект нас и уничтожит, то скорее низкий, чем искусственный.
Другой реальности у меня для вас нет.
Берегите себя.
https://www.newyorker.com/news/news-desk/world-war-three-by-mistake

И еще о текстах и технологиях: у нас на «Пыльце» (у которой, кстати, и канал есть: @pollenfanzine ) недавно вышел перевод эссе Томаса Пинчона «Нормально ли быть луддитом?», опубликованного в The New York Times в 1984-м году, где ТРП рассказывает о происхождении термина «луддизм» и объясняет, чем, собственно, луддизм отличается от технофобии, и почему это не одно и то же.

«В 1779 году в одной деревушке где-то в графстве Лестершир, некто Нэд Лудд ворвался в дом и «в припадке безумной ярости» уничтожил две машины, используемые для вязания чулочно-носочных изделий. Молва об этом разошлась по округе. Вскоре каждый раз, когда ткацкий станок находили выведенным из строя в результате диверсии — а это продолжалось, согласно энциклопедии Britannica начиная примерно с 1710 года — люди отвечали крылатой фразой «Здесь, должно быть, побывал Лудд». К тому времени, как в 1812 году его имя было присвоено разрушителями ткацких машин, исторический Нэд Лудд был полностью поглощен более или менее саркастическим прозвищем «Король (или капитан) Лудд», и теперь он стал загадочной общеизвестной и черной байкой: нечеловеческим существом, бродящим в ночи по районам трикотажных фабрик Англии, и обладающим одним чудны́м бзиком: при виде ткацкого станка он сходит с ума и начинает его крушить.
Но важно помнить, что цель даже первоначального нападения 1779 года, равно как и многие машины времен промышленной революции, не была образцом новой технологии. Ткацкая машина появилась в 1589 году и, согласно преданию, она была изобретена преподобным Уильямом Ли из чистой гнусности. Якобы Ли был влюблен в молодую женщину, которая больше интересовалась своим вязанием, нежели его персоной. Он появлялся у неё дома. «Извините, преподобный, но я занята вязанием». «Что, опять?» Через какое-то время, будучи не в силах справиться с таким отторжением, Ли, не впадая в безумную ярость, как Нэд Лудд, но, предположим, логически и холодно всё взвесив, поклялся изобрести такой механизм, благодаря которому ручное вязание чулок и носков станет устаревшим. И ему это удалось. Согласно энциклопедии, ткацкая машина отвергнутого священника «была настолько совершенна в своей концепции, что продолжала оставаться единственным механическим средством вязания в течение сотен лет».
И дальше в том же духе. Целиком перевод – здесь: http://pollen-press.ru/2017/11/07/is-it-o-k-to-be-a-luddite/

На днях из статьи на Mentalfloss узнал, что Сильвия Плат и Дэвид Фостер Уоллес лечились в одной психиатрической больнице — в McLean psychiatric hospital. И даже больше: именно Маклин послужил прототипом клиники, в которой лечилась Эстер Гринвуд в романе «Под стеклянным колпаком».
Меня, конечно, сразу осенило: это что же получается? Эннет Хаус из «Бесконечной шутки» и клиника из «Стеклянного колпака» — это одно и то же место! Красивое сближение, но нет. Друзья меня поправили, да и в статье об этом есть. Свой Эннет Хаус Уоллес списал с другого заведения под названием Гранада Хаус в штате Коннектикут.
Но самое поразительное, конечно, это полный список именитых пациентов клиники: там и Рэй Чарльз и Джон Нэш и Стивен Тайлер. Печально только, что ни Уоллесу, ни Плат, лечение в Маклине особо не помогло.
http://mentalfloss.com/article/48872/10-famous-residents-mclean-psychiatric-hospital

Есть такой парадокс: чтобы стать частью канона, его сначала нужно хорошенько пнуть, расшатать или нацарапать на нем что-нибудь неприличное. Писатели, которые сегодня смотрят на нас с портретов в кабинетах литературы, попали на эти портреты вовсе не потому, что «сохраняли традиции», как раз наоборот – они их нарушали.
«Герой нашего времени» и «Капитанская дочка» сегодня считаются классикой, но на момент публикации это были самые новаторские тексты своего времени.
Поэтому, мне кажется, лучший способ заглянуть в будущее литературы – это найти и изучить самые необычные романы последних лет.

Выбрал для "Крупы" несколько экспериментальных романов и авторов, на которых стоит обратить внимание: Эверетт, Макэлрой, Макинтош, Марксон и другие.

https://krupaspb.ru/zhurnal-piterbook/intervyu/aleksey-polyarinov-6-eksperimentalnyh-romanov.html

Лет семь назад я прочитал «Калеку с острова Инишмаан», с тех пор Мартин Макдона – один из самых любимых моих писателей. Недавно перечитал все его пьесы и изменил свое мнение – раньше я думал, что он очень хороший писатель, теперь считаю, что великий.

А уж его биография – это и вовсе готовый сценарий для фильма о художнике, который проверяет систему на прочность.

«Я очень любил кино и фанател от Мартина Скорсезе, уже тогда пытался писать сценарии, но получалась полная херня. Поэтому я решил попробовать писать пьесы — на тот момент это был единственный вид искусства, в котором я еще не успел облажаться. Была только одна проблема: я считал театр худшим из искусств».

По ссылке — история восхождения Мартина Макдоны — от сборщика мебели до одного из лучших драматургов и режиссеров нашего времени:

https://gorky.media/context/chernyj-yumor-i-ultranasilie/

Небо над портом было похоже на мой новый текст, опубликованный на «Афише». Уильяму Гибсону — 70!
Пытаюсь объяснить, в первую очередь самому себе, почему считаю его большим писателем:

«Хотя у многих Гибсон ассоциируется с хакерами и технологиями, важнейшей фигурой в его книгах всегда был художник — в самом широком смысле. Слик Генри из „Моны Лизы Овердрайв“ собирает из металлолома кинетические скульптуры, сестры Волковы из „Распознавания образов“ снимают авангардный cut-up-фильм, Бобби Чомбо из „Страны призраков“ взламывает GPS-спутники ради создания локативных арт-объектов. Сложно найти еще одного писателя с такой же высокой концентрацией художников на страницу текста».

Отдельное и большое спасибо Ольге Любарской за помощь в написании текста – именно она рассказала мне о том, как важны для Гибсона темы сиротства и одежды.

Дальше — по ссылке:
http://bit.ly/2HEyRgm

P.S. Заголовок поменяли, мой был «Портрет художника в виртуальности».

Казалось бы, как вообще можно написать скучную книгу об Алане Муре? В детстве он торговал спидами в школе, в 80-е жил с двумя женами одновременно, в 90-е увлекся магией, стал поклоняться своему змеиному богу и утверждал, что видит будущее (никто до сих пор не знает, насколько это было всерьез). Среди его работ есть в том числе комикс о сексуальной жизни Венди из «Питера Пэна» и Алисы из «Алисы в Стране чудес»; Мур ярый борец за права ЛГБТ и против любой цензуры, а еще у него настолько сложный характер, что он в 80-е умудрился вдрызг разругаться с самыми крупными издателями комиксов — с Марвел и DC. Мур, кажется, специально живет так, чтобы о нем можно было написать захватывающий плутовской роман.

И вот, значит, купил я его биографию, начал читать, и где-то в середине книги понял, что у ее автора, Лэнса Паркина, какой-то явный пунктик на тему денег и бюрократии. Нет, я, конечно, все понимаю, когда мальчишка из рабочего захолустного городка становится самым почитаемым человеком в комикс-индустрии, тут как бы вполне к месту упомянуть, что раньше он получал 10 долларов в неделю, а теперь разве что по стенам деньги не расклеивает вместо обоев.
Но Лэнсу Паркину этого мало. Когда в очередной раз видишь предложение в стиле «... журнал разошелся тиражом 660 тысяч экз. (в шесть раз больше, чем „Хранители“)» или «в 1994-м после продажи прав на экранизацию "Из ада" на банковский счет Мура поступила огромная сумма денег», — такая одержимость автора количествами денег и экземпляров начинает напрягать. Тут вам и рассказ о том, сколько зарабатывал такой-то автор, а вот такой-то автор зарабатывал еще больше, а вот этот автор купил маме частный самолет (прямо не автор, а сын маминой подруги), а вот Нил Гейман очень долго вел переговоры с DC и даже попросил их переделать договор, — что-что? Тебе мало, читатель, хочешь еще про гонорары и договоры? — тогда вот цитата Геймана о том, что он думает о своих гонорарах и договорах. Что значит, ты хочешь про книжки? А как же деньги? Смотри, сколько денег! А тиражи! Смотри, какие тиражи! Сотни, сотни тысяч!

Короче, есть подозрение, что книгу написал не поклонник Мура, а его бухгалтер.

Например, история о том, как создавался роман «V значит Vендетта» занимает страниц двадцать.
Зато история о контрактных обязательствах Мура перед DC и долгое скрупулезное описание их грызни из-за роялти, прав на персонажей и мерча по «Хранителям» растянуто страниц на пятьдесят.

У Мура выдающаяся жизнь, и Лэнс Паркин действительно очень хорошо изучил ее, и, справедливости ради, в книге есть попытки подобрать ключи к личности автора, и крутые рассказы о методах работы авторов комиксов, проблема, мне кажется, в том, что Паркин даже не пытается найти интересный ракурс, — он, видимо, полагает, что текст сам собой заведется и поедет на одной харизме Мура, — и поэтому вываливает на читателя все, что знает, в итоге получается такая огромная, раздувшаяся до размеров книги статья для журнала «Форбс» об истории комикс-индустрии: кто сколько заработал, кто с кем дружил, кто с кем поссорился, а еще они книжки писали. И это тоже хорошо, — почему бы и нет? — проблема в том, что содержание не очень соответствует названию: «Волшебные слова: Выдающаяся жизнь Алана Мура» (Magic Words: The Extraordinary Life of Alan Moore)

Волшебные слова у тебя штанах, понял?

Пару лет назад я наткнулся на статью об одном интересном исследовании: британские социологи отобрали 500 человек и раздали им анкеты с длинным перечнем вопросов, варианты ответов на них сводились к «разрешить»/«запретить». Собрав заполненные анкеты, ученые измерили коэффициент интеллекта каждого участника эксперимента. Результат: прямая зависимость между низким ай-кью и страстью к запретам. Или, проще говоря: чем тупее человек, тем активнее он выбирает вариант «запретить».

Все это выглядело как-то подозрительно и однобоко, поэтому я погуглил авторов исследования: и да — оказалось, это утка. На деле вся статья была не более чем завуалированным оскорблением в адрес партии консерваторов. Такой изящный способ назвать своих оппонентов дураками. А ведь многие приняли ее за чистую монету; вообще, странно, как в эпоху гугла люди все еще активно репостят фэйковые новости и ссылаются на вымышленные «научные эксперименты»; печально признавать, но свобода информации не делает людей более компетентными, часто как раз наоборот; прав был Герцен: «свободы слова недостаточно, нужна свобода слуха».
>>>
Это я все к чему. Сегодня Телеграм [делаю кавычки пальцами] заблокируют, и я в связи с этим вспомнил замечательную книгу Арлена Блюма об истории цензуры "От неолита до Главлита". Год назад писал о ней вот здесь:
http://dystopia.me/koe-chto-iz-ot-neolita-do-glavlita/

И да, Телеграм теперь стал еще уютней, никуда не уходите. Бесплатный прокси для Telegram для всех http://tgproxy.me/

Другие способы обхода блокировки здесь: https://tjournal.ru/45750

No pasaran

Добро пожаловать в андеграунд.