В числе его работ второй половины 60-х годов выделяется цикл исследований, посвященных теоретическому и историческому анализу проблемы мышления в философии и психологии. Эту фундаментальную проблему, так же как и все проблемы, над которыми работал Эвальд Васильевич, он решал в широком историко-философском контексте, давая теоретический анализ различных философских концепций мышления, их противоречий и развития, закономерным итогом и формой разрешения которых и явилось марксистское, диалектико-материалистическое понимание мышления, природы его логических закономерностей. Вообще для всего творчества Э.В. Ильенкова характерно диалектическое единство истории и современности, умение взглянуть на современные проблемы философии сквозь призму всего предшествующего развития философской мысли, с одной стороны, и вместе с тем способность нередко по-новому увидеть и оценить историю философии с позиций глубоко понятой современности — с другой. Эвальд Васильевич Ильенков немало сделал для выполнения ленинского завета теоретического осмысления истории философской мысли, для раскрытия современного актуального значения великих идей Спинозы, Канта, Фихте и особенно диалектики Гегеля. В 1968 году он успешно защитил докторскую диссертацию на тему «К вопросу о природе мышления». Органическая связь проблем философских с проблемами социальными, вопросов теоретических с вопросами практическими, глубокое понимание мировоззренческого смысла и значения идей марксистско-ленинской теории познания, диалектической логики — важнейшая черта всего его научного творчества. Она нашла отражение и в его книге «Об идолах и идеалах» (1968).

В последующие годы Э.В. Ильенков продолжает и значительно расширяет исследования, посвященные проблемам теории диалектики и ее истории. В 1974 году выходит его книга «Диалектическая логика». Наряду с разработкой проблем материалистической диалектики как логики современного научного мышления, анализом категорий диалектики Эвальд Васильевич уделяет все большее внимание философским проблемам психологии и педагогики, проблемам развития человеческой личности, формирования способностей, воспитания ума. Среди работ этого цикла можно назвать его замечательную статью «Школа должна учить мыслить» (1964), «Становление личности: к итогам научного эксперимента» (1977), брошюру «Учитесь мыслить смолоду» (1977) и многие другие. В последние годы Эвальд Васильевич работал над книгой, посвященной ленинскому пониманию диалектики, путей ее разработки и ее роли в развитии науки, в строительстве нового, социалистического общества.

Многие книги и статьи Ильенкова становились заметными явлениями в духовной жизни. Они широко известны не только в нашей стране, но и за рубежом. Основные его труды переведены и изданы на 18 языках.

Свою большую и многогранную теоретическую работу Эвальд Васильевич всегда умело сочетал с активной общественной деятельностью, с яркой и умной, талантливой пропагандой идей марксизма-ленинизма. Особенно много, увлеченно и умело работал он с молодежью, которая тянулась к нему, учась у него безраздельной преданности идеалам марксистской философии. Для него лично философия была не только делом всей его жизни – она была самой его жизнью. Всякая вульгаризация нашей философии, половинчатость, расплывчатость, непоследовательность в истолковании ее великих, добытых в тяжелых идейных сражениях убеждений вызывали у него чувство физической боли. Партийная непримиримость к враждебной марксизму-ленинизму идеологии, к любым попыткам фальсификации фундаментальных завоеваний марксистско-ленинской философской мысли пронизывала все его творчество. Аргументированной критике современной буржуазной философии и ревизионизма он посвятил немало прекрасных страниц.

Эвальда Васильевича Ильенкова больше нет среди нас. Но его труды, его идеи, его светлый образ пламенного философа-коммуниста, его творческий дух живут, они будут и впредь играть активную роль в дальнейшем развитии марксистско-ленинской философии, во всей полноте ее созидательных идей и принципов.

Л.К. Науменко, «Вопросы философии», 6 (1979), с. 182-184

❗ Чубайс ушел с поста спецпредставителя Путина и уехал из России, став самым высокопоставленным чиновником, уволившимся после начала «военной операции» на Украине, сообщили источники Bloomberg. Отставку Чубайса также подтвердил источник ТАСС

Привет из 2014:

Политическая тактика украинской стороны в этой войне состоит в том, что она постоянно обвиняет Россию в развязывании войны против Украины, что она оккупировала Крым. На этом строится не только пропагандистская кампания, но и во многом внутренняя и внешняя политика и даже экономическая стратегия. В том смысле, что «под войну с Россией» выбиваются кредиты Запада и вытряхиваются деньги из карманов собственных граждан. И если с кредитами запада все довольно сложно, то с карманами граждан все оказалось очень просто. Украинская верхушка даже сама не верила, что все получится так легко. Партийные лидеры в преддверии выборов поначалу не решались давать добро на голосование своих фракций за это гениально простое предложение Яценюка - тупо вынуть деньги из карманов граждан. Но на партийных лидеров надавили, они надавили на депутатов, депутаты надавили на кнопки - и все прошло как по маслу. Возможно, народ еще не понял, что произошло, но скорее всего, он так и не обратит внимание на эту гениальную операцию.

Гениальность ее состоит в том, что так называемый «военный налог», который приняла Верховная Рада на закрытом заседании 31 июля, затронет исключительно только самые бедные и самые бесправные слои населения, то есть тех, кто живет на зарплату, студентов и пенсионеров. Согласно этому закону до конца года вводится налог в 1,5 процента на доходы физических лиц. То есть расплачиваться за войну будут практически исключительно бюджетники. Ведь все знают, что в частном секторе даже зарплаты выдаются почти всегда «в конвертах». А уж о доходах владельцев частных компаний, то информация о них - за семью печатями. Здесь уместно вспомнить афоризм самого главного патриота Украины -Коломойского: «Налоги платит только трус или дурак».

http://www.propaganda-journal.net/8993.html

Один из основоположников химической физики академик Николай Николаевич Семенов (1896-1986) убедительно вскрыл причины, заставляющие физиков-теоретиков обращаться к философии. Когда они работают над созданием теории, то неизбежно сталкиваются с объективными противоречиями:

«В такие моменты, физик-теоретик начинает работать как логик, как преобразователь логики. Он работает в сфере таких противоречивых понятий, как прерывность и непрерывность, взаимосвязь и становление, время и пространство, вероятность и необходимость; именно здесь для конкретных естественно-научных целей ему необходимо изменять и развивать, пересматривать исходные логические категории ... И тут уже развитая и осознанная логика историко-философского мышления не роскошь, не добавка к естественно-научному образованию, но вопрос первой, самой острой необходимости».

Со времени смерти Гегеля вряд ли была сделана хотя бы одна попытка развить какую-нибудь науку в ее собственной, присущей ей внутренней связи. Официальная гегелевская школа усвоила себе из диалектики учителя только манипуляции простейшими приемами, которые она применяла всюду и везде, и к тому же часто до смешного неуклюже. Все наследие Гегеля ограничивалось для этой школы простым шаблоном, при помощи которого строилась любая тема, и списком слов и оборотов, годных только для того, чтобы вовремя вставлять их там, где нахватало мыслей и положительных знаний. Таким образом, получилось, как сказал один боннский профессор, что эти гегельянцы смыслили кое-что в «ничём», а писать могли обо всем. Так это, конечно, и было. У этих господ, несмотря на все их самомнение, настолько сильно было сознание собственной слабости, что они старались держаться по возможности дальше от всяких больших задач старая, рутинная наука удерживала свои позиции благодаря превосходству в положительных знаниях. И только когда Фейербах объявил несостоятельным умозрительное понятие, гегельянство постепенно угасло, и стало казаться, что в науке снова началось царство старой метафизики с ее неподвижными категориями.

Это явление имело свою естественную причину. После режима гегелевских диадохов, который привел к господству пустой фразы, естественно наступила эпоха, в которой положительное содержание науки снова перевесило ее формальную сторону. Но в то же время Германия набросилась с совершенно исключительной энергией на естественные науки, что соответствовало ее мощному буржуазному развитию со времени 1848 г. ; и по мере того как стали входить в моду эти науки, в которых спекулятивное направление никогда не достигало сколько-нибудь большого значения, снова распространилась также и старая метафизическая манера мышления, вплоть до самых крайних пределов вольфовской пошлости. Гегель был забыт, развился новый естественно-научный материализм, который теоретически почти ничем не отличается от материализма XVIII века и имеет большей частью только то преимущество, что располагает более богатым естественно-научным, в особенности химическим и физиологическим, материалом. Мы находим доведенное до величайшей пошлости воспроизведение этого ограниченного филистерского способа мышления докантовского периода у Бюхнера и Фогта; и даже Молешотт, который клянется Фейербахом, каждую минуту забавнейшим образом запутывается в самых простых категориях. Неповоротливый тяжеловоз обыденного буржуазного рассудка, конечно, останавливается в затруднении перед рвом, отделяющим сущность от явления, причину от следствия. Но когда собираются на охоту с гончими по чрезвычайно изрытому полю абстрактного мышления, тогда как раз нельзя садиться на тяжеловозов.

Таким образом, тут надо было решать другой вопрос, который не имеет отношения к политической экономии как таковой. Вопрос: как развивать науку? С одной стороны, имелась гегелевская диалектика в совершенно абстрактном, «спекулятивном» виде, в каком ее оставил после себя Гегель; с другой стороны, имелся обычный, ныне снова ставший модным, по существу вольфовски-метафизический метод, следуя которому и экономисты буржуазии писали свои бессвязные толстые книги. Этот последний метод настолько был теоретически разгромлен Кантом и в особенности Гегелем, что только леность и отсутствие другого простого метода делали возможным его дальнейшее практическое существование. С другой стороны, гегелевский метод в его имевшейся налицо форме был совершенно непригоден. Он был по существу идеалистическим, а тут требовалось развитие такого мировоззрения, которое было бы более материалистичным, чем все предыдущие. Он исходил из чистого мышления, а здесь надо было исходить из самых упрямых фактов. Метод, который, по собственному признанию, «от ничего через ничто пришел к ничему», был в этом виде здесь совершенно неуместен. Тем не менее из всего наличного логического материала он был единственным, который можно было по крайней мере использовать. Этот метод не подвергался критике, его никто не превзошел; никто из противников великого диалектика не смог пробить брешь в гордом здании этого метода; он был забыт потому, что гегелевская школа не знала, что с ним делать. Поэтому в первую голову надо было подвергнуть гегелевский метод основательной критике.

Гегелевский способ мышления отличался от способа мышления всех других философов огромным историческим чутьем, которое лежало в его основе. Хотя форма была крайне абстрактна и идеалистична, все же развитие его мыслей всегда шло параллельно развитию всемирной истории, и последняя, собственно, должна была служить только подтверждением первого. Если благодаря этому истинное соотношение было перевернуто и поставлено на голову, то все же реальное содержание повсюду проникало в философию, тем более, что Гегель отличался от своих учеников тем, что он не хвастался, подобно им, невежеством, а был одним из образованнейших людей всех времен. Он первый пытался показать развитие и внутреннюю связь истории, и каким бы странным ни казалось нам теперь многое в его философии истории, все же грандиозность основных его взглядов даже и в настоящее время еще достойна удивления, особенно если сравнить с ним его предшественников или тех, кто после него отваживался пускаться в общие размышления об истории. В «Феноменологии», в «Эстетике», в «Истории философии» — повсюду красной нитью проходит это грандиозное понимание истории, и повсюду материал рассматривается исторически, в определенной, хотя и извращенной, абстрактной связи с историей. Это составившее эпоху понимание истории было прямой теоретической предпосылкой нового материалистического воззрения, и уже благодаря этому была дана исходная точка также для логического метода. Если эта забытая диалектика, даже с точки зрения «чистого мышления», привела к таким результатам,, если она к тому же как бы играючи покончила со всей прежней логикой и метафизикой, то, значит, в ней было что-то большее, чем просто софистика и схоластические изощрения. Но критика этого метода была нелегкой задачей; вся официальная философия боялась и теперь еще боится взяться за нее. Маркс был и остается единственным человеком, который мог взять на себя труд высвободить из гегелевской логики то ядро, которое заключает в себе действительные открытия Гегеля в этой области, и восстановить диалектический метод, освобожденный от его идеалистических оболочек, в том простом виде, в котором он и становится единственно правильной формой развития мыслей. Выработку метода, который лежит в основе марксовой критики политической экономии, мы считаем результатом, который по своему значению едва ли уступает материалистическому основному воззрению.

Из рецензии Ф.Энгельса на работу К.Маркса «К критике политической экономии».

Напомним уже высказанное выше предостережение, что на “уничтожение”, “гибель” вообще нельзя смотреть с бытовой точки зрения. Последняя неизбежно примешивает нравственный оттенок этому понятию, содержит в себе налет нравственной оценки, приобретает форму человечности, придает гуманистическую окраску и т. п. К самой природе все эти оценки никакого отношения не имеют. Это просто способ ее существования. Есть движение как бесконечное обновление. Назвать его бесконечным исчезновением существующих форм, или возникновением новых, или единством возникновения и исчезновения – в сущности одно и то же. В отличие от бытового мышления, которое видит в уничтожении одну сторону, ибо абсолютизирует в односторонности, диалектическое мышление в это понятие сразу же вкладывает его другое – противоположное. Диалектику уже нет надобности расшифровывать, что вот-де не нужно абсолютизировать односторонность, а нужно предусматривать в рассматриваемом противоположное и т. д., для него все это подразумевается сразу же. Поэтому, говоря об уничтожении, он имеет в виду и его созидательный момент, а не рассматривает как какую-то проклятую сплошь отрицательную гибель.

Босенко В.А. - Всеобщая теория развития

Каким образом могла бы философия помочь естественным наукам?

Пример такой помощи приводит Босенко В.А. в книге «Всеобщая теория развития»:

Нельзя, например, не обратить внимание на исключительно большую устойчивость атомного ядра. Известно, как трудно оно поддается внешнему разрушению. Сам этот факт должен указывать на его огромную внутреннюю подвижность. Не исключена возможность, что такая устойчивость объясняется именно тем, что в нем происходят невиданной интенсивности превращения: ни одна из частиц, “входящих” в его состав, как бы не успевает стать собой и моментально превращается. Все они снимаются в единстве, тождестве ядра как целого.

Возможно*, что в таком плане – обусловленности устойчивости неустойчивостью – устойчивость, объясняемая так называемыми ядерными силами, обеспечивается как раз тем, что существует не сумма определенных, сформировавшихся, сосуществующих и взаимно воздействующих друг на друга частиц, а постоянное становление, непрерывное превращение, т.е. состояние обнаженного разрешения противоречий бытия и небытия. И не относятся ли необъяснимые ядерные силы к такого рода “силам”, которые Ф. Энгельс имел в виду, когда говорил, что если естествоиспытатели не могут объяснить те или иные явления, формы движения, они “сочиняют для их объяснения некоторую так называемую силу”? Уже сам тот факт, что в ядре заключена, сконцентрирована огромная энергия (количество движения), говорит о том, что устойчивость его обусловлена движением.

*Мы говорим “возможно”, “по-видимому”, “не исключена возможность” и т. п., считая, что определенно решать эти естественнонаучные вопросы могут только сами представители естествознания – специалисты в этой области; философия же может предлагать им лишь принцип движения познания, постижения сущности, метод.

Верующий, который разгадывает замысел или законы бога является в сущности материалистом. Особенно это хорошо ощущается на фоне тех "материалистов", которые объясняют всё "закономерностью", "необходимостью" или "природой", но при этом не утруждают себя показать, как эти "первопричины" осуществляют себя.

«Суть дела исчерпывается не своей целью, а своим осуществлением, и не результат есть действительное целое, а результат вместе со своим становлением» - Гегель

Самое большее, на что может претендовать формально-логическое мышление как “средство”, так это на то, что оно в состоянии сделать первый шаг в раскрытии противоречий. Вырывая и фиксируя в понятиях вырванные вещи и явления в абстрактной односторонности, оно фактически делает этим первоначальное раздвоение на противоположности (первое отрицание). Этим самым оно как бы обеспечивает “сырьем” (“полуфабрикатом”) диалектическое мышление, которое получает от рассудка материал уже в форме логических противоречий (в виде крайностей) для дальнейшей “обработки” и разрешения противоречий. Само же рассудочное мышление не в состоянии разрешить эти доступные ему противоположности, недоразвившиеся до противоречий и отворачивается от них. Правда, в этом отношении нельзя быть к нему в претензии, ибо оно не берется за то, чего не может сделать своими средствами. И мы знаем, что получается, когда пытаются разрешать противоречия в сфере рассудочных определений без перехода в область разума и диалектических категорий. Диалектические операции такого рода дают лишь “внешнюю диалектику”, суррогатную, диалектикоподобную форму.

Босенко В.А. - Всеобщая теория развития

Если ты владеешь полем
По-хозяйски, не внаём,
И владеть плодами волен –
Ты в Отечестве своём.

Ну а вдруг через границы
В это поле враг придёт,
Вот тогда ты будешь биться,
Вот тогда ты – патриот.

Если ж полю ты обслуга,
Твой патриотизм смешон –
Хоть весь век ходи за плугом,
Ты Отечества лишён.

А придёт врагов орава,
Ты хлебнёшь немало бед
За сомнительное право
Гнуть на барина хребет.

Вывод прост и, вкратце, вот он
(остальные неверны):
Хочешь зваться патриотом –
Стань хозяином страны!

Андрей Шигин // Патриотизм

Официальный представитель МИД РФ Захарова:

«Судя по всему, YouTube себе приговор подписал. Сохраняйте контент, переносите на российские платформы. И побыстрее»

К вопросу о тройной точке: https://youtu.be/Juz9pVVsmQQ

М.Бурик. По-живому. Май 2018.
Не пренебрегайте марксистской теорией.

Журнал английских миллионеров «Экономист» («The Economist») ведет очень поучительную линию по отношению к войне. Представители передового капитала самой старой и самой богатой капиталистической страны горько оплакивают войну и неустанно выражают пожелание мира. Те социал-демократы, которые вслед за оппортунистами и за Каутским думают, что социалистическая программа состоит в проповеди мира, могут, читая английский «Экономист», наглядно убедиться в своей ошибке. Их программа не социалистическая, а буржуазно-пацифистская. Мечтания о мире без проповеди революционных действий выражают страх перед войной, но имея ничего общего с социализмом. Мало того. Английский «Экономист» стоит за мир именно потому, что боится революции.

В.И.Л. «Буржуазные филантропы и революционная социал-демократия»

Три вида сочувствия миру видим мы в реальной политике капиталистических стран.
1) Сознательные миллионеры хотят ускорить мир, боясь революций. «Демократический» мир (без аннексий, с ограничением вооружений и т. д.) они трезво и правдиво объявляют утопией при капитализме.
Эту мещанскую утопию проповедуют оппортунисты, сторонники Каутского и т. п.
2) Несознательные народные массы (мелкие буржуа, полупролетарии, часть рабочих и т. п.) пожеланием мира в самой неопределенной форме выражают нарастающий протест против войны, нарастающее смутное революционное настроение.
3) Сознательные передовики пролетариата, революционные социал-демократы, внимательно присматриваются к настроению масс, используют нарастающее стремление их к миру не для поддержки пошлых утопий «демократического» мира при капитализме, не для поощрения надежд на филантропов, на начальство, на буржуазию, а для того, чтобы революционное настроение из смутного сделать ясным; — чтобы систематически, упорно, неуклонно, опираясь на опыт масс и на их настроение, просвещая их тысячами фактов политики до войны, — доказывать необходимость массовых революционных действий против буржуазии и правительств своей страны, как единственного пути к демократии и к социализму.

В.И.Л. «Буржуазные филантропы и революционная социал-демократия»

К вопросу о целях экономики: https://www.youtube.com/post/UgkxAkPguJh2QZJGCFWaDsZv4HJczHfZ0eMO