Вот уж не знаю, зачем студентку филфака рисуют тургеневской бабой в белом блузоне и туфлях-лодчонках. Всю из себя пасторальную. В буклях, быть может, или с косой. С томиком Бродского, французским прононсом и непременным желанием съебать на метле к средней руки прозаику с жилплощадью в центре Москвы.

Вы студенток филфака-то видели? Вот, посмотрите. Первый курс, как с куста бересклета. На будущем светоче русской словесности – красный комбидресс с замочком на тайном внедрилище, кожаные говнодавы с платформой девять и три четверти и макияж альтернативной духовности. Пятый этаж общежития, 26 девочек и четыре мальчика. Трое - с экономического. Страшные, как сыновья ноги Панина, но популярные, потому что без вариантов. Четвертый – в очочках и с диссертацией по Баратынскому. «Приму» курит. Плакат Бритни Спирс на стене.

А в паре километров по железной дороге – институт физкультуры и спорта, где картина обратная. Значит, где-то надо брать все эти комбидрессы и говнодавы, помады «снежная вишня» и шампуни «спасительный огурец». Вон он, на полке. Телесного цвета, как все нормальные огурцы.

А где брать-то? Девяностые на дворе. Мы со Светкой торговали по подъездам китайскими утюгами, наследница меценатов Демидовых - дешевой косметикой, а будущая специалистка по Шекспиру - бухлом в ночном караоке. Остальные ничего не делали и приходили к нам за бельем и брильянтами по случаю внеурочных чтений Пушкина в общаге физкультурников. Такая жизнь.

Любимой книжкой на первом курсе был «Жихарь» Успенского и «Вальпургиева ночь» Ерофеева. Первая читалась в истерике, вторая - в запое. Весь филфак – это два положения тумблера: от истерики – до запоя с перерывами на выгул красных кружев по обиталищам пролетариата.

Тургеневские давно бы в мармеладовские скатились, а мы - ничего. Выжили. И даже полюбили в итоге сраного Шекспира - но это секрет такой тайный в секретной тайной железе. До сих пор с красным кружевом не гармонирует: ты либо в Шекспира облачайся, либо застежку в трусах тереби. Потому что если одновременно – то не заметишь, как из тургеневских переродилась в бальзаковскую, а бежевый огурец – он и ныне там. Вон, на полке. Стоит, олицетворяет.

Когда мне исполнилось шесть лет, бабушка купила мне книгу сказок. На обложке был нарисован карлик верхом на петухе, а внутри всем героям почему-то отрезали ручки и ножки. Сказки назывались волшебными. Потому что в них фигурировали великаны, русалки, козлоподобные братцы и прочая невидаль, которая никак не влияла на сюжет. Торчала из болота. Пила из ручья. Загадывала тупые загадки.

Главными же подателями кошмаров были в той книге молодой хан и старая вдова, перетекающие со своими приколами из былины в былину. Хан все время хотел кого-нибудь изувечить. Вырвать язык, отрезать часть тела, колесовать, четвертовать или обрить наголо, клеймя железом. Это был не какой-то злой хан типа Кощея – а обычный красивый мужик восточной наружности, которому, к примеру, приспичило жениться на сестрице козленка, а самим козленком накормить на свадьбе гостей. Или подарить молодой жене выдранный с корнем язык сельской певуньи. Или отрубить невесте ножки, чтоб не ходила она ночью к ручью.

Вдова же все время хотела трахаться. Мне было шесть, но я смутно догадывалась, о чем сей сказ. Как появится в книжке какой добрый молодец – так она его тут же то грудью душит, то соком мажет, то заставляет куда-то ей влезть целиком, чтоб красавцем обратно вылезти. Вылезали, надо сказать, немногие. Леший - вообще задохнулся.

Каждый раз, когда темной ночью в глухом переулке за мною увязывается чья-то цокающая тень, я представляю себе карлика на петухе. Того, с обложки. И привычный холодок простреливает мне спину. Не гнутся ручки, не слушаются ножки. Ужас нечеловеческий.

Никто не помнит, что это за книга такая диковинная? Надо бы перечитать её уже, чтоб кошмары-то отпустили. Перетолковать по-пропповски, переобъяснить. Мол, и вдова-то – не психопатка с района, а первопредок какой-нибудь на границе добра и зла. И хан-то не хан, а простой переход из лета в зиму. Не хочешь, мол, отморозить культяпки – женись на бабе потолше и жри с ней тушонку под козлиным одеялом.

Столько лет прошло – а я не просто те сказки помню, а еще и леденящий душу образовательный эффект на себе ощущаю. Подробный такой, преобразующий. Такой же будет, если в следующей серии кто-то зарежет свинку Пеппу, наденет на себя её шкурку и в таком виде выебет хана в болотную нечисть с криками "Мутабор". А вокруг - земляничная поляна. И карлики на петухах.

Сосед мой сверху, еблан Серёга, завел себе огромную бабу. Помните Серёгу? Это который от дамы в шляпке среди ночи сбежал. И притащил с улицы уродливого кота Игоря, который теперь донимает во дворе голубя Олега. Ну вот, ну вот.

Баба породистая очень. Килограммов 200 обаяния. Фланелевый халат, тапочки. И тапочками этими топает она по моей голове как отбойный молот. Кроме прочего, новая серёгина баба круглосуточно носит на себе целлофановую пленку для похудения. Честное слово: я один раз увидела – и теперь все время слышу, как она ей шуршит. Я так лыжными штанами в детстве шуршала на морозе тридцатиградусном, когда они друг о друга шваркали.

Утро у меня теперь одинаковое всегда: сперва отбойником по башке - бам, бам. Это она с кровати встала. Бам, бам - это пошла в кухню. Иииижжжжууууух - это яйца в блендере в омлет колотит. Бам, бам – в туалет пошла. Потом хихи-хаха, чавканье какое-то. Это она Серёгу разбудила. Потом снова бам, бам - это Серёга после побудки опять захрапел, а ей, стало быть, скучно. Дальше дверью хлоп. Шварк-шварк пакетами на ляжках - это она охуевшего от счастья Игоря мимо меня гулять понесла. С улицы тут же кошачий ор, бег, падающие стремянки – и апофеоз: мне в окно всем туловищем бьется голубь Олег, врезаясь в него с разбега, как в столетней книге Маркеса.

Что мне остается в этой юдоли всех людских скорбей, расположенной ровно на пересечении Манежного переулка и площади Восстания? Начать жрать побелку со стен, вот что. И пускать из подмышек желтых осенних бабочек. Будете проходить мимо - занесите на второй этаж стакан кофе, пожалуйста. Или к Олегу привинтите проволокой - он забросит, ему не привыкать.

А давайте влюбляться? Мне тут прислали вопросник, на которые отвечали Шелдон и Пенни в ТБВ, чтобы проверить теорию о том, что ответы помогут им стать друг другу ближе. Спойлер: не помогло! Но мы-то с вами не в кино. В общем, я начну, а вы подтягивайтесь. И это. Если кто-то в меня скоропостижно влюбится, прочитав всё это - ну, сам тогда себе злобный Буратино. Поехали!

- Если бы ты мог пригласить кого-нибудь на ужин (близкого человека, умершего родственника, знаменитость), кого бы ты выбрал?

Девида Линча. Пусть скажет, наконец, кто убил Лору Палмер, а то не получит свой шприц эпинефрина к ужину.

- Хотел бы ты быть знаменитым? В чем?

Петь очень хочется. Друзья говорят, у меня красивый баритональный дискант.

- Прежде чем сделать звонок, ты репетируешь свою реплику? Почему?

Нет. Это как-то иначе работает, я не проговариваю в голове тексты и реплики – не умею. Возможно, мои мозги отличаются от ваших, вскрытие покажет.

- Каким был бы для тебя «идеальный день»?

В окно влетает красивый вампир, кусает меня в шею и всё – с этого дня я живу вечно, продолжая пить кровь ближних своих. Чего, у вас не такой какой-то? Ну и дураки.

- Когда ты в последний раз пел в одиночестве? А для кого-нибудь другого?

Утром. Соседи тоже слышали. Это была песня Evanescence "Bring Me To Life" - она самая громкая в моем репертуаре.

- Если бы ты мог прожить до 90 лет и в последние 60 лет сохранить либо разум, либо тело 30-летнего, что бы ты выбрал?

Разум. Но почему только до 90? Мы же договорились выше про вампира.

- У тебя есть тайное предчувствие того, как ты умрешь?

Да. В 45 лет. Просто так умру, лягу и не проснусь. А если проснусь - то дальше пусть прилетает вампир. Потому что мой разум очень сильно натирает мне пространство между ушами. Хочется спицей почесать.

- Назови три черты, которые, по-твоему, есть и у тебя, и у твоего партнера.

Хорошо, тогда пусть вместе с вампиром прилетит и партнер. Чертами померяемся.

- За что ты испытываешь наибольшую благодарность?

За многолетнее, ничем не мотивированное внимание. За желание находиться рядом. За то, что обо мне помнят. За то, что дают об этом знать.

- Если бы ты мог, что бы ты изменил в том, как тебя воспитывали?

Уже ничего. В моем возрасте слишком поздно в чем-то винить родителей. Ну, разве что, дала бы мне денег на литературный институт имени Горького и переезд в Москву, когда я выбирала, куда поступать. А не советовала идти в повара или шоферы.

- За 4 минуты расскажи партнеру историю твоей жизни настолько подробно, насколько это возможно.

Я родилась мертвой, но меня оживили. Одно полушарие моего мозга существенно больше другого. На земле нет места, которое я могла бы назвать "домом". Мой отец умер в 45 лет от алкоголизма. Я влюблялась дважды - оба раза без взаимности. С мужчинами жила трижды и очень подолгу: в совокупности это более 15 лет бесконечного тест-драйва. Я намного мягче, когда в паре, и намного эффективнее, когда одна. Но работа никогда не была для меня смыслом. Первые две записи в моей трудовой книжке - исполнительный директор. Но самое главное жизненное достижение - это то, что с 2013 года я ни разу не была в офисах.

- Если бы ты мог проснуться завтра, обладая каким-то умением или способностью, что бы это было?

Вечная жизнь. Серьезно, кого-то мотивирует это неминуемое умирание? Кого-то подстегивает? Это как если бы вам сказали, что вас ведут на Голгофу, поэтому постарайтесь по пути рассмотреть как можно больше достопримечательностей и выучить как можно больше диалектов, слушая, как толпа улюлюкает вам в спину. Серьезно? Ну, погодите тогда, я достану молескин и переоденусь в нарядное.

- Если бы магический кристалл мог открыть тебе правду, о чем бы ты хотел узнать?

О том, как уничтожить все подобные кристаллы. От правды обычно больно - поэтому я тренирую в себе способность и дальше заблуждаться по любому поводу.

- Есть ли что-то, что ты уже давно мечтаешь сделать? Почему ты еще не сделал этого?

Из глобального - я сделала почти все, что зависело от меня. Остальные мечты из разряда вампиров. Вам не надоело про вампира? Вообще-то я умная, просто женщин

обычно любят за глупости.

- Самое большое достижение в твоей жизни?

Я вообще не из достигаторов. Меня пугает эффективный менеджмент жизни. Не пробовали просто жить? Затягивает.

- Что в дружбе для тебя наиболее ценно?

Дружба с озвученной ценностью? То есть, дружба - как высшая степень корысти? У меня все проще: с человеком либо приятно проводить вместе время, либо нет. Ценны те, с кем приятно на протяжении десятилетий. Ценно, если они не свихнулись уже по любой из доступных причин. Таких все меньше.

- Какое твое самое дорогое воспоминание?

Такое, которое позволило бы мне вызвать Патронуса и противостоять дементорам? Я не смогла бы противостоять. Мои самые дорогие воспоминания - самообман. И моя беда в том, что я об этом знаю.

- А самое ужасное воспоминание?

Как-то я разрыдалась в Максидоме, покупая самые дешевые ложки в съемную квартиру. Только что закончив ремонт в квартире бывшего, куда полгода подбирала дорогие. Это было пронзительно.

- Если бы ты знал, что умрешь через год, что бы ты изменил в том, как ты живешь? Почему?

Ничего абсолютно. Я каждый день живу так, будто завтра умру.

- Что для тебя значит дружба?

Одна из переменных. Если повезет - она станет константой. Нужно, чтобы становилась. Но там, где участвуют двое - усилий одного человека недостаточно.

- Какую роль любовь и нежность играют в твоей жизни?

К сожалению, ведущую. Скорее бы климакс, но в нашем роду бабы с возрастом только молодеют.

- По очереди называй партнеру его положительные черты (обменяйтесь пятью характеристиками).

А, вот в чем прикол. Ну, пусть будет смелым, потому что нет в жизни драмы хуже, чем трусливый мужик. Жалкое ведь зрелище. Пусть знает, чего хочет. И умеет это сказать словами или показать поступками - я уже нормально расшифровываю, без переводчиков. Пусть будет умным, иначе я буду над ним ржать, как упоротая, и доведу его этим до импотенции. Ну или пусть его потенция не зависит от того, над чем я ржу. Потому что тогда ему тоже несладко придется.

- В твоей семье отношения теплые и близкие?

У меня редкие отношения с семьей. Я общаюсь с сестрой и иногда звоню маме. Обе они живут в другом городе.

- Что ты чувствуешь в связи с твоими отношениями с матерью?

Отличные отношения, никто не мешает никому жить свою жизнь.

- Составьте каждый по три утверждения, верных для вас обоих. Например, «Мы оба сейчас чувствуем…»

Мы оба сейчас чувствуем, будто нам дадут вечную жизнь, поэтому эту живем как попало. Мы оба не ощущаем одиночество зоной комфорта. Мы оба не сможем навскидку сказать, что с нами не так. Но нам обоим частенько не везет и эти угловатости давно стали нашей несущей конструкцией.

- Продолжите фразу: «Я бы хотел, чтобы был кто-то, с кем можно разделить…»

Закат. В жизни немало вещей, на которые продают только парные билеты, но закат из них - самое обидное.

- Если ты собирался стать близким другом для твоего партнера, что бы ты ему рассказал прямо сейчас?

Что я всегда буду на его стороне. Даже если придется закапывать труп.

- Расскажи партнеру, что тебе нравится в нем; говори прямо, произноси вещи, которые ты не мог бы сказать случайному знакомому.

А у меня есть какая-то корысть? Если я захочу затащить вас в постель - я скажу то, чего вы никогда о себе от других не слышали, но всегда это про себя думали. Я это увижу. И заморочу насмерть.

- Поделись с парт­нером неприятной ситуацией или смущающим моментом из твоей жизни.

Как-то мой давний друг послал меня нахуй из-за того, что мы с моим тогда самым близким другом чересчур над ним стебались. Я понимала, что перегибаю, но не смогла остановиться. Иногда я думаю об этом. Но точно не смогу найти правильных слов, чтобы что-то тут исправить. Скорее всего, потому, что сама жестко отстаиваю границы и как-то даже залюбовалась тогда этой неожиданной и окончательной тирадой в свой адрес.

- Когда ты в последний раз плакал при ком-нибудь? А в одиночестве?

Два года назад. Одна, в пустой квартире. Я купила в том Максидоме ложки, которые не влезли в ложечницу. А потом закрашивала серой краской старые обои на стене - и заметила, что на них написано "Экспрессо». С «к». С ошибкой, то есть. Это меня подкосило.

- Расскажи своему партнеру, что ты уже сейчас ценишь в нем (в ней).

Умение читать, да? Это надо чего-то совсем сверхъестественное из себя представлять, чтобы дочитывать до конца такие посты.

- По-твоему, какая тема слишком серьезна, чтобы шутить об этом?

Религия. Когда люди дают мне право заблуждаться по любому поводу - они могут рассчитывать на то же самое в ответ.

- Если бы ты должен был умереть сегодня до конца дня, ни с кем не поговорив, о чем несказанном ты бы больше всего жалел? Почему ты еще не сказал этого?

Все сказано. Всё и всем. Я не смогла простить некоторых людей, которые меня предавали - но об этом не пожалею.

- Твой дом со всем имуществом загорелся. После спасения близких и домашних животных у тебя есть время, чтобы забежать в дом и спасти еще что-то. Что бы ты взял? Почему?

Я живу в горящем доме. Из ценного тут - только ноутбук, телефон и документы.

- Смерть кого из членов твоей семьи расстроила бы тебя больше всего? Почему?

У меня только мать и сестра с семьей. Я не думаю, что тут применимо слово "расстроила".

- Поделись личной проблемой и спроси партнера, как он бы справился с ней. Затем спроси, что он думает о твоих чувствах по поводу этой проблемы.

Так чего делать с обоями-то? Экспрессо я закрасила, но я же знаю, что оно там есть. Это как занавесить картиной дыру в стене, или шутейками дыру в сердце. Так себе решение, временное.

И снова рубрика "письма поклонников". Надо бы уже какие-то призы раздавать за самый оригинальный подкат – но вы же знаете, что фантазия у меня никакая, поэтому все герои и события - настоящие.

– Красивая Вы женщина, Алена – пишет мне вполне конгруэнтный джентельмен в татуировках и пирсинге.

– Спасыбо – говорю. Краснею до ушей, улыбаюсь в пол рожи. За ушами от удовольствия похрустывает.

– Только вот, знаете, нос у вас толстоват. Лицо, в целом, гармоничное, а вот нос как у старушки какой-то. Вам бы немного кончик заострить. Вы не думали?

Я, честно сказать, не думала. Я вообще до сего момента считала, что у меня аккуратный задорный нос. Заебательский нос, носюлечка. По сравнению с иными носами, мой нос — как литая пулька на фоне царь–пушки. Да у меня такой носичек, что все люди в метро подходят и целуют меня в него, не в силах сдержаться. А тех, кто сдерживается и не целует, тут же засасывает под эскалатор, или сдувает ветрогоном.

Мужики, бывало, мечтали разрезать себе нефритовый стержень надвое, чтобы без препон любить меня в ноздри. А одна женщина, что волоски из носов в салоне за деньги дергает — подожгла себя от зависти и прославилась.

Да у меня такой нос, что Гоголь мне повесть посвятил и лично с голубями отправил. Вон они, голуби, на карнизе срут. И очертания их говна под дождем смутно напоминают сердечко.

Да у меня такой нос, что я теперь до утра не усну, щупая его двумя пятернями. А, уже утро? Спокойной ночи тогда. Спасибо за высокую оценку выступающих частей моего тела.

Третий день давлю из себя личинку аристократа. Завтракаю пополудни. Валяю в горячем жире белый мягкий хлеб. Без интереса разглядываю грязный город через хрусталь винтажного бокала. Официантку, конечно, зову "Дуняшей". Хоть на ней и написано "Даша". И наколото поверх её юной груди, чтоб зашедшие барыни спьяну не путались.

Дуняша, конечно, дура. И гуляш у Дуняши вчерашний. И игристое не сказать чтоб искристо. Но если оттопырить мизинчик и вот эдак посмотреть из-под густо растущих бровей – Дуняша притащит сибас на подушечке из цуккини. А это вам не какой-то карась в кабачках! Это, скажу я вам, пища духовная. И с белым игристым хоть как-то сочленяемая.

Поражает, конечно, когда в заведениях Петербурга носят гостям гуляш. Некрасивое слово, пастушье. За него семьсот рубликов отдать – дураком остаться. За карася бы я тоже нипочём не дала, но за сибаса же отрываю от сердца?

Рядом с гуляшом в меню кушаний должна быть ботвинья или сычуг. Тюря с галушками. Голубец. Солило. Козуля. Спотыкач. А с сибасом если – то хотя бы лонгет с антрекотом. Суфле а ля рус. Галимафрэ по-французски.

Мостовые пахнут конюшней. По Мильённой едут кареты. За соседним столиком дама в шали достаёт из ридикюля слоновий мундшук. И если кого и кормить гуляшом в этом граде имперских снов – так только пришлых московских купцов, какие с утра на ногах своих бегают, топчут везде и запыхались уже от натуги. У них, поди, и обед наступил, пока нормальные люди от сна поправляются. Пропасть времён между нами, ребята. Передайте солоночку, не сочтите за труд.

Как заставить подростка читать программную русскую литературу? Никак. Конец поста, расходимся.

К своему возрасту я уже освоила все истеричные женские припизди, которые поведала мне эта ваша русская литература. Могу изобразить на карнизе шальную Екатерину и мученически орнуть в тишину о том, что люди не летают как птицы. Могу томно кинуться в морду проплывающему мимо Сапсану, краем глаза наблюдая, не кинется ли мне вслед молодой офицер. Видели этих баб на турецких пляжах, которые показательно тонут возле вышки с полуголым спасателем? Это я, привет. Какие времена – такие и Анны.

Как–то я даже бросила в Москву–реку кольцо с бриллиантом, а значит, теоретически могу спалить в печке рогожинские тыщи – понимая, конечно, что у него на счету миллионы. Потом, правда, нырну и в печку, и в речку, но этого не увидят ни блаженные эпилептики, ни ушибленные менялы.

Единственное, чего я уже, вероятно, никогда не смогу – так это уйти в ночь от уютного теплого мужа к никем не признанному прозаику, который так сильно увлекся Библией, что загремел от эмоций в психушку. Но этого от меня моя жизнь ни разу и не требовала, потому как Мастер–то в ней я.
Оглядываясь на весь этот блядский цирк из классических женских образов, я, в целом, понимаю, зачем залипала на них в школе. Они научили меня красиво и в оттяг косоёбить. И по щелчку давать "роковуху", закатывая при этом глаза. То есть, пользу нанесли несокрушимую. В колхозном моем лице проступила порода, движения стали нервическими, а общая угловатая моя стать приобрела что–то даже мятущееся. Духовное, может быть.


Впрочем, куда уж теперь в роковухи — годы–то не тургеневские. Пора на тренерскую работу переходить. Едва загрустила на этот счёт – пишет племянница. Ей 14 хмурых лет – а подростки в этом возрасте как раз выходят из периода сладкой наполненности во взрослую нашу жизнь, переполненную пустотами. В жизни ей встретился Алёша. Ну, обычный такой Алёша – косая челочка, железный браслет, тикток с гироскутером. В мое время это были бы вкладыши от "Турбо" и отцовская гитара. Популярный, в общем.
И отшил её этот Алёша как позорную советскую пуговку от клешёных штанов. А у ней были чаянья. Горе горькое.

Пить в этом возрасте еще нельзя – я и советовать не стала. Таблетки рано, фитнес-тренера рано. Развожу руками, закуриваю, смотрю Алёшин тикток. Алкашом вырастет. И альфонсом. Хуи да кеды, челка эта еще. Но разве разбитому детскому сердцу в четырнадцать глупых лет оно видно?

– Чего - говорю - хочешь-то? Денег прислать? В Питер забрать? Увести у Алёши папу?

– Да нет – говорит – я справлюсь. Посоветуй мне книжек каких почитать, тыжфилолог. Например, про женщин, которые преодолевают. Извлекают уроки. Находят в себе опору. Про таких вот особенных женщин, которые чему-то меня научат. По программе, желательно. Из того, что и так мы по русской литературе проходим.

Я от неожиданности даже водки случайно выпила. Налила как впотьмах – да и хряпнула изумленно. Где же я тебе, душенька, таких-то женщин в русской литературе найду?

Раньше хоть Солоха была, но теперь мы Гоголя в зарубежной проходим. Уж не знаю, чего и делать.

Я-то теперь всё больше японских авторов уважаю. Чтоб глаз за глаз там, сеппуку за харакири. Так что вы тут пообщайтесь пока, а я схожу Алёшиного папу в сети поищу. Хоть какой-то толк от меня, хоть какое участие.

Вот, например, Алёна. Женщина с нормальной башкой. Не течет из неё, не торчит, не топорщится. Без изъянов башка, без проблем. Но это с виду. Потому что если заглянуть Алёне в одно ухо, а выглянуть из второго – то можно заметить некоторые идеи, которые не дают Алёне жить по-человечески. Без изъянов, то есть. Без проблем.

Мизансцена такая: сидит Алёна, жрет колбасу с газеты. Отвечает пронзительной красоты парню из Тиндера, что уже напорнохабила его в интернетах. Томится, стало быть. Скучает. Заедает тощий список планов на вечер жирным куском вчерашней свиньи. И вдруг – глядь! Идея. Из одного уха в другое – шмыг! Хелоуин же! Тыква! Фестиваль!

Вытерев руки о русые косы, бежит Алёна под дождем за искомым овощем. Или ягодой. Или фруктом. Предметом интерьера, скорее. Светильником, может быть. То, что в доме уже полгода нет мужика, Алёну в этот момент, разумеется, не волнует. Подумаешь, тыква. Что я, тыкву на кружева не порежу? Да я кого хочешь порежу, я же из Питера.

Тыквы в гипермаркете для дураков уже подготовлены. Огромные, не лезут ни в один пакет. Мне побольше, конечно. Вот эту, на 9 кило. Постучать. Поискать писечьку. Сделать вид, что это не первая в моей жизни тыква – и уж в тыквах-то я, как свинина в апельсинах.

Нести как снаряд – задыхаясь и потея до трусов. Двумя руками вперед себя. Ковылять, чуть расставив ноги – как беременная тыквой. Легкая поступь бегемота в болоте. Пыхтеть. Не ронять.

Принести домой. Прокрутить в голове Шуфутинского. Вроде бы откуда! Новая приблуда! Жаль, что в доме не наточены ножи! Нет, в жопу Шуфутинского, позор же. Пусть Митяев хотя бы. Митяев норм.

Если вы никогда не пытались изготовить из огромной твердой тыквы праздничный светильник с ласкающим мягким светом – у меня для вас две новости. Обе печальные.

Первая: если в вашем интерьере нет мужика – не пытайтесь. Пальцы дороже – их у вас всего десять, это по одному пальцу на каждый Хеллоуин. В 2036 году вам даже за Путина нечем будет проголосовать, если только вы не научитесь вставлять себе ручку в ухо, или куда вы там за него что вставляете.

Вторая: если вы рассчитываете найти себе мужика тыквореза в Тиндере – не рискуйте. Полтора часа искала, проверила. Ни одного тыквореза. Но четыре тыквоёба зато тут как тут – один даже видео прислал. Глаз у вас тоже только два. Вытекают они парно, а прикрыть нечем. Пальцы-то вы уже того... в тыкве оставили.

Ну, и про друзей.

Говорят, что выбирая женщину, надо смотреть на её мать. Мол, лет через 30 вы все равно будете жить с её копией. Нам с блогером Самсоновой здесь натурально есть что возразить. Во-первых, тотальную сепарацию мы провели еще в период вынужденного пубертата: я красила волосы в изумрудно-зеленый и резала одежду в клочья, перекалывая тоннами булавок, а Самсонова брилась налысо и варила из джинсов кривоватого леопарда. Я красила всю одежду в черный вплоть до трусов, а Самсонова даже на похоронах соперничала с новогодней елкой. Я рисовала на лице гуталиновые разводы, а Самсонова украла у Элтона Джона патент на уебанские очки и прятала за ними бессовестные глаза перед ликом своей матери. Кажется, родительницы еще тогда отреклись от нас на пылающем распятии, благо, что одна – еврейка, а другая до сих пор путает православный крест с розарием. И если и надо смотреть на кого-то, представляя, за какие границы гауссианы отлетят наши стареющие головы лет через 30 – то у меня для вас есть два референса.

Самсонова, конечно, легко закопслеит Айрис Апфель. Рано или поздно её цыганская душа-таки пойдет вразнос. И она скупит содержимое всех блошиных рынков от Хайнаня до Сомали. Белый череп, морщины с палец, кружевные пачки, бархат и стрекозлиные очки. В общем, за 30 лет нарастут только морщины.

Я, наконец, разбогатею до такой степени, что начну одеваться если не в Оуэнса, то хотя бы в Ямомото с Кавакубой, чтоб, наконец, привести в согласие свой семантический ряд с визуальным. Первым делом, конечно, сделаю сумку из башки текущего любовника и буду с ней гордо таскаться по местам боевой славы. В общем-то, до Мишель Лами мне останется лишь вставить золотые зубы.

Лет до 30 ты еще пыжишься чему-то там соответствовать. Живешь с приличными мальчиками, варишь им борщ и встаешь в семь утра, чтобы втихаря почистить зубы и причесать неугомонную гриву перед инстаграмным пробуждением прекрасной принцессы. Приобретаешь нюдовую помаду. Засовываешь в пупок сексуальный бриллиант.

В 40 ты, слегка держась за голову, покупаешь себе жакет из конских волос и рюкзак из автопокрышки, всерьез раздумывая, а не набить ли на пупке чью-нибудь жопу. Потому что времени осталось лишь на веселье. А веселиться мы собираемся всерьез и с оттягом.

Знаете, почему мужики лучше баб?

Я на своих диетах утратила уже всю толерантность к куриному мясу. При запахе вареной грудки я хватаюсь за револьвер. При виде куриных голеней – за то, что господь всучил мне вместо сердца. Я разное с пробовала: мариновать в кефире, отбивать граненым стаканом, выдерживать в белом и красном вине, засыпать экзотическими специями, перебивающими даже вкус и запах сюрстрёмминга. Ничего не помогает. Говно ваша курица.

И тут бог послал мне петушка. Худого и жилистого, как крыса-бодибилдер. С желтыми лапами. С опаленными пнями мощных и сильных перьев. С воловьей шеей, свисающей из кастрюли, как старческий хер без виагры.


Я тушила этого тщедушного птерозавра полтора долбаных часа. В мультиварке с функцией скороварки. И ему мало, понимаете? Он бегал этими ногами по карельским лугам, пинал свинцовый футбольный мяч и жал от груди пятерых цесарок. Он крушил заборы, шатал солнце и мял ковыль. Всем петухам петух, петушиный принц, петушах и петумат мировой кулинарии.
Уксусом его, что ли, залить, чтоб размяк немного?

Дух по квартире стелется просто духоподъёмнейший. Всё в нем: и бабушкины морщинистые руки, и щекотный поцелуй усатого деда, и детская безмятежность, и холодная перина поверх сеновала. Сейчас лапшу сушить будем, потом опару на печь поставим, а вечером клубничного варенья заготовим на зиму. Вся пенка с варенья - твоя, конечно.