В двадцать лет она попросила, чтобы Бог забрал ее к себе, и Он выполнил просьбу.
Памяти схимонахини Анны (Сарсьяновой) 16.07.1985 – 21.04.2006.
Сегодня наш рассказ о девушке, которая ушла из этого мира в двадцать лет. На могильном кресте мы видим ее фото. С него на нас смотрит красивое, милое лицо юной девушки, хотя на нем лежит печать тяжёлой болезни. Сколько фотографий таких же молодых лиц мне приходилось видеть на надгробных памятниках. Все эти фото были сделаны еще тогда, когда души этих людей радовались и веселились в здоровом, сильном и энергичном теле. Тогда они еще не думали о смерти, предполагая, что впереди у них долгие и счастливые годы жизни. Но судьба распорядилась иначе.
Фото героини нашего сегодняшнего рассказа другое. На ней схимнические одежды, а в то время, когда делалась фотография, девушка не просто собиралась умирать, она с нетерпением ждала смерти. Двадцать лет жизни, это много или мало? Смотря по чем судить. Ведь зрелость человека зависит не от того, сколько сердце сделало ударов перед тем, как остановиться, а от того качества, к которому пришла душа за прожитый период жизни. К сожалению, старость — это далеко не всегда мудрость. Но иногда и молодость, хотя и редко, может быть значительно более зрелой, чем самые глубокие морщины старости. Я давно обращал внимание на то, что зрелость души так или иначе связана со страданиями. Дети военных лет сильно отличаются от своих сверстников, которые жили в мирные годы. Внешне они похожи, но по глазам видно, что разница между ними в десятки лет.
Ольга Сарсьянова поступила в Магнитогорский университет и, как многие ее сверстники в этом возрасте, о Боге не помышляла. Новые впечатления от учебы, знакомства, увлечения. Жизнь била ключом и давала надежды на светлое будущее. Эта надежда угасла после того, как Ольге поставили диагноз неоперабельной формы рака. Кто знает, что происходило в то время в душе юной девушки, когда ей сказали готовиться к смерти? Но что такое смерть? Поверхностно мы все с ней знакомы по тому, как умирают наши дальние и близкие родственники. Фраза: «А, он недавно умер», сказанная о ком-то из знакомых, не вызывает в нас сильных эмоций. «Умер, так умер, все люди умирают». Но это до тех пор, пока слово «все» не будет включать нас самих. Но как только канцелярия смерти высылает нам повестку с предупреждением о том, что смерть идет лично за нами и прибудет в скором времени без уточнения даты, это уже совсем другое дело. Тогда вечные вопросы смысла жизни, которые до этого были абстрактными и далёкими, становятся конкретными и близкими. Даже те, кто имеют давно готовые ответы на все эти вопросы, очень редко без содрогания и страха берут в руки извещение о своей скорой смерти. А что можно сказать о девочке, которой только исполнилось девятнадцать?

Как бы там не было, Оля поехала с мамой в один из монастырей. Жизнь таяла прямо на глазах, и всем было видно, что времени у Ольги осталось очень мало. Но ведь так хочется жить, особенно тогда, когда ты только начал это делать. Прошло детство и только-только началась молодость. Одно дело, когда умирает человек, пресыщенный годами жизни, а другое, когда он только начал свой жизненный путь.
Врачи давали Ольге сроку не больше месяца. Опухоль мозга уже выдавила ей левый глаз и вышла на лоб. Но ведь Богу все возможно! Девушка стала молиться о том, чтобы Он сделал чудо. Исцелил ее от болезни и вернул радость жизни. Какую цену можно заплатить за это чудо? Конечно же любую. Что можно отдать за жизнь? Наверное, цену равную этой жизни. И Ольга пообещала Богу, что станет монахиней и всю оставшуюся жизнь проведет в молитве в монастыре. После этого стало происходить то, во что никто из врачей поверить не мог. Опухоль начала уменьшаться. Даже закрытый от повреждений метастазами глаз стал выздоравливать. Девушка чувствовала себя с каждым днем все лучше. Шло время и возникала уверенность, что болезнь покинула ее совсем. Вместе с болезнью ушел и страх за будущее. В монастырь проведать Ольгу стали приезжать университетские подруги. Они долго общались, рассказывали о занятиях, прогулках, новых впечатлениях.
Весной все оживает. Птицы начинают громко петь, луга одеваться полевыми травами, деревья покрываться благоухающими цветами. Вместе с птичьими трелями и весенним пчелиным жужжанием в голове у Ольги начали жужжать и другие помыслы. Там, за забором монастыря, искрится радостная жизнь. Девчонки бегают на свидания, хохочут с подружками в кафе, примеряют новые яркие одежки, радуются и веселятся… А что здесь? Черные одежды, простая пища, служба, послушания, опять служба, келейная молитва, непродолжительный сон, и все по новой… Так пройдет год, потом два, три, десять… Сколько еще? Вся жизнь, как в тюрьме? Нет, я так не хочу. Я хочу туда, где играет музыка, ездят машины, бегают по магазинам люди. Зачем мне этот монастырь? Может быть мне нужно еще рожать детей, воспитывать внуков. Надо уходить отсюда…
Болезнь вернулась внезапно, притом с еще большей силой. Чудо, оказывается, иногда может иметь сроки эксплуатации. Вот оно и исчерпало свой ресурс. Оля не просила больше у Бога исцеления. Она продолжала жить в монастыре тихо и смиренно. Обычно люди, которые терпят страшные боли, редко бывают сдержаны. Они часто срываются, кричат, не имея сил нести свой крест. Ольга несла его, как и положено монахине, тихо и терпеливо. Постриг приняла с именем Евдокия. Тогда она еще могла самостоятельно ходить, так что чинопоследование совершили в храме. Когда здоровье стало резко ухудшаться, матушка Евдокия приняла великую схиму с именем Анна. Ей в это время было двадцать лет.

Страшные головные боли не снимались даже капельницами с сильнодействующими обезболивающими. Но вместе с болью в матушку Анну входило что-то новое, что невозможно описать словами. «Как же я счастлива, что Бог послал мне эту болезнь», – как-то сказала она своей маме, – «Ведь я так и могла бы прожить всю жизнь, не узнав ни Бога, ни Причастия, ни что такое Жизнь вечная». Незадолго до смерти схимницы, заходя в келью умирающей, многие чувствовали какую-то особую духовную тишину возле ее кровати. Как-будто там, возле нее, проходила граница Небесного и земного мира, за пределами которой начиналось таинство Вечной жизни.
Двадцать первого апреля 2006 года на Страстной седмице в Великую Пятницу, в то время, когда Спаситель источал Свою Кровь за каждого из нас, душа матушки Анны покинула ее исстрадавшееся тело. Около года она прожила с тех пор, как переступила порог монастыря. Хоронили схимницу в начале Пасхальной седмицы под радостные возгласы: «Христос Воскресе». Все матушка успела в свои двадцать лет: и веру обрести, и чашу страданий испить, и душу спасти. Некоторые из монахов Святой Горы говорили о том, что видели душу схимонахини Анны, которая взошла на Небо, минуя мытарства, и упокоилась в Вечном блаженстве Небесного Царства. Со своей фотографии на надгробном кресте матушка смотрит как бы сквозь этот мир с едва заметной улыбкой. За пару недель до смерти она говорила своей маме: «Если бы мне сказали – отдай свою болезнь другому человеку — я бы ни за что этого не сделала. Моя болезнь — это подарок Небесный. Лучше здесь потерпеть милости Божии, чем попасть в ад. Сейчас я могу твердо сказать, что я счастливая: меня так любят Господь и Богородица. А смерть… я на неё смотрю смиренно. И если Богу будет угодно, Он меня скоро возьмет из земной жизни в иную… Всё у Бога промыслительно, и я благодарна Ему бесконечно».
Упокой, Господи, душу рабы твоей схимонахини Анны, и ее святыми молитвами помилуй нас, грешных.

Запись четырех бесед иеросхимонаха Михаила Питкевича (1877-1962 г) с Сергеем Николаевичем Большаковым (1901-1991 г). 15 апреля день упокоения блаженного Старца Михаила
Псково – Печерский Свято – Успенксий монастырь. 1954 г
(Беседы до последнего времени были доступны только в англоязычном варианте. Содержание бесед приводится по книге диакона Георгия Малкова : «Любовь покрывает все…» Издание Сретенского монастыря. М. 2010)
БЕСЕДА ЧЕТВЕРТАЯ
О МИРНОМ СОСТОЯНИИ ДУШИ
Моя последняя беседа с отцом Михаилом состоялась 15 августа после полудня. В эту нашу четвертую встречу отец Михаил сразу дал мне небольшой листок. Я прочитал его. Этот листок не только ответил на мой вопрос, но и подвел итог всем нашим беседам. Если во время моих предыдущих встреч я обсуждал со старцем свои личные проблемы, то последняя была полностью посвящена мистическим темам, молитве, жизненному пути и так далее. Эта последняя беседа достигла высот, которых я никогда прежде опытно не переживал. Листок, врученный мне отцом Михаилом, был озаглавлен: «Стяжи душевный мир». Его содержание было таково:
«Однажды вечером преподобный Серафим Саровский сказал своему соседу-монаху: "Отче, пойдем со мной в церковь". Они пошли. Преподобный Серафим зажег все лампады и все кандила — как на Пасху. После того как служба была завершена, преподобный Серафим сказал монаху: "Отче, запомни только одну вещь — старайся стяжать внутренний мир". Когда монах проводил преподобного в его келью, тот снова повторил, давая ему благословение: "Отче, старайся стяжать внутренний мир". На следующее утро тот же самый инок обрел преподобного Серафима скончавшимся. Преподобный преставился на молитве перед иконой».
«Видишь ли, Сереженька, — пояснил затворник, — преподобный Серафим знал, что их служба должна быть последней для него на этой земле. Он уже шел обрести свой венец. Для него это была Пасха. Что преподобный сказал монаху, то я повторяю и тебе. Пока мы не имеем мира в душе, — мы не можем зреть Бога. Мы пребываем в непонимании прошлого — даже в границах, дозволенных Богом. Но мы также не знаем, что нам делать сейчас и что должны стремиться делать в будущем. Если мы не имеем мирного духа, это означает, что внутренне мы все еще не смогли достигнуть здравого, целостного состояния и ослеплены страстями, мешающими нам видеть мир в его истинном свете. Но когда мы обретаем внутренний мир, наши страсти становятся управляемыми, и мы ясно видим, кто мы и куда мы идем. Видишь ли, Сереженька, невозможно быть добрым рабом Божиим и работать в Его винограднике в каком бы то ни было качестве — с тем или иным успехом — если прежде не достигнут внутренний мир. Люди ценят этот мир превыше всего, но ясно, что они не могут обрести его у тех, которые сами его не имеют. Так, многие поучения, книги, учебные духовные руководства и примеры не имеют успеха, потому что не укрепляют [в душе] внутреннего мира — в созерцании и бесстрастии. Но когда ты достигаешь этого душевного мира, всё тогда оказывается в должном порядке, потому что Бог — с тобой. Лишь в глубоком душевном мире можешь ты видеть Бога и понимать Его волю. Все наши труды, какими бы надежными и основательными они ни могли нам казаться, построены на движущихся песках и рухнут — как тот дом на песке, о котором мы читаем в Евангелии, — если мы не обретем мира в душе и не узнаем, где строить и как строить».
КАК ДОСТИЧЬ СПОКОЙСТВИЯ ДУШИ
«Ты и сам знаешь, Сереженька, — продолжал старец, — как обрести душевное спокойствие. Избегай всего, что нарушает мир в твоей душе и развивай всё, что его приращивает. До тех пор, пока ты не увидишь ясно своих собственных недостатков и грехов и не достигнешь хотя бы малейшего пролития слез, ты не сможешь достичь покоя души. Но если ты станешь искусен в Иисусовой молитве, если будешь усиленнее размышлять над Писанием и упражнять самого себя в истинном покаянии, смирении и правде в Боге, спокойствие души придет в свое время. Когда ты достигнешь этого, ты сможешь видеть мир с точки зрения, весьма отличающейся от той, с которой ты смотришь сейчас.
Когда мы идем в длинной колонне, мы видим только наших ближайших соседей и знать не з

наем, что происходит в голове или в хвосте колонны. Но стоит нам покинуть ее и расположиться где-нибудь повыше, как мы уже можем видеть всю колонну целиком — и откуда она вышла, и куда идет. Подобным же путем те, кто достигли этого благословенного покоя души, видят свои жизни в целом, — и это есть истинное указание на то, что они сподобились Духа Святого.
Я рассказывал вчера об известном тебе отце, о его молитве и его видениях, так же, как и о некоторых монахах, обретших благодать и слёз, и прозрения будущего.
Однако всё это лишь ненамного выше покоя души. Последний же есть верный знак того, что Святой Дух сошел, чтобы обитать в нас. Когда это происходит, ты можешь видеть те же самые вещи, которые видел Мотовилов во время его беседы с преподобным Серафимом. Подобным же образом преподобный Симеон Новый Богослов имел видение Божие.
Ни к чему обсуждать этот слепящий свет, этот океан света. Как я говорил тебе, никто не может понять, что это за состояние, пока сам не испытает его»
СОВЕТ ПРЕПОДОБНОГО СЕРАФИМА ОТЦУ ТИМОНУ НАДЕЕВСКОМУ
«Тебе известно, Сереженька, — продолжал старец, — что мое первое монашеское имя было Тимон? Мое нынешнее имя я получил, когда стал схимником. Преподобный Серафим был дружен с неким отцом Тимоном, иеромонахом Надеевского монастыря. Преподобный дал следующий совет отцу Тимону: “Отче Тимоне, сей везде пшеницу, которую Бог дает тебе. Сей ее в добрую землю, сей в песок посреди камней, при дороге, среди плевел. Быть может, некоторое количество твоей пшеницы укоренится и возрастет, и принесет затем плод — хотя и не скоро. Не зарывай в землю талант, который Бог дал тебе. Иначе ты будешь отвечать за свою нерадивость пред твоим Господом и будешь наказан. Но отдай свой талант купцам, и они заработают тебе добрый капитал". Я даю тебе подобный же совет. Используй свой литературный дар для распространения Царства Небесного среди людей и свидетельства Евангелия. Это есть, по сути, твой долг».
«Что помогает, отче, — спросил я затворника, — обрести внутренний мир?»
«Я уже сказал тебе, Сереженька: терпеливое несение скорбей, чистая молитва и частое Причащение».
О БЕЗМОЛВИИ
«Что вы думаете о безмолвии, отче?» — продолжил я свое вопрошание.
«Это правильный и надлежащий вопрос, Сереженька. Если ты читал преподобного Исаака Сирина, ты, конечно, знаешь его совет: “Когда ты положишь на одну сторону всю аскетическую подготовку, а на другую — безмолвие, ты тут же уяснишь, что последнее гораздо важнее всего. Люди дают нам много советов, но, когда мы становимся близкими молчанию, то всякий совет человеческий становится излишним — так же, как и все наши предшествующие труды. Мы поймем, что все принадлежит прошлому и что мы приближаемся к совершенству". Этот совет нелегко осуществить на практике в шумливом мире нашего века. Но совет другого преподобного сирийца, Ефрема, хорош для каждого, и для тебя тоже, Сереженька. "Мы должны, — говорит преподобный, — избегать всех бесполезных разговоров и не иметь никакой близости с теми людьми, которые не имеют никакого страха Божия. Такие люди никогда не говорят ничего полезного и не делают ничего для Господа. Они никогда не вспоминают ни о добродетелях, ни о благочестии, ни о чистоте. Их беседа — смертоносная сеть, их совет — пучина ада, и собрание их — смерть для души".
«Я хочу задать вам еще один вопрос, отче. Чья жизнь выше — жизнь отшельника или жизнь миссионера?»
«Всякий, Сереженька, имеет свое собственное особое призвание—как справедливо заметил апостол Павел.
Я могу лишь повторить вместе с преподобным Нилом Синайским: "Тот, кто вкусил уединение и начал, пусть и несовершенно, упражнения в созерцании, никогда не ослепит свою душу попечениями мира сего и никогда не повернет души — ценой утраты ведения Бога — к работанию земному. Он не может сделать этого, потому что дух его — как орлиные крылья, на великой высоте”».
ЕЩЕ О НЕОБУРЕВАЕМОМ МИРЕ ДУШИ, ИЛИ О ВНУТРЕННЕМ БЕЗМОЛВИИ
(дополнение к четвертой беседе со старцем Михаилом)
«Моя последняя беседа с отцом Михаилом на Новом Валааме была самая глубокая и поучительная. Отцу Михаилу было уже тогда за восемьдесят, но он был молод и сердцем,

и умом. Я сидел у него в келье. Дело было в августе... Солнце садилось по другую сторону озера, за бесконечные леса. Стояла глубокая тишина, как на картине Левитана "Вечный покой".
—Скажите, о. Михаил, в чем главные этапы духовной жизни?
—Да вот, как тебе о. Аркадий объяснял в Псково- Печерской обители. Никто не спасся без смирения. Помни, что до конца жизни ты будешь впадать в грехи, тяжкие или легкие, гневаться, хвастаться, лгать, тщеславиться, обижать других, жадничать. Вот это-то сознание и будет держать тебя в смирении. Чем тут гордиться, если ежедневно грешишь и обижаешь ближнего? Но на всякий грех есть покаяние. Согрешил и покайся, и так до конца. Делая так, никогда не будешь отчаиваться, а постепенно придешь в мирное устроение. А для этого нужно блюсти помыслы. Бывают они добрые, безразличные и худые. Последних никогда не принимай. Как появился прилог, отсекай его сразу молитвой Иисусовой. А если станешь его рассматривать, то он к тебе приразится, ты им заинтересуешься. Он тебя очарует, и ты с ним согласишься и будешь обдумывать, как бы его исполнить, а потом его исполнишь делом — вот и грех. Но есть и такие помыслы, которые представляются невинными, а доводят до великих искушений и тяжких грехов.
Мне рассказывали, что была в Уфимском женском монастыре некая прозорливая старица, а духовником в том монастыре был очень хороший вдовый священник лет шестидесяти. Вот раз, ложась спать, вспомнил, как тридцать лет тому назад, когда еще его жена и дети были живы, он укладывал детей спать. И умилился. А потом вспомнил жену, ну и пошло, мысли уклонились, куда не подобает. Так что он провел всю ночь в молитве и поклонах, такое было искушение. А утром старица вызвала его к себе и спрашивает: "Что такое с вами, батюшка, было? Силы нечистые роились вокруг вас как мухи". Духовник чистосердечно признался: вот куда могут завести нас мысли, сначала кажущиеся хорошими. Психиатры толкуют там о психоанализе и разном, но где же нам во всем этом разбираться, что хорошо и что нет. А посему взывай ко Господу непрестанно: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго”. Сказано у апостола Павла, что кто исповедует Христа Сыном Божиим и будет вопиять к Нему непрестанно — спасен будет. Ты вот, Сереженька, упражняйся, как можешь, в молитве Иисусовой и постепенно придешь в умиротворение, а знаком будет тебе глубокий мир души, необуреваемое спокойствие.
—А дальше что бывает, отец Михаил? — вопросил я старца.
—А вот что. Есть два вида безмолвия. Первый вид — молчание. И это неплохо, по крайней мере, других не соблазняешь и не обижаешь. Но оно недостаточно. Отцы пустынные говорили, что отшельник, сидящий в своей пещере и никого не видящий, подобен, однако, аспиду, сидящему в своем логове и полному смертоносного яда, если он вспоминает обиды, когда-то ему сделанные, и гневается. Второй вид безмолвия — это безмолвие внутреннее. О нем те же Отцы говорили: есть старцы, которые говорят с утра до вечера, пребывая постоянно в безмолвии, ибо не говорят они ничего, что не было бы полезно другим и им самим. Вот это и есть безмолвие внутреннее. Его добивайся, Сереженька. А когда достигнешь и перестанешь судить других, то встань и возблагодари Господа, оказавшего тебе столь великую милость. Не далеко ты тогда от чистоты сердечной. А знаешь, что только чистые сердца могут узреть Бога. Иным, впрочем, другой бывает путь, путь благодатных слёз. Эти слёзы не те, которые у всех бывают, когда трогается их сердце потерей близких, чтением книги, слушанием какой-нибудь истории и прочее. Благодатные слёзы льются как ручьи, и бывает это года два-три, непрестанно. Слезами этими попаляется как огнем все нечистое в душе, и приходит она в великое умиротворение и зрит Бога.
—А что значит, отец Михаил, "узреть Бога"? Метафора ли это или что? — Отец Михаил посмотрел на меня испытующе и задумался...
—Конечно, Бога никтоже виде нигдеже... Сын, Сый в лоне Отчи, Той яви (Ин 1,18). Говорится еще: "Херувимы и Серафимы, предстояще Богу, лица закрывающе". Бога, существо Бога, мы не только увидеть, но и уразуметь не можем. Но мы можем видеть славу Божию, нерукотворный и неиз

реченный свет Фаворский, который видели три избранных апостола на горе. Вот этот-то свет видел Мотовилов, когда беседовал с преподобным Серафимом. Это и есть наитие Святого Духа, Царствие Божие, пришедшее в силе. Видел таковое же и святитель Тихон Задонский, еще до епископства. Удостоился узреть его и игумен Антоний Путилов, малоярославский, еще юношей. Я уже не говорю о видениях преподобного Симеона Нового Богослова. Сподобляются видеть свет сей весьма немногие.
—Скажите, батюшка, имеются ли ныне подвижники, которые видели бы этот свет неприступный?
—А почему нет? Таковые подвижники имеются, надо думать. Только к чему об этом расспрашивать? Раз ты веришь, что свет сей является, для чего тебе знать больше? Блаженны не видевшие, а уверовавшие. Мотовилову дано было видеть сей свет как “уверение".
—А это что такое, батюшка отец Михаил?
—А вот говорится в повествовании о сибирском старце Данииле Агинском, которого глубоко почитал преподобный Серафим Саровский, следующее.
Одна богатая сибирячка, окормлявшаяся у старца Даниила, возымела намерение поступить в монастырь, объехала немало девичьих монастырей в России и Сибири и все не знала, который выбрать. Поехала она к о. Даниилу и просила его указать ей, куда поступить. А он ей и отвечает: "Если я тебе укажу какой, а тебе не понравится, то ты скажешь потом: никогда бы я сюда не поступила, да вот старец сказал. И на меня будешь серчать, и сама будешь недовольна. А ты все еще ищи, и когда найдешь, что нужно, то взыграется у тебя сердце, и будет это тебе в уверение”. Так и случилось, когда эта сибирячка вошла в Иркутский Девичий монастырь. Взыграло у нее сердце, и она там осталась и позже стала игуменьей Сусанной.
— Твое призвание, Сереженька, то же, как говорил преподобный Серафим игумену надеевскому Тимону: "Сей доброе слово куда попало, при дороге, в терние, в каменья, в хорошую землю. Кое-что взойдет и плод принесет, и даже сторичный". А стараться надо достигнуть тишины духа, ибо в душе мятежной доброго быть не может. А когда угомонишься, станешь умным, то многое сделаешь. Я говорил тебе о безмолвии внутреннем — вот это-то и есть истинный затвор и отшельничество, а молитва Иисусова, не прекращающая служение Богу внутри сердца, где и есть Царствие Божие, право понимаемое, поможет тебе во всем».

Вход Господень в Иерусалим

ВХОД ГОСПОДЕНЬ В ИЕРУСАЛИМ И НОВЫЙ МИРОВОЙ ПОРЯДОК
События Евангельской истории имеют многоуровневую бытийность. Они привязаны, с одной стороны, к конкретному месту и времени, с другой, это надвременной событийный ряд, который невидимо присутствует в каждом мгновении истории.
Христос не только прошел по пыльным дорогам Иерусалима в те времена, которые нам описывает Евангелие, Он проходит по дорогам наших душ и сегодня. И как Спаситель плакал над евреями, которые кричали ему «Осанна» и через неделю требовали Его распятия, так же плачет Он и над нами. В Великий Вторник Господь расскажет своим ученикам, что ожидает Иерусалим (и мир в целом) за то, что не узнали пришествие Его.
Но как же не узнали, если толпы народа вышли на улицу для того, чтобы устилать дорогу, по которой шел Христос, пальмовыми ветвями и кричать Спасителю во всю мощь слова приветствия? Да, так же не узнали, как не узнаем Его сегодня и мы.
Кого встречала возбужденная толпа иудеев? Бога, который пришел спасти их от смерти и дьявола ценой собственного заклания? Учителя, который учил их законодательному праву Царства Божьего? Пророка, который возвещал волю Божию на земле? Нет, это им было не нужно. Толпа приветствовала едущую на осляти, как им казалось, «волшебную палочку». Ту, которая скажет слово, и у всех потомков Иакова появится поляна, полная печеной рыбы и хлеба. Ту, которая взмахнет рукой, и все умершие родственники здоровыми выйдут из гробов. Но самое главное чудо, которого ждала от Христа толпа почитателей, так это чуда превращения римлян, да и всех остальных народов, в пыль под ногами иудейской нации.
До толпы еще не дошло истинное учение Христа. А когда дошло, то возмущению их не было конца. Это не тот, кого мы ждали. Как это так «благословлять, а не проклинать врагов», «мыть ноги тем, кто меньше по чину», «всех прощать», «всех любить»? Нет, это нам не подходит. «Пилат, распни Его!»
Зачем большей части современного человечества нужен Бог? О чем заказные молебны, записки о здравии, личные просьбы и обращения? Как правило, о решении насущных житейских проблем.
Христос мог бы защитить своих учеников от мучительных смертей, от лишений и скорбей, но Он не сделал этого. «Многими скорбями надлежит нам войти в Царство Божие», - учит апостол Павел и идет терпеливо на свою голгофу. Толпа, над которой проливает свои слезы Христос, наполнена одним, общим для всех ее членов, содержанием. Они видят источник всех своих проблем ВНЕ СЕБЯ и ищут блага ДЛЯ СЕБЯ. Во имя этого блага они готовы убивать, ненавидеть, крушить, разрушать. «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим, — кто был ничем, тот станет всем» - вечная песня революционеров всех времен и народов. Начиная с Вавилонской башни и до сих пор, человечество строит «свой новый мир». И этот мир таки будет построен в конце времен. Он так и будет называться «НОВЫЙ МИРОВОЙ ПОРЯДОК». В фундамент этого мира уже заливается бетон, а его царь рождается для коронации.
Лишь жалкая, ничтожно малая паства последователей Христа, в тишине, безызвестности, безмолвии, нищете, скудости, среди скорбей и лишений, строит Божий мир в своей душе. Они живут, буквально выполняя заповеди Божии. Не выбирая из них лишь только то, что нравится, и не отбрасывая то, что кажется тяжелым. Эти маленькие люди невидимы для мира, но только ради них, и только их молитвами еще стоит этот мир. Сколько их? Я не знаю. Но спросите об этом себя и посмотрите вокруг.
Много ли среди последователей Христа тех, кто учится жить с Богом в сердечной тишине и внутреннем покое? Многие ли таких кто зорко следит за своими мыслями, чувствами, желаниями? Многие ли учатся удерживать Христа в сердце непрестанной молитвой? Тот, кто так живет, опытно знает – любой всплеск злой мысленной энергии мгновенно испепеляет Благодать Божию. Любое похотное желание сразу же удаляет от сердца молитву. Даже малое осуждение, гнев, незначительная злоба сразу же разрушают то хорошее, что ты строил долгие месяцы, а может быть и годы.

Люди Божии, как от смертельной вирусной инфекции, бегут от всего, что может нарушить их мир и удалить от них Благодать. Остальные же, так называемы христиане, ищут, в лучшем случае, не Бога, а Божьего, но и это бывает редко. Большинство же ищет своего, вернее сатанинского - «похоти плоти, похоти очей и гордости житейской».
В Евангельской истории, прочитанной в Вербное воскресение, есть еще одна важная деталь, на которую нужно обратить пристальное внимание и сделать практические выводы. Ведь как часто мы, пытаясь доказать что-либо нашим оппонентам с помощью логики и здравого смыла, опираясь на Евангельскую нравственность, удивляемся, что в ответ на все наши здравые суждения получаем только ненависть и злобу. Но Евангелие неоднократно напоминает нам о том, что у большинства наших оппонентов нет ни логики, ни здравого смысла, ни уж тем более Евангельской нравственности.
Христос воскресил Лазаря. Умерший, который лежал три дня в пещере, ожил. Ну какие еще нужны доводы? Какие выводы правильно было бы сделать? Вывод первосвященники сделали потрясающий - убить вместе с Христом и Лазаря. Все, что идет против их мнения, понимания, рассуждения, будь это даже сам Господь Бог, подлежит смерти и уничтожению. И это не обсуждается. Так всегда было, есть и будет, пока мы листаем земной календарь. Нет смысла никому ничего доказывать, когда и так все ясно. Поэтому Христос молчит на допросе у первосвященника. Спаситель отвечал Пилату, потому что тот, по крайней мере, понимал мотивы предательства иудеями Христа и ничего лично против Иисуса не имел, но Он не сказал ни одного слова оправдания в доме Анны и Каиафы. Нам тоже полезно в подобных случаях хранить благоразумное молчание перед той толпой, которая ищет не Истины и Правды, а реализации своей собственной ненависти и злобы.
Ведь это только кажется, что зло торжествует, а Истина попирается ногами. На самом деле все идет согласно задуманному Богом плану. И скрежет зубов тех, кто ненавидит Истину — это лишь эхо того скрежета, который будет исходить из тьмы кромешной от этих же зубов. И Истина попирается сегодня лишь для того, чтобы завтра быть снова распятой, убитой и в третий день воскреснуть. Если мы подымимся чуть выше над обыденностью и посмотрим на все происходящее вокруг нас глазами Евангелия, то нам останется лишь с благодарностью сказать: «Слава Тебе Христе Боже, упование наше, слава Тебе».

Вход Господень в Иерусалим

В райских садах Бог на бомжей не рассчитывал.
Вход Господень в Иерусалим – одна из самых печальных и потрясающих Евангельских историй. В древний Иерусалим к празднику Пасхи стекалось не менее двух миллионов евреев. Большинство из них слышали об Иисусе и с нетерпением хотели Его видеть. И вот эта огромная масса народа встречает Его, как Мессию, как Освободителя, как Вождя и своего Царя.
А сам Царь, триумфально въезжая в святой град под восторженные гласы «Осанна», проливает слезы. Он видит в толпе тех, кто через неделю будет так же неистово кричать «Распни, распни Его». Он видит горы трупов, которые через несколько десятилетий будут лежать на этом месте, убитые воинами Тита. Видит и разрушенный храм, и сожженный город… «О, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему!» (Лк.19:42). Но Иерусалим не узнал, и за это «дом его остается пуст».
Спаситель знал, что народ воздает хвалу не Ему, а тому, другому правителю, который придет ближе к концу времен. Люди ждут не Его, а того, кто положит в каждый горшок на плите иудея по курице, насыплет в каждый мешок пшеницы, в каждый карман положит денежку, в каждый дом принесет достаток. Они ждут того, кто даст свободу жить так, как им хочется, и как каждому нравится. А сейчас от Него еврейский народ ждет не проповеди о покаянии и прощении, а восстания, захвата власти, свержения ига захватчиков, построения для евреев царства достатка и благоденствия. Им не нужно учения о спасении души, им нужен революционный вождь и военачальник.
По человеческим меркам, людей можно понять. Они ничего в жизни не знали лучшего, как сытый желудок, достаток, здоровье, безопасность и спокойная, размеренная жизнь. В принципе, на обещании этих благ и строятся предвыборные компании любых кандидатов в народные депутаты. Я ни разу ни от одного из них не слышал, чтоб кто-то обещал нравственное оздоровление общества, борьбу с развратом и пороками. Они понимают, что людей это, на самом деле, мало интересует, поэтому всегда ведут речь о том, что «завтра будет лучше, чем вчера». «Лучше» – значит сытнее и спокойнее. Так хочется жить не только человеку, но и любому животному. Но человек – не просто социальное животное, он имеет еще и образ Божий.
Поэтому Христос приходит к людям с другими обетованиями. Своим последователям Он не обещает земного комфорта: «Меня гнали и вас будут гнать», «В мире скорбны будете»… Спаситель говорит, чтобы идя за Ним, мы взяли не ортопедический матрас, а крест, а это тяжело. О том же писали и апостолы. Но это никому не нравится, в том числе и нам. Никто не хочет страдать, болеть и мучиться. Потому что страдания противоестественны человеку, созданному Богом для наслаждения Его любовью. Но, похоже, иного способа оторвать нас от греха у Господа нет. Поэтому, когда беда приходит в наш дом, мы просим Бога: «Аще возможно, да пройдет эта чаша мимо меня», и у весьма немногих хватает сил и мужества сказать от всего сердца: «Но не моя воля, а Твоя пускай будет».
У иудеев, которые встречали Христа в Иерусалиме, было иное, чем у Бога, видение целей и задач, ради которых Он пришел в мир. Поэтому они Его отвергли и до сих пор продолжают ожидать того, кто «придет во имя свое». Но для нас, православных христиан, этот вопрос тоже не такой уж и простой, как кажется. Если бы у нас была вера, как абсолютное упование на Бога и доверие Ему, то за ней бы следовало смиренное принятие всего, что с нами в жизни происходит. Если бы у нас была надежда на милосердие Божие, то, как следствие этого, мы бы безропотно принимали все, что Бог вершит в нашей жизни. Имей мы любовь к Богу и людям, то в нас бы не было страха за будущее, ни уныния, ни малодушия, ничего из того, что все мы все аккуратно раз за разом повторяем на каждой исповеди.

Если быть честными до конца, то мы хотим от Бога только одного – покоя и здесь, и там. Спокойной жизни, тихой безболезненной смерти и вечной радости в жизни будущего века. Хоть под кустиком, хоть в дупле какого-нибудь райского дерева, да хоть под забором у дома праведника, лишь бы там, где Бог будет светить вместо солнца. А большего нам и не надо, только бы не мучиться.
Но, опять-таки, похоже, что и у нас, как когда-то у иудеев, понимание Жертвы Христа не совпадает с Божьим замыслом. По всей видимости, Бог в райских кущах держать бомжей не планирует. Он говорит, что «у Отца Моего обителей много». А путь туда для всех, кто хочет войти, один - узкий, тернистый, скорбный, как и жизнь Самого Сына Божия. Поэтому, идя в храм в день Входа Господня в Иерусалим и неся с собой ветки верб, давайте еще раз задумаемся и осмыслим, ради чего Бог пришел на землю и стал одним из нас. Может быть, тогда и наша душа не будет тем упертым ослом, которую промысел Божий вынужден тянуть за узду и давать под зад, а станет хоть немного похожей на того смеренного ослика, на котором восседал Христос, когда въезжал в Иерусалим.

ПРОРОЧЕСТВО ХРИСТА О ГИБЕЛИ МИРА И КОНЦЕ ВРЕМЕН
Во вторник вечером на Страстной неделе Спаситель сказал нам свое последнее пророческое слово (Мф. 24, Мк. 13, Лк. 21). Это была благая весть о том, что земля и все дела на ней сгорят (2. Петр. 3:10-13). Надеждой на этот скорый конец света жили первые христиане, этой же надеждой живем и мы с вами. Судя по посланиям апостолов, конец мира, в их понимании, должен был наступить вот – вот, со дня на день. (1 Петр 4:7). И они были правы, но не в хронологии земного времени, а в хронологии времени Бога, у которого тысяча лет, как один день (2. Петр. 3:8). У нас на Земле прошли тысячелетия, но для Бога от самого начала творения идет только седьмой день. Но этот день уже клонится к закату.
Перед заходом солнца этого дня (в конце времен) к людям пришел Его Сын, чтобы предоставить нам возможность Спасения, заключив договор Нового Завета и подписав его Своей Собственной Кровью. Христос выполнил Свою спасительную миссию и вознесся на Небо, а мы остались доживать этот седьмой день здесь, на Земле. Он заканчивает свое течение, солнце уже срывает свои последние лучи за горизонтом, и мир погружается в глубокие сумерки.
Христиане знают, что Небесный Жених «придет в полуночи», когда «небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся». Но период его ожидания от захода Солнца и до средины ночи будет самым страшным и самым тяжелым временем седьмого дня. И это время уже наступает…
Когда день пройдет и наступит тьма, на земле разожгут костры адского пламени и начнется беснование - коронный пир дьявола. Это будет тризна сатаны и его слуг по самих себе, их последнее «прощай». Дьявол «в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени (Откр. 12:12)» начнет в неистовом безумии вершить шабаш во всем мире. Нам не дано от Бога откровения по декодированию Апокалипсиса Иоанна Богослова. И все те, кто пытался этим заниматься, заканчивали плохо (СМ. ПРИЛОЖЕНИЕ). Но нам дан общий фон и обобщенное понимание сути того содержания, которым будет наполнено время от захода до полуночи седьмого дня.
Это будет самое страшное время жизни мира, скорбь какой не было от начала творения мира и не будет больше (Мк. 13:19). Время настолько страшное, что «в те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них» (Откр. 9:6). Христиане, оставшиеся в это время на земле для заклания на этом адском шабаше, будут признаны Богом выше всех доселе живших мучеников. А самому сатане будет попущено вести войну со святыми и победить их. Ему также «будет дана власть над всяким коленом, и народом, и языком, и племенем (Откр. 13:7)».
Когда наше сердце возмущается беззакониями, происходящими в нашем обществе, да и в мире в целом, нам нужно не забывать о том, чему учил нас Господь в этот день Страстной недели. В парадигме Откровения Нового Завета земной мир уже неисправим. Слова Христа, Апостолов, их последователей, святых Отцов и Учителей Церкви говорят нам не о перспективе преобразовании мира, а о его неминуемом уничтожении. Нам нужно об этом не забывать и не возмущаться тем, что происходит вокруг нас. Идут естественные процессы деградации и умирания старого, дряхлого, очень больного и уже полубезумного мира. Мировая история этого дня — это не движение по замкнутому кругу, эти не циклы падений и подъемов, это прямолинейное движение процессов распада и умирания. ЗЛО УЖЕ НЕ ОСТАНОВИТЬ. ОНО БУДЕТ РАСТИ, ПОКА НЕ ПОГИБНЕТ. Тем же, кто останется жить на земле в этих адских сумерках, дано как заповедь еще одно дополнительное блаженство, которое не прозвучало в Нагорной проповеди: «Блаженны умирающие в Господе» (Откр. 14:13).
То, что происходит в мировой истории несколько похоже на процессы, происходящие в теле человека, умирающего от онкологии. По мере распространения болезни появляются метастазы, раковые клетки по крови разносятся по всему организму, возникают новые очаги поражения, которые в конечном итоге приведут тело к смерти.

Больные раковые клетки человечества – это одержимые сатанинской энергией люди. Сила их демонического «творчества» колоссальна. За очень короткий срок, по сравнению с предыдущей мировой историей, они перестроят жизнь на всей планете по генплану, намеченному их адскими работодателями.
Сейчас уже залит фундамент нового мирового порядка. Процесс его формирования идет. Практически во всем мире сдвинута ось традиционных семенных ценностей и ведется агрессивная политика, нацеленная на разрушения базовых биологических основ человеческого общежития. Нити паутины интернета жестко и безапелляционно пришивают каждую человеческую душу к единой мировой сети экономического, информационного и политического пространства. Колючая проволока всепланетарного концлагеря готова. Отмена бумажных денег и их замена на пластиковую карту - лишь вопрос времени. Электронная система распознавания лиц и создание общего банка по каждому из них прошла адаптацию в Китае и доказала свою эффективность. Военным и политикам осталось немного поработать над государственными границами, вертикальными и горизонтальными ярусами будущей империи дьявола, и к его коронации все будет готово. А после нее начнется пир дракона из бездны и с этого «праздника» уже никуда не убежать. Закончится этот бал в полночь седьмого дня. Вместо боя курантов прозвучит трубный звук Небесных Ангелов, а вместо праздничных салютов будет Небесное огненное светопреставление. Явление на небе Креста Господня - «знамения Сына Человеческого» - возвестит всех о том, что Бог пришел судить мир. «Когда же начнет это сбываться, то восклонитесь и подымите головы ваши, потому что приближается избавление ваше» (Лк. 21:28).
Так, после седьмого дня начнется восьмой. Слово Божие говорит, что восьмой день будет последним. Он будет иметь начало, но в нем не будет конца. Не будет там ни солнца, ни луны, ни ночи (Откр. 21:25, Откр. 22:5), но Бог станет освещать всех, будучи «всяческая во всех» (1 Кор.15:28). Боль, страх, болезни, скорби, страдания растают, как снег весной. Бог отрет каждую слезинку с наших глаз. (Откр. 21:4). Мир и радость, покой и свет, счастье и полнота блаженства – вот то, что уготовал Бог любящим Его. Но… еще Слово Божие учит нас о том, что далеко не все смогут туда войти. Гражданство в будущем Царстве дадут только тем, кто получил прописку в Книге Жизни. А прописку эту можно получить только в течении седьмого дня. По его окончании книга запечатывается и запись прекращают.
Примечание.
Жданов А.А. написавший единственную РПЦ магистерскую диссертацию по Откровению, которая, впрочем, была отвергнута, умер в расцвете сил скоре после своего «Опыта изъяснения…». Протоиерей Сергий Булгаков после чтении курса лекций по своему опыту толкования Откровения Иоанна Богослова вынужден был удалить голосовые связки и вскоре скончался. Архимандит Бухарев А.М., лучший ученик святителя Филарета Дроздова, посвятивший изучению Апокалипсиса всю свою жизнь, в 1863 году снял с себя священный сан, женился и вскоре умер от чахотки в возрасте 50 лет в полной нищете и забвении.

Преп. Нектарий Оптинский

ЖИЗНЬ, ПРОРОЧЕСТВА И НАСТАВЛЕНИЯ ПРЕПОДОБНОГО НЕКАТРИЯ ОПТИНСКОГО
29 апреля - день преставления старца.
Старец Нектарий был трогательно детским, слегка юродивым, последним Оптинским чудотворцем и прозорливцем. Его жизнь небогата внешними событиями, но очень богата внутренним содержанием. Большая часть сокровенной жизни старца осталась скрытой от внешнего взора. Но то, что пробилось наружу через его общение с духовными чадами, говорит о старце Нектарии, как об одном из великих святых последнего времени.
В начале мая 1873 года Николаю (будущему старцу Нектарию) исполнилось двадцать лет. Его детство прошло в бедности. Когда мальчику было семь, умер его отец. Мать зарабатывала шитьем и стиркой под заказ. Несмотря на крайнюю нужду и бедность, Николай все же смог обучиться грамотности, беря уроки у церковного дьячка (пономаря или алтарника). Когда Николаю исполнилось одиннадцать, он нанялся на заработки к одному набожному купцу. Через девять лет мама Николая умерла, и он остался круглым сиротой. Время шло и надо было решать свою будущую судьбу. Купец полюбил Николая и даже предложил ему в жены свою дочь. За благословением на решение своей дальнейшей судьбы обратился Николай к одной прозорливой столетней старице схимонахине Феоктисте, которая и направила его в монастырь Оптиной пустыни.
По молитвам старицы судьба Николая слаживается совершенно иначе, чем он предполагал изначально. Настоятель Оптиной, увидев Николая, сразу же зачисляет его в штат монастыря послушником. Так начинается духовный путь будущего великого старца. В монастыре была большая библиотека, и юноша по книгам, без всякой посторонней помощи, смог изучить греческий, латынь и французский, что говорит о его необычайной одаренности. Благодаря тяге к самообразованию, он прекрасно разобрался в живописи, литературе, мог на языке профессионалов говорить о биологии, географии, ботанике. Философ Константин Леонтьев, который впоследствии стал духовным чадом отца Нектария, поражался образованности старца в области философии, истории, искусства. «В мире есть свет и звуки, - говорил позже преподобный, - а художник, писатель кладет их на холст или бумагу, и этим убивает. Свет превращается в цвет, звуки в буквы. Картины, ноты, книги – гробницы смысла. Но приходит зритель, читатель – и воскрешает погребенное. Так завершается круг искусства. Это малое искусство. А есть великое – Слово, которое живит. Но к этому искусству один путь – путь подвига».
В 1898 году будущий Оптинский старец Нектарий уже иеромонах и до 1909 года о его жизни почти ничего не известно, кроме того, что жил он в полузатворе и отличался молитвенностью и молчаливостью. «Монаху – говорил он, - три выхода: в храм, в келлию и в могилу».
Духовные дары старца во всей полноте стали раскрываться после того, как он был избран духовником обители в 1912 году, вместо сосланного и оклеветанного старца Варсонуфия. Несмотря на то, что отец Нектарий отказывался от этого послушания, совет старцев монастыря настоял на том, чтобы именно он был духовником Оптиной.
Приближалось тяжелое и смутное время. Прошла революция 1905 года, надвигалась первая мировая война, и старец уже предвидел будущее. Он предсказал революцию 1917 года, голод, гибель царской семьи, разрушение храмов и закрытие монастыря. Необычайный закат одного из зимних вечеров в Оптиной пустыни, какого никогда раньше не было, был как бы Божественным знамением начала кровавой эпохи. Солнце отражало свои лучи на снегу таким образом, что он, казалось, насквозь был пропитан кровью. Многие святые тех дней предрекали не только кровавое время, но и приближающуюся кончину мира. К их числу относились некоторые Оптинские старцы и преподобный Иоанн Кронштадтский. Были обозначены даже некоторые сроки, связанные с двадцатыми - тридцатыми годами прошлого века.
И дело не в том, что эти пророчества были ошибочные, а в том, что Бог по своей милости отложил суд над этим миром. Старцы более позднего времени снова будут возвращаться к теме конца света. Среди них будут великие угодники Божии, из уст которых прозвучат слова, сказанные своим ученикам: «Я не доживу, а вот ты доживешь

до времени антихриста». Ушли в лучший мир и эти старцы и те, кому были сказаны эти слова. Но мы уверенны в том, что не старцы ошибались, а Бог еще раз проявил долготерпение к нам, грешным. Проявит ли Бог эту же милость нынешнему времени, мы не знаем. Но видения старца Нектария, которые он приписал по своему смирению «некоему монаху» говорят, что времени у мира остается все меньше и меньше.
Этот монах, выйдя ночью на крыльцо своей кельи, увидел мир, погруженный во мрак. Все вокруг исчезло: деревья, постройки - не было ничего. А посреди этой темноты он увидел светозарную, восходящую вверх, стройку какого-то величественного здания. Оно подымалось ввысь в виде кругов спирали, состоящих из святых. Подняв голову, монах увидел, что до окончания строительства не хватает только одного высшего ряда. И ему было отрыто, что когда этот последний ряд заполнится, тогда и наступит конец. «Наши самые тяжелые скорби подобны укусам комариков по сравнению со скорбями, которые будут у христиан последних времен», - говорил отец Нектарий со слезами.
Старчество отца Нектария вызывало немалое смущение у некоторых его посетителей. Не все могли понять странное поведение старца. Владыка Стефан Калужский в конце жизни говорил: «Виноват я перед ним. Осудил отца Нектария. Захожу к нему на беседу, а он в куклы играется и на меня никакого внимания не обращает. Слышу, как наказывает куклы, одна другую бьет, в тюрьму садит. Я вышел подумав, что он не старец, а просто ненормальный. А когда со мной стало в жизни сбываться все то, что старец на куклах показывал, я понял, что так он со мной беседовал». Когда позже большевики пришли арестовывать самого отца Нектария и делали обыск в его кельи, то нашли там одни детские игрушки. «Зачем вам игрушки?» - спросили они старца. «А я сам как дитя», – ответил он.
Таковым старец и был на самом деле. Его духовное чадо вспоминает как батюшка, изгнанный из монастыря, со слезами молился Божией Матери. Как малый ребенок он со слезами простирал к Ее иконе свои руки. Он завал Пречистую на помощь так, как только может звать дитя любимую маму. В старце удивительным образом сочеталась детская простота и наивность со святым величием и глубокой мудростью. А святость его была такова, что даже вещи, которыми пользовался старец Нектарий, устрашали бесов.
После того как старца и других монахов выселили из Оптиной, большевики стали искать, как они думали, спрятанные в монастыре сокровища (золотые чаши, утварь и проч.) Для того, чтобы обнаружить это место, они пригласили в монастырь какого-то оккультиста. Когда тот стал проводить свой магический обряд, одна из находившихся рядом тайных монахинь, взяла подаренные ей четки старца и скрытно перекрестила ими колдуна. Тот сразу же упал, стал корчиться в судорогах и испускать пену.
После закрытия монастыря, старец Нектарий поселился в доме одного зажиточного верующего крестьянина в селе Холмищи Курской губернии. Большевицкие власти строго настрого приказали старцу не принимать духовных чад и вообще никаких посетителей. Но, явившиеся ему в тонком сне, усопшие Оптинские старцы сказали: «Если хочешь быть там, где и мы, не прекращай духовно окормлять людей», что он и делал до конца жизни. Люди пробирались в дом отца Нектария зачастую тайком, как правило, по ночам. Многие знали – стоит только написать батюшке письмо – как незамедлительно придет духовная помощь. Даже будучи уже глубоко больным, умирающим, он все - равно продолжал нести свое старческое служение.
«А чего стоила только одна беседа со старцем! - вспоминал отец Агапит (Траубе). - Что перед ней самые блестящие лекции лучших профессоров, самые прекрасные проповеди. Удивительная образность, картинность, своеобразие языка. Внутренний объединяющий смысл, легкость речи, плавность, богатство содержания, глубина мыслей, над каждой из которых можно думать год. Старец - живой источник живой воды». А ведь это говорил барон, филолог, ученый, который получил образование в лучших университетах Европы.
Внутренняя жизнь самого старца была глубоко сокровенной и как бы спрятанной под спудом. О ней можно только догадываться по косвенным свидетел