ИСИХАЗМ (СЛОВО ДЕВЯТОЕ)
Путь в Царство Божие ведёт через ад - так было открыто пр. Силуану Афонском: «Держи ум в аду и не отчаивайся». ЕСЛИ МЫ НЕ ПРОЙДЕМ ЧЕРЕЗ АД В ЭТОЙ ЖИЗНИ, ТО ТОГДА ОПЫТ АДА НАМ УГОТОВАН ПО ТУ СТОРОНУ МОГИЛЫ. Или Голгофа, или Ад другого пути нат. всеобщий путь к ПАСХЕ. Другого нет.
Путь этот - узкая дорога над пропастью, где, с одной стороны, низведение во ад, а с другой, возведение к надежде. Сталкиваясь между собой, эти два разнонаправленные движения души высекают искру духовной жизни. На этих двух началах построена наша литургическая гимнография: «я - погибающий, и погиб бы навек», но «Господь воспринял меня в милость Свою, и Им я спасаюсь». На взаимодействии этих двух полюсов - нищеты духовной и силы Божией, - человек балансирует над пропастью своего небытия. Без соблюдения баланса он неминуемо свалится либо в одну (самонадеянность и беспечность), либо в другую (отчаяние и уныние) сторону.
Ни безупречная нравственность, ни предельный аскетизм не могут обеспечить нашего соединения с Богом. Это лишь подготовка. Вводит в Царство Сам Бог, а мы можем только в своей беспомощности умолять Его об этом. «Чтобы обрести переживание Бога, надо пережить тысячу мраков Его отсутствия», и лишь «когда ты почувствуешь, что погружён во мрак своей греховности, и осознаешь своё полное бессилие, тогда удостоишься получить в качестве приданного божественную благодать».
«Жить по-христиански невозможно - по-христиански можно только умирать». Это и есть «тесные врата» и «узкий путь», ведущие к Богу. Только смиряясь до земли, человек может взойти к Небу. Возвращаясь в «ничто», мы вновь становимся материалом, который можно залить в «новую форму». Бескомпромиссное самоосуждение во ад приводит к глубокому смирению, в котором уже невозможно никого судить. Тогда и мир воспринимается через призму жалости и сострадания - так зарождается любовь. Это парадоксальное состояние «колебания между адом и светом, когда душа то возносится к Небу, то срывается в сумрачные долины ада», становится основой подлинного духовного опыта.
Следующее правило духовной брани: «сами себя, и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим». Отдать руль жизни в руки Бога страшно и сложно. Это всё равно, что бежать по неизвестной дороге в кромешной тьме. Здесь нужна сильная вера. Но, по мысли отцов, только тому, кто полностью отдаст Богу вожжи управления своей жизнью, даётся сила владеть собой. «Полностью» означает: «Пусть будет на всё в моей жизни воля Божия! Жить ли, умереть ли - да будет, как Богу угодно». Бог ведёт нас по жизни соответственно нашей вере. Чем больше доверия, тем значимее участие Промысла Бога в нашей жизни, и наоборот. «Доверие Богу понуждает Его промышлять о нас». Предавая себя Божьему Промыслу, мы становимся послушниками Самого Бога, а это - высшая форма послушания. И «невозможно, чтобы Бог не послушал человека, который слушается Бога». Такой человек идёт, смотря обеими глазами на Небо, а куда станут его ноги — это уже Божья забота. «Чем больше человек забывает о себе, тем больше о нём помнит Бог». Доверие Божией воле приводит человека к душевному миру, а в итоге - и к обретению внутренней исихии (покоя) и молитвы.
Путь в Царство Божие ведёт через ад - так было открыто пр. Силуану Афонском: «Держи ум в аду и не отчаивайся». ЕСЛИ МЫ НЕ ПРОЙДЕМ ЧЕРЕЗ АД В ЭТОЙ ЖИЗНИ, ТО ТОГДА ОПЫТ АДА НАМ УГОТОВАН ПО ТУ СТОРОНУ МОГИЛЫ. Или Голгофа, или Ад другого пути нат. всеобщий путь к ПАСХЕ. Другого нет.
Путь этот - узкая дорога над пропастью, где, с одной стороны, низведение во ад, а с другой, возведение к надежде. Сталкиваясь между собой, эти два разнонаправленные движения души высекают искру духовной жизни. На этих двух началах построена наша литургическая гимнография: «я - погибающий, и погиб бы навек», но «Господь воспринял меня в милость Свою, и Им я спасаюсь». На взаимодействии этих двух полюсов - нищеты духовной и силы Божией, - человек балансирует над пропастью своего небытия. Без соблюдения баланса он неминуемо свалится либо в одну (самонадеянность и беспечность), либо в другую (отчаяние и уныние) сторону.
Ни безупречная нравственность, ни предельный аскетизм не могут обеспечить нашего соединения с Богом. Это лишь подготовка. Вводит в Царство Сам Бог, а мы можем только в своей беспомощности умолять Его об этом. «Чтобы обрести переживание Бога, надо пережить тысячу мраков Его отсутствия», и лишь «когда ты почувствуешь, что погружён во мрак своей греховности, и осознаешь своё полное бессилие, тогда удостоишься получить в качестве приданного божественную благодать».
«Жить по-христиански невозможно - по-христиански можно только умирать». Это и есть «тесные врата» и «узкий путь», ведущие к Богу. Только смиряясь до земли, человек может взойти к Небу. Возвращаясь в «ничто», мы вновь становимся материалом, который можно залить в «новую форму». Бескомпромиссное самоосуждение во ад приводит к глубокому смирению, в котором уже невозможно никого судить. Тогда и мир воспринимается через призму жалости и сострадания - так зарождается любовь. Это парадоксальное состояние «колебания между адом и светом, когда душа то возносится к Небу, то срывается в сумрачные долины ада», становится основой подлинного духовного опыта.
Следующее правило духовной брани: «сами себя, и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим». Отдать руль жизни в руки Бога страшно и сложно. Это всё равно, что бежать по неизвестной дороге в кромешной тьме. Здесь нужна сильная вера. Но, по мысли отцов, только тому, кто полностью отдаст Богу вожжи управления своей жизнью, даётся сила владеть собой. «Полностью» означает: «Пусть будет на всё в моей жизни воля Божия! Жить ли, умереть ли - да будет, как Богу угодно». Бог ведёт нас по жизни соответственно нашей вере. Чем больше доверия, тем значимее участие Промысла Бога в нашей жизни, и наоборот. «Доверие Богу понуждает Его промышлять о нас». Предавая себя Божьему Промыслу, мы становимся послушниками Самого Бога, а это - высшая форма послушания. И «невозможно, чтобы Бог не послушал человека, который слушается Бога». Такой человек идёт, смотря обеими глазами на Небо, а куда станут его ноги — это уже Божья забота. «Чем больше человек забывает о себе, тем больше о нём помнит Бог». Доверие Божией воле приводит человека к душевному миру, а в итоге - и к обретению внутренней исихии (покоя) и молитвы.
Многим может показаться, что то, о чем мы здесь говорим, есть достояние только монашеской жизни и к мирянам отношения не имеет. Это не так. Вообще, различие между монахами и мирянами условное - Спаситель о таком различии не упоминает. Всё, что написано о монашеском житии, можно приложить и к жизни мирской. Монах — это не клобук и ряса — это носитель определенного духа, в котором «есть Бог и он сам, в Нём исчезающий». Жизнь в миру — это жизнь в страстях. Поэтому сердце любого христианина должно стать его личным монастырём. «Нас освящает не место, а образ жизни». Внешние формы жизни человека могут меняться без его на то согласия, но то, что внутри, доступно лишь ему самому и Богу, ведающему тайное. Для души главное - устремление ко спасению, а путь укажет Сам Бог. В каких бы условиях человек ни оказался, определяющим будет его внутренний вектор.
Бог помыслительно даёт нам жить именно в том месте и в то время, которое лучше всего способствует нашему спасению. Мысль о том, что в другом месте, или в другое время мы были бы ближе к Богу, чем сейчас - от лукавого. Не может быть внешних препятствий к достижению святости. Жизнь в миру требует от христианина не меньшего, а то и большего подвига, чем жизнь в монастыре. Близкие к нашему времени старцы наставляли своих духовных чад: «Тебе нужно учиться молиться, когда рядом за стенкой играет магнитофон, когда вокруг тебя танцуют, когда тебя толкают в трамвае… везде». Комната квартиры или дома может стать одинокой кельей в пустыне безликих душ мегаполиса. А умение уединяться в толпе и, находясь на людях, удерживать ум в сердце, а сердце - в Боге, может привести к тем же результатам, что и у древних преподобных отцов, живших в лесах и горах. И это не предположение, а опыт своевременных подвижников!
Вместо бесов, искушающих отцов в пустынях, на нас будут нападать люди, носящие на себе печать дьявола, и мир с его похотью. Но, проведя по внутренним границам демаркационную линию между сердцем и миром, мы можем достичь в себе безмолвия пустыни. Об этом пишут духоносные отцы: «Душа должна обрести внутреннее безмолвие, находясь среди внешней суеты», «Если хочешь стать исихастом, чтобы пребывать в покое, стяжи прежде с помощью благих помыслов внутреннюю тишину посреди внешнего шума», «Пустыня — это безмолвная голова и бесстрастное сердце», а «кто молится в душе, для того весь мир стал храмом».
Бог помыслительно даёт нам жить именно в том месте и в то время, которое лучше всего способствует нашему спасению. Мысль о том, что в другом месте, или в другое время мы были бы ближе к Богу, чем сейчас - от лукавого. Не может быть внешних препятствий к достижению святости. Жизнь в миру требует от христианина не меньшего, а то и большего подвига, чем жизнь в монастыре. Близкие к нашему времени старцы наставляли своих духовных чад: «Тебе нужно учиться молиться, когда рядом за стенкой играет магнитофон, когда вокруг тебя танцуют, когда тебя толкают в трамвае… везде». Комната квартиры или дома может стать одинокой кельей в пустыне безликих душ мегаполиса. А умение уединяться в толпе и, находясь на людях, удерживать ум в сердце, а сердце - в Боге, может привести к тем же результатам, что и у древних преподобных отцов, живших в лесах и горах. И это не предположение, а опыт своевременных подвижников!
Вместо бесов, искушающих отцов в пустынях, на нас будут нападать люди, носящие на себе печать дьявола, и мир с его похотью. Но, проведя по внутренним границам демаркационную линию между сердцем и миром, мы можем достичь в себе безмолвия пустыни. Об этом пишут духоносные отцы: «Душа должна обрести внутреннее безмолвие, находясь среди внешней суеты», «Если хочешь стать исихастом, чтобы пребывать в покое, стяжи прежде с помощью благих помыслов внутреннюю тишину посреди внешнего шума», «Пустыня — это безмолвная голова и бесстрастное сердце», а «кто молится в душе, для того весь мир стал храмом».
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Крестопоклонная 2023 год.
ИСИХАЗМ (СЛОВО – ДЕСЯТОЕ).
Помимо очевидных обыденных грехов, которые мы можем распознать в душе, на ее более глубоких уровнях плодятся потаённые движения, порочные мысли, нечистые чувства, желания, сами зачатки страстей. Они-то и есть суть нашей греховности - невидимая почва, на которой растёт очевидный грех. Убирая то, что на поверхности, мы не уничтожаем корень, который таится внутри. Часто, до корня мы попросту не доходим. То ли не умеем, то ли некогда, то ли не знаем, как.
Сегодня даже среди глубоко воцерковлённых людей ничтожно мало аскетов. Они - явное исключение. Не желая брать на себя тяжести подвигов добровольных, мы не оставляем Промыслу Божию другого выбора, как посылать нам скорби невольные. Конечно, они не дадут нам того, что даёт полноценная аскеза, но, тем не менее, сохранят главное - надежду на спасение, поскольку при страдании тела обновляется душа. Конечно, это при том условии что человек верит, молится, причащается и живет по заповедям.
Важно понять, что аскеза — это не самоистязание и не мазохизм, но, прежде всего, освобождение человека от всего того лишнего, чем он загромоздил свою жизнь, что мешает ему приблизиться к Небу, под чем он скрыл истинную цель и смысл своего существования на Земле. Аскеза — это не уход от жизни, а отказ от искажённой формы ее реализации, возвращение к ее истинной норме.
Духовные плоды всегда вызревают на почве самоограничения. Опыт отцов показывает, что внешние ограничения и утеснения являются источником дополнительной силы духа, оживляющей молитву. Из этого сама собой рождается потребность в уединении, устранении от лишних впечатлений, дел, встреч, всего того, что заполняет жизнь суетой и многопопечением. Так делатель «умной молитвы» теряет всякое расположение к занятиям вещественным, по причине «утраты сердечного сочувствия к ним и по причине необыкновенно развитого сочувствия к духовному миру». Тогда естественным образом отпадают ненужные интересы, а то, что ранее казалось трудновыполнимым - например, молитвенное правило, - теперь начинает доставлять радость и вдохновение.
Помимо очевидных обыденных грехов, которые мы можем распознать в душе, на ее более глубоких уровнях плодятся потаённые движения, порочные мысли, нечистые чувства, желания, сами зачатки страстей. Они-то и есть суть нашей греховности - невидимая почва, на которой растёт очевидный грех. Убирая то, что на поверхности, мы не уничтожаем корень, который таится внутри. Часто, до корня мы попросту не доходим. То ли не умеем, то ли некогда, то ли не знаем, как.
Сегодня даже среди глубоко воцерковлённых людей ничтожно мало аскетов. Они - явное исключение. Не желая брать на себя тяжести подвигов добровольных, мы не оставляем Промыслу Божию другого выбора, как посылать нам скорби невольные. Конечно, они не дадут нам того, что даёт полноценная аскеза, но, тем не менее, сохранят главное - надежду на спасение, поскольку при страдании тела обновляется душа. Конечно, это при том условии что человек верит, молится, причащается и живет по заповедям.
Важно понять, что аскеза — это не самоистязание и не мазохизм, но, прежде всего, освобождение человека от всего того лишнего, чем он загромоздил свою жизнь, что мешает ему приблизиться к Небу, под чем он скрыл истинную цель и смысл своего существования на Земле. Аскеза — это не уход от жизни, а отказ от искажённой формы ее реализации, возвращение к ее истинной норме.
Духовные плоды всегда вызревают на почве самоограничения. Опыт отцов показывает, что внешние ограничения и утеснения являются источником дополнительной силы духа, оживляющей молитву. Из этого сама собой рождается потребность в уединении, устранении от лишних впечатлений, дел, встреч, всего того, что заполняет жизнь суетой и многопопечением. Так делатель «умной молитвы» теряет всякое расположение к занятиям вещественным, по причине «утраты сердечного сочувствия к ним и по причине необыкновенно развитого сочувствия к духовному миру». Тогда естественным образом отпадают ненужные интересы, а то, что ранее казалось трудновыполнимым - например, молитвенное правило, - теперь начинает доставлять радость и вдохновение.
Людям этого мира практика аскетов кажется уродством, психической депривацией, болезнью. Как это: человек живёт в подземелье, в пещерах? Почему он удаляется в безлюдные, неприступные места? Да и вообще, почему он не живет, как все? Для человека, живущего «вылазками», застольями, спортивными состязаниями, политикой и развлекательными шоу, нормальный христианин — это уродливый инопланетянин. Даже внецерковное общение прихожан и духовенства мы не можем представить себе иначе, как по образу людей этого мира. То есть та же «вылазка», то же застолье, те же разговоры, только на православную (да и то не всегда) тематику. Но послевкусие от этого всего та же пустота. Это связано с тем, что другая форма нам не знакома, и я даже не могу с уверенностью сказать, существует ли она вообще. Кроме совместной молитвы и духовной беседы, я не знаю других форм, но утверждать, что их нет, тоже не буду.
Вслушайтесь в классические наставления опытного делателя молитвы, которые он даёт тем, кто хочет научиться настоящей молитве, а не обычному нашему «молитвословию». «Весь образ жизни нужно предельно упростить, чтобы не было лишних поводов для забот о внешнем… всякое лишнее знакомство следует прекратить… жить как можно уединённое, уста связать строгим молчанием… воздержание необходимо иметь во всём… выходи из-за стола, когда досыта не наелся и не напился, тогда голод и жажда будет непрестанными; хмельного вовсе не употребляй, приготовление пищи имей простое… подстилку на ложе - жёсткую… всё терпи: голод, холод, болезни, нищету, утеснения, всякую печаль и всякую тяготу».
Но что потом получает человек от этих трудов? Нет на земле слов - свидетельствуют опытно это познавшие, - которые могли бы выразить сладость вкушения благодати. Человек теряет чувство времени и забывает о себе - он даже не знает, в теле он пребывает или вне него, будучи объят невыразимой радостью и счастьем. Даже если бы его заживо сжигали, мучили и пытали, он бы и на это согласился, лишь бы не потерять этой радости вкушения Духа Святаго.
Цель аскетической жизни - в «стяжании новой и лучшей энергии», позволяющей телу вместе с духом участвовать в благодатной жизни. По духовным законам, другого способа самореализации человека, кроме как полной самоотдачи, нет, поскольку «личность, в ее чистом виде, есть самоотречение». Именно «поэтому и откровение Божественной Личности было явленно нам в условиях падшего мира через крестную смерть Богочеловека Иисуса Христа». Потому и от каждого, кто желает за Ним следовать, требуется такое же самоотречение.
«Жёсткие» слова Христа мы не можем вырвать из Евангелия: «Всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником». Но при этом, жертвуя ради Христа всем, что у нас есть, мы не опустошаемся и не теряем, а приобретаем намного большее. То, что преподносится нам иной Силой в качестве дара, включая и самое ве́дение иного плана бытия, и познание непознаваемого, и «неве́дение, которое выше ве́дения», и многое другое, для обозначения чего у нашего языка нет точных слов. Правда также и то, что «не многие находят этот путь», и то, что «много званных, но мало избранных». Поэтому спасающихся - «малое стадо».
Вслушайтесь в классические наставления опытного делателя молитвы, которые он даёт тем, кто хочет научиться настоящей молитве, а не обычному нашему «молитвословию». «Весь образ жизни нужно предельно упростить, чтобы не было лишних поводов для забот о внешнем… всякое лишнее знакомство следует прекратить… жить как можно уединённое, уста связать строгим молчанием… воздержание необходимо иметь во всём… выходи из-за стола, когда досыта не наелся и не напился, тогда голод и жажда будет непрестанными; хмельного вовсе не употребляй, приготовление пищи имей простое… подстилку на ложе - жёсткую… всё терпи: голод, холод, болезни, нищету, утеснения, всякую печаль и всякую тяготу».
Но что потом получает человек от этих трудов? Нет на земле слов - свидетельствуют опытно это познавшие, - которые могли бы выразить сладость вкушения благодати. Человек теряет чувство времени и забывает о себе - он даже не знает, в теле он пребывает или вне него, будучи объят невыразимой радостью и счастьем. Даже если бы его заживо сжигали, мучили и пытали, он бы и на это согласился, лишь бы не потерять этой радости вкушения Духа Святаго.
Цель аскетической жизни - в «стяжании новой и лучшей энергии», позволяющей телу вместе с духом участвовать в благодатной жизни. По духовным законам, другого способа самореализации человека, кроме как полной самоотдачи, нет, поскольку «личность, в ее чистом виде, есть самоотречение». Именно «поэтому и откровение Божественной Личности было явленно нам в условиях падшего мира через крестную смерть Богочеловека Иисуса Христа». Потому и от каждого, кто желает за Ним следовать, требуется такое же самоотречение.
«Жёсткие» слова Христа мы не можем вырвать из Евангелия: «Всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником». Но при этом, жертвуя ради Христа всем, что у нас есть, мы не опустошаемся и не теряем, а приобретаем намного большее. То, что преподносится нам иной Силой в качестве дара, включая и самое ве́дение иного плана бытия, и познание непознаваемого, и «неве́дение, которое выше ве́дения», и многое другое, для обозначения чего у нашего языка нет точных слов. Правда также и то, что «не многие находят этот путь», и то, что «много званных, но мало избранных». Поэтому спасающихся - «малое стадо».
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
День всех святых. Июнь 2023 года.
Девятое мая. сорок лет спустя.
Сорок лет назад в этот день я стоял у памятника погибшим воинам возле моей родной СШ №3 г. Гуляйполя. На фото того времени у меня в руках деревянный автомат и форма участника военно-спортивной игры «Зарница». Рядом на импровизированной сцене, на грузовике колхозного ГАЗ -51, выступал председатель колхоза, ветераны ВОВ, директор школы и др. Все говорили одно и тоже: осуждали Гитлера и фашизм, благодарили воинов, обещали, что война больше не повторится.
Все, что нам нужно было знать о Второй мировой войне, мы узнавали из фильмов, книг, музейных экспонатов и учебников по истории. Смерть солдатов в них была героическая, пафосная и мужественная. Таким героям хотелось подражать, ими гордились. Мы были уверены в том, что война была именно такой, какой ее нам изображали учителя и партийные работники.
Позже, во время учебы в университете, я читал уже другие книги, где война выступала в ином свете. Э.М. Ремарк описывал нам людей с распоротыми кишками, с раздробленными суставами, с разорванными в клочья телами… «До какой же степени лжива и никчемна наша цивилизация, если она не смогла предотвратить эти потоки крови, если она это допустила», – пишет он в своем романе «На западном фронте без перемен».
Никто из нас не думал, что все это мы увидим не на страницах книг, а собственными глазами, когда останки людей будут собирать ведрами и закапывать в собственных огородах, когда весенний ветер будет доносить запах разлагающихся трупов и стоны тех, кто еще только умирает в полном одиночестве среди лесов и полей.
На снимке, который прикреплен к этому тексту, вы видите, как наш почетный караул идут сменять девочки. Одну из них зовут Таня. Это моя одноклассница. Тогда она еще не знала, что через сорок лет в ее дом прилетит снаряд уже новой войны, а ее тело будет перемолото вместе со штукатуркой и кирпичами в одно кровавое месиво. Это случится там же, всего в нескольких десятках метрах от этого самого памятника. И памятник, и школа, и детский сад, который находится на заднем плане фото – все будет превращено в руины.
Да, действительно, насколько же ничтожна наша цивилизация, которая смогла изобрести искусственный интеллект, но так и не научилась жить по-человечески. Ради чего погибли миллионы людей во время Второй мировой войны? Ради какой-то идеи, которая родилась в головах бесноватых людей и затем была превращена в идеологию, а через пропаганду воплощена в народные массы? И это все стоило таких жертв? Где сейчас находятся те люди, которые решили, что им можно быть богами на земле? В каких адских глубинах они обитают? И почему сегодня, несмотря на недавний исторический опыт, такие же дети дьявола не боятся того, что после своей смерти будут преданы позору и проклятию, обретя навечно свое место в аду?
Сорок лет назад в этот день я стоял у памятника погибшим воинам возле моей родной СШ №3 г. Гуляйполя. На фото того времени у меня в руках деревянный автомат и форма участника военно-спортивной игры «Зарница». Рядом на импровизированной сцене, на грузовике колхозного ГАЗ -51, выступал председатель колхоза, ветераны ВОВ, директор школы и др. Все говорили одно и тоже: осуждали Гитлера и фашизм, благодарили воинов, обещали, что война больше не повторится.
Все, что нам нужно было знать о Второй мировой войне, мы узнавали из фильмов, книг, музейных экспонатов и учебников по истории. Смерть солдатов в них была героическая, пафосная и мужественная. Таким героям хотелось подражать, ими гордились. Мы были уверены в том, что война была именно такой, какой ее нам изображали учителя и партийные работники.
Позже, во время учебы в университете, я читал уже другие книги, где война выступала в ином свете. Э.М. Ремарк описывал нам людей с распоротыми кишками, с раздробленными суставами, с разорванными в клочья телами… «До какой же степени лжива и никчемна наша цивилизация, если она не смогла предотвратить эти потоки крови, если она это допустила», – пишет он в своем романе «На западном фронте без перемен».
Никто из нас не думал, что все это мы увидим не на страницах книг, а собственными глазами, когда останки людей будут собирать ведрами и закапывать в собственных огородах, когда весенний ветер будет доносить запах разлагающихся трупов и стоны тех, кто еще только умирает в полном одиночестве среди лесов и полей.
На снимке, который прикреплен к этому тексту, вы видите, как наш почетный караул идут сменять девочки. Одну из них зовут Таня. Это моя одноклассница. Тогда она еще не знала, что через сорок лет в ее дом прилетит снаряд уже новой войны, а ее тело будет перемолото вместе со штукатуркой и кирпичами в одно кровавое месиво. Это случится там же, всего в нескольких десятках метрах от этого самого памятника. И памятник, и школа, и детский сад, который находится на заднем плане фото – все будет превращено в руины.
Да, действительно, насколько же ничтожна наша цивилизация, которая смогла изобрести искусственный интеллект, но так и не научилась жить по-человечески. Ради чего погибли миллионы людей во время Второй мировой войны? Ради какой-то идеи, которая родилась в головах бесноватых людей и затем была превращена в идеологию, а через пропаганду воплощена в народные массы? И это все стоило таких жертв? Где сейчас находятся те люди, которые решили, что им можно быть богами на земле? В каких адских глубинах они обитают? И почему сегодня, несмотря на недавний исторический опыт, такие же дети дьявола не боятся того, что после своей смерти будут преданы позору и проклятию, обретя навечно свое место в аду?
«Весна пришла зловещая, голодная, больная.
Глядело солнце в мир незрячим оком.
Не грязь, а сукровица поползла по скатам.
Под талым снегом обнажались кости.
Подснежники мерцали точно свечи.
Фиалки пахли гнилью. Ландыш — тленьем.
А зелень злаков была опалена огнем и гноем.
Лицо природы искажалось гневом и ужасом.
А души вырванных насильственно из жизни вились в ветре,
Носились по дорогам в пыльных вихрях,
Безумили живых могильным хмелем
Неизжитых страстей, неутоленной жизни,
Плодили мщенье, панику, заразу…»
М. Волошин.
Ради чего все то безумие, которое происходит сейчас? Опять ради новых идей новых нелюдей? Может, ради денег или каких-то высоких идеалов? Вообще-то я очень хочу, чтобы все люди спаслись, чтобы когда-то они пришли к свету вечной жизни. Но на тех, кто создал и создает на земле рукотворный ад, кто выступает в роли мирового садиста, моей любви пока что не хватает…
Глядело солнце в мир незрячим оком.
Не грязь, а сукровица поползла по скатам.
Под талым снегом обнажались кости.
Подснежники мерцали точно свечи.
Фиалки пахли гнилью. Ландыш — тленьем.
А зелень злаков была опалена огнем и гноем.
Лицо природы искажалось гневом и ужасом.
А души вырванных насильственно из жизни вились в ветре,
Носились по дорогам в пыльных вихрях,
Безумили живых могильным хмелем
Неизжитых страстей, неутоленной жизни,
Плодили мщенье, панику, заразу…»
М. Волошин.
Ради чего все то безумие, которое происходит сейчас? Опять ради новых идей новых нелюдей? Может, ради денег или каких-то высоких идеалов? Вообще-то я очень хочу, чтобы все люди спаслись, чтобы когда-то они пришли к свету вечной жизни. Но на тех, кто создал и создает на земле рукотворный ад, кто выступает в роли мирового садиста, моей любви пока что не хватает…
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Каким мы видим мир. 26.06 2023 г
ИСИХАЗМ (СЛОВО – ОДИНАДЦАТОЕ).
Страсти — это патология личности. В самом обобщённом виде они сводятся к трём столпам, на которых эта патология держится. Сластолюбие - все формы телесных и психических наслаждений. Это болезнь желательной части души. Сребролюбие - патология раздражительной части души, включающая в себя ненасытную привязанность к вещам и ценностям преходящего мира. И славолюбие - болезнь разумной части души, основа нашей ветхости, проявление гордыни и эгоизма. Гордость — это патология мыслительной силы, в ней энергия ума изменяет свою естественную направленность и, оторвавшись от Бога, замыкается в пределах ограниченного человеческого «я». На этих трех столпах стоит наше миролюбие. Суть духовной жизни - вырывание миролюбия с корнем. Борьба ведется на двух фронтах - внешнем (аскеза) и внутреннем (умное делание).
Человек не создан как самодостаточная система: у нас нет личной автономии. Как наше тело зависимо от пищи, воды и воздуха, так и наша душа зависима от питания духовного. Не имея возможности генерировать из себя движущуюся силу бытия, человек должен черпать духовную энергию из внешнего источника, каковым является наш Создатель, питающий нас нетварной живительной силой. Сейчас мы поставлены перед выбором между разноприродными, взаимоисключающими началами: между созиданием и разрушением, между жизнью и смертью, между адом и Царством Божиим. Третьего не дано! Есть либо жизнесозидающая божественная благодать, либо деструктивная демоническая сила. Стоять на месте, в статике, невозможно, так как время течет без остановки, и если не делаешь усилия для подъема, то, по необходимости, сползаешь вниз.
Мы созданы из ничего, то есть мы в своей сути - абсолютный ноль, который завис между бездной адского небытия и бесконечной, вечной жизнью. Краткая жизнь - время, когда мы принимаем решение. Двум господам, имя которым «жизнь» и «смерть», служить одновременно не получится, как бы мы ни старались. «Тот, кто служит и Богу, и дьяволу, пытается торговаться то с Одним, то с другим, но ни Тот, ни другой никогда не уступят». Если мы не с Богом, то однозначно с дьяволом, а не «сами по себе». Мы живём между двумя полюсами: «совершенной и спасительной волей Божией и - ищущей нашей гибели волей диавольской». Для выбора нам предоставлена «гномическая» (γνωμη - мнение, склонность, намерение) свобода выбора.
Этой свободы нет у бесов и у ангелов, поскольку в них уже нет колебаний между добром и злом. Ангелы привержены исключительно добру, бесы - только злу. Гномическая свобода осталась лишь у людей.
В Боге есть только абсолютное добро, и не может быть ни малейшего зла.
В дьяволе есть только зло, и не может быть ни малейшего добра.
Страсти — это патология личности. В самом обобщённом виде они сводятся к трём столпам, на которых эта патология держится. Сластолюбие - все формы телесных и психических наслаждений. Это болезнь желательной части души. Сребролюбие - патология раздражительной части души, включающая в себя ненасытную привязанность к вещам и ценностям преходящего мира. И славолюбие - болезнь разумной части души, основа нашей ветхости, проявление гордыни и эгоизма. Гордость — это патология мыслительной силы, в ней энергия ума изменяет свою естественную направленность и, оторвавшись от Бога, замыкается в пределах ограниченного человеческого «я». На этих трех столпах стоит наше миролюбие. Суть духовной жизни - вырывание миролюбия с корнем. Борьба ведется на двух фронтах - внешнем (аскеза) и внутреннем (умное делание).
Человек не создан как самодостаточная система: у нас нет личной автономии. Как наше тело зависимо от пищи, воды и воздуха, так и наша душа зависима от питания духовного. Не имея возможности генерировать из себя движущуюся силу бытия, человек должен черпать духовную энергию из внешнего источника, каковым является наш Создатель, питающий нас нетварной живительной силой. Сейчас мы поставлены перед выбором между разноприродными, взаимоисключающими началами: между созиданием и разрушением, между жизнью и смертью, между адом и Царством Божиим. Третьего не дано! Есть либо жизнесозидающая божественная благодать, либо деструктивная демоническая сила. Стоять на месте, в статике, невозможно, так как время течет без остановки, и если не делаешь усилия для подъема, то, по необходимости, сползаешь вниз.
Мы созданы из ничего, то есть мы в своей сути - абсолютный ноль, который завис между бездной адского небытия и бесконечной, вечной жизнью. Краткая жизнь - время, когда мы принимаем решение. Двум господам, имя которым «жизнь» и «смерть», служить одновременно не получится, как бы мы ни старались. «Тот, кто служит и Богу, и дьяволу, пытается торговаться то с Одним, то с другим, но ни Тот, ни другой никогда не уступят». Если мы не с Богом, то однозначно с дьяволом, а не «сами по себе». Мы живём между двумя полюсами: «совершенной и спасительной волей Божией и - ищущей нашей гибели волей диавольской». Для выбора нам предоставлена «гномическая» (γνωμη - мнение, склонность, намерение) свобода выбора.
Этой свободы нет у бесов и у ангелов, поскольку в них уже нет колебаний между добром и злом. Ангелы привержены исключительно добру, бесы - только злу. Гномическая свобода осталась лишь у людей.
В Боге есть только абсолютное добро, и не может быть ни малейшего зла.
В дьяволе есть только зло, и не может быть ни малейшего добра.
Сущность Бога простая - абсолютное благо, сущность дьявола тоже проста - абсолютное зло. Поэтому мы обречены на то, чтобы пристать к одному из этих полюсов. Отцы безапелляционно утверждают: «Если Бог не действует в нас - всё, совершаемое нами, является грехом». Здесь нет никаких полумер или промежуточных вариантов. Любые наши оправдания - «живу, как все», «ну, что я мог сделать?», «все так живут», «так принято» или «а что же люди подумают?», - означают только одно: мы стали на сторону сатаны, и можно даже не пытаться оправдываться. Потому что перед собой это делать глупо, а Богу и дьяволу и так всё понятно.
Любой, даже самый малый грех - коммуникация души с адом. Основной источник нашей связи как с Богом, так и с сатаной — это наша мысль (как воплощённая в дело, так и оставшаяся лишь в сознании). Поэтому «не бывает доброго помысла не от Бога, а злого - не от диавола», - за нами лишь гномический выбор. Пустоты нет ни в физическом мире, ни в духовном: если в сердце нет Бога, там обязательно будет жить сатана. Поэтому и в социальном плане нужно понимать, что любая идеология, учение, политическая доктрина, философская система, мировозренческая модель, не исповедующая Христа, Его ценности, Его учение, Его заповеди, несет в себе дух антихриста, под каким бы гуманным соусом и общечеловеческой ценностной приправой она ни подавалась на стол нашего рассудка. Грехопадение, этот ключевой момент нашей катастрофы, началось с овладения дьяволом нашим разумом, внушением нам идеи о том, что помимо Бога или где-то вне Бога может быть ещё какое-то иное благо. Тот же смысл несёт в себе современная идеология потребительства: твоё счастье - это комфорт и обеспеченность. Что будет дальше, понятно даже ребенку.
Сеть закинута уже на весь мир, она зашла почти в каждый дом, подключена к каждому мобильному телефону. Коммуникация проведена - остаётся подключить к ней душу. Лучше всего это сделать, упразднив наличные деньги и привязав все расчеты к банковской карте, карту к личности, а личность - к системе-сети. Сделать так, чтобы обеспечение базовых потребностей в еде и безопасности возможно было удовлетворить только через поклонение и почитание зверя. Церковь — это собрание. Оно может быть как вокруг Бога, так и возле дьявола. Только Бог не насилует нашу волю, в отличие от сатаны, который готовит нам надёжные, нерушимые, беспроводные оковы. Но выбор всё же останется у нас всегда, даже если это будет выбор между жизнью и смертью.
Для того, чтобы эта ловушка сработала «железно», нужно постепенно нас готовить к Новому Мировому Порядку. Для этого под видом идеологии либерализма, гуманизма, демократии, коммунизма, нацизма (в любой его форма), фашизма и прочих, и прочих, формируется демоноподобный облик человека. Стоит только трезво посмотреть на плоды, которые вырастило человечество в своей культуре.
Любой, даже самый малый грех - коммуникация души с адом. Основной источник нашей связи как с Богом, так и с сатаной — это наша мысль (как воплощённая в дело, так и оставшаяся лишь в сознании). Поэтому «не бывает доброго помысла не от Бога, а злого - не от диавола», - за нами лишь гномический выбор. Пустоты нет ни в физическом мире, ни в духовном: если в сердце нет Бога, там обязательно будет жить сатана. Поэтому и в социальном плане нужно понимать, что любая идеология, учение, политическая доктрина, философская система, мировозренческая модель, не исповедующая Христа, Его ценности, Его учение, Его заповеди, несет в себе дух антихриста, под каким бы гуманным соусом и общечеловеческой ценностной приправой она ни подавалась на стол нашего рассудка. Грехопадение, этот ключевой момент нашей катастрофы, началось с овладения дьяволом нашим разумом, внушением нам идеи о том, что помимо Бога или где-то вне Бога может быть ещё какое-то иное благо. Тот же смысл несёт в себе современная идеология потребительства: твоё счастье - это комфорт и обеспеченность. Что будет дальше, понятно даже ребенку.
Сеть закинута уже на весь мир, она зашла почти в каждый дом, подключена к каждому мобильному телефону. Коммуникация проведена - остаётся подключить к ней душу. Лучше всего это сделать, упразднив наличные деньги и привязав все расчеты к банковской карте, карту к личности, а личность - к системе-сети. Сделать так, чтобы обеспечение базовых потребностей в еде и безопасности возможно было удовлетворить только через поклонение и почитание зверя. Церковь — это собрание. Оно может быть как вокруг Бога, так и возле дьявола. Только Бог не насилует нашу волю, в отличие от сатаны, который готовит нам надёжные, нерушимые, беспроводные оковы. Но выбор всё же останется у нас всегда, даже если это будет выбор между жизнью и смертью.
Для того, чтобы эта ловушка сработала «железно», нужно постепенно нас готовить к Новому Мировому Порядку. Для этого под видом идеологии либерализма, гуманизма, демократии, коммунизма, нацизма (в любой его форма), фашизма и прочих, и прочих, формируется демоноподобный облик человека. Стоит только трезво посмотреть на плоды, которые вырастило человечество в своей культуре.
Только демоноподбное существо может получать удовольствие от фильмов ужасов или от коррид. Какая душа может испытывать наслаждение от созерцания сцен, связанных с насилием, кровью, страданиями живых существ: людей или животных? Без эротического, а то и порнографического элемента невозможно сегодня представить ни одной рекламы, фильма или музыкального клипа. Нужно ли объяснять, что для человека со здоровой душой такие зрелища невыносимы? Не по малодушию или слабонервности, но потому, что здоровая душа невольно мучается, прикасаясь к «искусству», где демоны проявляют свои энергии, воплощенные в наши тела. Душа чувствует в этом дыхание преисподней. Главная проблема - не в том, что демоны нас хотят развратить и сделать себе подобными, а в том, что люди сами этого ищут с ненасытной жадностью. Дьявол лишь предлагает, а человек делает свой выбор.
Пристрастие ко греху — это не просто оскудение добра или упадок нравственности, это реальное взаимодействие с демоническим миром. Современная культура и идеология ширпотреба — это литургия (общее дело) дьявола с людьми. И если не так давно ее крайние демонические формы ещё как-то осуждались на уровне общечеловеческой морали, то сегодня они культивируются и признаются за норму жизни.
Грех - это противление Богу через отрицание заповедей, и когда нераскаянный грешник уносит свое противление в бесконечность, то навечно обращается в человекодемона. Общая демонизация человечества на уровне вкусов, интересов, пристрастий, морали, нравственности и тому подобного, на наш взгляд, уже достигла той критической массы, которая свидетельствует о том, что оно, в целом, прошло линию окончательного невозврата к христианству и ко Христу.
Пристрастие ко греху — это не просто оскудение добра или упадок нравственности, это реальное взаимодействие с демоническим миром. Современная культура и идеология ширпотреба — это литургия (общее дело) дьявола с людьми. И если не так давно ее крайние демонические формы ещё как-то осуждались на уровне общечеловеческой морали, то сегодня они культивируются и признаются за норму жизни.
Грех - это противление Богу через отрицание заповедей, и когда нераскаянный грешник уносит свое противление в бесконечность, то навечно обращается в человекодемона. Общая демонизация человечества на уровне вкусов, интересов, пристрастий, морали, нравственности и тому подобного, на наш взгляд, уже достигла той критической массы, которая свидетельствует о том, что оно, в целом, прошло линию окончательного невозврата к христианству и ко Христу.