Отец Алипий не оставлял своего увлечения искусством в течении всей своей жизни. В его коллекции были собраны картины Шишкина, Крамского, Васнецова, Нестерова, Айвазовского, Поленова, Кустодиева, Бакста, Маковского, а также западноевропейских мастеров. Позже все они были переданы в художественные музеи страны. Отец Алипий не дожил всего лишь несколько месяцев до открытия выставки «Русская живопись и графика XVIII-XX веков из собрания И.М. Воронова» в Русском музее.
Главным смыслом и содержанием жизни архимандрита Алипия была любовь к Богу и людям. Батюшка говорил: «Смотрите на мир только сквозь призму любви, и все ваши проблемы уйдут: внутри себя вы увидите Царствие Божие, в человеке — икону, в земной красоте — тень райской жизни». И еще: «Любовь есть высшая молитва. Если молитва — царица добродетелей, то христианская любовь — Бог, ибо Бог и есть Любовь…»
Умер отец Алипий после третьего инфаркта. В келье у него стоял заранее приготовленный гроб, у которого он все время молился, памятуя о смерти. Перед самой своей кончиной батюшка сподобился видеть Матерь Божию, был поражен Ее красотой и даже хотел Ее нарисовать. Но руки его уже перестали слушаться. 12 марта 1975 года в четыре часа утра сердце архимандрита Алипия остановилось, а душа тихо и мирно перешла в Небесные обители. Упокой Господи душу раба твоего схиархимандрита Алипия, и его святыми молитвами помилуй нас грешных.

архимандрит Алипий (Воронов)

"Надворный советник Семен Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины… Перед ним, как перед полководцем, осматривающим поле битвы, расстилалась целая картина… Посреди стола, вытянувшись во фронт, стояли стройные бутылки. Тут были три сорта водок, киевская наливка, шатолароз, рейнвейн и даже пузатый сосуд с произведением отцов бенедиктинцев. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горчичным соусом, кильки, сметана, зернистая икра (3 руб. 40 коп. за фунт), свежая семга и проч. Подтыкин глядел на всё это и жадно глотал слюнки… Глаза его подернулись маслом, лицо покривило сладострастьем…
— Ну, можно ли так долго? — поморщился он, обращаясь к жене. — Скорее, Катя!
Но вот, наконец, показалась кухарка с блинами… Семен Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки… Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной… Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет!.. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился… Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот…
Но тут его хватил апоплексический удар".

А.П. Чехов, "О бренности"

Плач Адама о рае и плач Бога об Адаме.
«Плач Адама», читаемый за богослужением в неделю сыропустную, это плач каждого из нас - осколков Адама, разбросанных во времени и пространстве. Этот плач в широком многоголосии отразился как в народной поэзии, так и в сочинениях Отцов Церкви. По-своему «Адамов плач» нашел свое отражение и в душе автора данной публикации…
АДАМ: Я упал с высоты света небес в глубокую темноту ночи. Я оставил поющие сады рая, чтобы плакать в долине мрачных теней. Милостиве, помилуй мя, падшаго.
Я сбросил мягкие одежды Любви, одев колючие лохмотья боли. Вместо ангельского пения в городе Правды, я слушаю бесовский вой в дремучем лесу Лжи. Милостиве, помилуй мя, падшаго.
Я уже не живу, я умираю, я разбился на мириады осколков и рассыпался битым стеклом по долине смерти. Эти осколки - дети мои, дети падшего с неба Адама. Милостиве, помилуй мя, падшаго.
Мои дети травят ядом ненависти сердца друг друга, мучаются, стонут от боли, но все - равно убивают в своих братьях и сестрах самих себя. Милостиве, помилуй мя, падшаго.
Ветер времени затачивает острия жестокости их душ все сильнее и сильнее. Пьяные от ярости и блуда, от злости и гнева, они страдают и умирают, но каяться не хотят. Милостиве, помилуй мя, падшаго.
Мое слово – стон, мое песня– плач, мой друг – боль, моя мать – сыра земля, мой брат – гроб, мое сердце – крик. Милостиве, помилуй мя, падшаго.
Я смотрю на Луну и плачу о серебре крыльев ангелов, что хранили меня. Я вижу Солнце и рыдаю о золоте благодати, что покрывала меня. Я вдыхаю запах луговых цветов и тоскую по райскому саду Дома моего. Милостиве, помилуй мя, падшаго.
Тихое журчанье вод напоминает мне о голосе Твоем, Боже, небесная радуга о любви Твоей, миллиарды звезд о неисчислимых милостях Твоих. Милостиве, помилуй мя, падшаго.
Я забыл язык рая, на котором говорил с младшими братьями своими, и они бегут от меня. Я уже не помню имен, которыми нарекал их в раю, и они теперь лишь рычат на меня. Милостиве, помилуй мя, падшаго.
Те, кого я раньше обнимал, стали пищей для меня. Тех, кого в раю я целовал, стали кожей для одежды моей. Из человека стал я хуже зверя, даже Земля и та возненавидела меня. Милостиве, помилуй мя, падшаго.
Капли дождевые стучат тоской по сердцу моему, шелест листьев и трав шепчет мне песни рая Твоего. Среди красок этого мира я ищу Лик Бога моего. Милостиве, помилуй мя, падшаго.
Боже, возьми за руки меня и введи обратно в рай Свой, возьми сердце мое и вдохни в него Жизнь Твою, возьми душу мою и омой ее благодатью Твоей. Милостиве, помилуй мя, падшаго.

БОГ: Сын мой, Я возьму грех твой и умру за тебя. Я сойду в глубины ада, чтобы там найти тебя. Я возьму крест твой и вознесу тебя на Небо. Адаме, вернись в радость рая Моего.
Я дам тебе есть Тело Свое, и оно излечит тебя. Я дам тебе пить Кровь Мою, и она омоет тебя. Я скажу тебе Слово Мое, и оно освятит тебя. Я стану тобой, чтобы спасти тебя. Адаме, вернись в радость рая Моего.
Я возьму чашу страданий твоих и до дна выпью ее. Я возьму всю боль твою и кровавым потом освящу ее. Я дам тебе всю Любовь Мою и наполню ею до краев сердце твое. Адаме, вернись в радость рая Моего.
…
Сын мой, Я умер за тебя, но где же любовь твоя? Я простил грехи твои, но где же благодарность твоя? Я умер на Кресте, сошел во ад и вознес тебя на Небо, но ты отвращаешь взор от Меня. Адаме, вернись в радость рая Моего.
.
Сын мой, где бы ты не был – ты в сердце Моем. Куда бы не пошел - Я буду ждать тебя. Что бы ты не выбрал – Я буду всегда любить тебя. Адаме, что же ты снова уходишь от Бога твоего?
Сын мой, знай, что ты теперь сам выбираешь судьбу свою, в твоих руках теперь вечность твоя, в твоей воли отвергнуть Меня, и в твоей воли принять любовь Мою. Адаме, теперь ты знаешь, как найти Меня…

15 марта Церковь прославляет икону Божией Матери «Державная»
История этой иконы может показаться фантастической, но это не вымысел. В день отречения императора Николая ІІ от престола, чудесным образом, по откровению данном крестьянке, обретается икона Божией Матери Державная, с символами царской власти в руках. Когда всероссийский самодержец выронил из своих рук эти символы, их в тот же день, подняла Матерь Божия.
Следовательно власть земная и власть Небесная, царство Божие и царство кесаря, связаны между собой в какой-то непостижной для нас таинственной связи.
Я хотел бы начать свои размышления о этой связи с очень далекого библейского прошлого. Избранный народ вывел из Египта сам Яхве. У них не было царя, и их история называется Священной, потому что писал ее не человек, а Бог руками человека. Осуществляет Яхве свое правление с помощью Судей – избираемых Им самим и угодным Ему вождей.
Судьи были предводителями племен, и их власть не была обусловлена никакими жесткими человеческими факторами, династическим преемством и т.п. Это были харизматические лидеры руководящие разрозненными еврейскими племенами. Но в стремлении сохраниться, и получить какие-то гарантии безопасности Израиль пытается стать на путь устройства монархии.
Первой такой попыткой, хоть и неудачной, было царство Авимелеха, пытавшегося воцариться над несколькими центральными коленами. Книга Судей говорит о нем крайне неодобрительно, потому что он незаконно узурпировал власть, которую Бог осуществлял в Своем народе через Им самим избранных судей.
Притча из книги Судей 9:8-15., самый антимонархический текст не только в Библии, но и во всей мировой литературе. Наконец в лице Саула идея центральной власти получает воплощение. Но династии Саула тоже не суждено было закрепиться в Израиле. На смену Саулу приходит династия Давида царя.
В политическом плане Израиль получает царя и такую же форму правления «как прочие народы». Но в связи с этим, с самого начала встает вопрос, а в чем же тогда проявляется Царство Яхве и Израиле? Монархия сменяет Теократию. Царь земной приходит на место Царя Небесного. Этот же вопрос, встанет в самой трагической форме и в конце периода монархии – конце трагическом и бесславном. Вокруг вопроса, «а где же место Бога в монархии Израиля»? строиться не только повествование книги Царств, но и всей Второзаконнической истории. Да, монархия дала Израилю власть, она принесла централизацию государству, но какой ценой? Ведь монархия входила в прямое противоречие с законами до монархического периода, которые были укоренены в Синайском законодательстве.
Законы данные Яхве пронизаны духом свободы, как для всего Израиля, так и для каждого его члена. Израиль, как народ, освобожденный Богом от рабства, должен быть обществом где рабство исключено как таковое. Равенство, точнее социальная независимость – высшая социальная ценность. Поэтому и запрещаются такие вещи как ростовщичество, т. е. то, что увеличивает зависимость брата от брата, и прочь.
Законы Бога, переводят вопросы собственности из сферы имущественной в сферу духовную. Право настоящей собственности принадлежит только Богу, а все израильтяне равным образом получили его временно, и не могут иметь с этого проценты.
Нельзя никого порабощать и эксплуатировать (Лев:25,39-40) потому что все вы Мои рабы (Лев, 25, 42-43). Что бы не увеличивать зависимость друг от друга, предписано прощать долги каждые семь лет. А взаймы нужно давать из сострадания, с чистым сердцем, независимо от того, сколько времени осталось до субботнего года.
В юбилейный (50 –тый) год восстанавливается семейная и земельная собственность. Это не давало возможность приди к власти семейным клановым монополиям, на фоне обеднения всех остальных.
Отпуская рабов в седьмой год, было необходимо снабдить его всем нужным для жизни. Все предписания Яхве говорили о том, что у Израиля в целом, и у каждого изралитянина в отдельности, должен быть только одни Бог - Господь. Это законодательное устройство государства данное от Бога избранному народу. Прямой вывод из него один. Не Израиль, и не Царство «понад усе», а Бог!

Державная икона Богородицы

Царская власть была прямой угрозой такому устройству. В 8 главе 1 книги Царств содержится глубочайшая критика царской власти. Монархия разрушила законы Яхве. Вместо с царем появился двор, появилась иерархия, началось расслоение на бедных и богатых, появился дорогостоящий административный аппарат с его постоянными интригами, классовое общество, и прочь, и прочь. Все это и привело сначала к разделению, а потом и краху Израиля.
Зачем все это я написал к празднованию Державной Иконы Божией Матери. Да все очень просто. Власть монарха, всероссийского самодержца, отречение от трона, это логический конец государства, которое постепенно теряло Бога. История Израиля повторилась в истории России. И не нарушение соборной клятвы 1613 года привела к трагедии страну, а постепенно обмирщение в ней духовных ценностей и ориентиров жизни. Власть в стране захватил бич Божий – филистимляне, эта «Божья саранча» посланная за отречения от Него. И так будет каждый раз. Как нее одна, так другая саранча будет меняться у руля власти, пока народ не начнет каяться и искать Бога, как это было в Израиле.
Скипетр и державу в свои руки взяла Богородица, но эта власть духовная. Мы должны определиться с тем, кому мы подчиняемся. Кесарю с его законами, или же Богу, и согласуя жизнь с Его повелениями? Да, мы конечно же будет платить кесарю то, что он хочет, но нельзя отдавать ему свое сердце.

Краткая инструкция пользователя Великого Поста
« Что можно делать и чего категорически нельзя делать во время поста? Например, можно ли ходить в театр, кино, посещать концерты....»
Каким - то пятым чувством я научился понимать, что кроется за тем или иным вопросом. Вот за этим, например, стоит «Что тебе, Господи, надо, чтобы ты мне этот пост засчитал и поставил галочку «выполнено» в нормо-контроле моей зачетки личной праведности»? Как часто мы похожи на тех иудеев, для которых главное - это суметь соблюсти 613 предписаний Торы из которые 248 ( число костей и органов в теле человека) обязывающих, а 365 (количество дней в году) запрещающих. И не меньше мы похожи на них, когда пытаемся это все как-то «правильно» и по закону «обойти» - всякие котлеты из сои, постный шоколад и постные лакомства придумывать.
Особенно это комично у людей зажиточных. Изначально пост возник, в том числе, и из побуждений благотворительности. Мясо всегда стоило дорого. Экономя на нем, христианская семья могла собрать средства для помощи людям нуждающимся. А сегодня богатые люди могут так «строго поститься» на деликатесах и дорогостоящих постных продуктах, что тратят на один обед такие средства, что на них могла бы кормиться целый месяц бедная многодетная семья.
Но, я начну свой разговор о Великом Посте с главного. Т.е. не с того, что «можно» или «нельзя», а с того, что «нужно».
«Покаяния двери отверзи ми, Жинзодавче Христе»
В пост мы часто говорим о «покаянии», о «весеннем духовном обновлении» и прочь. Но что это «покаяние» означает? Из своего, уже более чем двадцатилетнего опыта служения в Церкви, я вижу что многие прихожане понимают покаяние, как подробный отчет о проделанной греховной работе.
Часто человек считает что покаяние это некая бухгалтерия проделанной греховной работы. По его мысли если он придя на исповедь сдаст батюшке аккуратно заархивированные грехи, то Бог взмахом священнической разрешительной молитвы сможет их утилизировать. Потом он с чистой душой идет жить дальше, и продолжает педантично вести протокол новых греховных дел, которые собирает для нового утилизационного проекта. В понимании таких прихожан, самое страшное, что то пропустить в протоколе, а Великий Пост – это такая себе генеральная ревизия греховного производства души.
Я боюсь, что такая иллюзия покаяния называется «прелестью», т.е. духовным самообольщением. Само слово «покаяние» (греч. Μετάνοια), означает «перемена ума», «перемена мысли», «переосмысление». В нем заложен иной принцип. Представим, что GPS- навигатор нашей души привык ехать по одной и той же дороге: мимо рынка, банка, гламурных магазинов, лавочек болтовни и осуждения и прочь. Но вдруг приходит понимание, что маршрут проложен неправильно, что он ведет в болото, что в конце его очень гадкое, темное и ужасное место. Водитель срочно перепрограммирует маршрут. Он дает другие промежуточные точки. Теперь там заложены иные ценностные ориентиры. Духовные упражнения, молитва, доброделание, внимание к себе. Но, казалось бы, чего проще, решил и езжай, но не тут - то было.
Из дисплея навигатора начинает высовываться противная рогатая морда и возмущаться: «ты че, совсем оборзел, а ну давай езжай по старому маршруту». И машину начинает водить и бросать по дороге. Если водитель не уступает и продолжает бороться за то, чтобы следовать по новому пути, то это называется «духовной бранью», а сам процесс следования новому маршруту и его удержание называется «покаянием». И дело ведь не в том, сколько ты грехов исповедовал, а в том, что грешить надо переставать.
В этом процессе происходит глобальная переоценка жизненных ценностей, устремлений, желаний и прочь. Мы учимся жить не так, «как все», а как «Богу угодно», как «для души спасительно». Тут человек обязательно столкнется с непониманием окружающих, может быть даже с осуждением или презрением. Будет борьба старых греховных привычек с новыми, еще не укоренившимися, благочестивыми желаниями и стремлениями.

В чем же специфика Великого Поста во всем этом? Разве не так мы должны жить все время, спросите вы? Да, это правда, но специфика Великого Поста в том, что это период духовного техосмотра. «Горе (в вышине) имеем сердца» становится содержанием каждого мгновения жизни. На какой максимум мы способны в области духовного делания, какую скорость можем набрать?
В заданном вопросе прозвучало, а можно там сходить в кино, театр и прочь. Что я могу сказать? Только посоветовать. Если вы в Прощеное Воскресенье подняли свои глаза в Горний мир, то попробуйте не опускать их хотя бы до Антипасхи. Попытайтесь прожить это время так, чтобы в вашей душе отражалось только Небо и ничего другого. Только вы и Бог.
Я специально не буду касаться в этой статье вопроса кулинарии. У меня сложилось впечатление, что Великий Пост для некоторых знатоков Православия только из того и состоит, чтобы вникнуть и понять, а есть ли в этой булке хоть какая-то молекула молока, а не затаился ли белок животного происхождения вот в этом салате? Главный вопрос не в том, что вы положите в рот, а в том, что вы положите в сердце, ум и волю. Кулинарный постный календарь вы прочтете на любом сайте православных диетологов.
Я лишь хочу предложить один древний рецепт, написанный еще в четвертом веке одним из глубоких знатоков духовной кулинарии: «Возлюби Бога и делай, что хочешь».

Прихожане – это наши чада или беспризорники?
День, когда Церковь празднует Тожество Православия, как никогда лучше подходит для того, чтобы поговорить о православной общине. Каждый церковный приход — это маленькая клетка вселенского Тела Христова. От качества каждой такой клетки зависит здоровье всего церковного организма. Но здоровы ли эти клетки или больны? Здесь каждая церковная община должна сама попытаться найти правильный ответ на этот вопрос.
Во время проповеди священник начинает свое обращение к прихожанам со слов «братья и сестры». «Отец», «батюшка» – такая форма обращения к священнику прихожан. Православная община строится по принципу семейных взаимоотношений. Духовный отец учит и воспитывает своих детей. Дети находятся у него в послушании и общаются друг с другом, имея общие духовные интересы.
Теперь представьте себе селение, где живут некие странные люди. Местные дети могут по своему желанию жить в любом доме, при этом отцов этих детей вовсе не волнует, где находятся их чада. Родители за них не отвечают, полагаясь на свободу выбора самих детей. Так дети бродят из дома в дом, спят и едят где попало. Выбирают они себе приемных родителей по своему вкусу и легко уходят к другим, если им что-то не понравится. Это селение больше напоминает какую-то коммуну беспризорников.
Такой коммуной в определенной степени можно сегодня назвать любую епархию, потому что мы давно утратили ту древнюю историческую традицию, когда человек не мог вот так просто зайти в любой храм и подойти к таинствам, не являясь членом этой общины. Родной духовный отец знает своих детей, он их крестил, нянчил, кормил духовным молоком, а потом и твердой пищей, он также знает всю их жизнь и духовное состояние. Когда в его доме появляется новый человек, который хочет влиться навсегда или временно в его семью, то вполне логично задать вопрос: «Ты чьих будешь?» Как можно допускать к таинствам Церкви человека, не зная его духовной биографии? Сегодня ни один священник не сможет служить литургию в другой епархии, если не предоставит письменное свидетельство о том, что он является действующим клириком и в запрещении не состоит. Но ведь было в истории церкви время, когда такая же практика распространялась и на прихожан.
Выйдя за границы здравой пастырской традиции, мы получили весьма плачевные следствия. Так, во время отпевания мы можем, сами того не зная, просить Бога «со святыми» упокоить атеистов, безбожников, язычников, хулителей Христа. А бывает так, что отпевают самоубийц, когда причина смерти сознательно от священника скрывается. Люди, крещенные в Православной Церкви, могут легко стать ее злейшими врагами, поскольку первый и последний раз их приводили в храм родители еще в младенчестве, а должного воцерковления они не получили.
Протоиерей Владимир Воробьев (ректор СТГБУ) одно время служил в храме, который находился рядом со старообрядческим приходом. Батюшка рассказывал, что старообрядцы не отпевали своих же прихожан, если они больше месяца, без уважительных причин, не приходили в церковь. Все требы, таинства распространялись только на членов прихода. Конечно, мне сложно, представить такую практику у нас, но она, по сути своей, правильная. Если в церковь приходит с улицы человек и просит освятить машину, дом, отслужить молебен, то, наверное, сначала он должен подойти к духовнику, а не к столу регистратора. Ведь понятно же нам всем – если в центре любого богослужения не будет Христа, то не будет и самой службы. А следовательно, человек не получит того, ради чего он пришел в храм. Прежде, чем брать в руки требный чемодан, нужно расспросить у «заказчика» какое место Христос занимает в его жизни? Кем Он для него является? Есть ли с ним хоть какая-то личная связь и в чем она выражается?
Мне известен случай, когда некая женщина прибегала к таинству крещения многократно, потому что, как она сказала, ей это «помогало от болезней». Нашумевший в свое время в Москве случай с венчанием Ксени Собчак и ее дальнейшего кощунственного глумления над церковью - один из ярких примеров последствий разрушения евангельского принципа приходской жизни. Если бы он сохрани

лся, то госпожа Ксения могла бы венчаться только в одном месте – в том храме, действительной прихожанкой которого она является, и совершить это таинство смог бы только тот священник, который является ее духовником. Никто другой на это бы не согласился, потому что не имел бы такого права.
Пожалуй, самым важным и ответственным делом каждого священника является пастырство. Исповедь, духовная беседа, личное общение каждого священника с членом своего прихода - главнейший инструмент формирования духовного качества личности. Но, как часто бывает, когда прихожанин, обидевшись за что-то на своего духовника, идет рассказывать об этом другому. Или же, что не менее пагубно, у своего духовника исповедует «повседневные» грехи, а вот если уж что-то серьезное, то пойдет с этим к батюшке «на стороне», потому что к своему стыдно. Певчие и чтецы «высказывают» недовольство на своего священника батюшкам из других приходов. Даже в одном храме, где служат несколько священников, прихожане начинают «лавировать» между ним по своему усмотрению. На моих глазах священник не допускает к причастию здоровую, не обремененную болезнями прихожанку, потому что она пришла на литургию только к «Отче Наш», из-за того, что проспала. А та, недолго думая, подходит тут же к другому священнику и, ничего ему не объясняя, берет благословение на Причастие и подходит к Чаше. Мне кажется, что беспорядочность и допустимость такого «броуновского» духовного руководства приводит к очень печальным последствиям для душ наших пасомых. Каждый прихожанин должен выбирать священника, как личного врача, а сделав однажды этот выбор, больше, без крайней нужды, его не изменять. И этот вопрос должен быть урегулирован каким-то образом самим духовенством.
Этерия Аквитанская, знатная дама, жившая в четвертом веке, в своих дневниках рассказывает о том, что для того, чтобы принять крещение, одного желания человека мало. Епископ по одному будет расспрашивать соседей, знакомых того, кто хочет креститься: «доброй ли он жизни, почитает ли родителей, не пьяница ли и хвастун, и расспрашивает о всех пороках, которые более тяжки в человеке. И когда он убедится, что тот безупречен во всем, о чем спрашивал епископ в присутствии свидетелей, то он собственноручно записывает его имя». Прийти любому незнакомцу с улицы и заказать таинство, как требу, было тогда просто немыслимо.
Кто мешает нам сегодня задавать те же самые вопросы? Семья пришла крестить своего ребенка, это конечно же очень хорошо. Но разве не стоит при этом спросить: «Кто вы такие?», «Откуда вы пришли?», «Почему?», «Имеете ли вы вообще какое-либо отношение к Церкви?», «Какую цель перед собой ставите, крестя своего малыша?» Нельзя же крестить детей в не православных семьях. В древности крестить младенцев разрешалось только в том случае, если ребенок принадлежит к церковной семье, то есть гарантируется его церковная жизнь с детства. А когда этой гарантии не было — то и крестить было нельзя. То же самое и с отпеванием, которое в народном сознании превратилось чуть ли не в магический ритуал «печатания». Нужно, во что бы то не стало, обязательно отпеть, положить покойнику в руки разрешительную молитву, и это независимо от того, верил он в Бога вообще или нет. В этом есть отчасти пережиток и язычества и, между прочим, западных индульгенций.
В начале девяностых годов Церковь получила возможность полноценно участвовать в жизни общества. На наш взгляд, одной из самых печальных ошибок, которая тогда была допущена, была та, что без всяких рассуждений мы стали отстраивать ту модель церковно-государственных и внутри церковных отношений, которая существовала в Православной церкви в дореволюционный период. Трагедия 1917 года во многом была следствием упадка авторитета Православной церкви в то время. Те механизмы взаимодействия с церковным народом, которые использовала церковь, были неэффективны. Ведь все те лица, чьими руками совершался Октябрьский переворот, все те, кто потом осуществлял страшный Красный террор, были формально крещены в Православии. Владимир Ульянов с супругой были повенчаны. Убийцы Царской семьи, те кто уничтожал духовенство и разру

шал храмы, согласно регламенту дореволюционного времени, регулярно раз в год причащались и исповедовались, получая за это справку, свидетельствующую о их православном вероисповедании. Учитывая, что палачами Православия оказались не сотни и не тысячи, а сотни тысяч крещенных людей, можно сделать весьма печальные выводы о месте и роли Церкви в дореволюционной России. Но почему-то после перестройки мы выбрали именно эту модель.
До революции все население страны считалось православным. А сама Церковь исполняла функции государственного регистратора. Невозможно было иначе получить свидетельство о смерти, о рождении ребенка, о заключении брака, как только через отпевание, крещение, венчание. И это была очень плохая практика. О содержании веры тех людей, которые участвовали в таинствах, мало кто думал. Но ведь в перестроечный период, когда государство снова дало Церкви свободу вероисповедания, ей же никто не делегировал и те функции, которые она выполняла в дооктябрьский период. Так почему же мы стали относиться к людям так, как это делало дореволюционное духовенство? Крестить, венчать, отпевать, не особо задумываясь кого и зачем.
Соответственно мы получили и те же результаты что и в революцию 1917 года только в более сжатые временные сроки. Сегодня наши храмы захватывают и избивают прихожан как раз те самые люди, которые были у нас же и крещены около тридцати лет тому назад. Многие ошибки, которые были сделаны, исправить уже не получится. Система внутри приходских и меж приходских отношений уже построена, но возможность ее улучшить и сделать более эффективной, я думаю, что осталась.
Без участия епископа и всего духовенства отдельно взятой епархии провести такую работу невозможно. Но я по-прежнему уверен в том, что крещение детей, родители которых не будут приводит их к Причастию, и взрослых, которые не собираются ходить в храм – бессмысленно. Венчание молодоженов, никогда в жизни не открывавших Евангелие и которые не собираются этого делать, тоже весьма сомнительно. Требы, в которых их «заказчики» видят только защитный механизм от разных неприятностей, превращают священника в языческого жреца. Ведь все церковные таинства и обряды — это инструменты, которые использует священник для работы над преображением души своих духовных чад. И ими нельзя размахивать направо и налево. Они предназначены для узкого круга лиц, а именно – для братьев и сестер, отцом которых является священник того или иного прихода. Каждый пастух в горах пасет свое стадо, и овцы из одного стада в другое не бегают. Дикие козы тоже с пасомым стадом не смешиваются, так же, как и овцы к диким козам не убегают. А если этот хаос, к примеру, и начал бы происходить, то возникает вопрос – а чем занимается пастух, и зачем он вообще такой нужен?
Я понимаю, что эта публикация может показаться спорной и неизбежно вызовет дискуссию среди ее читателей. Но в этом и состоит ее цель. Если мы будем подымать вопросы, то, следовательно, начнем искать на них и ответы. Это все же намного лучше, чем служить, не задумываясь над теми проблемами, от решения которых зависит вечная участь как нас самих, так и тех людей, которые вверили нам свои души.

«Пойди скажи женщине в сером пальто, что я не гадаю»
Памяти старицы Агнии Карагандинской (Стародубцевой) (1884-1976)
Жизнь старицы с самого ее начала назнаменовалась чудом Божьим. Девочка родилась слепой. Но когда родители привезли ее к мощам святителя Митрофана Воронежского, она вдруг прозрела и стала хорошо видеть. Так начался жизненный путь матушки, которая станет духовным чадом старца Севастиана Карагандинского, а после него и сама примет крест старческого служения. Матушка рано осиротела. Сначала девочка воспитывалась при Знамено-Сухотинской обители, где была хорошая иконописная школа. В этом же монастыре она была пострижена в рясофор с именем Агния. Первым духовником будущей старицы стал преподобный Варсонофий Оптинский. Когда матушка стала рассказывать ему на исповеди грехи за всю свою жизнь, то старец напоминал ей те, о которых она давно забыла. При этом преподобный Варсонофий знал время, обстоятельства и все подробности каждого проступка.
– Вот ты забыла рассказать, как разоряла гнездышка птичьи.
– Нет, батюшка, такого со мной не было.
– А помнишь густое вишневое дерево, которое росло возле дома. На нем было гнездышко.
– Да, я помню, но я не разоряла это гнездо. Я только взяла яичко, посмотрела на него и положила обратно.
– Это так, только птичка после этого в гнездо не села.
Преподобного Севастьяна матушка встретила в Оптиной Пустыни, когда он был еще послушником Стефаном, келейником старца Иосифа, а после его смерти и старца Нектария Оптинского. В ноябре 1919 года Знаменно-Сухотинский монастырь был разрушен. С этого времени до 1952 года матушка Агния ведет скитальческую жизнь, переходя из одного дома в другой. За это время она претерпела множество скорбей, унижений, бед и болезней, о которых никому не обмолвилась ни словом. В 1952 году по приглашению старца Севастьяна она приезжает в Караганду.
Город населяли в основном бывшие заключенные Карлага. Преподобный Севастьян, сам пройдя через ад этого лагеря, остался в Караганде навсегда для того, чтобы окормлять души бывших узников, истосковавшихся по Боге. С этих пор матушка Агния становится первой помощницей батюшки в его нелегком труде. В 1956 году старица принимает постриг в мантию. К этому времени у нее уже был дар прозорливости. Матушка его всячески скрывала, по своему великому смирению. Но когда было надо, ради спасения души или устроению жизненного пути согласно промысла Божия, она пользовалась этим даром. Примеров этого в житии подвижницы очень много.

Старица Агния Карагандинская

Так к ней приезжала для духовного окормления двадцатилетняя девушка Татьяна, которая строила планы на будущую замужнюю жизнь. Матушка, зная ее судьбу, стала рассказывать Тане о том, что муж у нее будет очень красивый и богатый, капитан дальнего плавания, который заберет ее с собой на корабле. Матушка подарила девушке четки еще за год до свадьбы и назначила венчание на второе августа. Родители заранее купли Татьяне красивую фату, но туфли и свадебное платье матушка покупать не благословила. В конце июля старица сказал, чтобы купили еще восковый веночек и три свечи на "венчание". Почему три свечи? Родители Татьяны ничего не понимали. Все прояснилось, когда 2 августа девушка погибла в результате автокатастрофы. Хоронили ее в белой фате и восковом веночке, а у головы и по бокам гроба стояли три свечи.
Архиепископ Рязанский и Касимовский Павел рассказывал о том, что матушка назвала в точности те вопросы, которые его будут спрашивать на экзамене, когда он еще юношей поступал в Загорскую духовную семинарию. Старица также дала ему наставления, как он должен будет поступать и чем руководствоваться, когда займет ответственную духовную должность. Все это было тогда, когда будущий архиерей еще и не думал принимать монашество. Позже владыка пользовался матушкиными наставлениями, когда стал епископом Зарайским, управляющим Патриаршими приходами в США.
Как-то раз одна из духовных дочерей старицы недоумевала, зачем это матушка благословляет все вокруг себя осенять крестным знамением. Зачем так часто креститься? «Это потому, – учила старица, – что вокруг нас все окутано бесовскими сетями». Но этот ответ не удовлетворил девушку. Она попрощалась со старицей и пошла на поезд, зашла в общий вагон и села на свое место. Вдруг как будто какая-то пелена спала с ее глаз, и девушка начала вокруг себя видеть все другим взором. Рядом с людьми, которые сидели в поезде, находилось множество, похожих на крупных крыс, бесят. Они крутили головами, хвостами, цеплялись когтями за людей, прыгали по полкам, смотрели на всех страшными колючими глазами. У девушки началась паника. Она стала молиться про себя и мысленно крестить всех вокруг. После этого видение исчезло, бесов она больше не видела, а все те люди, которых бесы окружали, так и остались на своих местах. Молитвами старицы девушке был немного открыт духовный мир, который нас окружает. Сама же матушка Агния видела этот мир все время. Были для нее открыты и мысли тех, кто к ней приходил.

Одна женщина, которая с великой любовью относилась к старице, подарила ей на праздник иконы Божией Матери «Знамение» большой красивый букет цветов. В этот день отмечался престольный праздник Знаменно-Сухотинского монастыря, в котором матушка провела долгие годы. Старица сказала послушнице Марии, чтобы та поставила цветы в святой угол возле иконы Божией Матери «Скоропослушица». Женщина, подарившая цветы, подумала про себя: «Вот ведь, никто из карагандинцев матушку не поздравил, одна я цветы принесла». Как только она об этом подумала, как слышит снова уже строгий голос старицы Агнии: «Мария, убери цветы! Вынеси, поставь их за печку!» Женщина вышла в коридор и стала горько плакать, укоряя себя за гордость и тщеславие. Только она начала себя укорять и в душе каяться, то снова слышит голос старицы: «Мария, давай цветы опять сюда, поставь возле иконы».
Не всех принимала матушка к себе. Могла послать келейницу во двор со словами: «Пойди скажи женщине в сером пальто и пуховом платке, что я не гадаю». Келейница Мария, которая помогала старице, попала тоже к ней не случайно. Родилась она очень больной. С ней случались частые приступы эпилепсии. До семи лет Мария не ходила, а до двадцати четырех совсем не разговаривала. В двадцать четыре года она пришла к старцу Севастьяну, который ее исцелил. Мария стала разговаривать, но поначалу очень плохо. Отец Севастьян благословил ее окормляться у матушки Агнии. Старица постоянно читала над ней молитвы, и в конце концов Мария полностью исцелилась, стала хорошо говорить и научилась читать. В жизни матушки Агнии имеется очень много примеров того, что она буквально доставала с того света людей, которые вот-вот должны были умереть.
К старице с утра до вечера приходило очень много народу. Не только днем, но и ночью двери ее кельи не закрывались. Только когда умирал старец Севастьян, матушка заперлась и никого к себе не пускала, проводя дни и ночи в непрестанной молитве. Последние пятнадцать лет старица сильно болела водянкой. Ей периодически делали прокол и выпускали жидкость. Но до конца дней всю себя она отдавала людям. Когда ее духовник отец Севастьян умирал, то благословил всем своим духовным чадам обращаться теперь к матушке Агнии. Почила старица 17 марта 1976 года после причастия Святых Христовых Таин. Когда сестры пришли облачить матушку перед погребением, одна из пришедших монахинь Фекла скоропостижно скончалась. Тогда кто-то вспомнил о том, что старица Агния говорила еще задолго до своей кончины, что на ее похоронах будет два гроба. В беседе со своей духовной дочерью матушка сказала: «Не бойся умирать, Ленушка. Умирать не страшно. Это как дорогу по улице перейти с одной стороны на другую. Я умру не одна, кого-нибудь возьму с собой». Так и случилось.
Прошло время и уже не только духовные чада матушки Агнии, но и их дети, и даже внуки стали приезжать к ней на могилку на Михайловское кладбище в Караганде. И неизменно по молитвам старицы они получали от Бога помощь и утешение во всех скорбных жизненных обстоятельствах. Упокой, Господи, рабу Твою монахиню Агнию, и ее святыми молитвами помилуй нас, грешных.