В Запорожском онкодиспансере работала заведующей кафедрой сокурсница батюшки по университету. Он договорился с ней проводить там регулярно молебны и соборования. Ходил по палатам, утешал умирающих, исповедовал, причащал. Было немало чудес Божественной помощи. Одна женщина после соборования и причастия получила исцеление. Врачи никак не могли объяснить, почему это с ней произошло. Батюшка ездил в онкобольницу по своей личной инициативе, его никто об этом не просил. С больных денег никогда не брал. Наоборот, покупал на свои средства крестики, иконочки и раздавал нуждающимся. «Вера без дел мертва», – часто повторял он.
Бог даровал отцу Сергию возможность побывать на Святой Земле. Там он, как обычно, своей харизмой, эрудицией и обаянием покорил всю паломническую группу. Получилось даже так, что один ортодоксальный иудей, который познакомился с батюшкой по пути в Иерусалим, захотел после общения с ним принять православие и креститься.
Но в мире, где царствует грех и жизнь построена на страстях, человек со светлой душой и окрыленным сердцем, по умолчанию, становится мучеником. Далеко не все в епархии были в восторге от такой популярности отца Сергия. Нужно сказать, что батюшка, имея врожденный аристократизм и благородство души, совершенно не умел, да и не хотел выслуживаться, заискивать перед теми, кто был облачен властью. Лесть и лицемерие, завуалированные под «послушание» и «смирение», для него были неестественны. Он не мог терпеть фальши в отношениях. Его неординарная личность уж слишком выделялась из общей массы. Нашлись и такие, кто свою зависть и зложелательство направили в русло клеветы, придумав ложные поводы для своего негодования. Последние годы служения отца Сергия были его голгофой. Переводы из прихода на приход, постоянная работа на износ, материальные трудности, болезни, сильнейшее психологическое давление и особенно клевета распинали его душу. То, что происходило с батюшкой в тот период, можно сравнить с тем, как если бы микроскопом стали забивать гвозди. Молоток все это может выдержать, но отец Сергий был другим. Уж слишком тонко он был устроен.
Из последних сил, продавая из дому то, что еще можно было продать, он собирал средства на организацию своего собственного прихода. Ему удалось договориться со своим коллегой, главврачом девятой городской больницы, о том, чтобы открыть в одной из комнат лечебного корпуса небольшой больничный храм. Это был первый в Запорожье больничный приход, и для того, чтобы добиться его открытия, отцу Сергию потребовалось приложить очень много усилий. Комната, которую выделили для храма, была рассчитана на десять – пятнадцать человек. Но когда батюшка стал там служить, к нему на литургию приходило не меньше сотни людей. Они плотно заполняли не только комнату, но и коридор, который ей предшествовал.
Нужно сказать, что с самого начала своего священнического служения отец Сергий не ставил перед собой задачи начинать храмовое строительство, что было в те годы довольно часто. Он видел свою миссию в другом – нести проповедь о Христе людям, которые изголодались по Слову Божьему за годы атеистической пропаганды. Батюшка читал лекции в университете, устраивал богословские вечера ответов и вопросов, постоянно собирал людей для духовных бесед, публиковался в газетах, выступал на радио. При том, что это касалось не только его «рабочего» времени. Дверь в дом отца Сергия практически не закрывалась. Он всех принимал, всем уделял время, со всеми делил свою любовь, для всех находил нужные слова.

Это может показаться парадоксальным, но такая популярность никак не сказывалась на его материальном положении. Когда он оказался прикованным к больничной кровати из-за тяжелейшего перелома ноги, то у него не оказалось средств даже на самые элементарные нужды. Внутреннюю сущность отца Сергия очень хорошо раскрывает его поведение во время операции. Ему укололи анестезию, при которой человек, находясь в состоянии наркоза, начинает разговаривать, не осознавая того, что с ним в это время происходит. Обычно при этом каждый проговаривает себя таким, каким он есть внутри. В таких ситуациях даже интеллигентные люди иногда начинают материться или говорить какие-то глупости. Батюшка под наркозом служил молебен Божией Матери.

За полгода до смерти отец Сергий закончил духовную семинарию и поступил в академию. Его самообразование значительно превышало семинарское обучение, но батюшка говорил, что оно необходимо, т.к. помогает структурировать знания. Отец Сергий уже предчувствовал свою близкую смерть. Когда для личного дела он сделал фото, то сказал матушке, чтобы она сохранила это изображение для памятника на могилу. Конечно же, такие слова не могли не возмутить жену, которая очень его любила и дорожила его нежной любовью к себе. Батюшка, чтобы не огорчать супругу, быстро все перевел в шутку. Когда отец Сергий умер, многие люди, которые пришли с ним попрощаться, говорили матушке Людмиле, что батюшка заранее знал, что скоро уйдет из жизни и предупреждал их об этом.

Последние дни жизни отца Сергия очень показательны. Он сильно страдал от головной боли. Иногда терял сознание. Периодами эта боль становилась невыносимой. Где-то дней за десять до смерти, когда он лежал в очень плохом состоянии, раздался телефонный звонок. Матушка взяла трубку и попросила не беспокоить мужа, потому что он плохо себя чувствует. Отец Сергий, услышав разговор, попросил, чтобы она передала ему телефон. Поговорив, он сказал, чтобы жена вызвала ему такси. Превозмогая боль, батюшка поехал соборовать и причащать умирающего от рака человека. После таинств больной пришел в ясное сознание, попрощался со всеми близкими и предал душу Богу. Родственники этого человека были очень признательны отцу Сергию за то, что он не отказал им в их просьбе. За два дня до своей смерти, сам находясь, можно сказать, одной ногой на том свете, также превозмогая боль, батюшка поехал к умирающей бабушке своей духовной дочери, чтобы помочь ей последним напутствием. За все годы своего служения отец Сергий не отказал в помощи ни одному человеку, как бы тяжело ему самому не было. Он ушел из жизни в тридцать девять лет 4 января 1999 года. Умер, по всей видимости, от аневризмы. На его похороны пришло огромное количество народа.

После смерти отец Сергий неоднократно снился своей жене, которая сильно скорбела от этой утраты. «Да пойми же ты, я живой, я не умер!» – с любовью говорил он ей.
«Однажды, – вспоминает матушка, – он приснился мне в очень красивом священническом облачении, и весь как - будто светился изнутри. Батюшка говорил мне, чтобы я не отчаивалась, что все, происходящее с нами в этой жизни, имеет важное значение, что это нужно пережить и перетерпеть, и что со смертью наша жизнь не заканчивается. Потом он попросил меня посмотреть вверх. Я подняла голову и увидела невообразимую красоту, напоминающую цветочный ковер. «Вот видишь, – сказал он мне, – а ТАМ еще красивее».
Бог не дал отцу Сергию и его матушке деток. «И слава Богу, что не дал, – однажды сказал мне батюшка, – потому что я, наверное, любил бы их больше, чем Бога». Одна из его духовных чад рассказывала, что однажды во сне видела отца Сергия в прекрасном месте, где его окружала веселая детвора. «Батюшка, что Вы тут делаете?» - спросила она. «Преподаю им Закон Божий», – с радостной улыбкой ответил он.

После смерти отец Сергий неоднократно помогал тем людям, которые просили его о помощи в своих молитвах. Особенно это касалось его близких духовных чад. Одной женщине нужно было делать операцию на мениске. Врачи сказали однозначно, что без операции она ходить не сможет. Батюшка Сергий явился ей в тонком видении, взял за руку и сказал, что операцию делать не нужно, все будет хорошо. Проснувшись утром, она позвонила врачу и сказала, что отказывается от операции. Хирург был очень удивлен, но ни о чем расспрашивать не стал. После этого никакого исцеления не произошло, наоборот, ей стало еще хуже, женщина с трудом передвигалась по комнате, держась за стену. Наверное, это было испытание ее веры. Где-то через неделю рано утром раздался телефонный звонок. Женщина спросонья подскочила и пошла за телефоном в другую комнату. И только после разговора вдруг поняла – она же ходит и при этом не чувствуют ни малейшей боли! Когда сделали повторные снимки и сравнили с предыдущими, врачи недоумевали, как такое могло случиться – мениск был абсолютно здоров.
К отцу Сергию на могилку часто проходят люди. Особенно те, кому предстоит какая - то операцию. Берут у батюшки благословение, просят его святых молитв. Есть немало свидетельств его благодатной помощи. «К пустому колодцу люди не хотят» – гласит народная мудрость.

Я благодарен Богу за то, что Он удостоил меня милости и чести близко знать и дружить с отцом Сергием. Сейчас, спустя годы, я понимаю, что был недостоин этой дружбы и по молодости, в своей духовной слепоте, очень многое не успел рассмотреть в этом удивительном и прекрасном человеке. Поэтому в этой публикации я прошу у батюшки прощения и его святых молитв о мне грешном и о всех тех, кто читает эти строки. Упокой, Господи, душу раба Твоего иерея Сергия и его святыми молитвами помилуй нас, грешных.

преп Амворосий Оптинский

Добрый дедушка Амвросий.
Памяти преподобного Амвросия Оптинского (1812-1891)
С преподобного Амвросия Оптинского когда то давно начиналось мое воцерковление. Каким то неизменно теплой, доброй, жизнерадостной запечатлелась в моем сердце неписаная икона этого старца. Воспитанный с детства на добрых волшебных сказках я почувствовал в преподобном Амвросии такого себе православного доброго дедушку, простого, мудрого, доступного, без тех богословских «наворотов» к которым нужно было подбирать ключи из области разных мудрёных наук.
Другие Отцы и Учителя Церкви для меня тогда были орлами парящими на таких высотах богословия что мне, маленькому, глупому и грешному они казались далекими точками летающими на какой то непостижимой для меня высоте. А «дедушка» Амвросий как бы «слетел» с этих вершин ко мне вниз, сел рядом на скамеечку и стал учить меня духовной жизни по басням Крылова, которые он держал у себя в келии под подушкой. И учил так просто, тепло и душевно, что прошли уже десятки лет, а я до сих пор помню свою потрепанную книгу «Собрания писем преподобного Амвросия Оптиского», всю исчерканную карандашом которым я отмечал особенно понравившиеся мне цитаты. Мне казалось что я не читаю, а слышу ушами как дорогой батюшка говорит мне с доброй улыбкой: «Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено — там ни одного». «Не хвались горох, что ты лучше бобов, размокнешь — сам лопнешь». «Отчего человек бывает плох? — От того, что забывает, что над ним Бог». «Нужно жить, не тужить, никого не обижать, никому не досаждать, и всем моё почтение», «Мы должны жить на земле так, как колесо вертится, чуть одной точкой касается земли, а остальными стремится вверх…» Да, батюшка дорогой, так этого хочется, только я вот все на лыжах, да на лыжах. Одни носочки впереди вверх задираются, а все остальное по земле ползет…
Не удивительно что у этой старческой простоты, прозрачной святости, находили ответы на волновавшие их жизненные вопросы выдающиеся философы, известные писатели, глубокие мыслители которые ехали к преподобному Амвросию с самых разных уголков России. Каждый из них находил в словах преподобного нужные ему смыслы. Да и не только они.
Среди многих десятков людей окружавших старца, просивших его молитв, задававших ему вопросы о смысле жизни, пытавшихся решить невообразимо сложные, с их точки зрения, задачи преподобный мог расслышать и вопрос неграмотной крестьянки: «батюшка, а чего у меня индюшки то дохнут»? Всем этот вопрос показался смешным- захохотали, но не старцу. Он подошел к ней и стал долго и подробно толковать, выяснять чем она их кормит, чего дохнут, давать советы, наставлять как правильно ухаживать…
С детства будущий старец отличался добрый нравом и веселым жизнерадостным характером. На его долю не выпали те внешние гонения и искушения которым подвергались его старцы - предшественники преподобные Лев и Макарий. Но зато старцу пришлось всю жизнь пить горькие лекарства физических недугов. Заболевши еще будучи семинаристом первым из них, преподобный Амвросий стал собирать болезни как драгоценные бусы все больше и больше, да так что вся его земная жизнь стала парением между небом и землей. Одной ногой он всегда был «там», а другой «здесь». Монахи перестали считать сколько раз они уже собирались хоронить старца. Всем казалось что «вот, вот» и вдруг каким то чудесным образом старец оживал и продолжать молиться и окормлять братию. «Монаху не полезно лечиться - только подлечиваться» - говорил он с обычной улыбкой.

Для всех кто встречался с преподобным Амвросием он остался в памяти добрым светом, миром, любовью. Но именно добрым, а не «добриньким» как пытаются мимикрировать сегодня некоторые либеральные христиане прикрывая фиговым листом слова «любовь» свои греховные нечистоты. Преподобный Амвросий мог дать ответ и с гневом. “Безбожникам нет оправдания» - строго и сурово сказал он одной из своих духовных дочерей которая пыталась оправдать безбожие своих знакомых тем, что «их не так воспитали, а ей их все равно жаль, ведь Бог же любовь». «Сами виноваты» - без всяких снисхождений ответил старец. Есть его «Ответ к благосклонным к латинской церкви о несправедливом величании папистов мнимым достоинством их церкви» в котором старец твердо и последовательно настаивает на том, что Церковь только одна, и это именно Православная Церковь и никакая другая
Нам это важно знать и помнить особенно сегодня. когда все больше и больше некоторыми богословами которые называют себя «православными» проводиться мысль о том, что дескать «наши межконфециональные перегородки до неба не достигают» что все мы христиане, а разные конфессии это что то вроде разновидностей рас среди человечества которые не отменяют нашей общей человеческой природы. Тех кто считает иначе они обвиняют в «консерватизме», «церковном радикализме», «узости мышления» и прочь.
Но конечные результаты жизни таких «православных консерваторов» как преподобный Амвросий и многих других подобных ему, говорят о том, что они святы, и об этом красноречиво говорит личный опыт многих людей, в том числе и наших современников. О чудесной помощи преподобного Амвросия в наши дни, написано множество публикаций, а вот о такой же помощи от усопших «любвеобильных» либеральных богословов ни одной. Это ответ Бога, на то, кто же из них прав. Преподобный отче Амвросие, моли Бога о нас.

Жизнь прошла, но жизни не было.
В нашем мире все зримо. Иконой отражается мир в нашей душе, но и мы видим этот мир таким, каким представляется он нашему духовному взору. Мы также рисуем, как на холсте, вечные образы наших душ теми красками, которые источает наше сердце. Чьи-то сердца выдают тысячи оттенков серого, кто-то рисует сажей, а кто-то черно-масленой жижей грехов. Но есть и такие, у которых очень богатая цветная палитра. Все разноцветье красок зависит от нашей сердечной почвы и от того, чем мы ее удобряем.
Те, у кого семя упало на добрую почву, смотрят на меня взором чистых душ с ликов домашнего иконостаса. Я все время удивляюсь тому, какие они разные, эти святые, как не похожи друг на друга, и при этом они все так прекрасны! Сколько же у тебя, Господи, таких красивых душ! Семя Божественного Слова было дано всем одинаковое, но насколько разные оно принесло плоды. Иконостас похож на цветник, где каждый цветок имеет свое своеобразие. Старец Зосима (Сокур), со своим иногда весьма резким нравом и жестким словом, весьма отличается от преподобного Алексия Зосимовского, всегда мягкого и очень тактичного. Преподобный Нектарий Оптинский, который в своей келье собирал детские игрушки, отличается от Саввы (Остапенко), который имел волевой и твердый характер. Но все они любили Бога больше всего на свете. От одного взгляда на лики этих людей становится тепло на душе. Каждый из них излучает любовь и свет благодати.
И какими страшными на этом фоне видятся мне лица, у которых каменные сердца! Те, от которых семя Слова Божия отскакивает как мяч от стены. Маски ада, холодные, жестокие, вечно суетящиеся, в них нет ни капли тишины и мира. Эти люди живут своей животной жизнью. Животной, потому что само слово «человек» в переводе с греческого подразумевает существо с устремлённым вверх взглядом. «Антропос» — это «смотрящий вверх». Куда смотрящий? На звезды, небо, облака? Нет, смотрящий на Бога и живущий перед Его взором. Если этого не происходит, то такие люди ничем не отличаются от всех других живых существ. Они просто являются членами человеческой стаи, которая имеет свою социальная специфику. Жизнь этой стаи ничем не отличается от жизни других животных стай: борьба за выживание, за доминирование, за более выгодное место в стае, за возможность есть бананы с веток, а не собирать то, что упало на землю.
К кому относимся вы с вами? Какая почва наших сердец? Наверное, она похожа на те, что в притче обозначены, как «каменная» и «поросшая тернием». Как - будто и влечет нас Слово Божие, и вера есть, и желание спасаться тоже присутствует. Но страх перед будущим, боязнь скорбей, уныние при их посещении, заботы и многопопечительность, суетные хлопоты, маловерие, мнительность и т.п. не дают Слову Божьему прорасти в полную силу.
Один замечательный священник, духовник монастыря, рассказал о том, что его близкий друг умер, с духовной точки зрения, не очень хорошо. Всем монастырем они усердно молились о упокоении его души. И это человек явился батюшке в тонком сне, как живой. Тот спросил его: «Как ты там? Мы молимся усердно за тебя, есть ли тебе от этого помощь?» И усопший ответил: «Да, конечно, я вам очень признателен, за молитвы. Благодаря им я избавлен от мук, от ада, меня Бог помиловал. Но…я не в свете…» И глаза у него были очень грустными.
Вы только представьте себе эту ситуацию, когда ты избавлен от страшных адских мук, когда ты не ушел в эту кромешную тьму, но в то же время ты видишь вдали свет, знаешь, что он есть, что в нем живет Бог и его святые, и что ты тоже мог быть там… Это значит, что все те святые, которые на меня смотрели с иконостаса, так и останутся лишь изображениями на дереве или бумаге. Их лики для меня не оживут, они умрут вместе с моей надеждой когда-либо увидеть их живыми и общаться с ними. Какой ужас знать, что есть Царство Света и ты мог бы туда войти, но не дошел, не захотел, не решился. Единственный шанс потерян… Об этом думать даже страшно, и так бы не хотелось, чтобы это стало моей вечной судьбой.

А на стене висят часы и, тикая стрелками циферблата, уменьшают время моей жизни пока я чего- то боюсь, о чем- то переживаю, куда-то спешу, о чем-то забочусь… Да, нужно, как можно скорее, менять почву своего сердца. Пока еще осталось хоть немного времени. Перестать бояться того, чего не нужно, а начать бояться того, что и в самом деле должно пугать. Самое страшное — это когда черта между двумя датами рождения и смерти над могильным надгробьем будет означать лишь одно: жизнь прошла, но жизни не было.