Я всегда была уверена, что хайку — это гигиена души, поэзия, которая помогает разобраться в себе, увидеть красоту природы и человека, а также пережить травмы с помощью поэтических образов.
Вместе с Лилия Куликова (Lilia Kulikova) придумали неожиданный проект на стыке психологии и японской поэзии. Присоединяйтесь 🙂
Подписчикам Haiku Daily — приятные скидки!
https://www.facebook.com/photo.php?fbid=3160879187328678&set=a.546131678803455&type=3
Вместе с Лилия Куликова (Lilia Kulikova) придумали неожиданный проект на стыке психологии и японской поэзии. Присоединяйтесь 🙂
Подписчикам Haiku Daily — приятные скидки!
https://www.facebook.com/photo.php?fbid=3160879187328678&set=a.546131678803455&type=3
Facebook
Elena Khandurova
Поэтико-психологическая мастерская «ЛЕТНИЕ СНЫ. От Карла Юнга до японских поэтов» Август – романтический месяц звездопадов и самого красивого ночного неба. Мечты и сны на исходе лета располагают к...
Для National Geographic Traveler выступила в роли инсайдера по Токио 🙂 https://nat-geo.ru/travel/asia/japan-is-different/tokyo-guide/
КУКУШКА И УРБАНИЗМ
Хайку — это настоящая энциклопедия японской жизни, ведь в форме трёхстиший японцы умудряются показать все стороны своей жизни. На примере хайку мы можем задуматься даже о такой интересной и актуальной теме как урбанизм или, если выражаться по-старомодному, градостроение.
Можно ли в хайку передать ощущение города? Как будут переданы эти ощущения? Будут ли они меняться в зависимости от разных городов? Насколько старый Токио (во времена поэтов-классиков он назывался Эдо) будет отличаться по ощущениям от старого Киото.
Поэт Ёса Бусон вторую половину жизни прожил в старом Киото. Он, как я уже неоднократно упоминала, был известен при жизни больше как художник, а не как поэт. Его поэтические работы напоминают живописные полотна, как например это летнее хайку о любимом городе:
Летит кукушка
Над столицей мира и спокойствия
По диагонали
ほととぎす平安城を筋違に
хототогису/ хэйандзё:-о/ судзикай-ни
На первый взгляд это не такое уж интересное стихотворение: какая-то птица пересекает город. Что здесь такого поэтичного?
Действительно, если вы не можете визуализировать для себя Киото с высоты птичьего полета, то хайку покажется вам бессмысленным.
Однако если вы мысленно посмотрите на город сверху, то хайку окажется для вас необычайно остроумным. Вы удивитесь, как точно Бусон передает характер города.
Киото с трех сторон зажат горами, это компактное пространство, где с геометрической точностью был выстроен город с идеально прямыми улицами. План Киото напоминает шахматную доску или, если угодно, доску для игры в го. Это совершенно уникальный городской ландшафт, будто выверенный по линейке. Старая столица совершенно не похожа на другие японские города того времени с типичной хаотичной застройкой.
Кукушка в хайку Бусона летит «по диагонали» и как будто перечеркивает город. Киото в данном произведении — это нечто сделанное, тогда как полет кукушки — спонтанное природное действие, которое невозможно совершить по линейке.
Траектория полета кукушки ну никак не согласуется с улицами Киото: как бы прямо она не старалась лететь, у нее это не получится.
Современный хайдзин Минато Кэйдзи предлагает сравнить хайку Бусона о кукушке с сэнрю неизвестного автора о ласточке из знаменитой антологии «Хайфу Янагидару», которая составлена из произведений поэтов, живущих в Эдо. Посмотрите, какой разительный контраст:
Ласточка
Будто санскрита знак
Улетает прочь
燕は梵字のやうに飛んで行
цубакуро-ва/ бондзи-но ё:-ни/ тондэику
Здесь мы чувствуем необыкновенный городской простор Эдо, где ничто не сковывает ни движение птицы, ни взгляд читателя. Минато-сан даже предполагает, что мы можем легко представить себе гору Фудзи, которая маячит где-то там далеко на горизонте.
Действительно, небо над Эдо совсем другое, не такое «узкое», как над Киото
НА ФОТО: Кацусика Хокусай, Кукушка над азалиями, 1828 год
Хайку — это настоящая энциклопедия японской жизни, ведь в форме трёхстиший японцы умудряются показать все стороны своей жизни. На примере хайку мы можем задуматься даже о такой интересной и актуальной теме как урбанизм или, если выражаться по-старомодному, градостроение.
Можно ли в хайку передать ощущение города? Как будут переданы эти ощущения? Будут ли они меняться в зависимости от разных городов? Насколько старый Токио (во времена поэтов-классиков он назывался Эдо) будет отличаться по ощущениям от старого Киото.
Поэт Ёса Бусон вторую половину жизни прожил в старом Киото. Он, как я уже неоднократно упоминала, был известен при жизни больше как художник, а не как поэт. Его поэтические работы напоминают живописные полотна, как например это летнее хайку о любимом городе:
Летит кукушка
Над столицей мира и спокойствия
По диагонали
ほととぎす平安城を筋違に
хототогису/ хэйандзё:-о/ судзикай-ни
На первый взгляд это не такое уж интересное стихотворение: какая-то птица пересекает город. Что здесь такого поэтичного?
Действительно, если вы не можете визуализировать для себя Киото с высоты птичьего полета, то хайку покажется вам бессмысленным.
Однако если вы мысленно посмотрите на город сверху, то хайку окажется для вас необычайно остроумным. Вы удивитесь, как точно Бусон передает характер города.
Киото с трех сторон зажат горами, это компактное пространство, где с геометрической точностью был выстроен город с идеально прямыми улицами. План Киото напоминает шахматную доску или, если угодно, доску для игры в го. Это совершенно уникальный городской ландшафт, будто выверенный по линейке. Старая столица совершенно не похожа на другие японские города того времени с типичной хаотичной застройкой.
Кукушка в хайку Бусона летит «по диагонали» и как будто перечеркивает город. Киото в данном произведении — это нечто сделанное, тогда как полет кукушки — спонтанное природное действие, которое невозможно совершить по линейке.
Траектория полета кукушки ну никак не согласуется с улицами Киото: как бы прямо она не старалась лететь, у нее это не получится.
Современный хайдзин Минато Кэйдзи предлагает сравнить хайку Бусона о кукушке с сэнрю неизвестного автора о ласточке из знаменитой антологии «Хайфу Янагидару», которая составлена из произведений поэтов, живущих в Эдо. Посмотрите, какой разительный контраст:
Ласточка
Будто санскрита знак
Улетает прочь
燕は梵字のやうに飛んで行
цубакуро-ва/ бондзи-но ё:-ни/ тондэику
Здесь мы чувствуем необыкновенный городской простор Эдо, где ничто не сковывает ни движение птицы, ни взгляд читателя. Минато-сан даже предполагает, что мы можем легко представить себе гору Фудзи, которая маячит где-то там далеко на горизонте.
Действительно, небо над Эдо совсем другое, не такое «узкое», как над Киото
НА ФОТО: Кацусика Хокусай, Кукушка над азалиями, 1828 год
ВЕЛИКИЙ ЯПОНСКИЙ ГАМБАРИМАС
Японский писатель, режиссер, композитор и рок-звезда Цудзи Хитонари примеряет на себя роль неудачливого буддийского монаха и дает советы подросткам, как выжить в этом сложном мире.
От имени монаха Цудзи-бодзу он ведет остроумную колонку для молодежи на https://withnews.jp/, а иллюстратором к его текстам выступает мой любимый художник Ямада Дзэндзидо.
Перевела для вас одну его колонку, в которой он исследует важнейший японский феномен — «гамбаримасу». Это слово японцы используют практически на автомате много раз в день, оно означает «стараться», «выкладываться на все сто», «прикладывать усилия». Я бы даже сказала, что это настоящая японская скрепа, определяющая японский характер. Давайте же узнаем, что ответил Цудзи-бодзу одной милой старшекласснице, у которой ничего в этой жизни не получается.
Японский писатель, режиссер, композитор и рок-звезда Цудзи Хитонари примеряет на себя роль неудачливого буддийского монаха и дает советы подросткам, как выжить в этом сложном мире.
От имени монаха Цудзи-бодзу он ведет остроумную колонку для молодежи на https://withnews.jp/, а иллюстратором к его текстам выступает мой любимый художник Ямада Дзэндзидо.
Перевела для вас одну его колонку, в которой он исследует важнейший японский феномен — «гамбаримасу». Это слово японцы используют практически на автомате много раз в день, оно означает «стараться», «выкладываться на все сто», «прикладывать усилия». Я бы даже сказала, что это настоящая японская скрепа, определяющая японский характер. Давайте же узнаем, что ответил Цудзи-бодзу одной милой старшекласснице, у которой ничего в этой жизни не получается.
withnews.jp
withnews（ウィズニュース） | 気になる話題やネタをフカボリ取材（ウニュ）
withnewsとは、あなたと一緒に “気になる”を解決するサービスです。日々のニュースで“気になる”ことはありますか？あなたのリクエストをきっかけに新聞社が一生懸命もっとフカボリ取材します。
いろんなメディアも巻き込んで一緒に “気になる”を解決していきます。つまり、withを大切に、みんなで一緒につくっていくのがwithnewsです。
いろんなメディアも巻き込んで一緒に “気になる”を解決していきます。つまり、withを大切に、みんなで一緒につくっていくのがwithnewsです。
«Зовите меня Цудзи-бодзу, я здесь монах-настоятель. Служу в крошечном бедном храме Тонсодзи. Название его означает «побег», может быть поэтому детишки, которые хотят убежать из дома, с некоторых пор сюда и зачастили. Да еще и слухи, кажется, поползли, что в этом храме их выслушают. Просто выслушают, без высокопарных слов.
Свободного времени у меня полно, а это для такого дела самое подходящее. Начиная с полудня я валяюсь и бездельничаю, вот соседи у меня за спиной и болтают, что я чувак стрёмный, да и поп никчемный. Скоромным от меня несёт.
Мой полуразвалившийся храм со всех сторон зажат высотками, постоянных прихожан почти нет, а значит и работы у меня почти нет. Живу я вместе с котом. У него все как положено: есть даже фамилия Момоти и изящное имя в духе актеров кабуки — Сандаю. Я понимаю кошачий язык, и вместе с Сандаю мы живем, не тужим.
Вот мы с Сандаю, как водится, устроились на веранде вздремнуть, но наш сладкий сон нарушил грубый окрик: «Цудзи-бодзу!».
Нехотя приоткрыв глаза, я увидел симпатичную старшеклассницу.
«Что, что такое?» — спросил я спросонья.
«Говорят, что Цудзи-бодзу может меня выслушать. Вот я и пришла».
«Ах, ну да, ну да. Молодец, что пришла. А что за история?»
Все мои встречи с молодежью начинаются одинаково — с грубого окрика. Я ненавязчиво намекаю, что если разговор будет взрослый, то хорошо бы моей гостье представиться как положено.
«Ах, да, простите. Я Минори, в школе меня зовут Мино. А вы зовите, как больше нравится», — исправилась она. Ну что же, отлично, отлично.
Сандаю проснулся и устроился напротив Минори.
«Милаха, да? Его зовут Сандаю»
«Какой толстый»
Сандаю бросил на меня выразительный взгляд и пробормотал себе под нос «Ну и хамка!». Минори, конечно же, услышала только «мяу».
«Так что же ты хочешь со мной обсудить? Садись-ка вот сюда»
Минори уселась на террасе и потерянно оглядела окружавшие храм высотки. Сандаю снова завалился спать.
«Я не могу стараться. А учителя и родители говорят старайся», — прошептала Минори.
«Так и не старайся», — ответил я.
«Но они же говорят, чтобы старалась»
«А жизнь-то чья?»
«Ох..», — Минори посмотрела на меня.
«Задумайся, жизнь-то чья?»
«Моя»
«Знаешь, а ты не слушай, что тебе говорят. Мало ли, что они от тебя ждут … не обращай внимания. И не старайся».
Минори с удивлением уставилась на меня, да так и сидела без малейшего движения.
Я почесал свою гладко выбритую голову, приветливо улыбнулся и еще раз повторил:
«Даже и не думай стараться!»
«Даже и не думать?»
«Мяу, — промурлыкал Сандаю. — Слушай меняу». Он был полностью со мной согласен, да вот только Минори не понимала кошачьего языка.
«Но папа говорит ‘не сдавайся’, ‘борись’. Мама говорит ‘поднажми изо всех сил’»
«А я говорю: не борись, не старайся, спускай на тормозах!»
«Мяу, слушай меняу», — промурлыкал Сандаю.
«Да, но…»
«Нет никаких ‘но’…». Если бороться невмоготу, то спускай на тормозах. Я не призываю побеждать. Я лишь призываю поберечь себя. Цени себя и береги! Чья это жизнь-то?»
«Моя жизнь», — пробормотала Минори.
«Какой смысл насильно себя заставлять? Кого ты собираешься победить? Что это за выигрыш такой? Твоя главная задача — жить, заботясь о себе, а не убивать себя ради того, чтобы соответствовать чужим ожиданиям. Так ведь?»
«Мяу» — поддержал меня Сандаю.
«Не так уж это и сложно. Давай-ка приляг, поспи, а проснешься, будешь как огурчик.
«…Спасибо», — Минори устроилась на веранде и заснула.
Мне надо было навести порядок в моем крошечном саду. Я сунул ноги в деревянные гэта, схватил бамбуковую метелку и вышел в сад. Так и не смог припомнить, когда же я прибирался в саду в последний раз. Ну да, я ленивый монах, нарушающий заповеди, и в саду моем безобразие. А, впрочем, это к делу не относится.
«Чья жизнь-то, а? Жизнь-то моя!», — вот так недовольно бормоча себе под нос, я начал сметать опавшие листья в моем саду».
Свободного времени у меня полно, а это для такого дела самое подходящее. Начиная с полудня я валяюсь и бездельничаю, вот соседи у меня за спиной и болтают, что я чувак стрёмный, да и поп никчемный. Скоромным от меня несёт.
Мой полуразвалившийся храм со всех сторон зажат высотками, постоянных прихожан почти нет, а значит и работы у меня почти нет. Живу я вместе с котом. У него все как положено: есть даже фамилия Момоти и изящное имя в духе актеров кабуки — Сандаю. Я понимаю кошачий язык, и вместе с Сандаю мы живем, не тужим.
Вот мы с Сандаю, как водится, устроились на веранде вздремнуть, но наш сладкий сон нарушил грубый окрик: «Цудзи-бодзу!».
Нехотя приоткрыв глаза, я увидел симпатичную старшеклассницу.
«Что, что такое?» — спросил я спросонья.
«Говорят, что Цудзи-бодзу может меня выслушать. Вот я и пришла».
«Ах, ну да, ну да. Молодец, что пришла. А что за история?»
Все мои встречи с молодежью начинаются одинаково — с грубого окрика. Я ненавязчиво намекаю, что если разговор будет взрослый, то хорошо бы моей гостье представиться как положено.
«Ах, да, простите. Я Минори, в школе меня зовут Мино. А вы зовите, как больше нравится», — исправилась она. Ну что же, отлично, отлично.
Сандаю проснулся и устроился напротив Минори.
«Милаха, да? Его зовут Сандаю»
«Какой толстый»
Сандаю бросил на меня выразительный взгляд и пробормотал себе под нос «Ну и хамка!». Минори, конечно же, услышала только «мяу».
«Так что же ты хочешь со мной обсудить? Садись-ка вот сюда»
Минори уселась на террасе и потерянно оглядела окружавшие храм высотки. Сандаю снова завалился спать.
«Я не могу стараться. А учителя и родители говорят старайся», — прошептала Минори.
«Так и не старайся», — ответил я.
«Но они же говорят, чтобы старалась»
«А жизнь-то чья?»
«Ох..», — Минори посмотрела на меня.
«Задумайся, жизнь-то чья?»
«Моя»
«Знаешь, а ты не слушай, что тебе говорят. Мало ли, что они от тебя ждут … не обращай внимания. И не старайся».
Минори с удивлением уставилась на меня, да так и сидела без малейшего движения.
Я почесал свою гладко выбритую голову, приветливо улыбнулся и еще раз повторил:
«Даже и не думай стараться!»
«Даже и не думать?»
«Мяу, — промурлыкал Сандаю. — Слушай меняу». Он был полностью со мной согласен, да вот только Минори не понимала кошачьего языка.
«Но папа говорит ‘не сдавайся’, ‘борись’. Мама говорит ‘поднажми изо всех сил’»
«А я говорю: не борись, не старайся, спускай на тормозах!»
«Мяу, слушай меняу», — промурлыкал Сандаю.
«Да, но…»
«Нет никаких ‘но’…». Если бороться невмоготу, то спускай на тормозах. Я не призываю побеждать. Я лишь призываю поберечь себя. Цени себя и береги! Чья это жизнь-то?»
«Моя жизнь», — пробормотала Минори.
«Какой смысл насильно себя заставлять? Кого ты собираешься победить? Что это за выигрыш такой? Твоя главная задача — жить, заботясь о себе, а не убивать себя ради того, чтобы соответствовать чужим ожиданиям. Так ведь?»
«Мяу» — поддержал меня Сандаю.
«Не так уж это и сложно. Давай-ка приляг, поспи, а проснешься, будешь как огурчик.
«…Спасибо», — Минори устроилась на веранде и заснула.
Мне надо было навести порядок в моем крошечном саду. Я сунул ноги в деревянные гэта, схватил бамбуковую метелку и вышел в сад. Так и не смог припомнить, когда же я прибирался в саду в последний раз. Ну да, я ленивый монах, нарушающий заповеди, и в саду моем безобразие. А, впрочем, это к делу не относится.
«Чья жизнь-то, а? Жизнь-то моя!», — вот так недовольно бормоча себе под нос, я начал сметать опавшие листья в моем саду».
УЛИТКИ И АЛКОГОЛЬНЫЙ ДОСУГ
В китайской поэзии традиционно много стихов о вине, а вот в японской — значительно меньше. Несказанно обрадовалась, когда наткнулась на такой прелестный свиток с хайку на алкогольную тему. Впрочем, по картинке об этом и не скажешь.
Для меня этот свиток — наглядный пример того, как японское трёхстишие должно выглядеть в своем идеальном воплощении. Хайку — это не просто литературный текст сам по себе. Хайку не должны витать в воздухе, они должны быть вписаны рукой каллиграфа в живописные работы. А когда текст оказывается лишь одним из смысловых элементов, то все литературно-живописное произведение демонстрирует необыкновенную глубину и любопытные нюансы.
Что особенно приятно, в нашем случае поэт, каллиграф и художник это один и тот же человек — Такараи Кикаку (1661—1707).
Живописи он учился у художника Ханабусы Иттё (школа интеллектуальной живописи «Нанга», так называемая «школа учёных»), каллиграфии — у мастера Сасаки Гэнрю, а поэзии — у великого Мацуо Басё.
Итак, вот это хайку со свитка:
Улиточки
К закускам и вину
Медленно ползут
かたつふり 酒の肴に ははせけり
катацубури/ сакэ-но сакана-ни/ хавасэкэри
Кикаку рисует картину летнего банкета на открытом воздухе, ведь «улитка» — летнее сезонное слово. С одной стороны кажется, что это просто зарисовка с натуры, но если включить воображение, то невозможно уже отделаться от мысли, что улитки выбраны поэтом неспроста: свое собственное опьянение он показывает через их медленные и плавные движения.
Если бы я прочла только текст хайку и не видела живописную работу, то могла бы поставить слово «улитка» в единственном числе (в японском языке нет грамматического понятия множественного числа), но поскольку это трёхстишие проиллюстрировано двумя улитками, то и в переводе логично говорить о множестве.
Самое забавное, что теперь в этих двух неспешных улиточках я вижу самого поэта с каким-нибудь другом-выпивохой за алкогольным досугом на открытом воздухе. А вы?
В китайской поэзии традиционно много стихов о вине, а вот в японской — значительно меньше. Несказанно обрадовалась, когда наткнулась на такой прелестный свиток с хайку на алкогольную тему. Впрочем, по картинке об этом и не скажешь.
Для меня этот свиток — наглядный пример того, как японское трёхстишие должно выглядеть в своем идеальном воплощении. Хайку — это не просто литературный текст сам по себе. Хайку не должны витать в воздухе, они должны быть вписаны рукой каллиграфа в живописные работы. А когда текст оказывается лишь одним из смысловых элементов, то все литературно-живописное произведение демонстрирует необыкновенную глубину и любопытные нюансы.
Что особенно приятно, в нашем случае поэт, каллиграф и художник это один и тот же человек — Такараи Кикаку (1661—1707).
Живописи он учился у художника Ханабусы Иттё (школа интеллектуальной живописи «Нанга», так называемая «школа учёных»), каллиграфии — у мастера Сасаки Гэнрю, а поэзии — у великого Мацуо Басё.
Итак, вот это хайку со свитка:
Улиточки
К закускам и вину
Медленно ползут
かたつふり 酒の肴に ははせけり
катацубури/ сакэ-но сакана-ни/ хавасэкэри
Кикаку рисует картину летнего банкета на открытом воздухе, ведь «улитка» — летнее сезонное слово. С одной стороны кажется, что это просто зарисовка с натуры, но если включить воображение, то невозможно уже отделаться от мысли, что улитки выбраны поэтом неспроста: свое собственное опьянение он показывает через их медленные и плавные движения.
Если бы я прочла только текст хайку и не видела живописную работу, то могла бы поставить слово «улитка» в единственном числе (в японском языке нет грамматического понятия множественного числа), но поскольку это трёхстишие проиллюстрировано двумя улитками, то и в переводе логично говорить о множестве.
Самое забавное, что теперь в этих двух неспешных улиточках я вижу самого поэта с каким-нибудь другом-выпивохой за алкогольным досугом на открытом воздухе. А вы?
РЁКАН И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ
Обожаю придумывать что-то новое.
Когда я проводила свой поэтический курс, то придумала необычный формат — «хайку-манга», правда не успела его внедрить в массы. Успела дать такое задание только одной слушательнице — Александре Першеевой, которая его блистательно реализовала.
У меня не поднимается рука написать, что Александра моя ученица, так как она сама преподает в ВШЭ, читает публичные лекции и пишет книги.
Вот хайку, которое Александра использовала в своей чудесной миниманге:
И с легким сердцем
Цвету тебе навстречу!
Уже тает снег
無心にして
君へ開花する
雪解けよ
В этом хайку звучит важнейшее буддийское понятие «мусин» 無心, которое стало также одним из самых известных дзэнго.
«Мусин» в русских текстах зачастую переводят как «бессознательное», однако буквально эти два иероглифа означают «без сердца». Чтобы вас окончательно запутать скажу, что «без сердца» принято трактовать как «без ума».
Александра решила перевести «мусин» поэтически — «с легким сердцем». Мне нравится такой подход.
Когда говорят о дзэнго «Мусин», то часто кивают на буддийское стихотворении монаха Рёкана (1758—1831), написанное изначально на китайском языке. Впрочем, думаю, что сам термин наверняка появился задолго до этого стиха. В любом случае в этом произведении «мусин» демонстрируется через поведение бабочки, цветка и человека.
Александра перевела это стихотворение Рёкана тоже:
Цветок с легким сердцем зовет бабочку.
Бабочка с легким сердцем летит на цветок.
Цветы раскрываются, когда прилетают бабочки,
Бабочки прилетают, когда раскрываются цветы.
И я снова не познаю людей.
И люди снова не познают меня.
По-прежнему не узнав того, повинуемся Закону.
花無心招蝶 （花、心無くして蝶を招き）
蝶無心尋花 （蝶、心無くして花を尋ぬ）
花開時蝶来 （花開くとき 蝶来たり）
蝶来時花開 （蝶来たるとき 花開く）
吾亦不知人 （吾もまた 人を知らず）
人亦不知吾 （人もまた 吾を知らず）
不知従帝則 （知らずして 帝の則に従う）
Для глагола 知る она выбрала русский эквивалент «познать», поскольку слова дельфийского оракула «познай самого себя!» на японском пишут именно через этот глагол.
И полюбуйтесь, конечно, на еще один великолепный артефакт Александры, вдохновленный стихами Рёкана — веер, который легко может заменить дзэнго «мусин» 🙂
В очередной раз мне приятно, что мой курс помог талантливому человеку реализовать несколько необычных арт-форматов!
Обожаю придумывать что-то новое.
Когда я проводила свой поэтический курс, то придумала необычный формат — «хайку-манга», правда не успела его внедрить в массы. Успела дать такое задание только одной слушательнице — Александре Першеевой, которая его блистательно реализовала.
У меня не поднимается рука написать, что Александра моя ученица, так как она сама преподает в ВШЭ, читает публичные лекции и пишет книги.
Вот хайку, которое Александра использовала в своей чудесной миниманге:
И с легким сердцем
Цвету тебе навстречу!
Уже тает снег
無心にして
君へ開花する
雪解けよ
В этом хайку звучит важнейшее буддийское понятие «мусин» 無心, которое стало также одним из самых известных дзэнго.
«Мусин» в русских текстах зачастую переводят как «бессознательное», однако буквально эти два иероглифа означают «без сердца». Чтобы вас окончательно запутать скажу, что «без сердца» принято трактовать как «без ума».
Александра решила перевести «мусин» поэтически — «с легким сердцем». Мне нравится такой подход.
Когда говорят о дзэнго «Мусин», то часто кивают на буддийское стихотворении монаха Рёкана (1758—1831), написанное изначально на китайском языке. Впрочем, думаю, что сам термин наверняка появился задолго до этого стиха. В любом случае в этом произведении «мусин» демонстрируется через поведение бабочки, цветка и человека.
Александра перевела это стихотворение Рёкана тоже:
Цветок с легким сердцем зовет бабочку.
Бабочка с легким сердцем летит на цветок.
Цветы раскрываются, когда прилетают бабочки,
Бабочки прилетают, когда раскрываются цветы.
И я снова не познаю людей.
И люди снова не познают меня.
По-прежнему не узнав того, повинуемся Закону.
花無心招蝶 （花、心無くして蝶を招き）
蝶無心尋花 （蝶、心無くして花を尋ぬ）
花開時蝶来 （花開くとき 蝶来たり）
蝶来時花開 （蝶来たるとき 花開く）
吾亦不知人 （吾もまた 人を知らず）
人亦不知吾 （人もまた 吾を知らず）
不知従帝則 （知らずして 帝の則に従う）
Для глагола 知る она выбрала русский эквивалент «познать», поскольку слова дельфийского оракула «познай самого себя!» на японском пишут именно через этот глагол.
И полюбуйтесь, конечно, на еще один великолепный артефакт Александры, вдохновленный стихами Рёкана — веер, который легко может заменить дзэнго «мусин» 🙂
В очередной раз мне приятно, что мой курс помог талантливому человеку реализовать несколько необычных арт-форматов!
ХИРОСИМА, ЛЮБОВЬ МОЯ
Японская кухня ассоциируется у нас с чем-то сложным, элегантным и трудоемким в приготовлении. Кажется, не может существовать японских блюд предельно простых. Как же мы любим искать в японской культуре загадки, таинственные подтексты, а если сталкиваемся с чем-то простым и даже немного знакомым, чувствуем себя чуть ли не обманутым.
Мне же в японской кухне как раз нравятся блюда простые — те, что едят обычные японцы в доступных по цене маленьких ресторанчиках с меню на японском, зачастую и не рассчитанных на туристов. В таких местах всегда царит теплая атмосфера.
Мой любимый ресторанчик, где подают “окномияки”, называется Ан-ан 杏庵 - абрикосовая хижина. Он находится на одной маленькой улочке недалеко от станции прибрежного города Тигасаки. Это не так далеко от Токио, всего час на электричке. Его держит семья моего однокашника, выпускника Университета Токай, где когда-то училась и я. Старший брат Така-сан изучал архитектуру и строительство, однако теперь мастерски управляется с раскаленным тэппаном, на котором жарит одни из лучших “окономияки” на всем побережье залива Сагами. Младший брат бывает в Японии наездами, поскольку перебрался в Непал, но если уж он гостит дома, то каждый вечер делает вкуснейшие “такояки”, запеченные шарики с осьминогом.
“Окономияки” значит дословно “жарим, то что любим”. Я бы добавила еще “и как мы любим”. Это блюдо напоминает блины, то есть за основу берется тонкое тесто, а потом добавляются разные начинки по вкусу: свинина, капуста, соевые ростки, креветки, кальмар и даже устрицы. Изобрели “окномияки” еще до Второй мировой в Осаке, но всеяпонская популярность пришла к этому блюду во время и после войны и не в последнюю очередь благодаря дороговизне риса.
Удивительно, конечно, что я полюбила “окономияки” не в регионе Кансай (Киото-Осака-Нара), где это блюдо считается коронным, а в Токио. Токийцы и жители всего столичного региона утверждают, что хотя блюдо само по себе и несложно, они сами у себя дома его обычно не делают — предпочитают заскочить в любимый ресторанчик по соседству: съесть горячим на месте или захватить с собой на вечер. Кансайские же гурманы готовят “окономияки” и дома.
Существует несколько видов “окономияки”, среди которых два основные: “осака-фу” (в осакском стиле) и “хиросима-фу” (в хиросимском стиле). В Осаке даже в ресторане умелые кансайцы зажаривают блины самостоятельно на тэппанах, вмонтированных прямо в стол - им шеф приносит только сырые ингредиенты, а вот “окономияки” по-хиросимски готовит сам шеф и подает гостям. Есть еще одно важное технологическое различие: осакский стиль предполагает, что и тесто и все разнообразные начинки сначала перемешиваются, а потом уже выпекаются одним блинчиком. В Хиросиме же сначала выпекается тонкий блинчик, а потом поверх выкладываются несколько слоев начинки, причем в Хиросиме капусты кладут раза в два больше, чем в Осаке. Различается и вкус соуса — в хиросимском стиле он сладкий и называется “отафуку”. Сверху “окономияки” поливают японским майонезом и посыпают тунцовой стружкой кацуобуси, которая шевелиться от исходящего жара.
Мой любимый ресторанчик “Ан-Ан” жарит “окономияки” как раз по-хиросимски. Лучший вариант для ленивых жителей токийского региона: взять холодного пива или что-то покрепче и наблюдать, как Така-сан орудует на тэппане. Днем Така-сан встает на доску и серфит в заливе Сагами, а вечером готовит для гостей и рассказывает истории. Может быть вам повезет и он поведает, как его отец, находясь в бесконечных разъездах по делам фирмы, оказался в маленьком ресторанчике в Хиросиме, где попробовал вкуснейшие “окономияки”, вкус которых его так поразил, что в итоге вылился в дело всей жизни на другом конце Японии.
Хиросима!
Откусывая варёное яйцо
Распахиваю рот
広島や卵食ふ時口ひらく
хиросима-я/ тамаго куу токи/ кути хираку
Трёхстишие Сайто Санки тоже связано с едой и Хиросимой.
Через год после атомной бомбардировки поэт сидел на обочине и чистил яйцо: «Чтобы выжить — нужно забирать чужие жизни и поедать их. Такова судьба всего живого».
Японская кухня ассоциируется у нас с чем-то сложным, элегантным и трудоемким в приготовлении. Кажется, не может существовать японских блюд предельно простых. Как же мы любим искать в японской культуре загадки, таинственные подтексты, а если сталкиваемся с чем-то простым и даже немного знакомым, чувствуем себя чуть ли не обманутым.
Мне же в японской кухне как раз нравятся блюда простые — те, что едят обычные японцы в доступных по цене маленьких ресторанчиках с меню на японском, зачастую и не рассчитанных на туристов. В таких местах всегда царит теплая атмосфера.
Мой любимый ресторанчик, где подают “окномияки”, называется Ан-ан 杏庵 - абрикосовая хижина. Он находится на одной маленькой улочке недалеко от станции прибрежного города Тигасаки. Это не так далеко от Токио, всего час на электричке. Его держит семья моего однокашника, выпускника Университета Токай, где когда-то училась и я. Старший брат Така-сан изучал архитектуру и строительство, однако теперь мастерски управляется с раскаленным тэппаном, на котором жарит одни из лучших “окономияки” на всем побережье залива Сагами. Младший брат бывает в Японии наездами, поскольку перебрался в Непал, но если уж он гостит дома, то каждый вечер делает вкуснейшие “такояки”, запеченные шарики с осьминогом.
“Окономияки” значит дословно “жарим, то что любим”. Я бы добавила еще “и как мы любим”. Это блюдо напоминает блины, то есть за основу берется тонкое тесто, а потом добавляются разные начинки по вкусу: свинина, капуста, соевые ростки, креветки, кальмар и даже устрицы. Изобрели “окномияки” еще до Второй мировой в Осаке, но всеяпонская популярность пришла к этому блюду во время и после войны и не в последнюю очередь благодаря дороговизне риса.
Удивительно, конечно, что я полюбила “окономияки” не в регионе Кансай (Киото-Осака-Нара), где это блюдо считается коронным, а в Токио. Токийцы и жители всего столичного региона утверждают, что хотя блюдо само по себе и несложно, они сами у себя дома его обычно не делают — предпочитают заскочить в любимый ресторанчик по соседству: съесть горячим на месте или захватить с собой на вечер. Кансайские же гурманы готовят “окономияки” и дома.
Существует несколько видов “окономияки”, среди которых два основные: “осака-фу” (в осакском стиле) и “хиросима-фу” (в хиросимском стиле). В Осаке даже в ресторане умелые кансайцы зажаривают блины самостоятельно на тэппанах, вмонтированных прямо в стол - им шеф приносит только сырые ингредиенты, а вот “окономияки” по-хиросимски готовит сам шеф и подает гостям. Есть еще одно важное технологическое различие: осакский стиль предполагает, что и тесто и все разнообразные начинки сначала перемешиваются, а потом уже выпекаются одним блинчиком. В Хиросиме же сначала выпекается тонкий блинчик, а потом поверх выкладываются несколько слоев начинки, причем в Хиросиме капусты кладут раза в два больше, чем в Осаке. Различается и вкус соуса — в хиросимском стиле он сладкий и называется “отафуку”. Сверху “окономияки” поливают японским майонезом и посыпают тунцовой стружкой кацуобуси, которая шевелиться от исходящего жара.
Мой любимый ресторанчик “Ан-Ан” жарит “окономияки” как раз по-хиросимски. Лучший вариант для ленивых жителей токийского региона: взять холодного пива или что-то покрепче и наблюдать, как Така-сан орудует на тэппане. Днем Така-сан встает на доску и серфит в заливе Сагами, а вечером готовит для гостей и рассказывает истории. Может быть вам повезет и он поведает, как его отец, находясь в бесконечных разъездах по делам фирмы, оказался в маленьком ресторанчике в Хиросиме, где попробовал вкуснейшие “окономияки”, вкус которых его так поразил, что в итоге вылился в дело всей жизни на другом конце Японии.
Хиросима!
Откусывая варёное яйцо
Распахиваю рот
広島や卵食ふ時口ひらく
хиросима-я/ тамаго куу токи/ кути хираку
Трёхстишие Сайто Санки тоже связано с едой и Хиросимой.
Через год после атомной бомбардировки поэт сидел на обочине и чистил яйцо: «Чтобы выжить — нужно забирать чужие жизни и поедать их. Такова судьба всего живого».
А у меня ещё родилась довольно стойкая ассоциация с картиной Мунка «Крик». Возможно, во всем виноват широко раскрытый от ужаса рот?
#хайку #сайтосанки #хиросима #окономияки
#хайку #сайтосанки #хиросима #окономияки
ДЗЭН ЭТО ПРОСТО?
Дзэнские высказывания «дзэнго» могут быть очень простыми, иногда настолько простыми, что вызывают недоумение — не слишком ли просто? А как же знаменитая, практически запатентованная японская загадочность, на которой неплохо зарабатывают всевозможные курсы ориентальной направленности?
Боюсь, что иногда её придумывают специально с маркетинговыми целями, чтобы подогреть интерес публики. А я в последнее время ловлю себя на мысли, что в японской культуре больше всего люблю именно такие простые «месседжи», понятные на интуитивном уровне:
行雲流水
ко:ун рю:суй
«Бегут облака, течёт вода» — чудесное дзэнго для августа, которое созвучно нашему выражению «всё течёт, все меняется», восходящему к античной философии.
В этом дзэнго, как мне кажется, вода и облака символизируют поток жизни, который не останавливается несмотря ни на какие физические препятствия: облака проходят сквозь горы подобно тому, как вода течёт сквозь камни. Для человека — это пример принятия жизни и её неумолимого движения вперёд.
Приятно встретить и хайку, которое говорит о том же самом, но на поэтическом языке:
Лежим и смотрим:
В вечернем небе бегут облака!
Летний открытый дом
行く雲を寝てゐて見るや夏座敷
юку кумо-о/ нэтэитэ миру я/ нацу дзасики
Поэт Сида Яба (1662-1740) учился писать стихи у Кикаку, а потом стал учеником Басё.
В этом хайку он описывает приятный досуг в чужом доме, куда его пригласили в качестве гостя: созерцательный вечер на открытой веранде, когда оба — и гость и хозяин — довольны друг другом и счастливы разделить один момент уходящего лета
НА ФОТО: «Летние травы, летние облака», из серии «100 видов Фудзи», 1980-е. Хагивара Хидэо (1913-2007)
Дзэнские высказывания «дзэнго» могут быть очень простыми, иногда настолько простыми, что вызывают недоумение — не слишком ли просто? А как же знаменитая, практически запатентованная японская загадочность, на которой неплохо зарабатывают всевозможные курсы ориентальной направленности?
Боюсь, что иногда её придумывают специально с маркетинговыми целями, чтобы подогреть интерес публики. А я в последнее время ловлю себя на мысли, что в японской культуре больше всего люблю именно такие простые «месседжи», понятные на интуитивном уровне:
行雲流水
ко:ун рю:суй
«Бегут облака, течёт вода» — чудесное дзэнго для августа, которое созвучно нашему выражению «всё течёт, все меняется», восходящему к античной философии.
В этом дзэнго, как мне кажется, вода и облака символизируют поток жизни, который не останавливается несмотря ни на какие физические препятствия: облака проходят сквозь горы подобно тому, как вода течёт сквозь камни. Для человека — это пример принятия жизни и её неумолимого движения вперёд.
Приятно встретить и хайку, которое говорит о том же самом, но на поэтическом языке:
Лежим и смотрим:
В вечернем небе бегут облака!
Летний открытый дом
行く雲を寝てゐて見るや夏座敷
юку кумо-о/ нэтэитэ миру я/ нацу дзасики
Поэт Сида Яба (1662-1740) учился писать стихи у Кикаку, а потом стал учеником Басё.
В этом хайку он описывает приятный досуг в чужом доме, куда его пригласили в качестве гостя: созерцательный вечер на открытой веранде, когда оба — и гость и хозяин — довольны друг другом и счастливы разделить один момент уходящего лета
НА ФОТО: «Летние травы, летние облака», из серии «100 видов Фудзи», 1980-е. Хагивара Хидэо (1913-2007)
«КОЭФФИЦИЕНТ ТОЧНОСТИ», ХАЙКУ, ЧЕХОВ
Хочу процитировать великого русского литературоведа и переводчика Михаила Гаспарова, который натолкнул меня на мысль, что в поэтических переводах не надо бояться свободы. Что можно вольно обращаться с подстрочником, выходить за рамки оригинального текста и рисовать образ, а не копировать его.
Смотрите, как это гениально:
«Коэффициент точности» — это процент слов подлинника, сохраненных в переводе, «коэффициент вольности» — процент слов перевода, добавленных без всякого соответствия с подлинником; их можно рассчитать отдельно для каждой части речи — будет видно, что переводчики стараются сохранять существительные и вольничать с остальными словами, им важнее, «о чем», чем «что» сказано. Это позволяет точно подсчитать, во сколько раз Брюсов переводил точнее Бальмонта или Вяч. Иванова. Особенно это видно на переводах с подстрочника. Был закрытый конкурс переводов из Саломеи Нерис с двух, общих для всех, подстрочников; кончился провалом, ни одной первой премии. Моя ученица сделала подсчеты по этому редкостному материалу — самые точные переводы оказались самыми безобразными. Из этого следует, что «точный» и «хороший» — вещи разные, что, впрочем, и без того было известно».
Сегодня я сделала перевод хайку, где, как мне кажется, высок «коэффициент вольности». Я смело добавила глаголов в русский текст, хотя автор обходится существительными; более того, я ввела глагол «видеть», который считается неподходящим для хайку, как, впрочем, и все глаголы чувств. Самое ужасное, что я решила переводить это трёхстишие от первого лица — сделать это хайку личностным.
Я вижу свет,
Прикуривая от свечи —
Сегодня Чехов умер…
燭の灯を煙草火としつチエホフ忌
сёку-но хи-о/табако хи-то сицу/ чэхофу ки
Это хайку написано поэтом Накамурой Кусатао (1901-1983) в день смерти Чехова — 15 июля.
Этот день памяти Чехова по-японски называется «чэхофу ки» (チエホフ忌) и даже считается летним сезонным словом в современных хайку.
Мне хотелось сделать из этого хайку не просто бытовую зарисовку, как Накамура-сан закуривает от свечи, а передать ощущение света или мягкого огня, идущего от Чехова и русской литературы вообще, которое так остро чувствует поэт (тем более в оригинале целых четыре иероглифа с элементами означающими «свет» и «огонь» - 燭, 灯, 煙, 火) , а также подчеркнуть утрату, которая воспринимается так, будто Чехов умер именно сегодня.
Единственное о чем я переживаю, что не успела сделать этот перевод к нужной дате, к 15 июля
НА ФОТО: Этюд Сергея Чехова (внучатого племянника писателя) «Флигель в Мелихове», где была написана пьеса «Чайка». «Флигель у меня вышел мал, но изумителен, — писал Чехов Суворина. — Плотники взяли за работу 125 руб., а устроили игрушку, за которую на выставке мне дали бы 500 руб.»
Хочу процитировать великого русского литературоведа и переводчика Михаила Гаспарова, который натолкнул меня на мысль, что в поэтических переводах не надо бояться свободы. Что можно вольно обращаться с подстрочником, выходить за рамки оригинального текста и рисовать образ, а не копировать его.
Смотрите, как это гениально:
«Коэффициент точности» — это процент слов подлинника, сохраненных в переводе, «коэффициент вольности» — процент слов перевода, добавленных без всякого соответствия с подлинником; их можно рассчитать отдельно для каждой части речи — будет видно, что переводчики стараются сохранять существительные и вольничать с остальными словами, им важнее, «о чем», чем «что» сказано. Это позволяет точно подсчитать, во сколько раз Брюсов переводил точнее Бальмонта или Вяч. Иванова. Особенно это видно на переводах с подстрочника. Был закрытый конкурс переводов из Саломеи Нерис с двух, общих для всех, подстрочников; кончился провалом, ни одной первой премии. Моя ученица сделала подсчеты по этому редкостному материалу — самые точные переводы оказались самыми безобразными. Из этого следует, что «точный» и «хороший» — вещи разные, что, впрочем, и без того было известно».
Сегодня я сделала перевод хайку, где, как мне кажется, высок «коэффициент вольности». Я смело добавила глаголов в русский текст, хотя автор обходится существительными; более того, я ввела глагол «видеть», который считается неподходящим для хайку, как, впрочем, и все глаголы чувств. Самое ужасное, что я решила переводить это трёхстишие от первого лица — сделать это хайку личностным.
Я вижу свет,
Прикуривая от свечи —
Сегодня Чехов умер…
燭の灯を煙草火としつチエホフ忌
сёку-но хи-о/табако хи-то сицу/ чэхофу ки
Это хайку написано поэтом Накамурой Кусатао (1901-1983) в день смерти Чехова — 15 июля.
Этот день памяти Чехова по-японски называется «чэхофу ки» (チエホフ忌) и даже считается летним сезонным словом в современных хайку.
Мне хотелось сделать из этого хайку не просто бытовую зарисовку, как Накамура-сан закуривает от свечи, а передать ощущение света или мягкого огня, идущего от Чехова и русской литературы вообще, которое так остро чувствует поэт (тем более в оригинале целых четыре иероглифа с элементами означающими «свет» и «огонь» - 燭, 灯, 煙, 火) , а также подчеркнуть утрату, которая воспринимается так, будто Чехов умер именно сегодня.
Единственное о чем я переживаю, что не успела сделать этот перевод к нужной дате, к 15 июля
НА ФОТО: Этюд Сергея Чехова (внучатого племянника писателя) «Флигель в Мелихове», где была написана пьеса «Чайка». «Флигель у меня вышел мал, но изумителен, — писал Чехов Суворина. — Плотники взяли за работу 125 руб., а устроили игрушку, за которую на выставке мне дали бы 500 руб.»
БУДДИЙСКИЙ МАНИФЕСТ АКУТАГАВЫ
Акутагаву Рюносукэ (1892-1927)у нас знают и любят давно. Культовый современный японский писатель. Современный в том смысле, что он одним из первых показал, как японские рассказы и повести могут быть скроены по западному лекалу, но при этом не растерять местного колорита.
Кажется, что до «культа Мураками» именно Акутагава был одним из самых известных в России японских писателей и самых любимых. Его популярности сыграл на руку и кинематограф — именно по его новаторской новелле «В чаще» — где несколько героев рассказывают о преступлении, причём все версии противоречат друг другу — Акира Куросава снял свой культовый «Расёмон», который первым из японских фильмов был отмечен «Оскаром».
Именно у Акутагава я впервые познакомилась с японскими каппами — страшноватыми водяными, в честь которых в Японии назвали роллы с огурцами (каппа-маки).
А знали ли вы, что Акутагава был также поэтом? Вот это его летнее хайку, которое идеально подходит для августа, уже которую неделю не выходит у меня из головы:
Приснилась мне прохлада…
Качается лотос белоснежный
У изголовья моего
夢涼し白蓮ゆらぐ枕上
юмэ судзуси/ бякурэн юрагу/ макурагами
От этих строк так и веет свежестью. На первый взгляд кажется, что это ботаническая зарисовка умиротворенного летнего сна.
Но что мы знаем о лотосе как о растении?
В Японии он цветет в августе, в самый жаркий месяц года, который так сложно пережить. Корни лотоса находятся в мутной воде, в иле, а чистейшие цветы появляются на поверхности. Так и хочется провести параллель со строчкой Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора/ Растут стихи, не ведая стыда». Лотос, как эти стихи, вырастает из грязи, но оказывается чистым и возвышенным.
Поэзия всегда ведет нас в другое измерение, и это хайку, на мой взгляд, не исключение.
Стоит ли нам погрузиться в мутную воду и поискать в грязном иле ещё какие-нибудь дополнительные смыслы?
У лотоса, как вы наверняка знаете, очень ярко выраженный буддийский подтекст — он считается цветком самого Будды. Лотос своим существованием наглядно демонстрирует, что где бы ты ни находился, где бы ты не родился, ты можешь сохранять изначальную чистоту. Вспомните, как изображают Будду. Часто он сидит на цветке лотоса в позе лотоса.
Получается, что в этом простом хайку про летний сон заложен в том числе и буддийский образ «пробуждения». Самое интересное, что это пробуждение показано довольно физиологично — как тело чувствует освежающий холодок жарким летом, так и наше сознание вдруг «пробуждается» к истине.
А вы как думаете? Это хайку — лишь натуралистическая зарисовка или буддийский манифест?
И очень хочу посоветовать прочитать также короткий рассказ Акутагавы «Паутинка». Его начало очень созвучно этому хайку:
«Однажды Будда бродил в одиночестве по берегу райского пруда. Весь пруд устилали лотосы жемчужной белизны, золотые сердцевины их разливали вокруг неизъяснимо сладкое благоухание. В раю тогда было утро.
Будда остановился в раздумье и вдруг увидел в окне воды, мерцавшей среди широких листьев лотоса, все, что творилось глубоко внизу, на дне Лотосового пруда»
НА ФОТО: Накано Кигёку, иллюстрация из книги 1901 года «10 белых лотосов»
Акутагаву Рюносукэ (1892-1927)у нас знают и любят давно. Культовый современный японский писатель. Современный в том смысле, что он одним из первых показал, как японские рассказы и повести могут быть скроены по западному лекалу, но при этом не растерять местного колорита.
Кажется, что до «культа Мураками» именно Акутагава был одним из самых известных в России японских писателей и самых любимых. Его популярности сыграл на руку и кинематограф — именно по его новаторской новелле «В чаще» — где несколько героев рассказывают о преступлении, причём все версии противоречат друг другу — Акира Куросава снял свой культовый «Расёмон», который первым из японских фильмов был отмечен «Оскаром».
Именно у Акутагава я впервые познакомилась с японскими каппами — страшноватыми водяными, в честь которых в Японии назвали роллы с огурцами (каппа-маки).
А знали ли вы, что Акутагава был также поэтом? Вот это его летнее хайку, которое идеально подходит для августа, уже которую неделю не выходит у меня из головы:
Приснилась мне прохлада…
Качается лотос белоснежный
У изголовья моего
夢涼し白蓮ゆらぐ枕上
юмэ судзуси/ бякурэн юрагу/ макурагами
От этих строк так и веет свежестью. На первый взгляд кажется, что это ботаническая зарисовка умиротворенного летнего сна.
Но что мы знаем о лотосе как о растении?
В Японии он цветет в августе, в самый жаркий месяц года, который так сложно пережить. Корни лотоса находятся в мутной воде, в иле, а чистейшие цветы появляются на поверхности. Так и хочется провести параллель со строчкой Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора/ Растут стихи, не ведая стыда». Лотос, как эти стихи, вырастает из грязи, но оказывается чистым и возвышенным.
Поэзия всегда ведет нас в другое измерение, и это хайку, на мой взгляд, не исключение.
Стоит ли нам погрузиться в мутную воду и поискать в грязном иле ещё какие-нибудь дополнительные смыслы?
У лотоса, как вы наверняка знаете, очень ярко выраженный буддийский подтекст — он считается цветком самого Будды. Лотос своим существованием наглядно демонстрирует, что где бы ты ни находился, где бы ты не родился, ты можешь сохранять изначальную чистоту. Вспомните, как изображают Будду. Часто он сидит на цветке лотоса в позе лотоса.
Получается, что в этом простом хайку про летний сон заложен в том числе и буддийский образ «пробуждения». Самое интересное, что это пробуждение показано довольно физиологично — как тело чувствует освежающий холодок жарким летом, так и наше сознание вдруг «пробуждается» к истине.
А вы как думаете? Это хайку — лишь натуралистическая зарисовка или буддийский манифест?
И очень хочу посоветовать прочитать также короткий рассказ Акутагавы «Паутинка». Его начало очень созвучно этому хайку:
«Однажды Будда бродил в одиночестве по берегу райского пруда. Весь пруд устилали лотосы жемчужной белизны, золотые сердцевины их разливали вокруг неизъяснимо сладкое благоухание. В раю тогда было утро.
Будда остановился в раздумье и вдруг увидел в окне воды, мерцавшей среди широких листьев лотоса, все, что творилось глубоко внизу, на дне Лотосового пруда»
НА ФОТО: Накано Кигёку, иллюстрация из книги 1901 года «10 белых лотосов»
Несколько дней назад я сходила на открытый мастер-класс Ураны Куулар по икебане школы «Согэцу».
Очень вдохновилась демонстрацией и советами Ураны-сэнсэй, поэтому решила попробовать сделать свою композицию сразу по нескольким темам: композиция в самодельной вазе, композиция в одном цвете, а также «захват пространства»!
Так я вижу конец августа — в красном цвете, с плодами, цветами и яркими листьями.
Жду не дождусь начала курса 24 августа! Очень советую этот курс всем, кто увлечён цветами :)
На занятиях Вы узнаете:
🔹Как появилась авангардная школа икэбаны Согэцу.
🔹Чем сейчас является Согэцу в современном мире.
🔹Возможности современной икэбаны школы Согэцу.
🔹Составите свою первую учебную композицию.
🔹Обсудите свою композицию с преподавателем, выявите сильные
☑Курс стартует с 24 августа.
Узнайте подробности по ссылке: http://kurs.nihon-go.ru/ikibana
Очень вдохновилась демонстрацией и советами Ураны-сэнсэй, поэтому решила попробовать сделать свою композицию сразу по нескольким темам: композиция в самодельной вазе, композиция в одном цвете, а также «захват пространства»!
Так я вижу конец августа — в красном цвете, с плодами, цветами и яркими листьями.
Жду не дождусь начала курса 24 августа! Очень советую этот курс всем, кто увлечён цветами :)
На занятиях Вы узнаете:
🔹Как появилась авангардная школа икэбаны Согэцу.
🔹Чем сейчас является Согэцу в современном мире.
🔹Возможности современной икэбаны школы Согэцу.
🔹Составите свою первую учебную композицию.
🔹Обсудите свою композицию с преподавателем, выявите сильные
☑Курс стартует с 24 августа.
Узнайте подробности по ссылке: http://kurs.nihon-go.ru/ikibana
КТО ПРИНОСИТ ОСЕНЬ
Увидела за завтраком у себя в саду красную стрекозу и вспомнила письмо японского друга, которое получила несколько дней назад:
«У нас все ещё жарко, но по утрам уже можно почувствовать небольшую прохладу. В наш сад в последнее время зачастили стрекозы. Я встречаю их и на морском берегу. Значит, осень не за горами.
Жарким летом стрекозы живут в прохладных горах, а с наступлением осени спускаются в долину. Если увидишь красную стрекозу на плоскогорье, знай, что осень уже здесь».
Поэтично, не правда ли?
А я-то все думала, что значат эти красные стрекозы, которые то и дело порхают в японских стихах.
Например, в душераздирающем хайку великого японского романиста и поэта Нацумэ Сосэки, которое застает лирического героя в
межсезонье и на перепутье:
На плечо мне села,
По теплу соскучившись —
Красная стрекоза
肩に来て人懐かしや赤蜻蛉
ката-ни китэ/ хито нацукаси я/ акатомбо
В конце августа 1910 года у Сосэки случилось желудочное кровотечение, и он переживает своего рода экзистенциальный кризис — предаётся размышлениям о жизни и смерти, а с октября этого же года начинает публиковать в газете «Асахи симбун» эссе «Воспоминания о былом»(思い出す事など), где рассказывает о своих переживаниях.
Хайку про стрекозу как раз включено в это эссе и предваряется словами: «Небо выше человека, молчание важнее слов» (人よりも空、語よりも黙).
Невозможно отделаться и от красного визуального акцента этого хайку, тем более, что для Сосэки использование цвета в стихах всегда было одном из самых важных выразительных приемов.
Здесь жажда жизни и жажда слияния с природным миром «небесного» окрашены в ярко-красный цвет.
Вот так и мы, вместе с красной стрекозой медленно и бесповоротно прощаемся с летом и берём курс на осень.
НА ФОТО: Китагава Утамаро, «Красная стрекоза и саранча», разворот из «Иллюстрированной книги насекомых»
Увидела за завтраком у себя в саду красную стрекозу и вспомнила письмо японского друга, которое получила несколько дней назад:
«У нас все ещё жарко, но по утрам уже можно почувствовать небольшую прохладу. В наш сад в последнее время зачастили стрекозы. Я встречаю их и на морском берегу. Значит, осень не за горами.
Жарким летом стрекозы живут в прохладных горах, а с наступлением осени спускаются в долину. Если увидишь красную стрекозу на плоскогорье, знай, что осень уже здесь».
Поэтично, не правда ли?
А я-то все думала, что значат эти красные стрекозы, которые то и дело порхают в японских стихах.
Например, в душераздирающем хайку великого японского романиста и поэта Нацумэ Сосэки, которое застает лирического героя в
межсезонье и на перепутье:
На плечо мне села,
По теплу соскучившись —
Красная стрекоза
肩に来て人懐かしや赤蜻蛉
ката-ни китэ/ хито нацукаси я/ акатомбо
В конце августа 1910 года у Сосэки случилось желудочное кровотечение, и он переживает своего рода экзистенциальный кризис — предаётся размышлениям о жизни и смерти, а с октября этого же года начинает публиковать в газете «Асахи симбун» эссе «Воспоминания о былом»(思い出す事など), где рассказывает о своих переживаниях.
Хайку про стрекозу как раз включено в это эссе и предваряется словами: «Небо выше человека, молчание важнее слов» (人よりも空、語よりも黙).
Невозможно отделаться и от красного визуального акцента этого хайку, тем более, что для Сосэки использование цвета в стихах всегда было одном из самых важных выразительных приемов.
Здесь жажда жизни и жажда слияния с природным миром «небесного» окрашены в ярко-красный цвет.
Вот так и мы, вместе с красной стрекозой медленно и бесповоротно прощаемся с летом и берём курс на осень.
НА ФОТО: Китагава Утамаро, «Красная стрекоза и саранча», разворот из «Иллюстрированной книги насекомых»
КАНЭКО ТОТА. ЧЕЛОВЕК-МУРАВЕЙ
Одна приятная знакомая попросила посоветовать хайку про о-бэнто. Это такие симпатичные коробочки, в которых японцы носят готовый ланч на работу, в школу или на экскурсию.
Увы, я не переводила хайку про бенто и даже, кажется, не особо встречала эту тему. Но сегодня в один клик можно найти все, что душе угодно.
Так я наткнулась на остроумную бытовую зарисовку моего любимого поэта Канэко Тота (1919-2018):
Ароматный бенто
У соседа-мальчишки — вот и муравей
Голову свернул
横の青年弁当匂わす蟻見ている
ёко-но сэйнэн/ бэнто: ниовасу/ ари митэиру
Канэко Тота здесь нарушает сразу несколько формальных правил: совершенно не выдерживает размер (у него 7-8-6,
то есть ни одна строка трёхстишия не попадает в нужный размер, что я, безусловно, только приветствую) и использует глагол «смотреть», который лучше избегать в японских трёхстишиях.
Раз сам автор нарушает канон, пойду и я по этому пути: я тоже не очень слежу за размером, но от глагола «смотрит» отказываюсь, решаю перевести литературно и более экспрессивно — «голову свернул».
Забавно, как один японец размышляет об этом хайку и считает, что сценка происходит скорее всего в поезде. Что же, вполне логично — японцы любят поесть бэнто в пути.
На мой взгляд, это ещё история про границы и близкое расстояние между незнакомыми людьми (муравей ведь очень мал, чтобы его заметить), а также про слияние образов. Ничего не могу с собой поделать, мне кажется, что здесь муравей и поэт сливаются воедино: Канэко Тота превращается в этого самого муравья, который не в состоянии сопротивляться ароматному бенто и сворачивает голову в его сторону.
И если человеку поступать так не очень прилично, то с муравья точно спрос невелик:)
НА ФОТО: коробочки с бэнто, которые продаются на железнодорожных станциях и называются «экибэн»
Одна приятная знакомая попросила посоветовать хайку про о-бэнто. Это такие симпатичные коробочки, в которых японцы носят готовый ланч на работу, в школу или на экскурсию.
Увы, я не переводила хайку про бенто и даже, кажется, не особо встречала эту тему. Но сегодня в один клик можно найти все, что душе угодно.
Так я наткнулась на остроумную бытовую зарисовку моего любимого поэта Канэко Тота (1919-2018):
Ароматный бенто
У соседа-мальчишки — вот и муравей
Голову свернул
横の青年弁当匂わす蟻見ている
ёко-но сэйнэн/ бэнто: ниовасу/ ари митэиру
Канэко Тота здесь нарушает сразу несколько формальных правил: совершенно не выдерживает размер (у него 7-8-6,
то есть ни одна строка трёхстишия не попадает в нужный размер, что я, безусловно, только приветствую) и использует глагол «смотреть», который лучше избегать в японских трёхстишиях.
Раз сам автор нарушает канон, пойду и я по этому пути: я тоже не очень слежу за размером, но от глагола «смотрит» отказываюсь, решаю перевести литературно и более экспрессивно — «голову свернул».
Забавно, как один японец размышляет об этом хайку и считает, что сценка происходит скорее всего в поезде. Что же, вполне логично — японцы любят поесть бэнто в пути.
На мой взгляд, это ещё история про границы и близкое расстояние между незнакомыми людьми (муравей ведь очень мал, чтобы его заметить), а также про слияние образов. Ничего не могу с собой поделать, мне кажется, что здесь муравей и поэт сливаются воедино: Канэко Тота превращается в этого самого муравья, который не в состоянии сопротивляться ароматному бенто и сворачивает голову в его сторону.
И если человеку поступать так не очень прилично, то с муравья точно спрос невелик:)
НА ФОТО: коробочки с бэнто, которые продаются на железнодорожных станциях и называются «экибэн»
Хотя я уже давно не ученица, но питаю слабость к 1 сентября. В этот день мне по-прежнему хочется получить какое-то толковое напутствие от умного человека.
Пусть оно будет коротким, всего-то одна фраза, но она заставит остановиться и задуматься — о будущем, о себе, о своем пути, о целях, которые я ставлю в этом году.
Сегодня мудрость дня — в одной поэтической строчке Аиды Мицуо, великолепного каллиграфа, поэта и мыслителя:
«В такие времена как двигаться дальше?»
そのときどう動く
соно токи до: угоку
Постоянно задаю себе этот вопрос и каждый день отвечаю по-разному. А вы?
Пусть оно будет коротким, всего-то одна фраза, но она заставит остановиться и задуматься — о будущем, о себе, о своем пути, о целях, которые я ставлю в этом году.
Сегодня мудрость дня — в одной поэтической строчке Аиды Мицуо, великолепного каллиграфа, поэта и мыслителя:
«В такие времена как двигаться дальше?»
そのときどう動く
соно токи до: угоку
Постоянно задаю себе этот вопрос и каждый день отвечаю по-разному. А вы?
ЧЕМУ УЧИТ БАСЁ
«Вчерашний ты должен быть не интересен тебе сегодняшнему»
昨日の我に飽くべし
кино:-но варэ-ни акубэси
Прекрасное напутствие для поэтов и всех творческих людей от великого мастера Басё: ты не должен останавливаться, не должен наслаждаться вчерашними успехами, а должен идти вперед.
Для меня это блестящий пример здорового поэтического пути, где важно движение (Путь с большой буквы), а не достижение.
Вот и я стараюсь расширить горизонты своего творчества — пробую заниматься икэбаной и радуюсь, когда нахожу неожиданные пересечения с японской поэзией.
Сейчас я немного изучаю стиль «Согэцу» — авангардной школы икэбаны, где можно использовать любые материалы для самовыражения. Признаюсь, что раньше я немного стеснялась, когда на даче ставила цветочные композиции не в настоящие вазы, а раскрашенные бутылочки от кока-колы, баночки от сакэ, фляжки от джина или ликера.
Любопытно, что в школе «Согэцу» как раз приветствуют такой подход и учат использовать для икэбаны все, что найдется под рукой. Но самое удивительное, что Басё тоже призывает поступать аналогичным образом:
Осушим до дна
И цветы в нем поставим!
Бочонок сакэ на 4 литра
呑み明けて花生にせん二升樽
номи акэтэ/ хана икэ-ни сэн/ нисё:дару
Вот это размах! Стихотворение поразило меня жизнерадостностью и масштабом — теперь и я мечтаю поставить цветочную композицию в чем-то большом, литра на четыре 🙂
«Вчерашний ты должен быть не интересен тебе сегодняшнему»
昨日の我に飽くべし
кино:-но варэ-ни акубэси
Прекрасное напутствие для поэтов и всех творческих людей от великого мастера Басё: ты не должен останавливаться, не должен наслаждаться вчерашними успехами, а должен идти вперед.
Для меня это блестящий пример здорового поэтического пути, где важно движение (Путь с большой буквы), а не достижение.
Вот и я стараюсь расширить горизонты своего творчества — пробую заниматься икэбаной и радуюсь, когда нахожу неожиданные пересечения с японской поэзией.
Сейчас я немного изучаю стиль «Согэцу» — авангардной школы икэбаны, где можно использовать любые материалы для самовыражения. Признаюсь, что раньше я немного стеснялась, когда на даче ставила цветочные композиции не в настоящие вазы, а раскрашенные бутылочки от кока-колы, баночки от сакэ, фляжки от джина или ликера.
Любопытно, что в школе «Согэцу» как раз приветствуют такой подход и учат использовать для икэбаны все, что найдется под рукой. Но самое удивительное, что Басё тоже призывает поступать аналогичным образом:
Осушим до дна
И цветы в нем поставим!
Бочонок сакэ на 4 литра
呑み明けて花生にせん二升樽
номи акэтэ/ хана икэ-ни сэн/ нисё:дару
Вот это размах! Стихотворение поразило меня жизнерадостностью и масштабом — теперь и я мечтаю поставить цветочную композицию в чем-то большом, литра на четыре 🙂