Forwarded from Записки редакторки
Как появился фразеологизм «всыпать по первое число»?
С гуманной стороны история этого фразеологизма довольно тяжёлая.
В дореволюционных гимназиях была такая практика — периодически пороть учеников за разные проступки.
Количество и сила ударов зависела от степени провинности. Но чтобы не довести «воспитательные» меры до истязаний, учебные заведения устанавливали определенное число ударов в месяц, которое нельзя было превышать.
И если наказание было тяжёлым и ученику за раз всыпали всю месячную норму, то до первого числа (по первое число) следующего месяца его нельзя было пороть.
Сейчас «всыпать по первое число» означает «сильно наказать, отругать кого-то».
С гуманной стороны история этого фразеологизма довольно тяжёлая.
В дореволюционных гимназиях была такая практика — периодически пороть учеников за разные проступки.
Количество и сила ударов зависела от степени провинности. Но чтобы не довести «воспитательные» меры до истязаний, учебные заведения устанавливали определенное число ударов в месяц, которое нельзя было превышать.
И если наказание было тяжёлым и ученику за раз всыпали всю месячную норму, то до первого числа (по первое число) следующего месяца его нельзя было пороть.
Сейчас «всыпать по первое число» означает «сильно наказать, отругать кого-то».
Если что-либо постоянно откладывать на потом, то время для этого чего-либо пролетает со скоростью света, хотя для всего остального тянется как теплая карамель. Я успела сдать две книги и сейчас заканчиваю третью, но внутри каждой прожила словно бы по году. И это не говоря о паре-тройке десятков статей, которые по сравнению с книгами в один день вспыхивали и гасли, но все равно успевали крепко подержаться за упругие бока моих мозгов…
Как же незаметно, говорю, пролетели два месяца с публикации последнего поста.
Вчера я дочитала дилогию Шамиля Идиатуллина «Убыр» — как раз тот случай, когда проглатываешь историю за считаные часы и потому не замечаешь, как половина прекрасного вываливается у тебя изо рта. Не могу сказать, что прожевала всё, однако сумела достаточно сильно замедлиться, чтобы хотя бы не поперхнуться, и это записываю себе в победу.
В славном городе Казани живет обычная славная семья — заботливая и ироничная мама, заботливый и дурашливый отец, обычный сын-подросток, которого учат быть заботливым, и забавная дочь восьми лет, о которой все заботятся. Очень скоро все летит к чертям — или, скорее, в нечистую сторону. Отец и мать после короткой поездки в деревню на похороны родственника начинают вести себя странно. Со временем странности становятся пугающими, и сын-подросток вынужден схватить сестру за руку и бежать в соседний город к деду за подмогой. До деда они не доезжают, но виной тому не чертовщина, а обычная несправедливость человеческого мира. Так и продолжается до самого конца — реальность сходит с ума, выворачивается наизнанку, показывая сочащиеся кровью обрывки внутренних тканей мироздания, но не забывает напоминать о себе-прошлой сугубо прозаическими подлянками.
В первой половине первой книги мама с папой — самое стабильное, что есть в мире ребенка, — ломаются на глазах у собственных детей как хрупкие игрушки. Это одна из самых ужасных и пугающих вещей, по крайней мере в моем личном списке отборной жути. Вспоминаются слова Фродо из «Властелина колец»: «А ты защитишь меня от себя?». Родители Наиля с Дилькой сделали все, что могли, чтобы защитить их от самих себя, — и дети убежали. На этом строится вторая половина. Дети бегут. Бегут, бегут, прячутся, снова бегут, боятся, держат друг за друга и снова бегут. В спину им дышит нечисть родом из татарских сказок, а за углами подстерегают гопники, полиция и маньяки. Наилю приходится резко повзрослеть и в то же время научиться верить в сказки, чтобы не умереть и защитить маленькую сестру.
В первой книге просматривается четкая структура. Наиля выбрасывает из его привычной жизни, и он какое-то время пытается найти взрослого, который бы сделал все как было, но в какой-то момент оборачивается, упирается пятками в землю и дает сдачи тому, что за ним гналось. Во второй книге такой структуры нет. Она начинается с хеппи-энда, а потом заворачивается в непонятный клубок из намеков, странных происшествий и попыток жить как прежде. Из-за этого непонятно, в чем суть истории. В том, что нельзя справиться одному с вышедшим из-под контроля миром? События книги не работают на эту идею, хотя могли бы, и тогда бы кульминация сработала. Но переломного момента нет, и кажется, будто книга просто обрывается.
Есть и другие моменты, которые я записываю в минусы. В первой книге Наиль обретает сказочные суперсилы, что вообще чистой воды читерство. Понятно, что именно они помогают пацану более-менее обрести уверенность в своих силах и дать эффективный отпор нечисти, но прием с волшебным ритуалом, который просто раз — и дает персонажу все, что нужно, выглядит затасканным, а такое развитие событий — неправдоподобным. Кроме того, когда видишь, сколько жути нагоняют убыр, убырлы и прочие сказочные существа, ожидаешь неизбежных потерь. В некоторые моменты это прямо проговаривается, и сжимается душа от того, что придется перенести юным героям. Но почти все потери ограничиваются персонажами, за которых и так не особо переживалось. А финты с Дилькой в конце первой книги вообще разочаровывают — за ними проглядывается грубая манипуляция читательскими эмоциями.
Как же незаметно, говорю, пролетели два месяца с публикации последнего поста.
Вчера я дочитала дилогию Шамиля Идиатуллина «Убыр» — как раз тот случай, когда проглатываешь историю за считаные часы и потому не замечаешь, как половина прекрасного вываливается у тебя изо рта. Не могу сказать, что прожевала всё, однако сумела достаточно сильно замедлиться, чтобы хотя бы не поперхнуться, и это записываю себе в победу.
В славном городе Казани живет обычная славная семья — заботливая и ироничная мама, заботливый и дурашливый отец, обычный сын-подросток, которого учат быть заботливым, и забавная дочь восьми лет, о которой все заботятся. Очень скоро все летит к чертям — или, скорее, в нечистую сторону. Отец и мать после короткой поездки в деревню на похороны родственника начинают вести себя странно. Со временем странности становятся пугающими, и сын-подросток вынужден схватить сестру за руку и бежать в соседний город к деду за подмогой. До деда они не доезжают, но виной тому не чертовщина, а обычная несправедливость человеческого мира. Так и продолжается до самого конца — реальность сходит с ума, выворачивается наизнанку, показывая сочащиеся кровью обрывки внутренних тканей мироздания, но не забывает напоминать о себе-прошлой сугубо прозаическими подлянками.
В первой половине первой книги мама с папой — самое стабильное, что есть в мире ребенка, — ломаются на глазах у собственных детей как хрупкие игрушки. Это одна из самых ужасных и пугающих вещей, по крайней мере в моем личном списке отборной жути. Вспоминаются слова Фродо из «Властелина колец»: «А ты защитишь меня от себя?». Родители Наиля с Дилькой сделали все, что могли, чтобы защитить их от самих себя, — и дети убежали. На этом строится вторая половина. Дети бегут. Бегут, бегут, прячутся, снова бегут, боятся, держат друг за друга и снова бегут. В спину им дышит нечисть родом из татарских сказок, а за углами подстерегают гопники, полиция и маньяки. Наилю приходится резко повзрослеть и в то же время научиться верить в сказки, чтобы не умереть и защитить маленькую сестру.
В первой книге просматривается четкая структура. Наиля выбрасывает из его привычной жизни, и он какое-то время пытается найти взрослого, который бы сделал все как было, но в какой-то момент оборачивается, упирается пятками в землю и дает сдачи тому, что за ним гналось. Во второй книге такой структуры нет. Она начинается с хеппи-энда, а потом заворачивается в непонятный клубок из намеков, странных происшествий и попыток жить как прежде. Из-за этого непонятно, в чем суть истории. В том, что нельзя справиться одному с вышедшим из-под контроля миром? События книги не работают на эту идею, хотя могли бы, и тогда бы кульминация сработала. Но переломного момента нет, и кажется, будто книга просто обрывается.
Есть и другие моменты, которые я записываю в минусы. В первой книге Наиль обретает сказочные суперсилы, что вообще чистой воды читерство. Понятно, что именно они помогают пацану более-менее обрести уверенность в своих силах и дать эффективный отпор нечисти, но прием с волшебным ритуалом, который просто раз — и дает персонажу все, что нужно, выглядит затасканным, а такое развитие событий — неправдоподобным. Кроме того, когда видишь, сколько жути нагоняют убыр, убырлы и прочие сказочные существа, ожидаешь неизбежных потерь. В некоторые моменты это прямо проговаривается, и сжимается душа от того, что придется перенести юным героям. Но почти все потери ограничиваются персонажами, за которых и так не особо переживалось. А финты с Дилькой в конце первой книги вообще разочаровывают — за ними проглядывается грубая манипуляция читательскими эмоциями.
Есть и третий момент. Многие читатели, скорее всего, не разбираются в татарских сказках. Параллельно с основным повествованием автор кое-что о них рассказывает, но в конце обрывки не сшиваются в целое полотно. Вплоть до самых последних страниц мы, неискушенные читатели, не понимаем, что происходит и как происходящее можно объяснить. Это сбивает с толку. Особенно выбивается из сюжета ночь перед первым апреля, полная загадок и тумана. Как отдельная сцена она прекрасна, но выглядит чуждой и требует чуть больше пояснений, чем было дано в одной случайной фразе. Полагаю, это можно назвать приемом — все-таки сказки редко представляют собой четко выверенную систему. Но с учетом того, что во второй книге и структура не грешит систематичностью, прием играет с автором злую шутку. Отказ от четкости не всегда превращается в хаос, но здесь превратился и изрядно навредил истории.
Что превосходно во всей дилогии, так это язык. Язык подростка начала 2010-х, с аськами и интернетом, траблами и ну, чего, блин, тем не менее богатый на интересные метафоры и юмор. Также прекрасно подана идея отчужденности подростка и той несправедливости, с которой он сталкивается только из-за своего возраста. Подросток — это человек, несколько лет живущий на грани. С него требуют как со взрослого, и Наиль действительно сталкивается с такими проблемами, какие не каждому взрослому по зубам. Но относятся к нему зачастую как к ребенку. Эта несправедливость особенно чувствуется во второй книге. После всех испытаний, битв и потерь он, четырнадцатилетний парень, попадает в руки взрослых, у которых на каждое его слово готова скептическая усмешка, на каждый чих — выговор, на каждую попытку бунта — мера пресечения. И нечистая сила здесь — лишь элемент оформления, способ гиперболизировать проблему, подчеркнуть, выпятить.
Персонажи тоже автору удались, хотя некоторые второстепенные поданы стереотипно. Это касается директрисы с ее надуманной мотивацией и в целом учителей. А вот лесная бабка, уж на что архетипичная, несмотря ни на что получилась колоритной и живой.
Словом, в целом это книги прекрасные, особенно первая, и неудивительно, что она получила целую горсть разных наград. Вторая проигрывает ей в основном из-за невнятной структуры, недосказанности и утраты атмосферы жуткого ужаса, который жуток, лишь когда остаешься с ним один на один.
Livelib
Bookmate
Litres
Что превосходно во всей дилогии, так это язык. Язык подростка начала 2010-х, с аськами и интернетом, траблами и ну, чего, блин, тем не менее богатый на интересные метафоры и юмор. Также прекрасно подана идея отчужденности подростка и той несправедливости, с которой он сталкивается только из-за своего возраста. Подросток — это человек, несколько лет живущий на грани. С него требуют как со взрослого, и Наиль действительно сталкивается с такими проблемами, какие не каждому взрослому по зубам. Но относятся к нему зачастую как к ребенку. Эта несправедливость особенно чувствуется во второй книге. После всех испытаний, битв и потерь он, четырнадцатилетний парень, попадает в руки взрослых, у которых на каждое его слово готова скептическая усмешка, на каждый чих — выговор, на каждую попытку бунта — мера пресечения. И нечистая сила здесь — лишь элемент оформления, способ гиперболизировать проблему, подчеркнуть, выпятить.
Персонажи тоже автору удались, хотя некоторые второстепенные поданы стереотипно. Это касается директрисы с ее надуманной мотивацией и в целом учителей. А вот лесная бабка, уж на что архетипичная, несмотря ни на что получилась колоритной и живой.
Словом, в целом это книги прекрасные, особенно первая, и неудивительно, что она получила целую горсть разных наград. Вторая проигрывает ей в основном из-за невнятной структуры, недосказанности и утраты атмосферы жуткого ужаса, который жуток, лишь когда остаешься с ним один на один.
Livelib
Bookmate
Litres
Предположим, ваша любимая группа дает концерт в вашем городе — редкое дело, но билеты на него вы себе позволить не можете. Вы делитесь своей болью с другом, и тот говорит, что у него есть хороший приятель, который пустит вас за так. Вы радуетесь, все же проскальзываете, немного смущаясь, в зал через служебный выход и наслаждаетесь тремя часами любимой музыки.
А теперь представим, что вам эта группа не то чтобы нравится — так, ничего. Но вы знаете парня, который пропускает в зал на ее концерты за так. Не потому, что он такой хороший парень, а потому, что ему это выгодно — за каждый проход через дверь он получает три рубля. Вы обращаетесь к этому парню и проходите на концерт за так — ну а почему нет?
Еще представим, что вы принципиально не покупаете билеты на концерты, потому что в каждом зале есть такая дверь, и вы знаете парней, которые через них пускают. Музыка должна быть свободной, считаете вы. Это же музыка — ее даже в руках не подержать. За что платить-то?
Другой вы покупаете билеты только на те концерты, которые дает самая любимая группа (надо же ее поддержать) или которые даже не концерты, а самые настоящие шоу, с магией и динозаврами (ну, за такое не стыдно и заплатить). Да, вы знаете парня, пускающего в зал за так, даже пройдете, скорее всего, через служебный выход. Но билет купите.
Чего этот последний высокоморальный вы не знаете, так это того, что в зале девяносто процентов людей по разным причинам прошли через тот же выход, за что не самые высокоморальные люди получили деньги. Денег, вырученных с продажи билетов, возможно, не хватит даже на то, чтобы покрыть аренду зала, не говоря уже о гонораре группе, которая вообще-то не только кучу времени потратила на создание музыки и отработку исполнения, но еще и ехала сюда, оставив родных, и выкладывалась на сцене по полной. Не забудем также о том, что им нечем будет платить менеджеру, что договаривается о концертах, нечем будет оплачивать аренду студий, где они записываются и работают, нечем будет оплатить продвижение, чтобы об их потрясной музыке узнала еще куча людей. Останутся без гроша те люди, что обрабатывают их треки, придумывают дизайн обложек и мерча, которым гордятся и хвастаются фанаты.
И кто будет работать с людьми, которые не способны концертами собирать деньги даже на то, чтобы все вовлеченные могли просто покушать? С группой отказываются работать — простите, ваш последний тур был полнейшим фиаско. Вы не окупаетесь — наверное, жанр провальный. Пожалуй, не будем больше вкладываться ни в кого, похожего на вас. И группы расходятся одна за другой, музыканты идут кто в офис, кто на подпевки звездам эстрады, кто в такси или программисты. И вы, тот самый последний вы, который платит только за самое достойное, а остальное берет за так, удивляетесь: а где же оно, достойное? Катится куда-то отечественная музыка, а раньше-то, раньше!..
Безумный был бы мир, правда? Хорошо, что мы в таком не живем.
Погодите-ка...
А теперь представим, что вам эта группа не то чтобы нравится — так, ничего. Но вы знаете парня, который пропускает в зал на ее концерты за так. Не потому, что он такой хороший парень, а потому, что ему это выгодно — за каждый проход через дверь он получает три рубля. Вы обращаетесь к этому парню и проходите на концерт за так — ну а почему нет?
Еще представим, что вы принципиально не покупаете билеты на концерты, потому что в каждом зале есть такая дверь, и вы знаете парней, которые через них пускают. Музыка должна быть свободной, считаете вы. Это же музыка — ее даже в руках не подержать. За что платить-то?
Другой вы покупаете билеты только на те концерты, которые дает самая любимая группа (надо же ее поддержать) или которые даже не концерты, а самые настоящие шоу, с магией и динозаврами (ну, за такое не стыдно и заплатить). Да, вы знаете парня, пускающего в зал за так, даже пройдете, скорее всего, через служебный выход. Но билет купите.
Чего этот последний высокоморальный вы не знаете, так это того, что в зале девяносто процентов людей по разным причинам прошли через тот же выход, за что не самые высокоморальные люди получили деньги. Денег, вырученных с продажи билетов, возможно, не хватит даже на то, чтобы покрыть аренду зала, не говоря уже о гонораре группе, которая вообще-то не только кучу времени потратила на создание музыки и отработку исполнения, но еще и ехала сюда, оставив родных, и выкладывалась на сцене по полной. Не забудем также о том, что им нечем будет платить менеджеру, что договаривается о концертах, нечем будет оплачивать аренду студий, где они записываются и работают, нечем будет оплатить продвижение, чтобы об их потрясной музыке узнала еще куча людей. Останутся без гроша те люди, что обрабатывают их треки, придумывают дизайн обложек и мерча, которым гордятся и хвастаются фанаты.
И кто будет работать с людьми, которые не способны концертами собирать деньги даже на то, чтобы все вовлеченные могли просто покушать? С группой отказываются работать — простите, ваш последний тур был полнейшим фиаско. Вы не окупаетесь — наверное, жанр провальный. Пожалуй, не будем больше вкладываться ни в кого, похожего на вас. И группы расходятся одна за другой, музыканты идут кто в офис, кто на подпевки звездам эстрады, кто в такси или программисты. И вы, тот самый последний вы, который платит только за самое достойное, а остальное берет за так, удивляетесь: а где же оно, достойное? Катится куда-то отечественная музыка, а раньше-то, раньше!..
Безумный был бы мир, правда? Хорошо, что мы в таком не живем.
Погодите-ка...
Когда делаешь метафору, всегда есть риск, что она останется лишь странным фасадом, за которым не проглядывается смысл. А история такова.
У меня немного бомбануло от слов незнакомого человека о том, что какие-то особенные книги он покупает, а все остальные качает что твой тренер. Особенные, как правило, это красивые издания, с иллюстрациями, или те книги, что планируешь перечитывать не раз. Если бы читатель покупал и читал одни такие книги, это было бы понятно. Но люди ими не ограничиваются. Люди читают много разного. И считают, что не обязаны за этот контент платить или в принципе воспринимать его как нечто, стоящее денег.
Я сейчас не хочу углубляться в думы о самом пиратстве — просто напомню, что у каждого текста есть автор. Скорее всего, у него был еще и редактор — тот, что вычитал текст и лишил его пары-тройки дурацких шуток. Если речь о книге, у текста точно было, помимо редактора, два корректора и верстальщик. У него был еще один редактор — либо медиа, который заказал конкретно этот текст конкретно у этого автора, либо выпускающий, который курирует книгу. Все эти замечательные люди, возможно, не по одному разу перечитывают тот текст, который вы сегодня просмотрели, а завтра забудете.
Даже у поста в блоге, у статьи на проходном сайте или в «Дзене» все равно есть автор. Автор может не хотеть, чтобы вы взяли его текст и опубликовали безо всяких ссылок у себя. Или со ссылкой — без разницы. Это тоже пиратство и кража.
Есть такая штука, как лицензия и авторское право.
Уважайте автора. Уважайте людей, которые делают контент.
У меня немного бомбануло от слов незнакомого человека о том, что какие-то особенные книги он покупает, а все остальные качает что твой тренер. Особенные, как правило, это красивые издания, с иллюстрациями, или те книги, что планируешь перечитывать не раз. Если бы читатель покупал и читал одни такие книги, это было бы понятно. Но люди ими не ограничиваются. Люди читают много разного. И считают, что не обязаны за этот контент платить или в принципе воспринимать его как нечто, стоящее денег.
Я сейчас не хочу углубляться в думы о самом пиратстве — просто напомню, что у каждого текста есть автор. Скорее всего, у него был еще и редактор — тот, что вычитал текст и лишил его пары-тройки дурацких шуток. Если речь о книге, у текста точно было, помимо редактора, два корректора и верстальщик. У него был еще один редактор — либо медиа, который заказал конкретно этот текст конкретно у этого автора, либо выпускающий, который курирует книгу. Все эти замечательные люди, возможно, не по одному разу перечитывают тот текст, который вы сегодня просмотрели, а завтра забудете.
Даже у поста в блоге, у статьи на проходном сайте или в «Дзене» все равно есть автор. Автор может не хотеть, чтобы вы взяли его текст и опубликовали безо всяких ссылок у себя. Или со ссылкой — без разницы. Это тоже пиратство и кража.
Есть такая штука, как лицензия и авторское право.
Уважайте автора. Уважайте людей, которые делают контент.
О болезненном и больном
Есть такая писательская школа — Creative Writing School. Пару-тройку лет назад я проходила в ней мастерскую Марины Степновой, где училась стилю. Лекции, чтение и разборы рассказов классиков, упражнения — я погрузилась в учебу и была на седьмом небе. Что меня разочаровало, так это обратная связь и атмосфера внутри группы. Время кувыркнулось и забросило меня на десять лет назад, в комментарии на Самиздате и на творческий форум, где в уютной и безопасной атмосфере песочницы лепили куличики еще совсем зеленые графоманы. Отзывы рецензента тоже не радовали — вместо горького привкуса критики я запомнила липкую сладость карамели.
(Коллоквиум, проведенный Александром Петровым и Святославом Владимировичем Логиновым, оказался в этом отношении полной противоположностью мастерской CWS. Меня и погладили по головке, и затрещин ощутимых отвесили. Причем не только ведущие коллоквиума, но даже участники — карамелью и не пахло. Но я отвлеклась.)
Тем не менее, узнав о конкурсе на стипендию в мастерской по фантастике и хоррору Марии Галиной, тоже организованной CWS, я подскочила и в волнении взялась придумывать зарисовку по заданию. У того, что получилось, были хорошие шансы на победу — так мне казалось. И знаете, Марина Галина среди нескольких прочих действительно выделила мою работу. Но бесплатные места и скидки на обучение достались другим людям.
Сложно описать, что я почувствовала, когда увидела результаты. В этом внутреннем коктейле к гордости — мое имя, мой текст действительно выделил признанный мастер! — примешивалось разочарование; грусть. Был момент, когда я ощутила укол обиды: своя рубашка всегда ближе к телу, особенно если чужие даже на глаза не попадались. Эмоции покрутили меня пару часов и отпустили. Остались вертеться мысли о конкурсах и в целом конкуренции. Ведь это действительно отличный стимул к тому, чтобы начать действовать. Если бы не конкурс, у меня не оказалось бы на руках занятного текста. С другой стороны, полагаться на одни внешние стимулы — включая первые места на конкурсах, деньги и общественное признание — это путь к зависимости. Я представляю, что сижу в автомобиле — по неизвестной причине он не заводится, так что его тянет вперед одна изнуренная лошадка. Она физически не способна развить такую скорость, какую дает внутренний двигатель. Но и отказаться от нее я не могу, поскольку тогда придется просто встать на обочине и с тоской наблюдать, как по этой веселой, но ухабистой дороге несутся с огнем в глазах другие хорошие, талантливые люди.
Как завести свой внутренний двигатель, я пока не знаю. Вообще над этим стоит подумать каждому человеку, ищущему самовыражения — в хобби или на работе. Изнуренная лошадка однажды споткнется, заболеет или просто из вредности откажется шагать.
P. S. Показываю свою работу — мне она по-прежнему нравится, возможно, придется по вкусу и вам. Вводная была такая: «Вы просидели в изоляции несколько лет, смотрели на мир только по ТВ и в соцсетях, переписывались со множеством людей, которых никогда не видели, или видели очень давно, а потом вышли на улицу…».
Есть такая писательская школа — Creative Writing School. Пару-тройку лет назад я проходила в ней мастерскую Марины Степновой, где училась стилю. Лекции, чтение и разборы рассказов классиков, упражнения — я погрузилась в учебу и была на седьмом небе. Что меня разочаровало, так это обратная связь и атмосфера внутри группы. Время кувыркнулось и забросило меня на десять лет назад, в комментарии на Самиздате и на творческий форум, где в уютной и безопасной атмосфере песочницы лепили куличики еще совсем зеленые графоманы. Отзывы рецензента тоже не радовали — вместо горького привкуса критики я запомнила липкую сладость карамели.
(Коллоквиум, проведенный Александром Петровым и Святославом Владимировичем Логиновым, оказался в этом отношении полной противоположностью мастерской CWS. Меня и погладили по головке, и затрещин ощутимых отвесили. Причем не только ведущие коллоквиума, но даже участники — карамелью и не пахло. Но я отвлеклась.)
Тем не менее, узнав о конкурсе на стипендию в мастерской по фантастике и хоррору Марии Галиной, тоже организованной CWS, я подскочила и в волнении взялась придумывать зарисовку по заданию. У того, что получилось, были хорошие шансы на победу — так мне казалось. И знаете, Марина Галина среди нескольких прочих действительно выделила мою работу. Но бесплатные места и скидки на обучение достались другим людям.
Сложно описать, что я почувствовала, когда увидела результаты. В этом внутреннем коктейле к гордости — мое имя, мой текст действительно выделил признанный мастер! — примешивалось разочарование; грусть. Был момент, когда я ощутила укол обиды: своя рубашка всегда ближе к телу, особенно если чужие даже на глаза не попадались. Эмоции покрутили меня пару часов и отпустили. Остались вертеться мысли о конкурсах и в целом конкуренции. Ведь это действительно отличный стимул к тому, чтобы начать действовать. Если бы не конкурс, у меня не оказалось бы на руках занятного текста. С другой стороны, полагаться на одни внешние стимулы — включая первые места на конкурсах, деньги и общественное признание — это путь к зависимости. Я представляю, что сижу в автомобиле — по неизвестной причине он не заводится, так что его тянет вперед одна изнуренная лошадка. Она физически не способна развить такую скорость, какую дает внутренний двигатель. Но и отказаться от нее я не могу, поскольку тогда придется просто встать на обочине и с тоской наблюдать, как по этой веселой, но ухабистой дороге несутся с огнем в глазах другие хорошие, талантливые люди.
Как завести свой внутренний двигатель, я пока не знаю. Вообще над этим стоит подумать каждому человеку, ищущему самовыражения — в хобби или на работе. Изнуренная лошадка однажды споткнется, заболеет или просто из вредности откажется шагать.
P. S. Показываю свою работу — мне она по-прежнему нравится, возможно, придется по вкусу и вам. Вводная была такая: «Вы просидели в изоляции несколько лет, смотрели на мир только по ТВ и в соцсетях, переписывались со множеством людей, которых никогда не видели, или видели очень давно, а потом вышли на улицу…».
О книжных итогах
За год я прочла 46 книг и еще 7 по работе — всего 53 штуки. В прошлом году получилось больше, но я не расстраиваюсь — никакой цели перед собой не ставила, так что и достигать было нечего. Кратенько о самом интересном, для начала из худлита.
Продолжила знакомство с Фредриком Бакманом. Я о нем уже не раз говорила — это писатель, который умеет даже самую грустную историю подать так, чтобы послевкусие не горчило. Его романы пьешь как горячий чай — чуть обжигаясь, но наслаждаясь оттенками пряностей и меда. Из «Трех новелл» мне больше всего понравилась «И с каждым утром дорога домой становится все длиннее» — неторопливая, спокойная и терпкая. «Тревожные люди» немного разочаровали: роман оказался чуть более сиропным, чем хотелось бы. Однако это больше претензия к самой истории, персонажи и взаимоотношения между ними выписаны в фирменном бакмановском стиле — с доброй иронией и пониманием несовершенства людской натуры. «Что мой сын должен знать об устройстве этого мира» — вообще сборник эссе обо всем на свете. Читала его долго, с удовольствием; напомнил немного подкаст «Сперва роди», где троица вовлеченных отцов делится своим опытом, но не дает советов.
Не могу не сказать о произведениях моих любимых писателей, Марины и Сергея Дяченко. О сборнике «Солнечный круг» и рассказе «Электрик» писала полноценный отзыв. Если кратко, «Электрика» очень рекомендую — наталкивает на интересные мысли о том, кто и по какому праву стоит на страже вселенской справедливости; из сборника могу порекомендовать рассказы «Император», «Визит к Императору» и повесть «Последний Дон Кихот».
В конце прошлого года я с удивлением увидела, что вышло в продажу продолжение «Ведьминого века» — странного, плотного, немного мрачного романа без какой бы то ни было выраженной темы. «Ведьмин зов» оказался злободневным. Менять мир тяжело, люди сопротивляются квотам, по которым ведьм интегрируют в общество, сетуют на Инквизицию, в которой трава раньше была более зеленой и забористой, ведут себя с ведьмами по-людски в худшем смысле этого слова. «Ведьмин род», вышедший осенью, продолжает тему, но настолько слабо и неубедительно, что мне плакать хотелось. Сложных моральных дилемм нет, сюжет прям и предсказуем, язык жидковат. Возможно, писатели и не стремились дать мне то, что я хотела получить, — вопросов и тем для размышлений. В романе оказалось вдоволь ответов, до которых любой здравомыслящий человек додумался бы и сам. Такие дела.
После всего этого я побежала утешаться старым романом мэтров — «Vita Nostra». Четвертый раз его читаю; невероятная история, оригинальные метафоры и глубокий философский слой. Понимаю сейчас, что говорю как-то напыщенно, но это действительно офигенный роман в жанре магреализма и просто захватывающая история.
«Бессмертный» Кэтрин Валенте очаровывает. Об этой писательнице я слышала только хорошее, но боялась браться за ее книги, потому что уж очень у нее образные ряды сложные и цветистые. Так и оказалось — роман меня не затянул, хотя читала его с удовольствием и в памяти он оставил даже не отпечаток, а огненный славянский узор. Представьте, что перед вами вязаный свитер со сложным рисунком. Вы тянете за нитку — и полотно нехотя поддается, распускается петля за петлей, но по хитрой траектории. Вы ожидаете, что нить пойдет по ряду горизонтально, а она р-раз — и скакнула куда-то в центр груди, а потом р-раз — и к пройме. А потом снова ровненько, петелька за петелькой, пока р-раз — и не… Словом, это чудесный роман, писательнице удалось привнести что-то свое, оригинальное в старые, аутентичные сказочные образы. Да, Бессмертный — это про Кощея, а главная героиня здесь — воительница Марья Моревна.
За год я прочла 46 книг и еще 7 по работе — всего 53 штуки. В прошлом году получилось больше, но я не расстраиваюсь — никакой цели перед собой не ставила, так что и достигать было нечего. Кратенько о самом интересном, для начала из худлита.
Продолжила знакомство с Фредриком Бакманом. Я о нем уже не раз говорила — это писатель, который умеет даже самую грустную историю подать так, чтобы послевкусие не горчило. Его романы пьешь как горячий чай — чуть обжигаясь, но наслаждаясь оттенками пряностей и меда. Из «Трех новелл» мне больше всего понравилась «И с каждым утром дорога домой становится все длиннее» — неторопливая, спокойная и терпкая. «Тревожные люди» немного разочаровали: роман оказался чуть более сиропным, чем хотелось бы. Однако это больше претензия к самой истории, персонажи и взаимоотношения между ними выписаны в фирменном бакмановском стиле — с доброй иронией и пониманием несовершенства людской натуры. «Что мой сын должен знать об устройстве этого мира» — вообще сборник эссе обо всем на свете. Читала его долго, с удовольствием; напомнил немного подкаст «Сперва роди», где троица вовлеченных отцов делится своим опытом, но не дает советов.
Не могу не сказать о произведениях моих любимых писателей, Марины и Сергея Дяченко. О сборнике «Солнечный круг» и рассказе «Электрик» писала полноценный отзыв. Если кратко, «Электрика» очень рекомендую — наталкивает на интересные мысли о том, кто и по какому праву стоит на страже вселенской справедливости; из сборника могу порекомендовать рассказы «Император», «Визит к Императору» и повесть «Последний Дон Кихот».
В конце прошлого года я с удивлением увидела, что вышло в продажу продолжение «Ведьминого века» — странного, плотного, немного мрачного романа без какой бы то ни было выраженной темы. «Ведьмин зов» оказался злободневным. Менять мир тяжело, люди сопротивляются квотам, по которым ведьм интегрируют в общество, сетуют на Инквизицию, в которой трава раньше была более зеленой и забористой, ведут себя с ведьмами по-людски в худшем смысле этого слова. «Ведьмин род», вышедший осенью, продолжает тему, но настолько слабо и неубедительно, что мне плакать хотелось. Сложных моральных дилемм нет, сюжет прям и предсказуем, язык жидковат. Возможно, писатели и не стремились дать мне то, что я хотела получить, — вопросов и тем для размышлений. В романе оказалось вдоволь ответов, до которых любой здравомыслящий человек додумался бы и сам. Такие дела.
После всего этого я побежала утешаться старым романом мэтров — «Vita Nostra». Четвертый раз его читаю; невероятная история, оригинальные метафоры и глубокий философский слой. Понимаю сейчас, что говорю как-то напыщенно, но это действительно офигенный роман в жанре магреализма и просто захватывающая история.
«Бессмертный» Кэтрин Валенте очаровывает. Об этой писательнице я слышала только хорошее, но боялась браться за ее книги, потому что уж очень у нее образные ряды сложные и цветистые. Так и оказалось — роман меня не затянул, хотя читала его с удовольствием и в памяти он оставил даже не отпечаток, а огненный славянский узор. Представьте, что перед вами вязаный свитер со сложным рисунком. Вы тянете за нитку — и полотно нехотя поддается, распускается петля за петлей, но по хитрой траектории. Вы ожидаете, что нить пойдет по ряду горизонтально, а она р-раз — и скакнула куда-то в центр груди, а потом р-раз — и к пройме. А потом снова ровненько, петелька за петелькой, пока р-раз — и не… Словом, это чудесный роман, писательнице удалось привнести что-то свое, оригинальное в старые, аутентичные сказочные образы. Да, Бессмертный — это про Кощея, а главная героиня здесь — воительница Марья Моревна.
«Опиумную войну» Ребекки Куанг рекомендовать не могу, хотя сама обе книги читала запоем. Писательница создает фантастическую историю, основанную на реальных исторических событиях, хотя они прямым текстом не проговариваются. Сюжет несется так, будто ему пятки печет и нет-нет да и вильнет куда-то, так что останавливаешься и думаешь: блин, ну надо же! Несмотря на это, мне романы показались уж очень поверхностными — не хватило психологизма, хотя для погружения в рефлексию была создана благодатная почва.
«Нормальные люди» Салли Руни проскочили мимо меня. Да, мне близок посыл — что понятие нормы условно и требует пересмотра. Но, пожалуй, я не поклонница такого выхолощенного стиля. Кажется, будто читаешь что-то вроде журнала посещений или там наблюдений за животными в дикой природе. Лев лежит в засаде. Его тело напряглось, когда он увидел антилопу. Жертва насторожилась. Лев одним прыжком вскочил ей на спину и ухватился зубами за ее загривок. Антилопа упала и какое-то время дергалась, но вскоре затихла. Конец.
С интересом читала «Потерянного мальчишку» Кристины Генри. Эта писательница специализируется на мрачных переделках добрых сказок. Питер Пэн у нее получился знатным эгоистом и на редкость жестоким человеком. Роман рассказывает о том, как и почему Капитан Крюк стал тем, кем стал, хотя был одним из первых (по его мнению), кого Питер привел на свой остров. Хорошая история, жестокая, кровавая, хотя кровь временами кажется немного бутафорской.
Дилогию «Убыр» Шамиля Идиатуллина я тоже анализировала не так давно. Отмечу, что первая книга определенно стоит прочтения. «Дурная кровь» Роберта Гэлбрейта (Джоан Роулинг), конечно, на высоте, хотя я не понимаю, отчего разгорелся весь этот скандал с транс-персонами. Да, в романе есть маньяк, который временами носил женскую одежду — об этом говорится вскользь в паре мест, — есть непонятный персонаж, то ли женщина, то ли мужчина. Но шум того не стоил вообще. Что касается самого детектива, то тут Роулинг, как мне кажется, себя превзошла. Я не очень люблю останавливаться для анализа подсказок, если действие несется вперед (числится за мной такой грешок), но оценила объем материала, в котором писательница предлагает покопаться. Там даже рисунки есть и схемы — просто сказка.
У АБС залпом прочла сразу несколько романов: «Обитаемый остров», «Пикник на обочине», «Малыш» и «Жук в муравейнике». Рекомендовать их будет лишним, произведения мэтров не нуждаются в моих восхвалениях. Но одну книгу все же выделю — «Комментарии к пройденному» Бориса Натановича. Это не мемуары, не автобиография, не книга по писательскому мастерству. Пожалуй, это сборник эссе по воспоминаниям о том, как братья писали и публиковали свои знаменитые истории. Они интересны не только с писательской, но и с исторической точки зрения. Когда-то издательский бизнес играл по совершенно другим правилам.
Итак, что осталось… Переслушала последнюю часть Гарри Поттера в исполнении Стивена Фрая (остальные шесть успела прослушать в 2019-м), проскакала через вторую и третью части «Ведьмака» перед выходом сериала. Перечитала «Игру Эндера» из ностальгии, цикл Оксаны Панкеевой — от скуки, «Американские боги» — из желания освежить память. О, еще познакомилась с мисс Марпл в «Тринадцати загадочных случаях». Действительно, презабавная старушка.
Завтра расскажу о нон-фикшене. Его значительно меньше, но там тоже есть в чем покопаться.
«Нормальные люди» Салли Руни проскочили мимо меня. Да, мне близок посыл — что понятие нормы условно и требует пересмотра. Но, пожалуй, я не поклонница такого выхолощенного стиля. Кажется, будто читаешь что-то вроде журнала посещений или там наблюдений за животными в дикой природе. Лев лежит в засаде. Его тело напряглось, когда он увидел антилопу. Жертва насторожилась. Лев одним прыжком вскочил ей на спину и ухватился зубами за ее загривок. Антилопа упала и какое-то время дергалась, но вскоре затихла. Конец.
С интересом читала «Потерянного мальчишку» Кристины Генри. Эта писательница специализируется на мрачных переделках добрых сказок. Питер Пэн у нее получился знатным эгоистом и на редкость жестоким человеком. Роман рассказывает о том, как и почему Капитан Крюк стал тем, кем стал, хотя был одним из первых (по его мнению), кого Питер привел на свой остров. Хорошая история, жестокая, кровавая, хотя кровь временами кажется немного бутафорской.
Дилогию «Убыр» Шамиля Идиатуллина я тоже анализировала не так давно. Отмечу, что первая книга определенно стоит прочтения. «Дурная кровь» Роберта Гэлбрейта (Джоан Роулинг), конечно, на высоте, хотя я не понимаю, отчего разгорелся весь этот скандал с транс-персонами. Да, в романе есть маньяк, который временами носил женскую одежду — об этом говорится вскользь в паре мест, — есть непонятный персонаж, то ли женщина, то ли мужчина. Но шум того не стоил вообще. Что касается самого детектива, то тут Роулинг, как мне кажется, себя превзошла. Я не очень люблю останавливаться для анализа подсказок, если действие несется вперед (числится за мной такой грешок), но оценила объем материала, в котором писательница предлагает покопаться. Там даже рисунки есть и схемы — просто сказка.
У АБС залпом прочла сразу несколько романов: «Обитаемый остров», «Пикник на обочине», «Малыш» и «Жук в муравейнике». Рекомендовать их будет лишним, произведения мэтров не нуждаются в моих восхвалениях. Но одну книгу все же выделю — «Комментарии к пройденному» Бориса Натановича. Это не мемуары, не автобиография, не книга по писательскому мастерству. Пожалуй, это сборник эссе по воспоминаниям о том, как братья писали и публиковали свои знаменитые истории. Они интересны не только с писательской, но и с исторической точки зрения. Когда-то издательский бизнес играл по совершенно другим правилам.
Итак, что осталось… Переслушала последнюю часть Гарри Поттера в исполнении Стивена Фрая (остальные шесть успела прослушать в 2019-м), проскакала через вторую и третью части «Ведьмака» перед выходом сериала. Перечитала «Игру Эндера» из ностальгии, цикл Оксаны Панкеевой — от скуки, «Американские боги» — из желания освежить память. О, еще познакомилась с мисс Марпл в «Тринадцати загадочных случаях». Действительно, презабавная старушка.
Завтра расскажу о нон-фикшене. Его значительно меньше, но там тоже есть в чем покопаться.
Последний в этом году пост, как и обещала, посвящен нон-фикшену. Надеюсь, каждый найдет для себя в списке нечто полезное.
❄️ «Космос», Карл Саган — классика научпопа. История изучения космоса от одного из лучших популяризаторов науки.
❄️ «Бог как иллюзия», Ричард Докинз — ее тоже можно назвать классикой. Я атеистка в основном благодаря Докинзу и его рассуждениям о религии. Книга помогает понять, почему религии важно задавать неудобные вопросы, почему от них нельзя отмахиваться. Еще она учит эти вопросы задавать и заодно — искать ответы. Здесь нет явной пропаганды атеизма, зато есть научный подход к исследованию сложной темы.
❄️ «Женская власть», Залина Маршенкулова — да-да, та самая, что подначивала пересесть на мужское лицо. Язык у Залины острый, так что книга получилась хлесткой и будто бы бескомпромиссной. Она не оставляет простора для дискуссии, но не потому, что не приемлет самой дискуссии (Залина отнюдь не радикальная феминистка), а потому, что просто призвана потыкать в читателя палочкой и вызвать на реакцию. Залина пишет где-то возмущенно, где-то гневно, и это импонирует, потому что темы, которые она поднимает, и должны вызываеть возмущение и гнев.
❄️ «Мой лучший друг — желудок», Елена Мотова — отличная книга, может помочь в борьбе с расстройствами пищевого поведения и патологическим ЗОЖ-мышлением.
❄️ «Как приручить лису (и превратить в собаку)», Ли Дугаткин, Людмила Трут — книга об одном из самых масштабных и длительных экспериментов. Здесь и наука, и исторический материал, и трогательные личные рассказы. Очень круто, рекомендую.
❄️ «С ума сойти! Путеводитель по психическим расстройствам…», Дарья Варламова, Антон Зайниев — увлекательная сборная солянка обо всем, что сейчас на слуху, и даже больше. Депрессия, биполярка, ОКР, ПРЛ, психопатия, аутизм и прочие особенности, которые мешают или не мешают жить современному человеку. Обещаю, найдете у себя множество подозрительных симптомов.
На этом пока все.
Поздравляю всех с наступающим Новым годом! Пусть в нем окажется достаточно времени, чтобы читать прекрасные книги и удивляться тому, насколько очарователен русский язык 🎄
❄️ «Космос», Карл Саган — классика научпопа. История изучения космоса от одного из лучших популяризаторов науки.
❄️ «Бог как иллюзия», Ричард Докинз — ее тоже можно назвать классикой. Я атеистка в основном благодаря Докинзу и его рассуждениям о религии. Книга помогает понять, почему религии важно задавать неудобные вопросы, почему от них нельзя отмахиваться. Еще она учит эти вопросы задавать и заодно — искать ответы. Здесь нет явной пропаганды атеизма, зато есть научный подход к исследованию сложной темы.
❄️ «Женская власть», Залина Маршенкулова — да-да, та самая, что подначивала пересесть на мужское лицо. Язык у Залины острый, так что книга получилась хлесткой и будто бы бескомпромиссной. Она не оставляет простора для дискуссии, но не потому, что не приемлет самой дискуссии (Залина отнюдь не радикальная феминистка), а потому, что просто призвана потыкать в читателя палочкой и вызвать на реакцию. Залина пишет где-то возмущенно, где-то гневно, и это импонирует, потому что темы, которые она поднимает, и должны вызываеть возмущение и гнев.
❄️ «Мой лучший друг — желудок», Елена Мотова — отличная книга, может помочь в борьбе с расстройствами пищевого поведения и патологическим ЗОЖ-мышлением.
❄️ «Как приручить лису (и превратить в собаку)», Ли Дугаткин, Людмила Трут — книга об одном из самых масштабных и длительных экспериментов. Здесь и наука, и исторический материал, и трогательные личные рассказы. Очень круто, рекомендую.
❄️ «С ума сойти! Путеводитель по психическим расстройствам…», Дарья Варламова, Антон Зайниев — увлекательная сборная солянка обо всем, что сейчас на слуху, и даже больше. Депрессия, биполярка, ОКР, ПРЛ, психопатия, аутизм и прочие особенности, которые мешают или не мешают жить современному человеку. Обещаю, найдете у себя множество подозрительных симптомов.
На этом пока все.
Поздравляю всех с наступающим Новым годом! Пусть в нем окажется достаточно времени, чтобы читать прекрасные книги и удивляться тому, насколько очарователен русский язык 🎄
Что меня радует в литредактуре — возможность четко обозначить, что не так с фразой. Так сказать, назвать диагноз. Речевая избыточность, лексический повтор, ненужный акцент, нарушение сочетаемости, рассогласование, ошибка с выбором видо-временной формы глаголы. Что меня восхищает и раздражает в литредактуре — что вариантов правки может быть до едрени фени.
Конечно, в случае простых ошибок вроде той же избыточности достаточно убрать одно-два слова, или поменять их местами, или исправить одно из них на другое — поскольку автор забыл нужное слово в устойчивом сочетании и решил, что словесная фигура от замены не пострадает (спойлер: обычно еще как страдает). А иногда я просто впадаю в ступор. Вроде бы понятно, что не так. Вроде знаю, в какую сторону двигаться с правкой. Но что на что менять-то?
Пример. Недавно попалась фраза: «Вот_это проложило дорогу всплеску популярности вон_того». Все понятно — тут ярый конфликт в логике образа. «Проложить дорогу» — создать благоприятные условия для успеха, достижения цели (это я из фразеологического словаря взяла, если что): напр., проложить дорогу научно-технологическим инновациям, проложить дорогу революционерам. Словосочетание создает образ дороги — реальной такой асфальтовой ленты или утоптанной тропки, по которой можно пройти. При этом слово «всплеск», пусть и употребленное во втором, переносном значении создает образ чего-то жидкого, что разом выплеснулось и исчезло. Пройти по проложенной дороге он не может еще и потому, что всплеск популярности в сознании ассоциируется скорее с вертикалью, а дороги у нас обычно проходят по горизонтали. То есть тут разница и, так сказать, в скорости явлений, и в положении в пространстве.
А теперь самое интересное: как это исправить? И что исправлять? Всплеск или дорогу? Если дорогу, то надо заменять и сказуемое, поскольку эти слова представляют собой устойчивое сочетание. Главное еще не посадить новую ошибку, потому что когда долго разбираешь какую-то фразу, то маленький приемник, настроенный на восприятие тревожных звоночков, начинает сбоить. Обычно я в таком случае исправленную фразу отмечаю цветом в тексте и при перечитывании понимаю, звенит или не звенит.
В этом конкретном случае я решила, что всплеск популярности надо оставить — сочетание хорошо описывало явление, о котором шла речь. А «проложить дорогу» можно заменить чисто функциональным глаголом. Например, «способствовать» или «стать причиной». А можно и чуть перефразировать: «из-за вот_этого случился/произошел всплеск популярности вон_того». И это только то, что пришло в голову первым.
Чувствуете? Одного правильного варианта тут нет! Раздражает и восхищает одновременно 🤷🏻♀️
Конечно, в случае простых ошибок вроде той же избыточности достаточно убрать одно-два слова, или поменять их местами, или исправить одно из них на другое — поскольку автор забыл нужное слово в устойчивом сочетании и решил, что словесная фигура от замены не пострадает (спойлер: обычно еще как страдает). А иногда я просто впадаю в ступор. Вроде бы понятно, что не так. Вроде знаю, в какую сторону двигаться с правкой. Но что на что менять-то?
Пример. Недавно попалась фраза: «Вот_это проложило дорогу всплеску популярности вон_того». Все понятно — тут ярый конфликт в логике образа. «Проложить дорогу» — создать благоприятные условия для успеха, достижения цели (это я из фразеологического словаря взяла, если что): напр., проложить дорогу научно-технологическим инновациям, проложить дорогу революционерам. Словосочетание создает образ дороги — реальной такой асфальтовой ленты или утоптанной тропки, по которой можно пройти. При этом слово «всплеск», пусть и употребленное во втором, переносном значении создает образ чего-то жидкого, что разом выплеснулось и исчезло. Пройти по проложенной дороге он не может еще и потому, что всплеск популярности в сознании ассоциируется скорее с вертикалью, а дороги у нас обычно проходят по горизонтали. То есть тут разница и, так сказать, в скорости явлений, и в положении в пространстве.
А теперь самое интересное: как это исправить? И что исправлять? Всплеск или дорогу? Если дорогу, то надо заменять и сказуемое, поскольку эти слова представляют собой устойчивое сочетание. Главное еще не посадить новую ошибку, потому что когда долго разбираешь какую-то фразу, то маленький приемник, настроенный на восприятие тревожных звоночков, начинает сбоить. Обычно я в таком случае исправленную фразу отмечаю цветом в тексте и при перечитывании понимаю, звенит или не звенит.
В этом конкретном случае я решила, что всплеск популярности надо оставить — сочетание хорошо описывало явление, о котором шла речь. А «проложить дорогу» можно заменить чисто функциональным глаголом. Например, «способствовать» или «стать причиной». А можно и чуть перефразировать: «из-за вот_этого случился/произошел всплеск популярности вон_того». И это только то, что пришло в голову первым.
Чувствуете? Одного правильного варианта тут нет! Раздражает и восхищает одновременно 🤷🏻♀️
Герой должен быть один, Г. Л. Олди
А что, если их двое?
Честно говоря, к Олди я отношусь спокойно, без восторга, но их мастерство как рассказчиков признаю. В прошлом году читала их «Нюансеров», еще раньше — «Свет мой, зеркальце». Наверное, не самые выдающиеся истории, зато интересные и необычные, проглотила их залпом. А вот большой и сложносплетенный роман о Геракле — совсем иное дело. Здесь чувствуется огромная любовь к материалу — античной культуре и мифологии, широкие познания в этой области и глубокая внутренняя проработка темы.
Роман стоит на крепком, древнем, многослойном фундаменте. Он гордо возвышается над читателем и, приподняв бровь, интересуется: думаешь, ты знаешь, как все было? Думаешь, Геракл — дитя Зевса? Думаешь, герои — полубоги — появляются именно так? Слепой, наивный человечек. Полубоги, а если уж на то пошло, и боги тоже — порождение ваших собственных мыслей. Вы сами собираете себе пантеон, сами наделяете богов памятью и личностью, и кто теперь скажет точно — божественная сущность породила людей или люди породили эту сущность и дали ему память о сотворении человека?
Да, эта мысль не нова. Мы сами создаем себе богов, чтобы проще было жить, чтобы получить хотя бы иллюзию контроля над хаотичным и спонтанным внешним миром. Но иллюстрация мысли получилась настолько мощной, что пробрала меня до самых косточек. Что, если полубог Геракл —лишь призрак, воплотившаяся легенда, а за его образом стоят два совершенно человеческих мальчика, два близнеца? А божественной сутью их наделила человеческая молва — вынужденный ход со стороны Амфитриона, их отца. Интересно, кстати, что, хотя роман концентрируется на истории Алкида и Ификла — Геракла, главным действующим лицом скорее можно назвать как раз Амфитриона. О, эта мощная родительская любовь! На что она только ни толкает человека.
Я слушала роман на «Букмейте», в исполнении Дмитрия Игнатьева. Это был потрясающий опыт, Олди для меня открылись с новой стороны. Очень рекомендую читать роман всем — даже тем, кто с Древней Грецией знаком лишь понаслышке.
А что, если их двое?
Честно говоря, к Олди я отношусь спокойно, без восторга, но их мастерство как рассказчиков признаю. В прошлом году читала их «Нюансеров», еще раньше — «Свет мой, зеркальце». Наверное, не самые выдающиеся истории, зато интересные и необычные, проглотила их залпом. А вот большой и сложносплетенный роман о Геракле — совсем иное дело. Здесь чувствуется огромная любовь к материалу — античной культуре и мифологии, широкие познания в этой области и глубокая внутренняя проработка темы.
Роман стоит на крепком, древнем, многослойном фундаменте. Он гордо возвышается над читателем и, приподняв бровь, интересуется: думаешь, ты знаешь, как все было? Думаешь, Геракл — дитя Зевса? Думаешь, герои — полубоги — появляются именно так? Слепой, наивный человечек. Полубоги, а если уж на то пошло, и боги тоже — порождение ваших собственных мыслей. Вы сами собираете себе пантеон, сами наделяете богов памятью и личностью, и кто теперь скажет точно — божественная сущность породила людей или люди породили эту сущность и дали ему память о сотворении человека?
Да, эта мысль не нова. Мы сами создаем себе богов, чтобы проще было жить, чтобы получить хотя бы иллюзию контроля над хаотичным и спонтанным внешним миром. Но иллюстрация мысли получилась настолько мощной, что пробрала меня до самых косточек. Что, если полубог Геракл —лишь призрак, воплотившаяся легенда, а за его образом стоят два совершенно человеческих мальчика, два близнеца? А божественной сутью их наделила человеческая молва — вынужденный ход со стороны Амфитриона, их отца. Интересно, кстати, что, хотя роман концентрируется на истории Алкида и Ификла — Геракла, главным действующим лицом скорее можно назвать как раз Амфитриона. О, эта мощная родительская любовь! На что она только ни толкает человека.
Я слушала роман на «Букмейте», в исполнении Дмитрия Игнатьева. Это был потрясающий опыт, Олди для меня открылись с новой стороны. Очень рекомендую читать роман всем — даже тем, кто с Древней Грецией знаком лишь понаслышке.
Пребываю в легком шоке от того, что вычитала сейчас в одном из вопросов на «Грамоте». Это, если что, восхитительный ресурс, на котором, в числе прочего, специалисты бесплатно отвечают на вопросы о русском языке.
Ладно, что некоторые ленятся заглянуть в словарь на том же сайте и отнимают время людей, спрашивая, как пишется слово «скрупулезный». Со скрипом фильтрую и раздражение, проскакивающее в вопросах, — мол, спрашиваю в десятый раз, ответьте уже, сколько можно; как будто лингвисты уважаемому вопрошающему что-то должны и специально молчат, чтобы человека позлить. Но когда вот так агрессивно и не стесняясь в выражениях пикируют на ни в чем не повинных людей, выставляя вперед в качестве оружия ничем не подкрепленные аргументы вроде «а английский не так работает» и «что язык живой это все бред», — это у меня вызывает адское воспламенение в области таза. Отдельный человек, а то и несколько, уделили вопросу наверняка не меньше часа своего времени — формулировка ответа вызывает только глубокое уважение. Чувствуется и сдержанность, и отстраненность — в противовес той эмоциональной неуравновешенности, что извергалась в вопросе. Но если бы меня возмутила только форма, я бы, наверное, нашла в себе силы промолчать. Тут есть что сказать и по поводу содержания.
Если кратко, человек считает, что «лингвисты, вместо того чтобы установить простые и понятные правила, намеренно усложняют их, подстраивая под капризы классиков, из-за чего в нашем языке плодятся десятки и сотни исключений». Это, если что, резюме, сделанное специалистом «Грамоты». Просто умиляет, насколько сильно убеждение человека, будто если он чем-то ежедневно пользуется, то становится автоматически экспертом в теме.
Шутка юмора здесь в том, что обычный носитель языка может ничего не знать о законах, по которым язык — любой язык! — работает. Он может не знать о дополнительных падежах и при этом спрашивать, не поддаст ли дружище «газу» (а не «газа»). Он может не обращать внимания на то, как ведут себя разные части речи при количественных числительных, зато на вопрос «Сколько ты сегодня спал?» с уверенностью ответит: «Целых пять часов!». Он может не чувствовать разницы между вводным и наречным оборотами, зато будет щедро пересыпать свою речь этими прекрасными выученными конструкциями. Потому что обывателю не нужно в подобных вещах разбираться. Ни к чему. Что как раз и приводит к появлению ложного ощущения собственной экспертности. Я же говорю на этом языке — значит, я его знаю!
Занятно, но как только речь заходит о письменном языке, вся самоуверенность зачастую испаряется — взамен конденсируется раздражение, ведь правил так много, так много исключений, как, позвольте, все это запоминать? Раздражение выливается на авторов грамматик, словарей и справочников — на тех, кто говорит, как правильно. Осмелюсь высказать крамольную мысль: эти замечательные люди — не враги. Не от злобности своей они сочиняют стеклянных-оловянных-деревянных, уж-замуж-невтерпеж и прочих злобных тварей. Они действительно просто фиксируют норму и стараются сделать так, чтобы правило стало более стройным и логичным.
Как вы думаете, что они получают в ответ? Да, обвинения в бездушном коварстве, а еще приказ здесь и сейчас взять — и разобраться с русским языком, раз и навсегда. А лингвисты хотели бы. Иногда они даже могли бы разобраться — не с языком в целом, а хотя бы с одним правилом. Но, как точно отметил специалист «Грамоты», «общество активно препятствует любым попыткам изменить нормы». Во-первых, сколько тогда придется перепечатывать языков и справочников! А во-вторых, уже заучили ведь, как правильно, — что, обратно переучиваться? Вы уж там определитесь, наконец, а мы пока будем писать так, как привыкли. Возникает замкнутый круг, в котором действительные эксперты почему-то стали грушами для битья.
Ладно, что некоторые ленятся заглянуть в словарь на том же сайте и отнимают время людей, спрашивая, как пишется слово «скрупулезный». Со скрипом фильтрую и раздражение, проскакивающее в вопросах, — мол, спрашиваю в десятый раз, ответьте уже, сколько можно; как будто лингвисты уважаемому вопрошающему что-то должны и специально молчат, чтобы человека позлить. Но когда вот так агрессивно и не стесняясь в выражениях пикируют на ни в чем не повинных людей, выставляя вперед в качестве оружия ничем не подкрепленные аргументы вроде «а английский не так работает» и «что язык живой это все бред», — это у меня вызывает адское воспламенение в области таза. Отдельный человек, а то и несколько, уделили вопросу наверняка не меньше часа своего времени — формулировка ответа вызывает только глубокое уважение. Чувствуется и сдержанность, и отстраненность — в противовес той эмоциональной неуравновешенности, что извергалась в вопросе. Но если бы меня возмутила только форма, я бы, наверное, нашла в себе силы промолчать. Тут есть что сказать и по поводу содержания.
Если кратко, человек считает, что «лингвисты, вместо того чтобы установить простые и понятные правила, намеренно усложняют их, подстраивая под капризы классиков, из-за чего в нашем языке плодятся десятки и сотни исключений». Это, если что, резюме, сделанное специалистом «Грамоты». Просто умиляет, насколько сильно убеждение человека, будто если он чем-то ежедневно пользуется, то становится автоматически экспертом в теме.
Шутка юмора здесь в том, что обычный носитель языка может ничего не знать о законах, по которым язык — любой язык! — работает. Он может не знать о дополнительных падежах и при этом спрашивать, не поддаст ли дружище «газу» (а не «газа»). Он может не обращать внимания на то, как ведут себя разные части речи при количественных числительных, зато на вопрос «Сколько ты сегодня спал?» с уверенностью ответит: «Целых пять часов!». Он может не чувствовать разницы между вводным и наречным оборотами, зато будет щедро пересыпать свою речь этими прекрасными выученными конструкциями. Потому что обывателю не нужно в подобных вещах разбираться. Ни к чему. Что как раз и приводит к появлению ложного ощущения собственной экспертности. Я же говорю на этом языке — значит, я его знаю!
Занятно, но как только речь заходит о письменном языке, вся самоуверенность зачастую испаряется — взамен конденсируется раздражение, ведь правил так много, так много исключений, как, позвольте, все это запоминать? Раздражение выливается на авторов грамматик, словарей и справочников — на тех, кто говорит, как правильно. Осмелюсь высказать крамольную мысль: эти замечательные люди — не враги. Не от злобности своей они сочиняют стеклянных-оловянных-деревянных, уж-замуж-невтерпеж и прочих злобных тварей. Они действительно просто фиксируют норму и стараются сделать так, чтобы правило стало более стройным и логичным.
Как вы думаете, что они получают в ответ? Да, обвинения в бездушном коварстве, а еще приказ здесь и сейчас взять — и разобраться с русским языком, раз и навсегда. А лингвисты хотели бы. Иногда они даже могли бы разобраться — не с языком в целом, а хотя бы с одним правилом. Но, как точно отметил специалист «Грамоты», «общество активно препятствует любым попыткам изменить нормы». Во-первых, сколько тогда придется перепечатывать языков и справочников! А во-вторых, уже заучили ведь, как правильно, — что, обратно переучиваться? Вы уж там определитесь, наконец, а мы пока будем писать так, как привыкли. Возникает замкнутый круг, в котором действительные эксперты почему-то стали грушами для битья.
new.gramota.ru
Поиск ответа
Справочно-информационный Интернет-портал «Русский язык», раздел «Медиа».
Шлю вдогонку ссылку на интересный выпуск подкаста о русском языке и лингвистике «Розенталь и Гильденстерн»: «Жо-шо пиши через "о". Рассказываем, как лингвисты пытались упростить одно из самых сложных правил русского языка, но не смогли»: https://music.yandex.ru/album/8941653/track/72553378
Яндекс Музыка
Жо-шо пиши через «о». Рассказываем, как лингвисты пытались упростить одно из самых сложных правил русского языка, но не смогли…
Слушайте на Яндекс Музыке
Редактура некоторых текстов буквально вынимает из меня душу. Таких текстов два типа.
Первый — плохие переводы, где буквально на каждом предложении приходится заглядывать в оригинал, чтобы понять, какой смысл автор вкладывал в этот набор плохо связанных друг с другом слов. Возникает дикая злость на переводчика — он либо не читал за собой, либо из-за сложности темы не понимал того, что переводит, но считал, будто так и задумано. А еще я злюсь на себя — из-за того, что понимаю все слова во фразе, но логику целиком ухватить не могу. Злость получается иррациональная, она наверняка как-то связана с тем, как мозг обрабатывает естественный язык, но я в тему пока не закапывалась.
Второй тип — тексты о разного рода альтернативных вселенных и вымышленных сущностях, а в частности, об играх, которые с ними связаны. Так уж сложилось, что в прошедший месяц я частенько с ними сталкивалась, так что набралась критическая масса эмоций и замечаний, и ее надо куда-то деть. Вот, деваю.
В чем проблема с текстами первого типа, и так понятно. Проблема со второй категорией заключается в написании наименований — рас, названий существ, орденов, артефактов, имен и категорий. На первый взгляд кажется, будто все просто — расы с маленькой, имена с большой. Но когда начинаешь бурить эту скважину, то обязательно натыкаешься на канализационную трубу и оказываешься по колено в дерьме, и выбраться из него будет ой как непросто.
Возьмем, к примеру, фильмы «Мстители». «Мстители» — это условное название команды супергероев, которое по аналогии с названиями спортивных и творческих коллективов должно писаться в кавычках. Однако словом «мстители» мы называем не только команду, но отдельных его членов, в том числе мы говорим «мститель», когда речь идет о Капитане Америке (и да, обе части прозвища тут склоняются). Мы говорим «мстители», когда имеем в виду, скажем, Черную Вдову и Железного Человека с Халком. Каждый из них — «мститель», все трое — «мстители», но команда «Мстители» ими не ограничивается. Я сейчас все названия беру в кавычки, чтобы подчеркнуть границы термина, но если использовать их в статье, как они будут писаться? В кавычках? С заглавной, со строчной?
«Давайте обратимся к команде “Мстители”» — тут все понятно, есть родовое слово «команда», есть условное наименование, синтаксически оно с родовым словом не сочетается, так что вот вам комплект — кавычки и заглавная буква.
«Давайте обратимся к “Мстителям”» — тут тоже вроде бы все понятно, «Мстители» — это название коллектива, собственное имя такой категории идет в кавычках. Теперь, внимание, хардкор.
«Давайте обратимся к команде “М/мстителей”» — кавычки тут нужны? Заглавная нужна? Мозг у вас не задымился? Или как вам такое: «Капитан Америка — первый “М/мститель” на селе». Кавычки? Заглавная? Мозг? Ведь тут мы уже используем слово для обозначения не коллектива, а группы его членов.
Первый — плохие переводы, где буквально на каждом предложении приходится заглядывать в оригинал, чтобы понять, какой смысл автор вкладывал в этот набор плохо связанных друг с другом слов. Возникает дикая злость на переводчика — он либо не читал за собой, либо из-за сложности темы не понимал того, что переводит, но считал, будто так и задумано. А еще я злюсь на себя — из-за того, что понимаю все слова во фразе, но логику целиком ухватить не могу. Злость получается иррациональная, она наверняка как-то связана с тем, как мозг обрабатывает естественный язык, но я в тему пока не закапывалась.
Второй тип — тексты о разного рода альтернативных вселенных и вымышленных сущностях, а в частности, об играх, которые с ними связаны. Так уж сложилось, что в прошедший месяц я частенько с ними сталкивалась, так что набралась критическая масса эмоций и замечаний, и ее надо куда-то деть. Вот, деваю.
В чем проблема с текстами первого типа, и так понятно. Проблема со второй категорией заключается в написании наименований — рас, названий существ, орденов, артефактов, имен и категорий. На первый взгляд кажется, будто все просто — расы с маленькой, имена с большой. Но когда начинаешь бурить эту скважину, то обязательно натыкаешься на канализационную трубу и оказываешься по колено в дерьме, и выбраться из него будет ой как непросто.
Возьмем, к примеру, фильмы «Мстители». «Мстители» — это условное название команды супергероев, которое по аналогии с названиями спортивных и творческих коллективов должно писаться в кавычках. Однако словом «мстители» мы называем не только команду, но отдельных его членов, в том числе мы говорим «мститель», когда речь идет о Капитане Америке (и да, обе части прозвища тут склоняются). Мы говорим «мстители», когда имеем в виду, скажем, Черную Вдову и Железного Человека с Халком. Каждый из них — «мститель», все трое — «мстители», но команда «Мстители» ими не ограничивается. Я сейчас все названия беру в кавычки, чтобы подчеркнуть границы термина, но если использовать их в статье, как они будут писаться? В кавычках? С заглавной, со строчной?
«Давайте обратимся к команде “Мстители”» — тут все понятно, есть родовое слово «команда», есть условное наименование, синтаксически оно с родовым словом не сочетается, так что вот вам комплект — кавычки и заглавная буква.
«Давайте обратимся к “Мстителям”» — тут тоже вроде бы все понятно, «Мстители» — это название коллектива, собственное имя такой категории идет в кавычках. Теперь, внимание, хардкор.
«Давайте обратимся к команде “М/мстителей”» — кавычки тут нужны? Заглавная нужна? Мозг у вас не задымился? Или как вам такое: «Капитан Америка — первый “М/мститель” на селе». Кавычки? Заглавная? Мозг? Ведь тут мы уже используем слово для обозначения не коллектива, а группы его членов.
Представим, что у нас есть команда по спортивному ориентированию «Воронежские белки». А теперь представим, что один из ее членов во время соревнований спас белку от пожара. Как будет выглядеть сообщение в СМИ?
Сегодня из дупла горящего дерева член команды «Воронежские белки» (1) спас от жуткой смерти в огне маленькую белку. «Все белки уже успели убежать, а эта почему-то задержалась. Когда я увидел выражение смертельного ужаса на ее мордочке, я понял, что не смогу остаться с стороне», — признался «белка» (2). Остальные «воронежские белки» (3) поддержали товарища и после инцидента дали ему глотнуть воды.
С первым вхождением все понятно — название команды, кавычки, заглавная. При втором вхождении мы используем одно слово из названия команды, чтобы обозначить ее члена. Это не прозвище, не собственное имя, а условное обозначение человека, причисляемого к определенной группе, так что пишем со строчной. По тому же принципу мы называем работников «Яндекса» яндексоидами, а участников группы The Beatles битлами. Такие обозначения пишутся со строчной и обычно без кавычек. Однако я кавычки поставила, поскольку слово «белки»/«белка» у нас обозначают конкретное существо, коим член команды не является, и кавычки указывают на переносное значение. Третье вхождение еще более интересное — хотя бы потому, что максимально ясно дает понять, что без кавычек смысл фразы был бы уже совсем другим.
Итак, что мы имеем: в случае беды обращаемся к команде «Мстители», перечисляем по именам «мстителей», а в том, что Капитан Америка первый «мститель» на селе, не смеем даже сомневаться.
Я вот все это для себя долго-долго раскладывала по полочкам, однако интернету на такие тонкости, конечно же, плевать. Здесь «мстителей» всегда пишут с заглавной буквы и без кавычек. Чтобы, видимо, не париться. Очень вероятно, что мы становимся свидетелями того, как растут ноги у очередного исключения, в существовании которого следующие поколения будут винить лингвистов.
«Мстители» — всего лишь верхушка айсберга. У Лопатина тридцать страниц посвящены употреблению прописных и строчных букв. Частично с ним пересекается статья на «Грамоте» об употреблении кавычек в собственных наименованиях и пять параграфов о том же у Розенталя. Тем не менее об этом кучу вопросов люди задают на «Грамоте», а я иногда почти что плачу над очередной статьей, где то ли артефакт Трифорс, то ли артефакт «Трифорс», то ли Гильдия ткачей, то ли гильдия ткачей.
Такие дела.
Сегодня из дупла горящего дерева член команды «Воронежские белки» (1) спас от жуткой смерти в огне маленькую белку. «Все белки уже успели убежать, а эта почему-то задержалась. Когда я увидел выражение смертельного ужаса на ее мордочке, я понял, что не смогу остаться с стороне», — признался «белка» (2). Остальные «воронежские белки» (3) поддержали товарища и после инцидента дали ему глотнуть воды.
С первым вхождением все понятно — название команды, кавычки, заглавная. При втором вхождении мы используем одно слово из названия команды, чтобы обозначить ее члена. Это не прозвище, не собственное имя, а условное обозначение человека, причисляемого к определенной группе, так что пишем со строчной. По тому же принципу мы называем работников «Яндекса» яндексоидами, а участников группы The Beatles битлами. Такие обозначения пишутся со строчной и обычно без кавычек. Однако я кавычки поставила, поскольку слово «белки»/«белка» у нас обозначают конкретное существо, коим член команды не является, и кавычки указывают на переносное значение. Третье вхождение еще более интересное — хотя бы потому, что максимально ясно дает понять, что без кавычек смысл фразы был бы уже совсем другим.
Итак, что мы имеем: в случае беды обращаемся к команде «Мстители», перечисляем по именам «мстителей», а в том, что Капитан Америка первый «мститель» на селе, не смеем даже сомневаться.
Я вот все это для себя долго-долго раскладывала по полочкам, однако интернету на такие тонкости, конечно же, плевать. Здесь «мстителей» всегда пишут с заглавной буквы и без кавычек. Чтобы, видимо, не париться. Очень вероятно, что мы становимся свидетелями того, как растут ноги у очередного исключения, в существовании которого следующие поколения будут винить лингвистов.
«Мстители» — всего лишь верхушка айсберга. У Лопатина тридцать страниц посвящены употреблению прописных и строчных букв. Частично с ним пересекается статья на «Грамоте» об употреблении кавычек в собственных наименованиях и пять параграфов о том же у Розенталя. Тем не менее об этом кучу вопросов люди задают на «Грамоте», а я иногда почти что плачу над очередной статьей, где то ли артефакт Трифорс, то ли артефакт «Трифорс», то ли Гильдия ткачей, то ли гильдия ткачей.
Такие дела.