#Толстой_холостой #Толстой_милашка
📩 Арсеньев Владимир Михайлович
🗓 8 ноября 1856
📍 Петербург
Любезная Валерия Владимировна.
Вот уже неделя, что я уехал от вас и всё не получил еще от вас ни строчки. Получили ли вы мое сладенькое письмо из Москвы?[1] Мне за него совестно.
Нынче я приехал в Петербург[2], не совсем здоровый и в страшной тоске не столько от того, что я не вижу вас, сколько от расстройства желудка. В Москве я видел очень мало людей и скучал. [...]
Когда я с вами, я так слаб, что готов верить тому, что вы никогда не были влюблены в М[ортье] и что вы имеете ко мне серьезное чувство дружбы; но когда я рассуждаю спокойно, всё мне представляется в другом, более справедливом свете. Будь, что будет, я обещал вам и буду с вами совершенно и неприятно откровенен. — То, что я говорил об глупом и хорошем человеке, справедливо, но всё это яснее вот как: До вашего отъезда на коронацию[8] я уважал вполне ваше доброе, чистое сердце, верил вам совершенно и чувствовал к вам спокойную, тихую и чистую дружбу — после истории М[ортье] я просто люблю вас, влюблен в вас, как сказала В. H[9]., но простите меня за злую откровенность, я не уважаю вас столько, как прежде, и не верю вам.
Я стараюсь принудить себя верить вам и уважать вас, но против моей воли сомневаюсь. Виноват ли я в этом, судите сами. Вы знали меня уже 3 месяца, видели мою дружбу, только не знали, хочу ли я или нет сделать вам предложение, и влюбились в М[ортье], в чем вы сами признавались в то время, потому что вы честны и не могли не признаться в том, что было, потом вы перестали видеть М[ортье], [но] не перестали думать о нем и писать ему, узнали, что я имел намерение предложить вам руку, и вы влюбились в меня и говорите тоже искренно, что вы никогда не любили М[ортье]. [...] Что бы я дал, чтобы возвратилось то доверие и уважение и спокойная дружба, которую я испытывал прежде, но нет, ничего не забывается.
Может, оно возвратится, но для этого нужно время. А вы с вашим характером не выдержите время, и я боюсь, что потеряю вашу дружбу, которая мне теперь дороже всего на свете. Чувствую, что письмо грубо, но не перечитывая посылаю его. Знайте меня, каким я есть, и очень нехорошим. Миллион вещей сделали меня таким, и я не могу притворяться. [...] Кланяйтесь всем вашим и постарайтесь простить меня за это письмо.
Ваш Гр. Л. Толстой.
📒 Над текстом письма рукою С. А. Толстой карандашом написано: «непосланное». Толстой всерьез намеревался жениться на В. В. Арсеньевой, но вскоре передумал, а переписка их прервалась.
📝 Примечания
[1] Письмо от 2 ноября, № 31.
[2] Толстой приехал в Петербург, по записи Дневника, не 8, а 7 ноября.
[...]
[8] В. В. Арсеньева уехала в Москву 12 августа 1856 г.
[9] В. Н. — инициалы не поддаются раскрытию.
👤 #Валерия_Владимировна_Арсеньева
Том 60, письмо 32
📩 Арсеньев Владимир Михайлович
🗓 8 ноября 1856
📍 Петербург
Любезная Валерия Владимировна.
Вот уже неделя, что я уехал от вас и всё не получил еще от вас ни строчки. Получили ли вы мое сладенькое письмо из Москвы?[1] Мне за него совестно.
Нынче я приехал в Петербург[2], не совсем здоровый и в страшной тоске не столько от того, что я не вижу вас, сколько от расстройства желудка. В Москве я видел очень мало людей и скучал. [...]
Когда я с вами, я так слаб, что готов верить тому, что вы никогда не были влюблены в М[ортье] и что вы имеете ко мне серьезное чувство дружбы; но когда я рассуждаю спокойно, всё мне представляется в другом, более справедливом свете. Будь, что будет, я обещал вам и буду с вами совершенно и неприятно откровенен. — То, что я говорил об глупом и хорошем человеке, справедливо, но всё это яснее вот как: До вашего отъезда на коронацию[8] я уважал вполне ваше доброе, чистое сердце, верил вам совершенно и чувствовал к вам спокойную, тихую и чистую дружбу — после истории М[ортье] я просто люблю вас, влюблен в вас, как сказала В. H[9]., но простите меня за злую откровенность, я не уважаю вас столько, как прежде, и не верю вам.
Я стараюсь принудить себя верить вам и уважать вас, но против моей воли сомневаюсь. Виноват ли я в этом, судите сами. Вы знали меня уже 3 месяца, видели мою дружбу, только не знали, хочу ли я или нет сделать вам предложение, и влюбились в М[ортье], в чем вы сами признавались в то время, потому что вы честны и не могли не признаться в том, что было, потом вы перестали видеть М[ортье], [но] не перестали думать о нем и писать ему, узнали, что я имел намерение предложить вам руку, и вы влюбились в меня и говорите тоже искренно, что вы никогда не любили М[ортье]. [...] Что бы я дал, чтобы возвратилось то доверие и уважение и спокойная дружба, которую я испытывал прежде, но нет, ничего не забывается.
Может, оно возвратится, но для этого нужно время. А вы с вашим характером не выдержите время, и я боюсь, что потеряю вашу дружбу, которая мне теперь дороже всего на свете. Чувствую, что письмо грубо, но не перечитывая посылаю его. Знайте меня, каким я есть, и очень нехорошим. Миллион вещей сделали меня таким, и я не могу притворяться. [...] Кланяйтесь всем вашим и постарайтесь простить меня за это письмо.
Ваш Гр. Л. Толстой.
📒 Над текстом письма рукою С. А. Толстой карандашом написано: «непосланное». Толстой всерьез намеревался жениться на В. В. Арсеньевой, но вскоре передумал, а переписка их прервалась.
📝 Примечания
[1] Письмо от 2 ноября, № 31.
[2] Толстой приехал в Петербург, по записи Дневника, не 8, а 7 ноября.
[...]
[8] В. В. Арсеньева уехала в Москву 12 августа 1856 г.
[9] В. Н. — инициалы не поддаются раскрытию.
👤 #Валерия_Владимировна_Арсеньева
Том 60, письмо 32
#Толстой_стеснительный #Толстой_холостой #Толстой_милашка #круг_чтения #пишу_милейшей_барышне
📩 Арсеньева Валерия Владимировна
🗓 1 декабря 1856
📍 Петербург
Сейчас приехал из Гугенотов — нехорошо, сел к столу и, нечаянно взяв в руки перо и бумагу, думаю: дай, напишу милейшей барышне, вот и пишу.
[...]
Но я ужасно боюсь за наше свиданье. Вот где нам надо снова подтвердить слово быть друг с другом как можно искреннее. Вот чего я боюсь: в переписке, во-первых, мы монтируем друг друга разными нежностями, во-вторых, надуваем друг друга, т. е. не скрываем, не выдумываем, но рисуемся, выказываем себя с самой выгодной стороны, скрываем каждый свои дурные и особенно пошлые стороны, которые заметны сейчас при личном свиданьи.
Я воображаю, что думаю всё, и, думая о моей персоне, вы невольно стараетесь видеть в ней одно хорошее, а когда при личном свидании увидите вдруг в физическом отношении — гнилую улыбку, нос в виде луковицы и т. д. и в моральном отношении — мрак, переменчивость, скучливость и т. д., про которые вы забыли, это вас удивит, как новость, больно поразит и вдруг разочарует; но вам совестно будет в этом признаться и передо мной и перед самой собою, и вы невольно начнете лицемерить. Тогда беда! И со мной случиться может то же самое. Надо дать слово 3 дня после нашего свиданья откровенно сказать, каково будет это новое впечатление.
Скажите, ежели бы случилось теперь, чтобы вы влюбились в кого-нибудь, или просто я бы вам опротивел, решились бы вы это прямо сказать мне и как бы вы это сказали? Портрета вашего я всё не получаю, напишите в Москов[ский] почтамт, что[бы] такую-то посылку за таким-то № переслали в Петербург или к вам обратно. Что ваши планы насчет поездки к Киреевскому[6] и в Москву? Что ваш образ жизни? Ездите ли на балы? Очень не мешает. Главное — музыка что? Удивите ли вы меня успехами, когда я приеду, или нет? Прощайте, Христос с вами, милая отличная Валерия Владимировна, изо всех сил жму вашу руку без костей. Ваш
Гр. Л. Толстой.
[...]
📒 Письмо Толстого является ответом на несохранившееся письмо В. В. Арсеньевой, полученное им 30 ноября и отмеченное в Дневнике (т. 47, стр. 103).
📝 Примечания
[...]
[6] Н. В. Киреевский.
[...]
👤 #Валерия_Владимировна_Арсеньева
Том 60, письмо 41
📩 Арсеньева Валерия Владимировна
🗓 1 декабря 1856
📍 Петербург
Сейчас приехал из Гугенотов — нехорошо, сел к столу и, нечаянно взяв в руки перо и бумагу, думаю: дай, напишу милейшей барышне, вот и пишу.
[...]
Но я ужасно боюсь за наше свиданье. Вот где нам надо снова подтвердить слово быть друг с другом как можно искреннее. Вот чего я боюсь: в переписке, во-первых, мы монтируем друг друга разными нежностями, во-вторых, надуваем друг друга, т. е. не скрываем, не выдумываем, но рисуемся, выказываем себя с самой выгодной стороны, скрываем каждый свои дурные и особенно пошлые стороны, которые заметны сейчас при личном свиданьи.
Я воображаю, что думаю всё, и, думая о моей персоне, вы невольно стараетесь видеть в ней одно хорошее, а когда при личном свидании увидите вдруг в физическом отношении — гнилую улыбку, нос в виде луковицы и т. д. и в моральном отношении — мрак, переменчивость, скучливость и т. д., про которые вы забыли, это вас удивит, как новость, больно поразит и вдруг разочарует; но вам совестно будет в этом признаться и передо мной и перед самой собою, и вы невольно начнете лицемерить. Тогда беда! И со мной случиться может то же самое. Надо дать слово 3 дня после нашего свиданья откровенно сказать, каково будет это новое впечатление.
Скажите, ежели бы случилось теперь, чтобы вы влюбились в кого-нибудь, или просто я бы вам опротивел, решились бы вы это прямо сказать мне и как бы вы это сказали? Портрета вашего я всё не получаю, напишите в Москов[ский] почтамт, что[бы] такую-то посылку за таким-то № переслали в Петербург или к вам обратно. Что ваши планы насчет поездки к Киреевскому[6] и в Москву? Что ваш образ жизни? Ездите ли на балы? Очень не мешает. Главное — музыка что? Удивите ли вы меня успехами, когда я приеду, или нет? Прощайте, Христос с вами, милая отличная Валерия Владимировна, изо всех сил жму вашу руку без костей. Ваш
Гр. Л. Толстой.
[...]
📒 Письмо Толстого является ответом на несохранившееся письмо В. В. Арсеньевой, полученное им 30 ноября и отмеченное в Дневнике (т. 47, стр. 103).
📝 Примечания
[...]
[6] Н. В. Киреевский.
[...]
👤 #Валерия_Владимировна_Арсеньева
Том 60, письмо 41
#Толстой_холостой #Толстой_милашка #праздник_к_нам_приходит #Толстой_меломан #грустно
📩 Арсеньева Валерия Владимировна
🗓 1 января 1857
📍 Петербург
Милая Валерия Владимировна!
Очень, очень вам благодарен за последнее большое письмо ваше[1]. Оно успокоило меня и уменьшило те упреки, которые я себе делаю за те письма, которые я вам писал, и которые вас рассердили. Я ужасно гадок и груб был и, главное, мелок в отношении вас. Когда вас увижу, то постараюсь подробно объяснить, почему я себе так гадок.
Нынче новый год, очень приятно мне думать, что я начинаю его письмом к вам, дай Бог, чтоб он вам принес больше радостей, чем прошлый, и вообще столько, сколько вы стоите, а вы заслуживаете счастие. Меня задержали здесь праздники, книжка «Совр[еменни]ка»[2] и хлопоты, неожиданные с цензурой[3], и хлопоты о паспорте за границу. Однако надеюсь через недельки две увидать вас, а может быть и нет. Что вам рассказать про то, как я прожил время моего молчания? Скучно и большей частью грустно, отчего — сам не знаю.
Одиночество для меня тяжело, а сближение с людьми невозможно. Я сам дурен, а привык быть требователен. Притом я ничем не занят это время, и от этого грустно. Много слушаю музыки это время и вчера даже встретил новый год, слушая прелестнейший в мире трио Бетховенской[4] и вспоминая о вас, как бы оно на вас подействовало. Ноты завтра, как отопрут магазины, пришлю вам, и хорошие. Милой Женичке тысячу любезностей.
О[льге] В[ладимировне] и пиндигашкам.
Прощайте, от души жму вашу милую руку и постараюсь выбрать минуту более счастливую, чтоб писать вам. Ужасно грустно нынче что-то.
Ваш Л. Толстой.
📝 Примечания
[1] Письмо Толстого является ответом на несохранившееся письмо В. В. Арсеньевой, о котором записано в Дневнике 29 декабря (см. т. 47, стр. 107 и 108).
[2] В № 1 «Современника» за 1857 г. появилась первая половина «Юности».
[3] Цензура не пропускала рассказ «Разжалованный», печатавшийся в 12-й книге «Библиотеки для чтения». Об этом писал Толстому А. В. Дружинин 2 декабря. Кроме этого, духовной цензурой не пропускались V— XIII главы «Юности», вследствие чего Толстому пришлось ехать к архимандриту Иоанну Соколову, члену Петербургского духовно-цензурного комитета в 1848—1857 гг. (см. о цензурных сокращениях «Юности» т. 2, стр. 399).
[4] Трио Бетховена ор. 70.
👤 #Валерия_Владимировна_Арсеньева
Том 60, письмо 50
📩 Арсеньева Валерия Владимировна
🗓 1 января 1857
📍 Петербург
Милая Валерия Владимировна!
Очень, очень вам благодарен за последнее большое письмо ваше[1]. Оно успокоило меня и уменьшило те упреки, которые я себе делаю за те письма, которые я вам писал, и которые вас рассердили. Я ужасно гадок и груб был и, главное, мелок в отношении вас. Когда вас увижу, то постараюсь подробно объяснить, почему я себе так гадок.
Нынче новый год, очень приятно мне думать, что я начинаю его письмом к вам, дай Бог, чтоб он вам принес больше радостей, чем прошлый, и вообще столько, сколько вы стоите, а вы заслуживаете счастие. Меня задержали здесь праздники, книжка «Совр[еменни]ка»[2] и хлопоты, неожиданные с цензурой[3], и хлопоты о паспорте за границу. Однако надеюсь через недельки две увидать вас, а может быть и нет. Что вам рассказать про то, как я прожил время моего молчания? Скучно и большей частью грустно, отчего — сам не знаю.
Одиночество для меня тяжело, а сближение с людьми невозможно. Я сам дурен, а привык быть требователен. Притом я ничем не занят это время, и от этого грустно. Много слушаю музыки это время и вчера даже встретил новый год, слушая прелестнейший в мире трио Бетховенской[4] и вспоминая о вас, как бы оно на вас подействовало. Ноты завтра, как отопрут магазины, пришлю вам, и хорошие. Милой Женичке тысячу любезностей.
О[льге] В[ладимировне] и пиндигашкам.
Прощайте, от души жму вашу милую руку и постараюсь выбрать минуту более счастливую, чтоб писать вам. Ужасно грустно нынче что-то.
Ваш Л. Толстой.
📝 Примечания
[1] Письмо Толстого является ответом на несохранившееся письмо В. В. Арсеньевой, о котором записано в Дневнике 29 декабря (см. т. 47, стр. 107 и 108).
[2] В № 1 «Современника» за 1857 г. появилась первая половина «Юности».
[3] Цензура не пропускала рассказ «Разжалованный», печатавшийся в 12-й книге «Библиотеки для чтения». Об этом писал Толстому А. В. Дружинин 2 декабря. Кроме этого, духовной цензурой не пропускались V— XIII главы «Юности», вследствие чего Толстому пришлось ехать к архимандриту Иоанну Соколову, члену Петербургского духовно-цензурного комитета в 1848—1857 гг. (см. о цензурных сокращениях «Юности» т. 2, стр. 399).
[4] Трио Бетховена ор. 70.
👤 #Валерия_Владимировна_Арсеньева
Том 60, письмо 50
#Толстой_и_Фет #Толстой_милашка #Толстой_скромняшка
📩 Фет Афанасий Афанасьевич
🗓 15 февраля 1860
📍 Ясная Поляна
Дяденька!
<...>
Показания Сережи несправедливы, никаких казаков[1] я не пишу и писать не намерен. Извините, что так, без приготовления, наношу вам этот удар. Впрочем больше надейтесь на Бога и вы утешитесь. А ожидать от меня великого я никому запретить не могу. <...> Прощайте. Обнимаю вас.
📝 Примечания
[1] О работе Толстого над повестью «Казаки» см. прим. 3 к п. № 70.
👤 #Афанасий_Афанасьевич_Фет
Том 60, письмо 162
📩 Фет Афанасий Афанасьевич
🗓 15 февраля 1860
📍 Ясная Поляна
Дяденька!
<...>
Показания Сережи несправедливы, никаких казаков[1] я не пишу и писать не намерен. Извините, что так, без приготовления, наношу вам этот удар. Впрочем больше надейтесь на Бога и вы утешитесь. А ожидать от меня великого я никому запретить не могу. <...> Прощайте. Обнимаю вас.
📝 Примечания
[1] О работе Толстого над повестью «Казаки» см. прим. 3 к п. № 70.
👤 #Афанасий_Афанасьевич_Фет
Том 60, письмо 162