Регион Сконе (Skåne län) отличался в Швеции большой этнокультурной спецификой. Долгое время Сконе принадлежала Дании, сканское наречие близко к датскому языку. Часть населения идентифицируется как шведы, другая часть – как датчане, третья – как отдельный этнос.

Со своей стороны, часть жителей Сконе полагают, что центральное правительство в Стокгольме ущемляет права провинции. Идеологи этого направления возводят начало конфликта к завоеваниям Карла XI (Karl XI), говоря о «насильственном присоединении».

В 1977 году сторонники этнорегиональной автономии Сконе создали движение Skånerörelsen. Его активисты требовали расширить самоуправление прежде всего в вопросах региональных СМИ, энергетики, образования и туризма.

В Швеции культ Одина, кажется, имел самое большое значение. Здесь, помимо Фрейра, этот бог экстаза почитался больше всего. В сообщении Снорри рассказывается о создании храма в Уппсале. Очевидно, тут имеется в виду Уппсала к северу от озера Меларен. Знаменитый храм там, как и вся культовая область Сигтуна, играл в историческое время большую роль, так что он также здесь называется местожительством Фрейра. Но более поздние шведские исследователи считают, что в доисторическое время настоящий центр почитания Одина располагался к югу от озера Венерн. Большинство шведских могил эпохи мегалита находят там сконцентрированными на узкой территории – это ещё 290 ступенчатых могил и многочисленные каменные ящики.

Так называемый Королевский холм в Старой Уппсале с церковью (из: Граф Эрик Оксеншерна «Северные германцы»). К этому добавляется гигантский каменный круг Аскеберга, самый великолепный монолитный памятник доисторического времени всего Севера. Более позднее время оставило свои следы в многочисленных могильных холмах, относящихся к железному веку. И вот здесь все прямо-таки кишит именами Одина. Тидан, река с древним индогерманским именем, впадает в озеро Оденсе. Ещё там есть источник по имени «Асгудбэк» («ручей Бога-аса»), «Оденскульк» («холм Одина») и «Оденсэсен» («горный хребет Одина»), а также «Оденсэнгарна» («луга Одина») и т. д. Также имена Фригг и Фрё представлены неоднократно. И здесь находится «Оденс-Грав», «могила Одина». Речь идет о большом могильном холме, на вершине которого после появления политеизма был построен монастырь. Это место могло быть, пожалуй, той самой могилой, в которую, по мнению того авторитетного шведа, от которого Снорри узнал эту историю, опустили пепел Одина, после того как тот умер «в Швеции в своей постели», то есть он не погиб на войне.

Übermarginal о фенотипических особенностях финно-угорского населения Северной Европы

Один обладает говорящим именем Svipall – Изменчивый, которое прекрасно отражает сказанное нами только что. Другое близкое к этому имя Glapsviðr – Вводящий в заблуждение (иллюзию, видимость). Один есть воплощение кажимости своего наличия. И эта кажимость к тому же экстатичная, исступленная вдохновением (oðr).

Дневной рассудок, рациональный Ум, не способен прямо смотреть на безымянное, не-наличное, сокрытое за манифестациями слов. Для схватывания «Одина» за пределами имён – вне сферы наличного «есть» – дневное и привычное воинское, чётко разделяющее свое-чужое мышление Ума должно уступить место иной стратегии мышления – изумлению. Изумление есть из-Ума-исхождение, в дионисийском трансгрессивном экстазе которого возможно не нахождение в недрах некоего «слова» для поименования не-наличествующего центра Одина, а экзистирование из этого не-сущностного центра как своего Selbst (Я).

Божественная триада Один-Хёнир-Лодур создает людей из древесины, и в числе прочих даров они наделяются Одром (Oðr) – вдохновением, тем самым по своей природе они наследуют Одину. Человек – это граница между бытием и Ничто. М. Хайдеггер говорит, что человек – пастух бытия. Праксис поэзиса укладывается в это видение, но что есть изумление для человека как границы между бытием и Ничто?

Изумление – это практика imitatio Dei в экстатическом ритуале или созерцании, ином пути мышления. Ум не может схватить пустоту за что-то, за слово, не может созерцать её напрямую перед собой. Но как многие слова и речь – проявления языка – скрывают в нём пустоту его центра, так и из-Умление есть обращение Ума от слова и речи к безымянному и безмолвному. От катафатической экзистенции в бытии к апофатическому Selbst.

Для обыденного мышления, дневного режима Ума, такое изумление и попытка направить мышление на него вызывает Ужас. Ужас – это одно из имен Одина, Yggr. Невозможность для Ума вынести прямое созерцание Ничто приводит его к постоянному движению от ничто к нечто; Ничто ужасает Ум в нечто в глагольном значении «выталкивает в нечто». Ум постоянно пребывает в процессе о-писания, о-говаривания, об-уславливания необусловленного ничто: так рождаются слова, язык, речь, образы, вещи, всё, что делает мир явленным, буквально наличным, сущее сущим. Отсюда – многоименность Исступленного и чрезвычайная сложность пути к тому, что за пределами слов в понимании Божественного. В данном случае мы можем также говорить не только об Уме, но и о человеческой экзистенции, присутствии, вот-бытии – Dasein.

Вхождение в из-ум-ленное состояние Ума с точки зрения дневного сознания расценивается как умирание, вхождение в свое не-бытие (пусть и временное, как опьянение в исступлении). Со смертью в разных её аспектах связано большинство имен Одина.

Евгений Нечкасов – Приближение и окружение

Aþals

Сигмунд, сын Вёльсунга, был конунгом во Фраккланде. Синфьётли был его старшим сыном, вторым был Хельги третьим – Хамунд. У Боргхильд, жены Сигмунда, был брат, которого звали… И вот Синфьётли, её пасынок, и… посватались оба к одной женщине, и поэтому Синфьётли убил его. А когда он вернулся домой, Боргхильд велела ему уехать прочь, но Сигмунд предложил ей выкуп, и ей пришлось его принять. На тризне Боргхильд подавала пиво. Она взяла яд – большой полный рог – и поднесла Синфьётли. Но когда он заглянул в рог, он понял, что в нем яд, и сказал Сигмунду: «Мутен напиток, батюшка!». Сигмунд взял рог и выпил. Говорят, что Сигмунд был нечувствителен к яду, так что он не мог повредить ему ни снаружи, ни внутри. Но все сыновья его были нечувствительны к яду только снаружи. Боргхильд поднесла Синфьётли второй рог и просила выпить, и снова произошло то же самое. И в третий раз поднесла она ему рог – и на этот раз понося его за то, что он его не пьёт. Он снова сказал то же самое Сигмунду. Тот сказал: «Выпей, сын!» Синфьётли выпил и сразу умер. Сигмунд понёс его далеко в своих руках и пришёл к некоему узкому и длинному фьорду, и там была небольшая ладья и на ней какой-то человек. Он предложил Сигмунду перевезти его через фьорд. И когда Сигмунд внёс труп на ладью, она стала нагруженной полностью. Человек сказал Сигмунду, чтобы тот ехал внутрь фьорда. Человек оттолкнул ладью и сразу же исчез.

Конунг Сигмунд долго жил во владениях Боргхильд, после того как на ней женился. Затем Сигмунд поехал на юг во Фраккланд во владения, которые у него там были. Там он женился на Хьёрдис, дочери конунга Эйлими. Сигурд был их сын. Конунг Сигмунд погиб в битве с сыновьями Хундинга, а Хьёрдис вышла замуж за Альва, сына конунга Хьяльпрека. Сигурд провёл там детство. Сигмунд и все его сыновья намного превосходили всех прочих мужей силой, ростом, мужеством и всеми доблестями. Но Сигурд превосходил их всех, и в преданиях все его называют первым из мужей и великолепнейшим из конунгов.

И статьи Э. Хейде «Священные острова и Иные миры: по ту сторону вод»: «Мотив путешествия в Вальгаллу через море, по-видимому, присутствует и в прозаическом тексте "О смерти Синфьётли", входящем в состав "Старшей Эдды": некий таинственный лодочник берётся перевезти тело героя Синфьётли через фьорд – и оба они тотчас исчезают. По всей вероятности, лодочник увозит его в Вальгаллу, потому что Синфьётли был великим героем и в стихотворении "Речи Эйрика" (X век) он упоминается как один из обитателей Вальгаллы. Скьёдт полагает, что этот лодочник – "ипостась Одина, который забирает “домой”, в Вальгаллу, одного из своих любимцев"».