Грузия идет на Восток?
Китайское направление внешней политики Тбилиси

1. Грузинские политики еще не успели доспорить по поводу очередного «возвращения» Бидзины Иванишвили, когда появился новый яркий информационный повод. Делегация правящей партии отправилась с рабочим визитом в столицу Поднебесной. Руководство «Грузинской мечты» проводит переговоры с представителями КПК. Глава делегации Ираклий Кобахидзе не устает повторять: отношения КНР и Грузии носят стратегический характер. Провластные политики и СМИ одобряют действия «партии и правительства», а оппозиционеры в отрытую обвиняют «Грузинскую мечту» в коррупции и измене евроатлантическому выбору. Но означает январский визит Кобахидзе и К в Пекин ли он некий «поворот» Тбилиси на Восток?
2. Начнем с того, что грузино-китайские отношения начали активно укрепляться не вчера и не сегодня. В контексте январского визита в Пекин многие комментаторы вспомнили про рабочую поездку главы грузинского кабмина Ираклия Гарибашвили в Китай в июле прошлого года. Тогда министр иностранных дел Грузии Илья Дарчиашвили назвал визит своего шефа «историческим». Между тем, в сентябре-2023 глава грузинского кабмина, выступая на официальном приеме по случаю 74-й годовщины основания КНР, заявил о высоком уровне взаимодействия Пекина и Тбилиси, а китайский посол в Грузии Чжоу Цянь обозначил особый интерес своей страны к развитию глубоководного порта Анаклия на Черном море.
3. Но все эти декларации и заявления возникли не на пустом месте. В 2015 году КНР и Грузия подписали различные документы об участии в Экономическом поясе Шелкового пути. Шесть лет назад, в январе 2018 года вступило в силу Соглашение о свободной торговле между Грузией и КНР. В итоге Китай вошел в тройку крупнейших торговых партнеров Грузинского государства. Также следует особо отметить решение Тбилиси об односторонней отмене визового режима для китайских граждан.
4. Зачем Грузия Китаю? От географии не сбежишь. Реализация амбициозного проекта «Один пояс-один путь» настоятельно диктует вовлечение стран Кавказа. Грузия- центральная часть Кавказского региона. Даром, что ли во времена Российской империи наместник располагался именно в Тифлисе. Как следствие, и секрет его превращения в (не)формальную столицу Большого Кавказа.
5. Зачем КНР Грузии? Для Тбилиси крайне важно, чтобы территориальную целостность Грузинского государства поддерживал не только Запад и не только ради евро-атлантического единства, а как международно-правовой принцип. В этой связи ссылки на китайское мнение, по мысли политиков из Грузии, должны сработать.
6. Добавим к этому и удобный для визита в Пекин политический момент. В канун новогодних торжеств Тбилиси получил чаемый «кандидатский статус» в члены Евросоюза. В Брюсселе после китайских вояжей грузинского руководства явно не станут передумывать и вступать в склоки с грузинским руководством. Successism надо подкармливать, а не то, чего доброго, собственными руками можно спровоцировать «евразийский уклон» в Тбилиси. И, конечно же, Китай- не Россия. Да- ключевой оппонент США и ЕС и союзник РФ. Но в то же время и важнейший торговый партнер «коллективного Запада», и поборник принципов неделимости границ и территориальной целостности. Критикам трудно будет упрекнуть власти Грузии в потакании «агрессивному сепаратизму».
7. И последнее (по порядку, но не по важности). «Малые страны» не хотят делать «окончательного геополитического выбора». О необходимости оного горазды говорить многие отечественные комментаторы, но жизнь - не схема. И в реальности те, кто лишен мощной военной силы и обильных экономических ресурсов дрейфуют, маневрируют и балансирует. Кто как может. Не задумываясь о несоответствии своего дрейфа «высоким» эстетическим стандартам политикумов «великих держав». Грузия здесь не исключение. И потому урок тут один. Действующая грузинская власть склонна к прагматике, тогда как «коллективный Саакашвили» - далеко не факт. И поэтому от оппонентов «мечтателей» мы еще услышим немало алармистских прогнозов по поводу «китайской угрозы». Не российской угрозой единой!

Кавказская геополитическая оптика Франции

1. 17 января Сенат (верхняя палата французского парламента) принял жесткую резолюцию в отношении Азербайдажна. Авторы документа высказались в поддержу территориальной целостности Армении, а также призвали и собственное правительство, и страны-партнеры по Евросоюзу ввести санкции в отношении Баку. Резолюция была поддержана практически единогласно (336 голос за против одного при 339 участвовавших в заседании!).
2. Данная инициатива, конечно же, не стала сюрпризом. Во-первых, сегодня отношения между Баку и Парижем находятся, пожалуй, в самой низкой точке за весь период после распада СССР. Во-вторых, Франция известна своим «армянофильством», чему есть немало объяснений.
3. На территории этой страны проживает многочисленная диаспора, численность которой оценивается в 350-500 тысяч человек. После России и США — это третья армянская диаспора в мире, и самая многочисленная на территории Евросоюза. Наиболее крупные общины зарегистрированы в Париже, Лионе и Марселе (известная лоббистка интересов Еревана Валери Буайе была даже марсельским вице-мэром). Среди выдающихся граждан Франции, имеющих/имевших армянские корни, такие персонажи, как режиссер Анри Верней, шансонье Шарль Азнавур, футболисты Юрий Джоркаефф и Ален Богоссян, политик Патрик Деведжян. И сюжеты армянской истории (включая память о трагедии начала ХХ века), широко представлены во французском кинематографе, литературе и искусстве. Взять хотя бы фильм Вернея «Майрик» («Матушка»). Лоббистские структуры также традиционно активны (например, Комитет по армянскому вопросу, Центр по исследованию армянской диаспоры), хотя и по некоторым оценкам экспертов и публицистов, излишне фокусируются на исторических и историко-правовых темах. Французский парламент признал трагедию ХХ века в Османской империи геноцидом армян в 2000 году, а президент (на тот момент Жак Ширак) подписал соответствующий закон в 2001 году.
4. В период с 2020 по 2024 гг. Сенат Франции принял, как минимум, 3 резолюции, которые не просто поддерживали Армению и осуждали Азербайджан (17 января 2024, 15 ноября 2022, 25 ноября 2020 гг.), но даже требовали признания самопровозглашенного Нагорного Карабаха. Правда, есть нюанс. С момента принятия ноябрьской сенатской резолюции 2022 года Париж так не ввел ограничений в отношении Баку. Более того, МИД Пятой республики не раз подчеркивал, что не пойдет на признание НКР. Собственно, и не пошел…
5. Впрочем, нельзя говорить о том, что Париж за все время после распада СССР не пытался выстроить прагматические отношения с Баку. Тем более, сама азербайджанская сторона была (и остается, несмотря ни на что) в этом заинтересована. В данном контексте стоит иметь в виду, что после того, как Гейдара Алиева (немало сделавшего для выстраивания диалога с французским президентом Жаком Шираком) сменил его сын Ильхам, то свой первый зарубежный визит в качестве президента в январе 2004 года он нанес в Париж. Однако карабахская тема всякий раз отдаляла Францию и Азербайджан.
6. Между тем, стоит иметь в виду, что Закавказье для Парижа не находится среди ключевых внешнеполитических приоритетов. Кавказские темы встраиваются в более широкие паззлы. Среди них особо важны отношения с Турцией, важным оппонентом Франции на средиземноморском направлении. Сегодня на карабахском направлении Франция видит очередное проявление турецкого наступления (Азербайджан воспринимается, как часть этого тренда) в Евразии И это не соответствует ее представлениям о том, как должны развиваться процессы в данном регионе. Но не Турцией единой. Париж пытается потеснить ФРГ в роли лидера «единой Европы». И борьба с «российским гегемонизмом» на Кавказе наряду с поддержкой Украины- часть этого паззла. На первый взгляд, трудно найти какую-то общность между такими сюжетами, как конфликт в Кавказском регионе и партийно-политические процессы внутри Франции. Однако таковая есть. Для правой и правоцентристской части французского политикума защита «маленького христианского народа на Востоке» - выигрышная тема (раньше таковой была идея защиты ливанских маронитов).

Турция и евро-атлантическая дисциплина

1. В ночь с 23 на 24 января Великое национальное собрание (парламент) Турции на своей генеральной ассамблее ратифицировало протокол о приеме в НАТО Швеции. В работе ассамблеи участвовало 346 депутатов. И хотя полного единогласия между ними не было, в поддержку шведской заявки выступили 287 человек, «против» проголосовали 55, воздержались - 4. Теперь слово за президентом Турции. Ожидается, что Реджеп Тайип Эрдоган уже в скором времени подпишет ратификационный документ.
2. Если в обозримой перспективе НАТО не распадется (как предрекают ему многие отечественные комментаторы), то этот январский день летописцы Альянса (и просто пропагандисты североатлантического братства) назовут историческим. И для того есть немало причин. Швеция, которая долгие годы не вступала в военные блоки (даже во времена «холодной войны») в 2022 году круто изменила свой внешнеполитический курс. Однако внутри НАТО далеко не все были готовы разделить евро-атлантический энтузиазм Стокгольма. Турция оказалась среди стран-скептиков в отношении шведского атлантизма.
3. Здесь каждое лыко ложилось в нужную строку. Анкара обвиняла шведов и в поддержке Рабочей партии Курдистана (РПК), укрывательстве членов этой организации, а также сторонников идей проповедника Фетуллаха Гюлена. Швецию обвиняла и в исламофобии, и в тюркофобии. Были и турецкие инициативы синхронизировать шведскую евро-атлантическую интеграцию с европейской интеграцией Анкары. Нельзя сказать, чтобы Стокгольм не шел на уступки (см. историю с принятием обновленного закона о противодействии терроризму, а РПК признана в Турции террористической структурой) Однако Эрдоган продолжал упорствовать… чтобы в нужный момент дать шведам «зеленый свет». Что ж, ему не впервой. Во многом по схожим рецептам и алгоритмам он действовал в ходе миграционного кризиса 2015 года в ЕС. Поднятие ставок, выдвижение практически нереализуемых требований, скандалы, привлечение медиа-внимания…. Но затем «конструктивное поведение».
4. И вот здесь самое время отмотать пленку на год назад. В канун турецких электоральных ристалищ многие представители российской аналитической мысли пытались убедить себя и других в том, что перед нами эдакая манихейская двухцветная схема борьбы кандидатов. Согласно этим построениям Эрдоган- сторонник Москвы противостоял Кемалю Кылычдароглу- наймиту мирового империализма и коллективного вестернизма. И даже осторожные возражения о турецких военных поставках Украине, а также российско-турецких противоречиях на Кавказе и на Ближнем Востоке не слишком принимались в расчет. Впрочем, практика, как учили нас классики, является критерием истины.
5. Что ж, Эрдоган одержал победу, и одним из первых его решений стало назначение на пост Главы Центробанка Хафизе Гайе Эркан (выпускницы Принстона, занимавшее ранее руководящие должности в американских банках Goldman Sachs и First Republic). Предвижу возражения оппонентов: «По-вашему, выходит, мы должны еще и с Анкарой вступить в конфронтацию?» Ответ очевиден: ни в коем случае, ибо опасно и непродуктивно, не развязав одни узлы затягивать еще и другие. То, что Турция не присоединяется к антироссийским санкциям и держит для нас открытыми ряд важных окон во внешний мир, важно и выгодно Москве. Спасибо, как говорится, на добром слове. Но все это не делает Эрдогана и турецкую элиту какими-то особыми поборниками интересов России в сравнении с их внутриполитическими оппонентами. Вступать в конфронтацию с Западом Анкара не желает. Почти все внуки турецкого лидера - граждане США, а дети получили там образование. И потому евро-атлантическая дисциплина имеет для Турции и ее элиты еще и личностное измерение.
6. Паки и паки. Раз уж Реализм стал для России светской религией, важно адекватно оценивать силы, ресурсы и интересы других. Не приписывать ни друзьям, ни врагам, ни тем, кто «и не друг и не враг, а так…» каких-то завышенных ожиданий, не измерять мир хотелками и мечталками. И не усыплять себя самих сладкими гипнотическими сеансами, просыпаться потом бывает страшновато…

Закавказье на внешнеполитических радарах США

1. «Соединенные Штаты заинтересованы в завершении процесса нормализации армяно-азербайджанских отношений». Данный тезис был озвучен заместителем пресс-секретаря Госдепартамента США Ведантом Пателем в ходе его недавнего брифинга с журналистами. Вице-споуксмен также подчеркнул, что Штаты будут «усердно работать, чтобы достичь финишной черты вместе с Арменией и Азербайджаном». Ранее схожие идеи в социальной сети X изложил помощник госсекретаря Энтони Блинкена по делам Европы и Евразии Джеймс О’Брайен.
2. О «конце истории» американского присутствия в Закавказье писали много и охотно. Так было в августе 2008 года, когда Москва пошла на признание независимости Абхазии и Южной Осетии. Схожие оценки звучали в ноябре 2020 года, когда завершилась «вторая карабахская война» и в сентябре 2023 года по окончании самой скоротечной «третьей карабахской войны». Однако всякий раз Вашингтон находил какой-то ответ, будь то Хартия о стратегическом партнерстве с Грузией 2009 года, «вашингтонский переговорный формат» по Карабаху и де-факто превращение Минского сопредседательского (ОБСЕ) трио в дуэт с Францией в 2022-2023 гг. В конце прошлого года отношения между Вашингтоном и Баку вошли в крутое пике, однако уже 18 января 2024 года президент Ильхам Алиев принял верительные грамоты новоназначенного посла США Марка Либби.
3. Что же ищут Штаты на далеком Кавказе? Со странами региона они не граничат, влияние кавказских диаспор не так велико, если сравнивать их с израильским или ирландским факторами. Общим местом в работах американских экспертов по Евразии является тезис о том, что Южный Кавказ важен для Вашингтона, но эта важность совсем не критическая. Американская элита в отличие от российской смотрит на Закавказье через другие «очки». В них главные объекты не Азербайджан, Армения и Грузия, а Россия, Турция и Иран. В последние годы американская внешнеполитическая оптика на кавказском направлении стала включать еще и Китай.
4. Россию опасаются за территориальное расширение. Все этноконфликты на территории бывшего СССР американские теоретики и практики склонны рассматривать в этом контексте. Что там абхазы или осетины, если Москва в итоге бенефициар. До поры до времени мирились с ролью РФ в карабахском урегулировании, та как Россия не признавала НКР и не планировала даже гипотетически референдумов о его вхождении в состав «greater Russia». 2022 год все изменил, и теперь Штаты, как и на украинском направлении, «сдерживают» Россию на Кавказе. «Ревизионизма» боятся!
5. С Турцией другая история. Стратегический союзник, не оппонент, но строптивый и своенравный. Кстати, куда более склонный к «ревизиям», чем Россия. Как следствие, балансирование между «дисциплинированием» (хотя бы с помощью «армянского вопроса») и поощрением региональных амбиций как противовес России и Ирану.
6. Иран, как и Россия, рассматривается Вашингтоном в качестве противника. И в этой связи Штаты крайне заинтересованы в укреплении азербайджано-израильской связки, развитии отношений с Баку, сколь бы сложными они ни были.
7. Китайская инициатива «Один пояс и один путь» видится Штатами, как конкурентный проект в Евразии в целом, не только в Закавказье. Но «здесь и сейчас» Вашингтон опасается, прежде всего, усиления экономического влияния КНР, особенно в Грузии. Чревато и геополитическими последствиями.
8. Добавим к этому энергетический фактор и стремление к поиску «альтернатив» для снабжения углеводородным сырьем союзников по ЕС, закрепление на Черном море и на Каспии, связку Кавказ-Ближний Восток плюс селективную защиту «прав человека» и паззл складывается.
9. Наращивание связей с Грузией без формального членства оной в НАТО (модель особого союза на манер отношений с Южной Кореей или Израилем), закрепление в роли главного модератора в урегулировании армяно-азербайджанского конфликта, «сдерживание» России, Ирана и Китая, оптимизация отношений с проблемным союзником Турцией - вот ключевые пункты американской повестки в регионе. Она может нравиться или вызывать приступы гнева, но прежде всего, ее необходимо адекватно понимать.

Декларация независимости преткновения

1. Дискуссия о конституционной реформе в Армении получила дополнительные импульсы. При этом в фокусе внимания оказались не проблемы внутренних перемен, а вопросы армянской внешнеполитической идентичности. По словам главы МИД республики Арарата Мирзояна, Азербайджан видит определенные проблемы в формулировках Конституции и Декларации о независимости Армении. И хотя далее министр заявил, что «в проекте соглашения о мире нет положения о Конституции Армении», само упоминание о возражениях официального Баку, вызвало значительный общественно-политический интерес.
2. Положения Декларации о независимости Армении от 23 августа 1990 года и ранее становились предметом внешнеполитических дискуссий. Сегодня времена «футбольной дипломатии» уже основательно подзабыты. Между тем, после того, как армянский Конституционный суд 12 января 2010 года признал армяно-турецкие протоколы соответствующими Основному закону страны, руководство Турции де-факто отказалось от ратификации вышеупомянутого документа. Поводом для такого решения стал пункт 11 Декларации, упоминавший «Западную Армению» (в этом Анкара увидела демонстрацию армянских территориальных претензий)
3. Прошли годы, в конфликте Азербайджана и Армении радикально изменился военно-политический статус-кво, и вот уже премьер-министр Никол Пашинян в своем поздравительном послании по случаю 33-ей годовщины принятия Декларации о независимости Армении особо подчеркнул, что в документе, провозгласившем в свое время новую республику на основе акта о "воссоединении Армянской ССР и Нагорного Карабаха", были заложены "конфронтация с региональной средой" и "постоянные конфликты c соседями". Вскоре после этого произошло окончательное разрушение непризнанной НКР (или Арцаха, как предпочитали называть его в Армении) и деарменизация этого де-факто образования. В таких условиях Азербайджан получил дополнительные козыри для подготовки такого мира, который бы обеспечил его эксклюзивные интересы, как в Кавказском регионе, так и на международной арене.
4. Между тем, значение вопроса о Декларации и Основном законе Армении не стоит ограничивать лишь геополитическим форматом. Он, в первую очередь, касается фундаментальных основ армянского постсоветского национально-государственного проекта и политической идентичности «третьей республики». Борьба за самоопределение армян Нагорного Карабаха с конца 1980-х годов и в течение долгого времени была квинтэссенцией национально-государственного строительства Армении. В свое время именно “миацум”, то есть борьба за “свой Арцах” сломала коммунистическо-диссидентскую дихотомию в АрмССР и Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО), она объединила представителей партийно-хозяйственной номенклатуры и “антисоветчиков”. Этим путь Армении к независимости отличался и от грузинского, и от прибалтийских проектов. В его основе была не борьба против «советской империи», а идея создания государства по формуле АрмССР+НКАО для обеспечения интересов и выживания армянского этноса.
5. Сегодня же мы наблюдаем отказ армянской политической элиты от этой фундаментальной цели. При этом инициативы Никола Пашиняна и его команды как на международной арене, так и внутри страны не вызывают мощного протестного оппозиционного движения, что сильно контрастирует с политической культурой поздне- и постсоветской Армении, выросшей из массовых выступлений. В этой связи встает вопрос о том, в каких объемах и масштабах будет проходит «декарабахизация». Наивно предполагать, что беспрецедентные внешнеполитические уступки никак не затронут внутренних и идентитарных процессов. В особенности, когда этнополитический конфликт носит для страны системообразующий характер.
6. Очень часто процесс «декарабахизации» сравнивают с проблемой утраты Косова для Сербии. Процесс «декосовизации» для сербского национального проекта действительно зашел уже слишком далеко. Но есть нюанс! Белград до сих пор не признает независимости бывшего сербского автономного края. Ереван же официально признал суверенитет Баку над Карабахом/Арцахом. Дьявольская разница!

Армения-НАТО: риски и реализм

1. Рассуждения о серьезных сдвигах внешней политики Армении и охлаждении ее отношений со стратегическим союзником Россий стали общим местом в комментариях последних месяцев. В таком информационном контексте любое заявление или интервью знаковых персонажей, вовлеченных прямо или косвенно в кавказскую геополитику, вызывает повышенный экспертный интерес. Не стало исключением и интервью «Арменпресс» Хавьера Коломины, специального представителя генсека НАТО по Южному Кавказу и Центральной Азии (https://www.armenpress.am/rus/news/1129201/).
2. Немного фактов. Должность спецпреда генсека была учреждена на Стамбульском (sic!) саммите 28-29 июня 2004 года (в этом году юбилей!) для работы по «двум стратегически важным регионам для Североатлантического альянса». Сеньор Хавьер занимает этот пост с сентября 2021 года. Коломина- частый гость на Кавказе, свой первый визит в регион он нанес уже в октябре 2021 года. В Армении же он побывал 7 раз в течение последних двух лет.
3. Комплименты армянским партнерам спецпред Йенса Столтенберга расточает с завидной регулярностью. Он постоянно отмечает и наметившийся поворот в армянской внешней политике, и наличие амбициозных планов по кооперации между Ереваном и Брюсселем, и высокий темп двустороннего взаимодействия. Однако, оценивая «сдвиги» и повороты» Армении на региональной и мировой арене, не стоит оказываться заложником текущей повестки.
4. Сотрудничество Еревана и Брюсселя насчитывает не один год. В рамках одного комментария нет необходимости подробно описывать все вехи «большого пути». Скажем лишь, что армянские военные принимали в разные годы участие в натовских операциях в Косове, Ираке, Афганистане, с 2007 (за 11 лет до пресловутой «бархатной революции») года при поддержке правительства Армении и НАТО был создан Информационный центр Альянса в Ереване. Тогда же в Армении стала проводится «Неделя НАТО».
5. Однако имеется важный нюанс! Нынешний этап кооперации между Брюсселем и Ереваном приходится на «пост-карабахский период» и резкое охлаждение в российско-армянских отношениях. Часть армянского политикума и общества винит Москву в утрате Нагорного Карабаха. Как следствие, имеющийся запрос на некие «компенсаторные механизмы» в области обороны и безопасности. Символично, что крайний свой визит в Ереван Коломина нанес за 9 дней до празднования Дня армянской национальной армии.
6. Между тем, с натовскими «компенсациями» имеются определенные проблемы. Критики России в Армении упрекают ее в отказе сделать четкий выбор между ней и тюркским тандемом. Но ведь и НАТО этого не желает делать. В интервью «Арменпресс» Коломина дает недвусмысленно высокие оценки Турции, называя ее «очень важным» и даже «ключевым союзником» Альянса на Кавказе. Спецпред генсека НАТО говорит и о новой для Армении «индивидуально разработанной партнерской программой (ITPP)». Но данный сюжет весьма интенсивно обсуждается и с Азербайджаном (см. подробнее аналитический материал Фонда Джеймстауна, имеющего репутацию протурецкого и проазербайджанского «мозгового треста»: https://jamestown.org/program/burgeoning-azerbaijani-nato-relations/). Следовательно, выбора между Арменией и тюркским геополитическим тандемом у НАТО нет, не было и не будет. В сухом остатке получается запрос Альянса на геополитическую гомогенизацию Закавказья. Но риторический вопрос, кто (не) будет учитывать здесь интересы Армении.
7. И последнее. Как бы ни было легко и приятно критиковать армянское руководство по поводу его заигрываний с Западом, от ответов на многие неприятные вопросы не уйти и Москве. Речь, прежде всего, об улучшении коммуникации со стратегическим союзником. Проблема налицо, ее важно для начала честно признать. Очевидно, что окриками, инфокампаниями и нотациями дело не исправишь. Нужны и качественные объяснительные модели истории 2020-2023 гг., и предложения по поводу замещения натовских инициатив (и если угодно, по их эффективному вытеснению). Однако бравой пропаганды и зубодробительного инфооптимизма для этого маловато, необходима системная работа на кавказском направлении.

Круговорот Ираклиев в грузинской политике

1. Приближение главной избирательной кампании в Грузии уже чувствуется. В стране меняется правительство. После новогодних торжеств СМИ и социальные сети были переполнены слухами и предположениями о предстоящих переменах на грузинском политическом Олимпе.
2. Впрочем, слово перемены было бы правильнее взять в кавычки. Вспоминается известная советская кинокартина, в которой один из героев «сначала умер, а потом не умер». Итак, премьер-министр Ираклий Гарибашвили покидает пост главы кабмина. Но при этом назвать его уход полноценной отставкой язык не поворочается, так как он остается в игре. Гарибашвили отныне станет председателем правящей «Грузинской мечты». В то же самое время премьером, скорее всего, станет его тезка Кобахидзе, работавший до этого момента…. правильно, начальником партии. Особых сомнений в том, что парламент утвердит новый состав кабмина нет. Сомневаться приходиться в новизне правительства-2024. Таким образом, происходит перемена мест двух Ираклиев. Один из публицистов в недавней публикации, посвященной рокировке по-грузински, даже решил немного поострить, назвав Кобахидзе Ираклием Другим (аллюзия на царя Картли-Кахетии Ираклия II).
3. Гарибашвили и Кобахидзе- не новички в грузинской политике. Первый из двух Ираклиев занимал пост премьера дважды (ноябрь 2013-декабрь 2015 и февраль 2021- январь 2024). В его послужном списке также пост министра обороны и… председателя «Грузинской мечты». Кобахидзе в ноябре 2016- июне 2019 гг. занимал пост спикероа национального парламента. И был принесен в жертву общественному мнению на фоне протестных выступлений в Тбилиси (последствия пресловутой «ночи Гаврилова»). Не исключено, что в этом качестве экс-спикер и новый премьер тоже может быть востребован. Если, например, итоги парламентской кампании пройдут не так хорошо, как хотелось бы руководству «Грузинской мечты».
4. О чем же говорит январская политическая рокировка? Сегодня многие эксперты в этой стране наперебой предполагают, кто из двух Ираклиев ближе Бидзине Иванишвили, неформальному лидеру Грузии. Сам этот спор, как нам представляется, весьма показателен. Ведь никто особо не сомневается в том, кто же является главным decision-maker-ом в стране. Скорее всего, Бидзина Григорьевич хочет вызывать у избирателя некий «эффект новизны» перед выборами. Новизна, конечно, относительная, вполне выдержанная в постсоветской стилистике. Но ведь ранее эта метода работала, почему бы ее не востребовать снова. Гарибашвили в своей политической деятельности продемонстрировал больше навыков антикризисного управленца. И в условиях предвыборной борьбы он как раз и должен показать свои умения не как идеологический «начальник партии», а грамотный менеджер. Премьер же по своему статусу не должен лезть в партийно-предвыборную жизнь. Вот и будет Ираклий Другой демонстрировать свое красноречие, задумывая «инновации» в деятельности кабмина. Эдакое разделение властей и функций с грузинской спецификой!
5. Таким образом, политическая рокировка в Грузии в выборный год должна оптимизировать работу правящей партии, внести порядок в ее ряды, убрать Гарибашвили из-под публичной критики (которой в последнее время его все чаще подвергали), уточнить сферы ответственности ключевых партийцев- «мечтателей». Впрочем, от перемены мест Ираклиев сумма грузинской политики не изменится.

Переучреждение государства как цена мира?
Армения-Нагорный Карабах-Азербайджан
Часть 1. Продолжение следует

1. Может ли премьер-министр Армении соглашаться с президентом Азербайджана и выступать с ним в унисон? Ставлю этот вопрос исключительно в экспертной плоскости, без всяких намеков на конспирологические версии. Для начала зафиксируем парадоксальное единство взглядов Ильхама Алиева и Никола Пашиняна. И постараемся по возможности без эмоций объяснить этот феномен.
2. Во время встречи с Мартином Чунгонга, генеральным секретарем Межпарламентского союза 1 февраля азербайджанский лидер четко и недвусмысленно заявил: мира с Арменией можно достичь только тогда, когда соседнее государство радикально изменит свою Конституцию и другие основополагающие нормативно-правовые акты, которые фиксируют претензии Еревана на Нагорный Карабах. Речь идет, прежде всего, об армянской Декларации о независимости от 23 августа 1990 гола. Этот документ провозгласил Армению независимой в результате совместного самоопределения АрмССР и Нагорно-Карабахской автономной области (которая в советское время входила в состав АзССР).
3. Никол Пашинян в интервью программе «Безопасная среда» Общественного радио Армении дал детальный источниковедческий анализ Декларации-1990 и пришел к следующему выводу: «Должна ли наша государственная политика…основываться на решении Национального совета Нагорного Карабаха и Верховного Совета Армении о воссоединении Карабаха и Армении. Это вопрос политического выбора. Если да, то это означает, что у нас никогда не будет мира. Более того, это означает, что у нас сейчас будет война…» В переводе с политического языка на обычный это означает признание "декарабахизации" армянского национально-государственного проекта уже не де-факто, а де-юре. Впрочем, второе не было бы возможно без первого.
4. Вопрос о границах и национально-государственном размежевании - ключевой в полиэтничных регионах. Здесь реализация формулы Эрнеста Геллнера о совпадении этнических и политических рубежей всегда чреват конфликтами и войнами. В Закавказье же к началу конца Российской империи не было гомогенных этноареалов, и потому создание «своих государств» сопровождалось особым вниманием к «своей земле», как к ресурсу, обеспечивающему не только политическое, но и порой физическое выживание во враждебном окружении. В этом контексте становится ясно: т.н. армянская «мегаломания», о чем горазды писать некоторые историки и политики, взялась не от «хорошей жизни». В ней было, как минимум, два предпосылки. Во-первых, отсутствие в Закавказье четких «сплошных» этнических ареалов и диаспорный характер армянского народа. Во-вторых, отсутствие традиций национальной (sic!) государственности. В-третьих, существование на стыке крупных имперских государств, а после их краха - по соседству с более многочисленными этническими группами. И, в-четвертых, критическая зависимость от внешних игроков. Отсюда и запрос на Greater Armenia, желательно, поддерживаемую извне.
5. Истоки «карабахизации» постсоветской Армении (какую же точную метафору придумали Александр Искандарян и Бабкен Арутюнян!) надо искать в трагедии 1915 года, распаде двух империй, «арбитраже» Вудро Вильсона, одновременной азербайджанской, турецкой и армянской «национализации» и последующем советско-кемалистском «генеральном межевании». Все это во многом предопределило основные черты того дизайн, над разработкой которого бились активисты комитета «Карабах» и их многочисленные симпатизанты в 1988-1990 гг.

Переучреждение государства как цена мира?
Армения-Нагорный Карабах-Азербайджан
Часть 2. Окончание

6. Придя во власть и превратившись из лидеров протестных акций в лидеров нации-государства, вчерашние ереванские трибуны столкнулись с неизбежной дилеммой: как сохранить и удержать «миацум», если внешняя среда и разломы вокруг не слишком благоприятны для избранного проекта. То, о чем азербайджанские политики говорили публично в последние 35 лет, а армянские заговорили только в прошлом году, существовало и раньше. Пока внешняя среда благоприятствовала Армении, а ее главный оппонент не имел достаточно сил и ресурсов проект «карабахизации», как минимум, на тактическом уровне, мог быть успешен. Как только расклады поменялись, маятник начал движение в обратном направлении. С Пашиняном или без, не так важно, если мы смотрим на процессы в контексте «длинного времени». Собственно, «декарабахизация» была, как ранее «карабахизация» предопределена многими предшествующими событиями. Это и региональная замкнутость Армении, и экономический рывок Турции и Азербайджана в конце 1990-х- начале 2000-х, и российская СВО на Украине, заставившая Москву перефокусировать приоритеты, и многое другое.
7. Можно предъявлять тысячи претензий к нынешнему армянскому руководству за то, что не смогло устоять перед натиском тюркского геополитического тандема. Наверное, найдутся и критические аргументы и в адрес России, союзника, позволившего «истории, свершится». Запад, что в 1919-1920 (Парижская конференция, Севрский мир), что в 1989-2023 гг. многое говорил о ценностях и справедливости и искушал «малых сих». Но по итогам смог куда меньше России (советской и антисоветской), обеспечивший для армянского проекта хотя бы минималистские условия.
8. Таким образом, если по разным причинам (не(желание), (не)умение) обеспечение максималистских результатов не получается, приходит время минимализма. Армяне здесь никак не первые и не единственные, смотрите опыт пост-трианонской Венгрии или неоднократные польские реконфигурации на протяжении веков. Собственно говоря, и современный турецкий проект, столетие которого отмечали в 2023 году, начинался никак не с максимизации, а напротив, с минимизации территориальных требований. Советский проект-1922 также стартовал с утраты множества имперских территорий, которые потом под новым флагом и новой идеологией возвращались, хотя и не все и не полностью.
9. Хочу быть понятым правильно: не собираюсь проповедовать уступки или адковатировать кого бы то ни было. Политика - это не «хотелки» ТВ-шоуменов, а искусство возможного. Однако переучреждение Армении, как карабахоцентричного национального проекта не гарантирует со стопроцентной уверенностью мира в регионе. Не мирного договора, а мира, как состояния! Разница, на наш взгляд, слишком очевидная! Хорошо, если Азербайджан снимет все свои возражения, адресованные к прошлому, и на этом поставит жирную точку. А если нет? Любой эксперт, а не пропагандист, должен во всем сомневаться и ставить вопросы. Пока что их больше, чем ответов. В любом случае переформатирование государственного проекта (вкупе с внешнеполитической идентичностью) - не то же самое, что согласие на уступку десятка или даже тысячи гектаров земли. От ресентиментов никто не гарантирован, да и региональный статус-кво (а с ним и миропорядок), выгодный игроку X или Y, не вечен, привет Гуго Гроцию и Карлу Клаузевицу. Однако пока что дело идет к тому, что переформатирование государственности постсоветской Армении становится одним из условий армяно-азербайджанского урегулирования. Осознавать это или игнорировать- выбор каждого, как и давать оценки этому процессу. Мы определяем нашу задачу, как чисто экспертную. И потому фиксируем движение в определенной точке!

Аветик Чалабян- новое лицо армянской оппозиции?

1. Споры о конституционной реформе в Армении ожидаемо перешли в идентитарную дискуссию. Насколько оправдан не только фактический, но юридический отказ от всяких претензий Армении на Нагорный Карабах? Насколько в сегодняшних условиях (после военных поражений Азербайджану и деарменизации Арцаха) актуально национальное самоопределение, основанное на идеологии «миацума»?
2. Премьер-министр Никол Пашинян метафорично сравнил старый идентитарный багаж «третьей республики» с красными одеждами, сшитыми ранее «любимой бабушкой», но сильно раздражающими «быков» из соседней страны. Очень четко и жестко глава кабмина противопоставляет историю и современность. Словно поклонник Карла Поппера (интересно, читал ли его труды Пашинян?), премьер пытается изжить всякие намеки на «историцизм» в актуальном внутри-и-внешнеполитическом позиционировании Армении. Бабушка, хотя и любимая, осталась в прошлом, сегодня она не защитит и не прокормит, а одежды надо менять в соответствие с модой! Тут впору поговорить о новом «адепте Генри Моргентау» в Ереване.
3. На этом фоне Аветик Чалабян, координатор оперштаба движения «Айякве»/"Армянское голосование" (данная инициатива была анонсирована в мае 2023 года) провел пресс-конференцию, на которой призвал все национально ориентированные силы Армении объединиться и не допустить конституционного переворота. Итак, слово сказано! Кто же такой Аветик Чалабян, ставший возмутителем спокойствия в республике.
4. До сих пор ключевой проблемой армянской политики была ее манихейская двухцветность. «Новые» (бенефициары «бархатной революции» - 2018) противостоят «бывшим» (сторонники президентов, пребывавших у власти в 1998-2018 гг.). Это не значит, что «третья сила» время от времени не заявляет о себе, вспомним хотя бы победителей и призеров разных муниципальных кампаний или проект «Страна для жизни», связанного с нынешним узником Баку Рубеном Варданяном. Однако стать чем-то эффективным у «третьих» пока что не получалось.
5. На этом фоне объясним и интерес к фигуре Чалабяна. Его карьера в большей степени связана с бизнесом, менеджментом, с компанией «McKinsey & Company». Армянские коллеги поправят, если что, но на «бывших» с натяжкой указывает его работа в МинЭке республики (впрочем, тут, скорее, деятельность «спеца», а не идеолога). Активным оппозиционером Чалабян стал после «второй карабахской» в 2020 году. Но за это время успел и подвергнуться аресту, и уголовному преследованию. Его имя связывают и с Россией, и с Западом. Американское посольство в Ереване даже включало его кейс в свой отчет о правах человека за 2022 год. Таким образом, координатор «Айякве» гипотетически мог бы стать неким новым лицом армянской оппозиции, политиком, дистанцирующимся от двух имеющихся полюсов.
6. Однако для упомянутого выше сценария имеется несколько препятствий. Первое. Армянская оппозиция никогда не умела консолидироваться и договариваться. Успех Пашиняна шестилетней давности- это не столько победа оппозиции, сколько провал властей, помноженный на общественную фрустрацию и усталость от «бывших». Такую усталость, которая вот уже без малого шесть лет помогает Николу Воваевичу оставаться на плаву. Второе. Вопрос с альтернативами. Примем за основу тот факт, что курс армянского правительства сегодня - «пораженчество», сопровождаемое отказом от геополитического «традиционализма» постсоветской Армении («миацум» + национализм+пророссийский выбор). Но где взять ресурсы для перелома нынешних негативных трендов? Чалабян и К в случае успеха объявят войну Азербайджану? Дело нехитрое, куда сложнее найти для этого начинания союзников и опереться на готовность общества. Недавно исполнительный директор Общественного радио Гарегин Хумарян, подвергший жесткой критике высказывания Пашиняна, вспомнил, как в 1990- гг. в Армении «с нуля» была создана армия. Только есть пара нюансов: внутреннее состояние в Азербайджане того времени и готовность армянского общества. Но сегодня обе эти переменные сильно изменились, простите за тавтологию.

В первый раз на пятый срок

1. В Азербайджане прошли внеочередные президентские выборы. На первый взгляд, они были лишены какой-либо политической интриги. Имя фаворита и победителя избирательной гонки было известно практически с первой секунды после объявления о ее начале. По данным exit-polls 7 февраля 2024 года Ильхам Алиев получил вполне ожидаемые 90+%. И что-то подсказывает, что к утру 8 февраля этот показатель не сильно изменится, разве что сотые и тысячные доли. 6 конкурентов действующего президента выполняли, скорее роль статистов, а некоторые из них (Гудрат Гасангулиев, Захид Орудж, Фуад Алиев) уже зарекомендовали себя в роли удобных для власти спарринг-партнеров. Словом, оппозиция Его Величества, а не Его Величеству. При этом внесистемные оппозиционеры (мусаватисты и «фронтисты») кампанию бойкотировали, как и в 2018 году. Но здесь, что называется, без иллюзий. Вряд ли бы представители вышеупомянутых сил смогли бы составить серьезную конкуренцию старому новому главе государства.
2. Возникает непраздный вопрос, а в чем же был смысл завершившейся досрочной кампании, если она была не про политическую конкуренцию и соревнование идей. Азербайджанские выборы-2024 – это яркий кейс «символической политики». Ольга Малинова, известная российская исследовательница данного феномена определяет его как «деятельность политических акторов, направленную на производство и продвижение/навязывание определенных способов интерпретации социальной реальности в качестве доминирующих». Что же продвигало (и навязывало, данное слово мы используем экспертно, без негативных коннотаций) азербайджанское руководство? Конечно же, идею «великого возвращения».
3. Выборы-2024 - про завершенность процесса «сборки» постсоветского Азербайджана. То, что в республике называют восстановлением территориальной целостности. Впервые выборы проходили ы бывшей столице Карабахского ханства Шуше, Степанакерте Ханкенди, Агдаме, Лачине и других районах, которые до событий 2020-2023 гг. входили в состав непризнанной Нагорно-Карабахской республики (Арцаха). В канун голосования ЦИК Азербайджана сообщил о 23 тыс. зарегистрированных избирателей на «возвращенных землях». Конечно, многие из них военные, расквартированные там. Кто-то брал открепительные удостоверения. Но что характерно, Ильхам Алиев и его семья, как сообщают официальные источники, «проголосовали на избирательном участке № 14 избирательного округа № 122 в городе Ханкенди».
4. Германский социальный теоретик Томас Майер писал о «символической политике сверху», включая в нее 4 элемента: символические акции, символическое законодательство, символическую персонализацию и 4 символическую идеологизацию. Не уверен, знаком ли Ильхам Алиев с теориями Майера. Но в кампании-2024 он использовал все 4 вышеназванных элемента. Начиная от голосования в Степанакерте Ханкенди (символическая акция), и заканчивая персонализацией, то есть утверждением своего образа, как «собирателя земель». Против такого имиджа даже радикальной оппозиции трудновато находить эффективные контраргументы.
5. Но самое интересное и (сложное одновременно) начинается после 7-02-2024. Возвращение «своего Карабаха» было идефикс азербайджанской политики, основой национально-государственной идентичности постсоветского Азербайджана. Но эта цель, которая еще лет 5 назад казалось труднодостижимой, реализована. При этом многие острые вопросы никуда не делись. Диверсификация национальной экономики (преимущественно сырьевой, несмотря на все усилия по укреплению ненефтяного и негазового сектора), проблемы социальной мобильности населения, государственно-конфессиональные отношения (в условиях суннитизации шиитской по преимуществу страны), (не)транспарентность власти и управления…. Все эти сюжеты остаются актуальными, как остаются непростыми и отношения с соседями (особенно Ираном), Западом, Россией и… Турцией (Азербайджан не стоит рассматривать лишь как «младшего брата» Анкары). Словом, как говорили еще в те времена, когда отец президента-победителя Гейдар Алиевич Алиев, был Первым секретарем республиканского ЦК, «впереди еще много интересной работы».

Армения и Азербайджан: ускользающий мир

Статья для Российского совета по международным делам (РСМД)

1. В декабре 2023 года, казалось бы, имелись все предпосылки для развязки конфликта, который стал одним из триггеров распада СССР, а затем и геополитической дестабилизации Кавказского региона. Однако прошли новогодние торжества, а количество оптимистических прогнозов и заявлений так и не перешло в качество. Помощник президента Азербайджана, заведующий отделом администрации президента по вопросам внешней политики Хикмет Гаджиев 4 января 2024 г. констатировал, что между сторонами имеется значительный прогресс по тексту мирного соглашения, но при этом остается «несколько нерешенных вопросов». Снова пресловутая неопределенность!
2. Подобная ситуация возникает не в первый раз. Вспомним, как еще «до исторического материализма» при старом статус-кво посредники любили говорить: решены все вопросы, кроме нескольких, но среди них был статус Карабаха, вопрос о возвращении беженцев и деоккупации семи районов. Сегодня все вышеупомянутые проблемы политически не актуальны. Но актуализировался новый список- анклавы/экславы, «коридор» или «проход», мирный договор. И с этой повесткой тоже все не так просто.
3. В новых условиях Азербайджан стремится к камерному формату урегулирования (двусторонний формат переговоров, если не с полным исключением посредников, то с их минимальным вмешательством). Ереван же заинтересован в обратном — во внешних гарантиях. Правда, на фоне охлаждения с Москвой команда Пашиняна не слишком успешно пытается обеспечить их за счет наращивания кооперации с западными партнерами. Для Баку крайне важно раз и навсегда заблокировать возможности для национально-территориального реванша. Отсюда и набор азербайджанских требований, затрагивающий не только вопросы границ и безопасности, но и государственно-политической идентичности постсоветской Армении.
4. Армянское руководство стоит перед сложной дилеммой. Ей приходится де-факто демонтировать «третью республику», возникшую на основе «миацума». И здесь спешка банально опасна для Пашиняна и К, прежде всего, по внутриполитическим причинам. И в этом контексте "отсрочка" для него- не самый плохой вариант. Но Азербайджан, похоже, не очень-то готов внимать этим аргументам, пойман геополитический драйв, есть риск потерять темп.
5. Полный текст статьи см.: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/armeniya-i-azerbaydzhan-uskolzayushchiy-mir/

Внутри-и-внешнеполитические тенденции в Грузии: текущее состояние и прогноз
Интервью для Украины.ру. Основные тезисы

1. Отставка грузинского правительства- не смена вех и даже не смена лиц (в составе кабмина поменялся лишь министр обороны). Это- внутрикомандная рокировка. Если использовать футбольную терминологию, то Ираклия Гарибашвили определили в [электоральные] форварды, а его тезку Кобахидзе- поставили в атакующие защитники.
2. Главное событие года- парламентские выборы. По их итогам определится расклад во всех ключевых органах государственной власти. Впервые президента будут избирать не всенародно, а голосами депутатов. Не исключено, что основной целью «возвращения Бидзины Иванишвили» станет президентское кресло. Но для этого партия «Грузинская мечта» должна еще выиграть выборы, обеспечить большинство в парламенте (желательно, конституционное), а также сформировать кабмин (желательно, без коалиций).
3. Оппозиция раздроблена и дезорганизована. Главному ее отряду, Единому национальному движению (ЕНД) для победы надо немного стать «Грузинской мечтой» (ГМ) образца 2012 года, то есть сплотить вокруг себя всех и преодолеть проклятие «ядрового электората».
4. Новые выборы- новые поиски «третьей силы». На этот раз счастья пытает Никанор (Ника) Мелия. Он уже покинул «берег свой родной» (ЕНД), но к другому (ГМ) «так и не пристал». И не собирается, напротив, занят обустройством своего электорального островка.
5. Выборы- 2024 имеют и внешнеполитическое значение. Стратегический выбор в пользу «евроатлантики» - консенсус среди ведущих электоральных сил страны. Но далее идут нюансы. ГМ готова дополнить этот вектор активизацией партнерства с КНР. Она же в отличие от ЕНД против «второго украинского». В принципе могла бы поддержать диалог с Москвой, но до окончания выборов (а, скорее всего, и календарного года с учетом президентских сюжетов) таковой маловероятен.
6. Прагматика vs. «украинизация» - такова будет внешнеполитическая развилка, если схематично. На абхазском и югоосетинском направлении ГМ готова проявлять стратегическое терпение, заявляя о необходимости улучшения Грузии для последующего «выгодного предложения» Сухуму(и) и Цхинвалу(и). У ЕНД с терпением хуже, налицо явный дефицит.
7. Читайте полный текст интервью: https://ukraina.ru/20240210/1053214835.html

Переяславская рада: забытый юбилей и взгляд через века
Часть первая. Продолжение следует.

1. В череде новогодних торжеств и послепраздничного «восстановления» совершенно потерялась одна важная историческая дата - 370-летие Переяславской рады. Дальше, между тем, начинаются сложности с поиском формулировок. Что же состоялось 8 (18) января 1654 года в Переяславе? В советской историографии послевоенного времени собрание запорожской казачьей старшины (рада «гетмана с полковники, и с судьями, и с войсковыми ясаулы») с просьбой о принятии «под высокую руку» государя Московского квалифицировалось, как акт «воссоединении Украины с Россией». В 1954 году с большой помпой отмечалось 300-летие этого события. По сему случаю были даже опубликованы специальные тезисы, одобренные высшим партийным ареопагом. Репродукция народного художника УССР Михаила Хмелько «Навеки с Москвой, навеки с русским народом», посвященная Раде в Переяславе, украшала все советские учебники истории.
2. Между тем, генеральная линия партии (и науки, работавшей на основе пресловутых «принципов партийности») в отношении событий 1654 года изрядно колебалась. В 1920-х гг. никакой идеализации Богдана Хмельницкого не было, скорее, наоборот. Впрочем, до того, как на смену вульгарно-социологическим схемам не пришла теория «меньшего зла». Ее же, в свою очередь заменила идея «воссоединения».
3. Сегодня на постсоветском пространстве с «братством и единством» явный дефицит, а военно-политический кризис на Украине- не самый лучший фон для нюансированного анализа событий прошлого. Но стоит, право слово, согласиться с известным российским исследователем Алексеем Миллером, пространство для таких оценок «нужно отстаивать во что бы то ни стало».
4. Когда несколько лет назад автор этих строк по просьбе деканата факультета международных отношений МГИМО начал читать курс по украинской истории и актуальной политике, то был сразу же озадачен студенческим вопросом: «Как бы Вы определили в одно предложение, что такое Украина?» После некоторых раздумий ответ был таков: «Это - калейдоскоп меняющихся идентичностей».
5. Рискну предположить, что проблемность украинского национального проекта не в его якобы уникальной «искусственности». Конструирование наций и государств (в том числе и при внешнем вмешательстве) - неотъемлемая часть новой и новейшей истории. Один из идеологов современного украинского национализма, известный историк Михаил Грушевский в свое время представил программный общественно-политический памфлет в виде вопроса «Кто такие украинцы и чего они хотят?» При ответе на него ключевая проблема - репрезентативность. Кого мы можем считать выразителем воли Украины и ее народа?
6. Одним из отцов-основателей украинской государственности в сегодняшней Украине называют Богдана Хмельницкого, а запорожских "лыцарей" едва ли не отождествляет с украинцами. Однако «вольным казакам» - запорожцам, когда они поднялись против «ляхов», противостояли не только шляхтичи и магнаты Речи Посполитой, но и реестровые казаки (такие же малоросы, как и знаменитый гетман, получавшие за свою службу финансирование от Польско-Литовского государства). Не поддерживали этот проект и малороссийские группы, которые в источниках получили определение «русина по происхождению, поляка по национальности». И не случайно, период 1650-1680-х гг. в истории Украины получил название «Руина».
7. Январь 1654 года, таким образом, не был ни окончанием некоего процесса, ни стартовой точкой. И до Переяслава, и после него были сторонники «высокой руки» русского государя, но были и горячие противники. После смерти Богдана Хмельницкого в августе 1657 года в обиход вошло такое понятие как «многогетманство». Это был порядок, когда часть гетманов ориентировалась на Москву, часть – на Варшаву, часть – на Бахчисарай и Стамбул. Отнюдь не праздный вопрос, кого из них можно считать носителями «истинной» идеи украинской государственности? Не говоря уже о том, что между казацкой верхушкой (мечтавшей о правах и привилегиях, аналогичных польско-литовской шляхте) и малороссийскими крестьянами имелась значительная социальная дистанция.

Переяславская рада: забытый юбилей и взгляд через века
Часть первая. Окончание

8. Таким образом, не представляется возможным говорить о наличии некоего единого образа «вольной Украины», напротив мы можем говорить о конкуренции разных проектов (пропольский выбор Ивана Выговского, проосманский – Петра Дорошенко, пророссийский – Ивана Брюховецкого, первого московского боярина из запорожских казаков). Заметим, что некоторые гетманы корректировали «геополитический вектор» и "цивилизационный выбор" не по одному разу. Тот же Дорошенко закончил свой карьерный и земной путь воеводой в Вятке (Хлынове) и владельцем подмосковного села Ярополец.
9. Забегая вперед, скажем, что борьба за Правобережную Украину между Россией, Речью Посполитой и Османской империей продолжалась до конца XVIII века. Пока не ушла в небытие Korona Polska i Wielkie Księstwo Litewskie. Галиция и Буковина же, оказавшись в составе Австрийской державы (с марта 1867 года- Австро-Венгрии) так и оставались в ней до Первой мировой, фатальной для "лоскутной монархии".
10. А потом были распад двух империй, образование национальных польского, чехословацкого, венгерского государств, территориальная трансформация румынского проекта. Были и советская политика украинизации, и собирание украинских земель под «червоным прапором», и особая государственность УССР (с членством в ООН) в составе «Союза нерушимого». Правда, события 1991 года опровергли данную теорему.
11. В итоге украинский проект неоднократно раздваивался или даже мультиплицировался. Были сторонники «незалежности» внутри Российской империи (и даже безо всякой связки с австрийским генштабом). Заметим попутно, что крепкие связи чешских или сербских националистов с военными и политиками Российской империи не делают чехов или сербов продуктами российской военно-политической инженерии. Но были и русофилы в Австро-Венгрии, им даже сопутствовал электоральный успех на местных выборах, но Первая мировая закрыла для них все возможные окна. Была борьба за украинскую идентичность в межвоенных Польше, Румынии, Венгрии, Чехословакии. Со всеми возможными в случаях «национализации» эксцессами.
12. Рискну обозначить два ключевых вызова, на которые все те, кто брался за реализацию украинского национального проекта, так и не нашли ответа. Первый- это шляхетская политическая культура, унаследованная козацкой элитой от Речи Посполитой. Его прямое следствие- дефицит государственно-национальной консолидации. Здесь в широком спектре от Руины второй половины XVII века («многогетманство») до вооруженного (!) противостояния ОУН (Б) и ОУН (М).
13. Представим даже, что сегодня Зеленский принимает все условия Путина. Простой вопрос, а выполнять все это кто будет? И как? Не появятся ли новые «гетманы» со своими представлениями о прекрасном? И здесь фраза из украинского гимна про «братьев козацького роду» - не просто красивая метафора, а формула национально-государственного бытия. Второй вызов - проблема экс-и-инклюзивности. Во многом она является следствием предыдущего тезиса. Ибо решительно непонятно, почему Иван Мазепа лучше его тезки Скоропадского, а УНР- «Украинской державы», почему Бандера и Мельник лучше представляют украинские интересы, чем «красные партизаны» Ковпак, Федоров или героический маршал советской авиации Кожедуб, хотя наличие у трех последних партбилетов ВКП (б) не выводило их из числа этнических украинцев. Как не делал Щербицкого неукраинцем статус первого секретаря ЦК КПУ.
14. Как бы то ни было, а все эти исторические коллизии надо исследовать, изучать без истерик, верхоглядства и опасного тотального отождествления всех украинцев со сторонниками ОУН-УПА. «История формирования национальной идентичности на Украине перешла на новый этап, но она не закончена. Потому что у таких процессов нет «конца истории»», - точнее этой оценки Алексея Миллера трудно найти.

Удар по мирному процессу: военная эскалация в армяно-азербайджанском пограничье

1. Свежие информационные сообщения из Азербайджана и Армении вызывают ощущение путешествия на машине времени. Будто бы и не было нескольких месяцев затишья! Официальный Баку заявляет об операции «Возмездие» в ответ на армянские провокации. Официальный Ереван говорит о беспричинных атаках Азербайджана на приграничное село Неркин Ханд. В СМИ и социальных сетях множатся прогнозы о новой региональной войне.
2. Не уверен, что в сегодняшних условиях для эксперта, не находящегося непосредственно «на земле» определение главного ответственного за февральскую эскалацию, возможно. Такие попытки будут либо откровенной спекуляцией, либо «позицией болельщика», принимающего позицию одной из сторон, не заинтересованного в объективной оценке.
3. В этой связи крайне важно обозначить системные основания нынешнего обострения. Случайным его точно не назовешь. И здесь снова необходимо повторить старый тезис о том, что конфликт между Арменией и Азербайджаном не ограничивается карабахским форматом. Он шире. Иначе после сентябрьской «полуторадневной войны» и завершения процесса восстановления азербайджанской территориальной целостности, гештальт был бы закрыт. Однако до этого еще далеко. Как сказал в интервью «Berliner Zeitung» помощник Ильхама Алиева Хикмет Гаджиев, остались еще «несколько нерешенных вопросов». Но среди них делимитация и демаркация госграницы. Фундаментальный вопрос для любого государства! Без его решения мирный договор может остаться просто бумагой.
4. И вот здесь разночтения сторон не заканчиваются, а продолжаются. Ереван говорит о некоторых де-факто территориальных приращениях Азербайджана в период между 2020 и 2022 гг. за счет собственно Республики Армения. Отсюда и актуализация уже не азербайджанской, а армянской территориальной целостности. Баку же фокусируется на анклавах/эксклавах. И если армянская сторона хочет спасти лицо, то азербайджанская спешит окончательно и желательно навсегда закрепить победу.
5. У сторон разный темп продвижения к мирному соглашению. Сам переговорный процесс уже не выглядит как торг, Армения делает односторонние уступки. Но при этом хочет растянуть этот процесс, добившись какой-то внешней поддержки. Глядишь, на каком-то этапе кто-то большой и сильный урезонит Азербайджан, который вошел во вкус и не готов «поспешать медленно». При этом логика у руководства Армении выстраивается примерно такая (в данном случае задача автора не оправдать ее, а понять и адекватно представить): старый статус-кво был сломан во многом из-за пассивности России, надо найти каких-то более эффективных союзников-партнеров. Ключевое слово здесь диверсификация! Отсылки к ней звучали в недавних программных интервью Никола Пашиняна и Общественному радио республики, и газете «The Daily Telegraph». Говоря цинично, если бы такой «компенсаторный механизм» сработал бы, то премьер Армении мог бы готовить главу про свои дипломатические таланты в будущем учебнике по истории. Но не работает! И (без)деятельность мониторинговой группы ЕС, и французские обещания (вкупе со всеми полагающимися для этого случая добрыми словами) без внятных гарантий и инструментов- лучшее доказательство данного тезиса. Вывод: Баку торопится и хочет полной развязки, Ереван выжидает, тянет время, надеясь почти на чудо. Надежда умирает последней….
6. Впрочем, не слишком эффективные действия армянского руководства на международной арене (не с российской точки зрения даже, а по факту и по результату), и еще менее приятные действия Запада (уже с точки зрения интересов РФ) не должны формировать некий «комплекс обиды» у Москвы. Эмоции вообще- плохой советчик. Обидеться на Армению и уйти к Азербайджану – не самая креативная идея, хотя бы потому, что и у Баку есть свои окна и двери на Запад. И вообще простых рекомендаций здесь быть не может, главное- желание их слушать и услышать. Эскалация- следствия системных проблем мирного процесса. И удар по нему, без иллюзий, рикошетом бьет и по интересам России.

Мюнхенские «поля» для Кавказского региона

1. На юбилейной, шестидесятой по счету Мюнхенской конференции закавказская повестка, конечно же, не была центральной. Однако на некоторые сюжеты исследователям региона (и всем заинтересованным практикам) следовало бы обратить внимание.
2. На «полях» престижного форума обсуждалось армяно-азербайджанское урегулирование. Кто-то скажет, подумаешь, мол, невидаль, оно обсуждается уже десятки лет. Правда военно-политический статус-кво в Нагорном Карабахе и в армяно-азербайджанском фронтире изменился за это время и не раз, но урегулирования застарелого конфликта не видно. Но не стоит спешить с выводами и приговорами.
3. Встреча Ильхама Алиева и Никола Пашиняна (при модерации Олафа Шольца) - первые переговоры азербайджанского и армянского лидеров в наступившем году. Они прошли после волны предновогодних позитивных прогнозов о скором подписании мирного соглашения, сменившейся в 2024 году дипломатической стагнацией. Более того, 12-13 февраля, впервые после нескольких месяцев затишья произошла военная эскалация. Через несколько дней после нее Пашинян и Алиев решили вернуться за переговорный стол. «На столе» давно знакомое меню (демаркация-делимитация, подготовка мирного договора + смежная тема- армяно-турецкая нормализация).
4. Нынешнюю ситуацию с пользой для себя пытается использовать Запад. Инициатором переговоров на правах организатора Мюнхенской конференции выступила ФРГ. Но и «тяжелая» дипартиллерия подтянулась. Госсекретарь США Энтони Блинкен провел переговоры с Николом Пашиняном. Джеймс О’Брайен, помощник Блинкена по делам Европы и Евразии заявил, что «Вашингтон постарается сблизить позиции Еревана и Баку».
5. Стоит отметить, что азербайджанская сторона свое участие в форуме в столице Баварии позиционирует совсем не так, как официальный Ереван. Ильхам Алиев и К всеми силами стараются показать: значимость их страны намного шире, чем один отдельно взятый конфликт. Отсюда и вовлеченность азербайджанского лидера в обсуждение климатической повестки. Заметим, что Алиев провел встречу со спецпредом Джо Байдена по вопросам климата Джоном Керри (представлять этого политика и дипломата не нужно). Баку под занавес 2024 года будет принимать ооновский климатический форум. Неплохой повод заявить о себе, если не как о состоявшейся «средней державе», то как о претенденте на эту роль, продемонстрировать растущие амбиции.
6. Впрочем, не Западом единым. К сожалению, в «слепой зоне» для большинства аналитиков оказываются растущие контакты Еревана и Дели. Эксперты и в России, и в Штатах предпочитают описывать все имеющиеся проблемы в формате римейка «холодной войны». В этой логике Армения совершает «escape of Russia» и идет в объятия к США и ЕС. Но такая схема слишком проста, чтобы приниматься за аксиому. Мюнхенская конференция, между тем, стала площадкой для переговоров между главами МИД Армении и Индии Араратом Мирзояном и Субраманьямом Джайшанкаром. «С удовлетворением был подчеркнут высокий уровень политического диалога», - констатируют сухие строчки официальных релизов. Индия и Армения в последнее время наращивают военно-техническое сотрудничество. Очень интересно почитать некоторые оценки перспектив индо-армянского сближения со стороны представителей экспертного сообщества Индии. Так, например, профессор Хридай Сарма даже говорит о складывании трехстороннего евразийского стратегического альянса (Париж-Дели-Ереван) (https://thegeopolitics.com/france-armenia-india-forging-a-euro-asia-strategic-alliance/). На первый взгляд, такие построения выглядят отчаянным прожектерством. Но здесь важен сам ход мыслей: никакой биполярности в построении стратегических оценок.
7. На этом фоне для России урок, собственно, один. Инерционные сценарии следует преодолевать, и прежде всего, в информационной сфере. Понимая при этом, что инициативам и с Запада, и в Востока нужно противопоставлять содержательные проекты, представляющие выгоду партнерам Москвы и обращенные в будущее, а не только в прошлое.

Индия для Кавказа и Кавказ для Индии

1. Сегодня евразийская геополитика в целом, и кавказская в частности описывается, как правило, в виде ремейков «большой игры» или «холодной войны». Между тем, наряду с Россией и Западом здесь действуют и другие акторы, чьи интересы трудно отождествить с подходами Москвы, Вашингтона или Брюсселя. Мы видим влияние израильско-иранских и ирано-турецких противоречий на динамику армяно-азербайджанского конфликта, а также внутрирелигиозные (идентитарные) тренды в Азербайджане, с интересом отслеживаем наращивание кооперации между Грузией и КНР, а также продвижение проекта «Один пояс-один путь» в Закавказье. Наряду с «вестернизацией» происходит и «истернизация» региона. И в этом контексте крайне важно не забыть и про фактор Индии. Тем паче, что внешнеполитические амбиции Дели растут. По словам авторитетного индийского исследователя Санджаи Бару, его страна трансформируется из региональной в мировую державу. И в ходе этой трансформации роль и значение Кавказа для индийской внешней политики возрастает.
2. Что же ищет Индия в Закавказье? Уже стало трюизмом говорить о внешнеполитических трендах, как продолжении внутриполитических. Но фокус в том, что на международной арене интерес к одной стране и к одному региону может иметь продолжением в другом. Долгие годы не просто главной, а конституирующей угрозой для безопасности Индии был Пакистан. Поэтому и на Кавказе имеют место быть отголоски соперничества между Дели и Исламабадом. По словам индийского дипломата и эксперта Ачала Мальхотры, «близость Азербайджана к Пакистану, от имени которого Азербайджан неоднократно продвигал пакистанскую позицию по Кашмиру, является постоянным раздражителем для Индии». Конечно же, в Дели внимательно следят и за позицией турецкого лидера Реджепа Тайипа Эрдогана, который в последние несколько лет превратился в активного защитника «прав кашмирских мусульман». Как следствие, настороженное отношение к складыванию и укреплению геополитического треугольника Азербайджан-Турция-Пакистан. Во многом усиление взаимодействия между Анкарой, Баку и Исламабадом после «второй карабахской войны» способствовало наращиванию кооперации между Дели и Ереваном.
3. Оговоримся сразу, Индия никогда не заявляла о признании Нагорного Карабаха и не оспаривала азербайджанский суверенитет над ним. Это особо подчеркивается практически всеми индийскими авторами. Однако на сегодня Индия превратилась в одного из главных военно-технических партнеров Армении. По оценкам, приводимым Джейсоном Вахлангом и Сергеем Мелконяном, «суммарный объем контрактов вооружения и военной техники [между Дели и Ереваном] составляет около 2 млрд долл. с широкой номенклатурой» (https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/indiya-na-yuzhnom-kavkaze-znachenie-dlya-rossii-irana-i-turtsii/?sphrase_id=131845843). Здесь же и корни трехстороннего формата Армения-Индия-Иран (первые политические консультации на уровне заместителей глав МИД этих стран состоялись в апреле 2023 года).
4. Однако было бы неверно изображать Индию, как эксклюзивно проармянскую силу. Не стоит забывать, что на Кавказе Азербайджан остается самым крупным торговым партнером Дели (индийская сторона экспортирует в прикаспийскую республику товаров на сумму $79.4 млн., а импортирует из нее же на сумму $595 млн., что существенно превышает показатели по Грузии и Армении).
5. Индийские интересы при этом выстраиваются не с Россией против Запада и не с Западом против России. Дели имеет значительный интерес к коридору «Север-Юг». И здесь возникает связка с РФ и с Ираном, что сильно пугает евро-атлантистов. В то же время Индия наращивает кооперацию с Францией (видя в ней противовес турецким амбициям внутри НАТО и в Средиземноморье) и готова подключить Армению в этот весьма своеобразный «евразийский формат».
6. Международная повестка усложняется. И Кавказ не остается в стороне от этих тенденций. Многополюсность открывает новые возможности и шансы. Но с ними возникнут (и уже возникают) проблемы, требующие взвешенной и аккуратной оценки.

Афганистан-1989: продолжение последовало
Часть 1.

1. Тридцать пять лет назад, 15 февраля 1989 года, согласно официальной версии, последний советский военнослужащий из «ограниченного контингента» в Афганистане перешел по Мосту Дружбы советско-афганскую границу. СССР, таким образом, выполнил Женевские соглашения от 15 мая 1988 года о политическом урегулировании в ДРА. Впрочем, на территории Афганистана еще оставались советские пограничники и военнопленные. Но так или иначе дата 15-02-1989 стала символической. Тогда многие, включая маститых экспертов и дипломатов думали о завершении одного из конфликтов времен «холодной войны». Однако окончание «холодной войны» не стало для Афганистана «концом истории», оно открыло для него новые трагические страницы.
2. В исследовании любого конфликтного кейса крайне важно корректно определить его причины, предпосылки, установить точки отсчета. Недостатка в мнениях о генезисе афганского противостояния и его форматах не было и нет. Не впадая в крайности фатализма, рискну предположить, что сценарии 1970-1980-х гг. в Афганистане были во многом предопределены. И дело здесь далеко не только в «брежневском маразматическом руководстве». По словам выдающегося британского дипломата, историка… и не только Родрика Брейтвейта, автора интереснейшей книги «Афган. Русские на войне» (в оригинале «Afgantsy: The Russians in Afghanistan»), «в феврале 1989-го, когда войска 40-й армии были вытеснены с территории страны, мы верили, что это победа бесстрашных моджахедов с американскими «Стингерами». Так мы рассуждали тогда, но я знал, что все не так просто».
3. Любая многосоставная страна, не только полиэтничная и поликонфессиональная (в афганском случае наряду с суннитским большинством есть хазарейцы-шииты), но и имеющая разные уклады (светский, религиозный, модернистский и традиционалистский) при попытке модернизационного рывка сталкивается с проблемами внутренних расколов, чреватых поиском внешних патронов и внешнеполитическим вмешательством.
4. В ялтинско-потсдамском биполярном мире с детально прописанными правилами игры в Европе, но без определения оных на Востоке и на Юге, сверхдержавы неизбежно сталкивались в спорах за сферы влияния в немаркированных регионах. Так было в Эфиопии и в Анголе, на Индийском субконтиненте и в Латинской Америке. В 1970-х гг. пришел черед Афганистана.
5. Биполярность, хотя и более предсказуемая модель, чем «бесполюсность» (выражение Ричарда Хааса), опасна утверждением манихейской двухцветной картинки. Две сверхдержавы ведут борьбу друг против друга (хотя друг здесь – плохое определение), пропуская вызовы третьих сторон. В 1978-1979 гг. и США (в большей мере), и СССР (в меньшей) проиграли в Иране. После (и на фоне) этого нарастающая афганская турбулентность просто не могла оставить их в стороне. Стремление к «нулевой сумме» превысило все остальные резоны. Забегая вперед, скажем, что и афганскую эпопею оба полюса биполярного мира проиграли. Каждый в свой срок!

Афганистан-1989: продолжение последовало
Часть 2.

6. В последние годы существования СССР из всех радиоприемников и магнитофонов неслись пронзительные строчки песни, написанной ветеранами афганской кампании: «Прощайте горы, Вам видней, кем были мы в краю далеком…» Тогда выход из Афганистана, как и уход из Восточной Европы, виделся, как крах советского могущества. Но, снова цитируя Брейтвейта, «все было не так просто». Приход США, считавших себя триумфаторами афганской кампании, оказался для них не победой, а поражением. Как сказал один талиб, «у них были часы, а у нас- время».
7. Афганистан дал миру несколько важных уроков. Во-первых, накладывать на социальную реальность догматические схемы, пытаться преобразовывать общество на основе идеологического пуризма - все это как минимум неэффективно, а как максимум ведет к провалу. СССР пытался построить в Афганистане общество «развитого социализма», а США – «развитой демократии». Но оба этих модернизационных проекта потерпели неудачу, не решили проблем стабилизации и безопасности Афганистана и Среднего Востока в целом.
8. Из Афганистана можно выйти, но с ним трудно окончательно расстаться. Афганистан настиг Россию в 1992 году на таджикско-афганской границе. Во многом заключение ДКБ (трансформировавшегося в 2003 году в ОДКБ) было следствием экспорта афганской геополитики на постсоветское пространство. Советские «афганцы» в спектре от Павла Грачева до Джохара Дудаева стали потом (анти)героями постсоветских конфликтов. Афганистан (особенно после пресловутого 9/11) был площадкой, на которой Россия и США пытались «по капле выдавить» наследие «холодной войны» (вспомним натовский транзит через российскую территорию, сегодня звучит, как ненаучная фантастика!). Не получилось! Но не исключено, что на новых витках к этой истории будут обращаться и не раз и в Москве, и в Вашингтоне. И хотя США от афганского театра много дальше, чем Евразия, иллюзий быть не должно. Во многом динамика Афганистана способствовала трансформации американо-пакистанских (кейс Бен Ладена сегодня основательно подзабыт, хотя его влияние до сих пор не преодолено) и американо-индийских отношений. Словом, история продолжается.
9. Не будем забывать на фоне геополитической турбулентности и о нациестроительстве в Афганистане. Светский/советский, исламистский проекты разной степени радикальности (хотя насколько корректен данный термин для европоцентристского замера - отдельный вопрос) – «все промелькнули перед нами, все побывали тут». Непраздный вопрос, поможет или помешает достижение некоего внутреннего единства внешним вмешательствам? Сегодня на него ищут ответ и старые новые хозяева Афганистана талибы, и их оппоненты. Жаль только, дискуссия эта идет преимущественно не в формате ученой беседы.