В конце 1932 путешествующий по восточному побережью оркестр Бенни Мотена добрался до Нью-Джерси. К этому времени бэнд, регулярно ”снимавший сливки” с других ансамблей Канзас-Сити, стал по сути джазовым аналогом мадридского Реала эпохи ”Галактикос”: к присоединившимся ранее Каунту Бэйси и Хот Липс Пэйджу добавились Бен Уэбстер и Уолтер Пэйдж. Несмотря на звёздный состав, настроения внутри коллектива стояли упаднические – музыканты жили впроголодь, и света в конце туннеля не виднелось никакого. В один холодный декабрьский день им повезло. Кто-то достал жирного кролика и четыре буханки хлеба, и музыканты, чуть заглушив голод, смогли наконец сосредоточиться на музыке. Впереди их ждала ”марафонская” студийная сессия, во время которой они запишут сразу 12 сторон. И каких сторон!

Среди записанного в тот день был, например, знаменитый Moten’s Swing с ”уоллеровским” вступлением от Бэйси, бьющем в четыре доли басом Уолтера Пэйджа, фантастическим соло Хот Липс Пэйджа и идеально отработанной игрой всего оркестра. Авторство композиции формально принадлежит Мотену и его племяннику, но Бэйси позднее справедливо замечал, что на самом деле весь номер держится на аранжировке Эдди Дерхэма и его собственной игре.

Описывать все записи, сделанные в тот день, я не буду, но на ещё одной из них, Toby, ваше внимание всё же остановлю. Темп на ней задан такой бешеный, что на дистанции в три с половиной минуты чуть ли не каждому музыканту находится место для соло, а Бэйси, Уэбстер и Хот Липс и вовсе выходят на первый план дважды. В коротких промежутках между индивидуальными выступлениями медные ругаются с саксофонами, попутно запутываясь в собственных аргументах и обмениваясь риффами. Что-то похожее мы уже слышали у Картера и Редмана, но скорости у оркестра Мотена совсем другие. Идеи тут сменяют друг друга так быстро, что дилетанту вроде меня с первого раза не расслышать и половины.

#Y1933 #benniemoten #eddiedurham #countbasie #hotlipspage #walterpage #benwebster

Лестер Янг! Наконец-то, Лестер Янг! В рассказах о джазе начала 30-х его имя встречается там и тут, поэтому тот факт, что первые его записи вышли только в 1937, кажется каким-то недоразумением. К этому времени он уже успел стать лучшим тенором КэйСи, в личном поединке утёр нос Коулмену Хокинсу, сдружился с Билли Холидей и поиграл в оркестрах Флетчера Хендерсона и Энди Кирка.

Но обо всём по порядку. В 1935 после того как неожиданно скончался Бенни Мотен, музыканты его оркестра, и без того
порой жившие впроголодь, остались совсем без работы. Большинство из них после года скитаний вновь собралось вместе, на этот раз под лидерством Каунта Бэйси. Вскоре к ним присоединился и Янг, так или иначе уже работавший почти со всеми членами коллектива ещё в начале 30-х. Бэнд много путешествовал и экспериментировал со звучанием, пока в один прекрасный день Джон Хаммонд (провидение в то время, кажется, только через него и действовало) не услышал оркестр Бэйси по радио. Если точнее, услышал он не просто оркестр Бэйси, а будущее свинга. Хаммонд немедленно отправился в Канзас-Сити, чтобы вживую насладиться выступлением ансамбля, и вскоре помог Бэйси получить свой первый большой контракт – эксклюзивное соглашение с Decca.

Впрочем, ещё до первых записей для Decca, Хаммонд организовал небольшую сессию для лейбла Vocalion. Эти стороны, записанные квинтетом музыкантов из оркестра Бэйси под псевдонимом Jones-Smith Incorporated, Хаммонд впоследствии назовёт ”единственными абсолютно совершенными записями, к которым я имел отношение”. Достаточно серьёзное заявление, учитывая его статус одного из главных продюсеров в истории музыки, но достаточно послушать Lady Be Good и Shoe Shine Boy, чтобы убедиться в его правоте. Обе композиции устроены по схожему шаблону: сначала легковесная ритм-секция, состоящая из Бэйси, барабанщика Джо Джонса и басиста Уолтера Пейджа, выдаёт полминуты чистого драйва, а потом за дело берётся Лестер Янг. В обоих случаях его умопомрачительные соло своей элегантностью, мелодичностью и непринуждённостью заставляют вспомнить о легендарных записях Бикса и Трэма. Кстати, и сам Янг среди своих музыкальных ориентиров называл именно Трамбауэра. Заочное противостояние стилей Янга и Хокинса на самом деле здорово рифмуется с противопоставлением Бикса и Армстронга в 20-х, и в сильно упрощённом виде может быть представлено как разница в мировоззрении интровертов и экстравертов.

В камерном формате с продолжительными соло и прямым контактом с ритмом, Лестер раскрывается, как никто другой. В своём последнем интервью перед смертью он на вопрос о любимом размере бэнда ответил так: ”только троечка ритма и я – вот оно счастье. Четверо. Как четверо братьев Миллс. Для меня самое оно, я могу расслабиться, врубаетесь? Мне весь этот шум нахрен не сдался. В жопу трубы, тромбоны и прочее дерьмо!”

#Y1937 #lesteryoung #countbasie #jojones #walterpage #carlsmith

Если камерные записи Jones-Smith Incorporated предназначались в основном для узкой прослойки джаз-пуристов и в целом были по достоинству оценены лишь спустя десятилетия, то ранние релизы Каунта Бэйси в формате биг-бэнда сразу же обрели популярность среди его современников. Особняком тут, конечно же, стоит One O’Clock Jump – первый настоящий хит Бэйси, вскоре ставший его фирменной композицией. По легенде инженеры Decca не пришли в восторг от оригинального названия работы – Blue Balls, и Бэйси пришлось прямо в студии придумывать, как поприличнее озаглавить свою новую запись. На помощь пришли висевшие на стене часы, указывающие час дня...

One O’Clock Jump считается классическим примером head arrangement – устной аранжировки, которая живёт ”в голове”, то есть в коллективной памяти бэнда. Музыканты запоминают порядок соло и то, какая секция будет риффом поддерживать конкретного солиста. Все остальные элементы могут меняться от исполнения к исполнению и часто работают на импровизации.

Как и на многих другие записях оркестра этого периода, в начале One O’Clock мы слышим только ритм-секцию и Бэйси, небрежно обозначающего незамысловатую тему. Рвущееся вперёд фортепиано перебивает тенор с уверенным полнокровным тоном, явно отличным от легковесного голоса Лестера Янга. Это Хершел Эванс, знаменитый френеми Лестера. Их сценические дуэли со временем станут одним из самых важных компонентов шоу Бэйси. После соло тромбона уже сам Янг, не разбрасываясь нотами, отрывистыми фразами отвечает Эвансу. Следом на первый план поочередно выходят трубач Бак Клэйтон, басист Уолтер Пейдж и собственно Бэйси. Заканчивается этот праздник классической для свинга перестрелкой риффов от труб, тромбонов и саксофонов. Звучит знакомо? Так ведь не так уж сильно Бэйси ушёл от собственных записей времён Бенни Мотена. Просто записи Мотена в первой половине 30-х опередили своё время и оказались мало кому интересны, а в 1937 Бэйси уже попал в самую точку.

#Y1937 #countbasie #lesteryoung #walterpage #jojones #hershelevans #buckclayton

И всё же Лестера Янга вспоминают в основном не в контексте бэнда Бэйси. Своё имя он вписал в историю в первую очередь работой с Билли Холидей. Переехав в Нью-Йорк, Янг долгое время жил у Холидей и её матери в Гарлеме. Именно он нарёк Билли ”Леди Дэй”, а она в свою очередь дала ему прозвище ”През”, сокращённое от президент. Себя Билли в шутку называла вице-президентом, добавляя, что только Лестер Янг, Тэдди Уилсон и Бак Клэйтон знали, как по-настоящему раскрыть её вокал, не пытаясь утопить его в собственном звучании.

В январе 1937 вся эта команда мечты Холидей впервые собралась в студии под формальным руководством Уилсона. Ритм секция была усилена музыкантами оркестра Бэйси, а на кларнете играл Бенни Гудман. Как это часто бывает, выбрать один из четырёх записанных звёздным составом треков нелегко, но начать порекомендую с лиричной This Year’s Kisses. В этой записи прекрасно всё, ну а для описания чувственности соло Янга я даже и эпитета должного подбирать не буду. Просто послушайте!

#Y1937 #lesteryoung #billieholiday #teddywilson #buckclayton #bennygoodman #jojones #walterpage #freddiegreen

Возвращаемся к легендарному концерту Бенни Гудмана в Карнеги-холле. В прошлый раз я немного рассказал о контексте, сегодня же сосредоточимся на музыке.

Для такого важного события Гудман естественно подготовил особенную программу. Началось всё, впрочем, вполне буднично. На Don’t Be That Way оркестр Гудмана поначалу звучит вяло и даже неуверенно, соло самого Бенни и Гарри Джеймса не высекают искр, и лишь Джин Крупа своими бодрыми брейками заводит публику. Оцените, как реагируют слушатели на каждый его выпад: в этих аплодисментах, значительно более громких, чем те, что сопровождали соло Гудмана, кроется непоследняя причина их скорого расставания. В целом, вся первая секция, состоящая из трёх номеров, смотрится эдаким скромным аперитивом перед ассорти основных блюд.

А вот следующее отделение – 20 Years of Jazz – уже недвусмысленно намекает на особый статус концерта. Это не только краткий экскурс в историю джаза, но и реверанс в сторону знаменитого выступления Пола Уайтмана в том же Карнеги-Холле. Гудман, как и Уайтман в 1924, начинает с одной из первых композиций Original Dixieland Jass Band. Но если Уайтман к этим номерам относился с определённым снисхождением, используя их в основном для контраста со своим ”высоким” искусством, то Гудман явно питает к ним неподдельное уважение. Тщательно снятые с записей аранжировки обеспечивают историческую достоверность, а музыканты максимально точно воспроизводят стиль своих кумиров. Первый эмоциональный пик выступления как раз и случается, когда приходит очередь вспомнить Бикса, и специально приглашённый корнетист Бобби Хэкетт исполняет его знаменитое соло из I’m Coming, Virginia. Даже сейчас, 80 лет спустя, у меня от этого исполнения мурашки бегут по коже, что же испытывали зрители, находящиеся в тот день в зале? После не самого удачного оммажа Армстронгу, приходит черёд воздать должное звучанию Эллингтона. Тут-то и открывается первый из заготовленных Гудманом сюрпризов: на сцене появляются музыканты Дюка – Кути Уильямс, Гарри Карни и Джонни Ходжес, чьё соло на сопрано становится настоящим украшением ”исторической” секции. Blue Reverie в их исполнении ещё раз показывает, насколько велико значение солистов для фирменного стиля Дюка, – с ними оркестр Гудман действительно звучит ”по эллингтоновски”.

Следующей неожиданностью становится джем на тему Honeysuckle Rose в исполнении настоящей свинговой дримтим: к музыкантам оркестра Гудмана присоединяются Каунт Бэйси, Лестер Янг, Уолтер Пэйдж, Фредди Грин, Бак Клэйтон и уже выступавшие ранее Гарри Карни и Джонни Ходжес. Лучшие музыканты лучших биг-бэндов своего времени на одной сцене – можно ли мечтать о большем? Но не всё так просто. Многим, да и самому Гудману, этот эксперимент показался неудачным. И действительно, ближе к середине начавшийся с фантастического соло Янга джем немного провисает и заканчивается как-то скомкано и неловко. К тому же не вполне ясно, насколько велика была доля по-настоящему сымпровизированного материала: музыканты знали, что играть предстоит Honeysuckle Rose, а потому свои выступления подготовили заранее.

Следом настал черёд продемонстрировать возможности камерных ансамблей. Присоединившиеся к Гудману и Крупе Тэдди Уилсон и Лайонел Хэмптон последовательно образовали трио и квартет, сыграв четыре композиции, среди которых я бы особо хрупкую выделил балладу The Man I Love. Самое удивительное, что весь этот калейдоскоп лиц и событий уместился в первую половину концерта!

#Y1938 #bennygoodman #genekrupa #harryjames #bobbyhackett #johnnyhodges #cootiewilliams #harrycarney #countbasie #lesteryoung #walterpage #buckclayton #freddiegreen #teddywilson #lionelhampton #marthatilton #jessstacey

После антракта сюрпризов было уже не так много. В основном зрителям предложили то, за чем они и пришли в Карнеги в тот вечер – биг-бэнд саунд Гудмана.

Среди всех сыгранных им хитов немудрено пропустить настоящую жемчужину этой секции – Swingtime in the Rockies – двухминутную перестрелку риффами, заканчивающуюся каким-то совершенно безумным соло трубы. А больше всего публике в тот вечер пришлось по душе выступление Марты Тилтон. После исполненной ей традиционной шотландской песни Loch Lomond зрители так активно требовали её возвращения, что Гудману даже пришлось специально объявить, что выступления на бис с ней не заготовлено.

В следующий раз Карнеги по-настоящему закипел, когда вернувшееся на сцену трио в бешеном темпе исполнило China Boy с убойным соло Крупы. Джин в тот вечер вообще играл будто бы в последний раз – безудержно и безустально. На записи то и дело слышны его призывающие не останавливаться вскрики ”one more, Ben!”

Ну а кульминацией всего концерта стало, конечно же, знаменитое 12-минутное исполнение Sing Sing Sing. Великолепно исполненная ансамблем драматичная тема согласно сценарию переросла в последовательность индивидуальных выступлений, которую должен был завершать сам Гудман. И вот, когда Гудман на грани изнеможения подбирается к логическому концу, а Крупа готовится финальным брейком положить конец основной части концерта, Бенни делает лёгкий кивок в сторону редко играющего соло пианиста Джесса Стэйси. Тот, естественно, ошарашен, но промедлив лишь пару мгновений, под смех зала начинает своё волшебное путешествие: немного страйда, кивок Биксу, реверанс в сторону Равеля, эхо основной темы и наконец совершенно интровертный, немного робкий и мечтательный набросок, погружающий ошеломлённый зал в полную тишину. Даже Крупе потребовалось добрых десять секунд, чтобы прийти в себя после соло Стэйси, и вновь дать разгореться погасшему было ритму.

Фух, выдохнули. Теперь-то вы понимаете, почему об этом концерте написаны целые книги! Как видно, причин называть его легендарным, как музыкальных, так и около-музыкальных, было предостаточно. Неудивительно, что многие считают этот вечер в Карнеги-Холле одним из самых важных в истории джаза, и вы, смею надеяться, тоже найдёте для себя причину его полюбить.

#Y1938 #bennygoodman #genekrupa #harryjames #bobbyhackett #johnnyhodges #cootiewilliams #harrycarney #countbasie #lesteryoung #walterpage #buckclayton #freddiegreen #teddywilson #lionelhampton #marthatilton #jessstacey

Понятно, что когда слушаешь гору старых записей, то велик становится соблазн навесить на кого-нибудь из авторов этих записей ярлык ”непризнанного гения”. Ведь ничто не заставляет наши меломанские мозги так активно вырабатывать дофамин, как ощущение собственноручно ”разрытого” малоизвестного или позабытого шедевра. Помня об этом соблазне, я стараюсь по возможности громких слов избегать, но порой соотношение значения музыканта и его известности столь несправедливо, что без заезженных штампов не обойтись. Поэтому сегодня об Эдди Дёрхэме – непризнанном гении раннего джаза.

Справедливости ради Дёрхэм, конечно же, деятель не совсем безвестный. Но для пионера свинг-звучания, который наравне с Флетчером Хендерсоном ещё в начале 30-х предопределил биг-бэнд саунд, его имя звучит слишком редко. Отчасти это связано с темпераментом самого Эдди – будучи отличным тромбонистом и первоклассным гитаристом, он предпочитал роль аранжировщика. Оставаясь в тени Мотена, Лансфорда и Бэйси, он всё своё внимание сосредоточивал на экспериментах со звуком. Любимым предметом его опытов была гитара, которую он впервые попытался модифицировать ещё в конце 20-х. О выполненной им записи с электрическим усилением я уже писал, а к 1938 пришла пора продемонстрировать возможности полноценной электрической гитары.

Исторические сессии снова не обошлись без Джона Хаммонда. Будучи большим поклонником бэнда Бэйси, он предложил избранным музыкантам оркестра записаться в камерном формате. Так появилась на свет Kansas City Five. За ритм в ней были ответственны Фредди Грин, Джо Джонс и Уолтер Пэйдж, солировали же в основном Бак Клэйтон на трубе и Эдди на электрогитаре. В отличие от предыдущих попыток, на Laughing At Life эксперименты Дёрхэма звучат уместно и оригинально, и не услышать разницу в звучании по сравнению с акустической гитарой здесь уже невозможно. Формально это не первые записи ещё экзотичной по меркам времени электрогитары, но именно на них закладывается богатая традиция электричества в джазе.

#Y1938 #eddiedurham #buckclayton #walterpage #freddiegreen #jojones

Ближе к концу года присоединившийся к бэнду Лестер Янг превратил Kansas City Five в Kansas City Six. Не то чтобы он не получал достаточно свободы, играя у Каунта Бэйси или на сессиях с Тэдди Уилсоном и Билли Холидей, но почему-то кажется, что именно на записях ”шестёрки” он звучит наиболее раскованно.

През попеременно солирует на тенор-саксофоне и кларнете, исполняет замысловатые дуэты с засурдиненной трубой Бака Клэйтона и в целом явно находится в правильном для импровизации настроении. Вообще-то отличить на записи вдохновенную импровизацию от тщательно-прописанной имитации порой достаточно сложно. К счастью, в данном случае архивы сохранили alternate takes, то есть записанные в тот же день, но не попавшие в итоге на пластинку версии тех же композиций. Просто сравнив две записанные подряд попытки, можно услышать, что Янг импровизировал минимум 90% времени. Послушайте его версию классической Way Down Yonder In New Orleans – През тут явно на своей волне и будто бы не помнит о существовании оригинальной темы. Любопытно и то, что как только он берётся за кларнет, характерные для его тенора лёгкость и невесомость куда-то пропадают – его стиль становится отрывистым и резким. Это особенно заметно на Them There Eyes, на которой Янг солирует на обоих инструментах. Вскоре после этих сессий кларнет у Янга украли, и он то ли из веры в знаки судьбы, то ли следуя джазовой моде, не играл на нём почти 20 лет.

Хочется отдельно отметить и Клэйтона, который звучит на этих записях не менее эффектно, чем Янг. Послушайте его выдающуюся игру на I Want a Little Girl – с сурдиной и без он звучит, как два разных человека.

#Y1938 #lesteryoung #buckclayton #eddiedurham #freddiegreen #walterpage #jojones

Если все синглы, выпущенные оркестром Каунта Бэйси на Decca в 1938, объединить в один релиз, мог бы получиться шикарный альбом – с характерным узнаваемым звучанием и почти без проходного материала. На нём нашлось бы место и зубодробительным сгусткам энергии с чередой яростных соло вроде Jumpin’ At The Woodside, и дурашливым песенкам с задорным вокалом харизматичного толстяка Джимми Рашинга вроде Mulberry Bush, и даже редким, но оттого только более ценным балладам. Самая знаменитая из них – Blue and Sentimental с чувственным соло Хершела Эванса, для которого оно стало кульминацией карьеры, а то и всей неожиданно оборвавшейся в начале следующего года жизни. Со временем Бэйси ещё, конечно же, запишет свои альбомы, и многие из них станут для джаза ключевыми, но как же обидно, что этот вот первый бэнд с колдующим над аранжировками Дёрхэмом и вечной гонкой двух великих теноров – Янга и Эванса – так и не получил шанс записать что-то масштабнее трёхминутных сторон синглов.

#Y1938 #countbasie #hershelevans #eddiedurham #lesteryoung #buckclayton #walterpage #freddiegreen #jojones #jimmyrushing

В это же время к оркестру Бэйси почти на целый год присоединилась Билли Холидей. К сожалению, не то из-за контрактных ограничений, не то из-за взаимного недовольства двух гениев, совместных записей это сотрудничество так и не породило. Каунт, у которого в бэнде и без того хватало людей с ярким характером, не имел особого желания тратить время и силы на то, чтобы подобрать ключи к крутому нраву Леди. Она, в свою очередь, быстро устала от беспощадного графика оркестра, да и в целом не желала оставаться на вторых ролях. Билли отказывалась исполнять песни, не подходящие её образу, чем, надо думать, вызывала раздражение других музыкантов. Ну что ж тут поделать – дива имеет право вести себя, как дива!

Горевать о несостоявшихся студийных сессиях не будем. В конце концов, почти все заметные участники бэнда Бэйси в конце 30-х так или иначе пересеклись с Холидей в студии. Вот вам парочка отличных примеров таких пересечений: The Very Thought of You и I Can’t Get Started с Лестером Янгом, Баком Клэйтоном и ритм-секцией Бэйси.

Впрочем, лучшая, как мне кажется, её запись этого периода – You Go To My Head – обошлась без звёздных солистов. Я вообще не до конца понимаю, чем же она так цепляет: простая вроде бы мелодия, незамысловатый хрупкий кларнет Бастера Бэйли за голосом Билли, и достаточно стандартные, хоть и не без изыска, фразы тенора Бэйба Рассина. Похоже, это просто случай стопроцентного попадания в образ – все эти метафоры с игристыми винами настолько органично вписываются в персону Билли, что невольно представляешь её, поющую и разглядывающую танец пузырьков в очередном бокале...

#Y1938 #billieholiday #lesteryoung #buckclayton #jojones #freddiegreen #walterpage #busterbailey #baberussin

Не то чтобы сравнение стилей Лестера Янга и Коулмена Хокинса нуждается в каких-то дополнительных контрастах, но всё же не могу удержаться от соблазна написать о Lester Leaps In Преза сразу после Body And Soul Хока – ведь лучшей иллюстрации разницы в их методах придумать сложно.

Если Хокинс это глубина, неожиданные гармонические ходы и водопады арпеджио, то Янг – невесомость, игры с ритмом и скупые повторяющиеся фразы. Эта экономность лексикона особенно заметна на его ”именной” записи, где они с Бэйси будто спорят, кому понадобится меньшее количество нот, чтобы увлечь слушателя. Внешняя простота композиции здесь только лучше подчёркивает мастерство Янга, который ловко жонглирует ритмом, то настигая его, то снова оказываясь позади.

#Y1939 #countbasie #lesteryoung #dickiewells #buckclayton #freddiegreen #walterpage #jojones