​​Как только первые записи Тэйтума прогремели на весь джазовый мир, среди слушателей да и самих музыкантов установился определённый консенсус относительно его статуса безоговорочно-главного пианиста эпохи. Чтобы в 1934 продолжать играть если не в стиле Тэйтума, то по крайней мере на его территории (то есть, в сумасшедшем темпе и делая упор на техническую оснащенность), требовались не только быстрые кисти, но и железные яйца. У новоявленного парижанина Хермана Читтисона они явно имелись.

Читтисон не обладал воздушностью Тэйтума, не выстраивал вокруг мелодии всё это гармоническое рококо, но всё-равно сильно выделялся своей игрой. Его свингующий ритм, напор и чёткость, оригинальность внутри страйдовой традиции снискали ему определённую славу во Франции, но не за её пределами. Его ценил работавший с ним Армстронг, он удостаивался похвалы от Тэйтума (”yep. he sure is a bad cat”), но рядовому любителю джаза он был практически не известен. Вторую половину 30-х Читтисон так и вовсе провёл, колеся по Египту и подобным экзотическим местам.

Даже сейчас мне не удалось найти его парижские записи на youtube – так что отправляю вас в стриминговый сервис, которым вы пользуетесь. Ссылка на spotify – тут.

#Y1934 #hermanchittison

На этой неделе на востоке отмечали лунный новый год. Чем не повод сделать подборку записей Moonglow – главного джазового стандарта 1934 года. Привожу пятёрку лучших версий в порядке, отражающем исключительно мои личные предпочтения.

1️⃣ Бенни Гудман и его оркестр – Moonglow

Сбалансированная оркестровая версия, грамотно раскрывающая поп-потенциал меланхоличной мелодии и избегающая назойливости. Соло от Джека Тигардена и Тедди Уилсона прилагаются.

2️⃣ Арт Тэйтум – Moonglow

Невесомая и хрупкая интерпретация Тэйтума с присущими его стилю кружевными орнаментами вокруг мелодии.

3️⃣ Кэб Кэллоуэй и его оркестр – Moonglow

В отсутствии вокала Кэба у его музыкантов появляется редкая возможность показать себя во всей красе, и они её не упускают. Челеста и расслабленный бас создают триповую атмосферу, а саксофоны и кларнеты выдают серию коротких, но не безынтересных соло (альт в середине так и вовсе звучит, как омаж армстронговской версии Stardust).

4️⃣ Этель Уотерс – Moon Glow

Выскажу мнение, что как певица Этель по-настоящему начала раскрываться только к середине 30-х. Тем обиднее,
что полноценной карьере джазовой вокалистки она в итоге предпочла славу на Бродвее и в Голливуде. Особенно изменения в её стиле заметны даже не в Moonglow, а в Miss Otis Regrets, где по сравнению с блюзовой эстетикой 20-х неизменным остался только очаровательно-произнесенный звук r.

5️⃣ Дюк Эллингтон и его оркестр – Moon Glow

Дюк сдабривает лунное сияние щепоткой граул-эффектов, но песне это по-моему совсем не идёт. А вот сопрано-саксофон Джонни Ходжеса, парящий над тяжеловесной мелодией во второй части записи, смотрится очень уместно.

#Y1934 #bennygoodman #jackteagarden #teddywilson #arttatum #cabcalloway #ethelwaters #duke #johnnyhodges

”Я написал Black and Tan Fantasy по дороге в такси, Mood Indigo закончил за 15 минут, когда ждал, пока моя мама сготовит ужин, а Solitude – за 20, дожидаясь своей очереди в студии”. Верить Дюку Эллингтону или нет – дело ваше, но что-то мне подсказывает, что без доли лукавства здесь не обошлось.

Solitude – одно из самых личных, проникновенных его произведений, и представить, что за ним стоит лишь спонтанный импульс нелегко. Не зря именно эту композицию исполняли на похоронах Дюка. На русский язык английское слово “solitude” обычно переводят как “одиночество”, теряя тонкую грань, отделяющую его от “loneliness”. Недавно в Bluets Мегги Нелсон наткнулся на интересную мысль о природе этой грани: ”I have been trying, for some time now, to find dignity in my loneliness. I have been finding this hard to do. It is easier, of course, to find dignity in one’s solitude. Loneliness is solitude with a problem”. В одиночестве Эллингтона как раз не было проблемы, природа этого одиночества была неотделима от природы самого Дюка. Его одиночество произрастало из достоинства, способности воспарить над окружающей действительностью, сознательно подняться на высоту, на которой некому было составить ему компанию. В Solitude нет надрыва и боли одиночества, есть лишь смиренное признание факта его существования.

#Y1934 #duke

Оркестр Флетчера Хендерсона – это настоящее олицетворение нью-йоркского джаза 20-х и 30-х. Это рождение биг бэнд саунда и первые ласточки свинга. Это школа, которую прошли Армстронг, Хокинс, Редман и десятки лучших солистов своего времени. Это ритм то ли отражающий, то ли задающий пульс города. Непрерывному и, как казалось, неизменному существованию оркестра в 1934 пришёл конец. И пусть Хендерсон позже и предпринимал попытки возродить бэнд, новые его инкарнации выглядели лишь попыткой запрыгнуть на давно ушедший поезд.

Как известно, выдающаяся неорганизованность коллектива компенсировалась не менее выдающимся талантом его участников и царящей внутри невероятной атмосферой. Даже когда оркестр терял лучших солистов, Хендерсон умудрялся находить или взращивать новых гениев. В 1934 его покинул ”сын полка” Коулмен Хокинс, и Флетчеру удалось заменить его сначала Лестером Янгом (который быстро понял, что ему с Хендерсоном не по пути), а потом и Беном Уэбстером. На последних записях, сделанных оркестром, помимо Уэбстера у Хендерсона имелись в наличии Бастер Бэйли, Ред Аллен и Бенни Картер. Дримтим, можно сказать. Записи вышли фантастическими, чуть ли не лучшими из сделанных бэндом, но почему-то широкой известности не получили. Сами музыканты тоже чувствовали, что они на пороге создания чего-то большого, и несмотря на ужасные условия, грошовые гонорары и постоянные переезды, продолжали отклонять предложения от коммерчески успешных оркестров Кэллоуэя и Эллингтона. Терпение их в итоге всё же лопнуло, и в один (не)прекрасный день на столе у Хендерсона оказалась пачка заявлений об уходе. Флетчер, лишившись своего оркестра, вынужден был продать свои аранжировки Бенни Гудману, которому они принесли славу и успех, о которых Хендерсон мог только мечтать.

Достаточно истории, перейдём к самим записям. Я вам предлагаю послушать Hotter Than ‘Ell – ремейк записанной двумя годами ранее композиции Yeah Man. Просто сравните две записи, чтобы понять, в какой сумасшедшей форме находился оркестр перед самым своим распадом. Новую версию отличает не только внимание к деталям (выстреливающий одиночными нотами тромбон, полностью меняет заглавную саксофонную тему), но и более слаженный обмен риффами от обеих духовых секций. Даже солисты звучат более вдохновенно, даром что в середине композиции в обеих версиях играет Аллен. Особенно хорош в Hotter Than ‘Ell Уэбстер, выигрывающий заочную дуэль у Хокинса. Про их очное соперничество я ещё расскажу.

PS: в комментах на ютубе кто-то высказал предположение, что ‘Ell в данном случае не фонетический оборот, а сознательный кивок в сторону Эллингтона. Сомнительно, но забавно.

#Y1934 #fletcherhenderson #benwebster #bennycarter #redallen #busterbailey

Как и обещал, немного расскажу о соперничестве трёх великих теноров свинга. До какого-то времени Коулмен Хокинс оставался единственным признанным мастером тенор-саксофона, и его статус короля не подвергался особому сомнению. Но к середине 30-х в Канзас-Сити подросло поколение музыкантов, готовых бросить ему вызов. Ниже отрывок из воспоминаний Мэри Лу Уилльямс.

”Оркестр Флетчера Хендерсона с Хокинсом в составе как раз выступал в нашем городе, и после выступления музыканты отправились колесить по городу, добравшись в итоге до местечка под названием Cherry Blossom, в котором работал Каунт Бэйси. На дворе, стало быть, было начало 1934, потому как сухой закон уже не действовал, и виски был в свободной продаже. Cherry Blossom в тот момент только открылся. Это был богато украшенный ночной клуб, в котором всё, вплоть до темнокожих красоток-официанток, было оформлено в японском стиле. Слухи о том, что Хокинс в данный находится в Cherry Blossom, быстро расползлись по городу, и уже через полчаса в клубе играли Лестер Янг, Бен Уэбстер, Хёршел Эванс, Херман Уолдер и парочка других менее известных саксофонистов. Бин (одно из прозвищ Хокинса – прим.) представления не имел, насколько хороши были теноры из Кэйси.

Так получилось, что той ночью я отдыхала дома. И вот около 4 утра я услышала, как кто-то стучит в моё окно. Это был Бен Уэбстер. Он сказал: ”дорогуша, вставай! Мы джемим, а все пианисты в конец выдохлись. Хокинс уже сбросил рубашку и играет без остановки. Ты обязана приехать!” И вправду, как только я добралась, я увидела Хокинса в одной майке, рубящего поочерёдно с ребятами из Кэйси. Было видно, что он не ожидал столкнуться ни с чем подобным.

Приверженцу лёгкого стиля Лестеру обычно требовалось около 5 корусов, чтобы разогреться, но как только он начинал играть по-настоящему, то победить его в очном противостоянии становилось нереально. Так в итоге Хокинс там и застрял до утра. Бэнд Хендерсона вечером выступал в Сент-Луисе, и Бин знал, что ему давно пора в путь. И несмотря на это он всё пытался выдать что-нибудь эдакое, чтобы победить Бэна и Лестера. Когда он наконец сдался, то помчался прямиком к машине и погнал в Сент-Луис. Я слышала, он сжёг свой новенький кадиллак, пытаясь успеть к началу своего выступления. Да, Хокинс был королём, но только до тех пор, пока не встретил сумасшедших теноров из Канзас-Сити.”

1934 стал для Хокинса переломным. Он покинул оркестр Хендерсона и на пять лет отправился за океан. Из его первых европейских работ, записанных и выпущенных им в конце года в Лондоне, особенно хороша печальная баллада Lost in a Fog, в которой уже заметны признаки нового сглаженного полнокровного стиля Хока. Формат дуэта с пианистом отлично походил для демонстрации изменений его звучания, но и недостатки обнажал в не меньшей степени. За примером ходить далеко не надо, ведь к тому же формату Хокинс прибегал ещё перед своим отъездом: тогда результат оказался менее успешным. В любом случае очевидно, что Хок хотел развиваться и смело шёл вперёд. Может, именно та ночь в Канзас-Сити и открыла ему глаза, заставив идти на эксперименты с новыми форматами, стилями и городами...

#Y1934 #colemanhawkins

Раз уж речь зашла о музыкальных битвах, послушаем Чика Уэбба, чей оркестр был знаменит в Нью-Йорке как раз в качестве неоднократного победителя проводящихся с конца 20-х конкурсов Battle of the Bands.

Чик с детства страдал от туберкулёза позвоночника, деформировавшего его спину и остановившему его рост на отметке 1.24м. Но, как это часто бывает, в нездоровом теле таился чрезвычайно здоровый дух, и уже в возрасте 21 года, Уэбб не просто в совершенстве овладел ударными, что для людей с его диагнозом казалось невозможным, но и собрал собственный бэнд, став едва ли не первым барабанщиком-лидером в джазе.

В 1934 известному своими искромётными живыми выступлениями оркестру наконец удалось перенести их атмосферу на пластинку. В Stomping at the Savoy слышна та свингующая мощь, ради которой ньюйоркцы год от года заполняли ”Савой", предпочитая Уэбба более именитым соперникам по баттлу.

#Y1934 #chickwebb

Несмотря на то, что первый опыт сотрудничества Билли Холидей и Бенни Гудмана особо удачным не назовёшь, стоявший за ним продюсер Джон Хаммонд продолжал верить в молодую певицу. В 1934 под его руководством вышел второй сингл Гудмана с вокалом Билли – Riffin’ the Scotch.

Запись по счастью получилась намного лучше дебютного релиза. Леди Дэй (так Билли, справедливости ради, в то время ещё никто не называл) на ней зазвучала увереннее, избежав на сей раз крикливых интонаций. В итоге шутливая вариация на псевдо-шотландский мотив, хоть и комичная по сути, стала одной из самых удачных ранних записей Гудмана.

#Y1934 #billieholiday #bennygoodman #jackteagarden #genekrupa

Символично, что первый студийный опыт молодой Билли Холидей почти идеально совпал по времени и месту с последними записями её главного кумира – Бэсси Смит. Императрице блюза с разницей в каких-то три дня в той же самой студии помогали почти те же самые собранные Хаммондом музыканты, что аккомпанировали Холидей на её дебютном сингле.

Надо отметить, что классический блюз к середине 30-х был уже мало кому интересен, и слушатели о Бэсси если и не совсем позабыли, то по крайней мере уже начали ассоциировать её с ушедшей эпохой. Это, конечно, не мешало ей более-менее успешно гастролировать, но путь на радио для Бэсси был закрыт. В студии она тоже появлялась лишь по большим праздникам. При этом, как видно по самим её немногочисленным релизам, Бэсси была готова развиваться и выходить за пределы своего узкого блюзового амплуа. На Gimme a Pigfoot она звучит вполне современно, при этом ни на секунду не изменяя своему фирменному стилю. Разве могла условная Этель Уотерс так же прорычать ”yeah” в середине композиции? Разве могла условная Аделэйд Холл так органично спеть про алкоголь и наркотики (pigfoot к вашему сведению со свиной ножкой ничего общего не имеет)? Вообще ни мощи, ни харизмы, ни изобретательности в её вокале не убавилось, и тот факт, что Бэсси в 30-х пропала с радаров связан скорее с её собственным характером и уровнем менеджеров, с которыми она работала. Музыкальной логикой её исчезновение не объяснить.

В следующие три года после выпуска своих последних записей Бэсси продолжала выступать и ездить в туры. Судя по отзывам современников, она вернулась к корням, исполняя в основном южные блюзы на классический манер. В наступающую эру свинга этим уже мало кого можно было заинтересовать. Она погибла в 1937 в результате автомобильной аварии. По распространённой легенде, запущенной судя по всему Хаммондом, истекающей кровью Бэсси отказали в помощи в госпитале для белых. Многочисленные свидетели, впрочем, опровергают эту версию. Как бы то ни было, потерю эту для джаза трудно переоценить.

#Y1934 #bessiesmith

Во всех ранних джазовых короткометражках есть что-то наивно-любительское, какая-то толика дилетантства, компенсируемая энтузиазмом и любовью к своему делу. Сегодня поделюсь замечательным примером из 1934 – фильмом Hi De Ho с самым кинематографичным из бэндлидеров Кэбом Кэллоуэем в главной роли.

Пересказывать незамысловатый сюжет десятиминутной картины смысла нет. Отмечу только, что по ссылке вас ждут невероятно горячее выступление оркестра Кэллоуэя в пижамах, нелепейший продакт плейсмент, два новелти-номера прямиком со сцены Коттон Клаба и любовная драма, крутящаяся вокруг знакомой нам по Black and Tan Fantasy красотки Фрэди Уошингтон.

#Y1934 #jazzmovie #cabcalloway

За первую половину 30-х Фэтс Уоллер превратился из подающего надежды органиста-сонграйтера в настоящую звезду радио и одного из самых популярных пианистов Нью-Йорка. При этом по-настоящему больших записей в его послужном списке ещё не значилось. Всё изменилось, когда в 1934 цепляющийся за ускользающие ведущие позиции лейбл Victor решил сделать Уоллера своим главным джаз-артистом, отправив ему в подмогу хот-бэнд.

В следующие несколько лет Фэтс выпустил уйму записей, по большей части исполняя собственные песни в одновременно кокетливой и ироничной, одной ему присущей манере. Романтичный характер многих из них нисколько не мешал ему придерживаться полушутливых интонаций. На серьёзные темы Фэтс если и пел, то не без фиги в кармане.

Тогда же он впервые записал Honeysuckle Rose – свою композицию конца 20-х, с которой у многих до сих пор ассоциируется его имя. Сам Фэтс никогда особо её среди собственных сочинений не выделял, но когда в начале декады её стали исполнять ведущие оркестры, стало очевидно: вот он хит. Что конкретно люди в ней нашли, я ответить не могу. Как по мне, так у Уоллера подобных песен с десяток. Но судя по тому, как прочно она вошла в джазовый канон, и сколько раз в различных исполнениях появлялась в чартах, что-то в ней всё-таки есть. Сам Уоллер тоже не прочь был выжать из своей композиции максимум, и записывал её ещё не раз и не два, но именно эту первую запись внесли в зал славы Грэмми.

#Y1934 #fatswaller

И уже традиционно напоследок коротко про ещё 3 важных релиза года.

1️⃣ Casa Loma Orchestra – Blue Moon

Первая запись одного из самых знаменитых американских стандартов с вкрадчивым вокалом Гленом Грэя. Идеальная поп-баллада своего времени.

2️⃣ Кэб Кэллоуэй, Дон Редман и The Mills Brothers – Doin’ the New Low Down

Очередная (на сей раз неудачная) попытка сыграть на любви публики к ревю конца 20-х. Сугубо коммерческий проект, объединивший никак друг другу не подходящие голоса неугомонного Кэба Кэлоуэя и скромных братьев Миллс с на коленке сделанной аранжировкой Редмана.

3️⃣ Джимми Лансфорд – Flaming Reeds and Screaming Brass

Заканчиваю рассказ о пятилетке музыкой Лансфорда, с которой этот рассказ и начал. Оркестр Лансфорда постепенно превратился в один из самых горячих бэндов Нью-Йорка и в 1934 уже составлял компанию ансамблям Эллингтона и Кэллоуэя на сцене гарлемского Коттон Клаб. За прогресс и движение в сторону свинга ответственен был в основном молодой трубач Сай Оливер, в 1933 присоединившийся к Лансфорду и взявший на себя обязанности аранжировщика.

#Y1934 #casaloma #glengray #cabcalloway #donredman #millsbrothers #jimmielunceford #syoliver

Для вновь присоединившихся, отстающих или просто желающих освежить события в памяти: краткое содержание в трёх частях + поиск по тэгам.

1️⃣9️⃣3️⃣0️⃣ – 1️⃣9️⃣3️⃣4️⃣
Пятилетка джаза в 3 абзацах, 15 героях и 40 отличных композициях: контекст, музыка, индустрия. >>>

1️⃣9️⃣2️⃣5️⃣ – 1️⃣9️⃣2️⃣9️⃣
Пятилетка джаза в 3 абзацах, 15 героях и 20 отличных композициях: контекст, музыка, индустрия. >>>

1️⃣9️⃣2️⃣0️⃣ – 1️⃣9️⃣2️⃣4️⃣
Пятилетка джаза с в 3 абзацах, 15 героях и 20 отличных композициях: контекст, музыка, индустрия. >>>

Основные тэги (к сожалению, начал ими пользоваться только с 1925)

#armstrong
#sidneybechet
#duke
#bix
#cabcalloway
#billieholiday
#countbasie
#jellyrollmorton
#fletcherhenderson
#fatswaller
#bessiesmith
#lonniejohnson
#eddielang
#johnnydodds
#kingoliver
#arttatum
#earlhines
#hoagycarmichael
#donredman
#colemanhawkins
#bennygoodman
#jackteagarden
#bennycarter
#redallen
#chickwebb
#benwebster
#johnnyhodges
#teddywilson
#marainey
#ethelwaters
#luisrussell
#paulwhiteman
#franktrumbauer
#millsbrothers
#casaloma
#jazzrecap
#jazz
#джаз

1️⃣9️⃣3️⃣5️⃣ Зачастую у придуманных задним числом обозначений эпох нет чётких временных границ. Ну, например, попробуйте узнать, когда начался "век джаза". В 1917, когда Original Dixieland Jass Band выпустили первый джаз-сингл, или в 1920, когда в США начал действовать сухой закон? Думаю, 10 любителей джаза дадут 10 разных ответов на этот вопрос. А вот с эрой свинга всё более-менее ясно: она началась в августе 1935 в Калифонии, на концерте бэнда Бенни Гудмана в зале Паломар. Но обо всём по порядку.

Когда в 1934 оркестр Флетчера Хендерсона распался, оставив своего основателя на грани банкротства, на помощь ему пришёл вездесущий Джон Хаммонд. Будучи большим поклонником Хендерсона, он уговорил Гудмана приобрести существующие аранжировки Флетчера, а также нанять членов его оркестра, чтобы те показали музыкантам Гудмана, что такое настоящий свинг. Новый материал Гудман принялся сразу же обкатывать на радио, куда его позвали участвовать в новой еженедельной передаче Let's Dance. Помимо него в трёхчасовой программе играли ещё два оркестра: первый исполнял сладостные поп-стандарты, второй специализировался на латиноамериканских танцах. На их фоне горячие номера оркестра Гудмана звучали диковато, но проверить настоящий отклик аудитории можно было только во время живых выступлений. Когда после закрытия Let's Dance, музыканты Гудмана отправились в турне по стране, их ожидал неприятный сюрприз. Едва выехав за пределы Нью-Йорка, они столкнулись с непониманием публики, холодно реагирующей на свинг-номера из репертуара Хендерсона. Чем дальше на Запад двигался оркестр, тем большей становилась нетерпимость аудитории. К тому моменту, когда Гудман достиг Калифорнии, его музыканты пребывали в отчаянии: казалось, любимая ими музыка была никому не нужна, и перед глазами всё отчётливее маячила перспектива провести остаток жизни, колеся по стране и играя приторные мейнстрим мелодии.

Своё знаменитое выступление в Лос-Анжелесе они начали, уже смирившись с необходимостью играть поп-стандарты, но даже их публика, до отказа забившая Паломар, встречала прохладно. Тогда Джин Крупа выпалил судьбоносное ”помирать, так с музыкой (но только той, которую мы любим сами)!”, и оркестр заиграл King Porter Stomp. К удивлению музыкантов состоящая в основном из студентов аудитория моментально сошла с ума от счастья. Оказывается, благодаря Let’s Dance свинговые композиции Гудмана уже успели стать в Калифорнии настоящей сенсацией, а местные радиостанции регулярно ставили его горячие пластинки в эфире. Следующие три недели музыканты провели в Калифорнии, каждый день собирая полные залы. Свинг начал своё победоносное шествие к общенациональной популярности.

При этом сказать, что оркестр Гудмана превосходил оркестры Хендерсона, Уэбба или Мотена, я не могу. Не умаляя достоинств Гудмана, отметим, что он скорее оказался в нужное время в нужном месте (и с нужным цветом кожи). Многие его записи этого периода и вовсе вышли проходными. Вам, естественно, предлагаю послушать легендарную интерпретацию King Porter Stomp. Композиция Джелли Ролл Мортона, с помощью которой Хендерсон выиграл ни один десяток битв, в исполнении оркестра Гудмана звучит действительно мощно, а оба соло трубача Банни Беригана давно стали классикой свинга.

#Y1935 #bennygoodman #genekrupa #bunnyberigan

Любопытно, что в тот самый момент, когда биг-бэнд саунд наконец стал частью массовой культуры, Гудман вместо того, чтобы полностью сосредоточиться на работе со своим оркестром, начал осваивать камерные форматы. И вот тут-то ему уже впору претендовать на статус первооткрывателя: концепция созданного им трио была действительно оригинальной. Вместе с барабанщиком Джином Крупа и пианистом Тэдди Уилсоном Гудман предпринял попытку перенести пресловутый дух джемов из отельных номеров и съёмных комнатушек, в которых эти джемы зачастую происходили, в звукозаписывающую студию.

Успех трио принёс первый же выпущенный ими сингл. Мне больше по нраву бисайд After You’ve Gone с редким барабанным брейком и легковесным кларнетом, но и томная версия Body and Soul со стороны А тоже вышла роскошной. Гудман любил говорить, что впервые поджемив с Уилсоном, ощутил с тем такое единение, будто их движениями управлял единый разум. На этих записях всё именно так и звучит: филигранная слаженность игры и отточенные, дополняющие друг друга соло. Сколько я ни силился вспомнить, выходило ли что-то похожее до 1935, на ум приходит только Weatherbird Армстронга и Хайнса – релиз, поучивший в своё время настолько мало внимания, что едва ли может конкурировать с записью трио Гудмана за звание основоположника направления.

#Y1935 #bennygoodman #genekrupa #teddywilson

Хаммонд всё-таки обладал какой-то поистине сверхчеловеческой интуицией. Он не только познакомил Тэдди Уилсона c Билли Холидей, заложив фундамент долгого и успешного сотрудничества, но и уговорил боссов лейбла Brunswick пригласить молодого, не имеющего опыт бэндлидерства пианиста руководить собственной сессией. Выбор музыкантов и репертуара тоже оставили на усмотрение Уилсона – редкий по меркам времени уровень доверия.

Уилсон это доверие оправдал в полной мере. К своему первому дню записи он собрал какой-то совершенно сногсшибательный состав, в котором помимо Холидей и уже известных нам Бенни Гудмана и Бэна Уэбстера, играли басист Джон Кёрби, трубач Рой Элдридж и барабанщик Кози Коул. Уилсон спустя много лет вспоминал, что за неимением средств или громкого имени прибегал к иному методу убеждения – этакой смеси лести и подначивания. ”Тебе уже и так нет равных в твоём бэнде, не пора ли доказать своё величие, играя с себе подобными?” – говорил он прославленным музыкантам. И это работало. Для многих сессии Уилсона становились своеобразной творческой отдушиной: играй свободно и себе в удовольствие, пусть и за символическую оплату.

Результатом первого дня в студии стали четыре стороны, сильнее которых во всём 1935 ничего не выпустили. На самой популярной из них, What A Little Moonlight Can Do, Гудман и Уэбстер выдают лучшие на тот момент выступления своей карьеры, а Холидей, по-армстронговски свободно обращаясь с фразированием, впервые демонстрирует богатство своего вокального стиля. Сам Уилсон ярче раскрывается в Miss Brown To You – ещё одной классической записи, сделанной в тот день. Эти релизы стали глотком свежего воздуха на фоне всё более зажимающихся коммерческих рамок, в которые лейблы пытались загнать артистов. На протяжении следующих лет звёздные музыканты на сессиях Уилсона будут меняться, неизменным останутся только его место за клавишами, вокал Холидей и царящая на этих сессиях атмосфера творческой свободы.

#Y1935 #teddywilson #billieholiday #bennygoodman #benwebster #royeldridge #johnkirby #cozycole

Джаз и рождественская музыка. Казалось бы, как может жанр, основывающийся на импровизации и отказе от клише, сосуществовать с многовековым набором культурных штампов? Однако же из всех направлений светской музыки именно с джазом в первую очередь ассоциируется у нас Рождество, именно джаз сладостно сочится из динамиков торговых центров во время сезонных распродаж, и именно джаз-стандартны звучат со сцены праздничных концертов.

Традиция эта уходит корнями в середину 30-х к оркестрам эры свинга. То, что они в своём творчестве обращались к рождественской тематике, скорее добавляет аргументов ненавистникам этой эпохи, оплакивающих коммерциализацию джаза и поглощение его мейнстримом. Но факт остаётся фактом: традиция пресноватых сезонных стандартов, исполняемых с натянутой улыбкой на лице, была заложена в 1935 (кем бы вы думали?) Бенни Гудманом, выпустившим Jingle Bells. Всё не так страшно, как кажется на первый взгляд. Jingle Bells, к слову, в то время ещё не была настолько растиражированной композицией. Вдобавок, оркестр записывал её сразу же после King Porter Stomp, поэтому музыканты ещё не успели остыть и по инерции выдали вполне приличное выступление с красивым соло того же Беригана в середине.

Традицию поддержал Томми Дорси. Младший из братьев Дорси, по касательной не раз появлявшихся в нашем канале, в 1935 создал собственный оркестр (об этом в следующем посте) и записал Santa Claus is Comin’ to Town. Песня, нам известная как одна из самых заезженных, в те времена была ещё относительной новинкой, и версия Дорси стала своеобразным блупринтом для последующего триллиона интерпретаций. Теперь вы знаете, кого поминать добрым словом в следующем декабре, когда будете прятаться от неизбежного шумового загрязнения – звучащего из каждого утюга рождественского джаза.

#Y1935 #bennygoodman #genekrupa #bunnyberigan #tommydorsey

Для Джимми и Томми Дорси 1935 вышел богатым на события. Братья подписали контракт с Decca и выпустили свои первые по-настоящему большие хиты, включая замечательную версию оскароносной песни Lullaby of Broadway. Но как только дела оркестра Дорси пошли в гору, на поверхность вылезли годами копившиеся противоречия. И Джимми, и Томми были известны своим взрывным темпераментом, и страсти всё более накалялись, пока в один прекрасный вечер братья не поссорились прямо на сцене. Во время исполнения I’ll Never Say “Never Again” Again Джимми начал высказывать Томми претензии по поводу слишком быстрого темпа, и Томми, не долго думая, ушёл со сцены. Как выяснилось, навсегда.

Почти сразу же Томми основал свой собственный оркестр, ставший в итоге даже более успешным. Сделанная им в конце года запись Music Goes ‘Round and Around мне кажется чуть ли не идеальным образцом коммерческого белого джаза 30-х: не слишком сентиментально-слащавая, при этом цепкая, ритмичная и даже успевающая передать привет джазу 20-х.

#Y1935 #tommydorsey #jimmydorsey

Ну и чтобы, как говорится, два раза не вставать, выведем на авансцену ещё одного бегемота эры свинга – записавшего в 1935 свои первые синглы в качестве бэндлидера Гленна Миллера.

Чтобы понять масштабы его популярности в предвоенные годы, достаточно взглянуть на таблицу best-charting artists в википедии. У Миллера там 56 попаданий в американский топ-10. За всю историю подсчётов больше в десятку угождали только синглы Бинга Кросби. Впрочем, рассказывая о популярности Миллера, я забегаю вперёд. До 1935 мы Миллера знали в основном как ничем особенным не выделяющегося тромбониста из тусовки Гудмана, Дорси и прочих. Миллер и сам скоро осознал пределы своих возможностей: великим солистом ему стать было явно не суждено, да и сам тромбон наряду с кларнетом как-то быстро вытеснялся из числа инструментов первого ряда. Миллер стал пробовать себя сначала в качестве аранжировщика, а затем и в качестве лидера (пока, правда, исключительно в студии). Получилось для первого раза прилично. Слушаем Solo Hop с ритм секцией, рвущей с места в карьер, и духовыми, выдающими отрывистые прыжки на фоне солистов, среди которых выделяется Банни Бериган, в некоторых моментах звучащий более по-армстронговски, чем сам Сатчмо на своих записях того времени.

#Y1935 #glennmiller #bunnyberigan

In a Sentimental Mood – композиция, которая у многих из вас, уверен, ассоциируется в основном с именем, вынесенным в название этого канала. Но вышедшая много раньше оригинальная версия от оркестра Дюка Эллингтона заслуживает не меньшего внимания. Логично продолжая цепочку Mood Indigo – Sophisticated Lady – Solitude, она ещё на одну ступень подняла уровень джазовой экспрессии.

Не буду пересказывать очередную дюковскую байку о непринуждённо-лёгком создании композиции, или подробно рассказывать, что основная мелодическая идея, как и в случае с вышеупомянутыми балладами, зародилась скорее всего в голове одного из музыкантов оркестра, а не самого Эллингтона. Лучше попрошу вас провести мысленный эксперимент и оценить, насколько революционной и необычной казалась типичному слушателю того времени эта композиция на фоне, например, тех же боевичков Гудмана, Дорси и Миллера из предыдущих постов. Эллингтон будто бы существовал в параллельной вселенной, настойчиво продолжая гнуть свою линию. Чтобы самому войти в канон, надо игнорировать то, что считается текущим каноном, и Эллингтон, инстинктивно это понимая, терпеливо выжидал, пока современники дорастут до его творчества. Я и сам, признаться, впервые послушав оригинальную запись In a Sentimental Mood с будто бы современными фразами саксофона (Тоби Хардвик невероятен на альте), ушёл перепроверять, а не слушаю ли я по случайности более позднюю версию.

#Y1935 #duke #rexstewart #johnnyhodges #barneybigard #tobyhardwick

В 1935 Дюк вновь появился на экране. В девятиминутной ленте Symphony in Black он исполняет “A Rhapsody of Negro Life” – четырёхчастную композицию, частично составленную из ранее вышедших творений, частично написанную специально для фильма и на пластинке, если не ошибаюсь, в полном виде никогда не выпускавшуюся.

Фильм по задумке отражает бытие цветного населения 30-х с тяжким, почти рабским трудом, любовными передрягами (в этой части в роли обманутой любовницы дебютирует в кино Билли Холидей), бездонной безнадёжностью и безудержным весельем. Эллингтон потом использует некоторые схожие идеи для другого своего монументального произведения – Black, Brown and Beige. Тяга Эллингтона к большим формам вообще заслуживает отдельного разговора – подробнее в следующем посте.

#Y1935 #duke #billieholiday #jazzmovie