Премьер-министр Армении Никол Пашинян на своей пресс-конференции в Ванадзоре призвал задуматься о перспективах Конституционного суда республики. К теме масштабной судебной реформы глава правительства обращается не в первый раз. Именно с ней он связывает новый этап «народной революции» и радикальное оздоровление всей армянской власти.
Но в данном случае у Пашиняна есть вполне конкретный повод. 4 сентября высшая судебная инстанция Армении приняла решение по поводу правовых обстоятельств ареста бывшего главы государства. Согласно постановлению КС республики, при аресте бывшего главы государства была нарушена процессуальная норма, на которой было основано данное решение. С первой минуты после оглашения мнения Конституционного суда стало ясно, что без реакции со стороны команды Пашиняна оно не останется.
И вот 16 сентября последовал «двойной ответ». Спикер Национального собрания республики, один из наиболее близких соратников премьера Арарат Мирзоян заявил, что парламент, как высший представительный орган власти, выражающий волю избирателей, не удовлетворен деятельностью Конституционного суда. В сегодняшних условиях Мирзоян имеет возможность для формулировки столь жестких оценок. Большинство в парламенте у фракции «Мой шаг», поддерживающей премьера. Именно в недрах фракции началось обсуждение вопроса о прекращении полномочий председателя КС Грайра Товмасяна. Пашинян фактически солидаризировался с мнением спикера парламента. Более того, заявил о том, что высшая судебная инстанция, утверждавшая итоги всех избирательных кампаний, по сути, является соучастником всех правовых нарушений. Как видим, фактически формируется представление о том, что высшая судебная инстанция к праву особого касательства не имеет. И потому, вполне резонна ее санация.
Налицо попытка команды премьера перехватить внутриполитическую инициативу. Тем паче, что «дело Кочаряна» - далеко не единственная причина недовольства деятельностью правительства. Не утихают страсти вокруг Амулсарского рудника. Те политики, которые еще вчера касались безнадежными аутсайдерами, стали, как и Пашинян, активно использовать его любимые аргументы по поводу «мнения народа», как решающего политического фактора. На этом фоне крайне важно показать, что по принципиальным для нее вопросам власть сохраняет твердость, и может рассчитывать в этом на широкую поддержку.
Сергей Маркедонов
Но в данном случае у Пашиняна есть вполне конкретный повод. 4 сентября высшая судебная инстанция Армении приняла решение по поводу правовых обстоятельств ареста бывшего главы государства. Согласно постановлению КС республики, при аресте бывшего главы государства была нарушена процессуальная норма, на которой было основано данное решение. С первой минуты после оглашения мнения Конституционного суда стало ясно, что без реакции со стороны команды Пашиняна оно не останется.
И вот 16 сентября последовал «двойной ответ». Спикер Национального собрания республики, один из наиболее близких соратников премьера Арарат Мирзоян заявил, что парламент, как высший представительный орган власти, выражающий волю избирателей, не удовлетворен деятельностью Конституционного суда. В сегодняшних условиях Мирзоян имеет возможность для формулировки столь жестких оценок. Большинство в парламенте у фракции «Мой шаг», поддерживающей премьера. Именно в недрах фракции началось обсуждение вопроса о прекращении полномочий председателя КС Грайра Товмасяна. Пашинян фактически солидаризировался с мнением спикера парламента. Более того, заявил о том, что высшая судебная инстанция, утверждавшая итоги всех избирательных кампаний, по сути, является соучастником всех правовых нарушений. Как видим, фактически формируется представление о том, что высшая судебная инстанция к праву особого касательства не имеет. И потому, вполне резонна ее санация.
Налицо попытка команды премьера перехватить внутриполитическую инициативу. Тем паче, что «дело Кочаряна» - далеко не единственная причина недовольства деятельностью правительства. Не утихают страсти вокруг Амулсарского рудника. Те политики, которые еще вчера касались безнадежными аутсайдерами, стали, как и Пашинян, активно использовать его любимые аргументы по поводу «мнения народа», как решающего политического фактора. На этом фоне крайне важно показать, что по принципиальным для нее вопросам власть сохраняет твердость, и может рассчитывать в этом на широкую поддержку.
Сергей Маркедонов
Ожидаемый развал «дела Устинова» уже связывают с тем, что за него вступились коллеги-артисты, вслед за которыми за его освобождение стали выступать и другие медийные персоны – вплоть до Андрея Турчака (такими темпами скоро и Александр Бастрыкин может присоединиться к общему протесту против несправедливости). Но дело не только в позиции артистов. Каждый может увидеть в Интернете запись, на которой видно, как несколько росгвардейцев набрасываются на спокойно стоящего человека. И нужно быть совсем уж упертым охранителем, чтобы это оправдывать, приводя стандартный набор аргументов («а может он им что-то крикнул обидное», «а вот он поднял руку в ответ – значит, пытался сопротивляться», «даже если и так, то наказания без вины не бывает» и т.д.). Поэтому сработал фактор общественного мнения, а не только корпоративная солидарность.
И общественные процессы уже выходят за корпоративные рамки. Десятки священников подписали обращение о необходимости пересмотра приговоров ряду фигурантов «московского дела». Как известно, ни одного священнослужителя среди осужденных или арестованных нет. Зато в письме священников особое внимание уделено делу Константина Котова, который приговорен к лишению свободы по «сумме» нескольких административных наказаний за участие в митингах (реанимирована соответствующая «спящая» статья УК). Сейчас школьные учителя подписываются под аналогичным призывом – хотя среди арестантов нет педагогов. Недовольство произволом силовиков стало важным раздражителем для модернистской части общества, выходящим за рамки солидарности со знакомым человеком или коллегой по профессии.
Алексей Макаркин
И общественные процессы уже выходят за корпоративные рамки. Десятки священников подписали обращение о необходимости пересмотра приговоров ряду фигурантов «московского дела». Как известно, ни одного священнослужителя среди осужденных или арестованных нет. Зато в письме священников особое внимание уделено делу Константина Котова, который приговорен к лишению свободы по «сумме» нескольких административных наказаний за участие в митингах (реанимирована соответствующая «спящая» статья УК). Сейчас школьные учителя подписываются под аналогичным призывом – хотя среди арестантов нет педагогов. Недовольство произволом силовиков стало важным раздражителем для модернистской части общества, выходящим за рамки солидарности со знакомым человеком или коллегой по профессии.
Алексей Макаркин
Новый помощник Дональда Трампа по национальной безопасности Роберт О'Брайен – менее опытный в международных вопросах и менее идеологизированный персонаж, чем Джон Болтон. Такой помощник может быть более удобен Трампу – он не будет пытаться учить жизни президента, который исходит из того, что все знает сам и не нуждается в наставниках. По основному роду занятий он адвокат – а особенностью этой профессии является понимание психологии клиента и нежелание идти с ним на конфликт.
В то же время у О'Брайена есть две интересные особенности. Во-первых, незадолго до избрания Трампа президентом он опубликовал программную книгу «Пока Америка спала: Как восстановить американское лидерство в кризисном мире». Интересна его позиция в отношении «арабской весны». С одной стороны, он критично отозвался о «сдаче» администрацией Барака Обамы такого давнего американского партнера как египетский президент Хосни Мубарак. С другой, выражал недовольство по поводу слишком нерешительной позиции того же Обамы в отношении режима Башара Асада в Сирии. Таким образом, О'Брайен дифференцирует арабские режимы – «своих» надо защищать, а в отношении противников действовать жестко.
О'Брайен выступал за усиление военно-морской мощи США, считая, что это необходимо для конкуренции с Китаем. В то же время он высказывался в пользу личной свободы как основной американской ценности. На примере Афганистана О'Брайен опровергал аргумент о том, что демократия и верховенство права не подходят для некоторых народов и обществ, считая, что «в любом месте, в любое время обычным людям предоставляется возможность выбора, Выбор один и тот же: свобода, а не тирания; демократия, а не диктатура; верховенство закона, а не верховенство тайной полиции». Так что вряд ли следует ожидать общего изменения вектора американской политики, хотя в конкретных ее аспектах (например, иранском или северокорейском) О'Брайен будет менее жестким, чем Болтон.
Во-вторых, О'Брайен отличился перед Трампом, когда нынешним летом по его поручению помог вызволить из шведской тюрьмы задержанного за драку популярного американского рэпера A$AP Rocky. Американские СМИ отнеслись к такой позиции Трампа критично, так как Швеция – страна демократическая, дело было неполитическим, а действия президента США можно было расценить как давление на правосудие. Но сторонникам Трампа понравилось, что гражданин США оказался дома – и Трамп оценил усилия О’Брайена.
Алексей Макаркин
В то же время у О'Брайена есть две интересные особенности. Во-первых, незадолго до избрания Трампа президентом он опубликовал программную книгу «Пока Америка спала: Как восстановить американское лидерство в кризисном мире». Интересна его позиция в отношении «арабской весны». С одной стороны, он критично отозвался о «сдаче» администрацией Барака Обамы такого давнего американского партнера как египетский президент Хосни Мубарак. С другой, выражал недовольство по поводу слишком нерешительной позиции того же Обамы в отношении режима Башара Асада в Сирии. Таким образом, О'Брайен дифференцирует арабские режимы – «своих» надо защищать, а в отношении противников действовать жестко.
О'Брайен выступал за усиление военно-морской мощи США, считая, что это необходимо для конкуренции с Китаем. В то же время он высказывался в пользу личной свободы как основной американской ценности. На примере Афганистана О'Брайен опровергал аргумент о том, что демократия и верховенство права не подходят для некоторых народов и обществ, считая, что «в любом месте, в любое время обычным людям предоставляется возможность выбора, Выбор один и тот же: свобода, а не тирания; демократия, а не диктатура; верховенство закона, а не верховенство тайной полиции». Так что вряд ли следует ожидать общего изменения вектора американской политики, хотя в конкретных ее аспектах (например, иранском или северокорейском) О'Брайен будет менее жестким, чем Болтон.
Во-вторых, О'Брайен отличился перед Трампом, когда нынешним летом по его поручению помог вызволить из шведской тюрьмы задержанного за драку популярного американского рэпера A$AP Rocky. Американские СМИ отнеслись к такой позиции Трампа критично, так как Швеция – страна демократическая, дело было неполитическим, а действия президента США можно было расценить как давление на правосудие. Но сторонникам Трампа понравилось, что гражданин США оказался дома – и Трамп оценил усилия О’Брайена.
Алексей Макаркин
Сегодняшняя ситуация в Абхазии может быть определена, как продолжение выборной кампании после завершения выборов. В чем суть проблемы? Основной конкурент победителя избирательной гонки Рауля Хаджимбы, лидер оппозиционной партии «Амцахара» («Родовые огни») Алхас Квициния оспорил итоги голосования.
Для этого у него были определенные основания. Разрыв между кандидатами был мизерным. Хаджимба получил 39 741 голос, а его главный оппонент- 38 742 голоса, то есть менее одной тысячи. При этом 3 154 избирателей поддержало «кандидата против всех», в Абхазии есть такая опция. После того, как Квициния оспорил решение республиканского Центризбиркома, Верховный суд отказал удовлетворить его ходатайство о непризнании победы Хаджимбы до конца судебного разбирательства. Но сам этот кейс слушается в высшей судебной инстанции Абхазии. И этот процесс сопровождается общественной активизацией. Заседание 17 сентября прошло под аккомпанемент двух акций, на одной из которых были сторонники Хаджимбы, а на другой - Квицинии. Назвать эти акции многочисленными нельзя, но, не исключено, что количество сторонников двух политиков увеличится в зависимости от финального вердикта. Основной спор идет вокруг трактовки проблемы учета голосов, поданных против двоих кандидатов во втором туре.
Но проблема, между тем, не сводится к электоральной арифметике и не к решению о том, кому могут быть переданы голоса за кандидата «против всех». Вряд ли решение об их автоматической передаче вообще возможно, избиратель - это не функция от политика. Однако электоральный раскол воспроизводится в Абхазии уже не в первый раз. И опыт преодоления подобных кризисов уже был, когда ведущие политики соглашались на совместное участие во власти с распределением ответственности. Так было в 2004-2005 гг., когда вчерашние оппоненты Сергей Багапш и Рауль Хаджимба разделили между собой соответственно посты президента и вице-президента. Представим, что Верховный суд поддержит Хаджимбу. Очевидно, что такой итог не устроит оппозицию. При обратном решении, власти, напротив, будут критиковать оппонентов за неумение проигрывать и готовность к дестабилизации обстановки ради занятия президентского кресла. Суд судом, но без политического решения нынешнюю нестандартную ситуацию, похоже, не распутать.
Сергей Маркедонов
Для этого у него были определенные основания. Разрыв между кандидатами был мизерным. Хаджимба получил 39 741 голос, а его главный оппонент- 38 742 голоса, то есть менее одной тысячи. При этом 3 154 избирателей поддержало «кандидата против всех», в Абхазии есть такая опция. После того, как Квициния оспорил решение республиканского Центризбиркома, Верховный суд отказал удовлетворить его ходатайство о непризнании победы Хаджимбы до конца судебного разбирательства. Но сам этот кейс слушается в высшей судебной инстанции Абхазии. И этот процесс сопровождается общественной активизацией. Заседание 17 сентября прошло под аккомпанемент двух акций, на одной из которых были сторонники Хаджимбы, а на другой - Квицинии. Назвать эти акции многочисленными нельзя, но, не исключено, что количество сторонников двух политиков увеличится в зависимости от финального вердикта. Основной спор идет вокруг трактовки проблемы учета голосов, поданных против двоих кандидатов во втором туре.
Но проблема, между тем, не сводится к электоральной арифметике и не к решению о том, кому могут быть переданы голоса за кандидата «против всех». Вряд ли решение об их автоматической передаче вообще возможно, избиратель - это не функция от политика. Однако электоральный раскол воспроизводится в Абхазии уже не в первый раз. И опыт преодоления подобных кризисов уже был, когда ведущие политики соглашались на совместное участие во власти с распределением ответственности. Так было в 2004-2005 гг., когда вчерашние оппоненты Сергей Багапш и Рауль Хаджимба разделили между собой соответственно посты президента и вице-президента. Представим, что Верховный суд поддержит Хаджимбу. Очевидно, что такой итог не устроит оппозицию. При обратном решении, власти, напротив, будут критиковать оппонентов за неумение проигрывать и готовность к дестабилизации обстановки ради занятия президентского кресла. Суд судом, но без политического решения нынешнюю нестандартную ситуацию, похоже, не распутать.
Сергей Маркедонов
Почему священники вступились за оппозицию - Алексей Макаркин для журнала "Сноб" https://snob.ru/entry/182784/
snob.ru
Алексей Макаркин: Почему священники вступились за оппозицию
Раздражение общества на полицейский произвол становится тяжелым лекарством, которое позволяет излечить вековые травмы русской церкви — в частности, готовность поддерживать от своего имени любые охранительные действия консервативной власти
16 сентября президент Армении Армен Саркисян подписал указ об освобождении Артура Ванецяна от должности руководителя Службы национальной безопасности республики. В этот же день премьер-министр Никол Пашинян заявил об этом во время своей пресс-конференции. Это кадровое решение заслуживает внимания в силу нескольких причин.
Уход Ванецяна с поста руководителя СНБ стал первой серьезной отставкой в «силовом блоке» страны после прихода к власти правительства Никола Пашиняна. Наряду с коллизиями вокруг Конституционного суда это говорит о непростой ситуации, как в судебной системе, так и в спецслужбах. Однако отставка отставке рознь. В тексте своего заявления об уходе Ванецян дал резкие политические оценки действующей власти. Он назвал свою отставку «отрезвляющим шагом», а также упрекнул правительство в «стихийности решений» и «огульности действий». Серьезная заявка на начало политической карьеры!
Отставка Ванецяна породила немало предположений и прогнозов относительно его будущего, как публичного политика. Кто-то заговорил о том, что власть очищается от элементов «старой команды». Но в случае с Ванецяном, это не вполне так, ибо на посту руководителя СНБ он сделал немало шагов, показывающих его лояльность пост-революционным реалиям. Другой вопрос, что всякая революция (даже «бархатная») ставит дилеммы по поводу глубины преобразований, сроков и темпов трансформаций. Скорее всего, со «скоростью» изменений Ванецян был не согласен, что не делает его автоматически, сторонником «реставрации» и возвращения Сержа Саргсяна или Роберта Кочаряна.
Но в контексте политических перспектив экс-главы СНБ надо заметить, что постепенно в Армении формируется новый политический ландшафт. На первый план выходят проблемы, которые в «старые времена» не попадали в фокус внимания. Речь идет о перелицовке правоохранительной и судебной системы, экономической целесообразности продолжения старых проектов (Амулсар). Да и жесткие заявления Пашиняна по Карабаху вкупе с попытками «перестройки» в Степанакерте также оцениваются по-разному. Не исключено, что команду Пашиняна покинут и другие чиновники, которые попробуют свои силы в публичной политике. Следовательно, представление о «борьбе старого и нового» будет уходить в прошлое. Смотреть все время назад ни у кого не получится. За обещания придется отвечать, а на новые вызовы реагировать по-новому. И, скорее всего, с участием новых фигур.
Сергей Маркедонов
Уход Ванецяна с поста руководителя СНБ стал первой серьезной отставкой в «силовом блоке» страны после прихода к власти правительства Никола Пашиняна. Наряду с коллизиями вокруг Конституционного суда это говорит о непростой ситуации, как в судебной системе, так и в спецслужбах. Однако отставка отставке рознь. В тексте своего заявления об уходе Ванецян дал резкие политические оценки действующей власти. Он назвал свою отставку «отрезвляющим шагом», а также упрекнул правительство в «стихийности решений» и «огульности действий». Серьезная заявка на начало политической карьеры!
Отставка Ванецяна породила немало предположений и прогнозов относительно его будущего, как публичного политика. Кто-то заговорил о том, что власть очищается от элементов «старой команды». Но в случае с Ванецяном, это не вполне так, ибо на посту руководителя СНБ он сделал немало шагов, показывающих его лояльность пост-революционным реалиям. Другой вопрос, что всякая революция (даже «бархатная») ставит дилеммы по поводу глубины преобразований, сроков и темпов трансформаций. Скорее всего, со «скоростью» изменений Ванецян был не согласен, что не делает его автоматически, сторонником «реставрации» и возвращения Сержа Саргсяна или Роберта Кочаряна.
Но в контексте политических перспектив экс-главы СНБ надо заметить, что постепенно в Армении формируется новый политический ландшафт. На первый план выходят проблемы, которые в «старые времена» не попадали в фокус внимания. Речь идет о перелицовке правоохранительной и судебной системы, экономической целесообразности продолжения старых проектов (Амулсар). Да и жесткие заявления Пашиняна по Карабаху вкупе с попытками «перестройки» в Степанакерте также оцениваются по-разному. Не исключено, что команду Пашиняна покинут и другие чиновники, которые попробуют свои силы в публичной политике. Следовательно, представление о «борьбе старого и нового» будет уходить в прошлое. Смотреть все время назад ни у кого не получится. За обещания придется отвечать, а на новые вызовы реагировать по-новому. И, скорее всего, с участием новых фигур.
Сергей Маркедонов
В оппозиции возникли споры, стоило ли защищать Павла Устинова, который при ближайшем рассмотрении оказался державником, вроде бы не чуждым увлечению Сталиным. На самом деле, к Сталину в той или иной степени положительно относятся миллионы людей, которые не являются сталинистами. «Вождь в шинели» для них – это символ некоррупмированной власти. Как для людей позднебрежневского времени, которые держали портреты Сталина за стеклами автомобилей, а через несколько лет шли голосовать за демократов.
Но главное не это. Можно провести определенную историческую аналогию. В первые годы правления Брежнева существовала нелегальная «группа Фетисова», обвинявшая советскую власть в недостаточном патриотизме и выступавшая за более жесткий курс в отношении диссидентов. Фетисова и его сторонников арестовали, так как власть не терпела никакого инакомыслия. И тогда диссиденты – не без колебаний – стали защищать своих гонимых оппонентов. Таков принцип правозащиты. Либерал не может поддерживать политика-сталиниста, но совсем другое дело, когда невиновного человека отправляют под арест. Устинов к тому же вообще оказался «не в то время и не в том месте», случайно став объектом атаки со стороны правоохранителей, а потом жертвой неправосудного приговора. И правозащитники обоснованно помогают таким людям.
Алексей Макаркин
Но главное не это. Можно провести определенную историческую аналогию. В первые годы правления Брежнева существовала нелегальная «группа Фетисова», обвинявшая советскую власть в недостаточном патриотизме и выступавшая за более жесткий курс в отношении диссидентов. Фетисова и его сторонников арестовали, так как власть не терпела никакого инакомыслия. И тогда диссиденты – не без колебаний – стали защищать своих гонимых оппонентов. Таков принцип правозащиты. Либерал не может поддерживать политика-сталиниста, но совсем другое дело, когда невиновного человека отправляют под арест. Устинов к тому же вообще оказался «не в то время и не в том месте», случайно став объектом атаки со стороны правоохранителей, а потом жертвой неправосудного приговора. И правозащитники обоснованно помогают таким людям.
Алексей Макаркин
В истории с президентскими выборами в Абхазии свое веское слово сказал Верховный суд. Он отказался удовлетворить иск Алхаса Квицинии, который уступил во втором туре пост главы республики Раулю Хаджимбе. Лидер оппозиционной партии «Амцахара» попытался оспорить результаты голосования, используя некоторые неточности в законодательстве. Речь шла об учете голосов, поданных против всех. Не исключено, что вскоре после этого данная опция будет отменена, как это уже случилось в России.
Но принятие такого решение - дело будущего. А что в настоящем? Прислушаются ли оппозиционеры к вердикту высшей судебной инстанции Абхазии? Признают ли свое поражение? По первым шагам штаба Квицинии не создается ощущение, что он и его соратники готовы сложить оружие. Во-первых, они предполагают обжаловать решение Верховного суда. Такая возможность у них имеется, кассационная коллегия высшей судебной инстанции может рассмотреть такое обращение. Но есть большие сомнения, что будет принят некий принципиально новый вердикт.
Однако вопрос о признании итогов голосования – не частный юридический казус. Вокруг него будет строиться политическая повестка дня республики, как минимум, на краткосрочную перспективу. И в этом контексте стоит обратить особое внимание на заявление депутата Аслана Бжания. Он заявил о своей неготовности сотрудничать с «нелегитимным президентом», каковым он считает Хаджимбу.
Будучи до начала избирательной гонки ее фаворитом, он не вышел на старт из-за внезапной госпитализации вследствие отравления. Однако в ходе выборов он, даже не будучи в состоянии бороться за президентское кресло, оставался в игре. В случае победы оппозиционного кандидата Квицинии Бжания, не исключено, стал бы главой правительства. Между тем, победитель выборов Хаджимба заявил, что Квициния озвучивал ему идею о назначении премьером Бжании, но в команде победившего президента, как компромиссный вариант. На это проигравший кандидат получил отказ. Судя по всему, власть не спешит пойти на некие политические конфигурации с участием оппозиционеров.
Но сможет ли она править без учета мнение оппонентов? При таких факторах, как электоральный раскол, снижение уровня популярности победителя выборов по сравнению с его же итогами пятилетней давности и готовности оппозиционеров к обострению игры (хотя бы риторическому). Все эти вопросы уже в самое ближайшее время получат ответы.
Сергей Маркедонов
Но принятие такого решение - дело будущего. А что в настоящем? Прислушаются ли оппозиционеры к вердикту высшей судебной инстанции Абхазии? Признают ли свое поражение? По первым шагам штаба Квицинии не создается ощущение, что он и его соратники готовы сложить оружие. Во-первых, они предполагают обжаловать решение Верховного суда. Такая возможность у них имеется, кассационная коллегия высшей судебной инстанции может рассмотреть такое обращение. Но есть большие сомнения, что будет принят некий принципиально новый вердикт.
Однако вопрос о признании итогов голосования – не частный юридический казус. Вокруг него будет строиться политическая повестка дня республики, как минимум, на краткосрочную перспективу. И в этом контексте стоит обратить особое внимание на заявление депутата Аслана Бжания. Он заявил о своей неготовности сотрудничать с «нелегитимным президентом», каковым он считает Хаджимбу.
Будучи до начала избирательной гонки ее фаворитом, он не вышел на старт из-за внезапной госпитализации вследствие отравления. Однако в ходе выборов он, даже не будучи в состоянии бороться за президентское кресло, оставался в игре. В случае победы оппозиционного кандидата Квицинии Бжания, не исключено, стал бы главой правительства. Между тем, победитель выборов Хаджимба заявил, что Квициния озвучивал ему идею о назначении премьером Бжании, но в команде победившего президента, как компромиссный вариант. На это проигравший кандидат получил отказ. Судя по всему, власть не спешит пойти на некие политические конфигурации с участием оппозиционеров.
Но сможет ли она править без учета мнение оппонентов? При таких факторах, как электоральный раскол, снижение уровня популярности победителя выборов по сравнению с его же итогами пятилетней давности и готовности оппозиционеров к обострению игры (хотя бы риторическому). Все эти вопросы уже в самое ближайшее время получат ответы.
Сергей Маркедонов
Уникальная ситуация сложилась в Украине – граждане и МВФ ситуативно объединились. Обычно МВФ для обычных граждан – это «страшилка», виновник роста тарифов и сокращения льгот. Но сейчас и граждане, и МВФ выступают против соглашения с Игорем Коломойским, которое могло бы предусматривать компенсацию из бюджета за утраченный во времена президентства Петра Порошенко Приватбанк. Украинское государство уже рекапитализировало банк из бюджета – теперь, в случае соглашения, придется платить второй раз, что не устраивает ни кредиторов, ни избирателей. Коломойский уже развернул публичную кампанию против МВФ, но в данном конкретном случае украинское общество вряд ли его поддержит. Международных финансистов оно не любит, но олигархов – еще больше.
В трудной ситуации оказался Владимир Зеленский, который стал президентом при поддержке Коломойского. Сейчас у него огромный кредит доверия в обществе, позволяющий провести даже такую непопулярную реформу как куплю-продажу земли. Но сделку с Коломойским избиратели вряд ли ему простят – она полностью противоречит образу «учителя Голобородько», простого парня, пришедшего в политику для того, чтобы противостоять олигархам. Конечно, можно провести сделку через решение суда, которое правительство должно исполнить, но мало кто поверит в то, что президент здесь ни причем. В то же время отвергнуть притязания Коломойского – как-то не по понятиям, сложившимся в украинской политике. К тому же Коломойский, сохранивший немалую часть своего финансового ресурса, в этом случае может заняться перекупкой новичков в политике, прошедших в Раду по списку партии Зеленского. Получить такого врага президент вряд ли хочет. Так что выбор трудный.
Алексей Макаркин
В трудной ситуации оказался Владимир Зеленский, который стал президентом при поддержке Коломойского. Сейчас у него огромный кредит доверия в обществе, позволяющий провести даже такую непопулярную реформу как куплю-продажу земли. Но сделку с Коломойским избиратели вряд ли ему простят – она полностью противоречит образу «учителя Голобородько», простого парня, пришедшего в политику для того, чтобы противостоять олигархам. Конечно, можно провести сделку через решение суда, которое правительство должно исполнить, но мало кто поверит в то, что президент здесь ни причем. В то же время отвергнуть притязания Коломойского – как-то не по понятиям, сложившимся в украинской политике. К тому же Коломойский, сохранивший немалую часть своего финансового ресурса, в этом случае может заняться перекупкой новичков в политике, прошедших в Раду по списку партии Зеленского. Получить такого врага президент вряд ли хочет. Так что выбор трудный.
Алексей Макаркин
Новый спортивный скандал – на этот раз с манипуляциями возможных манипуляциях с данными Российского антидопингового агентства (РУСАДА) – может похоронить те ростки доверия, которые возникли у международных спортивных чиновников к России после замены руководства РУСАДА. При этом чиновников уже не интересует вопрос о том, кто конкретно несет ответственность – старые или новые кураторы спорта или руководители РУСАДА. Несмотря на то, что последние, похоже, действительно пытались выстроить заново отношения со Всемирным допинговым агентством (ВАДА). Отвечает российская сторона в целом. Российские спортсмены снова становятся «токсичными», им отказывают в получении нейтрального статуса, необходимого для участия в соревнованиях.
Если ситуацию не удастся разрешить в течение ближайших недель, то Россия может не попасть на Олимпиаду 2020 года. Причем в условиях, когда население куда более критично относится к власти, чем во время предыдущего допингового скандала. Политическая «цена вопроса» может быть куда выше.
Алексей Макаркин
Если ситуацию не удастся разрешить в течение ближайших недель, то Россия может не попасть на Олимпиаду 2020 года. Причем в условиях, когда население куда более критично относится к власти, чем во время предыдущего допингового скандала. Политическая «цена вопроса» может быть куда выше.
Алексей Макаркин
Вслед за профессиональными сообществами артистов, учителей, священников со своей общественной позицией по поводу политических репрессий, связанных с «московским делом», выступили ученые. Это 53 члена клуба «1 июля» – неформального сообщества академиков и членкоров Российской академии наук, возникшего в 2013 году на волне протеста против радикального снижения самостоятельности РАН.
И если актеры проявляют корпоративную солидарность, протестуя против совершенно кафкианского приговора своему начинающему коллеге Павлу Устинову, а священники исполняют «пастырский долг печалования о заключенных» и выражают обеспокоенность судебными приговорами, «похожими на запугивание граждан», то ученые привлекают внимание к базовым принципам, которые по идее должны быть в равной мере присущи науке и правоохранительной системе. Это объективность, строгая система доказательств при недопустимости фальсификаций и подтасовок. Авторы заявления констатируют, что сейчас «и следствие, и суды демонстрируют полное пренебрежение этими принципами, превращая защиту права в насмешку над ним».
Вообще-то это не первое публичное выступление российских ученых в связи с преследованиями участников несанкционированных акций в Москве. Месяц назад 54 научных работника подписали заявление «Остановить каток политических репрессий!» Но тогда среди подписантов едва ли не половину составили ученые, работающие в зарубежных научных центрах. Сейчас подписались исключительно академики, членкоры и профессора РАН, прекрасно осознающие зависимость своих научных институтов от власти. И второе отличие нынешнего демарша. Беспредел последних судебных решений радикализировал позицию протестантов в научной среде. Они обращаются ко всем ветвям власти с требованием не только обязать суды пересмотреть дела осужденных по «московскому делу» и освободить всех задержанных, но и «привлечь к ответственности инициаторов и исполнителей этих репрессий, включая судей, выносящих заведомо неправосудные приговоры».
Конечно, современная российская власть обращает не много внимания на место науки в стране и на политическую позицию отечественных ученых. Тем не менее, академическая корпорация все же сохраняет определенный авторитет в обществе, и активное будирование с ее стороны вопроса о правовой ответственности силовиков и судейских за вопиющий произвол действий и решений вносит свой вклад в разворачивающуюся дискуссию о путях реформирования правоохранительной системы.
Александр Ивахник
И если актеры проявляют корпоративную солидарность, протестуя против совершенно кафкианского приговора своему начинающему коллеге Павлу Устинову, а священники исполняют «пастырский долг печалования о заключенных» и выражают обеспокоенность судебными приговорами, «похожими на запугивание граждан», то ученые привлекают внимание к базовым принципам, которые по идее должны быть в равной мере присущи науке и правоохранительной системе. Это объективность, строгая система доказательств при недопустимости фальсификаций и подтасовок. Авторы заявления констатируют, что сейчас «и следствие, и суды демонстрируют полное пренебрежение этими принципами, превращая защиту права в насмешку над ним».
Вообще-то это не первое публичное выступление российских ученых в связи с преследованиями участников несанкционированных акций в Москве. Месяц назад 54 научных работника подписали заявление «Остановить каток политических репрессий!» Но тогда среди подписантов едва ли не половину составили ученые, работающие в зарубежных научных центрах. Сейчас подписались исключительно академики, членкоры и профессора РАН, прекрасно осознающие зависимость своих научных институтов от власти. И второе отличие нынешнего демарша. Беспредел последних судебных решений радикализировал позицию протестантов в научной среде. Они обращаются ко всем ветвям власти с требованием не только обязать суды пересмотреть дела осужденных по «московскому делу» и освободить всех задержанных, но и «привлечь к ответственности инициаторов и исполнителей этих репрессий, включая судей, выносящих заведомо неправосудные приговоры».
Конечно, современная российская власть обращает не много внимания на место науки в стране и на политическую позицию отечественных ученых. Тем не менее, академическая корпорация все же сохраняет определенный авторитет в обществе, и активное будирование с ее стороны вопроса о правовой ответственности силовиков и судейских за вопиющий произвол действий и решений вносит свой вклад в разворачивающуюся дискуссию о путях реформирования правоохранительной системы.
Александр Ивахник
В Кемеровской области произошла занятная история. Был у Амана Тулеева в начале нулевых годов союзник – гендиректор «Кузбассразрезугля» Анатолий Приставка. Как видный представитель местной элиты он был удостоен региональных наград: звания Почетный гражданин Кемеровской области, ордена «Доблесть Кузбасса», медали «За особый вклад в развитие Кузбасса» I степени. Но потом дороги Тулеева и Приставки разошлись. В 2003 году Приставка без санкции губернатора баллотировался в Госдуму. В парламент он не прошел, в следующем году потерял должность гендиректора и уехал из полностью контролировавшегося Тулеевым региона. Через несколько лет решил вернуться в Кемеровскую область, чем, видимо, вызвал гнев губернатора.
В результате в 2012 году решением верного (в то время) Тулееву облсовета Приставка был демонстративно лишен всех региональных наград. Хотя ни в каких преступлениях признан виновным не был. Представитель администрации, выступая на сессии, говорил о том, что «из-за несовершенной системы в правоохранительных органах, существующей коррупции, не удавалось довести до логического завершения уголовные дела (материалы проверок) в отношении Приставки». О презумпции невиновности не было и речи.
Прошли годы. Губернатор в Кузбассе сменился. Местные коммунисты обратились с просьбой вернуть Приставке награды, новый губернатор Сергей Цивилев их ходатайство поддержал. Неудивительно, что положительное решение облсовета было почти единогласным. 36 депутатов проголосовали за, 1 воздержался, против не было никого. Среди голосовавших было немало тех, кто поддерживал Тулеева в период его могущества. Сейчас же Тулеев потерял свой статус - перестал быть губернатором, недолго занимал пост главы облсовета, но затем утратил и его. И теперь давний оппонент Тулеева подавляющим большинством голосов политически реабилитирован. В общем, старые советские традиции не исчезают.
Алексей Макаркин
В результате в 2012 году решением верного (в то время) Тулееву облсовета Приставка был демонстративно лишен всех региональных наград. Хотя ни в каких преступлениях признан виновным не был. Представитель администрации, выступая на сессии, говорил о том, что «из-за несовершенной системы в правоохранительных органах, существующей коррупции, не удавалось довести до логического завершения уголовные дела (материалы проверок) в отношении Приставки». О презумпции невиновности не было и речи.
Прошли годы. Губернатор в Кузбассе сменился. Местные коммунисты обратились с просьбой вернуть Приставке награды, новый губернатор Сергей Цивилев их ходатайство поддержал. Неудивительно, что положительное решение облсовета было почти единогласным. 36 депутатов проголосовали за, 1 воздержался, против не было никого. Среди голосовавших было немало тех, кто поддерживал Тулеева в период его могущества. Сейчас же Тулеев потерял свой статус - перестал быть губернатором, недолго занимал пост главы облсовета, но затем утратил и его. И теперь давний оппонент Тулеева подавляющим большинством голосов политически реабилитирован. В общем, старые советские традиции не исчезают.
Алексей Макаркин
Степень токсичности российского спорта на сегодняшний день ясно видна по голосованию за решение Международной ассоциации легкоатлетических федераций (IAAF) продлить отстранение Всероссийской федерации легкой атлетики (ВФЛА). Это означает, что российские легкоатлеты не смогут принять участие в стартующем 27 сентября чемпионате мира под флагом страны. Членство ВФЛА в IAAF было приостановлено еще в 2015 году - в начале допингового скандала.
Из 190 национальных федераций лишь 30 проголосовали против продления отстранения российской организации, в их числе: Алжир, Аруба, Бангладеш, Вьетнам, Гамбия, Египет, Замбия, Иордания, Камерун, Киргизия, Кот-д'Ивуар, Ливан, Ливия, Макао, Малави, Малайзия, Мексика, Науру, Нигер, Никарагуа, Палестина, Самоа, Сент-Люсия, Северная Македония, Судан, Тринидад и Тобаго, Турция, Хорватия, Экваториальная Гвинея и Южный Судан.
То есть Россию здесь поддержала лишь одна страна СНГ - Киргизия. Москва не вмешалась в недавний внутриполитический конфликт, завершившийся арестом экс-президента Атамбаева – похоже, что это благодарность. Белоруссия, Казахстан, Азербайджан, как и Китай, и еще ряд стран, воздержались. Проблема недоверия к российской стороне в допинговом вопросе столь значима, что вступаться за нее имиджево опасно.
Алексей Макаркин
Из 190 национальных федераций лишь 30 проголосовали против продления отстранения российской организации, в их числе: Алжир, Аруба, Бангладеш, Вьетнам, Гамбия, Египет, Замбия, Иордания, Камерун, Киргизия, Кот-д'Ивуар, Ливан, Ливия, Макао, Малави, Малайзия, Мексика, Науру, Нигер, Никарагуа, Палестина, Самоа, Сент-Люсия, Северная Македония, Судан, Тринидад и Тобаго, Турция, Хорватия, Экваториальная Гвинея и Южный Судан.
То есть Россию здесь поддержала лишь одна страна СНГ - Киргизия. Москва не вмешалась в недавний внутриполитический конфликт, завершившийся арестом экс-президента Атамбаева – похоже, что это благодарность. Белоруссия, Казахстан, Азербайджан, как и Китай, и еще ряд стран, воздержались. Проблема недоверия к российской стороне в допинговом вопросе столь значима, что вступаться за нее имиджево опасно.
Алексей Макаркин
23 сентября в Нью-Йорке прошла встреча министров иностранных дел Армении и Азербайджана Зограба Мнацаканяна и Эльмара Мамедьярова. В переговорах, как обычно, приняли участие три сопредседателя Минской группы, а также личный представитель действующего председателя ОБСЕ. Насколько этот раунд важен в контексте нагорно - карабахского урегулирования? Какие тренды он обозначает?
Сразу следует отметить, что министры не обсуждали перспективы встречи между премьер-министром Армении Николом Пашиняном и азербайджанским президентом Ильхамом Алиевым. Речь шла лишь о продолжении встреч на министерском уровне, а также о подготовке очередного регионального визита сопредседателей Минской группы. На этом основании некоторые эксперты, занимающиеся изучением Закавказья, сделали вывод об очередном дипломатическом провале.
Но стоит ли так категорично оценивать итог нью-йоркской встречи? Думается, ответ на этот вопрос не столь однозначен. Мы видим, что риторика Никола Пашиняна на карабахском направлении основана на двух основных тезисах: необоснованные компромиссы невозможны и самоцелью не являются, а также на невозможности урегулирования конфликта без вовлечения в переговоры представителей непризнанной Нагорно-Карабахской республики. Эти идеи намного четче декларируются, чем это делалось предшественниками Пашиняна. Но риторика риторикой, а переговоры продолжаются. Как минимум, это свидетельствует о том, что и в Ереване, и в Баку (где риторика армянского премьера вызывает резкое неприятие) умеют разделять выступления для внутренней аудитории и дипломатическую прагматику. Понимая, что без диалога, ситуация может быть намного худшей, чем есть сейчас. Хотя сегодняшний статус-кво идеальным не назовешь.
Другой вопрос- предмет диалога. Позиции сторон настолько далеки друг от друга, что содержательные переговоры сегодня невозможны. И фамилии лидеров государств, министров иностранных дел не играют здесь первостепенной роли, в обществах и элитах Армении и Азербайджана есть карабахский консенсус. Не завтра и не послезавтра он будет изменен. Таким образом, на первый план выходит не разрешение конфликта, а управление им, минимизация издержек от застарелого противостояния. Военного перевеса нет ни у одной из сторон, а к компромиссам две кавказские республики не готовы. Именно под таким углом и надо рассматривать встречи Мнацаканяна и Мамедьярова. В Нью-Йорке, Москве или в любой другой точке мира.
Сергей Маркедонов
Сразу следует отметить, что министры не обсуждали перспективы встречи между премьер-министром Армении Николом Пашиняном и азербайджанским президентом Ильхамом Алиевым. Речь шла лишь о продолжении встреч на министерском уровне, а также о подготовке очередного регионального визита сопредседателей Минской группы. На этом основании некоторые эксперты, занимающиеся изучением Закавказья, сделали вывод об очередном дипломатическом провале.
Но стоит ли так категорично оценивать итог нью-йоркской встречи? Думается, ответ на этот вопрос не столь однозначен. Мы видим, что риторика Никола Пашиняна на карабахском направлении основана на двух основных тезисах: необоснованные компромиссы невозможны и самоцелью не являются, а также на невозможности урегулирования конфликта без вовлечения в переговоры представителей непризнанной Нагорно-Карабахской республики. Эти идеи намного четче декларируются, чем это делалось предшественниками Пашиняна. Но риторика риторикой, а переговоры продолжаются. Как минимум, это свидетельствует о том, что и в Ереване, и в Баку (где риторика армянского премьера вызывает резкое неприятие) умеют разделять выступления для внутренней аудитории и дипломатическую прагматику. Понимая, что без диалога, ситуация может быть намного худшей, чем есть сейчас. Хотя сегодняшний статус-кво идеальным не назовешь.
Другой вопрос- предмет диалога. Позиции сторон настолько далеки друг от друга, что содержательные переговоры сегодня невозможны. И фамилии лидеров государств, министров иностранных дел не играют здесь первостепенной роли, в обществах и элитах Армении и Азербайджана есть карабахский консенсус. Не завтра и не послезавтра он будет изменен. Таким образом, на первый план выходит не разрешение конфликта, а управление им, минимизация издержек от застарелого противостояния. Военного перевеса нет ни у одной из сторон, а к компромиссам две кавказские республики не готовы. Именно под таким углом и надо рассматривать встречи Мнацаканяна и Мамедьярова. В Нью-Йорке, Москве или в любой другой точке мира.
Сергей Маркедонов
Вчерашнее решение Верховного суда Великобритании о незаконности приостановки работы парламента на пять недель, конечно, явилось для Бориса Джонсона сильным политическим ударом. Он был вынужден прервать приятное общение с другими мировыми лидерами на полях Генассамблеи ООН в Нью-Йорке и срочно вернуться в Лондон, где уже в среду возобновилась сессия Палаты общин. Однако Джонсон – стойкий боец. Он с ходу отверг призывы оппозиции об уходе в отставку и выразил несогласие с решением судей, хотя и признал необходимость его выполнять.
Более важный вопрос: что вердикт Верховного суда меняет в противостоянии Джонсона и парламента по ключевому вопросу о брексите? На самом деле, не так уж и много. Конечно, депутаты Палаты общин теперь усиленно будут досаждать правительству вопросами о его планах относительно брексита. Но ведь депутаты еще до приостановки работы ударными темпами успели принять закон, который обязывает премьер-министра просить Брюссель о новой отсрочке выхода из ЕС до 31 января 2020 года, если правительство к 19 октября не добьется принятия парламентом нового соглашения с ЕС.
С другой стороны, Борис Джонсон во вторник повторил, что он будет стремиться вывести Британию из ЕС 31 октября. Публично Джонсон заявляет, что он старается договориться с Брюсселем о новой приемлемой сделке. Были утечки о том, что британская сторона предлагает некие альтернативные варианты обеспечения открытости границы между Ирландией и Ольстером вместо не устраивающего ее «бэкстопа». Но главный переговорщик ЕС по брекситу Мишель Барнье во вторник сообщил, что предложения Британии далеки от «технически детализированных и юридически работоспособных конкретных решений». Так что крайне маловероятно, что к саммиту ЕС 17-18 октября будет подготовлена и одобрена какая-то новая сделка.
Прежде в британских политических кругах были разговоры о том, что в отсутствие сделки Джонсон попытается обойти закон, обязывающий его просить Брюссель о новой отсрочке брексита, и Великобритания по умолчанию выйдет из ЕС 31 октября без сделки. Но вот тут принятое вчера решение Верховного суда о незаконности действий правительства может стать сдерживающим фактором. Едва ли БоДжо рискнет повторно пойти на очевидное нарушение закона. Скорее всего, ему все-таки придется формально обратиться в ЕС с просьбой о трехмесячной отсрочке, а сразу после этого он внесет в Палату общин вопрос о досрочных выборах, и у оппозиции уже не будет оснований не поддержать это предложение. В ходе предвыборной кампании Джонсон наверняка будет подчеркивать, что противники воли народа в парламенте связали его по рукам и ногам и не дали осуществить выход из ЕС, но если его поддержат, он сломит сопротивление и закончит затянувшуюся эпопею брексита.
Александр Ивахник
Более важный вопрос: что вердикт Верховного суда меняет в противостоянии Джонсона и парламента по ключевому вопросу о брексите? На самом деле, не так уж и много. Конечно, депутаты Палаты общин теперь усиленно будут досаждать правительству вопросами о его планах относительно брексита. Но ведь депутаты еще до приостановки работы ударными темпами успели принять закон, который обязывает премьер-министра просить Брюссель о новой отсрочке выхода из ЕС до 31 января 2020 года, если правительство к 19 октября не добьется принятия парламентом нового соглашения с ЕС.
С другой стороны, Борис Джонсон во вторник повторил, что он будет стремиться вывести Британию из ЕС 31 октября. Публично Джонсон заявляет, что он старается договориться с Брюсселем о новой приемлемой сделке. Были утечки о том, что британская сторона предлагает некие альтернативные варианты обеспечения открытости границы между Ирландией и Ольстером вместо не устраивающего ее «бэкстопа». Но главный переговорщик ЕС по брекситу Мишель Барнье во вторник сообщил, что предложения Британии далеки от «технически детализированных и юридически работоспособных конкретных решений». Так что крайне маловероятно, что к саммиту ЕС 17-18 октября будет подготовлена и одобрена какая-то новая сделка.
Прежде в британских политических кругах были разговоры о том, что в отсутствие сделки Джонсон попытается обойти закон, обязывающий его просить Брюссель о новой отсрочке брексита, и Великобритания по умолчанию выйдет из ЕС 31 октября без сделки. Но вот тут принятое вчера решение Верховного суда о незаконности действий правительства может стать сдерживающим фактором. Едва ли БоДжо рискнет повторно пойти на очевидное нарушение закона. Скорее всего, ему все-таки придется формально обратиться в ЕС с просьбой о трехмесячной отсрочке, а сразу после этого он внесет в Палату общин вопрос о досрочных выборах, и у оппозиции уже не будет оснований не поддержать это предложение. В ходе предвыборной кампании Джонсон наверняка будет подчеркивать, что противники воли народа в парламенте связали его по рукам и ногам и не дали осуществить выход из ЕС, но если его поддержат, он сломит сопротивление и закончит затянувшуюся эпопею брексита.
Александр Ивахник
Самое главное в стенограмме разговора Трампа с Зеленским – это отсутствие интереса Трампа к любым вопросам, кроме относящегося к Байдену. Даже вроде бы излюбленная трамповская тема – о Европе, которая ведет себя неправильно и возлагает на США излишнее бремя – является «затравкой» к главной и единственно волнующей Трампа теме. Зеленский говорит о расширении военного сотрудничества – Трамп его не слышит. Зеленский пытается перевести разговор на тему энергобезопасности, явно имея в виду «Северный поток», а также прямо говорит о закупках американской нефти — вроде Трамп как бизнесмен должен заинтересоваться. А Трамп в очередной раз напоминает про Джулиани и Барра, которые ищут компромат на Байдена.
Прямого нарушения закона здесь не видно, но понятно, что к официальным внешнеполитическим целям США Трамп полностью равнодушен. Ему надо выиграть выборы 2020 года, а для этого исключить из кампании самого опасного конкурента. Это действительно важная для него задача – и он использует все возможности, чтобы его решить. И для трамповского избирателя это тоже важно. Для этого избирателя холодная война давно закончилась, в глобальном мире ему жить неуютно, а его раздражение вызывает не Путин, а собственные элиты (в том числе и Байден), против которых Трамп выступил в своей речи в ООН. Другое дело, что возможности Трампа объективно ограничены – он не может сформировать «под себя» всю команду, хотя уже смог назначить комфортного министра юстиции Барра. Если Трамп будет избран на второй срок, то его позиции усилятся.
Алексей Макаркин
Прямого нарушения закона здесь не видно, но понятно, что к официальным внешнеполитическим целям США Трамп полностью равнодушен. Ему надо выиграть выборы 2020 года, а для этого исключить из кампании самого опасного конкурента. Это действительно важная для него задача – и он использует все возможности, чтобы его решить. И для трамповского избирателя это тоже важно. Для этого избирателя холодная война давно закончилась, в глобальном мире ему жить неуютно, а его раздражение вызывает не Путин, а собственные элиты (в том числе и Байден), против которых Трамп выступил в своей речи в ООН. Другое дело, что возможности Трампа объективно ограничены – он не может сформировать «под себя» всю команду, хотя уже смог назначить комфортного министра юстиции Барра. Если Трамп будет избран на второй срок, то его позиции усилятся.
Алексей Макаркин
21 сентября начался рабочий визит премьер-министра Армении Никола Пашиняна в США. Его программа изобилует встречами, переговорами, перемещениями с западного побережья на восточное. Американский тур армянского премьера начался в Калифорнии и завершился в Нью-Йорке. Всякая активность представителей Еревана на американском направлении всегда вызывает повышенный интерес в России. В случае же с Пашиняном остроты ситуации добавляет его «революционные происхождение», а также связи его близких соратников и единомышленников с западными НПО.
Но не стоит упрощать мотивацию Пашиняна. Американское направление и для его предшественников, включая и главного противника Роберта Кочаряна, имело немалое значение. К слову сказать, определение армянской политики, как комплементарной (то есть предполагающей многовекторность), было дано кочаряновским министром иностранных дел Варданом Осканяном. США важны для Армении, прежде всего, из-за многочисленной диаспоры. С ней связывают надежды на инвестиции, более активный лоббизм армянских интересов (особенно, таких, как урегулирование карабахского конфликта, понимание специфики отношений Тегерана и Еревана). Армянские власти также хотели бы, сохраняя союзничество с Москвой, не втягиваться в новую «холодную войну» Запада и Востока.
Эти цели имелись у Еревана до Пашиняна. Остались они и с приходом его к власти. В фокусе программы нынешнего американского визита встречи с представителями диаспоры. Армянский премьер не раз озвучивал свои претензии на роль лидера не только отдельно взятой республики, но также и Карабаха и всего армянства. Задача амбициозная, ее не решить только в рамках риторики. Крайне важны для Армении и инвестиции. Но у бизнеса логика не сводится к этническому родству, вкладывать в страну, пребывающую в изоляции и в условиях нерешенного конфликта с соседом- дело рискованное. И премьер пытается найти ключи к решению этих непростых проблем.
Между тем, внутри самой Армении визит Пашиняна воспринимается неоднозначно. В СМИ широко обсуждается «цена вопроса». Рабочий визит премьера осуществлялся чартерным рейсом, стоимость которого многие оценили, как не релевантную тем итогам, которые могли быть от посещения Силиконовой долины или переговоров в Лос-Анджелесе. Как бы то ни было, а американское направление сохранит важность для любого армянского политика. Другой вопрос, насколько обоснованы ожидания от возможных прорывов здесь.
Сергей Маркедонов
Но не стоит упрощать мотивацию Пашиняна. Американское направление и для его предшественников, включая и главного противника Роберта Кочаряна, имело немалое значение. К слову сказать, определение армянской политики, как комплементарной (то есть предполагающей многовекторность), было дано кочаряновским министром иностранных дел Варданом Осканяном. США важны для Армении, прежде всего, из-за многочисленной диаспоры. С ней связывают надежды на инвестиции, более активный лоббизм армянских интересов (особенно, таких, как урегулирование карабахского конфликта, понимание специфики отношений Тегерана и Еревана). Армянские власти также хотели бы, сохраняя союзничество с Москвой, не втягиваться в новую «холодную войну» Запада и Востока.
Эти цели имелись у Еревана до Пашиняна. Остались они и с приходом его к власти. В фокусе программы нынешнего американского визита встречи с представителями диаспоры. Армянский премьер не раз озвучивал свои претензии на роль лидера не только отдельно взятой республики, но также и Карабаха и всего армянства. Задача амбициозная, ее не решить только в рамках риторики. Крайне важны для Армении и инвестиции. Но у бизнеса логика не сводится к этническому родству, вкладывать в страну, пребывающую в изоляции и в условиях нерешенного конфликта с соседом- дело рискованное. И премьер пытается найти ключи к решению этих непростых проблем.
Между тем, внутри самой Армении визит Пашиняна воспринимается неоднозначно. В СМИ широко обсуждается «цена вопроса». Рабочий визит премьера осуществлялся чартерным рейсом, стоимость которого многие оценили, как не релевантную тем итогам, которые могли быть от посещения Силиконовой долины или переговоров в Лос-Анджелесе. Как бы то ни было, а американское направление сохранит важность для любого армянского политика. Другой вопрос, насколько обоснованы ожидания от возможных прорывов здесь.
Сергей Маркедонов
Бурные политические события в Великобритании ввергли Евросоюз в состояние крайнего пессимизма. Борис Джонсон утверждает, что со стороны Брюсселя идет движение навстречу новой сделке по брекситу и что на переговорах достигнут большой прогресс. Переговоры действительно идут на техническом уровне, но по информации людей, знакомых с их ходом, заявления БоДжо имеют мало общего с реальностью. В целом в ЕС царят глубокие сомнения относительно желания и способности британского правительства достичь соглашения. Доверия к Джонсону очень мало.
Европейские чиновники подчеркивают, что времени на достижение какой-то новой сделки почти не остается. До решающего саммита ЕС 17-18 октября договориться о соглашении, чтобы утвердить его на саммите, почти невозможно. Кроме того, в ЕС с удивлением наблюдают за крайне конфронтационной линией, принятой Джонсоном в отношении оппозиции после возобновления работы Палаты общин. Это делает по сути нереальным проведение соглашения с ЕС через парламент, даже если оно каким-то чудом будет достигнуто.
Действительно, сейчас Борис Джонсон создает на заседаниях Палаты общин (и шире – в стране) до предела накаленную атмосферу. Дебаты пронизывает дух крайней ожесточенности. Сам БоДжо и его сторонники используют воинственную, брутальную риторику. Джонсон называет принятый в начале сентября закон, обязывающий его просить Брюссель о новой отсрочке выхода из ЕС до 31 января, если правительство к 19 октября не добьется принятия парламентом нового соглашения, не иначе, как актом о капитуляции. На дебатах в среду премьер-министр назвал вздором заявления оппозиционных депутатов-женщин о том, что им угрожают насилием в социальных сетях за позицию против жесткого брексита. А нынешнюю Палату общин он охарактеризовал как «зомби-парламент» и обвинил всю оппозицию в том, что она парализует страну и пытается сорвать брексит.
Совершенно очевидно, что вся эта тактика Джонсона нацелена на будущее проведение предвыборной кампании под популистским лозунгом «Народ против истеблишмента», частью которого является парламент. А БоДжо, конечно, принял бы в этой кампании образ защитника народных чаяний, выразившихся на референдуме 2016 года. Однако его проблема в том, что лейбористы и другие оппозиционные партии готовы согласиться на проведение досрочных выборов лишь после того, как премьер во исполнение закона обратится в ЕС за новой отсрочкой выхода и тем самым нарушит свое главное обещание – вывести Британию из ЕС 31 октября. В этой связи сейчас пошли разговоры о том, что Джонсон предпочтет уйти в отставку, чтобы предоставить обращение в Брюссель некому переходному правительству из противников жесткого брексита, которое после этого организует проведение всеобщих выборов.
Александр Ивахник
Европейские чиновники подчеркивают, что времени на достижение какой-то новой сделки почти не остается. До решающего саммита ЕС 17-18 октября договориться о соглашении, чтобы утвердить его на саммите, почти невозможно. Кроме того, в ЕС с удивлением наблюдают за крайне конфронтационной линией, принятой Джонсоном в отношении оппозиции после возобновления работы Палаты общин. Это делает по сути нереальным проведение соглашения с ЕС через парламент, даже если оно каким-то чудом будет достигнуто.
Действительно, сейчас Борис Джонсон создает на заседаниях Палаты общин (и шире – в стране) до предела накаленную атмосферу. Дебаты пронизывает дух крайней ожесточенности. Сам БоДжо и его сторонники используют воинственную, брутальную риторику. Джонсон называет принятый в начале сентября закон, обязывающий его просить Брюссель о новой отсрочке выхода из ЕС до 31 января, если правительство к 19 октября не добьется принятия парламентом нового соглашения, не иначе, как актом о капитуляции. На дебатах в среду премьер-министр назвал вздором заявления оппозиционных депутатов-женщин о том, что им угрожают насилием в социальных сетях за позицию против жесткого брексита. А нынешнюю Палату общин он охарактеризовал как «зомби-парламент» и обвинил всю оппозицию в том, что она парализует страну и пытается сорвать брексит.
Совершенно очевидно, что вся эта тактика Джонсона нацелена на будущее проведение предвыборной кампании под популистским лозунгом «Народ против истеблишмента», частью которого является парламент. А БоДжо, конечно, принял бы в этой кампании образ защитника народных чаяний, выразившихся на референдуме 2016 года. Однако его проблема в том, что лейбористы и другие оппозиционные партии готовы согласиться на проведение досрочных выборов лишь после того, как премьер во исполнение закона обратится в ЕС за новой отсрочкой выхода и тем самым нарушит свое главное обещание – вывести Британию из ЕС 31 октября. В этой связи сейчас пошли разговоры о том, что Джонсон предпочтет уйти в отставку, чтобы предоставить обращение в Брюссель некому переходному правительству из противников жесткого брексита, которое после этого организует проведение всеобщих выборов.
Александр Ивахник
Освобождение из-под стражи Алексея Миняйло свидетельствует об эффективности общественной кампании в поддержку арестованных и осужденных. Можно рассмотреть последовательность событий.
1. Раннее начало. В результате уже в августе под влиянием объективных данных стало разваливаться дело о массовых беспорядках. В Интернете было приведено множество доказательств того, что их не было. Эти доказательства были столь наглядны, что несколько арестованных были отпущены на свободу. Власть приняла следующую логику – если не было тактильного контакта с правоохранителем (дернул за руку, приподнял забрало и др.) и у следствия нет других аргументов в отношении арестованного, то его выпускают на свободу. Аргументом против прекращения преследования могла стать высокая степень оппозиционной активности, принадлежность к «нерядовым» протестующим (Егор Жуков, Константин Котов, Алексей Миняйло).
2. Тема тактильного контакта объективно раскалывала недовольных действиями власти – часть из них (в протестах не участвовавшая и желающая, чтобы «не было смуты») была готова смириться с осуждением по обвинению в насилии против правоохранителей. Здесь переломным было дело Устинова, когда любой в Интернете мог увидеть, кто и как применял насилие (ключевую роль играл именно визуальный фактор). Шоковым стало и требование прокурора приговорить этого человека к шести (!) годам лишения свободы, и реальный приговор (3,5 года). Дело Устинова в немалой степени дискредитировало позицию силовиков в целом и стало триггером для мощной петиционной кампании. Игнорировать ее было невозможно.
3. Освобождение Миняйло произошло в условиях, когда следствию вообще не удалось привести конкретных аргументов, связывающих его с событиями в центре Москвы. После дела Устинова доверие к силовым аргументам стало резко снижаться, в том числе и в гражданской части самой власти. Главное – вместо консолидации общества вокруг власти на привычных лозунгах «защиты порядка получился обратный процесс. Именно силовики в этой ситуации выступили в роли дестабилизирующего фактора.
4. Теперь кампания будет развиваться в нескольких направлениях, связанных с конкретными проблемами и персонами. Это: 1) Дело Константина Котова, связанное с «реанимацией» одиозной статьи УК, предусматривающей уголовное наказание за несколько «административок» за митинги и пикеты. 2) Дело Егора Жукова, которому теперь инкриминируют экстремизм, что уже убедительно опровергнуто экспертизой с участием ведущих ученых. 3) Дела осужденных за «тактильный контакт» (здесь речь может идти о смягчении приговоров в апелляционной инстанции).
Алексей Макаркин
1. Раннее начало. В результате уже в августе под влиянием объективных данных стало разваливаться дело о массовых беспорядках. В Интернете было приведено множество доказательств того, что их не было. Эти доказательства были столь наглядны, что несколько арестованных были отпущены на свободу. Власть приняла следующую логику – если не было тактильного контакта с правоохранителем (дернул за руку, приподнял забрало и др.) и у следствия нет других аргументов в отношении арестованного, то его выпускают на свободу. Аргументом против прекращения преследования могла стать высокая степень оппозиционной активности, принадлежность к «нерядовым» протестующим (Егор Жуков, Константин Котов, Алексей Миняйло).
2. Тема тактильного контакта объективно раскалывала недовольных действиями власти – часть из них (в протестах не участвовавшая и желающая, чтобы «не было смуты») была готова смириться с осуждением по обвинению в насилии против правоохранителей. Здесь переломным было дело Устинова, когда любой в Интернете мог увидеть, кто и как применял насилие (ключевую роль играл именно визуальный фактор). Шоковым стало и требование прокурора приговорить этого человека к шести (!) годам лишения свободы, и реальный приговор (3,5 года). Дело Устинова в немалой степени дискредитировало позицию силовиков в целом и стало триггером для мощной петиционной кампании. Игнорировать ее было невозможно.
3. Освобождение Миняйло произошло в условиях, когда следствию вообще не удалось привести конкретных аргументов, связывающих его с событиями в центре Москвы. После дела Устинова доверие к силовым аргументам стало резко снижаться, в том числе и в гражданской части самой власти. Главное – вместо консолидации общества вокруг власти на привычных лозунгах «защиты порядка получился обратный процесс. Именно силовики в этой ситуации выступили в роли дестабилизирующего фактора.
4. Теперь кампания будет развиваться в нескольких направлениях, связанных с конкретными проблемами и персонами. Это: 1) Дело Константина Котова, связанное с «реанимацией» одиозной статьи УК, предусматривающей уголовное наказание за несколько «административок» за митинги и пикеты. 2) Дело Егора Жукова, которому теперь инкриминируют экстремизм, что уже убедительно опровергнуто экспертизой с участием ведущих ученых. 3) Дела осужденных за «тактильный контакт» (здесь речь может идти о смягчении приговоров в апелляционной инстанции).
Алексей Макаркин
В газете Daily Mail опубликованы любопытные результаты опроса жителей Великобритании, проведенного компанией Survation уже после решения Верховного суда о незаконности приостановки работы парламента на пять недель. Данные опроса говорят о том, что конфронтационный внутриполитический курс Бориса Джонсона на вывод страны из Евросоюза 31 октября во что бы то ни стало встречает одобрение далеко не у всех британцев. Хотя лишь 32% считают, что возобновление работы парламента поможет разрешению кризиса, связанного с брекситом, но также только 32% думают, что Верховный суд своим решением превысил конституционные полномочия (на чем настаивают тори-брекситеры), а 41% не согласен с такой точкой зрения.
Еще более интересно, что по мнению 62% британцев Борис Джонсон должен извиниться перед королевой за то, что в вопросе долгой приостановки работы парламента ввел ее в заблуждение (БоДжо извиняться отказался, настаивая на своей правоте). А 51% даже придерживаются мнения, что после всего случившегося премьер-министр должен уйти в отставку, 41% с этим не согласны. Правда, среди избирателей-тори соотношение совсем другое – 23% на 74%.
Что касается будущих всеобщих выборов, то скорейшего их проведения (на чем настаивает Джонсон) хотят чуть больше половины избирателей (55%), а 29% не считают нужным торопиться. Электоральные рейтинги партий сейчас выглядят следующим образом. За Консервативную партию готовы проголосовать 27%, за лейбористов – 24%, за либеральных демократов, выступающих за отказ от брексита вообще, – 22% и за Партию брексита Найджела Фараджа – 16%. Если бы такой расклад на будущих выборах сохранился, то Борису Джонсону не светило бы возвращение в кресло премьера, а Палата общин вновь не имела бы твердого большинства.
Наконец, отвечая на вопрос о своих намерениях в случае проведения повторного референдума о членстве в ЕС, 53% британцев сказали, что они проголосовали бы за сохранение членства в союзе, а 47% настроены на выход. То есть страна по-прежнему расколота по этому судьбоносному вопросу, но на данный момент соотношение прямо противоположно тому, что было зафиксировано на референдуме 2016 года.
Александр Ивахник
Еще более интересно, что по мнению 62% британцев Борис Джонсон должен извиниться перед королевой за то, что в вопросе долгой приостановки работы парламента ввел ее в заблуждение (БоДжо извиняться отказался, настаивая на своей правоте). А 51% даже придерживаются мнения, что после всего случившегося премьер-министр должен уйти в отставку, 41% с этим не согласны. Правда, среди избирателей-тори соотношение совсем другое – 23% на 74%.
Что касается будущих всеобщих выборов, то скорейшего их проведения (на чем настаивает Джонсон) хотят чуть больше половины избирателей (55%), а 29% не считают нужным торопиться. Электоральные рейтинги партий сейчас выглядят следующим образом. За Консервативную партию готовы проголосовать 27%, за лейбористов – 24%, за либеральных демократов, выступающих за отказ от брексита вообще, – 22% и за Партию брексита Найджела Фараджа – 16%. Если бы такой расклад на будущих выборах сохранился, то Борису Джонсону не светило бы возвращение в кресло премьера, а Палата общин вновь не имела бы твердого большинства.
Наконец, отвечая на вопрос о своих намерениях в случае проведения повторного референдума о членстве в ЕС, 53% британцев сказали, что они проголосовали бы за сохранение членства в союзе, а 47% настроены на выход. То есть страна по-прежнему расколота по этому судьбоносному вопросу, но на данный момент соотношение прямо противоположно тому, что было зафиксировано на референдуме 2016 года.
Александр Ивахник