Среди западных лидеров развернулась целая дискуссия по вопросу о преобразовании «семерки» в «восьмерку» с новым возвращением в нее России. Протагонистами этой идеи выступили Эммануэль Макрон и Дональд Трамп. Вроде бы они даже договорились пригласить Владимира Путина на саммит «семерки» в 2020 году в США. Правда, Макрон увязывает возвращение к формату «восьмерки» с прогрессом в реализации Минских соглашений, но не особенно настойчиво. Ангела Меркель и Борис Джонсон выступили решительно против возвращения России.
У каждого из лидеров свои мотивы. Трамп, помимо явного личного расположения к Путину, в условиях полномасштабной торгово-экономической конфронтации между США и Китаем, похоже, хочет воспрепятствовать дальнейшему сближению Москвы с Пекином, вернув ее в клуб западных лидеров. Макрон, активно отстаивая внутри ЕС либерально-прогрессистские ценности и претендуя на роль лидера этого лагеря, в отношениях между Францией и Европой в целом, с одной стороны, и внешними мощными игроками – с другой, исходит из геополитических соображений, о чем он прямо сказал перед встречей с Путиным. В этом смысле он опирается на устойчивую голлистскую традицию. Отсюда его теплое общение с Путиным в Брегансоне и готовность выступить посредником в восстановлении полноценных отношений между ЕС и Россией, а что там внутри России делается – это уже другой вопрос.
От Бориса Джонсона трудно было бы ожидать позитивного отношения к Москве. Двусторонние отношения фундаментально испорчены отравлением Литвиненко, Скрипалей, ссорами вокруг невыдачи важных для Москвы беглецов, да и все мысли у Джонсона сейчас о брексите. Из четырех высказавшихся лидеров только у Ангелы Меркель позиция основывается на ценностных принципах. Не случайно она подчеркнула, что Россия была исключена из «восьмерки» из-за присоединения Крыма, т.е. когда она стала виновником разрушения европейского миропорядка, как его понимали в западных столицах. И переубедить ее будет сложно – не только Трампу, но и Макрону. Как и сложно будет добиться одобрения у руководства Канады, где сильно влияние украинской диаспоры.
Впрочем, даже если все нынешние участники «семерки» согласятся на приглашение России в этот эксклюзивный клуб, это отнюдь не означает, что будут отменены антироссийские санкции США и ЕС, привязанные к конкретным обстоятельствам и условиям. И в такой ситуации крайне маловероятно, что Владимир Путин согласится принять статус подсанкционного члена «восьмерки», что поставило бы его в очевидно неравные, если не сказать унизительные, условия.
Александр Ивахник
У каждого из лидеров свои мотивы. Трамп, помимо явного личного расположения к Путину, в условиях полномасштабной торгово-экономической конфронтации между США и Китаем, похоже, хочет воспрепятствовать дальнейшему сближению Москвы с Пекином, вернув ее в клуб западных лидеров. Макрон, активно отстаивая внутри ЕС либерально-прогрессистские ценности и претендуя на роль лидера этого лагеря, в отношениях между Францией и Европой в целом, с одной стороны, и внешними мощными игроками – с другой, исходит из геополитических соображений, о чем он прямо сказал перед встречей с Путиным. В этом смысле он опирается на устойчивую голлистскую традицию. Отсюда его теплое общение с Путиным в Брегансоне и готовность выступить посредником в восстановлении полноценных отношений между ЕС и Россией, а что там внутри России делается – это уже другой вопрос.
От Бориса Джонсона трудно было бы ожидать позитивного отношения к Москве. Двусторонние отношения фундаментально испорчены отравлением Литвиненко, Скрипалей, ссорами вокруг невыдачи важных для Москвы беглецов, да и все мысли у Джонсона сейчас о брексите. Из четырех высказавшихся лидеров только у Ангелы Меркель позиция основывается на ценностных принципах. Не случайно она подчеркнула, что Россия была исключена из «восьмерки» из-за присоединения Крыма, т.е. когда она стала виновником разрушения европейского миропорядка, как его понимали в западных столицах. И переубедить ее будет сложно – не только Трампу, но и Макрону. Как и сложно будет добиться одобрения у руководства Канады, где сильно влияние украинской диаспоры.
Впрочем, даже если все нынешние участники «семерки» согласятся на приглашение России в этот эксклюзивный клуб, это отнюдь не означает, что будут отменены антироссийские санкции США и ЕС, привязанные к конкретным обстоятельствам и условиям. И в такой ситуации крайне маловероятно, что Владимир Путин согласится принять статус подсанкционного члена «восьмерки», что поставило бы его в очевидно неравные, если не сказать унизительные, условия.
Александр Ивахник
21 августа Госдепартамент США выразил обеспокоенность в связи с возведением новых пограничных сооружений на границе Грузии и частично признанной республики Южная Осетия. На официальном брифинге своего ведомства руководитель пресс-службы Госдепа Морган Ортэгус заявила, что возведение новых ограждений нарушает права местных жителей, а также озвучила традиционное требование Вашингтона о выводе российских войск с территорий Абхазии и Южной Осетии. Добавим к этому и прозвучавшее обвинение в адрес РФ в том, что ее вертолет нарушил воздушное пространство Грузии.
Сразу оговоримся. Процесс «бордеризации» (именно так стали называть обустройство югоосетинским властями своей границы с Грузией) показывает столкновение двух диаметрально противоположных политико-правовых подходов. Для России и Южной Осетии грузинский участок границы - межгосударственный рубеж. Для Тбилиси же и его союзников речь идет об административной границы, так как бывшая автономия Грузинской ССР признается «оккупированной территорией». И, как следствие, любые передвижения российских военных там рассматриваются соответствующим образом.
И не удивительно, что новые строительные работы вызвали жесткую реакцию со стороны США, а также ряда стран-членов ЕС и НАТО. Наиболее активными были, конечно, представители балтийских государств. Именно они, а также Польша, Канада, Великобритания и Украина стояли у истоков создания т.н. «группы друзей Грузии» в ОБСЕ. В прошлом году «друзья» на сайте американской миссии Организации опубликовали специальное заявление, приуроченное к десятилетнему юбилею «горячего августа». С точки зрения авторов документа, Москва должна отказаться от признания независимости Абхазии и Южной Осетии.
«Бордеризация» уже не первый год является рутинным процессом. Строительные работы активизируются всякий раз, когда на них выделяются средства. Отказываться от «размежевания» с Грузией Южная Осетия не собирается. И нельзя сказать, чтобы всякое возобновление работ вызывало бы столь громкую реакцию со стороны Запада, как это случилось на днях. Скорее все делается в соответствие с утвердившимся в последние десять лет ритуалом. Но в канун августовских событий 2008 года (годовщины российско-грузинского конфликта и признания абхазской и югоосетинской независимости) риторика со стороны союзников Тбилиси, как правило, ужесточается. США, Канада, а также ряд стран ЕС отправляют четкий сигнал Москве: признавать то, что МИД РФ определяет, как «новые реалии в Закавказье», они не готовы.
Сергей Маркедонов
Сразу оговоримся. Процесс «бордеризации» (именно так стали называть обустройство югоосетинским властями своей границы с Грузией) показывает столкновение двух диаметрально противоположных политико-правовых подходов. Для России и Южной Осетии грузинский участок границы - межгосударственный рубеж. Для Тбилиси же и его союзников речь идет об административной границы, так как бывшая автономия Грузинской ССР признается «оккупированной территорией». И, как следствие, любые передвижения российских военных там рассматриваются соответствующим образом.
И не удивительно, что новые строительные работы вызвали жесткую реакцию со стороны США, а также ряда стран-членов ЕС и НАТО. Наиболее активными были, конечно, представители балтийских государств. Именно они, а также Польша, Канада, Великобритания и Украина стояли у истоков создания т.н. «группы друзей Грузии» в ОБСЕ. В прошлом году «друзья» на сайте американской миссии Организации опубликовали специальное заявление, приуроченное к десятилетнему юбилею «горячего августа». С точки зрения авторов документа, Москва должна отказаться от признания независимости Абхазии и Южной Осетии.
«Бордеризация» уже не первый год является рутинным процессом. Строительные работы активизируются всякий раз, когда на них выделяются средства. Отказываться от «размежевания» с Грузией Южная Осетия не собирается. И нельзя сказать, чтобы всякое возобновление работ вызывало бы столь громкую реакцию со стороны Запада, как это случилось на днях. Скорее все делается в соответствие с утвердившимся в последние десять лет ритуалом. Но в канун августовских событий 2008 года (годовщины российско-грузинского конфликта и признания абхазской и югоосетинской независимости) риторика со стороны союзников Тбилиси, как правило, ужесточается. США, Канада, а также ряд стран ЕС отправляют четкий сигнал Москве: признавать то, что МИД РФ определяет, как «новые реалии в Закавказье», они не готовы.
Сергей Маркедонов
Алексей Макаркин для МК о российских лоялистах в сегодняшнем контексте https://www.mk.ru/economics/2019/08/22/povedenie-storonnikov-silnoy-ruki-vse-menee-predskazuemo.html
www.mk.ru
Поведение сторонников сильной руки все менее предсказуемо
Термин «лоялисты» получил распространение во время войны за независимость в Северной Америке и обозначал жителей, сохранявших верность (лояльность) британскому монарху Георгу III. Тогда они противостояли патриотам, выступавшим за свободу колоний от метрополии.…
В городе Шали открыли мечеть «Гордость мусульман» - самую большую в Европе. Она опережает по масштабам Голубую мечеть в Стамбуле. По четырем ее сторонам стоят минареты высотой 63 метра каждый, а высота купола мечети составляет 43 метра. Открытие мечети было приурочено к 68-й годовщине со дня рождения Ахмад-хаджи Кадырова.
Помимо мечети, в Шали открылась и новая школа хафизов (чтецов Корана) имени похороненного в этом городе Дурди шейха - последователя жившего в XIX веке суфийского шейха Кунта-хаджи. К числу последователей Кунта-хаджи относится и Рамзан Кадыров.
Мечеть может принять одновременно более 30 тысяч молящихся, с учетом прилегающей территории молитву могут совершать до 100 тысяч человек. Проблема в том, что население города Шали – 54 тысяч человек. Во всем Шалинском районе – 133 тысячи. Во всей Чеченской республике – меньше полутора миллионов. Всего в Чечне более тысячи мечетей. Так что вряд ли «Гордость мусульман» будет заполнена верующими, кроме самых значимых событий – это престижный объект, демонстрирующий влияние и возможности Рамзана Кадырова.
Алексей Макаркин
Помимо мечети, в Шали открылась и новая школа хафизов (чтецов Корана) имени похороненного в этом городе Дурди шейха - последователя жившего в XIX веке суфийского шейха Кунта-хаджи. К числу последователей Кунта-хаджи относится и Рамзан Кадыров.
Мечеть может принять одновременно более 30 тысяч молящихся, с учетом прилегающей территории молитву могут совершать до 100 тысяч человек. Проблема в том, что население города Шали – 54 тысяч человек. Во всем Шалинском районе – 133 тысячи. Во всей Чеченской республике – меньше полутора миллионов. Всего в Чечне более тысячи мечетей. Так что вряд ли «Гордость мусульман» будет заполнена верующими, кроме самых значимых событий – это престижный объект, демонстрирующий влияние и возможности Рамзана Кадырова.
Алексей Макаркин
Спустя месяц после получения поста премьер-министра, Борис Джонсон, наконец, отправился в Европу, чтобы поговорить о брексите. В последние дни, возможно, всерьез восприняв угрозу вынесения вотума недоверия в парламенте, Джонсон стал подчеркивать свое желание договориться с ЕС о новой сделке. Он продолжает настаивать на исключении из соглашения, достигнутого Терезой Мэй, пункта об ирландском «бэкстопе» – страховочном механизме обеспечения открытой границы между Ольстером и Республикой Ирландия, который предусматривает, что Северная Ирландия в течение неопределенного времени будет выполнять правила единого рынка ЕС. Новизна в том, что премьер стал энергично предлагать Евросоюзу проект так называемых альтернативных механизмов обеспечения открытости границы, опубликованный в июле рабочей группой парламентариев. Эти механизмы включают создание специальных экономических зон вокруг границы, введение статуса «доверенных продавцов», отслеживание по GPS пересекающих границу грузовиков с их проверкой в пунктах назначения и т.п. Авторы документа считают, что вся альтернативная система может быть приведена в действие в течение трех лет (между тем, переходный период, предусмотренный в сделке Терезы Мэй, составляет два года).
В среду Борис Джонсон в Берлине пытался убедить в наличии альтернативы «бэкстопу» Ангелу Меркель. Та его вроде бы ободрила. Она сказала, что, может быть, в течение ближайших 30 дней удастся найти решение проблемы «бэкстопа». Джонсон воспринял это как победу, заявив журналистам, что более, чем счастлив. Однако Меркель, во-первых, подчеркнула, что это дело британцев – предложить ясный и работающий план, а ЕС будет готов его рассмотреть. Во-вторых, она ни словом не обмолвилась о том, что существующее соглашение о выходе может быть пересмотрено. Некоторые аналитики в Европе расценили слова Меркель как часть стратегии, нацеленной на то, чтобы избежать вины за неупорядоченный брексит.
Такая оценка нашла подтверждение в четверг после встречи Джонсона с Эммануэлем Макроном. Французский президент вновь заявил, что «бэкстоп» является необходимой гарантией стабильности на острове Ирландия и защиты целостности единого рынка ЕС. Он добавил: «Я выражусь очень ясно: в течение следующего месяца мы не придем к новому соглашению о выходе, которое бы сильно отличалось от существующего». Вместе с тем, Макрон подчеркнул, что если за это время не будет найдено конкретного решения, ответственность за это будет целиком лежать на Великобритании. Так что, по сути, ничего обнадеживающего Борис Джонсон в Лондон не привез, и выход без сделки по-прежнему остается наиболее вероятным сценарием.
Александр Ивахник
В среду Борис Джонсон в Берлине пытался убедить в наличии альтернативы «бэкстопу» Ангелу Меркель. Та его вроде бы ободрила. Она сказала, что, может быть, в течение ближайших 30 дней удастся найти решение проблемы «бэкстопа». Джонсон воспринял это как победу, заявив журналистам, что более, чем счастлив. Однако Меркель, во-первых, подчеркнула, что это дело британцев – предложить ясный и работающий план, а ЕС будет готов его рассмотреть. Во-вторых, она ни словом не обмолвилась о том, что существующее соглашение о выходе может быть пересмотрено. Некоторые аналитики в Европе расценили слова Меркель как часть стратегии, нацеленной на то, чтобы избежать вины за неупорядоченный брексит.
Такая оценка нашла подтверждение в четверг после встречи Джонсона с Эммануэлем Макроном. Французский президент вновь заявил, что «бэкстоп» является необходимой гарантией стабильности на острове Ирландия и защиты целостности единого рынка ЕС. Он добавил: «Я выражусь очень ясно: в течение следующего месяца мы не придем к новому соглашению о выходе, которое бы сильно отличалось от существующего». Вместе с тем, Макрон подчеркнул, что если за это время не будет найдено конкретного решения, ответственность за это будет целиком лежать на Великобритании. Так что, по сути, ничего обнадеживающего Борис Джонсон в Лондон не привез, и выход без сделки по-прежнему остается наиболее вероятным сценарием.
Александр Ивахник
Президентская избирательная кампания в Абхазии продолжается. Первый тур не выявил победителя. Во втором раунде сойдутся действующий глава республики Рауль Хаджимба и представитель оппозиционной партии «Амцахара» Аслан Квициния. Как оценивать эти итоги?
Во-первых, налицо сокращение числа тех, кто проголосовал за действующего президента. Пять лет назад он получил чуть более 50% в первом туре и решил вопрос о получении кресла главы республики. Но 25 августа 2019 года его показатели снизились почти наполовину.
Во-вторых, совокупный результат оппозиционных кандидатов (Аслана Квицинии и Олега Аршбы) выше. Однако впереди у них самая сложная работа. Оппонентам власти еще надо договариваться. Наверное, это было бы не так сложно, если бы не фактор персон, стоящих за спинами» Квицинии и Аршбы. Соответственно Аслана Бжании и Александра Анкваба. Первый не смог принять участие в выборах по болезни, второй - в силу возрастных ограничений. Но обоим есть, что предъявить Раулю Хаджимбе. Оба потеряли в прошлом свои позиции во власти благодаря действующему президенту. Теперь ключевой вопрос, сможет ли оппозиция консолидироваться, а ее лидеры (публичные и неформальные) – преодолеть имеющиеся личные амбиции.
В-третьих, снова, как и ранее, публичная поддержка Кремля определенному кандидату не обеспечила ему разгромного преимущества. В канун голосования президент РФ Владимир Путин встретился с Раулем Хаджимбой. Да, действующий абхазский лидер по формальным показателям вошел во второй тур на первом месте. Но по сумме голосов «серебряного» и «бронзового «призеров гонки (оба оппозиционеры) он уступает им. И легкой прогулки во втором туре (он состоится 8 сентября) не будет.
В-четвертых, выборы при всей их непредсказуемости не выявили новых лиц. В Абхазии по-прежнему « в бой идут одни старики».
Сергей Маркедонов
Во-первых, налицо сокращение числа тех, кто проголосовал за действующего президента. Пять лет назад он получил чуть более 50% в первом туре и решил вопрос о получении кресла главы республики. Но 25 августа 2019 года его показатели снизились почти наполовину.
Во-вторых, совокупный результат оппозиционных кандидатов (Аслана Квицинии и Олега Аршбы) выше. Однако впереди у них самая сложная работа. Оппонентам власти еще надо договариваться. Наверное, это было бы не так сложно, если бы не фактор персон, стоящих за спинами» Квицинии и Аршбы. Соответственно Аслана Бжании и Александра Анкваба. Первый не смог принять участие в выборах по болезни, второй - в силу возрастных ограничений. Но обоим есть, что предъявить Раулю Хаджимбе. Оба потеряли в прошлом свои позиции во власти благодаря действующему президенту. Теперь ключевой вопрос, сможет ли оппозиция консолидироваться, а ее лидеры (публичные и неформальные) – преодолеть имеющиеся личные амбиции.
В-третьих, снова, как и ранее, публичная поддержка Кремля определенному кандидату не обеспечила ему разгромного преимущества. В канун голосования президент РФ Владимир Путин встретился с Раулем Хаджимбой. Да, действующий абхазский лидер по формальным показателям вошел во второй тур на первом месте. Но по сумме голосов «серебряного» и «бронзового «призеров гонки (оба оппозиционеры) он уступает им. И легкой прогулки во втором туре (он состоится 8 сентября) не будет.
В-четвертых, выборы при всей их непредсказуемости не выявили новых лиц. В Абхазии по-прежнему « в бой идут одни старики».
Сергей Маркедонов
Восстановление случайно поврежденной коммунальными службами работы художника Покраса Лампаса в Екатеринбурге отложено. Эта история интересна тем, что художника обвиняют в оскорблении чувств верующих не представители епархии, а группа православных мирян. Напротив, председатель отдела Екатеринбургской епархии по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ протоиерей, настоятель Храма на Крови Максим Миняйло одобрил арт-объект, представляющий собой крест из замысловатых букв на красно-черном фоне. Протоиерей даже заявил, что «в форме креста и кириллице он видит отсылку к русской истории, к ее церковности и традициям».
Казалось бы, проблема решена, санкция получена. Но поднялись «низы» - активисты, которые считают, что само изображение креста на площади, где ходят люди, оскорбляет их чувства. Затем к ним присоединился представитель малоизвестного движения «Гражданский социализм», заявивший, что площадь «испоганили» «бандеровскими цветами» (на самом деле, выполнено в красном, черном и белом цветах – белого цвета у украинских националистов не было).
Проблемы здесь три. Первая – в православном сообществе современной России есть немало людей, которые исходят из собственного представления о том, что оскорбительно, а что нет. Для многих из них и патриарх Кирилл оскорбляет чувства верующих, встречаясь с папой Франциском. Разумеется, протоиерей Максим Миняйло, стремящийся выстроить отношения с современными художниками, для них не указ.
Вторая проблема – любая антимодернистская мобилизация тут же вовлекает самых разных людей, недовольных модернистскими тенденциями. Православный активист может оказаться рядом с коммунистами и социалистами – и они ему ближе, чем «либеральные православные» или даже прагматичные представители церкви, стремящиеся адаптировать РПЦ к запросам молодежи.
Третья проблема – позиция власти. Для нее такой протест неприятен – и не только как неконтролируемая низовая активность. Но и потому, что она сама выстраивает отношения с лояльными представителями современного искусства. В то же время полностью отвергать позицию недовольных тоже не получается – они все же «свои», патриоты, противники Запада и сторонники наведения порядка. Столкновений со «своими» допускать не хочется – поэтому власть маневрирует, стремясь и художника не обидеть, и патриотов успокоить. Хотя противников Покраса Лампаса намного меньше, чем протестовавших против строительства «храма в сквере», но отношение к ним куда более внимательное.
Алексей Макаркин
Казалось бы, проблема решена, санкция получена. Но поднялись «низы» - активисты, которые считают, что само изображение креста на площади, где ходят люди, оскорбляет их чувства. Затем к ним присоединился представитель малоизвестного движения «Гражданский социализм», заявивший, что площадь «испоганили» «бандеровскими цветами» (на самом деле, выполнено в красном, черном и белом цветах – белого цвета у украинских националистов не было).
Проблемы здесь три. Первая – в православном сообществе современной России есть немало людей, которые исходят из собственного представления о том, что оскорбительно, а что нет. Для многих из них и патриарх Кирилл оскорбляет чувства верующих, встречаясь с папой Франциском. Разумеется, протоиерей Максим Миняйло, стремящийся выстроить отношения с современными художниками, для них не указ.
Вторая проблема – любая антимодернистская мобилизация тут же вовлекает самых разных людей, недовольных модернистскими тенденциями. Православный активист может оказаться рядом с коммунистами и социалистами – и они ему ближе, чем «либеральные православные» или даже прагматичные представители церкви, стремящиеся адаптировать РПЦ к запросам молодежи.
Третья проблема – позиция власти. Для нее такой протест неприятен – и не только как неконтролируемая низовая активность. Но и потому, что она сама выстраивает отношения с лояльными представителями современного искусства. В то же время полностью отвергать позицию недовольных тоже не получается – они все же «свои», патриоты, противники Запада и сторонники наведения порядка. Столкновений со «своими» допускать не хочется – поэтому власть маневрирует, стремясь и художника не обидеть, и патриотов успокоить. Хотя противников Покраса Лампаса намного меньше, чем протестовавших против строительства «храма в сквере», но отношение к ним куда более внимательное.
Алексей Макаркин
Саммит «семерки» в Биаррице принес мало конкретных результатов, но при этом признан успешным В этом парадокс сегодняшних взаимоотношений между ведущим западными странами – так сказать, реальность времени Дональда Трампа. Перед началом саммита были серьезные опасения, что президент США, как и в прошлом году, будет занимать конфликтную позицию по всем вопросам, что может привести к провалу мероприятия. Однако в Биаррице обошлось без явных скандалов.
В этом велика заслуга хозяина саммита Эммануэля Макрона, который после ухода в тень ослабшей Ангелы Меркель претендует на роль лидера Европы. От начала до конца саммита Макрон подчеркнуто играл на политическое эго президента Трампа, уделяя ему всемерное внимание. Но и Трамп на этот раз хотел показать, что он не изолирован и находит общий язык с остальными участниками «семерки». Правда, это не всегда получалось. Его настойчивое пожелание вернуть Владимира Путина в круг избранных не нашло поддержки. А сессию, посвященную изменениям климата, он вообще пропустил.
Президент Макрон очень старался, чтобы саммит принес осязаемые результаты. В одном вопросе ему это удалось. Он сумел уговорить Трампа смягчить позицию по Ирану. На заключительной пресс-конференции Макрон объявил, что президент Ирана Рухани вроде бы согласен на личную встречу с Трампом, в ходе которой стороны могли бы договориться о деэскалации. Трамп подтвердил, что считает такую встречу реальной. Она может произойти в сентябре на полях сессии Генассамблеи ООН. Впрочем, Трамп отверг возможность смягчения нефтяных санкций против Ирана, а без этого успех инициативы Макрона весьма проблематичен.
Еще один практический результат саммита, хоть и крайне скромный, – решение создать фонд в 20 млн евро для помощи Бразилии и соседним странам в тушении пожаров в лесах Амазонии. Макрон презентовал выгорание амазонских лесов как чрезвычайную ситуацию мирового масштаба. Однако острый личный конфликт Макрона с правым популистом Жаиром Болсонару привел к тому, что бразильский лидер назвал создание международного фонда для помощи Амазонии атакой на национальный суверенитет.
На самом саммите и на его полях активно обсуждалась тема международных торговых отношений и прежде всего торговой войны между США и Китаем. В понедельник Трамп неожиданно сообщил, что скоро могут возобновиться торговые переговоры с Китаем и он надеется на их успех. Однако такого рода заявления звучали уже не раз. В любом случае Трамп просто использовал саммит как площадку для оглашения своих переговорных позиций.
А в следующем году саммит G7 будет принимать сам Трамп. И другие участники «семерки» могут не сомневаться, что хозяин Белого дома попытается активно манипулировать ими для успеха своей предвыборной президентской кампании, которая к тому времени будет в полном разгаре.
Александр Ивахник
В этом велика заслуга хозяина саммита Эммануэля Макрона, который после ухода в тень ослабшей Ангелы Меркель претендует на роль лидера Европы. От начала до конца саммита Макрон подчеркнуто играл на политическое эго президента Трампа, уделяя ему всемерное внимание. Но и Трамп на этот раз хотел показать, что он не изолирован и находит общий язык с остальными участниками «семерки». Правда, это не всегда получалось. Его настойчивое пожелание вернуть Владимира Путина в круг избранных не нашло поддержки. А сессию, посвященную изменениям климата, он вообще пропустил.
Президент Макрон очень старался, чтобы саммит принес осязаемые результаты. В одном вопросе ему это удалось. Он сумел уговорить Трампа смягчить позицию по Ирану. На заключительной пресс-конференции Макрон объявил, что президент Ирана Рухани вроде бы согласен на личную встречу с Трампом, в ходе которой стороны могли бы договориться о деэскалации. Трамп подтвердил, что считает такую встречу реальной. Она может произойти в сентябре на полях сессии Генассамблеи ООН. Впрочем, Трамп отверг возможность смягчения нефтяных санкций против Ирана, а без этого успех инициативы Макрона весьма проблематичен.
Еще один практический результат саммита, хоть и крайне скромный, – решение создать фонд в 20 млн евро для помощи Бразилии и соседним странам в тушении пожаров в лесах Амазонии. Макрон презентовал выгорание амазонских лесов как чрезвычайную ситуацию мирового масштаба. Однако острый личный конфликт Макрона с правым популистом Жаиром Болсонару привел к тому, что бразильский лидер назвал создание международного фонда для помощи Амазонии атакой на национальный суверенитет.
На самом саммите и на его полях активно обсуждалась тема международных торговых отношений и прежде всего торговой войны между США и Китаем. В понедельник Трамп неожиданно сообщил, что скоро могут возобновиться торговые переговоры с Китаем и он надеется на их успех. Однако такого рода заявления звучали уже не раз. В любом случае Трамп просто использовал саммит как площадку для оглашения своих переговорных позиций.
А в следующем году саммит G7 будет принимать сам Трамп. И другие участники «семерки» могут не сомневаться, что хозяин Белого дома попытается активно манипулировать ими для успеха своей предвыборной президентской кампании, которая к тому времени будет в полном разгаре.
Александр Ивахник
Кратковременный визит президента Эрдогана в Москву свидетельствует о росте противоречий между Турцией и Россией на сирийском направлении. Судя по внешне вполне дружескому общению Путина и Эрдогана на МАКСе в Жуковском, это пока не кризис в отношениях, но предпосылки для кризиса нарастают. Достигнутая почти год назад договоренность двух президентов о том, что в провинции Идлиб создается демилитаризованная зона, оказалась неработающей. Турция не спешила выполнять свои обязательства по изоляции и разоружению джихадистов в этой зоне. Более того, за прошедший год вооруженная группировка «Хайат Тахрир аш-Шам» стала контролировать бóльшую часть территории Идлиба и подчинила своему влиянию ряд протурецких антиасадовских формирований.
С мая авиация Асада при поддержке российских ВКС начала наносить бомбовые удары по боевикам. Москва, конечно, понимала, что Анкаре это не понравится. Во-первых, потому, что под удары попадала и протурецкая оппозиция. Во-вторых, бомбежки привели к перемещению около 500 тысяч человек на север провинции, к турецкой границе. Но Россия как патрон Асада не могла отказать ему в военной поддержке – это противоречило бы всей логике ее предыдущих действий в сирийском конфликте. Поддержала Москва и развернувшееся в начале августа сухопутное наступление сирийских войск в Идлибе, в ходе которого уже взят оплот боевиков город Хан-Шейхун. 19 августа авиаудару подвергся и турецкий военный конвой, пытавшийся добраться до наблюдательного пункта турецкой армии. По этому поводу Эрдоган в Москве заявил: «Ситуация настолько усложнилась, что в данный момент наши военнослужащие находятся в опасности. Мы не хотим, чтобы это продолжалось. Здесь все необходимые шаги будут своевременно сделаны».
Путин изложил совсем другой взгляд на текущую ситуацию в Идлибе: «Убеждены, зона деэскалации не должна служить прибежищем для боевиков, а тем более плацдармом для совершения новых нападений». Так что можно не сомневаться: наступление войск Асада продолжится, и Россия будет способствовать его успеху. Но доводить отношения с Турцией до открытого конфликта, конечно, не хочется. Здесь ведь и «Турецкий поток», и поставки С-400, и возможные закупки новейших российских истребителей.
Поэтому Путин, похоже, пытается убедить Эрдогана снизить амбиции в Идлибе в обмен на поддержку по другой чувствительной для Турции сирийской теме – расположению курдских вооруженных формирований. Недавно Турция достигла с США соглашения об отводе поддерживаемых американцами курдских отрядов от турецкой границы на северо-востоке Сирии и создании там «зоны безопасности». Путин отметил, что понимает озабоченность Анкары и признает законность интересов Турции в обеспечении своей безопасности в приграничном регионе. Это значимый для Эрдогана жест.
Александр Ивахник
С мая авиация Асада при поддержке российских ВКС начала наносить бомбовые удары по боевикам. Москва, конечно, понимала, что Анкаре это не понравится. Во-первых, потому, что под удары попадала и протурецкая оппозиция. Во-вторых, бомбежки привели к перемещению около 500 тысяч человек на север провинции, к турецкой границе. Но Россия как патрон Асада не могла отказать ему в военной поддержке – это противоречило бы всей логике ее предыдущих действий в сирийском конфликте. Поддержала Москва и развернувшееся в начале августа сухопутное наступление сирийских войск в Идлибе, в ходе которого уже взят оплот боевиков город Хан-Шейхун. 19 августа авиаудару подвергся и турецкий военный конвой, пытавшийся добраться до наблюдательного пункта турецкой армии. По этому поводу Эрдоган в Москве заявил: «Ситуация настолько усложнилась, что в данный момент наши военнослужащие находятся в опасности. Мы не хотим, чтобы это продолжалось. Здесь все необходимые шаги будут своевременно сделаны».
Путин изложил совсем другой взгляд на текущую ситуацию в Идлибе: «Убеждены, зона деэскалации не должна служить прибежищем для боевиков, а тем более плацдармом для совершения новых нападений». Так что можно не сомневаться: наступление войск Асада продолжится, и Россия будет способствовать его успеху. Но доводить отношения с Турцией до открытого конфликта, конечно, не хочется. Здесь ведь и «Турецкий поток», и поставки С-400, и возможные закупки новейших российских истребителей.
Поэтому Путин, похоже, пытается убедить Эрдогана снизить амбиции в Идлибе в обмен на поддержку по другой чувствительной для Турции сирийской теме – расположению курдских вооруженных формирований. Недавно Турция достигла с США соглашения об отводе поддерживаемых американцами курдских отрядов от турецкой границы на северо-востоке Сирии и создании там «зоны безопасности». Путин отметил, что понимает озабоченность Анкары и признает законность интересов Турции в обеспечении своей безопасности в приграничном регионе. Это значимый для Эрдогана жест.
Александр Ивахник
Издание «Проект» изучило биографии 2000 российских судей и пришло к заключению, что 84% из них - бывшие чиновники и силовики. Это либо экс-секретари судов (43%), либо бывшие сотрудники силовых ведомств (34%). Еще пять лет назад Институт проблем правоприменения (ИПП) оценивал долю бывших судебных клерков среди всех стражей правосудия в 30%. Сейчас их стало почти в полтора раза больше. У большинства (62%) аппарат суда и вовсе был единственным опытом работы. Секретарь суда за время своей работы в этом качестве принимает как должные правила игры, которые установились в судах и включают в себя лояльность руководству и минимизацию числа оправдательных приговоров.
С политизированными делами история следующая. 7 из 10 судей, по которым удалось установить прежнее место работы, вышли из прокуратуры или МВД, 12 из 20 в последние 10 лет не выносили оправдательных приговоров. Причем даже те, кто кого-то оправдал, делал это один раз (например, у судьи по делу «Нового величия» 607 обвинительных приговоров и один оправдательный) – и такие исключения лишь подтверждают правило. 8 из 20 продвигались по службе незадолго до или вскоре после громких процессов.
Бывших адвокатов среди судей всего 4%. Женщины, ранее работавшие в адвокатуре, по данным «Проекта», оправдывают подсудимых чаще. Впрочем, милосердие весьма условное. В среднем в районных судах оправдывают 1 из 147 судимых в общем порядке (0,7%). А вот женщины с адвокатским опытом, отпускают одного из 97. Разница небольшая, но, видимо, даже из-за нее бывшие адвокаты считаются недостаточно надежными.
Алексей Макаркин
С политизированными делами история следующая. 7 из 10 судей, по которым удалось установить прежнее место работы, вышли из прокуратуры или МВД, 12 из 20 в последние 10 лет не выносили оправдательных приговоров. Причем даже те, кто кого-то оправдал, делал это один раз (например, у судьи по делу «Нового величия» 607 обвинительных приговоров и один оправдательный) – и такие исключения лишь подтверждают правило. 8 из 20 продвигались по службе незадолго до или вскоре после громких процессов.
Бывших адвокатов среди судей всего 4%. Женщины, ранее работавшие в адвокатуре, по данным «Проекта», оправдывают подсудимых чаще. Впрочем, милосердие весьма условное. В среднем в районных судах оправдывают 1 из 147 судимых в общем порядке (0,7%). А вот женщины с адвокатским опытом, отпускают одного из 97. Разница небольшая, но, видимо, даже из-за нее бывшие адвокаты считаются недостаточно надежными.
Алексей Макаркин
После того, как российско-грузинские отношения в июне 2019 года резко ухудшились, с разных сторон звучали предложения о новой нормализации. 28 августа в интервью на известном канале «Euronews» своими размышлениями на эту тему поделилась президент Грузии Саломе Зурабишвили.
В сегодняшних условиях грузинский президент не обладает достаточными полномочиями, чтобы определять приоритеты внутренней и внешней политики государства. Однако к мнению Зурабишвили стоит присмотреться внимательнее. Во-первых, нынешняя глава Грузинского государства - профессиональный дипломат, у нее за плечами, в том числе и руководство МИД закавказского государства. Тем паче, что после получения президентского поста Зурабишвили, очевидно, стала своеобразным суперминистром иностранных дел. Она нередко делает заявления относительно внешнеполитического курса страны. Во-вторых, именно высказывание президента Грузии о «враждебном» характере российских действий во время нынешнего кризиса приобрело особое звучание. Во многом оно было вызвано внутриполитическими соображениями. Властям страны важно было показать оппозиции, что они столь же несговорчивы с Москвой, особенно там, где речь идет о территориальной целостности. Но какими бы обстоятельствами ни было вызвано заявление Зурабишвили, для двусторонних контактов, оно сыграло крайне негативную роль.
В интервью каналу «Euronews грузинский президент стремилась показать себя политиком, готовым к диалогу и компромиссами. Она заявила, что диалог между Тбилиси и Москвой нужен. Правда, тут же четко обозначила его условия. По ее словам, нужны «четкие сигналы» от северного соседа, и в первую очередь, речь должна идти об «отказе от политики принуждения». Снова идет обращение к старому нарративу. Утрата Абхазии и Южной Осетии связывается не столько с проблемами грузинского нациестроительства в постсоветский период, сколько с жесткими действиями Москвы.
Но вряд ли эта точка зрения найдет поддержку с российской стороны. Спору нет, любая страна, включая и Грузию, имеет право на свою запросную позицию для нормализации отношений с соседним государством. Однако нельзя не обратить внимания на то, что представители Тбилиси и в прошлом, и в настоящем, активно продвигают свое видение будущего отношений с РФ. Как правило, выдвигаются претензии по поводу поддержки сепаратизма в Абхазии и в Южной Осетии. Но, наверное, успех в нормализации возможен тогда, когда и другая сторона с ее запросной позицией будет услышана. Речь тут, конечно, о НАТО, стратегическом выборе Тбилиси в пользу Запада. Между тем, есть сомнения в том, что сегодня и Россия, и Грузия готовы к серьезному обсуждению запросных позиций друг друга. Следовательно, впереди нас ждут новые требования, скорее для внутриполитических целей, чем для содержательной дискуссии по двусторонним отношениям.
Сергей Маркедонов
В сегодняшних условиях грузинский президент не обладает достаточными полномочиями, чтобы определять приоритеты внутренней и внешней политики государства. Однако к мнению Зурабишвили стоит присмотреться внимательнее. Во-первых, нынешняя глава Грузинского государства - профессиональный дипломат, у нее за плечами, в том числе и руководство МИД закавказского государства. Тем паче, что после получения президентского поста Зурабишвили, очевидно, стала своеобразным суперминистром иностранных дел. Она нередко делает заявления относительно внешнеполитического курса страны. Во-вторых, именно высказывание президента Грузии о «враждебном» характере российских действий во время нынешнего кризиса приобрело особое звучание. Во многом оно было вызвано внутриполитическими соображениями. Властям страны важно было показать оппозиции, что они столь же несговорчивы с Москвой, особенно там, где речь идет о территориальной целостности. Но какими бы обстоятельствами ни было вызвано заявление Зурабишвили, для двусторонних контактов, оно сыграло крайне негативную роль.
В интервью каналу «Euronews грузинский президент стремилась показать себя политиком, готовым к диалогу и компромиссами. Она заявила, что диалог между Тбилиси и Москвой нужен. Правда, тут же четко обозначила его условия. По ее словам, нужны «четкие сигналы» от северного соседа, и в первую очередь, речь должна идти об «отказе от политики принуждения». Снова идет обращение к старому нарративу. Утрата Абхазии и Южной Осетии связывается не столько с проблемами грузинского нациестроительства в постсоветский период, сколько с жесткими действиями Москвы.
Но вряд ли эта точка зрения найдет поддержку с российской стороны. Спору нет, любая страна, включая и Грузию, имеет право на свою запросную позицию для нормализации отношений с соседним государством. Однако нельзя не обратить внимания на то, что представители Тбилиси и в прошлом, и в настоящем, активно продвигают свое видение будущего отношений с РФ. Как правило, выдвигаются претензии по поводу поддержки сепаратизма в Абхазии и в Южной Осетии. Но, наверное, успех в нормализации возможен тогда, когда и другая сторона с ее запросной позицией будет услышана. Речь тут, конечно, о НАТО, стратегическом выборе Тбилиси в пользу Запада. Между тем, есть сомнения в том, что сегодня и Россия, и Грузия готовы к серьезному обсуждению запросных позиций друг друга. Следовательно, впереди нас ждут новые требования, скорее для внутриполитических целей, чем для содержательной дискуссии по двусторонним отношениям.
Сергей Маркедонов
Давно известно, что Борис Джонсон – азартный политический игрок. Но даже при этом мало кто ожидал, что он решится настолько откровенно пренебречь устоявшимися традициями британской политической системы ради достижения своей провозглашенной цели – вывести страну из ЕС до 31 октября. Премьер пошел на то, чтобы приостановить работу парламента с 9-12 сентября до 14октября. При этом он выполнил должную процедуру: запросил и получил решение королевы – формально для подготовки правительственной программы на новую сессию. Однако обычно перерыв в заседаниях парламента составляет всего несколько дней. Так что всем понятно, что Джонсон просто нашел способ в решающий период перед брекситом отодвинуть парламент от дел и не дать ему заблокировать выход из ЕС без соглашения, а такой сценарий, судя по всему, является для кабинета базовым.
Естественно, решение Джонсона взорвало политическую жизнь Великобритании. Все оппозиционные партии и часть депутатов-тори, выступающих против жесткого брексита, назвали его антиконституционным и бросающим вызов британской демократии. Однако самые резкие морально-политические оценки и протесты сотен людей в центре Лондона на ситуацию повлиять не могут. Главный вопрос теперь в том, сможет ли настроенное против выхода без соглашения парламентское большинство реально объединиться и ограничить свободу рук премьер-министра в осуществлении брексита.
Палата общин возвращается с каникул 3 сентября. До приостановки работы у депутатов будет неделя. Они не имеют права проголосовать против приостановки, поскольку этот вопрос – прерогатива королевы. Но они могут попытаться с помощью спикера Джона Беркоу срочно принять закон, запрещающий правительству выходить из ЕС 31 октября без соглашения и обязывающий его просить Брюссель о новой отсрочке. Более решительный вариант действий – поставить на голосование вопрос о вотуме недоверия правительству. Правда, если недоверие будет объявлено, а новое правительство сформировать не удастся, то Джонсон может затягивать отставку, а затем объявить о досрочных выборах после 31 октября, надеясь на лавры человека, который вырвал страну из всем надоевшей неопределенности брексита.
Однако в таком случае рискованный шаг с приостановкой работы парламента может сыграть Джонсону в минус. Оперативный и достаточно репрезентативный опрос (почти 6 тысяч респондентов), проведенный вчера авторитетной компанией YouGov, показал, что 47% британцев считают решение премьера неприемлемым и лишь 27% одобряют его, остальные не определились. В любом случае следующая неделя в британской политике будет крайне насыщенной и любопытной.
Александр Ивахник
Естественно, решение Джонсона взорвало политическую жизнь Великобритании. Все оппозиционные партии и часть депутатов-тори, выступающих против жесткого брексита, назвали его антиконституционным и бросающим вызов британской демократии. Однако самые резкие морально-политические оценки и протесты сотен людей в центре Лондона на ситуацию повлиять не могут. Главный вопрос теперь в том, сможет ли настроенное против выхода без соглашения парламентское большинство реально объединиться и ограничить свободу рук премьер-министра в осуществлении брексита.
Палата общин возвращается с каникул 3 сентября. До приостановки работы у депутатов будет неделя. Они не имеют права проголосовать против приостановки, поскольку этот вопрос – прерогатива королевы. Но они могут попытаться с помощью спикера Джона Беркоу срочно принять закон, запрещающий правительству выходить из ЕС 31 октября без соглашения и обязывающий его просить Брюссель о новой отсрочке. Более решительный вариант действий – поставить на голосование вопрос о вотуме недоверия правительству. Правда, если недоверие будет объявлено, а новое правительство сформировать не удастся, то Джонсон может затягивать отставку, а затем объявить о досрочных выборах после 31 октября, надеясь на лавры человека, который вырвал страну из всем надоевшей неопределенности брексита.
Однако в таком случае рискованный шаг с приостановкой работы парламента может сыграть Джонсону в минус. Оперативный и достаточно репрезентативный опрос (почти 6 тысяч респондентов), проведенный вчера авторитетной компанией YouGov, показал, что 47% британцев считают решение премьера неприемлемым и лишь 27% одобряют его, остальные не определились. В любом случае следующая неделя в британской политике будет крайне насыщенной и любопытной.
Александр Ивахник
У нового украинского правительства есть несколько особенностей.
1. У Зеленского изначально не было своей команды – не считать же таковой нескольких коллег по студии «Квартал 95». Поэтому ему приходится приглашать людей, которые не были его сторонниками – как премьер Гончарук, который еще весной публично поддерживал Порошенко.
2. У Коломойского свои люди есть, но продвигать их в правительство в больших количествах означало бы столкнуться с серьезными репутационными проблемами. С Коломойским напрямую связывают назначение министра обороны Загороднюка и министра кабинета министров Дубилета. Возможно, есть еще его люди, но это может проявиться позднее.
3. В правительстве удержался министр внутренних дел Аваков, который соблюдал нейтралитет в президентской избирательной кампании. Аваков договорился с Коломойским о создании в новой Раде депутатской группы «За будущее» из 23 одномандатников. Впрочем, коалиции в украинской политике обычно недолговременны, поэтому неясно, насколько долго Аваков останется на своем посту. Для многих сторонников Зеленского это фигура дискомфортная, противоречащая заявленному курсу на обновление.
4. В правительстве действительно много новых людей, что соответствует общественному запросу. Но новыми их можно назвать, конечно же, условно. Это персонажи второго-третьего ряда, часто эксперты, работавшие с предыдущими правительствами. Интересно, что двое членов кабинета – министр экономического развития Милованов и министр развития общин и территорий Бабак – имели прямое отношение еще к первому проекту, который поднялся именно на принципе обновления элит – «Самопомощи» львовского мэра Садового. Бабак была депутатом от «Самопомощи», а Милованов входил по ее квоте в совет Нацбанка. Сейчас «Самопомощь» проиграла выборы, но часть ее кадров остается востребованной.
5. Правительство ориентировано на сотрудничество с Западом – впрочем, как и любой украинский кабинет министров после 2014 года. Гончарук начал свое выступление в Раде с воспоминаний о Майдане – что также неудивительно. Хотя в команде Зеленского отношение к Майдану разное (интересно, что на заседание Рады пригласили бывшего спикера Рыбака, вынужденного уйти после победы Майдана), но майдановскую традицию новый президент игнорировать не может – иначе он потеряет немалую часть сторонников. Другое дело, что он может попытаться ее подкорректировать в языковом и церковном вопросах, но не сильно (новый спикер Разумков демонстративно прервал депутата, выступавшего на русском языке).
Алексей Макаркин
1. У Зеленского изначально не было своей команды – не считать же таковой нескольких коллег по студии «Квартал 95». Поэтому ему приходится приглашать людей, которые не были его сторонниками – как премьер Гончарук, который еще весной публично поддерживал Порошенко.
2. У Коломойского свои люди есть, но продвигать их в правительство в больших количествах означало бы столкнуться с серьезными репутационными проблемами. С Коломойским напрямую связывают назначение министра обороны Загороднюка и министра кабинета министров Дубилета. Возможно, есть еще его люди, но это может проявиться позднее.
3. В правительстве удержался министр внутренних дел Аваков, который соблюдал нейтралитет в президентской избирательной кампании. Аваков договорился с Коломойским о создании в новой Раде депутатской группы «За будущее» из 23 одномандатников. Впрочем, коалиции в украинской политике обычно недолговременны, поэтому неясно, насколько долго Аваков останется на своем посту. Для многих сторонников Зеленского это фигура дискомфортная, противоречащая заявленному курсу на обновление.
4. В правительстве действительно много новых людей, что соответствует общественному запросу. Но новыми их можно назвать, конечно же, условно. Это персонажи второго-третьего ряда, часто эксперты, работавшие с предыдущими правительствами. Интересно, что двое членов кабинета – министр экономического развития Милованов и министр развития общин и территорий Бабак – имели прямое отношение еще к первому проекту, который поднялся именно на принципе обновления элит – «Самопомощи» львовского мэра Садового. Бабак была депутатом от «Самопомощи», а Милованов входил по ее квоте в совет Нацбанка. Сейчас «Самопомощь» проиграла выборы, но часть ее кадров остается востребованной.
5. Правительство ориентировано на сотрудничество с Западом – впрочем, как и любой украинский кабинет министров после 2014 года. Гончарук начал свое выступление в Раде с воспоминаний о Майдане – что также неудивительно. Хотя в команде Зеленского отношение к Майдану разное (интересно, что на заседание Рады пригласили бывшего спикера Рыбака, вынужденного уйти после победы Майдана), но майдановскую традицию новый президент игнорировать не может – иначе он потеряет немалую часть сторонников. Другое дело, что он может попытаться ее подкорректировать в языковом и церковном вопросах, но не сильно (новый спикер Разумков демонстративно прервал депутата, выступавшего на русском языке).
Алексей Макаркин
28 августа премьер-министр Армении Никол Пашинян принял участие в ежегодной конференции послов и глав дипмиссий в Ереване. Между тем, это традиционное событие было отмечено целым рядом важных заявлений. В первую очередь, следует обратить внимание на то, как Пашинян прокомментировал ситуацию вокруг урегулирования нагорно-карабахского конфликта.
По его словам, ему досталось неоднозначное международное восприятие этого этнополитического противостояния. Пашинян полагает, что нет никаких веских оснований рассматривать все постсоветские конфликты в одной «корзине». По мнению премьер-министра Армении, «необходимо демонстрирование огромной разницы между этими вопросами. Мы четко фиксируем, что, например, жители Южной Осетии и Абхазии сегодня могут свободно передвигаться по Тбилиси, продавать выращенные им фрукты и овощи, а затем спокойно вернуться к себе домой». Пашинян, конечно, не этнолог и не эксперт в области урегулирования конфликтов. Многие детали конфликтов он намеренно испрямляет. То, что он сказал про абхазские и югоосетинские реалии, скорее, относилось к периоду до августа 2008 года. Сегодня на границе Южной Осетии и Грузии мы видим «бордеризацию». Не так просто складывается все и на абхазском направлении. Но, как минимум, между Тбилиси и ее бывшими автономиями сохраняется определенный уровень контактов. И на бытовом уровне, и на уровне переговорном, взять хотя бы Женевские консультации.
С Карабахом все иначе. Непризнанная НКР - вне переговорного формата. А военные инциденты, которые то снижаются, то возрастают, действительно сильно отличают карабахский конфликт от положения дел в Абхазии и в Южной Осетии. И Пашиняну крайне важно донести сигнал до представителей дипкорпуса в Армении: конфликт в Карабахе носит уникальный характер, требует особых подходов, а не сведения к некоему общему знаменателю. К слову сказать, еще в конце 1980-х гг. армянские лоббисты стремились доказать, что самоопределение карабахских армян - это преодоление сталинской национальной политики. Такой подход одно время был даже весьма популярен в Вашингтоне. Но затем, после распада СССР, когда соответствующая риторика перестала приносить американцам дивиденды, на первый план вышла прагматика.
Похоже, Пашинян решил сделать некий «апдейт» и актуализировать «уникальный карабахский кейс», как в свое время это было сделано в случае с Косово. Логика в таком поведении есть. Но следует понимать, что успех косовского казуса был бы невозможен, не возьмись за его поддержку могучая сверхдержава и ее союзники. Вероятно, в Ереване решили, что вода камень точит. И лучше самим попытаться направить процесс в выгодное русло, не дожидаясь согласия великих держав.
Сергей Маркедонов
По его словам, ему досталось неоднозначное международное восприятие этого этнополитического противостояния. Пашинян полагает, что нет никаких веских оснований рассматривать все постсоветские конфликты в одной «корзине». По мнению премьер-министра Армении, «необходимо демонстрирование огромной разницы между этими вопросами. Мы четко фиксируем, что, например, жители Южной Осетии и Абхазии сегодня могут свободно передвигаться по Тбилиси, продавать выращенные им фрукты и овощи, а затем спокойно вернуться к себе домой». Пашинян, конечно, не этнолог и не эксперт в области урегулирования конфликтов. Многие детали конфликтов он намеренно испрямляет. То, что он сказал про абхазские и югоосетинские реалии, скорее, относилось к периоду до августа 2008 года. Сегодня на границе Южной Осетии и Грузии мы видим «бордеризацию». Не так просто складывается все и на абхазском направлении. Но, как минимум, между Тбилиси и ее бывшими автономиями сохраняется определенный уровень контактов. И на бытовом уровне, и на уровне переговорном, взять хотя бы Женевские консультации.
С Карабахом все иначе. Непризнанная НКР - вне переговорного формата. А военные инциденты, которые то снижаются, то возрастают, действительно сильно отличают карабахский конфликт от положения дел в Абхазии и в Южной Осетии. И Пашиняну крайне важно донести сигнал до представителей дипкорпуса в Армении: конфликт в Карабахе носит уникальный характер, требует особых подходов, а не сведения к некоему общему знаменателю. К слову сказать, еще в конце 1980-х гг. армянские лоббисты стремились доказать, что самоопределение карабахских армян - это преодоление сталинской национальной политики. Такой подход одно время был даже весьма популярен в Вашингтоне. Но затем, после распада СССР, когда соответствующая риторика перестала приносить американцам дивиденды, на первый план вышла прагматика.
Похоже, Пашинян решил сделать некий «апдейт» и актуализировать «уникальный карабахский кейс», как в свое время это было сделано в случае с Косово. Логика в таком поведении есть. Но следует понимать, что успех косовского казуса был бы невозможен, не возьмись за его поддержку могучая сверхдержава и ее союзники. Вероятно, в Ереване решили, что вода камень точит. И лучше самим попытаться направить процесс в выгодное русло, не дожидаясь согласия великих держав.
Сергей Маркедонов
Маттео Сальвини просчитался. Его надежды на скорые досрочные выборы и кресло премьера не оправдались. В четверг Джузеппе Конте получил от президента Италии мандат на формирование нового правительства. Это стало возможным после того, как Демпартия согласилась с требованием «Движения 5 звезд» оставить Конте на посту премьера после распада прежней коалиции «Д5З» и партии «Лига» Сальвини. Речь идет о создании не технического правительства для принятия бюджета, а полноценного, которое получит вотум доверия в парламенте и теоретически сможет работать до очередных выборов в 2023 году.
Провоцируя раскол популистской коалиции и отставку премьера Конте, Сальвини никак не предполагал, что его бывшие партнеры из «Д5З» и Демпартия сумеют договориться о союзе. Действительно, антиистеблишментные по происхождению «пятизвездочники» и вполне системные социалисты из Демпартии, не раз возглавлявшие правительство, имели мало общего между собой и постоянно резко критиковали друг друга. Демпартия всегда была проевропейской, склонной к соблюдению бюджетной дисциплины, ориентированной на хорошие отношения с бизнесом. Популисты из «Д5З» не скрывали евроскептицизма, бичевали госбюрократию, коррупцию и жадных акул бизнеса.
Однако Демпартию и «Д5З» подталкивали к друг другу не только тактические соображения по поводу вероятных слабых результатов на внеочередных выборах осенью, но и более фундаментальные опасения относительно очевидных вождистских наклонностей Сальвини. Находясь на посту главы МВД, он позиционировал себя как безусловного национального лидера, жесткого, но справедливого, спасителя Италии от нежелательных пришельцев в лице африканских мигрантов и внешних кураторов, диктующих свою волю из Брюсселя. На многих недовольных жителей страны, особенно женщин, судя по многочисленным селфи с Сальвини на итальянских пляжах, его яркая публичная активность производила сильное впечатление. В случае скорых выборов Сальвини наверняка возглавил бы правительство и сделал бы всё возможное, чтобы надолго стать доминирующей политической фигурой. Поэтому общая цель – остановить Сальвини – перевесила у «пятизвездочников» и социалистов все имеющиеся противоречия.
Впрочем, для запуска работы правительства надо сначала решить кадровые вопросы, по которым есть серьезные разногласия. Лидер «Д5З» Ди Майо хочет сохранить пост вице-премьера, а Демпартия считает, что в обмен на уступку по кандидатуре премьера Конте этот пост должна получить она. Но даже если удастся достичь взаимоприемлемых решений, вовсе не факт, что новое правительство сможет просуществовать долго. Подтачивать его стабильность будут не только различные позиции по текущим вопросам политики, но и серьезные внутренние противоречия в обеих партиях вкупе с недостаточным авторитетом лидеров – Ди Майо и Дзингаретти.
Александр Ивахник
Провоцируя раскол популистской коалиции и отставку премьера Конте, Сальвини никак не предполагал, что его бывшие партнеры из «Д5З» и Демпартия сумеют договориться о союзе. Действительно, антиистеблишментные по происхождению «пятизвездочники» и вполне системные социалисты из Демпартии, не раз возглавлявшие правительство, имели мало общего между собой и постоянно резко критиковали друг друга. Демпартия всегда была проевропейской, склонной к соблюдению бюджетной дисциплины, ориентированной на хорошие отношения с бизнесом. Популисты из «Д5З» не скрывали евроскептицизма, бичевали госбюрократию, коррупцию и жадных акул бизнеса.
Однако Демпартию и «Д5З» подталкивали к друг другу не только тактические соображения по поводу вероятных слабых результатов на внеочередных выборах осенью, но и более фундаментальные опасения относительно очевидных вождистских наклонностей Сальвини. Находясь на посту главы МВД, он позиционировал себя как безусловного национального лидера, жесткого, но справедливого, спасителя Италии от нежелательных пришельцев в лице африканских мигрантов и внешних кураторов, диктующих свою волю из Брюсселя. На многих недовольных жителей страны, особенно женщин, судя по многочисленным селфи с Сальвини на итальянских пляжах, его яркая публичная активность производила сильное впечатление. В случае скорых выборов Сальвини наверняка возглавил бы правительство и сделал бы всё возможное, чтобы надолго стать доминирующей политической фигурой. Поэтому общая цель – остановить Сальвини – перевесила у «пятизвездочников» и социалистов все имеющиеся противоречия.
Впрочем, для запуска работы правительства надо сначала решить кадровые вопросы, по которым есть серьезные разногласия. Лидер «Д5З» Ди Майо хочет сохранить пост вице-премьера, а Демпартия считает, что в обмен на уступку по кандидатуре премьера Конте этот пост должна получить она. Но даже если удастся достичь взаимоприемлемых решений, вовсе не факт, что новое правительство сможет просуществовать долго. Подтачивать его стабильность будут не только различные позиции по текущим вопросам политики, но и серьезные внутренние противоречия в обеих партиях вкупе с недостаточным авторитетом лидеров – Ди Майо и Дзингаретти.
Александр Ивахник
После того, как в августе 2008 года Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии, закавказское направление значительно утратило свою актуальность. Оформился новый статус-кво, который по факту не оспаривался ни одним из вовлеченных игроков. Грузия периодически выступала с осуждением «оккупационной политики» России, а Москва говорила о необходимости признания «новых геополитических реалий». Запад же риторически поддерживал грузинскую «территориальную целостность», но никаких внятных военных гарантий или четких планов по вступлению Тбилиси в НАТО не давал.
Однако обострение ситуации на западной границе между Южной Осетией и Грузией, произошедшее в конце августа 2019 года, вновь заставило говорить о том, что, казалось бы, основательно «замороженный конфликт», по-прежнему чреват рисками для безопасности Кавказского региона. В чем причина этой новой эскалации? И возможна ли «разморозка» грузино-югоосетинского противостояния, чреватого тем, что за спиной Цхинвала стоит Москва, а Тбилиси всесторонне поддерживается США и НАТО?
Сегодня в материалах, посвященных новой эскалации, внимание фокусируется на тактических сюжетах, выяснении того, кто первым сделал то или иное провокационное действие. Между тем, проблема носит системный характер. После «пятидневной войны» 2008 года был зафиксирован фактический статус-кво, Южная Осетия с помощью России установила контроль над территориями бывшей Юго-Осетинской автономной области, которые после конфликта 1991-1992 гг. были под грузинским контролем. Начался процесс т.н. «бордеризации», то есть делимитации и демаркации границ. Но вся сложность заключалась в том, что стороны противостояния по-разному рассматривали статус границ, а в условиях параллельно существующих политико-правовых подходов говорить о достижении компромиссного решения не представлялось возможным. Таким образом, рано или поздно инциденты вроде того, что случился в конце августа на западном участке границы между Южной Осетией и Грузией, должны были произойти.
В чем новизна нынешней ситуации? Принимая во внимание тот факт, что споры по поводу процесса «бордеризации» становились предметом обсуждений и на Женевских консультациях, и в формате Карасин-Абашидзе. В августе 2019 года грузинская сторона разместила в непосредственной близости от югоосетинского села полицейский пост. После «пятидневной войны» таких действий со стороны Тбилиси не было. Все это осложняется новым всплеском противоречий между РФ и Грузией, а также подготовкой грузинского политического класса к предстоящим выборам. Отсюда и жесткая риторика, как со стороны власти, так и оппозиции. И получается в итоге положение, когда никто не заинтересован в углублении эскалации, но в то же самое время слишком много обстоятельств вынуждают поднимать ставки дабы не «потерять лицо».
Сергей Маркедонов
Однако обострение ситуации на западной границе между Южной Осетией и Грузией, произошедшее в конце августа 2019 года, вновь заставило говорить о том, что, казалось бы, основательно «замороженный конфликт», по-прежнему чреват рисками для безопасности Кавказского региона. В чем причина этой новой эскалации? И возможна ли «разморозка» грузино-югоосетинского противостояния, чреватого тем, что за спиной Цхинвала стоит Москва, а Тбилиси всесторонне поддерживается США и НАТО?
Сегодня в материалах, посвященных новой эскалации, внимание фокусируется на тактических сюжетах, выяснении того, кто первым сделал то или иное провокационное действие. Между тем, проблема носит системный характер. После «пятидневной войны» 2008 года был зафиксирован фактический статус-кво, Южная Осетия с помощью России установила контроль над территориями бывшей Юго-Осетинской автономной области, которые после конфликта 1991-1992 гг. были под грузинским контролем. Начался процесс т.н. «бордеризации», то есть делимитации и демаркации границ. Но вся сложность заключалась в том, что стороны противостояния по-разному рассматривали статус границ, а в условиях параллельно существующих политико-правовых подходов говорить о достижении компромиссного решения не представлялось возможным. Таким образом, рано или поздно инциденты вроде того, что случился в конце августа на западном участке границы между Южной Осетией и Грузией, должны были произойти.
В чем новизна нынешней ситуации? Принимая во внимание тот факт, что споры по поводу процесса «бордеризации» становились предметом обсуждений и на Женевских консультациях, и в формате Карасин-Абашидзе. В августе 2019 года грузинская сторона разместила в непосредственной близости от югоосетинского села полицейский пост. После «пятидневной войны» таких действий со стороны Тбилиси не было. Все это осложняется новым всплеском противоречий между РФ и Грузией, а также подготовкой грузинского политического класса к предстоящим выборам. Отсюда и жесткая риторика, как со стороны власти, так и оппозиции. И получается в итоге положение, когда никто не заинтересован в углублении эскалации, но в то же самое время слишком много обстоятельств вынуждают поднимать ставки дабы не «потерять лицо».
Сергей Маркедонов
В ходе выборов в ландтаги в восточногерманских землях Саксония и Бранденбург правопопулистская «Альтернатива для Германии» подтвердила свою растущую популярность на территории бывшей ГДР. В обеих землях АдГ заняла второе место, получив в Саксонии 27,5% голосов и в Бранденбурге 23,5%. Победителем выборов в Саксонии стал ХДС Ангелы Меркель с 32,1% голосов, а в Бранденбурге – социал-демократы с 26,2%. Партии «большой коалиции» правили в этих землях со времени воссоединения Германии, но в воскресенье они показали свой наихудший результат за всё время. Еще один показательный итог выборов – резкое снижение популярности посткоммунистической Левой партии. В обеих землях левые получили около 10% голосов вместо почти 20% пять лет назад. Часть их избирателей ушли к АдГ, другая часть – к партии «зеленых», поддержка которых выросла, но не так резко, как на западе страны. Совершенно очевидно, что в Саксонии и Бранденбурге крайне правые популисты из АдГ заменили Левую партию в качестве основной альтернативы традиционным правящим партиям.
Причины опережающего роста влияния АдГ в Восточной Германии в принципе достаточно понятны. Через 30 лет после объединения Германия так и не стала однородной страной. На территории бывшей ГДР по-прежнему ниже уровень жизни, хуже экономические перспективы, варианты трудоустройства. Поэтому многие люди здесь чувствуют себя гражданами второго сорта, испытывают отчуждение и недоверие к государственным институтам, федеральным политикам и центральным СМИ. Мигрантов на востоке Германии воспринимают как «социальных паразитов», которым всё достается легче, чем немцам. К этому следует добавить возникший после краха коммунизма идеологический вакуум и неукорененность ценностей либеральной демократии. В этих условиях АдГ с ее жесткой националистической, антимигрантской риторикой и резкой критикой федерального правительства смогла буквально за несколько лет приобрести большое число адептов.
Впрочем, после воскресных выборов мейнстримный политический класс Германии вздохнул с некоторым облегчением. Накануне голосования были широко распространены опасения, что АдГ получит наибольшее количество мест в одном или в обоих ландтагах. Это могло бы отозваться громким эхом в Берлине, углубив трещины в и так нестабильной правящей коалиции и даже спровоцировав ее распад. Пока этого удалось избежать. Плохие, но формально победные результаты ХДС в Саксонии и СДПГ в Бранденбурге все же позволяют им по-прежнему возглавлять земельные правительства после привлечения новых партнеров в лице «зеленых». Но вот если экономика Германии окунется в рецессию, то АдГ вполне может продолжить свой восходящий политический тренд и добиться еще более впечатляющих результатов.
Александр Ивахник
Причины опережающего роста влияния АдГ в Восточной Германии в принципе достаточно понятны. Через 30 лет после объединения Германия так и не стала однородной страной. На территории бывшей ГДР по-прежнему ниже уровень жизни, хуже экономические перспективы, варианты трудоустройства. Поэтому многие люди здесь чувствуют себя гражданами второго сорта, испытывают отчуждение и недоверие к государственным институтам, федеральным политикам и центральным СМИ. Мигрантов на востоке Германии воспринимают как «социальных паразитов», которым всё достается легче, чем немцам. К этому следует добавить возникший после краха коммунизма идеологический вакуум и неукорененность ценностей либеральной демократии. В этих условиях АдГ с ее жесткой националистической, антимигрантской риторикой и резкой критикой федерального правительства смогла буквально за несколько лет приобрести большое число адептов.
Впрочем, после воскресных выборов мейнстримный политический класс Германии вздохнул с некоторым облегчением. Накануне голосования были широко распространены опасения, что АдГ получит наибольшее количество мест в одном или в обоих ландтагах. Это могло бы отозваться громким эхом в Берлине, углубив трещины в и так нестабильной правящей коалиции и даже спровоцировав ее распад. Пока этого удалось избежать. Плохие, но формально победные результаты ХДС в Саксонии и СДПГ в Бранденбурге все же позволяют им по-прежнему возглавлять земельные правительства после привлечения новых партнеров в лице «зеленых». Но вот если экономика Германии окунется в рецессию, то АдГ вполне может продолжить свой восходящий политический тренд и добиться еще более впечатляющих результатов.
Александр Ивахник
О деле о массовых беспорядках в Москве.
1. Дело развалилось – фигурантов приходится выпускать. Никаких признаков массовых беспорядков не найдено.
2. В отношении ряда знаковых обвиняемых, которых нельзя обвинить ни в малейшем насилии – в том числе Егора Жукова – будут продолжаться попытки найти хоть какую-нибудь статью УК. Перевод Жукова под домашний арест является здесь символическим шагом – он показывает, что дело это малоперспективное.
2. Компенсация для силовиков – возможность осудить одиозного блогера Владислава Синицу (который в результате явно чрезмерного 5-летнего срока превращается в публичном пространстве из человека, опубликовавшего мерзкий твит, в гонимого «интернетчика») и тех участников протестов, которым можно инкриминировать сопротивление правоохранителям. Компенсация явно слабая с учетом первоначального размаха дела.
4. Сейчас ключевой момент - это дело Константина Котова, попытка силовиков «разморозить» статью ст. 212.1 УК РФ о неоднократном участии в несанкционированных акциях (единственным осужденным по ней был Ильдар Дадин, которого потом реабилитировали). «Размораживание» этой статьи может стать крайне негативным прецедентом для многих активистов оппозиции.
Алексей Макаркин
1. Дело развалилось – фигурантов приходится выпускать. Никаких признаков массовых беспорядков не найдено.
2. В отношении ряда знаковых обвиняемых, которых нельзя обвинить ни в малейшем насилии – в том числе Егора Жукова – будут продолжаться попытки найти хоть какую-нибудь статью УК. Перевод Жукова под домашний арест является здесь символическим шагом – он показывает, что дело это малоперспективное.
2. Компенсация для силовиков – возможность осудить одиозного блогера Владислава Синицу (который в результате явно чрезмерного 5-летнего срока превращается в публичном пространстве из человека, опубликовавшего мерзкий твит, в гонимого «интернетчика») и тех участников протестов, которым можно инкриминировать сопротивление правоохранителям. Компенсация явно слабая с учетом первоначального размаха дела.
4. Сейчас ключевой момент - это дело Константина Котова, попытка силовиков «разморозить» статью ст. 212.1 УК РФ о неоднократном участии в несанкционированных акциях (единственным осужденным по ней был Ильдар Дадин, которого потом реабилитировали). «Размораживание» этой статьи может стать крайне негативным прецедентом для многих активистов оппозиции.
Алексей Макаркин
На грузинском политическом Олимпе снова перемены. Премьер-министр Мамука Бахтадзе покинул свой пост. Согласно конституции Грузии, после того, как глава кабмина уходит в отставку, страна автоматически остается без постоянно действующего правительства. Все министры будут исполнять свои обязанности временно, до того, как новый его состав не пройдет утверждение в парламенте.
Думается, с этим не возникнет особых проблем. Сегодня конституционное большинство у правящей партии «Грузинская мечта». Скорее всего, оно проголосует за ту кандидатуру, которая покажется оптимальной ее генсеку Бидзине Иванишвили. После того, как неформальный лидер страны покинул пост председателя правительства, в Грузии было три премьера. Ираклий Гарибашвили занимал свой пост немногим более двух лет, его преемник Георгий Квирикашвили продержался полгода. Таким образом, Мамука Бахтадзе, который получил кресло премьера в июне 2018 года, находился на формально самом высоком государственном посту чуть больше года.
И если Гарибашвили отправлялся в отставку перед началом предвыборного цикла, уход Квирикашвили был зарифмован с массовыми протестными акциями (на тот момент самыми мощными после прихода во власть «Грузинской мечты»), то Бахтадзе покидает свой пост на фоне нескольких эскалаций. Во-первых, это обострение внутриполитической борьбы. После того, как у правящей партии появилось свое собственное «7 ноября», со стороны власти какой-то выпуск пара, крайне необходим. Во-вторых, непростая ситуация складывается и на внешнеполитических фронтах. Отношения с Россией, которые и ранее нельзя было назвать блестящими, ухудшились, а в конце августа 2019 года актуализировался вызов на югоосетинском направлении.
Власть становится предметом критики, притом с разных сторон. Как это уже не раз бывало в постсоветской Грузии, рост критических настроений не означает автоматически появления оформленных взглядов о том, как преодолевать имеющиеся проблемы. В этой ситуации правящим силам важно перехватить инициативу. И не исключено, что та же установка полицейского поста на границе с Южной Осетией - не просто экспромт. Внутри Грузии активно обсуждается версия о появлении на посту премьера нынешнего главы МВД (и одновременно вице-премьера) Георгия Гахарии. Став объектом критики за применение силы против массовых протестов, он получил поддержку Иванишвили. Это стало определенным сигналом. Гахария не раз в последние годы оказывался в фокусе внимания во время внутренних потрясений. Его образ «вдумчивого» силовика активно раскручивается. В любом случае ключевое решение будет принято Иванишвили. Вопрос, насколько достаточным будет такая внутривластная работа над ошибками.
Сергей Маркедонов
Думается, с этим не возникнет особых проблем. Сегодня конституционное большинство у правящей партии «Грузинская мечта». Скорее всего, оно проголосует за ту кандидатуру, которая покажется оптимальной ее генсеку Бидзине Иванишвили. После того, как неформальный лидер страны покинул пост председателя правительства, в Грузии было три премьера. Ираклий Гарибашвили занимал свой пост немногим более двух лет, его преемник Георгий Квирикашвили продержался полгода. Таким образом, Мамука Бахтадзе, который получил кресло премьера в июне 2018 года, находился на формально самом высоком государственном посту чуть больше года.
И если Гарибашвили отправлялся в отставку перед началом предвыборного цикла, уход Квирикашвили был зарифмован с массовыми протестными акциями (на тот момент самыми мощными после прихода во власть «Грузинской мечты»), то Бахтадзе покидает свой пост на фоне нескольких эскалаций. Во-первых, это обострение внутриполитической борьбы. После того, как у правящей партии появилось свое собственное «7 ноября», со стороны власти какой-то выпуск пара, крайне необходим. Во-вторых, непростая ситуация складывается и на внешнеполитических фронтах. Отношения с Россией, которые и ранее нельзя было назвать блестящими, ухудшились, а в конце августа 2019 года актуализировался вызов на югоосетинском направлении.
Власть становится предметом критики, притом с разных сторон. Как это уже не раз бывало в постсоветской Грузии, рост критических настроений не означает автоматически появления оформленных взглядов о том, как преодолевать имеющиеся проблемы. В этой ситуации правящим силам важно перехватить инициативу. И не исключено, что та же установка полицейского поста на границе с Южной Осетией - не просто экспромт. Внутри Грузии активно обсуждается версия о появлении на посту премьера нынешнего главы МВД (и одновременно вице-премьера) Георгия Гахарии. Став объектом критики за применение силы против массовых протестов, он получил поддержку Иванишвили. Это стало определенным сигналом. Гахария не раз в последние годы оказывался в фокусе внимания во время внутренних потрясений. Его образ «вдумчивого» силовика активно раскручивается. В любом случае ключевое решение будет принято Иванишвили. Вопрос, насколько достаточным будет такая внутривластная работа над ошибками.
Сергей Маркедонов
В российско-болгарских отношениях неожиданно возникла напряженность. Болгарский МИД подверг критике название и концепцию выставки «75 лет освобождения Восточной Европы от нацизма», которая открывается в Российском культурном центре в Софии 9 сентября. «Не отрицая вклада СССР в разгром нацизма в Европе, мы не должны закрывать глаза на тот факт, что Советская армия принесла народам Центральной и Восточной Европы полувековые репрессии, деформированное экономическое развитие и оторванность от процессов в развитых европейских странах», - говорится в заявлении МИД Болгарии.
Такое заявление МИД Болгарии связано с внутриболгарской политической ситуацией. Главная оппозиционная сила, Болгарская социалистическая партия, подчеркивает позитивную роль Красной армии во Второй мировой войне и считает ее освободительницей Болгарии. В свою очередь, МИД обвиняет российское посольство в том, что оно подыгрывает «некоторым политическим кругам в Болгарии», прозрачно намекая на социалистов. Посольство это обвинение отрицает.
В нынешнем году болгарский премьер Бойко Борисов участвовал в блокировании кандидатуры бывшего лидера социалистов Сергея Станишева на пост председателя Европарламента. Болгария потеряла возможность получить для своего гражданина один из высших европейских постов, но для Борисова было важнее, что Станишев не сможет использовать свой статус для укрепления позиций социалистов внутри страны. Зато кандидатура будущего главы МВФ Кристалины Георгиевой Борисова вполне устраивает - он в свое время продвинул ее на пост еврокомиссара.
Что же до позиции России по отношению ко Второй мировой войне, то она претерпела определенные изменения. В президентство Дмитрия Медведева имели место попытки найти баланс между подчеркиванием освободительной роли Красной армии и осуждением действий сталинского тоталитарного режима. Сейчас такие попытки более неактуальны – в рамках нынешней «политики памяти» Россия занимает жесткую и однозначную позицию, отстаивающую историческую правоту СССР. После 2014 года компромиссы считаются излишними.
Алексей Макаркин
Такое заявление МИД Болгарии связано с внутриболгарской политической ситуацией. Главная оппозиционная сила, Болгарская социалистическая партия, подчеркивает позитивную роль Красной армии во Второй мировой войне и считает ее освободительницей Болгарии. В свою очередь, МИД обвиняет российское посольство в том, что оно подыгрывает «некоторым политическим кругам в Болгарии», прозрачно намекая на социалистов. Посольство это обвинение отрицает.
В нынешнем году болгарский премьер Бойко Борисов участвовал в блокировании кандидатуры бывшего лидера социалистов Сергея Станишева на пост председателя Европарламента. Болгария потеряла возможность получить для своего гражданина один из высших европейских постов, но для Борисова было важнее, что Станишев не сможет использовать свой статус для укрепления позиций социалистов внутри страны. Зато кандидатура будущего главы МВФ Кристалины Георгиевой Борисова вполне устраивает - он в свое время продвинул ее на пост еврокомиссара.
Что же до позиции России по отношению ко Второй мировой войне, то она претерпела определенные изменения. В президентство Дмитрия Медведева имели место попытки найти баланс между подчеркиванием освободительной роли Красной армии и осуждением действий сталинского тоталитарного режима. Сейчас такие попытки более неактуальны – в рамках нынешней «политики памяти» Россия занимает жесткую и однозначную позицию, отстаивающую историческую правоту СССР. После 2014 года компромиссы считаются излишними.
Алексей Макаркин