Наверно, они вот и есть — экстремисты. И не поспоришь.

Уронит ли ветер
в ладони сережку ольховую,
начнет ли кукушка
сквозь крик поездов куковать,
задумаюсь вновь,
и, как нанятый, жизнь истолковываю
и вновь прихожу
к невозможности истолковать.
Себя низвести
до пылиночки в звездной туманности,
конечно, старо,
но поддельных величий умней,
и нет униженья
в осознанной собственной малости —
величие жизни
печально осознанно в ней.
Сережка ольховая,
легкая, будто пуховая,
но сдунешь ее —
все окажется в мире не так,
а, видимо, жизнь
не такая уж вещь пустяковая,
когда в ней ничто
не похоже на просто пустяк.
Сережка ольховая
выше любого пророчества.
Тот станет другим,
кто тихонько ее разломил.
Пусть нам не дано
изменить все немедля, как хочется, -
когда изменяемся мы,
изменяется мир.
И мы переходим
в какое-то новое качество
и вдаль отплываем
к неведомой новой земле,
и не замечаем,
что начали странно покачиваться
на новой воде
и совсем на другом корабле.
Когда возникает
беззвездное чувство отчаленности
от тех берегов,
где рассветы с надеждой встречал,
мой милый товарищ,
ей-богу, не надо отчаиваться —
поверь в неизвестный,
пугающе черный причал.
Не страшно вблизи
то, что часто пугает нас издали.
Там тоже глаза, голоса,
огоньки сигарет.
Немножко обвыкнешь,
и скрип этой призрачной пристани
расскажет тебе,
что единственной пристани нет.
Яснеет душа,
переменами неозлобимая.
Друзей, не понявших
и даже предавших, — прости.
Прости и пойми,
если даже разлюбит любимая,
сережкой ольховой
с ладони ее отпусти.
И пристани новой не верь,
если станет прилипчивой.
Призванье твое —
беспричальная дальняя даль.
С шурупов сорвись,
если станешь привычно привинченный,
и снова отчаль
и плыви по другую печаль.
Пускай говорят:
«Ну когда он и впрямь образумится!»
А ты не волнуйся —
всех сразу нельзя ублажить.
Презренный резон:
«Все уляжется, все образуется…»
Когда образуется все —
то и незачем жить.
И необъяснимое —
это совсем не бессмыслица.
Все переоценки
нимало смущать не должны, -
ведь жизни цена
не понизится
и не повысится —
она неизменна тому,
чему нету цены.
С чего это я?
Да с того, что одна бестолковая
кукушка-болтушка
мне долгую жизнь ворожит.
С чего это я?
Да с того, что сережка ольховая
лежит на ладони и,
словно живая,
дрожит.

Евгений Евтушенко

После Евгения Александровича вроде и нечего больше сказать. Одно есть.

Когда вам удобно, я у вас гей. Когда вам надо — пропагандист. Когда вам нравится — сошедший с ума и «жгущий украинских детей».

Позвольте мне хотя б в душе оставаться самим собой.

Мудаком, свихнувшимся, мразью, «не вашим».

Просто человеком, глупым, убогим, растерянным. Верящим. Ищущим. Плачущим. Страдающим.

Любящим вас за то, что мы умрем.

В Подмосковье обнаружили тело экс-депутата Верховной рады Ильи Кивы, об этом сообщают источники РЕН ТВ.

ЧЕРНОСЛИВ ⬅️ ЖМИ!

Убили Илью Киву. Очевидно, что начинается охота.

Кива много раз мне угрожал сам, требовал меня привлечь.

Но вот так.

Какие же твари!

Тем временем даже российская оппозиция признала сидельца-иноагента Навального «законченным».

Стоит переживать!

Чувак тем временем совсем плох. Не спасти уже.

Довыбухался 🤣

Я конечно не вхожу и не мог бы войти в группу поддержки Начальника.

Вместе с тем другого Президента я сейчас не признаю. Только он.

Тут люди спрашивали: жив ли я, все ли в порядке?

Ну что сказать? В начале недели резко скрутило живот, начало тошнить, потом потерял сознание.

Отвезли в клинику.

Постепенно прихожу в себя. Спасибо всем за участие.

Ну а так в целом у меня тут своя «голая вечеринка» 🤣

Дорогие мои. Простите народных артистов за глупость. Хотите, меня убейте. Но их простите. У нас нет других. И они любят нашу страну. Любят. Больше иных.

В качестве общественных работ могу предложить провести с артистами 3 урока политинформации. Я справлюсь.

Хватит вырезать людей. Новый год через неделю!

Огромные искренние соболезнования Владимиру Легойде.

Держитесь, дорогой Владимир Романович!