Товарищ:ки, присоединяйтесь к лекции (это можно сделать анонимно) 💜

“Я забыл, что ты существуешь”

Именно так называется новая статья (“I forgot that you existed: Role of memory accessibility in the gender citation gap”), где авторы показали, что публикации мужчин цитируются чаще, поскольку мужчины с большнй легкостью вспоминают работы своих коллег-мужчин.

В области психологии исследования показали наличие разрыва в цитировании: работы мужчин упоминаются чаще, чем работы женщин. Новое исследование предлагает потенциальное объяснение этому дисбалансу: мужчины-исследователи “забывают” о вкладе женщин.

Несмотря на то что женщины составляют две трети преподавательского состава по психологии, их научный вклад цитируется реже, чем вклад мужчин. Статьи, авторки которых – женщины, получают примерно на 30% меньше цитирований.

В ходе исследования преподавателей психологии из ведущих исследовательских университетов попросили перечислить до пяти экспертов в своей области. В итоге исследовательниц упоминали реже, чем исследователей.

Анализ показал, кто чаще вспоминал мужских экспертов, а кто — женских. Недорепрезентация женщин полностью обусловлена мужчинами. Женщины вспоминали коллег обоих гендеров одинаково, но мужчины преимущественно вспоминали других мужчин.

Интересно, что мужчины чаще включали женщин в свои списки позже, в то время как женщины не меняли порядок, в котором они упоминали мужчин и женщин. Это говорит о том, что для мужчин исследования женщин были доступны в памяти, но не так легко доступны, как исследования мужчин.

Почему мужчинам трудно вспомнить вклад женщин? Наука традиционно воспринимается как маскулинная область. Исследования показали, что если попросить нарисовать ученого, чаще всего это будет мужчина. Кроме того, такие качества, как гениальность и выдающиеся достижения, также ассоциируются с мужчинами. Люди с большей вероятностью запоминают вещи, соответствующие стереотипам. Это происходит автоматически, поэтому вряд ли мужчины намеренно игнорируют женщин.

Несмотря на невнимание к работам женщин, это влияет на карьеру женщин-ученых. Цитирование играет большую роль в карьерных решениях, таких как найм и статус постоянного сотрудника.

Важно отметить, что работы мужчин не цитируются чаще из-за их более высокого качества. Мало эмпирических данных подтверждают, что работы мужчин лучше. Однако существует множество данных, указывающих на гендерные предвзятости в суждениях и принятии решений в академической среде и за ее пределами.

Хотя это исследование было сосредоточено на психологии, другие области сталкиваются с аналогичными проблемами. Например, в нейронауке гендерный дисбаланс в цитировании в основном обусловлен мужчинами.

Авторы считают, что результаты исследования имеют значение не только для академической сферы. Проект начинался как способ изучения разрыва в цитировании, но выявил более широкие предвзятости. Эти предвзятости могут влиять на то, как мы продвигаем людей, например, при выборе профессоров или номинации на премии.

Будет интересно увидеть изменения через десять лет, в идеале – исчезновение гендерных предвзятостей в любом направлении.

По теме этого ⬆️ поста у меня есть история. Некоторое время назад коллеги социальные исследователи попросили меня по старой дружбе рассказать в канале про их новый онлайн-ридинг (платный). Я осторожно подхожу к тому, какой информацией с вами делюсь, и особенно если это какие-то платные инициативы, поэтому попросила сначала прислать программу. И она меня, надо сказать, немало поразила. Во-первых, в ней практически не была затронута гендерная проблематика, для темы курса не то что уместная, но на мой взгляд, и вовсе необходимая. Но ещё больше меня впечатлила подборка материалов для чтения. Из 55-ти текстов, предложенных для обсуждения на семинарах, в программе 3 (!) Были написаны женщинами и 5 в соавторстве с женщинами. Притом что, и я отлично это знаю, в области, которой касался ридинг, много отличных женщин-специалисток, особенно если читать не только стариков-классиков, но и интересоваться современным развитием сферы. Это не какая-нибудь робототехника, где авторок просто объективно мало. В общем, рекламировать курс я отказалась (в том числе потому что у канала всё-таки гендерная тематика), но долго потом думала об этом случае. Я просто не могла понять, как у создателей курса вообще получилось составить такой список литературы. Вот я бы так не смогла, мне в голову чуть что сразу приходят разные там авторки! Пост немножко расколдовывает эту ситуацию: вероятно, просто пацаны, когда делают науку, думают о других пацанах. Впрочем, если надо отрекламировать их работу, о пацанессах всё-таки удаётся вспомнить. Мышление человека так загадочно.

Лучше был только случай, когда другой коллега предложил рассказать о его платном курсе по философии и пообещал добавить туда гендерную тематику, если я соглашусь 🥲 Не просто так же её добавлять. Предложение заманчивое, но пришлось отказаться.

В издательстве directio libera (в серии «Конец свободной эпохи») выходит книга журналистки Анастасии Полозковой о российском феминизме конца 2010-х.

Внутри — интервью с российскими активистками, учёными, правозащитницами и блогерками об их работе и взглядах на феминизм и его прошлое. Издание уже на этапе предзаказа вызвало ожесточённые споры — в первую очередь подбором героинь (среди которых есть и в.п.с.). Мне же лично очень понравилась идея столкнуть в одном пространстве деятельниц со столь разными взглядами, расположенных в столь разных географических точках и социальных пространствах, связанных столь сложными отношениями, что они уже вряд ли смогут вступить друг с другом в полноценный диалог. Думаю, это интересно антропологически и важно политически.

При этом, будучи не только исследовательницей, но и активисткой, находящейся внутри всех обозначенных сложных отношений, я тоже испытала сильные эмоции, читая книгу. Возьмём хотя бы аннотацию, которая начинается со слов «эта книга, в отличие от набивших оскомину академических трудов по gender studies, получилась живой». Не знаю, заметил ли анонимный автор(ка?) этого пассажа, но gender studies в институализированном виде в России осталось не много: независимые исследовательские центры позакрывались или стали «иностранными агентами», а в государственных институциях гендер никогда особенно не процветал. Научных журналов по теме на русском существует полторы штуки, а многие издания по социальным и гуманитарным наукам, которые раньше писали о гендере и квире, боятся это делать после принятия новых законов. Так что, осмелюсь предположить, оскомина всё-таки набита чем-то ещё. В самой книге тоже есть пара мест, которые позволяют усомниться, в одной ли реальности мы обитаем с авторками тех или иных высказываний. Но возможно, это дух эпохи, который тоже важно зафиксировать.

Предзаказать книгу можно тут. А в блоге ФАС можно прочитать одну из глав (на мой взгляд, одну из самых интересных) — дискуссию активисток из разных групп о горизонтальности и её достижимости.

#путевыезаметки

Для диссертации читаю трэвел-журнал американской феминистки Карен ДеКроу из её поездки по СССР, в которую она отправилась в середине 1970-х. ДеКроу на тот момент была президенткой Национальной организации женщин (NOW) — одной из крупнейших американских низовых феминистских ассоциаций этого периода, основанной в том числе Бетти Фридан, авторкой «Загадки женственности». Организация долгие годы определяла облик фемактивизма в США, и ДеКроу играла в этом не последнюю роль.

Её дневник из СССР, впрочем, демонстрирует крайне ограниченный взгляд на феминизм и совершенную неспособность принимать какие-либо иные версии гендерной повестки, кроме либеральной (в чём её, кстати, обвиняли современницы - американские социалистические феминистки, такие свидетельства мне тоже удалось найти). ДеКроу с первого дня поездки ведёт список сексизма, с которым столкнулась в Советах, детально перечисляя все неуместные комментарии, шутки и тосты на торжествах. При этом сама она не прочь в не вполне сестринских подробностях описать внешность советских женщин, отмечая у них то избыток косметики, то некрашеные волосы, то желёзные зубы. Вишенка на торте — её заметка про посещение Смольного, в частности, рабочего кабинета Ленина и комнаты, где он жил со своей супругой, Надеждой Крупской, которую ДеКроу именует не иначе как "Ms Lenin" (sic!). То есть обращение уже феминистское (ms — это нейтральная форма в современном английском, она не указывает на семейный статус женщины), но идеи, что Миз Ленин могла мыслиться как отдельный человек и политическая деятельница, как-то не появляется. Вместо этого возникает некий гендерный кентавр, в котором я даже не сразу распознала Крупскую, так странно это звучит для моего постсоветского уха. Люблю свою работу!

Провела сегодня последние семинары магистерского курса по гендерным исследованиям (и одновременно последние контактные часы этого учебного года).

Делали со студентами ревизию всего, что обсудили за семестр, в формате игры-бинго по понятиям из лекций и ридингов. Отличный формат для повторения, который можно адаптировать к самым разным предметам и темам, очень рекомендую всем педагогам. Правила игры могут быть разными, и подбор терминов тоже: я обычно беру не центральные понятия изученного материала, а те, которых мы лишь касались по ходу работы. Вспоминая, в каком контексте эти термины встретились, студенты вынуждены восстановить как можно более полно материал предыдущих занятий, цепочку наших рассуждений, связи между разными темами и текстами. А это и есть главная задача повторения.

Наше сегодняшнее бинго прилагаю. Узнаете что-нибудь из него?

Большая поддержка пострадавшим от террористической атаки в «Крокус Сити Холле», а также всем родным и близким пострадавших. Глубочайшие соболезнования родным погибших. Если вам сейчас нужна психологическая помощь, можно обращаться в психонаправление ФАС ⬆️, где специалисты оказывают её бесплатно.

Мне кажется, в такие времена, как сейчас, особенно важно помнить об информационной гигиене. К сожалению, судя по медийным реакциям, российское правительство решило использовать вчерашнюю трагедию по полной (подозреваю, чтобы скрыть собственные ошибки в обеспечении общественной безопасности). В публичном поле уже начали (и ещё будут) появляться ксенофобские и сеющие панику комментарии чиновников и пропагандистов, ролики откровенного снафф-содержания. Думаю, лучше сейчас держаться как можно дальше от такого контента, если есть возможность, и беречь себя.

Долго не писала в канал, но не потому, что забыла про него. Ровно наоборот: я решила провести ревизию и подумать, чем хочу больше делиться, на каких темах сфокусироваться и как сделать посты более полезными и содержательными (кстати, если у вас есть идеи на этот счёт, обязательно поделитесь ими в комментариях). Процесс почти завершён, канал ждут изменения, которые, надеюсь, сделают его более интересным для вас. А пока поделюсь небольшой новостью о новой научной статье, вышедшей у меня на днях!

В междисциплинарном научном журнале Girlhood Studies вышла моя новая статья — в номере, посвящённом опыту девочек в условиях миграции и вынужденного переселения (под ред. Розмари Карлтон и Несы Бандарчян Рашти). Название статьи можно перевести как «Гендер, этничность и индивидуальное сопротивление: дневники Арпеник Алексанян из сталинской ссылки».

Эта первая публикация на основе моей будущей диссертации, и она сфокусирована на одном из множества кейсов, с которыми я работаю в рамках PhD, — на «Сибирском дневнике» Арпеник Алексанян, созданном в 1949-1954 и опубликованном в 2007. Мне показалось важным заострить внимание на этом источнике, потому что он интересен сразу в нескольких отношениях. Дневник повествует о специфическом опыте сталинских репрессий, переживаемых молодой девушкой, принадлежащей к этническому меньшинству. В тексте можно найти множество уникальных деталей как о самих репрессиях, так и о самопонимании авторки, о том, как она видит своё место в запутанной социальной системе позднего Сталинизма и сталинского насилия. На примере этого дневника я показываю, почему старой-доброй дискуссии о сталинской / советской субъективности необходим интерсекциональный подход и какая сложная, многосоставная идентичность рождается на пересечении разных идеологий, языков, социальных условий и жизненных обстоятельств. Хотелось также сделать ещё один шажок к усложнению дискуссии о женской идентичности / положении женщин при сталинизме, особенно при позднем (война всё-таки оказала существенное влияние на советскую гендерную систему, и не только она).

Выпуск с моей статьёй можно найти тут. К сожалению, большинство материалов в нём находится под пейволом. Если вы хотели бы прочитать мою статью и не имеете доступа к университетским журнальным подпискам, напишите комментарий тут, я что-нибудь придумаю.

На полях замечу, что это пока самая сложная во всех смыслах публикация в моей жизни. Причём, что нетипично, дело было не в рецензиях. Я получила удивительно положительные ревью от обоих/обеих рецензент:ок, этот этап прошёл легко. Сложности начались, когда мы начали дорабатывать статью вместе с редактор:ками спецвыпуска и самого журнала: оказалось, что у них совершенно иной взгляд на мой материал и на то, как надо писать научные тексты. В результате я переписала текст около десяти раз. В итоговом варианте есть несколько мест, насчёт которых мнения в нашей команде разошлись, и мы в результате смогли найти весьма половинчатое, компромиссное решение (и оно «дикость, как и любой компромисс»).

Я пишу всё это, потому что знаю, что мой канал читают молодые учёные, и многие только готовятся публиковать свои первые тексты. Может быть, для вас будет полезен этот опыт. Такие истории — вполне обычное дело в работе над научными публикациями на английском, часто это болезненный процесс, в котором вы проходите несколько этапов комментирования вашего текста и иногда переписываете его куда больше и дольше, чем пишете. Особенно сложно тем, кто пытается работать междисциплинарно, потому что это значит: вам надо объяснять буквально все моменты в своих статьях коллегам из других дисциплин и научных традиций. Например, в эту статью я добавляла много деталей по советской истории, которые мне лично кажутся очевидными, но они совсем не очевидны для тех, кто не связан со славистикой (журнал, в первую очередь, по гендерным исследованиям). Плюс, все редактор:ки, с которыми я работала, не историки, они занимаются либо литературоведением, либо социальной работой, либо гендером. Нужно было, опять же, прояснять какие-то вещи, которые для историков привычны и понятны, например, зачем моей статье здоровенная историография (мы её в результате мощно порезали). При этом мне по-прежнему кажется важным вести диалог не только со славистами и историками СССР, выходить за пределы этих довольно герметичных областей: я думаю, советский материал может очень многое добавить к более широким дискуссиям о работе гендерных систем. Так что я буду сталкиваться с похожими ситуациями снова и снова, тут к гадалке не ходи. И нужно учиться коммуницировать в них, объяснять свои идеи. Примерно такие мысли.

#путевыезаметки

Сегодня целый день читаю литературу о коллективных дневниках или, как это называют на английском, collaborative life-writing. Мне всегда казалось, что это весьма распространённый жанр дневникового письма, особенно если включать в эту категорию девичьи альбомы и анкеты (фан-факт: в архивах сохранился альбом великой княжны Анастасии Романовой за 1912-1917 гг.), совместные мемуары, разные художественные эксперименты по совместному автобиографическому письму, эксперименты с такими формами в терапевтической практике. В викторианской Англии, судя по всему, был распространён жанр семейного дневника, который мог объединять супругов, братьев и сестёр или даже несколько поколений домочадцев (пример). В СССР дневники вышли в публичную сферу, велись именно что в коллективах — коммунами (пример), учениками и студентами школ и других образовательных учреждений (пример), в профессиональных коллективах (пример). Однако, как оказалось, литературы о такого рода письме совсем немного! Её так мало, что я усомнилась в распространённости этого типа письма.

В связи с чем вопрос: а вы когда-нибудь вели коллективные дневники, альбомы, блоги или что-либо подобное? Именно автобиографического характера. Если да, то с кем? Как вы это придумали? Что там писали? Расскажите, если это не слишком личное. Это не для исследования, скорее просто любопытство, желание обсудить.

#путевыезаметки

На выходных побывала на конференции Британской ассоциации славистов (BASEES) — это самое большое регулярное собрание исследователей прошлого и настоящего Восточной Европы в Соединённом королевстве, оно проходит каждый год в разных городах. Нынешняя конференция была в Кембридже, что особенно приятно, ведь он так красив в апреле: старинные колледжи обрамлены цветущими деревьями, их серые камни подсвечены солнцем и отражаются в реке Кэм, по которой лениво ползут лодочки с туристами. Всё вместе это делает город приветливым, праздничным, похожим на пёструю шкатулку с секретом. Как хорошо было гулять по нему вечерами с коллегами и друзьями, многих из которых я не видела годами, не передать.

На конференции изначально планировала послушать доклады по позднесовесткой истории, но в первый же день неожиданно попала на панель по некрополитике и некроэстетике в России — и дальше всё как в тумане. Обсуждали «Смрт» Эдуарда Лимонова, «Ориентацию — Cевер» Гейдара Джемаля, их влияние на современную российскую культуру (в том числе массовую), на политические дискурсы. Было столь интересно, что я осталась и на вторую панель этой же научной группы — о метамодернизме в России (после неё я, кажется, ещё хуже, чем раньше, понимаю, что такое метамодернизм). Впрочем, про позднесоветское я тоже послушала: на следующий день посетила замечательную панель по истории волонтёрства и волонтёрских объединений в позднем СССР. По ощущению, это сейчас самая интересная сфера исследований позднесоветского общества, и она активно развивается.

Из неожиданного — целая панель, посвящённая Екатерине Бакуниной (её роман «Тело» недавно переиздали на русском), а также замечательный воркшоп о настольных играх как педагогическом инструменте. На воркшопе нам рассказали, как работает знаменитая польская игра Kolejka (странно, что не упомянули «74» Международного Мемориала). А потом мы сами придумывали игры и пытались разработать их механику. Я предложила игру, действие которой происходит в 1960-е на одной из советских тяжёлых индустрий (за прототип взяли новосибирский Оловокомбинат). Участники играют за нескольких женщин, которые пытаются сделать карьеру в этой индустрии, прийдя туда работать после окончания школы. Они могут делать стратегические решения (например, попробовать получить высшее образование, вступать или не вступать в партию и т.д.), но некоторые вещи происходят с ними неожиданно и влияют на исход игры (незапланированная беременность, производственная травма…). Идея в том, что такая игра (если её как следует продумать и основать на существенном рисёрче) позволит студентам «на практике» понять, как работали женские профессиональные траектории в СССР, какие факторы оказывали на них влияние, где у советских женщин было пространство выбора, а где его не было. Одно дело знать всё это по научной литературе, совсем другое — попробовать самим как-то сориентироваться в этой системе (пусть и в редуцированной и безопасной её версии). Игра маштабируемая: можно сделать несколько игровых полей, на которых будут не только комбинат, но и, например, колхоз, исследовательский институт и другие рабочие сеттинги в разные периоды советской истории. Теперь мне очень хочется довести такую игру до реального воплощения, хотя бы в самом кустарном виде, но, конечно, времени на это никакого нет.

Наконец, в этом году мы с коллегами Екатериной Задирко и Сириан Карлайл организовали и собственную панель, посвящённую подросткам и тому, как вообще осмысляли так называемый «переходный» возраст в СССР. Панель называлась “Growing Up under Socialism: Soviet Adolescence and Life-Writing” и, к нашему удивлению, собрала полный зал слушателей. Мы охватили источники сталинского, оттепельного и застойного периода, попробовали поговорить и о переходном возрасте в официальной культуре, и о его личном осмыслении в дневниках. Получилось несколько отрывочно, но всё равно, кажется, неплохо. Я была председательницей панели и так переволновалась, что, по ощущению, забыла весь английский. Когда-нибудь я научусь не психовать перед каждым публичным выступлением, клянусь. Когда-нибудь, но не в этот раз.

По мотивам последних двух постов (и ко Дню космонавтики) — ловите схему летающего города Георгия Крутикова (1928). Её показывали на конференции BASEES, на той самой панели про метамодернизм. Доклад был, впрочем, не про проект Крутикова, а про современные российские иронические рецепции раннесоветской утопической архитектуры. Но мне серьёзность авангарда оказалась в этот раз ближе, чем более поздние мета-мета. Конкретно этот проект был дипломом Крутикова, вдохновлённым идеями Циолковского; автор предлагал освободить землю для индустрий, а также для парков и заповедников, и всю повседневную жизнь перенести в воздушные города-коммуны. Передвигаться между ними жители могли бы на специальных летающих машинах. Сегодня странно подумать, что когда-то можно было мечтать о таком будущем всерьёз: утопическая перспектива как будто безнадёжно вытеснена тревогой дистопии и безальтернативностью капиталистического реализма. Островки былого визионерства остались, кажется, только в отдельных сферах науки и технологии, да и там они неизбежно неолиберализированы: утопия теперь разворачивается в декорациях индивидуализма и погони за прибылью. Впрочем, возможно, я просто идеализирую утопии 1920-х. Но очень уж хочется ощущения возможности будущего, хотя бы самого призрачного.

Больше узнать об авангардной летающей архитектуре и об идеях самого Крутикова можно вот тут, в замечательной лекции Александры Селивановой, рекомендую.

Рассказала «Гласной», что думаю о курсе семьеведения, который в российских школах планируют вводить то ли внеурочно, то ли как полноценный предмет, — и какая у него (советская, конечно) история.

Вспомнили позднесоветский секс-просвет и дискуссии среди экспертов, пытавшихся его организовывать, школьный курс «Этика и психология семейной жизни» и даже Александру Коллонтай с её идеями любви-товарищества. Поделилась кое-какими материалами из своего диджитализированного архива советского секс-просвета, который собираю с 2021 года.

Спасибо Ане Ефимовой за приглашение и чуткую редактуру!