пароход ильи захарова

Когда слушаешь советы одних и тех же экспертов ВШЭ, а распоряжения отправляешь в Омский политех

источник

528 views06:23

На позапрошлой неделе похоронили бабушку Лёлю. Ей было 75 и, что больше на скорую кончину повлияло, последние несколько лет она была прикована к кровати после инсульта, так что нельзя сказать, что смерть вызвала какой-то резкий переполох в семье.

Это моя первая "взрослая" смерть. Дедушка Толя умер, когда мне было 7, а прабабушка Галя — когда мне было 11. А сейчас мне 23. Такая новая оптика, статус "взрослого" во время семейного траура, открывает семейную жизнь с новой стороны. Я долго думал, стоит ли мне писать об этом сюда, но так получилось, что здесь собирается эдакая публичная антология моей жизни, и именно это событие вызвало у меня немало скорби и, вместе с тем, немало мыслей. Наверное, эти слова нужны не столько вам, сколько мне?

...Например, я много думал про такое странное выражение как "хорошая смерть". Бабушкину смерть, мне кажется, можно назвать хотя бы отчасти хорошей. Конечно, сложно о таком говорить однозначно: смерть от болезни, слабеющее тело — последние дни были всё же физически выматывающими для бабушки. Но, с другой стороны, рассуждал я, во-первых, бабушке повезло умереть в Лазареву субботу, в чём можно найти особый христианский символизм: смерть в день, когда Иисус воскресил друга Христова, Лазаря, даёт верующим близким надежду на воскрешение в иной жизни и в целом утешает нас. Во-вторых, говоря о бытовых соображениях, бабушке повезло умереть в рабочий день: сразу вызвали скорую, полицию, которые зафиксировали смерть от естественных причин, что существенно облегчило дальнейшие бюрократические проволочки. В-третьих, смерть не была спонтанной: она давно чахла, похоронный агент и её любимая кофточка в гроб уже были заблаговременно подобраны. Да и эмоционально тоже мы были готовы: хотя это и горе для семье, но вовсе не шок.

Но, думаю я, как это смерть может быть хорошей? Мы привыкли, что спутник смерти — это скорбь, черная одежда, три горсти земли в руке. Как, по какому критерию, такое явление может быть хорошим? Можно возразить, что всё познается в сравнении. Наша стереотипно "хорошая" смерть — тихая, без эксцессов, в домашней кровати со стаканом воды в правой руке и книгой в левой. Просто такая "хорошая смерть" — это хорошо не только (и даже не столько) для умирающего, сколько для всех вокруг него. Наша культура живёт в реалиях, где смерть — это часть жизни, но вот только это часть жизни и всех нас, все ещё живых. "Хорошая смерть" — это дело культуры живых, которая выросла вокруг вполне бытовых (и неизбежных) вопросов жизни "после".

314 views12:37