Уважаемые подписчики, друзья!

Наш Телеграм-канал стремится рассказать о жизни в беларуских регионах максимально интересно, оперативно, подробно и объективно. Только у нас можно увидеть результаты деятельности наиболее «крепких хозяйственников», познакомиться с вопиющими случаями агротрэша, первыми узнать о чрезвычайных происшествиях.

Очевидно, что ресурсы подобные нашему выживают за счет рекламы. Но на данный момент это не представляется возможным по очевидным причинам.

Если вы считаете наш канал полезным, то мы призываем поддержать редакцию материально.
Для нас любая сумма станет ощутимой помощью и подспорьем в работе.

Оказать поддержку можно ➡️ ТУТ

Могилевчанин описал как безнадёжны надежды на цивилизацию

— 21 век: летающие дроны, электромобили, нанотехнологии, а у нас вот такая ПИТЬЕВАЯ ВОДА. Видимо, водоканал не знает, что можно поставить станцию обезжелезивания и поменять старые трубы на пластик. Хотя, знает, но не делает. В соседней деревне Веккер, в 2км от нас, вода чистая. Видимо, от другой станции. Но это же надо проект делать, копать траншею, новые трубы укладывать. Одни отписки с 2015 года и помощи ждать неоткуда, — с тонкой иронией отмечает местный житель.

Локация: Могилёвский р-н, Дашковский с-с, д.Тумановка

«Что у нас происходит, если законопослушные граждане, встречаясь, обсуждают «свои сутки»?»

Пророссийская активистка-сталинистка Эльвира Мирсалимова стала замечать, что в Беларуси при Лукашенко, кажется, «что-то не так». Она опубликовала пост, в котором рассказала об очередном политическом задержании «ябатьки», который отсидел 15 суток за «экстремизм» и «потерял любимую работу» – заметила «Наша Ніва».

«Поделились впечатлениями – как это нам, «политическим», как называют нас сотрудники изолятора, спать морозными ночами на голой металлической шконке и как бессмысленно призывать к справедливости… и каждый раз один и тот же вопрос – «что у нас происходит, если законопослушные граждане, встречаясь, обсуждают «свои сутки»?» – пишет Мирсалимова.

Казалось бы, именно сталинистка должна понимать, что репрессии по своей форме не разделяют на «своих» и «чужих», а с определенного момента – и по содержанию тоже