📖Поэт Григорий Вихров. Голос

Ровно 30 лет назад, 2 июля 1994 г., вступил в законную силу указ президента РФ Бориса Ельцина, ликвидировавший лечебно-трудовые профилактории (ЛТП). Первые подобные учреждения для лиц, страдающих алкоголизмом и наркоманией, были открыты в нашей стране почти 100 лет назад; в 1930-х в Москве появился Объединённый женский лечебно-трудовой профилакторий.
В конце 60-х ЛТП стали открывать по всему СССР — после указа Президиума Верховного Совета РСФСР «О принудительном лечении и трудовом перевоспитании злостных пьяниц (алкоголиков)». Им устанавливалось, что в ЛТП должны направляться лица, «уклоняющиеся от лечения или продолжающие пьянствовать после лечения, нарушающие трудовую дисциплину, общественный порядок или правила социалистического общежития». Срок пребывания в ЛТП устанавливался от 6 месяцев до двух лет, решение о направлении в него принимал местный судья. За побег из профилактория устанавливалась уголовная ответственность. При этом специалисты в области психиатрии и наркологии неоднократно заявляли, что эффективность такого принудительного лишения свободы больных людей, не получающих при этом необходимого лечения, — близка к нулю.
Директор Института исследований проблем психического здоровья профессор В.Д.Менделевич:

«ЛТП базируются на принципе принуждения — туда приводили людей, закрывали их на замок, но не лечили. В итоге они выходили оттуда и продолжали принимать алкоголь и наркотики. Нам не известно ни одного научного исследования эффективности данного подхода [принудительного лечения больных алкоголизмом и наркоманиями в СССР], проведенного по законам доказательной медицины».

3 июля 1883 года родился Франц Кафка, австрийский писатель еврейского происхождения, широко признаваемый как одна из ключевых фигур литературы XX века. Бо́льшая часть работ писателя была опубликована посмертно.
Некоронованный король немецкой прозы, как его однажды назвал Гессе. И нельзя сказать, чтобы этот король был совсем уж не признан: когда немцы в Париже изымали из магазинов французский перевод его книги, то из тысячного тиража за несколько лет было уже продано целых двести экземпляров.

Собственно, увидеть в человеке игрушку бессмысленного рока сумели еще древние греки, но сделать олицетворением рока канцелярию догадался только Кафка. Остальному человечеству потребовались концлагеря, чтобы разглядеть глубину этой метафоры. Чья мощь стократно усилена протокольно-сухой логичностью языка. В зародыше убивающего любую лирику. В литературе есть и более страшные книги о реальных концлагерях — вспомнить только Шаламова или Примо Леви, но «Процесс» Кафки побил все рекорды безнадежности. В реальных концлагерях все ужасы имею реальную и хотя бы теоретически устранимые причины, да они в конце концов и были устранены, в «Процессе» суд вершит невидимая сила, к которой невозможно обратиться с вопросом или протестом ДАЖЕ МЫСЛЕННО. Ее жертва заранее со всем согласна. Каким же воплощением мрачности должен быть и в жизни творец этой вселенной! Но влюбленная в него женщина видит его совсем другим.

#АлександрМелихов

«Highly likely» как повод для «Drang nach osten». Судя по масштабу развернутой на Западе клеветнической кампании с абсолютно бездоказательными «обвинениями» России в терроризме и «гибридной войне», мир находится в стадии психологической подготовки к очень крупной западной провокации с крайне опасными последствиями.

Еще несколько месяцев назад германская пресса описывала разного рода чрезвычайные происшествия на промышленных объектах страны либо в контексте технологических проблем, либо сугубо внутриполитической повестки дня. Однако в последнее время она резко «сменила пластинку». Для большей наглядности и документальности проиллюстрируем эту специфическую эволюцию «скриншотами» издания Bild, которое всегда держит нос строго по геополитическому ветру. Вот публикация от 8 марта с.г., в которой ответственность за нападение на завод Tesla в городе Грюндхайд приписывается местным левым экстремистам.

#ЮрийСеливанов

Кино, знай своё место, или Иерархия в культуре. Из всех искусств для нас важнейшее какое? Какой ответ? Все важны? Правильно. Но всё-таки, какое самое главное? Подсказка в Евангелии от Иоанна: «Вначале было Слово». Всё от Слова, всё Им создано, всё Им держится. Но как же тогда быть с лозунгом Ленина: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино»? Ну да, для него, для большевиков, для оболванивая народа, оно главное. В любом сельском клубе эти слова значились. Над фотографиями кумиров экрана. Как Ленину не поверить? Но почему же остальные виды искусства менее знамениты?

Я бы очень не хотел, чтобы мои рассуждения были восприняты как менторские заметки или брюзжание старика, нет. Я пытаюсь понять, почему у нас в культуре главенствует кино. Ведь должно же, по небесной иерархии, первым в ряду быть Слово, и производные от него: литература (проза, поэзия, драматургия, критика). Даже и сценарий безмолвного искусства балета пишется словами, не говоря о либретто оперы.
Все искусства важны. Они, в совокупности, члены того, что называется культурой и без чего не может существовать общество. Вспомним Писание, спор членов тела о главенстве — если глаз скажет: я главный, то где нога, где руки, остальное? Всё и все важны и нужны. Так и в искусстве: чем же тогда вторична скульптура? Она останавливает взгляд, организует пространство вокруг себя, она действует на сознание. Или картина, которая, раз виденная, помнится всегда. Пойти в театр, слушать оперу, любоваться балетом — разве вторично? И уже что говорить о литературе. Не сказал же евангелист и апостол Иоанн, что вначале было кино, что «Всё через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть». Сказал о Слове. Как-то же Господь обошелся без кино. А безбожник Ленин не обошёлся, его возвеличил, оно и расфуфырилось, распузырилось и, в самом деле, заняло главное место среди видов искусств. И доселе литература отодвинута, в постоянной рекламе телеканала «Культура» на первом месте стоит кино, потом театр, балет и особенно эстрада. Битлы (в переводе жуки) всерьёз кричали: «Мы знаменитее, чем Христос». Но где те битлы? И вообще все те, кого возносили в кумиры и кто «кумирил» какое-то время, но кого обязательно забывали. Эстрадного хохмача долго не помнят.

#ВладимирКрупин

«Вечером он не зажигал у себя огня, а ночью не спал и всё думал о том, что его могут арестовать, заковать и посадить в тюрьму. Он не знал за собой никакой вины и мог поручиться, что и в будущем никогда не убьёт, не подожжёт и не украдёт; но разве трудно совершить преступление нечаянно, невольно, и разве невозможна клевета, наконец, судебная ошибка? Ведь недаром же вековой народный опыт учит от сумы да тюрьмы не зарекаться. А судебная ошибка при теперешнем судопроизводстве очень возможна и ничего в ней нет мудрёного. Люди, имеющие служебное, деловое отношение к чужому страданию, например, судьи, полицейские, врачи, с течением времени, в силу привычки, закаляются до такой степени, что хотели бы, да не могут относиться к своим клиентам иначе как формально <…> При формальном же, бездушном отношении к личности, для того, чтобы невинного человека лишить всех прав состояния и присудить к каторге, судье нужно только одно: время. Только время на соблюдение кое-каких формальностей, за которые судье платят жалованье, а затем — всё кончено». Чехов, "Палата № 6"

С.Дали. "+ 30"

Эрнест ХЕМИНГУЭЙ:

В своей жизни я напивался тысячу пятьсот сорок семь раз, но никогда - утром. В Европе мы считали вино чем-то таким же полезным и обычным, как пища, и, кроме того, оно радовало, создавало ощущение благополучия и счастья. Пили вино не из снобизма, это не было признаком какой-то утонченности, не было модой; мне бы в голову не пришло пообедать без вина, сидра или пива. Я любил все вина, кроме сладких, полусладких и крепленых, и не представлял себе, что несколько бутылок легкого сухого белого макона, выпитых вдвоём, произведут в Скотте [Фицджеральде] химические изменения, превращающие его в дурака.
Культура потребления вина стоит в ряду наиболее значительных достижений цивилизации, естественных и доведенных до совершенства; вино, пожалуй, даёт более широкий простор для наслаждения и ценительства, чем любое иное чисто сенсуальное удовольствие, доступное за деньги. Вина можно изучать, а личные вкусовые пупырышки — обучать, причем целую жизнь: вкус рафинируется, становится более взыскательным, и ты непрерывно получаешь больше радости от вина, хотя твои почки слабеют, суставы пальцев на руках и ногах распухают и деревенеют, и вот, наконец, ровно в тот период, когда ты научился любить вино самой пылкой любовью, врачи тебя от него отлучают на веки вечные.
Только что узнал довольно неприятную вещь. Кроме уже известных проблем с печенью, анализы показали, что затронуто сердце, поэтому Мадиновейтия [врач Хемингуэя] лишил меня почти всего, что ещё оставалось в моей жизни. Прописал жёсткую диету: не больше одного бокала вина за один приём пищи, пять унций виски в день и никакого, повторяю, никакого секса. И что, он думает, эти предписания смогут воскресить счастье прежних дней?

Цитаты из романов Гайто ГАЗДАНОВА:

“Вечер у Клэр”:

“Мне нравилось любить некоторых людей, не особенно сближаясь с ними, тогда в них оставалось нечто недосказанное, и, хотя я знал, что это недосказанное должно быть просто и обыкновенно, я всё же невольно создавал себа иллюзии, которые не появились бы, если бы ничего недосказанного не осталось”.

“История одного путешествия”:

“И он думал, что, наверное, она создала себе какой-то прекрасный миф, к которому не подходит никто, и только у этого человека есть нечто поразительно напоминающее ей её воображаемого героя, — как в пейзаже скучной и скупой страны вдруг встречается только одна подробность, свойственная воображаемой природе, которую человек любит так давно и постоянно, и это сразу делает близким и родным такой на первый взгляд чуждый и печальный вид”.

“Ночные дороги”:

“Поздней ночью, после того как была окончена собственно вечерняя работа, я часто приезжал в районы, прилегавшие к площади Этуаль. Я любил эти кварталы больше других за их ночное безмолвие, за строгое однообразие их высоких домов, за те каменные пропасти между ними, которые изредка попадались на этих улицах и которые я видел, проезжая. И вот ночью, едучи по авеню Ваграм, я увидел издали высокую женскую фигуру в меховой шубе, стоявшую на краю тротуара”.

“Пилигримы”, эпиграф, перевод с англ:

“Возлюбленный Господь, дай нам силу принимать со спокойствием обстоятельства, которые нельзя изменить. Дай нам мужество изменить обстоятельства, которые могут и должны быть изменены. И дай нам мудрость отличить первые от вторых”.

“Пробуждение”:

“Чудо — это не то, чего не может быть, а то, чего мы не можем постигнуть, так как не знаем ни его природы, ни тех законов, которые эту природу определяют”.

К теме нашего (неакадемического) повествования, — дам интересный пример некоей лингво-модификации. Который, в общем-то, можно ввести в программу литинститута как образчик (невозмутимой) текучести-видоизменения «живаго великорускаго языка», — как изрекал Владимир Даль. Итак, две абсолютно равнозначные фразы. Отделённые 50-летним временным периодом. Предложения, имеющие абсолютно разное смысловое наполнение:

1974 г.: «Мальчик в красивом новом клубе склеил модель».
2024 г.: «Мальчик в красивом новом клубе склеил модель».

Представили обоих пацанов? Один с горящими глазами в алом пионерском галстуке. Другой — бесформенный, аляповатый, накрашенный. В алых обтягивающих лосинах. С придурковатой улыбкой гения дискотек. Полвека… А как всё поменялось. И неудивительно: «Вот и прожили мы больше половины. / Как сказал мне старый раб перед таверной: / "Мы, оглядываясь, видим лишь руины". / Взгляд, конечно, очень варварский, но верный». (Бродский)
Но приступим…

Практически полвека назад я занялся музыкой: гаммы-сольфеджио. Сначала в детской музшколе. Потом уже, повзрослев, — самостоятельно. И в основном — гитарной техникой. Во дворах и походах. Подвалах и подъездах. [К слову, профессия музыканта, в частности, преподавателя (начальное, средне-специальное образование, высшее в конце концов) считалась в СССР некой престижной нерушимой константой. Тем более консерваторские выпускники, профи-оркестранты — были всегда при делах, как водится. Не говоря о выездных за рубеж госструктурах: ТВ, цирк, варьете, опера-балет, оперетта-театр и т.д. Там — и впрямь богема.] Не суть…
Вообще работать, зарабатывать деньги я настропалился ещё в школе. Начав с примитивной спекуляции: жвака (причём жёваная тоже), цветные от неё обёртки, виниловые диски, холщовые сумки с трафаретами Боярского и Пугачёвой. Кончил — естественно и непреложно… — роком, джаз-фанком, соул. Ну, то есть полный букет диссидентского разврата. От саксофона до ножа, как шутили кагэбэшники, один шаг: «Сегодня ты играешь джаз. А завтра — Родину предашь!» Самолично освоив шестиструнку, к старшим классам я уже прилично исполнял солидные вещи, — сдирая (копируя) с магнитофонных (бобинных) плёнок роллингов, Маккартни с битлами, Слейд, Иглс etc. А учитывая то, что в каждом советском Доме культуры подвизался эстрадный ВИА, я вскоре очутился на самодеятельной сцене.

#ИгорьФунт

Открыл как-то невпопад Олешу — на первой попавшейся странице. Его дневники «Из груды папок». У него там описывается невероятный день, полный неожиданных, вполне случайных, и неслучайных: — встреч.
Сначала — с Пастернаком. Автор зафиксировал у взъерошенного Бориса Леонидовича (будто на фотоплёнку) — галоши. Пастренак на ходу поцеловал Олешу — и ускакал дальше. Тот опешил.
Потом столкнулся с Билль-Белоцерковским. Последний задвинул про постановку Мольера из телевизора. И что-то про собственное лечение какой-то незначительной болячки.
Тут же — мимо проходит Всеволод Иванов в шляпе. Он показался Олеше чрезвычайно моложе своих лет. Не останавливаясь, Иванов доложил, что начеркал пьесу в стихах. Не сказав, правда, какую — и как называется.
Через какие-то мгновения — Мартинсон. Идёт с радио. Говорит, что только что играли инсценировку «Трёх толстяков». Олеша воссиял от радости, — что его ещё, слава богу, помнят и ставят. Порадовался за артистов. Посетовал на то, что не знает, кто режиссёр.
И в конце заметки, гениальное: «И тут же, посередине Горького, в машине, как в огромной лакированной комнате, проехал Катаев…» — Всё это буйство красок уместилось примерно в час.
Такой вот концентрированный выдался денёк.

Как Россия отстояла побережье Охотского моря

В мае 1924 года в ряде уездов Восточной Сибири вспыхнул сепаратистский мятеж, участники которого провозгласили независимость Тунгусской республики.
Большинство доступных источников сообщают о тех событиях в таком ключе. Дескать, после окончания Гражданской войны в начале 20-х годов Советская власть допустила ряд ошибок в управлении восточными регионами страны. В частности, Охотский уезд был отделен от Якутской АССР, что вызвало неудовольствие проживавших там эвенков, в то время обычно называвшихся тунгусами.

Проведение искусственной границы и лишение выхода ЯАССР прямого выхода к Охотскому морю и его портам нарушило традиционные хозяйственные связи и торговлю. Допускались также и кадровые ошибки: в частности, очень низок был процент руководящих работников из числа местного населения, да и их «моральные качества» были не слишком высокими, что приводило к значительным злоупотреблениям. Особенно — по отношению к зажиточным хозяевам. Все это привело к массовому обнищанию местного населения — и подвигло его на восстание против Советской власти, начавшемуся 10 мая 1924 года. При этом его главными целями являлись якобы лишь требования включения Охотского уезда в состав новосозданной в марте 1922 г. Якутской автономной области — да восстановление нормальной работы прежней логистики. Само же восстание протекало почти бескровно — восставшие старались щадить красноармейцев, обычно лишь отправляя пленных восвояси за пределы зоны своего контроля.
Направленные большевиками для подавления восстания войска также предпочли действовать больше уговорами — и в конце концов добились заключения мирного договора.

#НиколайВознесенский

Почти с ностальгической грустью теперь вспоминаются мои такие частые, иногда по два раза в год, когда я учился в Литературном институте в Москве, поездки в Эстонию, в Таллинн, к своим друзьям — журналистам: Юрию Копти, работающему на радио; Этери Кекелидзе (чей отец был лучшим признанным хирургом в Таллинне), «окучивающей», как она говорила, в газете «Советская Эстония» производственные и экологические темы; Элке Аграновской, занимающейся в той же газете культурой...

Также к Елене Скульской, литератору, знакомой Сергея Довлатова, о котором мы с ней частенько говорили, и с которым она переписывалась даже после того, как он укатил в США. И письма эти впоследствии были в его книгах опубликованы. А сколько интересного она рассказывала мне о его трёхгодичном пребывании в Эстонии, где Довлатов тогда жил, работая всё в той же газете «Советская Эстония», и надеялся издать свою первую книгу «Пять углов». В издании которой Елена пыталась ему помочь…
А как не вспомнить очаровательную блондинку Инну Мартою (давно уже живущую в Швеции) — двуязычную, поскольку отец её был эстонец, а мать русская, переводчицу моих первых рассказов для журнала «Радуга», выходящего в Таллинне на эстонском и русском языках огромным тиражом. И с очень неплохим гонораром для авторов, кстати. А как не вспомнить моего друга Арво Вески, кажется, какого-то родственника знаменитой тогда и в Эстонии, и в России Анны Вески. Водолаза, который приезжал несколько раз ко мне в Байкальск, где мы тогда жили на берегу Великого озера, покататься на горных лыжах. (Где впоследствии катался и наш нынешний президент Владимир Путин.) И удивляющегося тому, что тогда это было совершенно бесплатно. Да и кататься можно было целый день почти одному…
Увы, теперь Эстония (а скорее всего, её глупая политическая верхушка) совместно с другими прибалтийскими странами, бывшими нашими республиками — Литвой и Латвией (где на Рижской киностудии талантливым режиссёром Дзидрой Крикис был снят, на мой взгляд, прекрасный короткометражный фильм «Следы неволи» по моему рассказу «Загон») —всячески противопоставляют себя России. Злобно лающие на неё, как маленькие собачонки на слона… Где вы теперь, мои друзья? И друзья ли вы мне теперь? Я не знаю… А читателям журнала «Камертон» я хочу предложить моё давнишнее интервью с Валентином Григорьевичем Распутиным, связанным как раз с Эстонией. Полагая, что «послушать» такого чудесного писателя, как Валентин Григорьевич, бывает никогда не лишне.

#ВладимирМаксимов

О Николае Лескове в год 50-летия его Дома-музея. Николай Семёнович Лесков (1831—1895) — писатель самобытный и мудрый, неукротимый и яркий — прожил жизнь, полную тревог, борьбы, изнурительного труда, духовных исканий и обретений, направленных на то, чтобы пробудить в людях «проблески разумения о смысле жизни». «Думаю и верю, что “весь я не умру”, — писал Лесков за год до смерти. — Но какая-то духовная постать уйдёт из тела и будет продолжать вечную жизнь».

В самом деле, Лесков живёт с нами. Интерес к творчеству и личности писателя во всём мире не угасает. Его сочинения востребованы многими поколениями благодарных читателей, переведены на все языки мира. Память о писателе был призван увековечить Дом-музей Лескова на его родине в Орле. Это единственный в мире лесковский музей. Однако он закрыт уже почти десять лет, ремонт остановлен. В июле 2024 г. уникальному орловскому музею исполнилось 50 лет. Но даже к этому юбилею он не был отреставрирован и не открылся. Сотрудники музея рассказывают, что за всю историю существования его порог ни разу не переступил ни один из череды руководителей Орловской области. Как бы они ни именовались: первые секретари Орловского обкома КПСС, главы администрации области, ныне — губернаторы, — отношение к музею Лескова неизменно безучастное. О классиках, уроженцах орловской земли, власть предержащие припоминают, когда требуется отрекомендовать регион за его пределами. Известны достопамятные слова Лескова о том, что «Орёл вспоил на своих мелких водах столько русских литераторов, сколько не поставил их на пользу Родины никакой другой русский город». Это едва ли не единственное и, бесспорно, самое главное достоинство, чем может гордиться область, хотя с деятельностью местных чиновников факт Божьего благословения орловской земли рождением ярких литературных талантов никак не соотносится.

#АннаНовиковаСтроганова

Очерк о двух попытках (одной удачной) захвата поляками Вильнюса. Это в ХХ веке. Но была ещё «попытка» в Средние века: взятие поляками Вильнюса, смрадный шлейф которого дотянулся, как видим из очерка, и до периода Второй мировой войны. Время того «взятия» я обозначил — Средние века — потому что одной точной даты «победы, взятия» не было. А результат был! Да ещё какой.

Маленькая, вечно пинаемая германцами католическая Польша захватила гигантскую православную(!) Литовскую Русь, самое большое государство Европы того периода. В книге «Краш-тест Украины» (2009 г., ЭКСМО выпустило под именем серии: «10 мифов об Украине») — я по необходимости коснулся того периода, много объясняющего и в русско-украинской истории. В главе «Уныние семи уний» я процитировал именно Костомарова, идейного предтечу украинского национализма. В подобных спорах лучше использовать признания именно «с той стороны». Вот как Костомаров описывает время, когда пиявка (будет и объяснение этому эпитету) Польши после Смуты хотела фокус, удавшийся с Русью Литовской, проделать еще и с Московской. Итак, тяжелейший период в жизни России, первые шаги после Смуты. Костомаров:

«Поляки хотели сорвать с Московского государства 100 000 рублей за отказ Владислава от царского титула. Московские послы долго упирались, наконец согласились дать 20 000 рублей. На этой сумме и порешили… Поляки добивались самого тесного союза, предлагали проект, чтобы по смерти короля избрание совершалось вместе с чинами Московского государства, чтобы царь был избран польским королем и, в знак совершенного равенства, короновался отдельно в Москве и Польше. Но так, чтобы польский посол возлагал на Москве корону московскую. А московский в Польше — польскую. Наконец, чтобы царь для соблюдения равенства между его державами попеременно жил по году в Москве, Польше и Литве. Московские послы отклонили эти предложения. Поляки просили дозволить строить в Московском государстве костелы, подданным обоих вступать между собою в брак и приобретать вотчины полякам в Московском государстве, а русским — в Польше. Московские послы наотрез отказали, понявши, вероятно, что поляки этими путями хотели всосаться в Московскую Русь и помалу приобрести там нравственное господство, как это сделалось в западной и южной Руси».

Ключевое, может, и грубое слово «всосались» — объясняет, как ничтожная в сравнении с Литвой Польша, без военных побед (и представить смешно) впрыснув свой яд семи Уний, постепенно переродила православную элиту Литвы… Тут вам и многовековое «ноу-хау» Запада, и хороший пример — далее в очерке нашего автора, — что как только антимосковские пропаганда и страхи стихают — сразу вспоминают, что были: Пиявка и Жертва. Польша и Литва.

#ИгорьШумейко

Очерк нашего давнего автора напомнил о долгой, немного странной истории погружения в тему Полтавы. Но сколько не вспоминай, с присланным текстом решать что-то было надо. Правильно пишет Станислав Зотов? — Абсолютно правильно, мы и правда выиграли Полтавскую битву, и рассказывать об этом нужно. Предлагаемая им картина вполне убедительна — и без воспоминаний о 3-4 вопросах, оставшихся «за кадром».

Например, почему, потеряв половину армии, главнокомандующего фельдмаршала Реншильда (следующий фельдмаршал на поле боя взят будет нами аж через 233 года: Паулюс), шведы… «разбитые как швед под Полтавой» ушли, уведя с собой 2 900(!) русских пленных? Двадцать с лишним лет назад знаменитый скульптор Михаил Шемякин (так уж получилось, во время беседы о проекте его Памятника Всешутейскому Собору) — ярко, убедительно сказал, словно написал очерк об… иррациональных чертах характера Петра Великого:

«Вообрази, Игорь. Произошло сражение, день величайшего физического и нервного напряжения, риск гибели его собственной, династии, государства, и… всю ночь после — Петр пишет многостраничные инструкции: как именно князь-папа Бутурлин, князь-кесарь Ромодановский должны отпраздновать это событие на "Всешутейшем и всепьянейшем соборе", кому какую личину надеть, что нести в руках, какого рисунка должен быть фейерверк… "ордер машкераду и огненным потехам"».

И редакция решила опубликовать очерк Станислава Зотова как есть, не влезая с иррациональными сюжетами. Другие же версии Полтавы изложены отдельно — в «Битве парадоксов», также в Соборном мнении о Мазепе. Да, были в истории России, бывали такие моменты, когда она действительно гоголевской тройкой летела вперед, все вокруг летело навстречу, и самое хитрое, выношенное зло — оборачивалось на пользу… И лучший «двойной агент» не смог бы эдак подставить Карла. Мораль. Предательства от Мазепы до Майдана — после первого профита все же заводят «подстрекателей, бенефициаров» к… или на…

90 лет назад, 10 июля 1934 года был создан общесоюзный Народный комиссариат внутренних дел, объединивший в своем составе милицию и органы государственной безопасности. Начиная с хрущевских времен аббревиатура НКВД в либерально-исторических публикациях обычно ассоциируется с мрачными ярлыками «сталинских репрессий», «ежовщины», «внесудебных расправ» и тому подобных ужасов.

При этом как-то забывается, что, вообще-то, структуры образца МВД (хотя и могущие носить чуть иное название) с давних времен и по сей день успешно функционируют практически во всех странах, не исключая и тех, кого принято относить теми же либералами к «истинным светочам свободы и демократии». Но вот в «тоталитарном» Советском Союзе вплоть до 1934 года центрального ведомства внутренних дел… просто не было! В отличие от соответствующих структур во входящих в Союз национальных республиках. Вообще если говорить начистоту, то известный еще с советских времен тезис Гитлера накануне его нападения на нашу страну «СССР — это колосс на глиняных ногах, который распадется сразу после начала войны», возник отнюдь не на пустом месте, но имел под собой довольно серьезные основания. О которых фюреру, наверняка, докладывали его советники — особенно шеф Абвера адмирал Канарис, в качестве доброворядочного британского агента делавший все, чтобы убедить главу Третьего Рейха в том, что война с большевиками окажется «легкой прогулкой»-блицкригом. Просто такие «двойные агенты» чуток не договаривали насчет того, что «глиняные ноги советского колосса», избыточная децентрализация на грани довольно-таки «рыхлой» конфедерации — это уже в прошлом. Ведь и правда, по первой Конституции СССР 1924 г. в исключительном ведении Центра было всего 5 направлений:

- по иностранным делам;
- военным и морским делам;
- внешней торговле;
- путям сообщений; почтам и телеграфам.

Еще столько же ведомств считались «объединенными», союзно-республиканскими:

высший совет народного хозяйства;
продовольствия;
труда;
финансов и рабоче-крестьянской инспекции.

И все! Остальное было в ведении почти исключительно руководства союзными республиками. «Интегрирующими скрепами» была лишь едина Компартия СССР (ВКП(б)), ОГПУ, — да еще Рабоче-Крестьянская Красная Армия. Да и то со многими, г-мм, «ньюансами».