В Москве уже 23 февраля? Ну так с праздничком, ага.
Из книги «Мемуары сержанта запаса»
РАСКОЛ
Когда произошел мой личный раскол с государством и его мифологией? Критическая масса накапливалась помаленьку – с отрочества, с родительских застольных разговоров, с книг и магнитофонных пленок… Но момент окончательного разрыва я помню очень хорошо — даже не день, а именно секунду.
…Сотни московских призывников осени 1980 года, мы, как груда хлама, трое суток валялись вдоль стен на городском сборном пункте на Угрешской улице, будь она проклята. Трое суток мы ели дрянь и дышали запахами друг друга. Трое суток спали, сидя верхом на лавочке, роняя одурелые головы на спины тех, кто сидел в такой же позе впереди.
— Сажаем товарища на кость любви! — руководил процессом пьяный пехотный капитан и радостно ржал. К моменту отправки в войска все мы были в полускотском состоянии — полагаю, так и было задумано.
И вот в самолете, гревшем двигатели, чтобы доставить все это призывное мясо в Читу, врубили патриотический репертуар.
«Эх, не перевелась еще сила богатырская!» — бодро гремел из динамика Стас Намин (группа «Цветы»). И еще долго, невыносимо громко и настойчиво этот внук Микояна призывал меня «отстоять дело правое, силой силушку превозмочь». Меня — голодного, бесправного, выброшенного пинком из человеческой жизни в неизвестный и бессмысленный ужас…
Кажется, именно там, в самолетном кресле, под бодрую патриотическую присядку, тупо глядя в иллюминатор на темные задворки аэропорта «Домодедово», я и отделился от государства окончательно.
НОЧНОЕ
Вы не пробовали чистить старую картошку черенком оловянной ложки? Я пробовал, и у меня получилось. Жить захочешь, все получится.
…Зимой 1981-го тихий курсант нашей образцовой мотострелковой «учебки», сойдя с ума от бессонницы и унижений, схватил большой кухонный нож и начал гоняться за своим сержантом (дело было в ночном наряде по столовой).
Следующей ночью наш взвод, сидя вокруг ржавой ванны, чистил картошку черенками оловянных ложек: ножи были изъяты с кухни приказом командира полка.
К рассвету требовалось заполнить ванну почищенным корнеплодом, и мы скребли старую картошку ложками - без минуты сна и единого слова протеста.
КАК Я БЫЛ СЕРЖАНТОМ
Я говорил им:
– Строиться, отделение!
И они строились, но как-то вяловато.
Я ставил им задачу. Я делал это правильным русским языком и говорил положенное по Уставу «разойдись». И они расходились, чем-то озадаченные… Им чего-то не хватало. Они шли делать то, что я велел, но сомневались, так ли это обязательно. У них возникало справедливое ощущение, что их о чем-то попросили. В глубине души они подозревали, что имеют право этого не делать.
В глубине души так считал и я.
Я был плохим сержантом.
Но однажды я вспомнил книгу Константина Сергеевича Станиславского «Работа актера над образом» и главу про «зерно роли» в ней - и, собравшись с силами, ненадолго вырастил в себе страшного чечена, старшего сержанта Ваху Курбанова.
Меня утяжелило на двадцать килограммов, раздуло тяжелым презрением к людям, и я проорал безо всякого «разойдись»:
– …………………………………….., бля!
И салаги, как ошпаренные, бросились выполнять приказ.
КАК Я БЫЛ ХЛЕБОРЕЗОМ
На немыслимую блатную должность эту я попал в конце апреля 1981-го года.
Этому событию предшествовало исчезновение прежнего хлебореза — всесильного Соловья (до сих пор не знаю, фамилия это была или кликуха). То ли он проворовался так, что продуктов перестало хватать уже и прапорщикам, то ли прибил кого сильнее нормы — только его отправили, наконец, в дисбат, наводить ужас на внутренние войска.
А вместо Соловья как раз вернулся из медсанбата я, отъевшийся, как хомяк, и сопровождаемый хлестаковской легендой о родстве с военным прокурором Читинской области.
В день прибытия в часть я получил от нового моего командира, подполковника Гусева, книжку "Устав тыловой службы", с приказом выучить нормы выдачи продуктов...
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ
Из книги «Мемуары сержанта запаса»
РАСКОЛ
Когда произошел мой личный раскол с государством и его мифологией? Критическая масса накапливалась помаленьку – с отрочества, с родительских застольных разговоров, с книг и магнитофонных пленок… Но момент окончательного разрыва я помню очень хорошо — даже не день, а именно секунду.
…Сотни московских призывников осени 1980 года, мы, как груда хлама, трое суток валялись вдоль стен на городском сборном пункте на Угрешской улице, будь она проклята. Трое суток мы ели дрянь и дышали запахами друг друга. Трое суток спали, сидя верхом на лавочке, роняя одурелые головы на спины тех, кто сидел в такой же позе впереди.
— Сажаем товарища на кость любви! — руководил процессом пьяный пехотный капитан и радостно ржал. К моменту отправки в войска все мы были в полускотском состоянии — полагаю, так и было задумано.
И вот в самолете, гревшем двигатели, чтобы доставить все это призывное мясо в Читу, врубили патриотический репертуар.
«Эх, не перевелась еще сила богатырская!» — бодро гремел из динамика Стас Намин (группа «Цветы»). И еще долго, невыносимо громко и настойчиво этот внук Микояна призывал меня «отстоять дело правое, силой силушку превозмочь». Меня — голодного, бесправного, выброшенного пинком из человеческой жизни в неизвестный и бессмысленный ужас…
Кажется, именно там, в самолетном кресле, под бодрую патриотическую присядку, тупо глядя в иллюминатор на темные задворки аэропорта «Домодедово», я и отделился от государства окончательно.
НОЧНОЕ
Вы не пробовали чистить старую картошку черенком оловянной ложки? Я пробовал, и у меня получилось. Жить захочешь, все получится.
…Зимой 1981-го тихий курсант нашей образцовой мотострелковой «учебки», сойдя с ума от бессонницы и унижений, схватил большой кухонный нож и начал гоняться за своим сержантом (дело было в ночном наряде по столовой).
Следующей ночью наш взвод, сидя вокруг ржавой ванны, чистил картошку черенками оловянных ложек: ножи были изъяты с кухни приказом командира полка.
К рассвету требовалось заполнить ванну почищенным корнеплодом, и мы скребли старую картошку ложками - без минуты сна и единого слова протеста.
КАК Я БЫЛ СЕРЖАНТОМ
Я говорил им:
– Строиться, отделение!
И они строились, но как-то вяловато.
Я ставил им задачу. Я делал это правильным русским языком и говорил положенное по Уставу «разойдись». И они расходились, чем-то озадаченные… Им чего-то не хватало. Они шли делать то, что я велел, но сомневались, так ли это обязательно. У них возникало справедливое ощущение, что их о чем-то попросили. В глубине души они подозревали, что имеют право этого не делать.
В глубине души так считал и я.
Я был плохим сержантом.
Но однажды я вспомнил книгу Константина Сергеевича Станиславского «Работа актера над образом» и главу про «зерно роли» в ней - и, собравшись с силами, ненадолго вырастил в себе страшного чечена, старшего сержанта Ваху Курбанова.
Меня утяжелило на двадцать килограммов, раздуло тяжелым презрением к людям, и я проорал безо всякого «разойдись»:
– …………………………………….., бля!
И салаги, как ошпаренные, бросились выполнять приказ.
КАК Я БЫЛ ХЛЕБОРЕЗОМ
На немыслимую блатную должность эту я попал в конце апреля 1981-го года.
Этому событию предшествовало исчезновение прежнего хлебореза — всесильного Соловья (до сих пор не знаю, фамилия это была или кликуха). То ли он проворовался так, что продуктов перестало хватать уже и прапорщикам, то ли прибил кого сильнее нормы — только его отправили, наконец, в дисбат, наводить ужас на внутренние войска.
А вместо Соловья как раз вернулся из медсанбата я, отъевшийся, как хомяк, и сопровождаемый хлестаковской легендой о родстве с военным прокурором Читинской области.
В день прибытия в часть я получил от нового моего командира, подполковника Гусева, книжку "Устав тыловой службы", с приказом выучить нормы выдачи продуктов...
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ
ПРОДОЛЖЕНИЕ
После «Графа Монте-Кристо» я не держал в руках текста столь увлекательного. Тихо икая от волнения, я узнавал, что и в каких количествах нам полагалось все это время.
Гусев приказал мне выучить нормы выдачи, и я их выучил, но дальше случилось недоразумение. Я почему-то понял подполковника так, что в соответствии с нормами надо и выдавать продукты, но в этом заблуждении оказался совершенно одинок...
В первом часу первой же ночи в окошке выдачи появилась физиономия. Физиономия сказала: «Дай сахарку». — «Не дам», — сказал я. «Дай, — сказала физиономия. — Водилы велели». «Скажи им: нету сахара», — ответил я. «Дай», — сказала физиономия. «Нет», — сказал я. «Они меня убьют», — сообщила физиономия. «Откуда я возьму сахар?» — возмутился я. Физиономия оживилась, явно готовая помочь в поиске. «А вон там…» — «Это на завтрак», — сказал я. «Дай», — сказала физиономия. «Уйди отсюда», — попросил я. «Они меня убьют», — напомнила физиономия. «О господи!» Я выгреб из верхней пачки несколько кусков, положил на ломоть хлеба и протянул в окошко. «Мало», — вздохнула физиономия. Я молчал. Физиономия вздохнула. «И маслица бы три паечки», — сказала она и тут же пояснила: «Водилы велели!» — «Масла не дам!» — крикнул я. «Они меня убьют», — напомнила физиономия. «Я тебя сам убью», — прохрипел я и запустил в физиономию кружкой.
Физиономия исчезла. Кружка вылетела в окошко выдачи и загрохотала по цементному полу. Я отдышался и вышел наружу. Физиономия сидела на лавке, глядя мне в глаза с собачьей неотвратимостью. Я длинно и грязно выругался. Физиономия с пониманием выслушала весь пассаж и предложила: «Дай маслица».
Когда я резал ему маслица, в окошко всунулась совершенно бандитская рожа, подмигнула мне и сказала:
— Э, хлэборэз, масла дай?
Стояла весенняя ночь. Полк хотел жрать. Дневальные индейцами пробирались к столовой и занимали очередь у моего окошка. И когда я говорил им свое обреченное «нет», отвечали с поразительным однообразием:
— Они меня убьют.
И я давал чего просили.
ГЕНЕРАЛЬСКИЙ ЗАМЕР
Осенью 1981 года в наш образцовый полк прилетел с проверкой из Москвы генерал-лейтенант Кочетков, будущий замминистра обороны СССР. Генерал проверял работу тыловой службы, и к его появлению на наших столах расстелились скатерти-самобранки.
Инжирины плавали в компоте среди горстей изюма! Это был день еды по Уставу – первый и последний за время моей службы...
В тот исторический день генерал размашистым шагом шел к моей хлеборезке, держа на вытянутых руках чашку с горой мяса («чашкой» в армии почему-то зовется миска). За московским гостем по проходу бежали: комдив, цветом лица, телосложением и интеллектом заслуживший прозвище "Кирпич", несколько «полканов», пара майоров неизвестного мне происхождения — и прапорщик Кротович.
Весь этот звездопад обрушился ко мне в хлеборезку, - и, приставив ладонь к пилотке, я прокричал подобающие случаю слова.
Генерал среагировал на них не сильнее, чем танк на стрекот кузнечика. Он прошагал к весам, водрузил на них чашку с мясом и уставился на стрелку. Стрелка улетела к килограммовой отметке. «Пустую чашку!» — приказал генерал, и я, козырнув, шагнул к дверям, чтобы выполнить приказ, но перед моим носом, стукнувшись боками, в дверь пролезли два майора.
Мне скоро было на дембель, а им еще служить и служить...
Майоры вернулись, держа искомое четырьмя руками. В четырех майорских глазах светился нечеловеческий энтузиазм. За их спинами виднелось перекошенное лицо курсанта, который только что собирался из этой чашки поесть.
Чашка была поставлена на противовес, но стрелка все равно зашкаливала на двести лишних граммов.
— А-а, — понял наконец генерал. — Так это ж с бульоном... Ну-ка, — сказал он, — посмотрим, сколько там чистого мяса!
И перелил бульон из правой чашки — в левую, в противовес! (Будущий замминистра обороны СССР - есть еще вопросы по обороноспособности?)
Теперь вместо лишних двухсот граммов — двухсот стало недоставать.
Генеральский затылок начал принимать цвет знамени полка.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ
После «Графа Монте-Кристо» я не держал в руках текста столь увлекательного. Тихо икая от волнения, я узнавал, что и в каких количествах нам полагалось все это время.
Гусев приказал мне выучить нормы выдачи, и я их выучил, но дальше случилось недоразумение. Я почему-то понял подполковника так, что в соответствии с нормами надо и выдавать продукты, но в этом заблуждении оказался совершенно одинок...
В первом часу первой же ночи в окошке выдачи появилась физиономия. Физиономия сказала: «Дай сахарку». — «Не дам», — сказал я. «Дай, — сказала физиономия. — Водилы велели». «Скажи им: нету сахара», — ответил я. «Дай», — сказала физиономия. «Нет», — сказал я. «Они меня убьют», — сообщила физиономия. «Откуда я возьму сахар?» — возмутился я. Физиономия оживилась, явно готовая помочь в поиске. «А вон там…» — «Это на завтрак», — сказал я. «Дай», — сказала физиономия. «Уйди отсюда», — попросил я. «Они меня убьют», — напомнила физиономия. «О господи!» Я выгреб из верхней пачки несколько кусков, положил на ломоть хлеба и протянул в окошко. «Мало», — вздохнула физиономия. Я молчал. Физиономия вздохнула. «И маслица бы три паечки», — сказала она и тут же пояснила: «Водилы велели!» — «Масла не дам!» — крикнул я. «Они меня убьют», — напомнила физиономия. «Я тебя сам убью», — прохрипел я и запустил в физиономию кружкой.
Физиономия исчезла. Кружка вылетела в окошко выдачи и загрохотала по цементному полу. Я отдышался и вышел наружу. Физиономия сидела на лавке, глядя мне в глаза с собачьей неотвратимостью. Я длинно и грязно выругался. Физиономия с пониманием выслушала весь пассаж и предложила: «Дай маслица».
Когда я резал ему маслица, в окошко всунулась совершенно бандитская рожа, подмигнула мне и сказала:
— Э, хлэборэз, масла дай?
Стояла весенняя ночь. Полк хотел жрать. Дневальные индейцами пробирались к столовой и занимали очередь у моего окошка. И когда я говорил им свое обреченное «нет», отвечали с поразительным однообразием:
— Они меня убьют.
И я давал чего просили.
ГЕНЕРАЛЬСКИЙ ЗАМЕР
Осенью 1981 года в наш образцовый полк прилетел с проверкой из Москвы генерал-лейтенант Кочетков, будущий замминистра обороны СССР. Генерал проверял работу тыловой службы, и к его появлению на наших столах расстелились скатерти-самобранки.
Инжирины плавали в компоте среди горстей изюма! Это был день еды по Уставу – первый и последний за время моей службы...
В тот исторический день генерал размашистым шагом шел к моей хлеборезке, держа на вытянутых руках чашку с горой мяса («чашкой» в армии почему-то зовется миска). За московским гостем по проходу бежали: комдив, цветом лица, телосложением и интеллектом заслуживший прозвище "Кирпич", несколько «полканов», пара майоров неизвестного мне происхождения — и прапорщик Кротович.
Весь этот звездопад обрушился ко мне в хлеборезку, - и, приставив ладонь к пилотке, я прокричал подобающие случаю слова.
Генерал среагировал на них не сильнее, чем танк на стрекот кузнечика. Он прошагал к весам, водрузил на них чашку с мясом и уставился на стрелку. Стрелка улетела к килограммовой отметке. «Пустую чашку!» — приказал генерал, и я, козырнув, шагнул к дверям, чтобы выполнить приказ, но перед моим носом, стукнувшись боками, в дверь пролезли два майора.
Мне скоро было на дембель, а им еще служить и служить...
Майоры вернулись, держа искомое четырьмя руками. В четырех майорских глазах светился нечеловеческий энтузиазм. За их спинами виднелось перекошенное лицо курсанта, который только что собирался из этой чашки поесть.
Чашка была поставлена на противовес, но стрелка все равно зашкаливала на двести лишних граммов.
— А-а, — понял наконец генерал. — Так это ж с бульоном... Ну-ка, — сказал он, — посмотрим, сколько там чистого мяса!
И перелил бульон из правой чашки — в левую, в противовес! (Будущий замминистра обороны СССР - есть еще вопросы по обороноспособности?)
Теперь вместо лишних двухсот граммов — двухсот стало недоставать.
Генеральский затылок начал принимать цвет знамени полка.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ
Не веря своим глазам, я глянул на шеренгу старших офицеров. Все они смотрели в багровеющий генеральский затылок, и видели сквозь него одно и то же: отправку в Афган...
В хлеборезке царил полный ступор, и я понял, что час моего Тулона настал.
Я шагнул вперед и сказал:
— Разрешите, товарищ генерал?
Не рискуя ничего объяснять, я вылил за окошко коричневатый мясной навар и поставил чашку на место. И весы наконец показали то, что от них требовалось с самого начала: 400 граммов.
Внимательно рассмотрев местонахождение стрелки, генерал-лейтенант Кочетков обернулся, посмотрел на меня со своей генерал-лейтенантской высоты и задал вопрос, выдавший в нем стратегическую жилку:
— Армянин?
— Никак нет, еврей, — отчеканил я.
— А-а, — сказал он и, не имея больше вопросов, нагнулся и вышел из хлеборезки. Следом пулями вылетели "Кирпич", несколько «полканов», пара майоров и прапорщик Кротович.
Последним выходил замполит полка, майор Найдин. Внезапно остановившись в дверях, он похлопал меня по плечу и, сказавши «молодец, сержант!», — подмигнул совершенно воровским образом.
В присутствии генерала из Москвы разница между хлеборезом и замполитом полка стиралась до несущественной. Надувая столичное начальство, мы делали одно большое общее дело.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
В хлеборезке царил полный ступор, и я понял, что час моего Тулона настал.
Я шагнул вперед и сказал:
— Разрешите, товарищ генерал?
Не рискуя ничего объяснять, я вылил за окошко коричневатый мясной навар и поставил чашку на место. И весы наконец показали то, что от них требовалось с самого начала: 400 граммов.
Внимательно рассмотрев местонахождение стрелки, генерал-лейтенант Кочетков обернулся, посмотрел на меня со своей генерал-лейтенантской высоты и задал вопрос, выдавший в нем стратегическую жилку:
— Армянин?
— Никак нет, еврей, — отчеканил я.
— А-а, — сказал он и, не имея больше вопросов, нагнулся и вышел из хлеборезки. Следом пулями вылетели "Кирпич", несколько «полканов», пара майоров и прапорщик Кротович.
Последним выходил замполит полка, майор Найдин. Внезапно остановившись в дверях, он похлопал меня по плечу и, сказавши «молодец, сержант!», — подмигнул совершенно воровским образом.
В присутствии генерала из Москвы разница между хлеборезом и замполитом полка стиралась до несущественной. Надувая столичное начальство, мы делали одно большое общее дело.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
ТРИ ГОДА
Отчетливо помню одну из первых мыслей в тот день.
Я подумал: сейчас все невероятно ускорится.
Я написал в те дни: если искать в произошедшем хорошее, то, по крайней мере, добро и зло теперь ясно маркированы, и все совершенно однозначно! Путин - серийный убийца и военный преступник, какие ещё вопросы? Я шутил, что заведу ютуб-канал под названием "Я вас, блять, предупреждал".
После военной катастрофы первых недель тиран смотрелся лузером. Война не была нужна никому, а её ужас и бессмысленность - очевидны. Ни о какой народной поддержке речи не шло: только шок. Власти привычно винтили протестующих. Российская элита (уж какая оставалась к той поре) разбегалась по миру, подальше от чести заляпаться в большой крови. Слово "табакерка" было ключевым в разговорах о путинском будущем.
Через две-три недели, в Праге, непрерывно глядя CNN вперемешку с европейским каналами, я утвердился в мысли о том, что Путин обречен: он выглядел просчитавшимся бандитом, накрытым полицией на месте преступления. Пахан-одиночка со съехавший крышей - против огромного, цивилизованного, сильного мира. Никаких шансов.
Через несколько месяцев, в Берлине, в застолье, полдюжины российских изгнанников разных лет (историк, физик, культуролог, экономист...) сыграли в прогноз: сколько продержится упырь теперь? Кому-то казалось: он рухнет к осени. Я был самым большим пессимистом за тем столом - отвёл на путинское крушение три года с начала войны...
Вот, отмечаю.
Путин сварил Россию на медленном военном огне, как ту лягушечку из притчи: сразу не спаслись, а потом пригрелись - и пошли в пищу. Для десятков миллионов россиян "СВО" давно стала дежурным фоном. А для многих (считая с семьями, очень многих) - кормилицей, социальным лифтом и оправданием жизни. К тем, кто был ничем, с кровью Бучи и Мариуполя пришел успех и социальное признание. Мы и представить себе не могли этой новой бесстыжести, скорости обрушения норм. Убийцы, проводящие уроки патриотизма в российских школах - давно не гротеск, а сугубая реальность.
Вражда к украинцам, совершенно рукотворная, много лет варившаяся в останкинской колбе, быстро и предсказуемо перешла на низовой, реальный человеческий уровень: они же убивают наших ребят! Вопрос о том, с какого бодуна наши ребята, с оружием в руках, оказались в Украине - в фаршированные Соловьевым головы не помещается (и уже не поместится)... Полтора же десятка новых, поднявшихся на военке, российских миллиардеров стали отличной иллюстрацией к отношениям Путина со своей новой бизнес-элитой: полное взаимопонимание! Война - мать родна.
Оказалось, что обитатель бункера (увы) гораздо точнее нас с вами представлял человеческий материал, с которым имеет дело в России, и свои возможности в связи с этим. А мы много лет непростительно отставали от его меняющихся представлений о возможностях собственной власти...
Ну не будет же он, в самом деле, развязывать большую войну! Ведь ему же это невыгодно! (То, что большая война невыгодна Гитлеру, было общим местом в европейской прессе середины тридцатых).
Ну, не убьёт же он Навального! Ведь все же поймут, что это он!
Убил. Все поняли - и?
Отстаём, отстаём ментально. В буквальном смысле - не догоняем. Фантазии не хватает, а примерить исторические аналогии - страшновато. Хотя, казалось бы, прямей некуда, и что вам было непонятно в 2014 году? ("Я вас, блять, предупреждал").
Ну и, конечно - как я там говорил? - "огромный и сильный цивилизованный мир".
Да-да, он самый - счастливо забывший свои гарантии Украине и по размышлении решивший не злить Путина по-настоящему. Обвесивший парламенты украинскими флагами, но многомудро решивший, что лучше не рисковать - и дать России стирать в кровь Украину (и наоборот), пока все это как-нибудь не рассосется само.
И то сказать: глядя на Волчанск из Парижа и Вены - ну какая разница, чье это?
Кстати, и рассосалось, как видите: в виде нового американского президента, обнаружившего, что в войне виноват Зеленский... Аж Путин удивился.
Отчетливо помню одну из первых мыслей в тот день.
Я подумал: сейчас все невероятно ускорится.
Я написал в те дни: если искать в произошедшем хорошее, то, по крайней мере, добро и зло теперь ясно маркированы, и все совершенно однозначно! Путин - серийный убийца и военный преступник, какие ещё вопросы? Я шутил, что заведу ютуб-канал под названием "Я вас, блять, предупреждал".
После военной катастрофы первых недель тиран смотрелся лузером. Война не была нужна никому, а её ужас и бессмысленность - очевидны. Ни о какой народной поддержке речи не шло: только шок. Власти привычно винтили протестующих. Российская элита (уж какая оставалась к той поре) разбегалась по миру, подальше от чести заляпаться в большой крови. Слово "табакерка" было ключевым в разговорах о путинском будущем.
Через две-три недели, в Праге, непрерывно глядя CNN вперемешку с европейским каналами, я утвердился в мысли о том, что Путин обречен: он выглядел просчитавшимся бандитом, накрытым полицией на месте преступления. Пахан-одиночка со съехавший крышей - против огромного, цивилизованного, сильного мира. Никаких шансов.
Через несколько месяцев, в Берлине, в застолье, полдюжины российских изгнанников разных лет (историк, физик, культуролог, экономист...) сыграли в прогноз: сколько продержится упырь теперь? Кому-то казалось: он рухнет к осени. Я был самым большим пессимистом за тем столом - отвёл на путинское крушение три года с начала войны...
Вот, отмечаю.
Путин сварил Россию на медленном военном огне, как ту лягушечку из притчи: сразу не спаслись, а потом пригрелись - и пошли в пищу. Для десятков миллионов россиян "СВО" давно стала дежурным фоном. А для многих (считая с семьями, очень многих) - кормилицей, социальным лифтом и оправданием жизни. К тем, кто был ничем, с кровью Бучи и Мариуполя пришел успех и социальное признание. Мы и представить себе не могли этой новой бесстыжести, скорости обрушения норм. Убийцы, проводящие уроки патриотизма в российских школах - давно не гротеск, а сугубая реальность.
Вражда к украинцам, совершенно рукотворная, много лет варившаяся в останкинской колбе, быстро и предсказуемо перешла на низовой, реальный человеческий уровень: они же убивают наших ребят! Вопрос о том, с какого бодуна наши ребята, с оружием в руках, оказались в Украине - в фаршированные Соловьевым головы не помещается (и уже не поместится)... Полтора же десятка новых, поднявшихся на военке, российских миллиардеров стали отличной иллюстрацией к отношениям Путина со своей новой бизнес-элитой: полное взаимопонимание! Война - мать родна.
Оказалось, что обитатель бункера (увы) гораздо точнее нас с вами представлял человеческий материал, с которым имеет дело в России, и свои возможности в связи с этим. А мы много лет непростительно отставали от его меняющихся представлений о возможностях собственной власти...
Ну не будет же он, в самом деле, развязывать большую войну! Ведь ему же это невыгодно! (То, что большая война невыгодна Гитлеру, было общим местом в европейской прессе середины тридцатых).
Ну, не убьёт же он Навального! Ведь все же поймут, что это он!
Убил. Все поняли - и?
Отстаём, отстаём ментально. В буквальном смысле - не догоняем. Фантазии не хватает, а примерить исторические аналогии - страшновато. Хотя, казалось бы, прямей некуда, и что вам было непонятно в 2014 году? ("Я вас, блять, предупреждал").
Ну и, конечно - как я там говорил? - "огромный и сильный цивилизованный мир".
Да-да, он самый - счастливо забывший свои гарантии Украине и по размышлении решивший не злить Путина по-настоящему. Обвесивший парламенты украинскими флагами, но многомудро решивший, что лучше не рисковать - и дать России стирать в кровь Украину (и наоборот), пока все это как-нибудь не рассосется само.
И то сказать: глядя на Волчанск из Парижа и Вены - ну какая разница, чье это?
Кстати, и рассосалось, как видите: в виде нового американского президента, обнаружившего, что в войне виноват Зеленский... Аж Путин удивился.
Констатируем: современную западную элиту хозяин Кремля тоже представлял себе лучше нас. На Джеферсона не отвлекался, зато практических знаний накопил вполне: как договориться с Саркози о спуске на тормозах аннексии 2008 года, за сколько кубометров газа можно прикупить бывшего немецкого канцлера, почём пойдёт с тобой танцевать австрийская министерша?
"Путин всех переиграл". Увы, да: он доказал россиянам свою неуязвимость и убедил мировую элиту в рациональности аморального поведения.
Завтра будет завтра, но сегодня, в день трехлетия большой войны, им развязанной, просто констатируем: вчерашний изгой и безумец, Путин вполне легитимен. И более того: диктует стиль. И мир подтягивается помаленьку.
Если этот цивилизованный (извините) мир в короткое время осознает эту точку как дно, от которого надо со всей силы оттолкнуться - у нас есть шансы выплыть.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
"Путин всех переиграл". Увы, да: он доказал россиянам свою неуязвимость и убедил мировую элиту в рациональности аморального поведения.
Завтра будет завтра, но сегодня, в день трехлетия большой войны, им развязанной, просто констатируем: вчерашний изгой и безумец, Путин вполне легитимен. И более того: диктует стиль. И мир подтягивается помаленьку.
Если этот цивилизованный (извините) мир в короткое время осознает эту точку как дно, от которого надо со всей силы оттолкнуться - у нас есть шансы выплыть.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Написано в этот день восемь лет назад...
"Несколько раз пытался написать что-то обстоятельное про Немцова — не получается. И драматизм тона противоречит объекту описания, и все слова кажутся какими-то силиконовыми рядом с его веселой человеческой неподдельностью.
Он был уникален, конечно. Беда, случившаяся с Россией, была его личной травмой. Путин во главе России был для него личным оскорблением. В политике ему ничего не нужно было для себя.
Мы его недооценивали: Боря и Боря… Кругом сплошные отцы русской демократии; былые товарищи по СПС ссучились или скукожились, а он выходил, во имя достоинства, навстречу ОМОНу, а ему все поминали те белые штаны…
Несерьезный человек. Веселый, честный и отважный. В отличие от его убийц и тех, кто этих убийц крышует, — эти-то все серьезны и расчетливы…
Очень хочется дожить до суда над ними. И очень его не хватает. Его великолепного легкомыслия и отваги. Его улыбки.
А мост этот — будет носить его имя, конечно.
"Правда почему-то потом торжествует.
Почему-то торжествует.
Почему-то - потом..."
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Фотография - август 2014 года.
"Несколько раз пытался написать что-то обстоятельное про Немцова — не получается. И драматизм тона противоречит объекту описания, и все слова кажутся какими-то силиконовыми рядом с его веселой человеческой неподдельностью.
Он был уникален, конечно. Беда, случившаяся с Россией, была его личной травмой. Путин во главе России был для него личным оскорблением. В политике ему ничего не нужно было для себя.
Мы его недооценивали: Боря и Боря… Кругом сплошные отцы русской демократии; былые товарищи по СПС ссучились или скукожились, а он выходил, во имя достоинства, навстречу ОМОНу, а ему все поминали те белые штаны…
Несерьезный человек. Веселый, честный и отважный. В отличие от его убийц и тех, кто этих убийц крышует, — эти-то все серьезны и расчетливы…
Очень хочется дожить до суда над ними. И очень его не хватает. Его великолепного легкомыслия и отваги. Его улыбки.
А мост этот — будет носить его имя, конечно.
"Правда почему-то потом торжествует.
Почему-то торжествует.
Почему-то - потом..."
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Фотография - август 2014 года.
"Стыд, мосье Тартаковский, — в какой несгораемый шкаф упрятали вы стыд?"
Это я про Трампа с Вэнсом и их встречу с Зеленским.
Бедные американцы, подумал я следом. Теперь вы нас понимаете, да? Понимаете, каково это - видеть, что твою страну представляет и символизирует позорище?
Но вообще, конечно - происходит нечто непредставимое. И надежда только на то, что этот болевой шок заставит мир - Европу, прежде всего - очнуться по-настоящему.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Это я про Трампа с Вэнсом и их встречу с Зеленским.
Бедные американцы, подумал я следом. Теперь вы нас понимаете, да? Понимаете, каково это - видеть, что твою страну представляет и символизирует позорище?
Но вообще, конечно - происходит нечто непредставимое. И надежда только на то, что этот болевой шок заставит мир - Европу, прежде всего - очнуться по-настоящему.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Прекрасно понимаю всю рациональную логику критиков Зеленского: не бином Ньютона...
Но если бы сегодня он молча снёс прилюдные (на весь мир) унижения со стороны Трампа - вот это бы и означало для Украины, в некотором смысле, потерю государственности. Публичное признание ничтожества.
Достоинство - в отличие от редкоземельных металлов, штука иррациональная, но на длинной дистанции, как давно и не мной замечено, его присутствие окупается вполне.
Как справедливо заметил про сегодняшнее поведение украинского президента в Овальном кабинете Евгений Ройзман , Зеленский - не Левински. И мне кажется, при всем драматизме сложившейся ситуации, Украину можно с этим поздравить.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Но если бы сегодня он молча снёс прилюдные (на весь мир) унижения со стороны Трампа - вот это бы и означало для Украины, в некотором смысле, потерю государственности. Публичное признание ничтожества.
Достоинство - в отличие от редкоземельных металлов, штука иррациональная, но на длинной дистанции, как давно и не мной замечено, его присутствие окупается вполне.
Как справедливо заметил про сегодняшнее поведение украинского президента в Овальном кабинете Евгений Ройзман , Зеленский - не Левински. И мне кажется, при всем драматизме сложившейся ситуации, Украину можно с этим поздравить.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Когда победитель захрюкал
и встал на карачки, многие заинтересовались правилами игры.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
и встал на карачки, многие заинтересовались правилами игры.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Кстати. А что слышно из Останкино на тему "Зеленский - марионетка Америки?" Новые методички подвезли или чо?
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Для того, чтобы оценить выступление Трампа в Конгрессе, необязательно знать английский.
Достаточно помнить словосочетание "бурные, продолжительные аплодисменты, все встают".
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Достаточно помнить словосочетание "бурные, продолжительные аплодисменты, все встают".
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
"Республиканские" комментаторы моего прошлого поста, конечно, правы: я не объективен. Овации в Конгрессе США во время речи Президента - это традиция. Интересно, конечно, было бы сравнить частоту и децибелы, но это уже развлечение для американистов.
А я лучше попробую ещё разок сформулировать, почему я так неровно дышу к новому хозяину Белого дома.
Знаете - это почти не имеет отношения к политической системе координат.
Желающие могут полюбопытствовать, что именно, годы напролёт, я писал про опасные практики победившей "политкорректности" - социальную демагогию, "культуру отмены", процентные нормы, отмену презумпции невиновности и подмену смыслов.
На прошлом витке, во времена памятников Флойду и охоты на Кевина Спейси, я был забанен дюжиной американских знакомых как трампист (расист, сексист etc). А на новом витке, на фоне левой поддержки ХАМАС и прочего коллективного гуттьереша - второе пришествие Трампа в Белый дом воспринял, признаться, даже с некоторым облегчением: уже пускай что угодно, только не эта демагогическая дрянь.
Кажется, это было не только моей логикой: голосование за Трампа было очевидно протестным. Оно было ясным ответом на то, что "левые" не извлекли никаких уроков из его первой победы, восемь лет назад, и при первой возможности продолжили с нарастающей силой дуть в свою дуду.
Ну, и додуделись: в этот раз не было даже интриги. Голосовали ПРОТИВ НИХ.
Трамп с самого начала выглядел как злое лекарство против сильно запущеной болезни - и в этом качестве был вполне желанен многим, и отнюдь не только своим фанатам.
Вот только (по впечатлениям первых полутора месяцев лечения) дозировку теперь, кажется, назначает не врач, а само лекарство, вошедшее во вкус. И передоз кажется очевидным не только мне.
Это, повторюсь, в первую очередь не про политику собственно (тут все, как ни смешно, действительно неоднозначно), а про стиль и новые горизонты этики. Про легитимизацию лжи и хамства. Про откровенное наслаждение правом сильного, про демонстративное презрение к общепринятым нормам морали.
Видите ли, есть вещи, которые делать нельзя - ну вот нельзя, и все. Ни левым, ни правым, ни полусредним. Нельзя оскоблять не только жену принца Гарри - нельзя оскорблять никого. И если это доставляет удовольствие твоему электорату - тем хуже для страны, в которой победил этот электорат.
Нельзя прилюдно унижать человека, находящегося от тебя в зависимости. Нельзя лгать и, попавшись на лжи, не извиняться и не нести ответственность. Нельзя так откровенно мерить баблом чужую кровь. Все это просто неприлично.
Сказанное не значит, что предыдущие хозяева Белого дома были образцом этического поведения - вот уж нет! Цинизм их концепции "безопасного" стирания России об Украину, а Украины о Россию - дождётся, надеюсь, своей исторической оценки.
Но демонстративная, на весь мир, отмена элементарных правил приличия, легитимизация безнаказанной лжи, брутального хамства и политического дарвинизма - могут иметь самые печальные и долговременные последствия для всего мира. Кажется, уже имеют.
Мир всегда приходит в норму, писал Станислав Ежи Лец, - вопрос в том, чья это норма. Если этическая норма, которую демонстрирует Трамп в первые недели своего второго президентства, станет общепринятой - эта штука будет посильнее "Фауста" Гете. Стилистические разногласия, как предупреждал Андрей Синявский - вещь вполне сущностная...
А Фрейд так описывал процесс наступления безумия - не "сошел с ума и снял прилюдно штаны", а ровнехонько наоборот: снял прилюдно штаны и уже тогда сошел с ума! От безнаказанности. От внезапного счастливого понимания, что так можно.
Так на наших глазах - от безнаказанности - поехал крышей Путин, в считанные годы превратившийся из тихого питерского коррупционера в мессию, которому черт не брат. Сегодня проверке на нормальность подвергается Америка, и по первым впечатлениями - дело обстоит вполне тревожно.
И - отвечая на заокеанские претензии из комментариев - нет, это не ваше внутреннее дело, нет! Чай, не Лесото: весь мир колбасит от новых американских норм международного поведения.
А я лучше попробую ещё разок сформулировать, почему я так неровно дышу к новому хозяину Белого дома.
Знаете - это почти не имеет отношения к политической системе координат.
Желающие могут полюбопытствовать, что именно, годы напролёт, я писал про опасные практики победившей "политкорректности" - социальную демагогию, "культуру отмены", процентные нормы, отмену презумпции невиновности и подмену смыслов.
На прошлом витке, во времена памятников Флойду и охоты на Кевина Спейси, я был забанен дюжиной американских знакомых как трампист (расист, сексист etc). А на новом витке, на фоне левой поддержки ХАМАС и прочего коллективного гуттьереша - второе пришествие Трампа в Белый дом воспринял, признаться, даже с некоторым облегчением: уже пускай что угодно, только не эта демагогическая дрянь.
Кажется, это было не только моей логикой: голосование за Трампа было очевидно протестным. Оно было ясным ответом на то, что "левые" не извлекли никаких уроков из его первой победы, восемь лет назад, и при первой возможности продолжили с нарастающей силой дуть в свою дуду.
Ну, и додуделись: в этот раз не было даже интриги. Голосовали ПРОТИВ НИХ.
Трамп с самого начала выглядел как злое лекарство против сильно запущеной болезни - и в этом качестве был вполне желанен многим, и отнюдь не только своим фанатам.
Вот только (по впечатлениям первых полутора месяцев лечения) дозировку теперь, кажется, назначает не врач, а само лекарство, вошедшее во вкус. И передоз кажется очевидным не только мне.
Это, повторюсь, в первую очередь не про политику собственно (тут все, как ни смешно, действительно неоднозначно), а про стиль и новые горизонты этики. Про легитимизацию лжи и хамства. Про откровенное наслаждение правом сильного, про демонстративное презрение к общепринятым нормам морали.
Видите ли, есть вещи, которые делать нельзя - ну вот нельзя, и все. Ни левым, ни правым, ни полусредним. Нельзя оскоблять не только жену принца Гарри - нельзя оскорблять никого. И если это доставляет удовольствие твоему электорату - тем хуже для страны, в которой победил этот электорат.
Нельзя прилюдно унижать человека, находящегося от тебя в зависимости. Нельзя лгать и, попавшись на лжи, не извиняться и не нести ответственность. Нельзя так откровенно мерить баблом чужую кровь. Все это просто неприлично.
Сказанное не значит, что предыдущие хозяева Белого дома были образцом этического поведения - вот уж нет! Цинизм их концепции "безопасного" стирания России об Украину, а Украины о Россию - дождётся, надеюсь, своей исторической оценки.
Но демонстративная, на весь мир, отмена элементарных правил приличия, легитимизация безнаказанной лжи, брутального хамства и политического дарвинизма - могут иметь самые печальные и долговременные последствия для всего мира. Кажется, уже имеют.
Мир всегда приходит в норму, писал Станислав Ежи Лец, - вопрос в том, чья это норма. Если этическая норма, которую демонстрирует Трамп в первые недели своего второго президентства, станет общепринятой - эта штука будет посильнее "Фауста" Гете. Стилистические разногласия, как предупреждал Андрей Синявский - вещь вполне сущностная...
А Фрейд так описывал процесс наступления безумия - не "сошел с ума и снял прилюдно штаны", а ровнехонько наоборот: снял прилюдно штаны и уже тогда сошел с ума! От безнаказанности. От внезапного счастливого понимания, что так можно.
Так на наших глазах - от безнаказанности - поехал крышей Путин, в считанные годы превратившийся из тихого питерского коррупционера в мессию, которому черт не брат. Сегодня проверке на нормальность подвергается Америка, и по первым впечатлениями - дело обстоит вполне тревожно.
И - отвечая на заокеанские претензии из комментариев - нет, это не ваше внутреннее дело, нет! Чай, не Лесото: весь мир колбасит от новых американских норм международного поведения.
А качество "редкоземельной" сделки и политические перспективы поцелуев Трампа с Путиным как инструмента США в торговой войне с Китаем - это совсем другая тема.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
«ЕГО ЯЗЫК, СТАВШИЙ НАШИМ..."
Ко дню рождения Михаила Жванецкого.
Полвека мы перекликались его словами.
Скрепы, говорите? Да вот же они, в пароле и отзыве, ясном для любого русского человека.
«Нормально, Григорий?»
Знаешь ответ – свой!
А других-то то общих паролей у нас почти и нету, он - и Высоцкий. И поверх обоих – Пушкин, мороз и солнце, день чудесный…
Как это случилось с ним? Автор эстрадных сценок и монологов – отличный, но все-таки один из… - вдруг садится и пишет крупными каракулями на листе бумаги про уходящую жизнь.
Какой перехват дыхания! Как это смешно, и как нестерпимо грустно.
«И не спросит мама: что ты ел сегодня, мой мальчик?»
Для меня он начался с этой вещи. С этой - и с монолога памяти учителя русского языка, где уже мощно и победительно звучала та жванецкая музыка речи, которую с тех пор не спутать ни с чем.
Тогда и стало ясно: гений.
Автор Райкина? Ну да, может написать и для Райкина. Великолепный выступальщик, кладущий зал ничком? – еще как. Певец Одессы – конечно, но как до неба от расхожих «одесских» интонаций до «жванецкой» авторской мелодики...
Просто – всего лишь – большой русский писатель, взявшийся невесть откуда и почти незаконно: с магнитофонных пленок, из эстрады. Демонстративно провинциальный, с этим портфелем и повадками, не чересчур образованный, поперек всех школ и правил. Доказательство если не бытия божия, то – непостижимого космоса человеческой природы!
Он ведь «писал рукой», по меткому замечанию Валерия Хаита. Словно с неба шло – прямо в руку! Я однажды видел, как он пишет свои каракули и сам смеется потом, прочитав. Клянусь, он не очень понимал, откуда это взялось.
Да и какая разница.
Его дар был больше него - он знал это и нежно берег его. Всякий и разный «по жизни», перед своим уникальным даром Жванецкий остался предельно честен, а все остальное, я думаю, и воспринималось им вполне размыто, - как фон на фотографии, не нуждающейся в фоне. Вот уж кто был «инструментом языка»! - «бродская» формулировка подходит Жванецкому абсолютно…
Второй - еще, наверное, не осмысленный нами до конца, - не взлет, но медленный подъем писателя Жванецкого начался вскоре после его шестидесятилетия. Как бы на противоходе со славой. Те, кто ждали от увенчанного лаврами сатирика новой «баржи» и «ликеро-водочного цеха», вынуждены были перейти на старые запасы. Лучшее из написанного «поздним» Михаилом Михайловичем не расходится на цитаты и не набирает миллионов просмотров на ютюбе…
«Само занятие сатирой выдает в человеке оптимиста», - писал Лец. Оптимизм закончился, ложечка шкрябала по дну. Печальный мудрец подводил итоги, по-жванецки тщательно и неповторимо расставляя слова на бумаге. Музыка речи не оставляла его - слова продолжали приходить в руку прямо с неба.
СМИ, сообщившие о смерти «сатирика Жванецкого», дружно пальнули в то место, где птица пролетела четверть века назад.
Смерть позволяет гению стряхнуть с себя ерунду пристрастий, раздражений и обстоятельств - и остаться среди нас тем, чем он и был на самом деле: музыкой, смехом, умом, нежностью, печалью, счастьем...
«Спасибо судьбе за знакомство с ним, за личность, за истрепанные нервы его, за великий, чистый, острый русский язык - его язык, ставший нашим. И во веки веков. Аминь!»
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Ко дню рождения Михаила Жванецкого.
Полвека мы перекликались его словами.
Скрепы, говорите? Да вот же они, в пароле и отзыве, ясном для любого русского человека.
«Нормально, Григорий?»
Знаешь ответ – свой!
А других-то то общих паролей у нас почти и нету, он - и Высоцкий. И поверх обоих – Пушкин, мороз и солнце, день чудесный…
Как это случилось с ним? Автор эстрадных сценок и монологов – отличный, но все-таки один из… - вдруг садится и пишет крупными каракулями на листе бумаги про уходящую жизнь.
Какой перехват дыхания! Как это смешно, и как нестерпимо грустно.
«И не спросит мама: что ты ел сегодня, мой мальчик?»
Для меня он начался с этой вещи. С этой - и с монолога памяти учителя русского языка, где уже мощно и победительно звучала та жванецкая музыка речи, которую с тех пор не спутать ни с чем.
Тогда и стало ясно: гений.
Автор Райкина? Ну да, может написать и для Райкина. Великолепный выступальщик, кладущий зал ничком? – еще как. Певец Одессы – конечно, но как до неба от расхожих «одесских» интонаций до «жванецкой» авторской мелодики...
Просто – всего лишь – большой русский писатель, взявшийся невесть откуда и почти незаконно: с магнитофонных пленок, из эстрады. Демонстративно провинциальный, с этим портфелем и повадками, не чересчур образованный, поперек всех школ и правил. Доказательство если не бытия божия, то – непостижимого космоса человеческой природы!
Он ведь «писал рукой», по меткому замечанию Валерия Хаита. Словно с неба шло – прямо в руку! Я однажды видел, как он пишет свои каракули и сам смеется потом, прочитав. Клянусь, он не очень понимал, откуда это взялось.
Да и какая разница.
Его дар был больше него - он знал это и нежно берег его. Всякий и разный «по жизни», перед своим уникальным даром Жванецкий остался предельно честен, а все остальное, я думаю, и воспринималось им вполне размыто, - как фон на фотографии, не нуждающейся в фоне. Вот уж кто был «инструментом языка»! - «бродская» формулировка подходит Жванецкому абсолютно…
Второй - еще, наверное, не осмысленный нами до конца, - не взлет, но медленный подъем писателя Жванецкого начался вскоре после его шестидесятилетия. Как бы на противоходе со славой. Те, кто ждали от увенчанного лаврами сатирика новой «баржи» и «ликеро-водочного цеха», вынуждены были перейти на старые запасы. Лучшее из написанного «поздним» Михаилом Михайловичем не расходится на цитаты и не набирает миллионов просмотров на ютюбе…
«Само занятие сатирой выдает в человеке оптимиста», - писал Лец. Оптимизм закончился, ложечка шкрябала по дну. Печальный мудрец подводил итоги, по-жванецки тщательно и неповторимо расставляя слова на бумаге. Музыка речи не оставляла его - слова продолжали приходить в руку прямо с неба.
СМИ, сообщившие о смерти «сатирика Жванецкого», дружно пальнули в то место, где птица пролетела четверть века назад.
Смерть позволяет гению стряхнуть с себя ерунду пристрастий, раздражений и обстоятельств - и остаться среди нас тем, чем он и был на самом деле: музыкой, смехом, умом, нежностью, печалью, счастьем...
«Спасибо судьбе за знакомство с ним, за личность, за истрепанные нервы его, за великий, чистый, острый русский язык - его язык, ставший нашим. И во веки веков. Аминь!»
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Традиционное в этот день, пушкинское:
"...сладостное внимание женщин, почти единственная цель наших усилий..."
Объективация, говорите?
Ну, пускай будет объективация.
Зато - как дорого стоит это пушкинское "почти"!
Впрочем, про это в другой день...
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
"...сладостное внимание женщин, почти единственная цель наших усилий..."
Объективация, говорите?
Ну, пускай будет объективация.
Зато - как дорого стоит это пушкинское "почти"!
Впрочем, про это в другой день...
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Помню-помню!
Подходит человек на автограф-сессии, застенчивый такой, говорит: я книги вашей не купил, но - можете просто расписаться мне на память на фотографии?
Да конечно могу, дорогой, о чем речь.
И вот, теперь я знаю, сколько стоит мой автограф.
До встречи на Авито!
Никому не нужно? Можно в рассрочку.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
p.s. Но ногти перед фотосессией мог бы почистить...
Подходит человек на автограф-сессии, застенчивый такой, говорит: я книги вашей не купил, но - можете просто расписаться мне на память на фотографии?
Да конечно могу, дорогой, о чем речь.
И вот, теперь я знаю, сколько стоит мой автограф.
До встречи на Авито!
Никому не нужно? Можно в рассрочку.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
p.s. Но ногти перед фотосессией мог бы почистить...
Раннее утро, лечу из Оттавы в Ньюарк. Прошел паспортный контроль, пью кофе у гейта, протягиваю, не проснувшись, американские доллары, чтобы расплатиться...
Немолодая черная официантка - строго:
- Это ещё Канада.
Смеемся потом вместе, разумеется.
Трамп сближает людей.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Немолодая черная официантка - строго:
- Это ещё Канада.
Смеемся потом вместе, разумеется.
Трамп сближает людей.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Мне отвратительны деятельность и убеждения
палестинского активиста
Махмуда Халиля, задержанного в минувшие выходные на территории Колумбийского университета, но его возможная депортация из США кажется мне ошибкой.
Мне отвратителен антисемитизм бельгийского литератора Германа Брюссельмана, но я приветствую решение Уголовного суда Гента, который отказался сажать его в тюрьму за его сволочные слова.
Мне отвратительны убеждения российской журналистки Кеворковой, но я рад, что она вышла на свободу и не пойдет в лагерь по лживому обвинению в поддержке терроризма.
И когда в былые времена в российской тюрьме проломили голову главе "РНЕ" Баркашову, мне не было от этого счастья.
Потому что это так не работает.
Зла не станет меньше, если с ним бороться административным произволом, кастрацией свобод или прямой уголовщиной.
И даже если эта уголовщина в кои-то веки ударила по уголовнику - это все равно прежде всего торжество уголовщины!
И радоваться тому, что дракон зажевал чуть не насмерть неприятного тебе человека - не только аморально, но и глупо.
Потому что нормы важнее персоналий.
Потому что завтра заткнут глотку тебе (слава богу, не в Генте).
Потому что незаконно депортируют - тебя (когда сменится администрация - или даже при этой, если у нее вдруг сменится настроение).
Потому что работники УФСИН, безнаказанно проломившие голову Баркашову, потом столь же безнаказанно сломали позвоночник Сергею Мохнаткину.
Все это так очевидно, не правда ли? Но почему же эту азбуку нужно объяснять снова и снова?
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
палестинского активиста
Махмуда Халиля, задержанного в минувшие выходные на территории Колумбийского университета, но его возможная депортация из США кажется мне ошибкой.
Мне отвратителен антисемитизм бельгийского литератора Германа Брюссельмана, но я приветствую решение Уголовного суда Гента, который отказался сажать его в тюрьму за его сволочные слова.
Мне отвратительны убеждения российской журналистки Кеворковой, но я рад, что она вышла на свободу и не пойдет в лагерь по лживому обвинению в поддержке терроризма.
И когда в былые времена в российской тюрьме проломили голову главе "РНЕ" Баркашову, мне не было от этого счастья.
Потому что это так не работает.
Зла не станет меньше, если с ним бороться административным произволом, кастрацией свобод или прямой уголовщиной.
И даже если эта уголовщина в кои-то веки ударила по уголовнику - это все равно прежде всего торжество уголовщины!
И радоваться тому, что дракон зажевал чуть не насмерть неприятного тебе человека - не только аморально, но и глупо.
Потому что нормы важнее персоналий.
Потому что завтра заткнут глотку тебе (слава богу, не в Генте).
Потому что незаконно депортируют - тебя (когда сменится администрация - или даже при этой, если у нее вдруг сменится настроение).
Потому что работники УФСИН, безнаказанно проломившие голову Баркашову, потом столь же безнаказанно сломали позвоночник Сергею Мохнаткину.
Все это так очевидно, не правда ли? Но почему же эту азбуку нужно объяснять снова и снова?
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Фактический отказ Путина от предложения о перемирии оказался вещью обоюдоострой, и военные успехи последних недель могут сыграть с ним плохую шутку: Трампу наплевать и на Россию, и на Украину, но не на свое самолюбие...
Это тот случай, когда нарциссизм в сочетании с возможностями нарцисса могут пойти на пользу матушке-истории.
Впрочем, в этой композиции (с нарциссом и тираном в главных мировых ролях) все может перевернуться ещё трижды.
Хорошего и даже мало-мальски терпимого исхода сюжета обещать нельзя, но скучно не будет, это точно...
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Это тот случай, когда нарциссизм в сочетании с возможностями нарцисса могут пойти на пользу матушке-истории.
Впрочем, в этой композиции (с нарциссом и тираном в главных мировых ролях) все может перевернуться ещё трижды.
Хорошего и даже мало-мальски терпимого исхода сюжета обещать нельзя, но скучно не будет, это точно...
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Мое "Радио Свобода" - это память о глушилках моей юности, сквозь которые прорвались слова правды.
Это несколько лет моей авторской программы "Все свободны" на волнах этого радио.
Это Петр Вайль, Илья Точкин, Иван Толстой, Владимир Тольц , Игорь Померанцев, Наталья Гуреева и многие, многие другие замечательные товарищи по работе, ставшие друзьями.
Ликвидация этого радио - удар в ностальгическое солнечное сплетение.
Sic transit - не слава мира, но собственная жизнь.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.
Это несколько лет моей авторской программы "Все свободны" на волнах этого радио.
Это Петр Вайль, Илья Точкин, Иван Толстой, Владимир Тольц , Игорь Померанцев, Наталья Гуреева и многие, многие другие замечательные товарищи по работе, ставшие друзьями.
Ликвидация этого радио - удар в ностальгическое солнечное сплетение.
Sic transit - не слава мира, но собственная жизнь.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ШЕНДЕРОВИЧЕМ ВИКТОРОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ.