Я ходить научился,
чтоб к тебе приходить.
Говорить научился,
чтоб с тобой говорить.
Я цветы полюбил,
чтоб тебе их дарить,

Я тебя полюбил,
чтобы жизнь полюбить.

На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко, печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой.. Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит - оттого,
Что не любить оно не может.

Я смотрю в глаза свои
через зеркало в ванной,
и вижу дитя, что ранимо молчит.
я ношу маску с надписью «бесстрашный»,
но бесстрашный иногда кричит.

Я тебя берегу
от нелепых своих привычек,
несносных, порой, речей.
я совсем не блюститель приличий
и один из любви палачей.

Я тебя берегу
от тёмных своих обличий,
воя между прокля‌тых Лун.
у нас с тобой не один десяток различий,
как в звучании аккордов гитарных струн.

Я тебя берегу
от слёз напрасных, бесчисленных ссор,
от писем, сожжённых в кострах,
от бессонниц ночных,
где наш разговор звучит в черно-белых тонах.

каждый миг, что на свете живу,
я тебя берегу,
видит Бог.
пока будут звучать имена,
где важно одно лишь - твоё.
я буду беречь тебя,
от чего себя сам не сберёг.

Я люблю в тебе эту твою чудесную понятливость, словно у тебя в душе есть заранее уготовленное место для каждой моей мысли.

а мне бы фотоальбом,
чтобы каждый момент с тобой сохранить.
рассказы твои на потом.
и весь мир на потом.

Я, может, в любви тебе редко клянусь,
Не ново любить, но и клясться не ново.
Я молча люблю, потому что боюсь:
Поблекнет стократ повторенное слово.

я был - стакан: ни полон, и ни пуст.
я начат был, и не имел конца!
но чувство к ней (новейшее из чувств)
преувеличило черты лица.

глаза казались пропастью, а рот
был цветом схож с рассветом за волной,
и голосом прекраснее всех нот
он бережно боролся с тишиной.

я был лишен гордыни и стыда!
мой мир привычный стал ничтожно мал.
я убегал в другие города —
но, черт возьми, и там ее встречал!

я не хотел.
я убивал как мог
ее в себе, с жестокостью войны:
(мне было чуждо с головы до ног
любое проявление весны)!

я победил.
все кончилось во мне,
и там где не ощущал границ,
росла стена, стремительно из вне,
ее лицо мешая среди лиц.

Перестаньте позволять людям, которые так мало делают для вас, контролировать большую часть вашего разума, чувств и эмоций.

Разве душу, которая нас действительно любит, может кто-нибудь запросто увести за собой?

«Дело не в ней. Я люблю её. Она - единственное, что меня радует.
В этом и проблема. Твоё счастье не должно ни от кого зависеть, это не честно.»

Пустое вы сердечным ты
Она, обмолвясь, заменила
И все счастливые мечты
В душе влюбленной возбудила.
Пред ней задумчиво стою,
Свести очей с нее нет силы;
И говорю ей: как вы милы!
И мыслю: как тебя люблю!

Даже если ты предельно искренен, люди всегда будут воспринимать тебя сквозь призму собственных ярлыков, предрассудков и предубеждений.

Взяв микрофон и сдерживая смех,
Я вскрикнул, уподобившись мерзавцу:
«А эту женщину любил я меньше всех!» -
И указал на брошенную пальцем.
Она стояла посреди толпы -
Толпа смеялась, потирая руки!
Я видел, как меняются черты
Ее лица от поглотившей скуки.
Я наблюдал спокойный, добрый взгляд:
В ее глазах блуждало безразличье
К безумцам, что кусают и шипят, -
Я меньшился от этого величья.
Ушла она,
под угасавший смех
больной толпы.
А я стоял и мялся:
Ведь эту женщину любил я больше всех,

Но по сей день ей в этом не признался.