Диктатура посредственностей
Выступление Пастернака в Союзе писателей в дискуссии о поэзии: «Кое-что не уничтожено революцией. От прежних ступеней развития человечества нам оставлено искусство, как самое загадочное и вечно существующее. Но у нас потому такая бестолочь, что на поэтов все кричат: «Это надо!», «То надо!». Искусство само себе ставит цели… У нас диктатура пролетариата, а не диктатура посредственностей. Это разны понятия! Прежде всего, нужно говорить о том, что нужно самому поэту: время существует для человека, а не человек для времени. Я человек этого времени, и я это знаю».
#пастернак
Выступление Пастернака в Союзе писателей в дискуссии о поэзии: «Кое-что не уничтожено революцией. От прежних ступеней развития человечества нам оставлено искусство, как самое загадочное и вечно существующее. Но у нас потому такая бестолочь, что на поэтов все кричат: «Это надо!», «То надо!». Искусство само себе ставит цели… У нас диктатура пролетариата, а не диктатура посредственностей. Это разны понятия! Прежде всего, нужно говорить о том, что нужно самому поэту: время существует для человека, а не человек для времени. Я человек этого времени, и я это знаю».
#пастернак
❤3👍1
Неразрешимый семейный узел
Из писем Евгении Пастернак в ноябре-декабре 1931 года: «Ты ведь ходишь с расстёгнутыми штанами. Люди делают вид, что тебя понимают и слушают, а отвернувшись, удивляются»; «Я не хочу шататься по миру, я хочу домой. Я за девять лет привыкла быть вместе и это стало сильнее меня. Я хочу, чтобы ты восстановил семью. Я не могу одна растить Женю». Законная жена возвращается в Москву из Берлина.
Из дневника Бориса Леонидовича: «Боже, Боже, я не могу понять, как, почему этот кошмар въехал в мою жизнь, ни зеркало, ни люди не дают мне ответа. Я жду и дико боюсь того момента, когда утрачу совсем рассудок. Больно, больно, не хватает воздуху. Помоги. Спаси меня и Женю. Пусть Зина вернётся на своё место».
В конце января Зина возвращается к Нейгаузу – «Я сказала ему, чтобы он смотрел на меня как на няньку детей и только». Борис освобождает квартиру для жены и сына. Зину в Киеве осаждают поклонники Пастернака. Вскоре поэт заявляется и сам.
Из письма Пастернака к сестре Жозефине: «Было около 12-ти ночи и мороз. Во мне быстро-быстро развёртывалась пружина болезненной обречённости. Я вдруг увидел банкротство моей жизни, никем не понятой и в этой смертельной тревоге теперь непонятной и мне, Женя и Женечка встали в моём сознаньи… Ещё когда мы были с Женей, позапрошлой зимой, я всегда думал, что последний день, отчётный, прощающийся и благодарный, провёл бы весь с утра до вечера (и это была оттеперь в марте) с Зиной, тогда ещё Зинаидой Николаевной, женой изумительного Нейгауза… Я провёл бы его с ней, я в её лице простился бы с землёй. Я спешил к ней, потому что боялся, что не доживу до утра, я шептал её имя… Мне отпёр Г.Г. Я прошёл к Зине. Она спросила меня, что нового, с чем я явился. Мне трудно было что-то оформить.
«Что же ты молчишь?» – сказала она и вышла запереть за Г.Г., он отправился на сборный концерт. Я увидал на аптечной полочке флакон с йодом и залпом выпил его. Мне обожгло глотку, у меня начались автоматические жевательные движения. Вяжущие ощущения в горловых связках вызвали их.
«Что ты жуёшь? Отчего так пахнет йодом»? – спросила Зина, воротясь. – «Где йод?» – и закричала, и заплакала, и бросилась хлопотать. Меня спасло то, что она на войне была сестрой милосердия. Раз двенадцать подряд мне устраивали искусственную рвоту и ополаскивали внутренности. От всего этого, как от своего бега по улице, я страшно устал».
#пастернак
Из писем Евгении Пастернак в ноябре-декабре 1931 года: «Ты ведь ходишь с расстёгнутыми штанами. Люди делают вид, что тебя понимают и слушают, а отвернувшись, удивляются»; «Я не хочу шататься по миру, я хочу домой. Я за девять лет привыкла быть вместе и это стало сильнее меня. Я хочу, чтобы ты восстановил семью. Я не могу одна растить Женю». Законная жена возвращается в Москву из Берлина.
Из дневника Бориса Леонидовича: «Боже, Боже, я не могу понять, как, почему этот кошмар въехал в мою жизнь, ни зеркало, ни люди не дают мне ответа. Я жду и дико боюсь того момента, когда утрачу совсем рассудок. Больно, больно, не хватает воздуху. Помоги. Спаси меня и Женю. Пусть Зина вернётся на своё место».
В конце января Зина возвращается к Нейгаузу – «Я сказала ему, чтобы он смотрел на меня как на няньку детей и только». Борис освобождает квартиру для жены и сына. Зину в Киеве осаждают поклонники Пастернака. Вскоре поэт заявляется и сам.
Из письма Пастернака к сестре Жозефине: «Было около 12-ти ночи и мороз. Во мне быстро-быстро развёртывалась пружина болезненной обречённости. Я вдруг увидел банкротство моей жизни, никем не понятой и в этой смертельной тревоге теперь непонятной и мне, Женя и Женечка встали в моём сознаньи… Ещё когда мы были с Женей, позапрошлой зимой, я всегда думал, что последний день, отчётный, прощающийся и благодарный, провёл бы весь с утра до вечера (и это была оттеперь в марте) с Зиной, тогда ещё Зинаидой Николаевной, женой изумительного Нейгауза… Я провёл бы его с ней, я в её лице простился бы с землёй. Я спешил к ней, потому что боялся, что не доживу до утра, я шептал её имя… Мне отпёр Г.Г. Я прошёл к Зине. Она спросила меня, что нового, с чем я явился. Мне трудно было что-то оформить.
«Что же ты молчишь?» – сказала она и вышла запереть за Г.Г., он отправился на сборный концерт. Я увидал на аптечной полочке флакон с йодом и залпом выпил его. Мне обожгло глотку, у меня начались автоматические жевательные движения. Вяжущие ощущения в горловых связках вызвали их.
«Что ты жуёшь? Отчего так пахнет йодом»? – спросила Зина, воротясь. – «Где йод?» – и закричала, и заплакала, и бросилась хлопотать. Меня спасло то, что она на войне была сестрой милосердия. Раз двенадцать подряд мне устраивали искусственную рвоту и ополаскивали внутренности. От всего этого, как от своего бега по улице, я страшно устал».
#пастернак
👍2
Нет хлеба? Отдай им пирожные!
Пастернака отправили на Урал – творческая командировка с целью написать очерк или поэму о ходе коллективизации и индустриализации. Поэт едет со второй женой – Зиной. Размещают в дачном посёлке у озера Шарташ. Кормят хорошо – горячие пирожные, чёрная икра. Ночью в посёлок приходят голодные крестьяне просить хлеба.
Пастернаки стали тайком выносить хлеб из столовой. Вскоре у Бориса Леонидовича случился нервный срыв – он перестал есть, начал кричать, что его послали за восторженными очерками, а на деле кругом нищета и унижение, которые старательно прячут от гостей. Зина заставляла мужа есть, резонно заявляя, дескать, своей голодовкой ты крестьянам не поможешь. Прагматичная и мудрая женщина.
Внутри Пастернака всё бурлило. Он терял рассудок. После первого месяца творческой командировки чуть не произошло несчастье. Поплыли на другой берег озера за малиной. Долго собирали, поднялся ветер, началась буря. Зина предлагала переждать непогоду, Пастернак настоял на немедленном возвращении. В такие моменты жена старалась с ним не спорить. Поплыли, на середине озера волны стали перехлёстывать через борт, лодку чуть не перевернуло. Борис справился с поразительным спокойствием, вырулил, испугался, кажется, уже на берегу.
Катастрофа, им же созданная и им же побеждённая, вернула поэту веру в свои силы. Пастернак тут же потребовал возвращения в Москву. Местные чиновники просили подождать неделю, чтобы достать мягкий вагон. Борис Леонидович отказался, сказал – поедем в жёстком. На вокзале Пастернакам вручили огромную корзину еды. Жена не дала закипающему от ярости мужу отказаться. Взбешённый Борис потребовал раздать всю еду попутчикам, Зина ругалась – нечем будет кормить детей. Поэт настаивал. Часть продуктов раздали, часть жена припрятала – тайно кормила детей в туалете.
По возвращению в Москву Пастернаку пришлось искать срочный заработок, чтобы вернуть авансы. Эта поездка навсегда отбила у поэта желание «изучать жизнь» в творческих командировках.
#пастернак
Пастернака отправили на Урал – творческая командировка с целью написать очерк или поэму о ходе коллективизации и индустриализации. Поэт едет со второй женой – Зиной. Размещают в дачном посёлке у озера Шарташ. Кормят хорошо – горячие пирожные, чёрная икра. Ночью в посёлок приходят голодные крестьяне просить хлеба.
Пастернаки стали тайком выносить хлеб из столовой. Вскоре у Бориса Леонидовича случился нервный срыв – он перестал есть, начал кричать, что его послали за восторженными очерками, а на деле кругом нищета и унижение, которые старательно прячут от гостей. Зина заставляла мужа есть, резонно заявляя, дескать, своей голодовкой ты крестьянам не поможешь. Прагматичная и мудрая женщина.
Внутри Пастернака всё бурлило. Он терял рассудок. После первого месяца творческой командировки чуть не произошло несчастье. Поплыли на другой берег озера за малиной. Долго собирали, поднялся ветер, началась буря. Зина предлагала переждать непогоду, Пастернак настоял на немедленном возвращении. В такие моменты жена старалась с ним не спорить. Поплыли, на середине озера волны стали перехлёстывать через борт, лодку чуть не перевернуло. Борис справился с поразительным спокойствием, вырулил, испугался, кажется, уже на берегу.
Катастрофа, им же созданная и им же побеждённая, вернула поэту веру в свои силы. Пастернак тут же потребовал возвращения в Москву. Местные чиновники просили подождать неделю, чтобы достать мягкий вагон. Борис Леонидович отказался, сказал – поедем в жёстком. На вокзале Пастернакам вручили огромную корзину еды. Жена не дала закипающему от ярости мужу отказаться. Взбешённый Борис потребовал раздать всю еду попутчикам, Зина ругалась – нечем будет кормить детей. Поэт настаивал. Часть продуктов раздали, часть жена припрятала – тайно кормила детей в туалете.
По возвращению в Москву Пастернаку пришлось искать срочный заработок, чтобы вернуть авансы. Эта поездка навсегда отбила у поэта желание «изучать жизнь» в творческих командировках.
#пастернак
Мой сын, не больно ли тебе?
Пастернака отправляют на антифашистский конгресс в Париж. В эти годы в столице Франции живёт Марина Цветаева с семьёй. Долгожданная встреча почти состоялась. После конгресса сидели в кафе. Разговор шёл о возращении – муж (Сергей Эфрон) и дочь (Аля) рвались в Россию. Бориса Леонидовича беседа тяготила. Он встал, сказал, что идёт купить папирос, вышел из кафе и не вернулся.
В конце октября 1935 года Цветаева пишет резкое письмо: «О тебе: право, тебя нельзя судить, как человека… Убей меня, никогда не пойму, как можно проехать мимо матери на поезде, мимо 12-летнего ожидания. И мать не поймёт – не жди. Здесь предел моего понимания, человеческого понимания. Я, в этом, обратное тебе: я на себе поезд повезу, чтобы повидаться (хотя, может быть, так же этого боюсь и так же мало радуюсь).
О вашей мягкости: вы – ею – откупаетесь, затыкаете этой гигроскопической ватой дыры ран, вами наносимых, вопиющую глотку – ранам. О, вы добры, вы при встрече не можете первыми встать, ни даже откашляться для начала прощальной фразы – чтобы «не обидеть». Вы «идёте за папиросами» и исчезаете навсегда и оказываетесь в Москве или ещё дальше. Но – теперь ваше оправдание – только такие создают такое. Я сама выбрала мир нечеловеков – что же мне роптать?
Твоя мать, если тебе простит, – та самая мать из средневекового стихотворенья – помнишь, он бежал, сердце матери упало из его рук, и он о него споткнулся?».
Пастернак, конечно, знал французскую песенку Жана Ришпена: «В одной деревне парень жил и злую девушку любил… Она сказала: для свиней дай сердце матери твоей!». Парень вырвал материнское сердце, бежит с ним к девушке, спотыкается, падает – а сердце спрашивает: «Мой сын, не больно ли тебе?». Жёсткий упрёк.
Вот только Пастернак ничего не решал. Ему не дали времени заехать в Мюнхен на пути в Париж, не дали переночевать в Берлине, а обратно поэту предстояло бы ехать через фашистскую Германию с антифашистского конгресса. Борис Леонидович при всём желании не смог бы объяснить Цветаевой, что ослушаться нельзя. Ей ещё предстояло вернуться в Россию и всё понять.
#пастернак
Пастернака отправляют на антифашистский конгресс в Париж. В эти годы в столице Франции живёт Марина Цветаева с семьёй. Долгожданная встреча почти состоялась. После конгресса сидели в кафе. Разговор шёл о возращении – муж (Сергей Эфрон) и дочь (Аля) рвались в Россию. Бориса Леонидовича беседа тяготила. Он встал, сказал, что идёт купить папирос, вышел из кафе и не вернулся.
В конце октября 1935 года Цветаева пишет резкое письмо: «О тебе: право, тебя нельзя судить, как человека… Убей меня, никогда не пойму, как можно проехать мимо матери на поезде, мимо 12-летнего ожидания. И мать не поймёт – не жди. Здесь предел моего понимания, человеческого понимания. Я, в этом, обратное тебе: я на себе поезд повезу, чтобы повидаться (хотя, может быть, так же этого боюсь и так же мало радуюсь).
О вашей мягкости: вы – ею – откупаетесь, затыкаете этой гигроскопической ватой дыры ран, вами наносимых, вопиющую глотку – ранам. О, вы добры, вы при встрече не можете первыми встать, ни даже откашляться для начала прощальной фразы – чтобы «не обидеть». Вы «идёте за папиросами» и исчезаете навсегда и оказываетесь в Москве или ещё дальше. Но – теперь ваше оправдание – только такие создают такое. Я сама выбрала мир нечеловеков – что же мне роптать?
Твоя мать, если тебе простит, – та самая мать из средневекового стихотворенья – помнишь, он бежал, сердце матери упало из его рук, и он о него споткнулся?».
Пастернак, конечно, знал французскую песенку Жана Ришпена: «В одной деревне парень жил и злую девушку любил… Она сказала: для свиней дай сердце матери твоей!». Парень вырвал материнское сердце, бежит с ним к девушке, спотыкается, падает – а сердце спрашивает: «Мой сын, не больно ли тебе?». Жёсткий упрёк.
Вот только Пастернак ничего не решал. Ему не дали времени заехать в Мюнхен на пути в Париж, не дали переночевать в Берлине, а обратно поэту предстояло бы ехать через фашистскую Германию с антифашистского конгресса. Борис Леонидович при всём желании не смог бы объяснить Цветаевой, что ослушаться нельзя. Ей ещё предстояло вернуться в Россию и всё понять.
#пастернак
👍8
Упорство повторения одной и той же мысли
Из разговора с Тарасенковым весной 1936 года: «У нас отсутствует борьба мнений, борьба точек зрения. И даже по-своему честные люди начинают говорить с чужого голоса. Я вот верил в Бухарина… А, оказывается, и Бухарин печатает статьи все с того же, общего голоса. Мне предложили в первомайском номере «Известий» высказаться на тему о свободе личности. Я написал, что свобода личности – вещь, за которую надо бороться ежечасно, ежедневно, – конечно, этого не напечатали… У нас трудное время. Мы находимся в подводной лодке, которая совершает трудный исторический рейс. Иногда она поднимается на поверхность, и можно сделать глоток воздуха. А нас вместо этого уверяют, что едем мы на прекрасном корабле, на увеселительной яхте и что вокруг открываются великолепные виды… Я свою задачу вижу в том, чтобы время от времени говорить резкие вещи, говорить правду обо всём этом. Нужно, чтобы и другие начали. Когда люди видят упорство повторения одной и той же мысли – они смогут увидеть, что надо менять положение вещей, и, может быть, оно действительно изменится».
#пастернак
Из разговора с Тарасенковым весной 1936 года: «У нас отсутствует борьба мнений, борьба точек зрения. И даже по-своему честные люди начинают говорить с чужого голоса. Я вот верил в Бухарина… А, оказывается, и Бухарин печатает статьи все с того же, общего голоса. Мне предложили в первомайском номере «Известий» высказаться на тему о свободе личности. Я написал, что свобода личности – вещь, за которую надо бороться ежечасно, ежедневно, – конечно, этого не напечатали… У нас трудное время. Мы находимся в подводной лодке, которая совершает трудный исторический рейс. Иногда она поднимается на поверхность, и можно сделать глоток воздуха. А нас вместо этого уверяют, что едем мы на прекрасном корабле, на увеселительной яхте и что вокруг открываются великолепные виды… Я свою задачу вижу в том, чтобы время от времени говорить резкие вещи, говорить правду обо всём этом. Нужно, чтобы и другие начали. Когда люди видят упорство повторения одной и той же мысли – они смогут увидеть, что надо менять положение вещей, и, может быть, оно действительно изменится».
#пастернак
Сколько стоит подпись Пастернака?
14 июня 1937 года в Переделкино приехала машина из города. Пастернак ждал ареста. Зина была на третьем месяце беременности, тут же собрала мужу чемодан. За 1937 год в писательском посёлке арестовали 25 человек. Каждый автомобиль вызывал ужас. На этот раз машина повернула прямо к дому Пастернаков.
Борис спокойно вышел за ворота, ему сообщили, что требуется подпись под коллективной литераторской петицией с требованием расстрела. Пастернак чуть ли не с кулаками набросился на чиновника:
– Чтобы подписать, – кричал поэт на весь посёлок, – надо знать этих людей и знать, что они сделали! Я ничего о них не знаю! Не я им давал жизнь и не мне её отнимать! Это вам, товарищ, не контрамарки в театр подписывать!
Узнав о поступке мужа, Зина стала умолять подписать проклятый документ ради их будущего ребёнка.
– Если я подпишу, я буду другим человеком, – сказал Пастернак. – А судьба ребёнка от другого человека меня не волнует.
– Но он погибнет!
– Пусть гибнет!
Пастернак снова вышел к чиновнику и громко, чтобы и Зина услышала, произнёс: «Пусть и мне грозит та же участь. Я готов погибнуть со всеми».
Чиновник сам поставит подпись за Пастернака, но об этом поэт узнает из утренних «Известий». Зина так и не смогла уснуть, ждала, что арестуют этой же ночью. Из воспоминаний жены: «Я поняла, как велика его совесть, и мне стало стыдно, что я осмелилась просить такого большого человека об этой подписи».
Когда Борис прочёл газету и увидел своё имя под расстрельным письмом, то вскрикнул «Меня убили!». Помчался в редакцию, требовал опровержения. Редактор орал: «Сколько будет продолжаться это толстовское юродство?» – «Не я давал жизнь, не мне её отбирать!». Пастернак написал Сталину с просьбой освободить его от необходимости подписывать письма о расстрелах. Больше с подобными просьбами к поэту не обращались.
#пастернак
14 июня 1937 года в Переделкино приехала машина из города. Пастернак ждал ареста. Зина была на третьем месяце беременности, тут же собрала мужу чемодан. За 1937 год в писательском посёлке арестовали 25 человек. Каждый автомобиль вызывал ужас. На этот раз машина повернула прямо к дому Пастернаков.
Борис спокойно вышел за ворота, ему сообщили, что требуется подпись под коллективной литераторской петицией с требованием расстрела. Пастернак чуть ли не с кулаками набросился на чиновника:
– Чтобы подписать, – кричал поэт на весь посёлок, – надо знать этих людей и знать, что они сделали! Я ничего о них не знаю! Не я им давал жизнь и не мне её отнимать! Это вам, товарищ, не контрамарки в театр подписывать!
Узнав о поступке мужа, Зина стала умолять подписать проклятый документ ради их будущего ребёнка.
– Если я подпишу, я буду другим человеком, – сказал Пастернак. – А судьба ребёнка от другого человека меня не волнует.
– Но он погибнет!
– Пусть гибнет!
Пастернак снова вышел к чиновнику и громко, чтобы и Зина услышала, произнёс: «Пусть и мне грозит та же участь. Я готов погибнуть со всеми».
Чиновник сам поставит подпись за Пастернака, но об этом поэт узнает из утренних «Известий». Зина так и не смогла уснуть, ждала, что арестуют этой же ночью. Из воспоминаний жены: «Я поняла, как велика его совесть, и мне стало стыдно, что я осмелилась просить такого большого человека об этой подписи».
Когда Борис прочёл газету и увидел своё имя под расстрельным письмом, то вскрикнул «Меня убили!». Помчался в редакцию, требовал опровержения. Редактор орал: «Сколько будет продолжаться это толстовское юродство?» – «Не я давал жизнь, не мне её отбирать!». Пастернак написал Сталину с просьбой освободить его от необходимости подписывать письма о расстрелах. Больше с подобными просьбами к поэту не обращались.
#пастернак
👍3
На войне нет чужих детей, или 5 фактов о Пастернаке в годы войны
1. Во время войны на даче Пастернака в Переделкине квартировали зенитчики. Они пустили большую часть архива поэта на растопку печи.
2. Осенью 1941 года Борис Леонидович жил впроголодь, питаясь картошкой и огурцами со своего огорода. В начале войны Пастернак отказался от эвакуации.
3. Зину Пастернак с сыновьями отправили в Чистополь. Много вещей взять не разрешили. Женщина спрятала в шубу письма мужа и рукопись второй части «Охранной грамоты».
4. Детей эвакуировали без родителей. Чтобы остаться с сыновьями, Зина Пастернак нанялась воспитателем. Работала усердно, делала даже то, что не входило в прямые обязанности – мыла пол, горшки, топила печи.
Хозяйство детдома разворовывалось. Зина этому активно мешала. За время её работы не пропало ни грамма муки и риса. Один из начальников даже кричал, что она закармливает детей. Но у кого хватит сил остановить мать, защищающую своих детей? Она облила чиновника чернилами и высказала всё, что о нём думает.
5. На 7 ноября Зина Пастернак умудрилась испечь пирожные: «У меня в наличии была только ржаная мука, и я всю ночь делала с ней всякие пробы. Наконец я её пережарила на сковородке, растолкла, прибавила туда яиц, мёду и белого вина, и получилось вкусное пирожное «картошка». С утра я засадила весь штат делать бумажные корзиночки для пирожных». Борис справедливо заметил: «Как счастливы наши дети, что у них такая мать, как ты».
#пастернак
1. Во время войны на даче Пастернака в Переделкине квартировали зенитчики. Они пустили большую часть архива поэта на растопку печи.
2. Осенью 1941 года Борис Леонидович жил впроголодь, питаясь картошкой и огурцами со своего огорода. В начале войны Пастернак отказался от эвакуации.
3. Зину Пастернак с сыновьями отправили в Чистополь. Много вещей взять не разрешили. Женщина спрятала в шубу письма мужа и рукопись второй части «Охранной грамоты».
4. Детей эвакуировали без родителей. Чтобы остаться с сыновьями, Зина Пастернак нанялась воспитателем. Работала усердно, делала даже то, что не входило в прямые обязанности – мыла пол, горшки, топила печи.
Хозяйство детдома разворовывалось. Зина этому активно мешала. За время её работы не пропало ни грамма муки и риса. Один из начальников даже кричал, что она закармливает детей. Но у кого хватит сил остановить мать, защищающую своих детей? Она облила чиновника чернилами и высказала всё, что о нём думает.
5. На 7 ноября Зина Пастернак умудрилась испечь пирожные: «У меня в наличии была только ржаная мука, и я всю ночь делала с ней всякие пробы. Наконец я её пережарила на сковородке, растолкла, прибавила туда яиц, мёду и белого вина, и получилось вкусное пирожное «картошка». С утра я засадила весь штат делать бумажные корзиночки для пирожных». Борис справедливо заметил: «Как счастливы наши дети, что у них такая мать, как ты».
#пастернак
👍6
Пастернак – военный корреспондент
Из воспоминаний Петра Горелика: «В штабе я узнал, что в армию приехала группа известных писателей: А. Серафимович, К. Федин, К. Симонов, П. Антокольский и – я с трудом поверил – Борис Пастернак.
Для меня и многих моих сверстников Пастернак был поэтическим кумиром. Мы зачитывались «Спекторским»… В провинциальном Харькове я в юности думал о встрече с Пастернаком и был убеждён, что ещё предстоит увидеть его и услышать живой голос поэта. В пору распространённых в те годы художественных вечеров это не было чем-то несбыточным. Но даже самое необузданное воображение не могло представить, что увижусь с Пастернаком на фронте. Между тем становилась возможной встреча с поэтом именно на дорогах войны. Я понял, что не должен расставаться с его книгами, и положил их в командирский планшет.
В одну из своих поездок в части я увидел живописную группу людей, плотно окружившую полковника Амосова. Рядом с Амосовым выделялась фигура молодого статного чиновника в полевой форме. Я легко узнал Симонова. Но глазами искал Пастернака.
Он стоял у плетня с противоположной от меня стороны. Мне показалось, что он здесь одинок. Сейчас я думаю, что это впечатление могло быть ошибочным, возможно, представление о его одиночестве слишком глубоко сидело во мне всегда, задолго до встречи, и всё-таки память сохранила именно это впечатление.
Преодолевая робость, я спросил у полковника Амосова разрешения обратиться к Борису Леонидовичу Пастернаку (таков закон армейской субординации). Все посмотрели в мою сторону с любопытством. Получив разрешение, я подошёл к Пастернаку. Он был смущён. Мы тепло поздоровались. Я достал из планшета его книги и громко, так, чтобы все слышали, попросил подписать на память о нашей встрече. Мне не видна была реакция писателей, оставшихся за моей спиной. Но в глазах Пастернака я видел еле сдерживаемую радость. Он подписал обе книги. На одной он написал: «Тов. Горелику на память о встрече в деревне Ильинка. 31 августа 1943 года. Борис Пастернак». На другой: «Товарищу Горелику на счастье. Борис Пастернак».
Кто знает, может быть, искреннее пожелание счастья привело меня живым в поверженный Берлин».
#пастернак
Из воспоминаний Петра Горелика: «В штабе я узнал, что в армию приехала группа известных писателей: А. Серафимович, К. Федин, К. Симонов, П. Антокольский и – я с трудом поверил – Борис Пастернак.
Для меня и многих моих сверстников Пастернак был поэтическим кумиром. Мы зачитывались «Спекторским»… В провинциальном Харькове я в юности думал о встрече с Пастернаком и был убеждён, что ещё предстоит увидеть его и услышать живой голос поэта. В пору распространённых в те годы художественных вечеров это не было чем-то несбыточным. Но даже самое необузданное воображение не могло представить, что увижусь с Пастернаком на фронте. Между тем становилась возможной встреча с поэтом именно на дорогах войны. Я понял, что не должен расставаться с его книгами, и положил их в командирский планшет.
В одну из своих поездок в части я увидел живописную группу людей, плотно окружившую полковника Амосова. Рядом с Амосовым выделялась фигура молодого статного чиновника в полевой форме. Я легко узнал Симонова. Но глазами искал Пастернака.
Он стоял у плетня с противоположной от меня стороны. Мне показалось, что он здесь одинок. Сейчас я думаю, что это впечатление могло быть ошибочным, возможно, представление о его одиночестве слишком глубоко сидело во мне всегда, задолго до встречи, и всё-таки память сохранила именно это впечатление.
Преодолевая робость, я спросил у полковника Амосова разрешения обратиться к Борису Леонидовичу Пастернаку (таков закон армейской субординации). Все посмотрели в мою сторону с любопытством. Получив разрешение, я подошёл к Пастернаку. Он был смущён. Мы тепло поздоровались. Я достал из планшета его книги и громко, так, чтобы все слышали, попросил подписать на память о нашей встрече. Мне не видна была реакция писателей, оставшихся за моей спиной. Но в глазах Пастернака я видел еле сдерживаемую радость. Он подписал обе книги. На одной он написал: «Тов. Горелику на память о встрече в деревне Ильинка. 31 августа 1943 года. Борис Пастернак». На другой: «Товарищу Горелику на счастье. Борис Пастернак».
Кто знает, может быть, искреннее пожелание счастья привело меня живым в поверженный Берлин».
#пастернак
👍7
Хотите я подарю вам эту площадь?
С Ольгой Ивинской Пастернак познакомился в редакции «Нового мира» после войны. Всё стало понятно с первого взгляда. Из воспоминаний девушки: «Это был такой требовательный, такой оценивающий, такой мужской взгляд, что ошибиться было невозможно: пришёл человек, единственно необходимый мне, тот самый человек, который собственно уже был со мною. И это потрясающее чудо. Вернулась я домой в страшном смятении».
– Хотите, я подарю вам эту площадь? – спрашивал Пастернак, переводя Ольгу через Пушкинскую. «Я хотела». Зина обо всём знала – однажды нашла на столе Бориса любовную записку. Устроила скандал, конечно, но, в конце концов, смирилась. Пастернак до конца своих дней так и будет жить на две семьи.
9 октября 1949 года Ивинская была арестована. Обвиняли по страшной «контрреволюционной» статье. Ещё один акт пьесы «травля Пастернака». К Борису подобрались с самой уязвимой стороны – взяли женщину, которую он любил. И эта женщина его спасла.
– Охарактеризуйте политические настроения Пастернака. Что вам известно о его проанглийских настроениях и изменнических намерениях?
– Его нельзя отнести к категории антисоветски настроенных людей. Изменнических намерений у него не было. Он всегда любил свою родину.
– Чем была вызвана ваша связь с Пастернаком? Ведь он на много лет старше вас.
– Любовью.
– Нет, вы были связаны общностью ваших взглядов и изменнических намерений.
– Таких намерений у нас не было. Я любила его и люблю как мужчину.
Ивинская ждала от Пастернака ребёнка. В тюрьме случился выкидыш. Если бы Борис был в курсе, то, наверняка, сошёл с ума. Все эти дни поэт и так бегал по Москве, говоря близким: «Когда её у меня отняли, я понял, что это хуже, чем смерть». Приговор – 5 лет трудового лагеря. Ивинскую освободили по амнистии в 1953 году. Жене Пастернак в открытую заявил, что прежняя жизнь между ними невозможна, что он будет отдавать ей некоторую сумму денег, а жить и ночевать будет там, где удобнее. «Меня это устраивало» – холодно замечает Зина в своих мемуарах.
#пастернак
С Ольгой Ивинской Пастернак познакомился в редакции «Нового мира» после войны. Всё стало понятно с первого взгляда. Из воспоминаний девушки: «Это был такой требовательный, такой оценивающий, такой мужской взгляд, что ошибиться было невозможно: пришёл человек, единственно необходимый мне, тот самый человек, который собственно уже был со мною. И это потрясающее чудо. Вернулась я домой в страшном смятении».
– Хотите, я подарю вам эту площадь? – спрашивал Пастернак, переводя Ольгу через Пушкинскую. «Я хотела». Зина обо всём знала – однажды нашла на столе Бориса любовную записку. Устроила скандал, конечно, но, в конце концов, смирилась. Пастернак до конца своих дней так и будет жить на две семьи.
9 октября 1949 года Ивинская была арестована. Обвиняли по страшной «контрреволюционной» статье. Ещё один акт пьесы «травля Пастернака». К Борису подобрались с самой уязвимой стороны – взяли женщину, которую он любил. И эта женщина его спасла.
– Охарактеризуйте политические настроения Пастернака. Что вам известно о его проанглийских настроениях и изменнических намерениях?
– Его нельзя отнести к категории антисоветски настроенных людей. Изменнических намерений у него не было. Он всегда любил свою родину.
– Чем была вызвана ваша связь с Пастернаком? Ведь он на много лет старше вас.
– Любовью.
– Нет, вы были связаны общностью ваших взглядов и изменнических намерений.
– Таких намерений у нас не было. Я любила его и люблю как мужчину.
Ивинская ждала от Пастернака ребёнка. В тюрьме случился выкидыш. Если бы Борис был в курсе, то, наверняка, сошёл с ума. Все эти дни поэт и так бегал по Москве, говоря близким: «Когда её у меня отняли, я понял, что это хуже, чем смерть». Приговор – 5 лет трудового лагеря. Ивинскую освободили по амнистии в 1953 году. Жене Пастернак в открытую заявил, что прежняя жизнь между ними невозможна, что он будет отдавать ей некоторую сумму денег, а жить и ночевать будет там, где удобнее. «Меня это устраивало» – холодно замечает Зина в своих мемуарах.
#пастернак
👍4
Дармоедом в литературе я себя не считаю
23 октября 1958 года Борису Пастернаку присудили Нобелевскую премию «за выдающиеся достижения в современной лирической поэзии и развитие традиций классической литературы». Успех советского искусства? Нет! Происки иностранных шпионов. Фактически премию дали за роман «Доктор Живаго», который на Родине признали антисоветским. Произведение публиковалось в переводе за рубежом. Вручение премии советское руководство расценило как политический шаг. Холодная война, что поделать.
Вы когда-нибудь оправдывались за победы или громкие достижения? А Борису Леонидовичу пришлось. Письмо Пастернака в союз писателей:
«1. Я искренне хотел прийти на заседание и для этого ехал в город, но неожиданно почувствовал себя плохо. Пусть товарищи не считают моего отсутствия знаком невнимания. Записку эту пишу второпях и наверное не так гладко и убедительно, как хотел бы.
2. Я и сейчас, после всего поднятого шума и статей, продолжаю думать, что можно быть советским человеком и писать книги, подобные «Доктору Живаго». Я только шире понимаю права и возможности советского писателя и этим представлением не унижаю его звания.
3. Я совсем не надеюсь, чтобы правда была восстановлена и соблюдена справедливость. Но все же напомню, что в истории передачи рукописи нарушена последовательность событий. Роман был отдан в наши редакции в период печатания произведения Дудинцева и общего смягчения литературных условий. Можно было надеяться, что он будет напечатан. Только спустя полгода рукопись попала в руки итальянского коммунистического издателя. Лишь когда это стало известно, было написано письмо редакции «Нового мира», приводимое «Литературной газетой». Умалчивают о договоре с Гослитиздатом, отношения по которому тянулись полтора года. Умалчивают об отсрочках, которые я испрашивал у итальянского издателя и которые он давал, чтобы Гослитиздат ими воспользовался для выпуска цензурированного издания как основы итальянского перевода. Ничем этим не воспользовались. Теперь огромным газетным тиражом напечатаны исключительно одни неприемлемые места, препятствовавшие его изданию, которые я соглашался выпустить, и ничего, кроме грозящих мне лично бедствий, не произошло. Отчего же нельзя было его напечатать три года тому назад, с соответствующими комментариями?
4. Дармоедом в литературе я себя не считаю. Кое-что я для неё, положа руку на сердце, сделал.
5. Самомнение никогда не было моим грехом. Это подтвердят те, кто меня знает. Наоборот, я личным письмом Сталину просил его о праве трудиться в тишине и незаметности.
6. Я думал, что радость моя по поводу присуждения мне Нобелевской премии не останется одинокой, что она коснётся общества, часть которого я составляю. На моих глазах честь, оказанная мне, современному писателю, живущему в России, и, следовательно, советскому, оказана вместе с тем и всей советской литературе. Я огорчен, что был так слеп и заблуждался.
7. По поводу существа самой премии. Ничто не может заставить меня признать эту почесть позором и оказанную мне честь отблагодарить ответной грубостью. Что же касается денежной стороны дела, я могу попросить шведскую академию внести деньги в фонд совета мира, не ездить в Стокгольм за её получением или вообще оставить её в распоряжении шведских властей. Об этом я хотел бы переговорить с кем-нибудь из наших ответственных лиц, может быть, с Д. А. Поликарповым, спустя недели полторы-две, в течение которых я приду в себя от уже полученных и еще ожидаемых меня потрясений.
8. Я жду для себя всего, товарищи, и вас не обвиняю. Обстоятельства могут вас заставить в расправе со мной зайти очень далеко, чтобы вновь под давлением таких же обстоятельств меня реабилитировать, когда будет уже поздно. Но этого в прошлом уже было так много! Не торопитесь, прошу вас. Славы и счастья это вам не прибавит.
Борис #пастернак».
23 октября 1958 года Борису Пастернаку присудили Нобелевскую премию «за выдающиеся достижения в современной лирической поэзии и развитие традиций классической литературы». Успех советского искусства? Нет! Происки иностранных шпионов. Фактически премию дали за роман «Доктор Живаго», который на Родине признали антисоветским. Произведение публиковалось в переводе за рубежом. Вручение премии советское руководство расценило как политический шаг. Холодная война, что поделать.
Вы когда-нибудь оправдывались за победы или громкие достижения? А Борису Леонидовичу пришлось. Письмо Пастернака в союз писателей:
«1. Я искренне хотел прийти на заседание и для этого ехал в город, но неожиданно почувствовал себя плохо. Пусть товарищи не считают моего отсутствия знаком невнимания. Записку эту пишу второпях и наверное не так гладко и убедительно, как хотел бы.
2. Я и сейчас, после всего поднятого шума и статей, продолжаю думать, что можно быть советским человеком и писать книги, подобные «Доктору Живаго». Я только шире понимаю права и возможности советского писателя и этим представлением не унижаю его звания.
3. Я совсем не надеюсь, чтобы правда была восстановлена и соблюдена справедливость. Но все же напомню, что в истории передачи рукописи нарушена последовательность событий. Роман был отдан в наши редакции в период печатания произведения Дудинцева и общего смягчения литературных условий. Можно было надеяться, что он будет напечатан. Только спустя полгода рукопись попала в руки итальянского коммунистического издателя. Лишь когда это стало известно, было написано письмо редакции «Нового мира», приводимое «Литературной газетой». Умалчивают о договоре с Гослитиздатом, отношения по которому тянулись полтора года. Умалчивают об отсрочках, которые я испрашивал у итальянского издателя и которые он давал, чтобы Гослитиздат ими воспользовался для выпуска цензурированного издания как основы итальянского перевода. Ничем этим не воспользовались. Теперь огромным газетным тиражом напечатаны исключительно одни неприемлемые места, препятствовавшие его изданию, которые я соглашался выпустить, и ничего, кроме грозящих мне лично бедствий, не произошло. Отчего же нельзя было его напечатать три года тому назад, с соответствующими комментариями?
4. Дармоедом в литературе я себя не считаю. Кое-что я для неё, положа руку на сердце, сделал.
5. Самомнение никогда не было моим грехом. Это подтвердят те, кто меня знает. Наоборот, я личным письмом Сталину просил его о праве трудиться в тишине и незаметности.
6. Я думал, что радость моя по поводу присуждения мне Нобелевской премии не останется одинокой, что она коснётся общества, часть которого я составляю. На моих глазах честь, оказанная мне, современному писателю, живущему в России, и, следовательно, советскому, оказана вместе с тем и всей советской литературе. Я огорчен, что был так слеп и заблуждался.
7. По поводу существа самой премии. Ничто не может заставить меня признать эту почесть позором и оказанную мне честь отблагодарить ответной грубостью. Что же касается денежной стороны дела, я могу попросить шведскую академию внести деньги в фонд совета мира, не ездить в Стокгольм за её получением или вообще оставить её в распоряжении шведских властей. Об этом я хотел бы переговорить с кем-нибудь из наших ответственных лиц, может быть, с Д. А. Поликарповым, спустя недели полторы-две, в течение которых я приду в себя от уже полученных и еще ожидаемых меня потрясений.
8. Я жду для себя всего, товарищи, и вас не обвиняю. Обстоятельства могут вас заставить в расправе со мной зайти очень далеко, чтобы вновь под давлением таких же обстоятельств меня реабилитировать, когда будет уже поздно. Но этого в прошлом уже было так много! Не торопитесь, прошу вас. Славы и счастья это вам не прибавит.
Борис #пастернак».
👍5❤1
Я кое-что сделал для советской литературы
Пастернака вынудили отказаться от Нобелевской премии. Хотели пойти дальше – выслать поэта из Советского Союза. Борис и рад бы уехать, да только всех близких с собой не увезти. К концу жизни от Пастернака зависело слишком много людей: дети, жёны, любовницы. Поэт не хотел оставлять семью в заложниках у государства. Борис пишет письмо Хрущёву:
«Уважаемый Никита Сергеевич,
Я обращаюсь к Вам лично, ЦК КПСС и Советскому Правительству.
Из доклада т. Семичастного мне стало известно о том, что правительство «не чинило бы никаких препятствий моему выезду из СССР».
Для меня это невозможно. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой.
Я не мыслю своей судьбы отдельно и вне её. Каковы бы ни были мои ошибки и заблуждения, я не мог себе представить, что окажусь в центре такой политической кампании, которую стали раздувать вокруг моего имени на Западе.
Осознав это, я поставил в известность Шведскую Академию о своем добровольном отказе от Нобелевской премии.
Выезд за пределы моей Родины для меня равносилен смерти, и поэтому я прошу не принимать по отношению ко мне этой крайней меры.
Положа руку на сердце, я кое-что сделал для советской литературы и могу ещё быть ей полезен.
Борис #пастернак».
Пастернака вынудили отказаться от Нобелевской премии. Хотели пойти дальше – выслать поэта из Советского Союза. Борис и рад бы уехать, да только всех близких с собой не увезти. К концу жизни от Пастернака зависело слишком много людей: дети, жёны, любовницы. Поэт не хотел оставлять семью в заложниках у государства. Борис пишет письмо Хрущёву:
«Уважаемый Никита Сергеевич,
Я обращаюсь к Вам лично, ЦК КПСС и Советскому Правительству.
Из доклада т. Семичастного мне стало известно о том, что правительство «не чинило бы никаких препятствий моему выезду из СССР».
Для меня это невозможно. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой.
Я не мыслю своей судьбы отдельно и вне её. Каковы бы ни были мои ошибки и заблуждения, я не мог себе представить, что окажусь в центре такой политической кампании, которую стали раздувать вокруг моего имени на Западе.
Осознав это, я поставил в известность Шведскую Академию о своем добровольном отказе от Нобелевской премии.
Выезд за пределы моей Родины для меня равносилен смерти, и поэтому я прошу не принимать по отношению ко мне этой крайней меры.
Положа руку на сердце, я кое-что сделал для советской литературы и могу ещё быть ей полезен.
Борис #пастернак».
👍2
Я очень любил жизнь и тебя
14 марта 1959 года Пастернака во время прогулки по Переделкину впихнули в машину и увезли в прокуратуру. На протяжении двух часов прокурор Руденко запугивал поэта уголовным делом. Со смертью Сталина Борис Леонидович утратил свою неприкосновенность, теперь государство откровенно уничтожало поэта.
Что инкриминировали? Да всё то же. Зарубежные публикации. Пастернак по неосторожности передал рукопись стихов английскому журналисту, их опубликовал «Daily Mail». Ещё одна публикация – статья за измену Родине. «Все контакты должны быть пресечены» – «Совершенно понятно и будет мной исполнено безоговорочно». Смерть Пастернака можно было констатировать после этого разговора, но поэт прожил ещё год.
Преследуемый и шантажируемый на Родине, обкрадываемый издателями на Западе. Пастернак доживал свой год бедным, безвестным и уничтоженным. Живой труп.
Сначала заболела лопатка – Пастернаку пришлось работать стоя. Затем заболело в груди. С помощью друзей раздобыли рентген. Привезли прямо на дачу. Неутешительный диагноз – рак левого лёгкого и метастазы в обоих. Это был скоротечный вид рака, развившийся вследствие сильнейшего нервного потрясения. «Век-волкодав» запустил механизм самоликвидации в организме поэта.
29 мая – последний день. Врачи, друзья и ни грамма отчаяния. Борис попросил всех выйти, чтобы остаться с Зиной наедине.
– Я очень любил жизнь и тебя, но расстаюсь без всякой жалости: кругом слишком много пошлости, не только у нас, но и во всём мире. С этим я всё равно не примирюсь. Спасибо тебе за всё.
Пастернак хотел умереть у неё на руках. Бог милостив. В 11 вечера Борис повернулся к жене и сказал: «Прости». Поднял глаза к потолку и попытался улыбнуться, чтобы вымолвить последнее: «Рад».
#пастернак
14 марта 1959 года Пастернака во время прогулки по Переделкину впихнули в машину и увезли в прокуратуру. На протяжении двух часов прокурор Руденко запугивал поэта уголовным делом. Со смертью Сталина Борис Леонидович утратил свою неприкосновенность, теперь государство откровенно уничтожало поэта.
Что инкриминировали? Да всё то же. Зарубежные публикации. Пастернак по неосторожности передал рукопись стихов английскому журналисту, их опубликовал «Daily Mail». Ещё одна публикация – статья за измену Родине. «Все контакты должны быть пресечены» – «Совершенно понятно и будет мной исполнено безоговорочно». Смерть Пастернака можно было констатировать после этого разговора, но поэт прожил ещё год.
Преследуемый и шантажируемый на Родине, обкрадываемый издателями на Западе. Пастернак доживал свой год бедным, безвестным и уничтоженным. Живой труп.
Сначала заболела лопатка – Пастернаку пришлось работать стоя. Затем заболело в груди. С помощью друзей раздобыли рентген. Привезли прямо на дачу. Неутешительный диагноз – рак левого лёгкого и метастазы в обоих. Это был скоротечный вид рака, развившийся вследствие сильнейшего нервного потрясения. «Век-волкодав» запустил механизм самоликвидации в организме поэта.
29 мая – последний день. Врачи, друзья и ни грамма отчаяния. Борис попросил всех выйти, чтобы остаться с Зиной наедине.
– Я очень любил жизнь и тебя, но расстаюсь без всякой жалости: кругом слишком много пошлости, не только у нас, но и во всём мире. С этим я всё равно не примирюсь. Спасибо тебе за всё.
Пастернак хотел умереть у неё на руках. Бог милостив. В 11 вечера Борис повернулся к жене и сказал: «Прости». Поднял глаза к потолку и попытался улыбнуться, чтобы вымолвить последнее: «Рад».
#пастернак
Привет! Это Марк. Цикл о Пастернаке подходит к концу, в понедельник будет традиционное послесловие. В среду, надеюсь, сможем провести квест-представление нового героя в нашей чат-беседе.
Сегодня хотел попросить вас об одной вещи. Мне, как автору, очень нужна обратная связь. Я подготовил небольшую анонимную анкету в Google-формах. Если вы её заполните, я буду очень признателен. Это поможет каналу (и мне) стать чуточку лучше.
Спасибо! Вы замечательные :)
Сегодня хотел попросить вас об одной вещи. Мне, как автору, очень нужна обратная связь. Я подготовил небольшую анонимную анкету в Google-формах. Если вы её заполните, я буду очень признателен. Это поможет каналу (и мне) стать чуточку лучше.
Спасибо! Вы замечательные :)
Послесловие
Каким быть — живым или правым? Вопрос теряет смысл, если правота обозначает жизнь. Жизнь Пастернака — торжество внутренней гражданской правды. Не доброй по определению, но твёрдой по сути. Такой твёрдости от Пастернака я не ожидал.
В его сущности поэта много больше, чем человека, небесного больше, чем земного. Пастернак – египетский шаман, жрец-волшебник, неподвластный даже фараону. Неподвластный даже самому себе.
"Во всём мне хочется дойти до самой сути" — поэт не дошёл, но указал путь. Когда смысл жизни найден, жизнь теряет смысл. Пастернак оставался верен своему пути до самого конца. И в этом гениальности больше, чем во всей его поэзии.
Как будто бы железом,
Обмокнутым в сурьму,
Тебя вели нарезом
По сердцу моему.
До встречи, Борис Леонидович. Рад был познакомиться.
Будете скучать по Пастернаку?
#пастернак
#послесловие
Каким быть — живым или правым? Вопрос теряет смысл, если правота обозначает жизнь. Жизнь Пастернака — торжество внутренней гражданской правды. Не доброй по определению, но твёрдой по сути. Такой твёрдости от Пастернака я не ожидал.
В его сущности поэта много больше, чем человека, небесного больше, чем земного. Пастернак – египетский шаман, жрец-волшебник, неподвластный даже фараону. Неподвластный даже самому себе.
"Во всём мне хочется дойти до самой сути" — поэт не дошёл, но указал путь. Когда смысл жизни найден, жизнь теряет смысл. Пастернак оставался верен своему пути до самого конца. И в этом гениальности больше, чем во всей его поэзии.
Как будто бы железом,
Обмокнутым в сурьму,
Тебя вели нарезом
По сердцу моему.
До встречи, Борис Леонидович. Рад был познакомиться.
Будете скучать по Пастернаку?
#пастернак
#послесловие
👍1
Привет! Май приносит хорошую погоду, почтальон – письма, я – новости. Отрубать мне голову или нет, решайте сами. Цикл о Пастернаке станет последним традиционным циклом на канале.
Изменения назрели. Наверное, я с ними даже затянул. Те, кто со мной хотя бы с прошлого года, знают, какие нелёгкие времена канал пережил в марте. Если кратко: «В контексте» стал убыточен и де-факто две недели принадлежал другому человеку, а я ждал, пока мне заплатят. Не заплатили. Канал вернули, и я начал рассказ о Пастернаке. Но ничего не изменилось – «В контексте» по-прежнему живёт энтузиазмом – моим и Максима – нашим временем и нашими кошельками.
Благодаря вам (особенно тем, кто дал обратную связь в анкете) я придумал, как это исправить. Мы изменим формат. Сохраним циклы, но сделаем их более красочными: больше визуала, произведений авторов, списков и графики. Мы будем делать более вирусный контент. Больше репостов – больше просмотров – больше вероятность, что на канал вернутся рекламодатели. Должно помочь.
Кажется, это последний шанс выйти из затянувшегося пике. Но на подобную фигуру высшего пилотажа нужны ресурсы – интеллектуальные, эмоциональные. Финансовые, в конце концов. Для чего? Провести рекламную кампанию, чтобы контент нового формата, помноженный на трафик, вытащил «В контексте» из ямы. Я не знаю, получится ли, но попробую, ибо что мне остаётся, кроме того, чтобы пробовать? Вы правы – верить.
Обычно я пишу – поддержите проект, если вам нравится моё творчество. Сегодня честнее написать – поддержите проект, если он вам дорог так же, как и мне.
Я хотел бы жить своим творчеством, но пока творчество живёт мной.
Спасибо! Ваш Марк.
Дать проекту ещё один шанс:
logmaks090@yandex.ru – PayPal
Изменения назрели. Наверное, я с ними даже затянул. Те, кто со мной хотя бы с прошлого года, знают, какие нелёгкие времена канал пережил в марте. Если кратко: «В контексте» стал убыточен и де-факто две недели принадлежал другому человеку, а я ждал, пока мне заплатят. Не заплатили. Канал вернули, и я начал рассказ о Пастернаке. Но ничего не изменилось – «В контексте» по-прежнему живёт энтузиазмом – моим и Максима – нашим временем и нашими кошельками.
Благодаря вам (особенно тем, кто дал обратную связь в анкете) я придумал, как это исправить. Мы изменим формат. Сохраним циклы, но сделаем их более красочными: больше визуала, произведений авторов, списков и графики. Мы будем делать более вирусный контент. Больше репостов – больше просмотров – больше вероятность, что на канал вернутся рекламодатели. Должно помочь.
Кажется, это последний шанс выйти из затянувшегося пике. Но на подобную фигуру высшего пилотажа нужны ресурсы – интеллектуальные, эмоциональные. Финансовые, в конце концов. Для чего? Провести рекламную кампанию, чтобы контент нового формата, помноженный на трафик, вытащил «В контексте» из ямы. Я не знаю, получится ли, но попробую, ибо что мне остаётся, кроме того, чтобы пробовать? Вы правы – верить.
Обычно я пишу – поддержите проект, если вам нравится моё творчество. Сегодня честнее написать – поддержите проект, если он вам дорог так же, как и мне.
Я хотел бы жить своим творчеством, но пока творчество живёт мной.
Спасибо! Ваш Марк.
Дать проекту ещё один шанс:
4276 3800 1501 8133 – Сбербанк 5536 9138 9179 0731 — Tinkoff4890 4947 3721 7372 – QIWI-картаlogmaks090@yandex.ru – PayPal
410015881259447 - Яндекс.ДеньгиДоброе утро! Полноценного квеста не получилось, поэтому оставлю здесь две загадки. Первым угадавшим пришлю небольшие призы. С ответами стучитесь в ЛС – @sivmarkus. В "Бродячей собаке", если понадобится, буду давать подсказки.
1 загадка. Шифр.
СЛОВО 2-1
ЖИРАФ 1-5
ОНА 13-1
БУЛГАКОВ 5-4
ПЕРЧАТКА 9-2
ВУАЛЬ 3-5
В качестве ответа приму фразу.
2 загадка. Текст с проталинами.
Место действия – Чистополь-Ташкент, годы Великой Отечественной войны. Некой X колет дрова поэт A, варит картошку актриса B, граф C приносит котлеты. X котлеты сама не ест, отдаёт тем, кому нужнее. Чаем X поит жена писателя D.
В качестве ответа назовите фамилии X, A, B, C, D.
Новый цикл стартует уже вечером. Удачи!
1 загадка. Шифр.
СЛОВО 2-1
ЖИРАФ 1-5
ОНА 13-1
БУЛГАКОВ 5-4
ПЕРЧАТКА 9-2
ВУАЛЬ 3-5
В качестве ответа приму фразу.
2 загадка. Текст с проталинами.
Место действия – Чистополь-Ташкент, годы Великой Отечественной войны. Некой X колет дрова поэт A, варит картошку актриса B, граф C приносит котлеты. X котлеты сама не ест, отдаёт тем, кому нужнее. Чаем X поит жена писателя D.
В качестве ответа назовите фамилии X, A, B, C, D.
Новый цикл стартует уже вечером. Удачи!
👍3
Аня, не позорь семью
Анна Ахматова родилась 23 июня 1889 года на Черноморском побережье. Её отец – Андрей Горенко, потомственный дворянин и инженер-механик императорского флота, боялся, что поэтические увлечения дочери опозорят семью.
Аня Горенко написала первое стихотворение в 11 лет и с тех пор не расставалась с поэзией. Позже, к 17 годам, она взяла себе псевдоним (фамилию бабушки, чей род уходил корнями к татарским князьям) – Ахматова.
#ахматова
Анна Ахматова родилась 23 июня 1889 года на Черноморском побережье. Её отец – Андрей Горенко, потомственный дворянин и инженер-механик императорского флота, боялся, что поэтические увлечения дочери опозорят семью.
Аня Горенко написала первое стихотворение в 11 лет и с тех пор не расставалась с поэзией. Позже, к 17 годам, она взяла себе псевдоним (фамилию бабушки, чей род уходил корнями к татарским князьям) – Ахматова.
#ахматова
Заклинание против призраков
Мурка, не ходи, там сыч
На подушке вышит,
Мурка серый, не мурлычь,
Дедушка услышит.
Няня, не горит свеча,
И скребутся мыши.
Я боюсь того сыча,
Для чего он вышит?
1911 год
Этим стихотворением юная Ахматова отгоняла призрак умершей от туберкулёза Ирины Горенко. Анна обращается к соседской кошке, чьи глаза напоминали девочке о покойной сестре.
#ахматова
Мурка, не ходи, там сыч
На подушке вышит,
Мурка серый, не мурлычь,
Дедушка услышит.
Няня, не горит свеча,
И скребутся мыши.
Я боюсь того сыча,
Для чего он вышит?
1911 год
Этим стихотворением юная Ахматова отгоняла призрак умершей от туберкулёза Ирины Горенко. Анна обращается к соседской кошке, чьи глаза напоминали девочке о покойной сестре.
#ахматова
Девочка, которая выжила
Девочки в семье Горенко умирали одна за другой. Из всех сестёр выжила только Анна. От неё, как от заговорённой, отступала любая болезнь. Сначала – корь, затем – внутренняя оспа. Именно во время болезни юная Ахматова начала ходить во сне и видеть мёртвую сестру.
Семья решила, что на юге, у моря, девочке станет легче. Сработало!
Ко мне приплывала зелёная рыба,
Ко мне прилетала белая чайка,
А я была дерзкой, злой и весёлой
И вовсе не знала, что это – счастье.
#ахматова
Девочки в семье Горенко умирали одна за другой. Из всех сестёр выжила только Анна. От неё, как от заговорённой, отступала любая болезнь. Сначала – корь, затем – внутренняя оспа. Именно во время болезни юная Ахматова начала ходить во сне и видеть мёртвую сестру.
Семья решила, что на юге, у моря, девочке станет легче. Сработало!
Ко мне приплывала зелёная рыба,
Ко мне прилетала белая чайка,
А я была дерзкой, злой и весёлой
И вовсе не знала, что это – счастье.
#ахматова
👍4
Ахматова дружит с морем
Анна Ахматова о себе»: «Мои первые воспоминания — царскосельские: зелёное, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пёстрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в «Царскосельскую оду».
Каждое лето я проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с морем. Самое сильное впечатление этих лет — древний Херсонес, около которого мы жили».
#ахматова
Анна Ахматова о себе»: «Мои первые воспоминания — царскосельские: зелёное, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пёстрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в «Царскосельскую оду».
Каждое лето я проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с морем. Самое сильное впечатление этих лет — древний Херсонес, около которого мы жили».
#ахматова