Продолжение большой пустоты
Мандельштамов посетила Ахматова. После – родились стихи. Стихотворение «Воронеж», которое завершается долгое время не печатавшейся строфой:
А в комнате опального поэта
Дежурят страх и Муза в свой черёд.
И ночь идёт,
Которая не ведает рассвета.
Здоровье Осипа ухудшалось. 27 мая 1936 года консилиум врачей в поликлинике № 1 признал Мандельштама нетрудоспособным и направил его в комиссию по инвалидности. 18 июня поэта осмотрел врач-кардиолог, давший заключение – «сердце 75-летнего, но жить ещё можно». Осипу Эмильевичу на тот момент было 45 лет.
В середине июня Мандельштаму прислали сообщение об увольнении из театра. Скоро в работе поэту отказал и Радиокомитет. 20 июня Осип Эмильевич вместе с Надеждой Яковлевной отправился отдыхать в Задонск, на дачу. Оплатить отдых Мандельштамы смогли благодаря материальной поддержке Ахматовой, Пастернака и Евгения Хазина.
Беллетрист Юрий Слезкин, также проводивший лето в Задонске в своём дневнике писал: «Он совсем седой, страдает сердцем, выслан в Воронеж и решил провести лето в Задонске. Я повёл его смотреть комнаты. Но он ходить не может – боится припадка, не отпускает от себя ни на шаг жену, говорит сбивчиво».
Осень 1936 – новая волна репрессий. Из письма Мандельштама: «С осени 1936 года моё положение в Воронеже резко изменилось в худшую сторону. Вот точная характеристика этого положения: независимо от того, здоров я или болен, никакой, абсолютно никакой работы в Воронеже получить я не могу. В равной мере никакой, абсолютно никакой работы в Воронеже не может получить и моя жена, проживающая вместе со мной».
11 сентября на собрании воронежских писателей, посвящённом вопросам борьбы с классовыми врагами в литературе, имя Мандельштама звучало часто. Из мемуаров Ольги Кретовой: «Состоялось позорное собрание, где мы, “братья-писатели”, отлучали, отторгали Мандельштама от литературы, отмежевывались от него и иже с ним, подвергали остракизму. Одни делали это убеждённо, со всею страстью своего темперамента, другие – через горечь и боль».
#мандельштам
Мандельштамов посетила Ахматова. После – родились стихи. Стихотворение «Воронеж», которое завершается долгое время не печатавшейся строфой:
А в комнате опального поэта
Дежурят страх и Муза в свой черёд.
И ночь идёт,
Которая не ведает рассвета.
Здоровье Осипа ухудшалось. 27 мая 1936 года консилиум врачей в поликлинике № 1 признал Мандельштама нетрудоспособным и направил его в комиссию по инвалидности. 18 июня поэта осмотрел врач-кардиолог, давший заключение – «сердце 75-летнего, но жить ещё можно». Осипу Эмильевичу на тот момент было 45 лет.
В середине июня Мандельштаму прислали сообщение об увольнении из театра. Скоро в работе поэту отказал и Радиокомитет. 20 июня Осип Эмильевич вместе с Надеждой Яковлевной отправился отдыхать в Задонск, на дачу. Оплатить отдых Мандельштамы смогли благодаря материальной поддержке Ахматовой, Пастернака и Евгения Хазина.
Беллетрист Юрий Слезкин, также проводивший лето в Задонске в своём дневнике писал: «Он совсем седой, страдает сердцем, выслан в Воронеж и решил провести лето в Задонске. Я повёл его смотреть комнаты. Но он ходить не может – боится припадка, не отпускает от себя ни на шаг жену, говорит сбивчиво».
Осень 1936 – новая волна репрессий. Из письма Мандельштама: «С осени 1936 года моё положение в Воронеже резко изменилось в худшую сторону. Вот точная характеристика этого положения: независимо от того, здоров я или болен, никакой, абсолютно никакой работы в Воронеже получить я не могу. В равной мере никакой, абсолютно никакой работы в Воронеже не может получить и моя жена, проживающая вместе со мной».
11 сентября на собрании воронежских писателей, посвящённом вопросам борьбы с классовыми врагами в литературе, имя Мандельштама звучало часто. Из мемуаров Ольги Кретовой: «Состоялось позорное собрание, где мы, “братья-писатели”, отлучали, отторгали Мандельштама от литературы, отмежевывались от него и иже с ним, подвергали остракизму. Одни делали это убеждённо, со всею страстью своего темперамента, другие – через горечь и боль».
#мандельштам
👍2
Мне больше некому читать
В начале сентября в гости к Мандельштамам впервые заглянула Наталья Евгеньевна Штемпель да как-то сразу будто и осталась с семьёй поэта. Из воспоминаний девушки: «Мы (Надежда Яковлевна и я) были захвачены в орбиту внутренней напряжённой жизни Осипа Эмильевича и жили им, его стихами. Новые стихи были праздником, победой, радостью».
Встреча произошла как раз то время, когда Мандельштам как никогда остро нуждался в поддержке, когда «всё было обрублено – ни людей, ни связей, ни работы» (из воспоминаний Натальи Евгеньевны). Жена обивала пороги различных культурных ведомств с заявлениями о материальной помощи. Секретари каждый раз накладывали резолюции: «Отказать», «Воздержаться».
Мандельштам фактически пребывал в изоляции. Его лишили голоса. Поэтому Осип находил всё более неожиданных слушателей. Из воспоминаний Штемпель: «Осип Эмильевич написал новые стихи, состояние у него было возбуждённое. Он кинулся через дорогу от дома к городскому автомату, набрал какой-то номер и начал читать стихи, затем кому-то гневно закричал: “Нет, слушайте, мне больше некому читать!” Я стояла рядом, ничего не понимая. Оказывается, он читал следователю НКВД, к которому был прикреплён».
#мандельштам
В начале сентября в гости к Мандельштамам впервые заглянула Наталья Евгеньевна Штемпель да как-то сразу будто и осталась с семьёй поэта. Из воспоминаний девушки: «Мы (Надежда Яковлевна и я) были захвачены в орбиту внутренней напряжённой жизни Осипа Эмильевича и жили им, его стихами. Новые стихи были праздником, победой, радостью».
Встреча произошла как раз то время, когда Мандельштам как никогда остро нуждался в поддержке, когда «всё было обрублено – ни людей, ни связей, ни работы» (из воспоминаний Натальи Евгеньевны). Жена обивала пороги различных культурных ведомств с заявлениями о материальной помощи. Секретари каждый раз накладывали резолюции: «Отказать», «Воздержаться».
Мандельштам фактически пребывал в изоляции. Его лишили голоса. Поэтому Осип находил всё более неожиданных слушателей. Из воспоминаний Штемпель: «Осип Эмильевич написал новые стихи, состояние у него было возбуждённое. Он кинулся через дорогу от дома к городскому автомату, набрал какой-то номер и начал читать стихи, затем кому-то гневно закричал: “Нет, слушайте, мне больше некому читать!” Я стояла рядом, ничего не понимая. Оказывается, он читал следователю НКВД, к которому был прикреплён».
#мандельштам
👍3
Я ещё отбрасываю тень
Мандельштам в отчаянии. Мандельштам пишет письма. «Я сообщаю: я тяжело болен, заброшен всеми и нищ. На днях я ещё раз сообщу об этом в наше НКВД и сообщу, если понадобится, правительству. Здесь, в Воронеже, я живу как в лесу. Что люди, что деревья – толк один. Я буквально физически погибаю» (из новогоднего письма к Н.С. Тихонову от 31 декабря 1936 года).
«Узнай следующее: в конечном счете мне предложено жить на средства родных или убраться в любую больницу, откуда меня вышвырнут в дом инвалидов (к бродягам и паралитикам)» (из письма от 8 января 1937 года к брату Евгению, не приславшему денег).
«Пожалуйста, не считайте меня тенью. Я ещё отбрасываю тень. Вот уже четверть века, как я, мешая важное с пустяками, наплываю на русскую поэзию; но вскоре стихи мои сольются с ней и растворятся в ней, кое-что изменив в ее строении и составе. Не ответить мне – легко. Обосновать воздержание от письма или записки – невозможно» (из письма к Ю.Н. Тынянову от 21 января 1937 года).
«Вы знаете, что я совсем болен, что жена напрасно искала работы. Не только не могу лечиться, но жить не могу: не на что. Я прошу вас, хотя мы с вами совсем не близки» (из письма к К.И. Чуковскому от 9 февраля 1937 года).
«Жить не на что. Даже простых знакомых в Воронеже у меня почти нет. Абсолютная нужда толкает на обращение к незнакомым, что совершенно недопустимо и бесполезно» (из мартовского письма к Н.С. Тихонову).
«Человек, прошедший через тягчайший психоз (точнее, изнурительное и острое сумасшествие), – сразу же после этой болезни, после покушений на самоубийство, физически искалеченный, – стал на работу. Я сказал: правы меня осудившие. Нашёл во всем исторический смысл. Хорошо. Я работал очертя голову. Меня за это били. Отталкивали. Создали нравственную пытку. Я всё-таки работал. Отказался от самолюбия. Считал чудом, что меня допускают работать. Считал чудом всю нашу жизнь. Через 1 1/2 года я стал инвалидом. К тому времени у меня безо всякой новой вины отняли всё: право на жизнь, на труд, на лечение. Я поставлен в положение собаки, пса» (из письма к К.И. Чуковскому от 17 апреля 1937 года).
#мандельштам
Мандельштам в отчаянии. Мандельштам пишет письма. «Я сообщаю: я тяжело болен, заброшен всеми и нищ. На днях я ещё раз сообщу об этом в наше НКВД и сообщу, если понадобится, правительству. Здесь, в Воронеже, я живу как в лесу. Что люди, что деревья – толк один. Я буквально физически погибаю» (из новогоднего письма к Н.С. Тихонову от 31 декабря 1936 года).
«Узнай следующее: в конечном счете мне предложено жить на средства родных или убраться в любую больницу, откуда меня вышвырнут в дом инвалидов (к бродягам и паралитикам)» (из письма от 8 января 1937 года к брату Евгению, не приславшему денег).
«Пожалуйста, не считайте меня тенью. Я ещё отбрасываю тень. Вот уже четверть века, как я, мешая важное с пустяками, наплываю на русскую поэзию; но вскоре стихи мои сольются с ней и растворятся в ней, кое-что изменив в ее строении и составе. Не ответить мне – легко. Обосновать воздержание от письма или записки – невозможно» (из письма к Ю.Н. Тынянову от 21 января 1937 года).
«Вы знаете, что я совсем болен, что жена напрасно искала работы. Не только не могу лечиться, но жить не могу: не на что. Я прошу вас, хотя мы с вами совсем не близки» (из письма к К.И. Чуковскому от 9 февраля 1937 года).
«Жить не на что. Даже простых знакомых в Воронеже у меня почти нет. Абсолютная нужда толкает на обращение к незнакомым, что совершенно недопустимо и бесполезно» (из мартовского письма к Н.С. Тихонову).
«Человек, прошедший через тягчайший психоз (точнее, изнурительное и острое сумасшествие), – сразу же после этой болезни, после покушений на самоубийство, физически искалеченный, – стал на работу. Я сказал: правы меня осудившие. Нашёл во всем исторический смысл. Хорошо. Я работал очертя голову. Меня за это били. Отталкивали. Создали нравственную пытку. Я всё-таки работал. Отказался от самолюбия. Считал чудом, что меня допускают работать. Считал чудом всю нашу жизнь. Через 1 1/2 года я стал инвалидом. К тому времени у меня безо всякой новой вины отняли всё: право на жизнь, на труд, на лечение. Я поставлен в положение собаки, пса» (из письма к К.И. Чуковскому от 17 апреля 1937 года).
#мандельштам
😢2
Воскресну я сказать, что солнце светит
Мандельштама не спасли ни "Ода" Сталину, ни другие просоветские стихи.
И я хочу благодарить холмы,
Что эту кость и эту кисть развили:
Он родился в горах и горечь знал тюрьмы.
Хочу назвать его — не Сталин,— Джугашвили!
Но срок воронежской ссылки истекал, и на горизонте маячила прежняя жизнь. 16 мая 1937 года – тогда всё должно было кончится. Из «Воспоминаний» Н.Я. Мандельштам: «Без всякой веры и надежды мы простояли с полчаса в жидкой очереди: “Какой-то нас ждёт сюрприз?” – шепнул мне О. М., подходя к окошку. Там он назвал свою фамилию и спросил, нет ли для него чего-нибудь, поскольку срок его высылки кончился. Ему протянули бумажку. В первую минуту он не мог разобрать, что там написано, потом ахнул и вернулся к дежурному в окошке. “Значит, я могу ехать куда хочу?” – спросил он. Дежурный рявкнул – они всегда рявкали, это был их способ разговаривать с посетителями – и мы поняли, что О. М. вернули свободу».
Мандельштамы спешно упаковали пожитки и уехали в Москву. Счастье длилось недолго. В начале июня 1937 года милиция потребовала от Осипа Эмильевича и Надежды Яковлевны покинуть столицу. На сборы дали сутки. Мандельштамы попросту забыли, что после ссылки не имели права проживать в Москве и других крупных городах.
Опальная чета моталась по маленьким городам — Савёлов, Калинин. Близилось страшное.
#мандельштам
Мандельштама не спасли ни "Ода" Сталину, ни другие просоветские стихи.
И я хочу благодарить холмы,
Что эту кость и эту кисть развили:
Он родился в горах и горечь знал тюрьмы.
Хочу назвать его — не Сталин,— Джугашвили!
Но срок воронежской ссылки истекал, и на горизонте маячила прежняя жизнь. 16 мая 1937 года – тогда всё должно было кончится. Из «Воспоминаний» Н.Я. Мандельштам: «Без всякой веры и надежды мы простояли с полчаса в жидкой очереди: “Какой-то нас ждёт сюрприз?” – шепнул мне О. М., подходя к окошку. Там он назвал свою фамилию и спросил, нет ли для него чего-нибудь, поскольку срок его высылки кончился. Ему протянули бумажку. В первую минуту он не мог разобрать, что там написано, потом ахнул и вернулся к дежурному в окошке. “Значит, я могу ехать куда хочу?” – спросил он. Дежурный рявкнул – они всегда рявкали, это был их способ разговаривать с посетителями – и мы поняли, что О. М. вернули свободу».
Мандельштамы спешно упаковали пожитки и уехали в Москву. Счастье длилось недолго. В начале июня 1937 года милиция потребовала от Осипа Эмильевича и Надежды Яковлевны покинуть столицу. На сборы дали сутки. Мандельштамы попросту забыли, что после ссылки не имели права проживать в Москве и других крупных городах.
Опальная чета моталась по маленьким городам — Савёлов, Калинин. Близилось страшное.
#мандельштам
❤1😢1
Коммунистический привет
16 марта 1938 было отправлено письмо-донос Ставского наркому внутренних дел СССР Ежову. Ставский давно хотел избавиться от назойливого Мандельштама, ещё с воронежских времён забрасывавшего мелкого чиновника жалобами на неправильное к себе отношение и просьбами о материальной и моральной поддержке. Способ был выбран весьма действенный.
«Уважаемый Николай Иванович! В части писательской среды весьма нервно обсуждается вопрос об Осипе Мандельштаме. Как известно – за похабные клеветнические стихи и антисоветскую агитацию О. Мандельштам был года три-четыре тому назад выслан в Воронеж. Срок его высылки окончился. Сейчас он вместе с женой живёт под Москвой (за пределами “зоны”).
Но на деле – он часто бывает в Москве у своих друзей, главным образом – литераторов. Его поддерживают, собирают для него деньги, делают из него “страдальца” – гениального поэта, никем не признанного. В защиту его открыто выступали Валентин Катаев, И. Прут и другие литераторы, выступали остро.
С целью разрядить обстановку О. Мандельштаму была оказана материальная поддержка через Литфонд. Но это не решает всего вопроса о Мандельштаме.
Вопрос не только и не столько в нём, авторе похабных, клеветнических стихов о руководстве партии и советского народа. Вопрос об отношении к Мандельштаму группы видных советских писателей. И я обращаюсь к Вам, Николай Иванович, с просьбой помочь.
За последнее время О. Мандельштам написал ряд стихотворений. Но особой ценности они не представляют – по общему мнению товарищей, которых я просил ознакомиться с ними (в частности, тов. Павленко, отзыв которого прилагаю при сём).
Еще раз прошу Вас помочь решить этот вопрос об О. Мандельштаме.
С коммунистическим приветом
В. Ставский».
Отзыв Павленко: «Я всегда считал, читая старые стихи Мандельштама, что он не поэт, а версификатор, холодный, головной составитель рифмованных произведений. От этого чувства не могу отделаться и теперь, читая его последние стихи».
#мандельштам
16 марта 1938 было отправлено письмо-донос Ставского наркому внутренних дел СССР Ежову. Ставский давно хотел избавиться от назойливого Мандельштама, ещё с воронежских времён забрасывавшего мелкого чиновника жалобами на неправильное к себе отношение и просьбами о материальной и моральной поддержке. Способ был выбран весьма действенный.
«Уважаемый Николай Иванович! В части писательской среды весьма нервно обсуждается вопрос об Осипе Мандельштаме. Как известно – за похабные клеветнические стихи и антисоветскую агитацию О. Мандельштам был года три-четыре тому назад выслан в Воронеж. Срок его высылки окончился. Сейчас он вместе с женой живёт под Москвой (за пределами “зоны”).
Но на деле – он часто бывает в Москве у своих друзей, главным образом – литераторов. Его поддерживают, собирают для него деньги, делают из него “страдальца” – гениального поэта, никем не признанного. В защиту его открыто выступали Валентин Катаев, И. Прут и другие литераторы, выступали остро.
С целью разрядить обстановку О. Мандельштаму была оказана материальная поддержка через Литфонд. Но это не решает всего вопроса о Мандельштаме.
Вопрос не только и не столько в нём, авторе похабных, клеветнических стихов о руководстве партии и советского народа. Вопрос об отношении к Мандельштаму группы видных советских писателей. И я обращаюсь к Вам, Николай Иванович, с просьбой помочь.
За последнее время О. Мандельштам написал ряд стихотворений. Но особой ценности они не представляют – по общему мнению товарищей, которых я просил ознакомиться с ними (в частности, тов. Павленко, отзыв которого прилагаю при сём).
Еще раз прошу Вас помочь решить этот вопрос об О. Мандельштаме.
С коммунистическим приветом
В. Ставский».
Отзыв Павленко: «Я всегда считал, читая старые стихи Мандельштама, что он не поэт, а версификатор, холодный, головной составитель рифмованных произведений. От этого чувства не могу отделаться и теперь, читая его последние стихи».
#мандельштам
👍2😢2
Склонность к навязчивым мыслям и фантазированию
Ранним утром 2 мая 1938 года поэт был арестован в доме отдыха «Саматиха». Из «Воспоминаний» Надежды Яковлевны: «Очнувшись, я начала собирать вещи и услышала обычное: “Что даёте так много вещей – думаете он долго у нас пробудет? Спросят и выпустят…” Никакого обыска не было: просто вывернули чемодан в заранее заготовленный мешок. Больше ничего. “Проводи меня на грузовике до Черусти”, – попросил О. М. “Нельзя”, – сказал военный, и они ушли. Все это продолжалось минут двадцать, а то и меньше».
К этому времени аресты приняли массовый характер, поэтому с Мандельштамом особо не церемонились. Сохранился только один протокол допроса поэта – от 17 мая 1938 года:
«Вопрос: Вы арестованы за антисоветскую деятельность. Признаёте себя виновным?
Ответ: Виновным себя в антисоветской деятельности не признаю.
Вопрос: Следствию известно, что вы, бывая в Москве, вели антисоветскую деятельность, о которой вы умалчиваете. Дайте правдивые показания.
Ответ: Никакой антисоветской деятельности я не вёл».
24 июня Мандельштам был освидетельствован психиатрической комиссией: «Душевной болезнью не страдает, а является личностью психопатического склада со склонностью к навязчивым мыслям и фантазированию. Как душевнобольной – ВМЕНЯЕМ».
20 июля 1938 года было утверждено обвинительное заключение: «Мандельштама Осипа Эмильевича за контрреволюционную деятельность заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на пять лет, считая срок с 30 апреля 1938 г. Дело сдать в архив».
16 августа документы поэта были переданы в Бутырскую тюрьму для отправки на Колыму. 23 августа Осип получил денежную передачу от Надежды Яковлевны – 48 рублей. В начале сентября 1938 года поэт в столыпинском вагоне отправился в своё последнее путешествие по стране – в пересыльный лагерь 3/10 Управления Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей.
#мандельштам
Ранним утром 2 мая 1938 года поэт был арестован в доме отдыха «Саматиха». Из «Воспоминаний» Надежды Яковлевны: «Очнувшись, я начала собирать вещи и услышала обычное: “Что даёте так много вещей – думаете он долго у нас пробудет? Спросят и выпустят…” Никакого обыска не было: просто вывернули чемодан в заранее заготовленный мешок. Больше ничего. “Проводи меня на грузовике до Черусти”, – попросил О. М. “Нельзя”, – сказал военный, и они ушли. Все это продолжалось минут двадцать, а то и меньше».
К этому времени аресты приняли массовый характер, поэтому с Мандельштамом особо не церемонились. Сохранился только один протокол допроса поэта – от 17 мая 1938 года:
«Вопрос: Вы арестованы за антисоветскую деятельность. Признаёте себя виновным?
Ответ: Виновным себя в антисоветской деятельности не признаю.
Вопрос: Следствию известно, что вы, бывая в Москве, вели антисоветскую деятельность, о которой вы умалчиваете. Дайте правдивые показания.
Ответ: Никакой антисоветской деятельности я не вёл».
24 июня Мандельштам был освидетельствован психиатрической комиссией: «Душевной болезнью не страдает, а является личностью психопатического склада со склонностью к навязчивым мыслям и фантазированию. Как душевнобольной – ВМЕНЯЕМ».
20 июля 1938 года было утверждено обвинительное заключение: «Мандельштама Осипа Эмильевича за контрреволюционную деятельность заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на пять лет, считая срок с 30 апреля 1938 г. Дело сдать в архив».
16 августа документы поэта были переданы в Бутырскую тюрьму для отправки на Колыму. 23 августа Осип получил денежную передачу от Надежды Яковлевны – 48 рублей. В начале сентября 1938 года поэт в столыпинском вагоне отправился в своё последнее путешествие по стране – в пересыльный лагерь 3/10 Управления Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей.
#мандельштам
👍2😢1
Он пал духом, а значит – всё потерял
Последние дни Осипа глазами других заключённых:
«С Мандельштама сыпались вши. Пальто он выменял на несколько горстей сахару. Мы собрали для Мандельштама кто что мог: резиновые тапочки, ещё что-то. Он тут же продал всё это и купил сахару».
«Мы стали (очень быстро) замечать странности за ним: он доверительно говорил нам, что опасается смерти – администрация лагеря его хочет отравить. Тщетно мы его разубеждали – на наших глазах он сходил с ума».
«Я говорил Мандельштаму: “Ося, делай зарядку – раз; дели пайку на три части – два”. А он пищу не по-человечески ел, глотал всё сразу, а это, хоть и мало, всё же 400 граммов! Я ему: “Ося, сохрани”. А он мне: “Митя, украдут”. Было и ещё одно: он пал духом, а значит – всё потерял».
Развязка наступила 27 декабря 1938 года. Из воспоминаний очевидца: «В ноябре нас стали заедать породистые белые вши. Сыпной тиф проник, конечно, и к нам. Больных уводили, и больше мы их не видели. В конце декабря, за несколько дней до Нового года, нас утром повели в баню, на санобработку. Но воды там не было никакой. Велели раздеваться и сдавать одежду в жар-камеру. А затем перевели в другую половину помещения в одевалку, где было ещё холодней. Пахло серой, дымом. В это время и упали, потеряв сознание, двое мужчин, совсем голые. К ним подбежали держиморды-бытовики. Вынули из кармана куски фанеры, шпагат, надели каждому из мертвецов бирки и на них написали фамилии: “Мандельштам Осип Эмильевич, ст. 58 (10), срок 10 лет”. И москвич Моранц, кажется, Моисей Ильич, с теми же данными».
Другой заключённый: «А дальше за дело принялись урки с клещами, меня они быстро выгнали. Прежде чем покойника похоронить, у них вырывали коронки, золотые зубы. Снимали с помощью мыла кольца, если кольца не поддавались, отрубали палец. У Мандельштама, я знаю, были золотые коронки… И только потом хоронили: в нательной рубахе, кальсонах, оборачивали простынёй и отвозили на кладбище без гроба. На Второй Речке за первой зоной рыли траншеи – глубиной 50–70 см и рядами укладывали».
#мандельштам
Последние дни Осипа глазами других заключённых:
«С Мандельштама сыпались вши. Пальто он выменял на несколько горстей сахару. Мы собрали для Мандельштама кто что мог: резиновые тапочки, ещё что-то. Он тут же продал всё это и купил сахару».
«Мы стали (очень быстро) замечать странности за ним: он доверительно говорил нам, что опасается смерти – администрация лагеря его хочет отравить. Тщетно мы его разубеждали – на наших глазах он сходил с ума».
«Я говорил Мандельштаму: “Ося, делай зарядку – раз; дели пайку на три части – два”. А он пищу не по-человечески ел, глотал всё сразу, а это, хоть и мало, всё же 400 граммов! Я ему: “Ося, сохрани”. А он мне: “Митя, украдут”. Было и ещё одно: он пал духом, а значит – всё потерял».
Развязка наступила 27 декабря 1938 года. Из воспоминаний очевидца: «В ноябре нас стали заедать породистые белые вши. Сыпной тиф проник, конечно, и к нам. Больных уводили, и больше мы их не видели. В конце декабря, за несколько дней до Нового года, нас утром повели в баню, на санобработку. Но воды там не было никакой. Велели раздеваться и сдавать одежду в жар-камеру. А затем перевели в другую половину помещения в одевалку, где было ещё холодней. Пахло серой, дымом. В это время и упали, потеряв сознание, двое мужчин, совсем голые. К ним подбежали держиморды-бытовики. Вынули из кармана куски фанеры, шпагат, надели каждому из мертвецов бирки и на них написали фамилии: “Мандельштам Осип Эмильевич, ст. 58 (10), срок 10 лет”. И москвич Моранц, кажется, Моисей Ильич, с теми же данными».
Другой заключённый: «А дальше за дело принялись урки с клещами, меня они быстро выгнали. Прежде чем покойника похоронить, у них вырывали коронки, золотые зубы. Снимали с помощью мыла кольца, если кольца не поддавались, отрубали палец. У Мандельштама, я знаю, были золотые коронки… И только потом хоронили: в нательной рубахе, кальсонах, оборачивали простынёй и отвозили на кладбище без гроба. На Второй Речке за первой зоной рыли траншеи – глубиной 50–70 см и рядами укладывали».
#мандельштам
😢4🤯1
Последнее письмо Мандельштама
Осип ничего не знал о судьбе жены, поэтому своё письмо адресовал брату:
«Дорогой Шура!
Я нахожусь – Владивосток, СВИТЛ, 11-й барак. Получил 5 лет за к.р.д. по решению ОСО. Из Москвы из Бутырок этап выехал 9 сентября, приехали 12 октября. Здоровье очень слабое, истощён до крайности, исхудал, неузнаваем почти, но посылать вещи, продукты и деньги не знаю, есть ли смысл. Попробуйте всё-таки. Очень мёрзну без вещей.
Родная Надинька, не знаю, жива ли ты, голубка моя. Ты, Шура, напиши о Наде мне сейчас же. Здесь транзитный пункт. В Колыму меня не взяли. Возможна зимовка.
Родные мои, целую вас.
Ося.
Шурочка, пишу ещё. Последние дни я ходил на работу, и это подняло настроение. Из лагеря нашего, как транзитного, отправляют в постоянные. Я, очевидно, попал в “отсев”, и надо готовиться к зимовке. И я прошу: пошлите мне радиограмму и деньги телеграфом».
#мандельштам
Осип ничего не знал о судьбе жены, поэтому своё письмо адресовал брату:
«Дорогой Шура!
Я нахожусь – Владивосток, СВИТЛ, 11-й барак. Получил 5 лет за к.р.д. по решению ОСО. Из Москвы из Бутырок этап выехал 9 сентября, приехали 12 октября. Здоровье очень слабое, истощён до крайности, исхудал, неузнаваем почти, но посылать вещи, продукты и деньги не знаю, есть ли смысл. Попробуйте всё-таки. Очень мёрзну без вещей.
Родная Надинька, не знаю, жива ли ты, голубка моя. Ты, Шура, напиши о Наде мне сейчас же. Здесь транзитный пункт. В Колыму меня не взяли. Возможна зимовка.
Родные мои, целую вас.
Ося.
Шурочка, пишу ещё. Последние дни я ходил на работу, и это подняло настроение. Из лагеря нашего, как транзитного, отправляют в постоянные. Я, очевидно, попал в “отсев”, и надо готовиться к зимовке. И я прошу: пошлите мне радиограмму и деньги телеграфом».
#мандельштам
😢3👍1
Последнее письмо Надежды Яковлевны
«Ося, родной, далёкий друг! Милый мой, нет слов для этого письма, которое ты, может, никогда не прочтёшь. Я пишу его в пространство. Может, ты вернёшься, а меня уже не будет. Тогда это будет последняя память.
Осюша – наша детская с тобой жизнь – какое это было счастье. Наши ссоры, наши перебранки, наши игры и наша любовь. Теперь я даже на небо не смотрю. Кому показать, если увижу тучу?
Ты помнишь, как мы притаскивали в наши бедные бродячие дома-кибитки наши нищенские пиры? Помнишь, как хорош хлеб, когда он достался чудом и его едят вдвоём? И последняя зима в Воронеже, наша счастливая нищета и стихи. Я помню, мы шли из бани, купив не то яйца, не то сосиски. Ехал воз с сеном. Было ещё холодно, и я мёрзла в своей куртке (так ли нам предстоит мёрзнуть: я знаю, как тебе холодно). И я запомнила этот день: я ясно до боли поняла, что эта зима, эти дни, эти беды – это лучшее и последнее счастье, которое выпало на нашу долю.
Каждая мысль о тебе. Каждая слеза и каждая улыбка – тебе. Я благословляю каждый день и каждый час нашей горькой жизни, мой друг, мой спутник, мой слепой поводырь…
Мы как слепые щенята тыкались друг в друга, и нам было хорошо. И твоя бедная горячешная голова и всё безумие, с которым мы прожигали наши дни. Какое это было счастье – и как мы всегда знали, что именно это счастье.
Жизнь долга. Как долго и трудно погибать одному – одной. Для нас ли – неразлучных – эта участь? Мы ли – щенята, дети – ты ли – ангел – её заслужил? И дальше идет всё. Я не знаю ничего. Но я знаю всё, и каждый день твой и час, как в бреду, – мне очевиден и ясен.
Ты приходил ко мне каждую ночь во сне, и я всё спрашивала, что случилось, и ты не отвечал.
Последний сон: я покупаю в грязном буфете грязной гостиницы какую-то еду. Со мной были какие-то совсем чужие люди, и, купив, я поняла, что не знаю, где ты.
Проснувшись, сказала Шуре: Ося умер. Не знаю, жив ли ты, но с того дня я потеряла твой след. Не знаю, где ты. Услышишь ли ты меня. Знаешь ли, как люблю. Я не успела тебе сказать, как я тебя люблю. Я не умею сказать и сейчас. Я только говорю: тебе, тебе… Ты всегда со мной, и я – дикая и злая, которая никогда не умела просто заплакать, – я плачу, я плачу, я плачу.
Это я – Надя. Где ты?
Прощай, Надя».
#мандельштам
«Ося, родной, далёкий друг! Милый мой, нет слов для этого письма, которое ты, может, никогда не прочтёшь. Я пишу его в пространство. Может, ты вернёшься, а меня уже не будет. Тогда это будет последняя память.
Осюша – наша детская с тобой жизнь – какое это было счастье. Наши ссоры, наши перебранки, наши игры и наша любовь. Теперь я даже на небо не смотрю. Кому показать, если увижу тучу?
Ты помнишь, как мы притаскивали в наши бедные бродячие дома-кибитки наши нищенские пиры? Помнишь, как хорош хлеб, когда он достался чудом и его едят вдвоём? И последняя зима в Воронеже, наша счастливая нищета и стихи. Я помню, мы шли из бани, купив не то яйца, не то сосиски. Ехал воз с сеном. Было ещё холодно, и я мёрзла в своей куртке (так ли нам предстоит мёрзнуть: я знаю, как тебе холодно). И я запомнила этот день: я ясно до боли поняла, что эта зима, эти дни, эти беды – это лучшее и последнее счастье, которое выпало на нашу долю.
Каждая мысль о тебе. Каждая слеза и каждая улыбка – тебе. Я благословляю каждый день и каждый час нашей горькой жизни, мой друг, мой спутник, мой слепой поводырь…
Мы как слепые щенята тыкались друг в друга, и нам было хорошо. И твоя бедная горячешная голова и всё безумие, с которым мы прожигали наши дни. Какое это было счастье – и как мы всегда знали, что именно это счастье.
Жизнь долга. Как долго и трудно погибать одному – одной. Для нас ли – неразлучных – эта участь? Мы ли – щенята, дети – ты ли – ангел – её заслужил? И дальше идет всё. Я не знаю ничего. Но я знаю всё, и каждый день твой и час, как в бреду, – мне очевиден и ясен.
Ты приходил ко мне каждую ночь во сне, и я всё спрашивала, что случилось, и ты не отвечал.
Последний сон: я покупаю в грязном буфете грязной гостиницы какую-то еду. Со мной были какие-то совсем чужие люди, и, купив, я поняла, что не знаю, где ты.
Проснувшись, сказала Шуре: Ося умер. Не знаю, жив ли ты, но с того дня я потеряла твой след. Не знаю, где ты. Услышишь ли ты меня. Знаешь ли, как люблю. Я не успела тебе сказать, как я тебя люблю. Я не умею сказать и сейчас. Я только говорю: тебе, тебе… Ты всегда со мной, и я – дикая и злая, которая никогда не умела просто заплакать, – я плачу, я плачу, я плачу.
Это я – Надя. Где ты?
Прощай, Надя».
#мандельштам
👍10❤6😢2❤🔥1
Сохрани мою речь навсегда
В феврале 1939 года Надежда Яковлевна уже знала, что Мандельштам погиб. Отныне единственным смыслом её существования станет забота о неопубликованных произведениях мужа. «Со мной живут стихи… Это тоже много. У других и этого нет», – писала Надежда Яковлевна Борису Кузину 8 июля 1938 года.
Из книги М.Поливанова: «Стихи и прозу она твердила наизусть, не доверяя своим тайным хранениям, а некоторые – как стихотворение о Сталине, но не только его – не смея даже записать». Из письма Кузину от 14 января 1940 года: «Борис, я начинаю забывать стихи. Последние дни я их как раз вспоминала. Очень мучительно. А некоторых я не могу вспомнить. И счёт не сходится – нескольких просто не хватает – выпали».
Из воспоминаний Софьи Богатырёвой: «Память Надежды Мандельштам служила не только хранилищем ненапечатанных стихов её мужа. Это был ещё и центр мандельштамоведения – там шла постоянная исследовательская работа. Отыскивались – в глубине памяти, а, может быть, в глубине подсознания – варианты, отвергнутые редакции, они сравнивались, оценивались, из них выбирались и утверждались окончательные. Самодельная книжечка – не книжка даже, стопка листков – на нашем дачном столе, думаю, была для Надежды Мандельштам прообразом будущего академического собрания сочинений. Там следовало учесть всё».
#мандельштам
В феврале 1939 года Надежда Яковлевна уже знала, что Мандельштам погиб. Отныне единственным смыслом её существования станет забота о неопубликованных произведениях мужа. «Со мной живут стихи… Это тоже много. У других и этого нет», – писала Надежда Яковлевна Борису Кузину 8 июля 1938 года.
Из книги М.Поливанова: «Стихи и прозу она твердила наизусть, не доверяя своим тайным хранениям, а некоторые – как стихотворение о Сталине, но не только его – не смея даже записать». Из письма Кузину от 14 января 1940 года: «Борис, я начинаю забывать стихи. Последние дни я их как раз вспоминала. Очень мучительно. А некоторых я не могу вспомнить. И счёт не сходится – нескольких просто не хватает – выпали».
Из воспоминаний Софьи Богатырёвой: «Память Надежды Мандельштам служила не только хранилищем ненапечатанных стихов её мужа. Это был ещё и центр мандельштамоведения – там шла постоянная исследовательская работа. Отыскивались – в глубине памяти, а, может быть, в глубине подсознания – варианты, отвергнутые редакции, они сравнивались, оценивались, из них выбирались и утверждались окончательные. Самодельная книжечка – не книжка даже, стопка листков – на нашем дачном столе, думаю, была для Надежды Мандельштам прообразом будущего академического собрания сочинений. Там следовало учесть всё».
#мандельштам
👍7
Послесловие
Создавая цикл о Мандельштаме, я знал: здесь не обойтись без политики. Не обойтись без "кремлёвского горца", без "века-волкодава" и без лезвия, спрятанного в каблуке ботинка. Отсутствие симпатии к Осипу и ненависть к тоталитарной системе могли соединиться в гремучую смесь – чувству, когда любая "кара небес" отягощается горьким "я это заслужил".
Надеюсь, никто из вас не считает, что Осип заслужил то, что с ним случилось. Я не прошу проявить к Мандельштаму уважение, упаси Бог – жалость. Я прошу о сочувствии.
Создавая цикл о Мандельштаме, я не знал, каким человеком была его жена. Женщина, достойная самой большой на свете любви. Наверное, она её получила, ведь любить – это лучше, чем быть любимым. "Сохрани мою речь навсегда" — Надежда Яковлевна справилась с этой миссией блестяще, миссией, которую можно было доверить только любящему сердцу.
История Мандельштама завершается вместе с 2020 годом. Было непросто, но мы справились. Кто что заслужил по итогам, пусть решают высшие силы.
А что заслужил Мандельштам – решайте вы.
#мандельштам
#послесловие
Создавая цикл о Мандельштаме, я знал: здесь не обойтись без политики. Не обойтись без "кремлёвского горца", без "века-волкодава" и без лезвия, спрятанного в каблуке ботинка. Отсутствие симпатии к Осипу и ненависть к тоталитарной системе могли соединиться в гремучую смесь – чувству, когда любая "кара небес" отягощается горьким "я это заслужил".
Надеюсь, никто из вас не считает, что Осип заслужил то, что с ним случилось. Я не прошу проявить к Мандельштаму уважение, упаси Бог – жалость. Я прошу о сочувствии.
Создавая цикл о Мандельштаме, я не знал, каким человеком была его жена. Женщина, достойная самой большой на свете любви. Наверное, она её получила, ведь любить – это лучше, чем быть любимым. "Сохрани мою речь навсегда" — Надежда Яковлевна справилась с этой миссией блестяще, миссией, которую можно было доверить только любящему сердцу.
История Мандельштама завершается вместе с 2020 годом. Было непросто, но мы справились. Кто что заслужил по итогам, пусть решают высшие силы.
А что заслужил Мандельштам – решайте вы.
#мандельштам
#послесловие
👍8❤1
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Я не уверен, что мы можем просить от 2021 года радости. Но надеюсь, провожая 2020, мы заслужили облегчение.
О том, как было тяжело, по телевизору расскажет президент. Скажет слова благодарности врачам и всем, кто причастен к тому, что нам удалось выстоять. Но не будем о грустном. Сегодня мы проснулись, наверное, даже с каким-то планами – это уже хорошо, это уже замечательно.
Спасибо, что мы вместе. Это первый Новый год, когда мы есть друг у друга и, надеюсь, что не последний.
Получается, каждую историю мы пишем вместе. Это уже сотворчество. Теперь и вы создаёте контекст. Спасибо!
Будьте счастливы в Новом году и не бойтесь сделать ещё один (или же первый) шаг навстречу себе. Присоединяйтесь к столу!
О том, как было тяжело, по телевизору расскажет президент. Скажет слова благодарности врачам и всем, кто причастен к тому, что нам удалось выстоять. Но не будем о грустном. Сегодня мы проснулись, наверное, даже с каким-то планами – это уже хорошо, это уже замечательно.
Спасибо, что мы вместе. Это первый Новый год, когда мы есть друг у друга и, надеюсь, что не последний.
Получается, каждую историю мы пишем вместе. Это уже сотворчество. Теперь и вы создаёте контекст. Спасибо!
Будьте счастливы в Новом году и не бойтесь сделать ещё один (или же первый) шаг навстречу себе. Присоединяйтесь к столу!
❤5
Наказание без преступления
Праздники закончились, и для меня, наконец, начались выходные. С учётом разгара сессии легче не стало, но наковальня, лежащая на груди, всё-таки скинула пару килограммов. Всё, что можно, я уже просрочил. Пора исправляться!
Однажды я пообещал, что Есенин ещё вернётся. Обещание держу. Перед стартом традиционного цикла о новом герое я подготовил для вас лонгрид о первенце поэта – Юрии Сергеевиче Есенине.
Наказание без преступления – вдогонку к циклу об Осипе Мандельштаме.
#есенин
Праздники закончились, и для меня, наконец, начались выходные. С учётом разгара сессии легче не стало, но наковальня, лежащая на груди, всё-таки скинула пару килограммов. Всё, что можно, я уже просрочил. Пора исправляться!
Однажды я пообещал, что Есенин ещё вернётся. Обещание держу. Перед стартом традиционного цикла о новом герое я подготовил для вас лонгрид о первенце поэта – Юрии Сергеевиче Есенине.
Наказание без преступления – вдогонку к циклу об Осипе Мандельштаме.
#есенин
Telegraph
Наказание без преступления
Крестьянская семья – статный мужик, жена-красавица и целый выводок светловолосых и светлоглазых. Утопия. Крестьянская семья – грубый мужик, пьющий водку вёдрами, жена с птозом большинства органов от постоянных родов и два-три ребёнка-счастливчика, доживших…
👍4😢2
Сегодня в нашей чат-беседе "Бродячая собака" прошёл интерактив-представление нового героя публикаций. Им станет Николай Васильевич Гоголь. Призы за расшифровку цитат писателя отправляются к Анне в Саратов и Илье Ильичу в Мурманск. Поздравляем победителей! Спасибо всем, кто принял участие. Мы были рады провести этот вечер с вами!
Telegram
Бродячая собака
Чат-беседа канала «В контексте» ЗАПРЕЩЕНЫ:
1. Чрезмерная нецензурная брань.
2. Оскорбления и переход на личности.
3. Политические дискуссии.
4. Токсичность.
Админ всегда прав. 18+
1. Чрезмерная нецензурная брань.
2. Оскорбления и переход на личности.
3. Политические дискуссии.
4. Токсичность.
Админ всегда прав. 18+
Как рассказать о Гоголе?
Чтобы рассказать о Гоголе, нужно сказать несколько слов о его родовом гнезде. Васильевка-Яновщина – крепостное поместье средней руки в Полтавской губернии. Кругом — украинские степи с высокой, сочной, острой травой; пышные цветы; звери и птицы. Когда-то по этим степям гуляла буйная казацкая вольница, но удалых казаков присмирили русские цари, разделив Украину между панами-помещиками.
Чтобы рассказать о Гоголе, нужно сказать несколько слов о его предках. Остап Гоголь – подольский полковник-рубака, дослужившийся до гетмана. Правда, является ли он предком Николая Васильевича – неизвестно. Родословную писателя обычно перечисляют в следующем порядке: Остап, Прокопий — польский шляхтич, Ян — польский шляхтич, Демьян — священник, Афанасий — секунд-майор, дед Гоголя и Василий, коллежский асессор, отец Гоголя.
Предполагают даже, что Гоголь был духовного происхождения, а дворянства впервые добился его дед Афанасий, удачно женившись на дочери магната Лизогуба, Татьяне. Предусмотрительно собрав фамильное золото и серебро, девушка бежала из родительского дома и повенчалась с обворожительным поповичем. От братьев Татьяны Афанасий получил в приданое несколько десятков крестьянских дворов и дворянство.
Наконец, чтобы рассказать о Гоголе, нужно снова вспомнить о крепостном праве. Нужно вспомнить о крестьянах, обеспечивающих и обслуживающих помещиков. Это важный контекст не только жизни Николая Васильевича, но и всего его творчества.
В незаконченной гоголевской повести «Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка» помещик Сторченко, угощая Шпоньку, перед которым стоял лакей с блюдом, упрашивал:
– «Иван Фёдорович, возьмите крылышко, вон другое, с пупком! Да что же вы так мало взяли! Возьмите стегнышко! Ты что ж разинул рот с блюдом? Проси! Становись, подлец на колени! Говори сейчас: „Иван Федорович, возьмите стегнышко“
— „Иван Фёдорович, возьмите стегнышко!“ — проревел, став на колени официант с блюдом».
#гоголь
Чтобы рассказать о Гоголе, нужно сказать несколько слов о его родовом гнезде. Васильевка-Яновщина – крепостное поместье средней руки в Полтавской губернии. Кругом — украинские степи с высокой, сочной, острой травой; пышные цветы; звери и птицы. Когда-то по этим степям гуляла буйная казацкая вольница, но удалых казаков присмирили русские цари, разделив Украину между панами-помещиками.
Чтобы рассказать о Гоголе, нужно сказать несколько слов о его предках. Остап Гоголь – подольский полковник-рубака, дослужившийся до гетмана. Правда, является ли он предком Николая Васильевича – неизвестно. Родословную писателя обычно перечисляют в следующем порядке: Остап, Прокопий — польский шляхтич, Ян — польский шляхтич, Демьян — священник, Афанасий — секунд-майор, дед Гоголя и Василий, коллежский асессор, отец Гоголя.
Предполагают даже, что Гоголь был духовного происхождения, а дворянства впервые добился его дед Афанасий, удачно женившись на дочери магната Лизогуба, Татьяне. Предусмотрительно собрав фамильное золото и серебро, девушка бежала из родительского дома и повенчалась с обворожительным поповичем. От братьев Татьяны Афанасий получил в приданое несколько десятков крестьянских дворов и дворянство.
Наконец, чтобы рассказать о Гоголе, нужно снова вспомнить о крепостном праве. Нужно вспомнить о крестьянах, обеспечивающих и обслуживающих помещиков. Это важный контекст не только жизни Николая Васильевича, но и всего его творчества.
В незаконченной гоголевской повести «Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка» помещик Сторченко, угощая Шпоньку, перед которым стоял лакей с блюдом, упрашивал:
– «Иван Фёдорович, возьмите крылышко, вон другое, с пупком! Да что же вы так мало взяли! Возьмите стегнышко! Ты что ж разинул рот с блюдом? Проси! Становись, подлец на колени! Говори сейчас: „Иван Федорович, возьмите стегнышко“
— „Иван Фёдорович, возьмите стегнышко!“ — проревел, став на колени официант с блюдом».
#гоголь
👍7
Суеверные родители – горе семье
Николай Васильевич Гоголь родился в марте 1809 года. Точная дата рождения писателя неизвестна. Сам Гоголь праздновал его 19 марта. До него матушка имела двух мертворождённых детей. Николай появился на свет в Сорочинцах, в деревне недалеко от Миргорода, города Полтавской губернии.
Мать Гоголя, Мария Ивановна, урождённая дворянка Косяровская, вышла за Василия Афанасьевича в 14 лет. Будущему отцу Гоголя на тот момент было 28. Свою семейную жизнь Мария Ивановна описывает следующим образом:
«Жизнь моя была самая спокойная; характер у меня и у мужа был весёлый. Мы были окружены добрыми соседями. Но иногда на меня находили мрачные мысли. Я предчувствовала несчастья, верила снам. Сначала меня беспокоила болезнь мужа. До женитьбы у него два года была лихорадка. Потом он был здоров, но мнителен…».
Мать Гоголя была дамой впечатлительной, хуже того – религиозной и суеверной. В приметы верил и Василий Афанасьевич. Суеверием пронизан рассказ о женитьбе на Марье Ивановне: будто бы во сне явилась ему Божья матерь и указала на девочку. Позже в Марии Ивановне он узнал образ из сна. Опредмечивание потребности в чистом виде.
В защиту родителей Гоголя скажу, что религиозность и суеверия поддерживались натурально-крепостным укладом. Производительные силы крепостного хозяйства были очень низки, поэтому человек того времени остро чувствовал свою зависимость от сил природы, зачастую олицетворял их, преклонялся пред их могуществом. Понятие индивидуальности человека в крепостном обществе практически отсутствовало, зато род имел огромное значение. Всё это вкупе с политическим строем (царём-батюшкой, милостивым императором) укрепляло религиозность. Именно в такой атмосфере рос Николай Гоголь, будущий гениальный писатель и драматург.
#гоголь
Николай Васильевич Гоголь родился в марте 1809 года. Точная дата рождения писателя неизвестна. Сам Гоголь праздновал его 19 марта. До него матушка имела двух мертворождённых детей. Николай появился на свет в Сорочинцах, в деревне недалеко от Миргорода, города Полтавской губернии.
Мать Гоголя, Мария Ивановна, урождённая дворянка Косяровская, вышла за Василия Афанасьевича в 14 лет. Будущему отцу Гоголя на тот момент было 28. Свою семейную жизнь Мария Ивановна описывает следующим образом:
«Жизнь моя была самая спокойная; характер у меня и у мужа был весёлый. Мы были окружены добрыми соседями. Но иногда на меня находили мрачные мысли. Я предчувствовала несчастья, верила снам. Сначала меня беспокоила болезнь мужа. До женитьбы у него два года была лихорадка. Потом он был здоров, но мнителен…».
Мать Гоголя была дамой впечатлительной, хуже того – религиозной и суеверной. В приметы верил и Василий Афанасьевич. Суеверием пронизан рассказ о женитьбе на Марье Ивановне: будто бы во сне явилась ему Божья матерь и указала на девочку. Позже в Марии Ивановне он узнал образ из сна. Опредмечивание потребности в чистом виде.
В защиту родителей Гоголя скажу, что религиозность и суеверия поддерживались натурально-крепостным укладом. Производительные силы крепостного хозяйства были очень низки, поэтому человек того времени остро чувствовал свою зависимость от сил природы, зачастую олицетворял их, преклонялся пред их могуществом. Понятие индивидуальности человека в крепостном обществе практически отсутствовало, зато род имел огромное значение. Всё это вкупе с политическим строем (царём-батюшкой, милостивым императором) укрепляло религиозность. Именно в такой атмосфере рос Николай Гоголь, будущий гениальный писатель и драматург.
#гоголь
👍11
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Гоголь и жестокое обращение с животными
Однажды с маленьким Гоголем произошла жуткая история. Мальчик остался один в полной тишине – только «стук маятника был стуком времени, уходящего в вечность». Тишину нарушила кошка. Мяукая, она осторожно кралась к Гоголю. Её когти постукивали о деревянный пол, глаза искрились злым зелёным светом. Ребёнок сначала прятался от животного, но потом схватил кошку, выскочил на улицу, бросил в пруд и шестом стал её топить. Когда животное утонуло, Гоголю показалось, что он утопил человека.
С мальчиком случилась истерика. Глотая слёзы, он признался в проступке отцу. Василий Афанасьевич высек сына. Только тогда маленький Гоголь успокоился.
#гоголь
#анимаксы
Однажды с маленьким Гоголем произошла жуткая история. Мальчик остался один в полной тишине – только «стук маятника был стуком времени, уходящего в вечность». Тишину нарушила кошка. Мяукая, она осторожно кралась к Гоголю. Её когти постукивали о деревянный пол, глаза искрились злым зелёным светом. Ребёнок сначала прятался от животного, но потом схватил кошку, выскочил на улицу, бросил в пруд и шестом стал её топить. Когда животное утонуло, Гоголю показалось, что он утопил человека.
С мальчиком случилась истерика. Глотая слёзы, он признался в проступке отцу. Василий Афанасьевич высек сына. Только тогда маленький Гоголь успокоился.
#гоголь
#анимаксы
👍7😢5❤2
Гоголь – странный ребёнок
Из повести Гоголя «Старосветские помещики»: «Вам, без сомнения, когда-нибудь случалось слышать голос, называющий вас по имени, когда простолюдины объясняют так: что душа стосковалась за человеком и призывает его; после которого следует неминуемо смерть. Признаюсь, мне всегда был страшен этот таинственный зов. Я помню, что в детстве я часто его слушал, иногда вдруг позади меня кто-то явственно произносил моё имя. День обыкновенно в это время был самый ясный и солнечный; ни один лист в саду на дереве не шевелился, тишина была мёртвая, даже кузнечик в это время переставал, ни души в саду; но, признаюсь, если бы ночь самая бешеная и бурная, со всем адом стихии, настигла меня одного среди непроходимого леса, я бы не так испугался её, как этой ужасной тишины, среди безоблачного дня. Я обыкновенно тогда бежал с величайшим страхом и занимавшимся дыханием из саду, и тогда только успокаивался, когда попадался мне навстречу какой-нибудь человек, вид которого изгонял эту страшную сердечную пустыню».
Таинственные голоса – слуховые галлюцинации. Вполне нормальное явление для раннего детского возраста. Только в норме ребёнок испытывает любопытство. Гоголь испытывает страх, Гоголю жутко. Уже ребёнком он ощущает мёртвую тишину и «страшную сердечную пустыню».
Из письма Гоголя к матери: «Я помню: я ничего в детстве сильно не чувствовал, я глядел на всё, как на вещи, созданные для того, чтобы угождать мне. Никого особенно не любил, выключая только вас, и то только потому, что сама натура вдохнула это чувство. На всё я глядел бесстрастными глазами; я ходил в церковь потому, что мне приказывали, или носили меня; но стоя в ней, я ничего не видел, кроме риз, попа и противного ревения дьячков. Я крестился потому, что видел, что все крестятся. Но один раз, — я живо, как теперь, помню этот случай, — я просил вас рассказать мне о страшном суде, и вы мне, ребёнку, так хорошо, так понятно, так трогательно рассказывали о тех благах, которые ожидают людей за добродетельную жизнь, и так разительно, так страшно описали вечные муки грешников, что это потрясло и разбудило во мне чувствительность, это заронило и произвело впоследствии во мне самые высокие мысли».
Детскую религиозность и ожидания вечных мук Николай Васильевич пронесёт через всю жизнь. Вот только вера Гоголя – это не то осознанное христианство Достоевского и Толстого. В религиозности Гоголя больше древнего, чем современного, больше суеверия, чем веры, больше страха возмездия и наказания, чем нравственного чувства. Религиозность Гоголя примитивна и наивна, в её ядре – мифологическое преклонение перед непонятными и могущественными силами.
#гоголь
Из повести Гоголя «Старосветские помещики»: «Вам, без сомнения, когда-нибудь случалось слышать голос, называющий вас по имени, когда простолюдины объясняют так: что душа стосковалась за человеком и призывает его; после которого следует неминуемо смерть. Признаюсь, мне всегда был страшен этот таинственный зов. Я помню, что в детстве я часто его слушал, иногда вдруг позади меня кто-то явственно произносил моё имя. День обыкновенно в это время был самый ясный и солнечный; ни один лист в саду на дереве не шевелился, тишина была мёртвая, даже кузнечик в это время переставал, ни души в саду; но, признаюсь, если бы ночь самая бешеная и бурная, со всем адом стихии, настигла меня одного среди непроходимого леса, я бы не так испугался её, как этой ужасной тишины, среди безоблачного дня. Я обыкновенно тогда бежал с величайшим страхом и занимавшимся дыханием из саду, и тогда только успокаивался, когда попадался мне навстречу какой-нибудь человек, вид которого изгонял эту страшную сердечную пустыню».
Таинственные голоса – слуховые галлюцинации. Вполне нормальное явление для раннего детского возраста. Только в норме ребёнок испытывает любопытство. Гоголь испытывает страх, Гоголю жутко. Уже ребёнком он ощущает мёртвую тишину и «страшную сердечную пустыню».
Из письма Гоголя к матери: «Я помню: я ничего в детстве сильно не чувствовал, я глядел на всё, как на вещи, созданные для того, чтобы угождать мне. Никого особенно не любил, выключая только вас, и то только потому, что сама натура вдохнула это чувство. На всё я глядел бесстрастными глазами; я ходил в церковь потому, что мне приказывали, или носили меня; но стоя в ней, я ничего не видел, кроме риз, попа и противного ревения дьячков. Я крестился потому, что видел, что все крестятся. Но один раз, — я живо, как теперь, помню этот случай, — я просил вас рассказать мне о страшном суде, и вы мне, ребёнку, так хорошо, так понятно, так трогательно рассказывали о тех благах, которые ожидают людей за добродетельную жизнь, и так разительно, так страшно описали вечные муки грешников, что это потрясло и разбудило во мне чувствительность, это заронило и произвело впоследствии во мне самые высокие мысли».
Детскую религиозность и ожидания вечных мук Николай Васильевич пронесёт через всю жизнь. Вот только вера Гоголя – это не то осознанное христианство Достоевского и Толстого. В религиозности Гоголя больше древнего, чем современного, больше суеверия, чем веры, больше страха возмездия и наказания, чем нравственного чувства. Религиозность Гоголя примитивна и наивна, в её ядре – мифологическое преклонение перед непонятными и могущественными силами.
#гоголь
👍12❤🔥1❤1
Гоголь – счастливый ребёнок
Гоголь был очень тактильным ребёнком. Постоянно хватал вещи, любил ручки, пеналы, перочинные ножи и краски. Даже умел ткать пояски!
Рано научился читать и писать. Отец, Василий Афанасьевич, сам учил сыновей, задавая старшему Николаю и младшему Ивану, сочинения на разные сельские темы. С ранних лет Гоголь принимал участие в театральных постановках отца. Позже, для подготовки в школу родители наняли для сыновей семинариста.
Капризный, себялюбивый, неуравновешенный, даже болезненный, Николай соединял в себе восприимчивость ко всему телесному с мечтательностью, с разными суеверными страхами. Но размеренная деревенская жизнь давала перевес именно положительным качествам. В школьные годы всё изменится.
#гоголь
Гоголь был очень тактильным ребёнком. Постоянно хватал вещи, любил ручки, пеналы, перочинные ножи и краски. Даже умел ткать пояски!
Рано научился читать и писать. Отец, Василий Афанасьевич, сам учил сыновей, задавая старшему Николаю и младшему Ивану, сочинения на разные сельские темы. С ранних лет Гоголь принимал участие в театральных постановках отца. Позже, для подготовки в школу родители наняли для сыновей семинариста.
Капризный, себялюбивый, неуравновешенный, даже болезненный, Николай соединял в себе восприимчивость ко всему телесному с мечтательностью, с разными суеверными страхами. Но размеренная деревенская жизнь давала перевес именно положительным качествам. В школьные годы всё изменится.
#гоголь
👍8
Гоголь с особыми образовательными потребностями
В 1818 году вместе с младшим братом Гоголь поступил в полтавскую гимназию. Гимназические порядки того времени были грубыми. Детей пороли за любые провинности, воспитывали угодничество, раболепство и презрение к крепостным. И родители, и воспитатели постоянно твердили, что надеяться можно только на деньги, мол, они в отличие от товарищей никогда не предадут. Не здесь ли родился образ Павла Чичикова?
В общем, не образование, а ужас какой-то. Учителя хвалили не за успехи в науках, а за благонравное поведение. А что есть благонравное поведение в этом казённом заведении? Прислужничество перед старшими и ябедничество! Этим угодническим духом, тошнотворной елейностью пропитаны ранние школьные письма Гоголя: «Целую бесценные ручки Ваши, имею честь быть с сыновьим моим к Вам высокопочитанием, ваш послушный сын…». «С глубочайшим высокопочитанием и сыновнею преданностью имею честь быть, любезнейшие родители…».
Учился Гоголь вяло и относился к ученикам «на худом замечании», был насмешлив, иногда остроумен, бывало, устраивал злые пакости. Просил родителей нанять, что называется, репетитора по математике, чтобы «поспеть с честью во второй класс».
В школе Гоголю было нелегко. Николай был своенравен и упрям, где-то чудаковат, а всех воспитанников строили по линейке. Ребёнок с особыми образовательными потребностями, если говорить современным языком. Такие ученики, как Гоголь, могут усердно заниматься, но не по звонку, быть хорошими товарищами, если удаётся найти контакт со сверстниками. В общем, Николай требовал индивидуального подхода, которого не приходилось ждать от учителей, привыкших добиваться своего палкой и криком.
В полтавской гимназии Гоголь пробыл недолго. И дело даже не в характере будущего писателя, а в смерти младшего брата Ивана. Она сильно повлияла на Николая, который больше просто не мог находиться в стенах, где всё напоминало ему об умершем.
В мае 1821 года Гоголь поступил в Нежинский лицей. На вступительных экзаменах Николай отлично сдал только закон Божий, поэтому за первый год обучения родителям пришлось заплатить 1000 рублей. Дальше Гоголю удалось перевестись на казённое содержание.
В Нежине будущему писателю жилось лучше и приятнее, но любви к школе он и здесь не испытал. Всё так же ленился, учился спустя рукава, учебники читал непосредственно перед уроком. Одевался неряшливо, со сверстниками вёл насмешливо, с преподавателями – дерзко. Не самый приятный юноша, если подытоживать.
#гоголь
В 1818 году вместе с младшим братом Гоголь поступил в полтавскую гимназию. Гимназические порядки того времени были грубыми. Детей пороли за любые провинности, воспитывали угодничество, раболепство и презрение к крепостным. И родители, и воспитатели постоянно твердили, что надеяться можно только на деньги, мол, они в отличие от товарищей никогда не предадут. Не здесь ли родился образ Павла Чичикова?
В общем, не образование, а ужас какой-то. Учителя хвалили не за успехи в науках, а за благонравное поведение. А что есть благонравное поведение в этом казённом заведении? Прислужничество перед старшими и ябедничество! Этим угодническим духом, тошнотворной елейностью пропитаны ранние школьные письма Гоголя: «Целую бесценные ручки Ваши, имею честь быть с сыновьим моим к Вам высокопочитанием, ваш послушный сын…». «С глубочайшим высокопочитанием и сыновнею преданностью имею честь быть, любезнейшие родители…».
Учился Гоголь вяло и относился к ученикам «на худом замечании», был насмешлив, иногда остроумен, бывало, устраивал злые пакости. Просил родителей нанять, что называется, репетитора по математике, чтобы «поспеть с честью во второй класс».
В школе Гоголю было нелегко. Николай был своенравен и упрям, где-то чудаковат, а всех воспитанников строили по линейке. Ребёнок с особыми образовательными потребностями, если говорить современным языком. Такие ученики, как Гоголь, могут усердно заниматься, но не по звонку, быть хорошими товарищами, если удаётся найти контакт со сверстниками. В общем, Николай требовал индивидуального подхода, которого не приходилось ждать от учителей, привыкших добиваться своего палкой и криком.
В полтавской гимназии Гоголь пробыл недолго. И дело даже не в характере будущего писателя, а в смерти младшего брата Ивана. Она сильно повлияла на Николая, который больше просто не мог находиться в стенах, где всё напоминало ему об умершем.
В мае 1821 года Гоголь поступил в Нежинский лицей. На вступительных экзаменах Николай отлично сдал только закон Божий, поэтому за первый год обучения родителям пришлось заплатить 1000 рублей. Дальше Гоголю удалось перевестись на казённое содержание.
В Нежине будущему писателю жилось лучше и приятнее, но любви к школе он и здесь не испытал. Всё так же ленился, учился спустя рукава, учебники читал непосредственно перед уроком. Одевался неряшливо, со сверстниками вёл насмешливо, с преподавателями – дерзко. Не самый приятный юноша, если подытоживать.
#гоголь
👍6