Лев Николаевич о планах на день
#левтолстой

Лев Толстой о велосипеде и муках совести
#левтолстой

Лев Толстой о песнях баб
#левтолстой

Лев Николаевич о гостях
#левтолстой

Лев Николаевич об автографе Христа
#левтолстой

Лев Николаевич о кажущемся и реальном
#левтолстой

Лев Николаевич о возможной публикации своих дневников.

P.S. Это последняя дневниковая запись из пачки.
#левтолстой

​Я мог бы вернуть «село» в слово «Барселона», но я всего лишь возвращаю рубрику #ремарки. Разберем самое начало свежей песни Андрея Pyrokinesis’а.

Нас через сеточку процедили —
Алиса в Зазеркалье, депрессия в рецидиве,
Через тела небесные тянется, их связуя.
В розарии не материя тёмная, а безумие.

Красиво, правда? В своей депрессивности, конечно. Смотрим на вторую строку: Алиса в Зазеркалье — это вторая часть истории про галлюцинирующую девочку; депрессия в рецидиве — вторая часть болезни, высасывающей радость из жизни. Налицо однородность, параллелизм, семантическая рифма! Филологам предлагаю сожрать меня в комментариях, подобно Сатурну, за вольность обращения с терминами.

Как оказалось, розарий не только про розы. Это ещё католические чётки (и молитва, читаемая по этим чёткам). Я такую приблуду в «Сверхъестественном» видел. Ничего, что я блуд рядом с богом поставил? Так вот, эти бусинки в розарии чаще всего черные. И Андрей говорит, что это не материал чёрный, а наше с вами безумие.

​То ли я старый, то ли она молодая

Оказалось, я ничего не писал про Хаски. Хотя хотел да и давно пора! Разберемся с «Поэмой о Родине».

Мы выглядим как ровесники,
В вагоне-ресторане
За соседними столами нечайные сотрапезники.
Помнишь, ты умерла? И мы твоё мясо ели,
Что пахло, как мумия, забытая в мавзолее.

Песня 2018 года, автор — 1993. России на тот момент 27 лет, Хаски — 25. Я бросаюсь в вас цифрами, чтобы понять, откуда взялось это «выглядим». Математика ставит перед фактом, но семантика говорит другое. Копаем дальше.

Хаски молод, молода и Россия. Соотнесение возраста, если судить по общему настроению песни, должно быть негативным. Значит, молодой (по паспорту) автор должен выглядеть хреновенько…

Читаем дальше — «помнишь, ты умерла?». Ага, значит, речь о Советском Союзе. Что ж, учитывая провинциальное происхождение этого текста, всё логично. Получается, двадцатипятилетний Хаски, уезжая из родной провинции, выглядит как семидесятилетний старик. Напомню, что Советский Союз существовал с 1922 по 1991 год.

Родина умерла в 1991. «Мы твоё мясо ели» — лихие 90-е, воронье над умирающим телом. Провинция, в которую медленно волочит ноги новая Россия, действительно ест гнилое мясо.
#ремарки

Виктор Соснора

Я вас любил. Любовь еще – быть может.
Но ей не быть.
Лишь конский топ на эхо нас помножит
да волчья сыть.

Ты кинь коня и волка приласкаешь…
Но ты – не та.
Плывет твой конь к тебе под парусами,
там – пустота.

Взовьется в звон мой волк – с клыками мячик
к тебе, но ты
уходишь в дебри девочек и мачех
моей мечты.

Труднее жить, моя, бороться проще,
я не борюсь.
Ударит колокол грозы, пророчеств,-
я не боюсь

ни смерти, ни твоей бессмертной славы, -
звезду возжечь!
хоть коне-волк у смертницы-заставы,
хоть – в ад возлечь!

Проклятий – нет, и нежность – не поможет,
я кровь ковал:
Я – Вас любил. Любовь – еще быть может…
не вас, не к вам.

Как вам такой поклон Пушкину?

Нашёл для вас самую красивую метафору скрещённых рук:

И твои глазки заколочены,
И твои руки руками моими закавычены.
Господь поймает бричку у обочины,
И по делам укатит как обычно, как обычно.

Это из песни Хаски «Отопление». Красивая лирика, правда?
#ремарки

Владимир Казаков

я вас люблю я вас поверьте
моей любви тяжел чугун
она молчит перчатку вертит
глядит с печалью... я не лгу!
я не не не не не не не не!
я не не не не не не не!
а по воде скрежещут тени
и мы недвижные над ней
хотите каменно останусь
накрытый тяжкою спиной...
она молчит склонясь над сталью
реки изогнуто-стальной

А вот такой пересказ классика как оцените?

В момент откровения, тайна, Энигма, прикосновение Бога, союз восторга и испуга. Я столько раз пытался, но в этот самый миг мой камень летит в воду, и вот ведь всегда в центр круга! Пытался кидать с юга, с запада, на закате дня, с утра, под разными углами, камнями разных пород, другой рукой, в прыжке, вслепую — какая-то западня, всё равно попадаю в центр круга который год.

Группа СЛОТ, композиция «Круги на воде».

Я принес вам ещё один троп. На этот раз — аллегорию. Чего? Судьбы, предопределённости, причинно-следственности!
#ремарки

Повесть — это скромный роман

Из письма Н.И. Сагаловскому: «Ты спрашиваешь — что я пишу? Я пишу роман о матери-одиночке в Нью-Йорке. Эта женщина должна по идее каким-то образом олицетворять эмиграцию, а в более общем смысле — Россию. То, что уже написано — никуда не годится».

Из книги Дж. Глэд «Беседы в изгнании»: «У меня есть и повести, которые я не называю романами только из скромности. Я бы мог «Иностранку» назвать романом, но в ней 120 страниц, а «роман» какое-то очень уже торжественное и могучее слово».
#довлатов

Довлатов хочет кушать

Из книги «Знать Сергея Довлатова» А. Половца, редактора газеты «Панорама», выходившей в Сан-Франциско: «Пока что дела с пропитанием обстоят критически. У меня есть начатая повесть, вернее — незаконченная, страниц шестьдесят, а целиком будет 100-120. Называется (пока) «Рафаэль и Маруся». Действие происходит в Квинсе. Персонажи более или менее узнаваемые. «Новое русское слово» и Седых конкретно — не упоминаются.

В центре — история русской женщины и латиноамериканца. Плюс всякие глупости. Теоретически, если бы Вы всем этим заинтересовались, я мог бы, подредактировав, выслать Вам страниц 40-50 в течение трёх дней по получении ответа. То есть материала хватило бы на пять номеров. А затем я высылал бы Вам каждую неделю по десять страниц».

Редактор принял предложение. Русскоязычная эмигрантская публика практически взбунтовалась.

Из статьи А. Грича «Человек из легенды»: «Довлатов. Не лучший период в его американской жизни. И Половец заключает с ним договор на написание повести «Иностранка». И выплачивает аванс. Для нормального книгоиздания — ничего особенного, но в эмиграции… Анатолий Гладилин говорил мне: «Эту новость передавали как нечто небывалое… Надо же! Договор! И аванс — в Калифорнии… На русскую книгу».
#довлатов

Сколько стоит несуществующая повесть?

Из письма Владимирову, редактору журнала «Грани»: «Как уже говорилось по телефону, я забыл о чести и продал в газету «Панорама» несуществующую эротическую повесть о любви эмигрантки Муси Татарович и гангстера-латиноамериканца Рафаэля. Распущенная, но симпатичная женщина Татарович олицетворяет собой эмиграцию и даже Россию, а Рафаэль олицетворяет Запад. Уверяю вас, что это страшная чушь ни при каких обстоятельствах не могла появиться в «Гранях».

Из письма Сагаловскому: «Я, может быть, писал тебе, что в трудную минуту ослабел и продал Половцу за 1000 долларов несуществующую повесть «Иностранка». Сейчас я эту повесть в испарине строчу. Получается невообразимая херня.

Но: героиню зовут — Мария, Маруся, Муся Татарович, она символизирует Россию, Эмиграцию с большой буквы и еще черт знает что. Так я подумал, нельзя ли под кааким-то предлогом сунуть туда в целях облагорожения текста твои стихи «Маруся, хочешь стансы напишу?». Разумеется, с указанием, твоего авторства. Допустим, в финальной сцене среди гостей появляется Наум Сагаловский и читает стихи. Действие происходит в Квинсе. Всё реально. Ужас в том, что я эти стихи не могу отыскать в своих завалах. То есть я, конечно, найду, но это потребует большой чистки. Не сердись и пришли мне копию. И как можно быстрее».
#довлатов

Кто может критиковать?

Довлатов: «Читаешь ли ты в «Панораме» херовину, которую я сочинил? Ты в ужасе?».

Сагаловский: «Иностранку» читаю. Вроде бы и не ты писал, до того малохудожественно. Но для заработка и говно вывозят, так что говорить не о чем».

Довлатов: «На «Иностранку» есть разные отзывы, в том числе, представь себе, положительные (отрицательных больше), но во всяком случае — сравнивать моё творчество с ассенизационным обозом («вывезение говна») — это слишком круто. Суров ты, дядя, суров. Кстати, именно благодаря «Иностранке» я не умер с голоду этим летом».

Сагаловский: «А что про «Иностранку» сказал — извини. И правда, есть в ней хорошие места, но их, к досаде, мало. В целом — скучновато, написано вроде бы и не тобой даже. Хотя — «продолжение следует». Одно то, что эта вещь спасла тебя от голода делает её нужной. Ещё раз прошу прощения. Я человек простой, чего подумал – то и сказал».

Довлатов: «Ни на что я, разумеется, не обиделся. «Иностранка», вероятно, неудачная повесть, но в нее вложено некоторое количество труда и стараний. Во всяком случае, это не та халтура, что я делаю для «Либерти». Не вышло — чёрт с ним».
#довлатов

Мы пересели за отдельный столик. Я спросил:
— Тогда на что вы существуете?
— Не знаю... Я тут месяц проработала в одной конторе. Отвечала на звонки. Естественно, хозяин начал приставать. Я говорю ему: "Поехали в мотель. Все удовольствие — сто долларов". А он: "Я думал, ты порядочная женщина ". А я ему: "Тебе порядочная и за миллион не даст".
Я перебил ее:
— Маруська, ты в своем уме?! Ведь ты не проститутка! Что вообще за разговоры?!
— А что ты мне советуешь? Тарелки мыть в паршивом ресторане? На программиста выучиться? Торговать орехами на Сто восьмой?.. Да лучше я обратно попрошусь!
— Куда? В Москву?
— Да хоть бы и в Москву! А что особенного?! Ведь не посадят же меня. К политике я отношения не имею...
— А свобода?
— На фиг мне свобода! Я хочу покоя... И вообще, зачем нужна свобода, когда у меня есть папа?! — Ты даешь! — Нормальный человек, он и в Москве свободен.
— Много ли ты видела нормальных?
— Их везде немного.
— Ты просто все забыла. Хамство, ложь...
— В Москве и нахамят, так хоть по-русски.
— Это-то и страшно!..

"Иностранка"

👉🏻 Зона Довлатова

Довлатов написал странную книжку

Сагаловскому: «Сам я пишу довольно странную книгу о своей одежде, о содержимом эмигрантского чемодана».

Кузнецовой: «Я написал такую странную книжку под названием «Чемодан». Суть такова. Автор распаковывает свой эмигрантский чемодан, и за каждой тряпкой и вещью, которая там обнаруживается, стоит какая-то нелепая история. Все мы помним, какими дикими путями раздобывалась одежда в Союзе. Значит, у меня там идет предисловие на 3 страницы и затем — семь глав, страниц по 12-13, каждая глава соответствует какой-нибудь шмотке. В общем, что-то наподобие «13 трубок» Эренбурга. В идеале я хотел, чтобы в этом чемодане уместилась вся, так сказать, Россия в разных измерениях и аспектах».
#довлатов