Через час в нашей беседе «Бродячая собака» пройдёт квест, в которым мы представим нового героя цикла. Приходите, будет интересно.

Есть шанс получить призы (даже два) и познакомиться с местными жителями.

Следующий цикл будет посвящён Гавриле Державину. Спасибо всем, кто принял участие в квесте.

Разговор начнём завтра. Услышимся!

​С кого всё начиналось

Брось, мудрец, на гроб мой камень,
Если ты не человек.

Гаврила Державин. XVIII век нашей литературы. Так далеко мы ещё не заглядывали, а между тем всё началось именно тогда.

Гаврила Державин – человек, венчавший на литературное царствование Пушкина. Человек, прошедший тернистый путь от солдата до действительного тайного советника (выше – только одна ступень, на которую за всю историю забиралась дай бог дюжина человек). Человек, никогда не бывавший в Европе, зато вдоволь изъездивший Россию-матушку.

Наверное, только такого человека как Державин император мог отправить в отставку со словами: «Ты слишком ревностно служишь». Не слишком – просто иначе не может.

Гаврила Романович Державин – старше в нашей поэзии разве что Ломоносов да древнерусские певцы. Что ж, давайте возьмём в руки очередную книгу, «чтоб проницательную, быструю душу уметь занимать всегда новым любопытством».
#державин

Снигирь

Что ты заводишь песню военну
Флейте подобно, милый Снигирь?
С кем мы пойдем войной на гиену?
Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?
Сильный где, храбрый, быстрый Суворов?
Северны громы в гробе лежат.
Кто перед ратью будет, пылая,
Ездить на кляче, есть сухари;
В стуже и в зное меч закаляя,
Спать на соломе, бдеть до зари;
Тысячи воинств, стен и затворов
С горстью россиян всё побеждать?
Быть везде первым в мужестве строгом;
Шутками зависть, злобу штыком,
Рок низлагать молитвой с богом;
Скиптры давая, зваться рабом;
Доблестей быв страдалец единых,
Жить для царей, себя изнурять?
Нет теперь мужа в свете столь славна:
Полно петь песню военну, Снигирь!
Бранна музыка днесь не забавна,
Слышен отвсюду томный вой лир;
Львиного сердца, крыльев орлиных
Нет уже с нами! — что воевать?

Гаврила #Державин, 1800

​Как приготовить поэта в русской печи

Гаврила Державин родился 3 июля 1743 года в одной из деревушек под Казанью в обедневшем дворянском роду. В своём повествовании я часто буду ссылаться на автобиографию поэта, написанную от третьего лица. Начну прямо сейчас:

«Отец его служил в армии и, получив от конского удара чахотку, переведён в оренбургские полки премьер-майором; потом отставлен в 1754 году полковником. Мать его была из рода Козловых. Отец его имел за собою, по разделу с пятерыми братьями, крестьян только 10 душ, а мать 50. При всём сём недостатке были благонравные и добродетельные люди. Помянутый сын их был первым от их брака; в младенчестве был весьма мал, слаб и сух, так что, по тогдашнему в том краю непросвещению и обычаю народному, должно было запекать его в хлебе, дабы получил он сколько-нибудь живности».

60 душ на всю семью – Державины были очень бедны, а маленький Гаврила действительно мог умереть, не дожив и до трёх лет, но тёплый хлеб не подвёл. Державин выжил и до седых волос был энергичен, деятелен и продуктивен.
#державин

На смерть Жукова

Вижу колонны замерших внуков,
гроб на лафете, лошади круп.
Ветер сюда не доносит мне звуков
русских военных плачущих труб.
Вижу в регалиях убранный труп:
в смерть уезжает пламенный Жуков.

Воин, пред коим многие пали
стены, хоть меч был вражьих тупей,
блеском маневра о Ганнибале
напоминавший средь волжских степей.
Кончивший дни свои глухо в опале,
как Велизарий или Помпей.

Сколько он пролил крови солдатской
в землю чужую! Что ж, горевал?
Вспомнил ли их, умирающий в штатской
белой кровати? Полный провал.
Что он ответит, встретившись в адской
области с ними? «Я воевал».

К правому делу Жуков десницы
больше уже не приложит в бою.
Спи! У истории русской страницы
хватит для тех, кто в пехотном строю
смело входили в чужие столицы,
но возвращались в страхе в свою.

Маршал! поглотит алчная Лета
эти слова и твои прахоря.
Все же, прими их — жалкая лепта
родину спасшему, вслух говоря.
Бей, барабан, и военная флейта,
громко свисти на манер снегиря.

Иосиф #Бродский, 1974

5 фактов о юном Державине 

1. Державин с юных лет и до самой смерти увлекался археологией. Особенно поэта волновало происхождение древних славян. 

2. Предков Державина, как и Тургенева, стоит искать среди ордынских ханов. 

3. Первое слово, произнесённое Гаврилой Романовичем, было «Бог». 

4. Державина научил читать деревенский дьячок. Первый текст, прочитанный Гаврилой Романовичем – Священное писание. 

5. Юный Гаврила любил разъезжать с отцом по сельской местности – старший Державин занимался межеванием. В этом отставному полковнику помогал офицер-геодезист, обучивший Гаврилу черчению.
#державин

​Чему-нибудь и как-нибудь

Державины жили в глухой провинции – о приличном образовании речи не шло. Грамоте, как я уже упоминал, Гаврилу выучил деревенский дьякон. Азы немецкого языка заложил предприимчивый каторжанин Иосиф Розе, учредивший в Оренбурге частную школу. Вот, что о нём вспоминает Державин:

«Сей наставник, кроме того, что нравов развращённых, жесток, наказывал своих учеников самыми мучительными штрафами, о коих и рассказывать здесь было бы отвратительно, сам был невежда, не знал даже грамматических правил, а для того и упражнял только детей твержением наизусть вокабол и разговоров, и списыванием оных, его Розы рукою прекрасно однако писанных. Чрез несколько лет, посредством таковаго учения, разумел уже здесь упомянутый питомец по-немецки читать, писать и говорить».

Державин тянулся к учению – понимал, видно, что это единственный способ выбиться в люди. Гаврила начать осваивать искусство рисунка. Из автобиографии: «И, как имел чрезвычайную к наукам склонность, занимаясь между уроков денно и нощно рисованию, но как не имел не токмо учителей, но и хороших рисунков, то довольствовался изображением богатырей, каковые деревянной печати в Москве на Спасском посту продаются, раскрашивая их чернилами, простою и жжёною вохрою, так что все стены его комнаты были оными убиты и уклеены».
#державин

Памятник

Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,
Металлов тверже он и выше пирамид;
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полет его не сокрушит.
Так! — весь я не умру; но часть меня большая.
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь славянов род вселенна будет чтить.
Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных,
Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал;
Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал,
Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о боге
И истину царям с улыбкой говорить.
О Муза! возгордись заслугой справедливой,
И презрит кто тебя, сама тех презирай;
Непринужденною рукой, неторопливой,
Чело твое зарей бессмертия венчай.

Гаврила #Державин, 1795

​Разорение дома Державиных

В конце января 1754 старший Державин увольняется из армии, а в ноябре этого же года умирает. И без того бедное семейство осталось без главы. Из автобиографии Гаврилы Романовича: «И таким образом мать осталась с двумя сыновьями и с дочерью одного году в крайнем сиротстве и бедности; ибо, по бытности в службе, само-малейшия деревни, и те в разных губерниях по клочкам разбросанныя, будучи неустроенными, никакого доходу не приносили, что даже 15 р. долгу, после оставшго, заплатить нечем было».

15 рублей – мелочь, которой не было. Матери Державина пришлось заложить почти все земли. И за сколько? За жалкие 100 рублей! И это древний дворянский род, но детей нужно было чем-то кормить. Помощи ждать неоткуда – соседи-стервятники после смерти старшего Державина накинулись на спорные деревеньки, по сути, обворовывая беззащитную вдову. Справедливости пришлось просить у столоначальников:

«Мать, чтоб какое где-нибудь отыскать правосудие, должна была с малыми своими сыновьями ходить по судьям, стоять у них в передних у дверей по несколько часов, дожидаясь их выходу; но когда выходили, то не хотели никто выслушать её порядочно; но все с жестокосердием её проходили мимо, и она должна была ни с чем возвращаться домой со слезами, в крайней горести и печали, и как не могла нигде найти защиты, то и принуждена была отдать записью купцу Дрябову за 100 рублей в вечную кортому».
#державин

Русские девушки

Зрел ли ты, певец Тииский!
Как в лугу весной бычка
Пляшут девушки российски
Под свирелью пастушка?
Как, склонясь главами, ходят,
Башмаками в лад стучат,
Тихо руки, взор поводят
И плечами говорят?
Как их лентами златыми
Челы белые блестят,
Под жемчугами драгими
Груди нежные дышат?
Как сквозь жилки голубые
Льется розовая кровь,
На ланитах огневые
Ямки врезала любовь?
Как их брови соболины,
Полный искр соколий взгляд,
Их усмешка - души львины
И орлов сердца разят?
Коль бы видел дев сих красных,
Ты б гречанок позабыл
И на крыльях сладострастных
Твой Эрот прикован был.

Гаврила #Державин, 1799

​Бедность делает человека зорким

В кортому – значит «в аренду». Купец Дрябов построил на державинских землях сукно-валяльную мельницу, собираясь заработать куда больше жалких 100 рублей, которые отдал за вечное право пользования.

Так, детство Державина прошло в бедности. Тень сложного материального положения будет преследовать Гаврилу Романовича ещё долгое время, как и сочувствие к матушке: «Таковое страдание матери от неправосудия вечно осталось запечатлённым в сердце его и он, будучи потом в высоких достоинствах, не мог сносить равнодушно неправды и притеснения вдов и сирот».

Бедность делает человека зорким – так завещал Довлатов. Державина до самой старости будет приводить в бешенство любая несправедливость – реальная или мнимая. А в оде «Вельможа» всплывёт сюжет – калька детских впечатлений:

А там! – вдова стоит в сенях
И горьки слёзы проливает,
С грудным младенцем на руках,
Покрова твоего желает.
#державин

Гаврила Державин – гвардеец и гимназист

Когда Державину исполнилось 12 лет, матушка отправилась в Москву, чтобы пристроить сына в гвардейский полк. Для этого нужно было доказать дворянское происхождение, а вдова плохо знала родословную мужа. На помощь пришёл бывший сослуживец Романа Державина, подполковник Дятлов, рассказавший кому следует, от какого ордынского хана ведёт свой род семейство его друга. Гаврилу приняли в полк.

Одновременно с этим Державин поступает в только что открывшуюся казанскую гимназию. С этого заведения началось становления Казани как университетского города. Управлять гимназией прислали Михаила Ивановича Верёвкина – судьбоносный выбор. В городе не хватало учебников и пособий – Верёвкин забрасывал письмами Московский университет. Денег на содержание присылали недостаточно – Михаил Иванович отдавал своё жалование низшим чинам. В общем, казанская гимназия – целиком и полностью детище Верёвкина.

Из воспоминаний Державина: «В училище преподавалось учение языкам – латинскому, французскому, немецкому, арифметике, геометрии, танцеванию, музыке, рисованию и фехтованию; однако, по недостатку хороших учителей, едва ли преподавание шло с лучшими правилами, чем прежде. Более ж всего старались научить – читать, писать и говорить сколько-нибудь по грамматике и быть обходительным, заставляя сказывать на кафедрах сочинённые учителем и выученные наизусть речи; также представлять на театре бывшие тогда в славе трагедии Сумарокова, танцевать и фехтовать в торжественных собраниях по случаю экзаменов, что сделало питомцев хотя в науках не искусными, однако же доставило «людкость» и некоторую развязность в обращении».
#державин

Успехи и провалы Державина в обучении

1. Державин в старости жалел, что мало читал книг: «Недостаток мой исповедую в том, что я был воспитан в то время и в тех пределах Империи, когда и куды не проникало ещё в полной мере просвещение наук не токмо на умы народа, но и на то состояние, к которому принадлежу. Нас научали тогда вере – без катихизиса; языкам – без грамматики; числам и измерению – без доказательств; музыке – без нот; и тому подобное. Книг, кроме духовных, почти никаких не читал».

2. В университетской газете «Московские ведомости» фамилия Державина значилась среди лучших учеников Казанской гимназии.

3. Как-то глава гимназии Верёвкин устроил раскопки древнего поселения в городе Болгары на месте бывшей столицы Волжской Булгарии. Верёвкину пришлось вернуться в Казань, поэтому за старшего он оставил Державина. Гаврила Романович блестяще организовал археологическое исследование, завоевав авторитет среди сверстников.
#державин

Никто ничего не отнял...

Никто ничего не отнял!
Мне сладостно, что мы врозь.
Целую Вас — через сотни
Разъединяющих вёрст.

Я знаю, наш дар — неравен,
Мой голос впервые — тих.
Что Вам, молодой Державин,
Мой невоспитанный стих!

На страшный полёт крещу Вас:
Лети, молодой орёл!
Ты солнце стерпел, не щурясь,
Юный ли взгляд мой тяжёл?

Нежней и бесповоротней
Никто не глядел Вам вслед…
Целую Вас — через сотни
Разъединяющих лет.

Марина #Цветаева, 12 февраля 1916

​Велено явиться на службу

В 1760 году Державину за успехи в черчении и рисовании присвоили звание кондуктора Инженерного корпуса – можно было сделать хорошую карьеру военного инженера. Но в бумагах что-то напутали, и в 1762 году пришёл официальный вызов в Преображенский полк.

Государь приказал прервать все отпуска, в том числе учебные – Державин покинул гимназию. Матушка достала из закромов 100 рублей сыну на дорогу. Гаврила Романович прибыл в полк, и в 18 лет стал рядовым, получив тот же статус, что и рекруты, набранные из крепостных. Державин поселился в одной казарме с солдатами. За неимением слуг дворянина за небольшую плату подкармливали и подшивали жёны рекрутов.

Пришлось искать покровителя. Из автобиографии: «Таковая неприятная жизнь ему наскучила, тем более что не мог он удовлетворить склонности своей к наукам; а как слышно было тогда, что Иван Иванович Шувалов, бывший главный Московского университета и Казанской гимназии куратор, которому он известен был по поднесённым, как выше явствует, болгарским бумагам, то и решился идти к нему и просить, чтоб он его взял с собою в чужие края, дабы чему-нибудь там научиться. Вследствие чего, написав к нему письмо, действительно пошёл и подал ему оное лично в прихожей комнате, где многие его бедные люди и челобитчики ожидали, когда он проходил их, дабы ехать во дворец. Он остановился, письмо прочёл и сказал, чтоб он побывал к нему в другое время».
#державин

Арфа

Не в летний ль знойный — день прохладный ветерок
В легчайшем сне — на грудь мою; приятно дует?
Не в злаке ли журчит хрустальный ручеек?
Иль милая в тени древес меня целует?
Нет! арфу слышу я: ее волшебный звук,
На рогах дремлющий, согласьем тихоструйным
Как эхо мне вдали щекочет неявно слух
Иль шумом будит вдруг вблизи меня парунным.
Так ты, подруга муз! лиешь мне твой восторг
Под быстрою рукой играющей хариты,
Когда ее чело венчает вкуса бог
И улыбаются любовию ланиты.
Как весело внимать, когда с тобой она
Поет про родину, отечество драгое,
И возвещает мне, как там цветет весна,
Как время катится в Казани золотое!
О колыбель моих первоначальных дней!
Невинности моей и юности обитель!
Когда я освещусь опять твоей зарей
И твой по-прежнему всегдашний буду житель?
Когда наследственны стада я буду зреть,
Вас, дубы камские, от времени почтенны!
По Волге между сёл на парусах лететь
И гробы обнимать родителей священны?
Звучи, о арфа! ты всё о Казани мне!
Звучи, как Павел в ней явился благодатен!
Мила нам добра весть о нашей стороне:
Отечества и дым нам сладок и приятен.

Гаврила #Державин, 1798

Сказал бы я, во-первых: не блажи,
Именьем, брат, не управляй оплошно,
А, главное, поди-ка послужи.

Конечно, вы помните, что это из комедии Грибоедова «Горе от ума». Конкретнее — слова Фамусова, обращённые к Чацкому. А знали ли вы, что нечто подобное сказал Державину Александр Первый?

Император отправил поэта в отставку с поста министра со словами: «Ты слишком ревностно служишь».
#державин