Ничего не пишу, потому что параллельно читаю четыре книги и тянусь за пятой. Скоро эти ребята именно так и поступят.
Посмотрела тут в IMAX 3D Тор: Рагнарёк, осталась очень довольна. Во-первых, на огромном экране это всё выглядит ну очень здорово. Во-вторых, мне нравится, как Тайка Вайтити подобно Джеймсу Ганну решил вместо мрачняка и драмы додать зрителю добрых и жизненных шуток и заодно сделать акцент на семейных отношениях и внутренней рефлексии. Мне вот стало гораздо проще сопереживать пантеону скандинавских богов, которые столкнулись с очень понятными нам проблемами — доверия, самоопределения, внезапно свалившейся на плечи ответственностью не только за свою жизнь. Из Тора перестали наконец делать глуповатого увальня, и после этого фильма у персонажа есть все шансы завоевать любовь зрителей, которые всё время обходили бога грома стороной, предпочитая ему кого-нибудь из Мстителей. В общем, вышло очень приятное кино, яркое, лёгкое, с грустинкой. Жду теперь, когда фильм выложат в хорошем качестве, потому что мне срочно нужны гифки с "Пора валить с этой планеты" и "Пью, пила и буду пить" — тут и Тайка Вайтити молодец, и локализаторы, т.к. смешно до слёз и крайне актуально.
[как по заключительному предложению отзыва понять, что у автора канала серьёзные проблемы]
Scarlet, Marissa Meyer
(«Красная Шапочка», Марисса Мейер)
Продолжаю читать цикл Мариссы Майер «Лунные хроники». Во второй части автор расширяет границы созданного мира: если в «КиберЗолушке» всё действие было сосредоточено в центре Нового Пекина, то теперь на карте мира появляется Европа, и мы вместе с новыми главными персонажами — Волком и Скарлет — путешествуем по Франции.
Книга в этот раз вышла гораздо более динамичной. Во-первых, не последнюю роль сыграли вечные погони, потому что наши герои всё время то сами попадают в передряги, то вытаскивают кого-нибудь из беспросветного мрачняка. Во-вторых, действие расщепляется, и мы поочерёдно перемещаемся между Новым Пекином, Францией и космическим пространством вблизи Земли. Более того, нас пару раз заносит на Луну, но сильно вскользь, и это немножко спойлер. В-третьих, новые персонажи сами по себе отличаются бодростью: смертельные номера, стремительно развивающиеся отношения и прочий экшн.
В Новом Пекине без перемен: император Каито похож на несчастную панду, потому что совсем не спит и пытается отразить нападки королевы Луны, которая ради власти над людьми готова уничтожить планету. Чем она только потом править намерена — не очень понятно, но ладно, не всем антагонистам на веку написано быть гениальными стратегами. Каю же, бедолаге, совсем не сладко, потому что пусть он и правитель империи, но юношеских переживаний никто не отменял, и в то время как все ожидают от императора судьбоносных решений, он мучается догадками, что же на самом деле произошло с Золой и почему он вообще за неё беспокоится. Честно скажу, что меня такая расстановка приоритетов устраивает — если бы юный наследник престола за одну книгу превратился из слегка легкомысленного молодого человека в мудрого и бессердечного мужчину, вышло бы не очень натурально. Развитие у персонажа есть, и слава богу.
Между тем, история Кая и Золы отходит на второй план, уступая место Скарлет и Волку. Как вы понимаете, это — интерпретация сказки о Красной Шапочке, только теперь её бабушка — бывший военный лётчик, ныне — заядлый фермер, а сама девушка умело водит космические корабли, развозит фермерские продукты и прячет огненные волосы под красным капюшоном худи, без которого чувствует себя неуверенно. Волк тоже оказывается весьма непрост, но не буду раскрывать всех подробностей, чтобы не испортить удовольствие от сюжетных поворотов. Надо сказать, что история стала в разы мрачнее и жёстче, так что будьте готовы к кровопролитиям и поломанным персонажам.
К сожалению, некоторые ключевые моменты в книге по-прежнему считываются ещё до того, как Марисса Майер рассказывает о них читателю, но общего впечатления это почти не испортит, если вы пришли за порцией старых-добрых сказок братьев Гримм, рассказанных в ключе young adult.
(«Красная Шапочка», Марисса Мейер)
Продолжаю читать цикл Мариссы Майер «Лунные хроники». Во второй части автор расширяет границы созданного мира: если в «КиберЗолушке» всё действие было сосредоточено в центре Нового Пекина, то теперь на карте мира появляется Европа, и мы вместе с новыми главными персонажами — Волком и Скарлет — путешествуем по Франции.
Книга в этот раз вышла гораздо более динамичной. Во-первых, не последнюю роль сыграли вечные погони, потому что наши герои всё время то сами попадают в передряги, то вытаскивают кого-нибудь из беспросветного мрачняка. Во-вторых, действие расщепляется, и мы поочерёдно перемещаемся между Новым Пекином, Францией и космическим пространством вблизи Земли. Более того, нас пару раз заносит на Луну, но сильно вскользь, и это немножко спойлер. В-третьих, новые персонажи сами по себе отличаются бодростью: смертельные номера, стремительно развивающиеся отношения и прочий экшн.
В Новом Пекине без перемен: император Каито похож на несчастную панду, потому что совсем не спит и пытается отразить нападки королевы Луны, которая ради власти над людьми готова уничтожить планету. Чем она только потом править намерена — не очень понятно, но ладно, не всем антагонистам на веку написано быть гениальными стратегами. Каю же, бедолаге, совсем не сладко, потому что пусть он и правитель империи, но юношеских переживаний никто не отменял, и в то время как все ожидают от императора судьбоносных решений, он мучается догадками, что же на самом деле произошло с Золой и почему он вообще за неё беспокоится. Честно скажу, что меня такая расстановка приоритетов устраивает — если бы юный наследник престола за одну книгу превратился из слегка легкомысленного молодого человека в мудрого и бессердечного мужчину, вышло бы не очень натурально. Развитие у персонажа есть, и слава богу.
Между тем, история Кая и Золы отходит на второй план, уступая место Скарлет и Волку. Как вы понимаете, это — интерпретация сказки о Красной Шапочке, только теперь её бабушка — бывший военный лётчик, ныне — заядлый фермер, а сама девушка умело водит космические корабли, развозит фермерские продукты и прячет огненные волосы под красным капюшоном худи, без которого чувствует себя неуверенно. Волк тоже оказывается весьма непрост, но не буду раскрывать всех подробностей, чтобы не испортить удовольствие от сюжетных поворотов. Надо сказать, что история стала в разы мрачнее и жёстче, так что будьте готовы к кровопролитиям и поломанным персонажам.
К сожалению, некоторые ключевые моменты в книге по-прежнему считываются ещё до того, как Марисса Майер рассказывает о них читателю, но общего впечатления это почти не испортит, если вы пришли за порцией старых-добрых сказок братьев Гримм, рассказанных в ключе young adult.
Ужасно люблю, когда при чтении художественной литературы тянет всё бросить и пойти загуглить незнакомые реалии, из-за чего книга обрастает разноцветными закладками. Вот прекрасный пример: Конни Уильямс в "Не считая собаки" кратенько обрисовывает девятнадцатый век, уместив в паре абзацев два с лишним десятка ключевых понятий:
– Ничего не получится. Даже если я вас втисну, не отправлять же его в таком виде, и потом его нужно проинструктировать по викторианской истории и укладу.
– Нед не собирается на чай к королеве, – возразил мистер Дануорти. – Контакт с современниками предстоит минимальный или вообще нулевой. Так что можно обойтись без инструктажа.
Серафима потянулась за планшетом.
Финч поспешил увернуться.
– Он у вас по двадцатому веку, – не сдавалась девушка. – Девятнадцатый – вне его компетенции. Я не могу разрешить переброску без соответствующего инструктажа.
– Ладно, – согласился мистер Дануорти, поворачиваясь ко мне. – Дарвин, Дизраэли, индийский вопрос, «Алиса в Стране чудес», крошка Нелл, Тернер, Теннисон, «Трое в лодке», кринолины, крокет…
– Перочистки, – вставил я.
– Перочистки, вязаные салфетки, украшения из волос, принц Альберт, фраки, пуританство, Рескин, Фейгин, Элизабет Браунинг, Данте Габриэль Россетти, Джордж Бернард Шоу, Гладстон, Голсуорси, неоготика, Гилберт и Салливан, лаун-теннис и зонтики от солнца. Вот, – сообщил он серафиме. – Краткий курс пройден.
– Ничего не получится. Даже если я вас втисну, не отправлять же его в таком виде, и потом его нужно проинструктировать по викторианской истории и укладу.
– Нед не собирается на чай к королеве, – возразил мистер Дануорти. – Контакт с современниками предстоит минимальный или вообще нулевой. Так что можно обойтись без инструктажа.
Серафима потянулась за планшетом.
Финч поспешил увернуться.
– Он у вас по двадцатому веку, – не сдавалась девушка. – Девятнадцатый – вне его компетенции. Я не могу разрешить переброску без соответствующего инструктажа.
– Ладно, – согласился мистер Дануорти, поворачиваясь ко мне. – Дарвин, Дизраэли, индийский вопрос, «Алиса в Стране чудес», крошка Нелл, Тернер, Теннисон, «Трое в лодке», кринолины, крокет…
– Перочистки, – вставил я.
– Перочистки, вязаные салфетки, украшения из волос, принц Альберт, фраки, пуританство, Рескин, Фейгин, Элизабет Браунинг, Данте Габриэль Россетти, Джордж Бернард Шоу, Гладстон, Голсуорси, неоготика, Гилберт и Салливан, лаун-теннис и зонтики от солнца. Вот, – сообщил он серафиме. – Краткий курс пройден.
The Hours, Michael Cunningham
(«Часы», Майкл Каннингем)
[из архива]
And here, of course, is the dilemma: he's entirely right and horribly wrong at the same time. She is better, she is safer, if she rests in Richmond; if she does not speak too much, write too much, feel too much; if she does not travel impetuously to London and walk through its streets; and yet she is dying this way, she is gently dying on a bed of roses.
Как-то неуловимо неловко, боязно даже говорить об этой книге с кем-то, кроме близких людей, потому что, обсуждая "Часы" Майкла Каннингема, волей-неволей затрагиваешь темы, на которые в приличном и "здоровом" обществе как-то даже и не очень принято дискутировать.
Давайте попробуем издалека: в этой книге есть Вирджиния Вулф, писательница, без прозы которой сложно говорить о британской литературе ХХ века, и совсем невозможно — о модерне. Если вы ждёте от меня пиетета, то его не будет, потому что всем известная "Миссис Дэллоуэй" не зашла мне ни на русском на первом курсе университета в России, ни на английском на занятиях по литературе в Германии. Я понимаю вклад, мне импонируют и даже где-то близки идеи, но вот конкретно это произведение раз за разом меня усыпляло, и я возмущённым вихрем влетала в спальню соседки, размахивая читалкой, с просьбой объяснить, за что же можно любить этот поток сознания, в котором теряешься и словно сам начинаешь сходить с ума. Соседка тогда загадочно усмехалась и просила оставить книжку в покое, потому что час не настал, да и не госпожой Дэллоуэй единой.
Так-то оно так, но "Миссис Дэллоуэй" — What a lark! — настигла меня в третий раз. В "Часах" приведены не только несколько страниц злополучного романа, но и сама история настолько тесно переплетается с жизнями героев Каннингема, что оказываешься как бы заключённым в неё, видишь изнутри, чувствуешь каждой клеточкой. Где в "Часах" Кларисса Вулф? А где — Каниннгема? И почему вдруг среди этих страниц я вообще нашла себя?..
Пожалуй, не имеет смысла в очередной раз проводить параллели между всеми действующими лицами, благо это успешно сделали за нас издатели, давайте лучше сосредоточимся на изяществе, с которым автор вытащил нас из зоны комфорта. Кто бы ещё смог так ненавязчиво выудить из нашего сознания страхи о завтрашнем дне, показать, как мы уязвимы, как терзаемы сомнениями о том, является ли наша жизнь тем самым осознанным и единственно верным выбором. Майкл Каннингем не просто заставляет нас заглянуть в самих себя и честно признаться в том, что мы вообще-то всеми силами пытаемся казаться сильнее исключительно ради поддержания иллюзии благополучия, он показывает, что эта иллюзия — возведенный в степень n самообман. Все беспокоятся исключительно о том, что подумают другие; на деле же каждый из нас просто боится рассказать о своей слабости.
С этой точки зрения мне показался крайне любопытным Ричард, который стал для меня чем-то вроде центральной фигуры всего произведения. В отличие от трёх женских фигур "Часов" он оказывается как бы вне времени, остро переживает собственный кризис и одновременно с этим является воплощением невысказанных переживаний Вирджинии, Лоры и Клариссы:
"I seem to keep thinking things have already happened. When you asked if I remembered about the party and the ceremony, I thought you meant, did I remember having gone to them. And I did remember. I seem to have fallen out of time."
"The party and ceremony are tonight. In the future"
"I understand. In a way, I understand. But, you see, I seem to have gone into the future, too. I have a distinct recollection of the party that hasn't happened yet. I remember the award ceremony perfectly."
Этот роман — старая история в новой оркестровке, которая очаровывает своей слегка лихорадочной мелодией, завораживает рефреном. Я, пожалуй, вернусь ещё к "Часам", и если не к произведению целиком, то к некоторым страницам, чтобы вспомнить, как важно говорить, чувствовать и отдавать себе отчёт о том, что во мне — моё.
(«Часы», Майкл Каннингем)
[из архива]
And here, of course, is the dilemma: he's entirely right and horribly wrong at the same time. She is better, she is safer, if she rests in Richmond; if she does not speak too much, write too much, feel too much; if she does not travel impetuously to London and walk through its streets; and yet she is dying this way, she is gently dying on a bed of roses.
Как-то неуловимо неловко, боязно даже говорить об этой книге с кем-то, кроме близких людей, потому что, обсуждая "Часы" Майкла Каннингема, волей-неволей затрагиваешь темы, на которые в приличном и "здоровом" обществе как-то даже и не очень принято дискутировать.
Давайте попробуем издалека: в этой книге есть Вирджиния Вулф, писательница, без прозы которой сложно говорить о британской литературе ХХ века, и совсем невозможно — о модерне. Если вы ждёте от меня пиетета, то его не будет, потому что всем известная "Миссис Дэллоуэй" не зашла мне ни на русском на первом курсе университета в России, ни на английском на занятиях по литературе в Германии. Я понимаю вклад, мне импонируют и даже где-то близки идеи, но вот конкретно это произведение раз за разом меня усыпляло, и я возмущённым вихрем влетала в спальню соседки, размахивая читалкой, с просьбой объяснить, за что же можно любить этот поток сознания, в котором теряешься и словно сам начинаешь сходить с ума. Соседка тогда загадочно усмехалась и просила оставить книжку в покое, потому что час не настал, да и не госпожой Дэллоуэй единой.
Так-то оно так, но "Миссис Дэллоуэй" — What a lark! — настигла меня в третий раз. В "Часах" приведены не только несколько страниц злополучного романа, но и сама история настолько тесно переплетается с жизнями героев Каннингема, что оказываешься как бы заключённым в неё, видишь изнутри, чувствуешь каждой клеточкой. Где в "Часах" Кларисса Вулф? А где — Каниннгема? И почему вдруг среди этих страниц я вообще нашла себя?..
Пожалуй, не имеет смысла в очередной раз проводить параллели между всеми действующими лицами, благо это успешно сделали за нас издатели, давайте лучше сосредоточимся на изяществе, с которым автор вытащил нас из зоны комфорта. Кто бы ещё смог так ненавязчиво выудить из нашего сознания страхи о завтрашнем дне, показать, как мы уязвимы, как терзаемы сомнениями о том, является ли наша жизнь тем самым осознанным и единственно верным выбором. Майкл Каннингем не просто заставляет нас заглянуть в самих себя и честно признаться в том, что мы вообще-то всеми силами пытаемся казаться сильнее исключительно ради поддержания иллюзии благополучия, он показывает, что эта иллюзия — возведенный в степень n самообман. Все беспокоятся исключительно о том, что подумают другие; на деле же каждый из нас просто боится рассказать о своей слабости.
С этой точки зрения мне показался крайне любопытным Ричард, который стал для меня чем-то вроде центральной фигуры всего произведения. В отличие от трёх женских фигур "Часов" он оказывается как бы вне времени, остро переживает собственный кризис и одновременно с этим является воплощением невысказанных переживаний Вирджинии, Лоры и Клариссы:
"I seem to keep thinking things have already happened. When you asked if I remembered about the party and the ceremony, I thought you meant, did I remember having gone to them. And I did remember. I seem to have fallen out of time."
"The party and ceremony are tonight. In the future"
"I understand. In a way, I understand. But, you see, I seem to have gone into the future, too. I have a distinct recollection of the party that hasn't happened yet. I remember the award ceremony perfectly."
Этот роман — старая история в новой оркестровке, которая очаровывает своей слегка лихорадочной мелодией, завораживает рефреном. Я, пожалуй, вернусь ещё к "Часам", и если не к произведению целиком, то к некоторым страницам, чтобы вспомнить, как важно говорить, чувствовать и отдавать себе отчёт о том, что во мне — моё.
Сегодня состоялось открытие... нет, не non/fiction, а 16-го фестиваля немецкого кино, так что я взяла в охапку немецкоговорящую подругу @stageydonut и потащила её на новую ленту Роберта Швентке «Der Hauptmann» / «Капитан».
Если посмотреть на фильмографию режиссёра, — «Жена путешественника во времени», «РЭД», «Призрачный патруль», — можно подмуть, что на показ я пошла из-за того, что в день открытия частенько наливают сидр. На самом деле, это не совсем так (сидр больше не наливают): меня разобрало любопытство, потому что «Капитан» заявлен как фильм о последних неделях жизни вермахта, где главный герой, ефрейтор, находит в брошенной машине офицерскую форму и решает спасти свою шкуру, променяв её на чужую, размером побольше и за счёт орденов потяжелее. На протяжении почти двух часов на экране разыгрывается потрясающая импровизация, и расхожая фраза "fake it till you make it" становится девизом очень чёрной комедии.
Главный герой натягивает офицерскую шинель и убеждает всех окружающих, что он прибыл в тыл, чтобы оценить обстановку и доложить самому фюреру об истинном положении дел. Я даже не могу сейчас решить, что было интереснее — наблюдать за умелым перевоплощением главного героя или же отгадывать, кто из второстепенных персонажей сходу раскрыл обман, но решил подыграть нахальному юнцу ради собственной выгоды.
По словам Роберта Швентке, «Капитан» не критикует фашизм как систему; это попытка показать, как национал-социализм работал на том уровне, где движущие шестерёнки — обычные люди, или, как выразился во время Q&A сам режиссёр, "4-5-6 эшелоны пособников данного явления". Здесь не звучат громкие имена, а медалями увешан исключительно главный герой. Все остальные — рядовые солдаты, которые пытаются выжить всеми возможными способами, будь то мародёрство, убийства или злоупотребление служебными полномочиями.
Фильм вышел мощным и мне очень хочется, чтобы его увидели и за пределами фестивальных показов, потому что кино действительно стоящее. «Капитан» — картина о человеческой наглости; о сделке с совестью; о принятии выбора, где ты либо остаёшься верным тому человоческому, что в тебе есть, и умираешь от пули, либо отказываешься от всех убеждений в пользу выживания. Это фильм о гибкости, о смирении, о бунте, и Роберт Швентке через одного из второстепенных персонажей задаёт нам вопрос, на который зрителям предстоит найти ответ: "Разве можно на всё закрывать глаза?".
Если посмотреть на фильмографию режиссёра, — «Жена путешественника во времени», «РЭД», «Призрачный патруль», — можно подмуть, что на показ я пошла из-за того, что в день открытия частенько наливают сидр. На самом деле, это не совсем так (сидр больше не наливают): меня разобрало любопытство, потому что «Капитан» заявлен как фильм о последних неделях жизни вермахта, где главный герой, ефрейтор, находит в брошенной машине офицерскую форму и решает спасти свою шкуру, променяв её на чужую, размером побольше и за счёт орденов потяжелее. На протяжении почти двух часов на экране разыгрывается потрясающая импровизация, и расхожая фраза "fake it till you make it" становится девизом очень чёрной комедии.
Главный герой натягивает офицерскую шинель и убеждает всех окружающих, что он прибыл в тыл, чтобы оценить обстановку и доложить самому фюреру об истинном положении дел. Я даже не могу сейчас решить, что было интереснее — наблюдать за умелым перевоплощением главного героя или же отгадывать, кто из второстепенных персонажей сходу раскрыл обман, но решил подыграть нахальному юнцу ради собственной выгоды.
По словам Роберта Швентке, «Капитан» не критикует фашизм как систему; это попытка показать, как национал-социализм работал на том уровне, где движущие шестерёнки — обычные люди, или, как выразился во время Q&A сам режиссёр, "4-5-6 эшелоны пособников данного явления". Здесь не звучат громкие имена, а медалями увешан исключительно главный герой. Все остальные — рядовые солдаты, которые пытаются выжить всеми возможными способами, будь то мародёрство, убийства или злоупотребление служебными полномочиями.
Фильм вышел мощным и мне очень хочется, чтобы его увидели и за пределами фестивальных показов, потому что кино действительно стоящее. «Капитан» — картина о человеческой наглости; о сделке с совестью; о принятии выбора, где ты либо остаёшься верным тому человоческому, что в тебе есть, и умираешь от пули, либо отказываешься от всех убеждений в пользу выживания. Это фильм о гибкости, о смирении, о бунте, и Роберт Швентке через одного из второстепенных персонажей задаёт нам вопрос, на который зрителям предстоит найти ответ: "Разве можно на всё закрывать глаза?".
Работала работу и случайно обнаружила на карте прекрасное: в деревне Раёво в районе 43 км Калужского шоссе есть улицы Ирландская, Дублинская, Клеверная, Бернарда Шоу, Джонатана Свифта и Изумрудная Долина! Не могу перестать восторженно верещать, коллеги уже косо смотрят, помогите.
«Английский пациент», М. Ондатже
[из архива]
Меня всегда веселят названия, которые противоречат сути, будь то Французская Революция, которая ни разу не французская и совсем не революция, или же «Английский пациент», который не английский и с натяжкой — пациент.
Сеттингом в этот раз выступает послевоенная Италия, где в импровизированном госпитале Флоренции встречаются несколько людей, двое из которых связаны давним прошлым, а все остальные вклинились в эту историю, связав её в цветастое полотно, где уже не разобрать ведущей нити. Флоренция тут донельзя безлика, она становится как бы нейтральной территорией, предоставляя возможность главным героям взять читателя за руку и провести по песчаным барханам и дальним дорогам.
Очень спокойная проза, составленная из ощущений и мыслей четверых израненных и поломанных людей, которые никак не могут определиться, бежать им от себя, прошлого или будущего, миражом мерцающего где-то впереди. История на грани исповеди, где признаются ошибки и принимаются тёмные стороны, скрытые желания.
Когда сам лежишь в больнице, книга убаюкивает. Пересохшими губами ловишь жар пустыни, обессиленный забываешься неглубоким сном, увязнув где-то на границе воспоминаний героев и картин из собственного прошлого. Возможно, именно этот печальный факт и несколько подпортил впечатление от книги — зацепиться за неё получилось исключительно на уровне ощущений, а вот проникнуться к военной медсестре, завербованному вору, обгоревшему учёному или сапёру-синкху как-то не вышло. Хотя, может быть, так и задумано — в конце концов, после пережитого каждому из них наверняка захотелось бы казаться в глазах стороннего человека кем-то иным, потому что подпустить к себе слишком близко, открыв частичку прежней жизни, означало бы встретиться лицом к лицу со своей болью, которую невозможно больше терпеть.
Очень грустная книга, порой какая-то даже медитативная, что, наверное, и неудивительно, учитывая переплетение судеб героев с джазовыми мелодиями, поэзией и природными мотивами. Как ни крути, Дюк Эллингтон с Гленом Миллером и Джоном Мильтоном никогда не бывают неуместными.
[из архива]
Меня всегда веселят названия, которые противоречат сути, будь то Французская Революция, которая ни разу не французская и совсем не революция, или же «Английский пациент», который не английский и с натяжкой — пациент.
Сеттингом в этот раз выступает послевоенная Италия, где в импровизированном госпитале Флоренции встречаются несколько людей, двое из которых связаны давним прошлым, а все остальные вклинились в эту историю, связав её в цветастое полотно, где уже не разобрать ведущей нити. Флоренция тут донельзя безлика, она становится как бы нейтральной территорией, предоставляя возможность главным героям взять читателя за руку и провести по песчаным барханам и дальним дорогам.
Очень спокойная проза, составленная из ощущений и мыслей четверых израненных и поломанных людей, которые никак не могут определиться, бежать им от себя, прошлого или будущего, миражом мерцающего где-то впереди. История на грани исповеди, где признаются ошибки и принимаются тёмные стороны, скрытые желания.
Когда сам лежишь в больнице, книга убаюкивает. Пересохшими губами ловишь жар пустыни, обессиленный забываешься неглубоким сном, увязнув где-то на границе воспоминаний героев и картин из собственного прошлого. Возможно, именно этот печальный факт и несколько подпортил впечатление от книги — зацепиться за неё получилось исключительно на уровне ощущений, а вот проникнуться к военной медсестре, завербованному вору, обгоревшему учёному или сапёру-синкху как-то не вышло. Хотя, может быть, так и задумано — в конце концов, после пережитого каждому из них наверняка захотелось бы казаться в глазах стороннего человека кем-то иным, потому что подпустить к себе слишком близко, открыв частичку прежней жизни, означало бы встретиться лицом к лицу со своей болью, которую невозможно больше терпеть.
Очень грустная книга, порой какая-то даже медитативная, что, наверное, и неудивительно, учитывая переплетение судеб героев с джазовыми мелодиями, поэзией и природными мотивами. Как ни крути, Дюк Эллингтон с Гленом Миллером и Джоном Мильтоном никогда не бывают неуместными.
В этом году на показы фестиваля немецкого кино я попала лишь дважды, но оба раза осталась очень довольна. Про «Der Hauptmann» я писала выше, давайте теперь расскажу про «Terror — Ihr Urteil» / «Террор – приговор выносите вы».
Начнём с того, что фильм интерактивный. На экране разыгрывается судебное заседание, после просмотра зрители должны проголосовать, виновен подсудимый или нет, и уже на основании результатов показывается концовка.
Итак, ситуация: в мае 2016 года диспетчеры получают сообщение от пилота аэробуса, что самолёт захвачен террористами. На хвост аэробуса садятся два военных самолёта с целью сопровождения и разрешения чрезвычайной ситуации. Через некоторое время аэробус начинает снижаться, высчитанная траектория указывает на то, что террорист намерен врезаться в заполненный стадион «Альянц Арена». Ровно через 64 минуты после получения сообщения один из пилотов сопровождения ослушивается прямого приказа и сбивает самолёт. Среди 163 человек пассажиров и членов экипажа выживших нет.
Пилот обвиняется в убийстве. Зрителю предстоит выслушать аргументы обвинения и защиты, разговоры со свидетелями и с самим пилотом, а потом либо признать Ларса Коха виновным, либо оправдать. На чашах весов — жизни 163 пассажиров аэробуса и 70 000 посетителей футбольного стадиона.
Фильм хорош тем, что на протяжении всех полутора часов, что длится кинолента, ты сидишь и думаешь, примеряя на себя все возможные роли — адвоката, обвинителя, пилота, его семьи, жены погибшего на борту мужчины, зрителя футбольного матча. Кажущаяся простота завязки оказывается чем-то сродни ящика Пандоры, потому что с каждой новой деталью фокус смещается, и сложившуюся было картинку в голове приходится утрясать заново. Вопрос сложный, и многим наверняка вспомнится загадка про поезд и ребёнка — что ж, «Террор» действительно недалеко от неё ушёл.
Советовать картину никому не буду, потому что это один большой эксперимент режиссёра Ларса Крауме. Во-первых, формат фильма сам по себе очень своеобразный, оценивать актёрскую игру или операторскую работу совершенно бессмысленно. Во-вторых, сам оказываешься вовлечён в психологическую игру, в которой ты сначала не слишком анонимно голосуешь в кинотеатре («Сейчас все, кто считает пилота виновным, поднимите в воздух чёрную карточку!»), а потом притаскиваешь историю домой, к друзьям, в канал, и понеслась.
Начнём с того, что фильм интерактивный. На экране разыгрывается судебное заседание, после просмотра зрители должны проголосовать, виновен подсудимый или нет, и уже на основании результатов показывается концовка.
Итак, ситуация: в мае 2016 года диспетчеры получают сообщение от пилота аэробуса, что самолёт захвачен террористами. На хвост аэробуса садятся два военных самолёта с целью сопровождения и разрешения чрезвычайной ситуации. Через некоторое время аэробус начинает снижаться, высчитанная траектория указывает на то, что террорист намерен врезаться в заполненный стадион «Альянц Арена». Ровно через 64 минуты после получения сообщения один из пилотов сопровождения ослушивается прямого приказа и сбивает самолёт. Среди 163 человек пассажиров и членов экипажа выживших нет.
Пилот обвиняется в убийстве. Зрителю предстоит выслушать аргументы обвинения и защиты, разговоры со свидетелями и с самим пилотом, а потом либо признать Ларса Коха виновным, либо оправдать. На чашах весов — жизни 163 пассажиров аэробуса и 70 000 посетителей футбольного стадиона.
Фильм хорош тем, что на протяжении всех полутора часов, что длится кинолента, ты сидишь и думаешь, примеряя на себя все возможные роли — адвоката, обвинителя, пилота, его семьи, жены погибшего на борту мужчины, зрителя футбольного матча. Кажущаяся простота завязки оказывается чем-то сродни ящика Пандоры, потому что с каждой новой деталью фокус смещается, и сложившуюся было картинку в голове приходится утрясать заново. Вопрос сложный, и многим наверняка вспомнится загадка про поезд и ребёнка — что ж, «Террор» действительно недалеко от неё ушёл.
Советовать картину никому не буду, потому что это один большой эксперимент режиссёра Ларса Крауме. Во-первых, формат фильма сам по себе очень своеобразный, оценивать актёрскую игру или операторскую работу совершенно бессмысленно. Во-вторых, сам оказываешься вовлечён в психологическую игру, в которой ты сначала не слишком анонимно голосуешь в кинотеатре («Сейчас все, кто считает пилота виновным, поднимите в воздух чёрную карточку!»), а потом притаскиваешь историю домой, к друзьям, в канал, и понеслась.
«Круглосуточный книжный мистера Пенумбры», Роберт Слоун
Я так соскучилась по чтению, что от жадности схватилась сразу за две книги о книгах. Если с Джаспером Ффорде всё более-менее понятно, — по этой причине и не писала ещё ни одного отзыва на его цикл о литтективе Четверг Нонетот, — то с «Круглосуточным книжным мистера Пенумбры» не всё так однозначно. Хотя, кого я обманываю.
Мне кажется, был года полтора назад на сервисе LiveLib такой момент, когда свеженькая книга Роберта Слоуна очень активно рекламировалась, из-за чего и попала в список чтения многих пользователей. Я про неё благополучно забыла, пока она снова не засветилась в приложении для чтения книг. Почему ребята из Livebook её так настойчиво продвигают — загадка, потому что произведение средненькое. Атмосфера маленьких, но загадочных книжных магазинов — хорошо. Странные покупатели — тоже неплохо. Юный главный герой, обаяние которого заключается в противоречивой любви к книгам и кодированию — ну такое. Бинарность всего произведения — совсем meh.
На протяжении всей истории автор противопоставляет книги и художественный вымысел новым технологиям и компьютеризации, но делает это очень поверхностно, и в этом его главный просчёт. Девочка, которая десятками закупает одинаковые майки, чтобы не ломать голову, что надеть с утра, собираясь на работу в офис Google, надоедает примерно через три главы. Для образа очаровательного гика её недостаточно тщательно прописали, а за одержимостью технологическим будущим гораздо интереснее наблюдать в той же, например, «Сфере» Эггерса. Историй про библиотеки, шифры и тайные общества ещё больше, чем про оцифрованное будущее, так что второй полюс выстроенной Робертом Слоуном системы тоже не впечатляет. Главный герой «Круглосуточного книжного мистера Пенумбры», имя которого я даже не сразу смогла вспомнить, находится ровно посерединке, и именно ему отводится задача примирить технологии с традициями, но персонаж вышел настолько невыразительным, что и сама история, целиком им рассказанная, теряет последнюю надежду на спасение.
Одним словом, год начинается с литературного разочарования, так что в следующий раз лучше попробую рассказать про Джаспера Ффорде.
Я так соскучилась по чтению, что от жадности схватилась сразу за две книги о книгах. Если с Джаспером Ффорде всё более-менее понятно, — по этой причине и не писала ещё ни одного отзыва на его цикл о литтективе Четверг Нонетот, — то с «Круглосуточным книжным мистера Пенумбры» не всё так однозначно. Хотя, кого я обманываю.
Мне кажется, был года полтора назад на сервисе LiveLib такой момент, когда свеженькая книга Роберта Слоуна очень активно рекламировалась, из-за чего и попала в список чтения многих пользователей. Я про неё благополучно забыла, пока она снова не засветилась в приложении для чтения книг. Почему ребята из Livebook её так настойчиво продвигают — загадка, потому что произведение средненькое. Атмосфера маленьких, но загадочных книжных магазинов — хорошо. Странные покупатели — тоже неплохо. Юный главный герой, обаяние которого заключается в противоречивой любви к книгам и кодированию — ну такое. Бинарность всего произведения — совсем meh.
На протяжении всей истории автор противопоставляет книги и художественный вымысел новым технологиям и компьютеризации, но делает это очень поверхностно, и в этом его главный просчёт. Девочка, которая десятками закупает одинаковые майки, чтобы не ломать голову, что надеть с утра, собираясь на работу в офис Google, надоедает примерно через три главы. Для образа очаровательного гика её недостаточно тщательно прописали, а за одержимостью технологическим будущим гораздо интереснее наблюдать в той же, например, «Сфере» Эггерса. Историй про библиотеки, шифры и тайные общества ещё больше, чем про оцифрованное будущее, так что второй полюс выстроенной Робертом Слоуном системы тоже не впечатляет. Главный герой «Круглосуточного книжного мистера Пенумбры», имя которого я даже не сразу смогла вспомнить, находится ровно посерединке, и именно ему отводится задача примирить технологии с традициями, но персонаж вышел настолько невыразительным, что и сама история, целиком им рассказанная, теряет последнюю надежду на спасение.
Одним словом, год начинается с литературного разочарования, так что в следующий раз лучше попробую рассказать про Джаспера Ффорде.
Лента ВКонтакте принесла скриншоты сцены в баре из «Сияния» (The Shining, 1980), и сразу стали понятны две вещи: во-первых, мне не хватает культурного бэкграунда, раз я сразу не считываю такие вещи; во-вторых, «Пассажиров» (Passengers, 2016) Мортена Тильдума не спасло даже визуальное и не очень цитирование Кубрика.
(склеила кадры из двух фильмов, чтобы было нагляднее)
(склеила кадры из двух фильмов, чтобы было нагляднее)