«Я стал командиром не сразу, я был обычным штурмовиком. Со многими бойцами я сам ходил в штурмы, мы бок о бок сражались с противником. Поэтому они знали, какой я человек.

Все возрастные мужики, я самый младший. А как у нас на Кавказе: младшие должны прислушиваться к старшим. Но здесь война, это другие стандарты и реалии. Поэтому потихоньку-потихоньку мнение у них поменялось.

Но среди бойцов я не хожу «с короной». Это мои братья, я всегда с ними наравне.»

«Когда нам говорят: как это так, в Крыму некоторые надписи на украинском языке! (А там три официальных языка: русский, украинский и крымскотатарский.) Я говорю: вы что, хотите, чтобы мы им отдали наш украинский язык?

Наши украинские песни, наши украинские стихи – это язык наших национальных меньшинств нашей большой богатой Родины.

С чего мы должны это отдать? Нет, это наше!»

«Это редкость, когда из-за пулевых ранений тебе ампутируют ногу. В меня просто попало очень много пуль – и в левую, и в правую ногу. В правую ногу сквозные прошли, а в левую ногу попало достаточно пуль, чтобы задели и нервы, и кость, и всё, что только можно.»

«Закон о VPN – кривой, косой и совершенно для меня сырой. Я считаю, что у нас законодатели сильно не доработали этот законопроект.

Это же административка. В административном праве ты – сразу виновен. Ты должен доказывать свою невиновность. Если потом возбуждается уголовка. то следователю уже не надо доказывать твой умысел, потому что у тебя была административка, а там умысел считается доказанным.

Любой адвокат, любой юрист (а я, напомню, юрист с красным дипломом) это знает, и юридическое сообщество на эту тему кричит уже очень давно.

Я процитировал в эфире Зеленского, и вне эфира мне депутат, который был у нас экспертом, говорит: с тебя 3000 – по минимальной планке, потому что соцсети Зеленского являются экстремистскими. Но я-то юрист, говорю: я ж цитировал не соцсети, а его высказывания, которые процитировали СМИ.

Я буду этот законопроект критиковать. Он правильный по сути и нужный. Экстремистские материалы отвратительны, с этим нужно бороться, людей нужно максимально защищать от возможности их изучения. Это правильно и нужно. Но то, как это у нас делается, это…»

«При каждой возможности я созваниваюсь с родными. Обязательно я стараюсь созвониться с детьми.

Гордятся. Я переживал о том, что не будет понимания, зачем уехал, почему уехал. Нечеловеческое спасибо дедушке и бабушке моих детей – тестю и тёще. Они прививают детям чувство ответственности, долга и разъясняют им многие вещи. Так же, как и бывшая супруга. Она всегда говорит, что папа есть, папа рядом, папа помогает.»

Люди, которым я доверяю на 100%, мне говорят: «ты Филиппа не тронь. Вот это он сделал, вот это он купил, вот этому помог, вот здесь организовал и до сих пор на связи.»

Киркоров реально не побоялся поехать на передок. Он реально помогает до сих пор. На связи всегда, постоянно отправляет гуманитарку и нигде это не пиарит.