Сообщение от: Теру-чан🧍
Я очень извиняюсь, что прерываю вас, но мы уже минут десять смотрим за тем, как вы чатитесь, сидя в метре друг от друга (^^;)
Я очень извиняюсь, что прерываю вас, но мы уже минут десять смотрим за тем, как вы чатитесь, сидя в метре друг от друга (^^;)
Видимо, не только тебе приходит сообщение от Акитеру — Кей не спеша убирает телефон в карман пиджака и выпрямляется, всем своим видом показывая, что он тут не при делах. Его руки чисты, а мысли - невинны.
— Что-то интересное обсуждали, голубки? — Азэми тянет издевательскую улыбку на губы и растекается по своему стулу, полностью расслабляясь. Ну конечно, ей легче поговорить о чужих секретах, чем раскрывать свои.
— Нет, — ты укладываешь телефон прямо на стол, давая понять, что дальше ваша переписка с младшим Тсукишимой развиваться не будет. Немного неловко вот так попадаться с поличным, но твоей вины здесь нет, верно? Кей сам начал этот текстовый разговор.
На кухне вновь повисает тишина, но уже не такая давящая, как до этого. Скорее, чутка стыдливая и сконфуженная. Благо, госпожа Тсукишима находит, как разбавить её — женщина принимается рассказывать твоей матери о всякой чепухе, увлекая её в дискуссию. Святая, не иначе.
Время идет вперед, занятое щебетанием двух взрослых и твоим ковырянием в тарелке. Есть совсем расхотелось. Акитеру пару раз порывается разговорить твою сестру, но терпит неудачу, натыкаясь на её незаинтересованный взгляд и сухие ответы. Раньше они могли разговаривать часами напролет, увлеченные друг другом, но сейчас девушка уверенно обрубает любые попытки парня, оставаясь в своем коконе молчания.
Азэми, если хорошенько подумать, никогда и не была примером для подражания — грубая, несдержанная и неоправданно холодная. С самого детства она научила тебя одной-единственной истине: сколько бы вокруг тебя не было людей — ты всегда в итоге останешься один. Друзья уйдут, знакомые забудут про тебя, а любовь — иссякнет. Сестра всегда учила полагаться только на свои силы, пусть и делала это своим своеобразным способом — через молчание и отказы. Но ты, почему-то, всегда знала — если случится что-то плохое, то она всегда окажется рядом.
Но, в конечном итоге, Азэми уехала. Оставила вас с матерью вдвоем и не вспоминала о вас добрых пять лет.
А сейчас объявилась: повзрослевшая, с багажом своего дерьма позади и с погасшим блеском в глазах.
А ещё с бумагой о разводе, которую она мельком показала матери, как только вернулась; сыном, который остался заграницей; и тихими рыданиями по ночам, которые ты невольно подслушиваешь, считая рваные всхлипы через тонкую стенку.
И молчанием. Нежеланием рассказывать, что же на самом деле произошло. Куда делась та Азэми, яркая и бойкая, желавшая покорить весь белый свет. И почему её место заняла разбитая копия.
— О, сколько время! — приятный голос госпожи Тсукишимы вырывает тебя и раздумий, заставляя обратить на неё внимание, — Нам уже пора.
После этих слов следуют торопливые сборы, обрывочные прощания и обещания заглянуть к вам еще раз. Ты очухиваешься лишь у двери, стоя между сестрой и мамой и провожая взглядом три удаляющиеся фигуры. Кей даже не оборачивается, чтобы ответить на твоё тихое "пока-пока, динозаврик", продолжая игнорировать факт твоего существования.
Дурак он.
Глупый-преглупый дурак.
— Что-то интересное обсуждали, голубки? — Азэми тянет издевательскую улыбку на губы и растекается по своему стулу, полностью расслабляясь. Ну конечно, ей легче поговорить о чужих секретах, чем раскрывать свои.
— Нет, — ты укладываешь телефон прямо на стол, давая понять, что дальше ваша переписка с младшим Тсукишимой развиваться не будет. Немного неловко вот так попадаться с поличным, но твоей вины здесь нет, верно? Кей сам начал этот текстовый разговор.
На кухне вновь повисает тишина, но уже не такая давящая, как до этого. Скорее, чутка стыдливая и сконфуженная. Благо, госпожа Тсукишима находит, как разбавить её — женщина принимается рассказывать твоей матери о всякой чепухе, увлекая её в дискуссию. Святая, не иначе.
Время идет вперед, занятое щебетанием двух взрослых и твоим ковырянием в тарелке. Есть совсем расхотелось. Акитеру пару раз порывается разговорить твою сестру, но терпит неудачу, натыкаясь на её незаинтересованный взгляд и сухие ответы. Раньше они могли разговаривать часами напролет, увлеченные друг другом, но сейчас девушка уверенно обрубает любые попытки парня, оставаясь в своем коконе молчания.
Азэми, если хорошенько подумать, никогда и не была примером для подражания — грубая, несдержанная и неоправданно холодная. С самого детства она научила тебя одной-единственной истине: сколько бы вокруг тебя не было людей — ты всегда в итоге останешься один. Друзья уйдут, знакомые забудут про тебя, а любовь — иссякнет. Сестра всегда учила полагаться только на свои силы, пусть и делала это своим своеобразным способом — через молчание и отказы. Но ты, почему-то, всегда знала — если случится что-то плохое, то она всегда окажется рядом.
Но, в конечном итоге, Азэми уехала. Оставила вас с матерью вдвоем и не вспоминала о вас добрых пять лет.
А сейчас объявилась: повзрослевшая, с багажом своего дерьма позади и с погасшим блеском в глазах.
А ещё с бумагой о разводе, которую она мельком показала матери, как только вернулась; сыном, который остался заграницей; и тихими рыданиями по ночам, которые ты невольно подслушиваешь, считая рваные всхлипы через тонкую стенку.
И молчанием. Нежеланием рассказывать, что же на самом деле произошло. Куда делась та Азэми, яркая и бойкая, желавшая покорить весь белый свет. И почему её место заняла разбитая копия.
— О, сколько время! — приятный голос госпожи Тсукишимы вырывает тебя и раздумий, заставляя обратить на неё внимание, — Нам уже пора.
После этих слов следуют торопливые сборы, обрывочные прощания и обещания заглянуть к вам еще раз. Ты очухиваешься лишь у двери, стоя между сестрой и мамой и провожая взглядом три удаляющиеся фигуры. Кей даже не оборачивается, чтобы ответить на твоё тихое "пока-пока, динозаврик", продолжая игнорировать факт твоего существования.
Дурак он.
Глупый-преглупый дурак.
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
Т/иииии-чан! Я жду тебя уже целый час!! Если ты не придешь сейчас я начну пробежку без тебя!!!!😤😤😤😤😤😤
Т/иииии-чан! Я жду тебя уже целый час!! Если ты не придешь сейчас я начну пробежку без тебя!!!!😤😤😤😤😤😤
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
Ладно не начну.... Но тебе стоит поторопиться!!!!!
Ладно не начну.... Но тебе стоит поторопиться!!!!!
— Нарушаешь свои же обещания, Т/и-чан?
Хината расплывается в своей привычной яркой улыбке, которая, кажется, слепит глаза похуже солнца.
— Приманками слова не давали~, — дразнишься ты добродушно, замечая, как уголки губ против воли ползут вверх.
С Хинатой всегда так — просто и легко. Просто дразнить его и получать в ответ такую же дразнилку; легко говорить с ним обо всем на свете, зная наверняка, — он никогда и никому ничего не расскажет. Просто-напросто не сможет. Не позволит себе открыть кому-то другому твой секрет, храня его глубоко в себе.
Наверное, именно поэтому рядом с ним — мерещится — становится легче дышать.
— Мы договаривались побегать вместе еще на прошлой неделе! — Шоё натягивает на себя напускное возмущение, для наглядности упирая руки в бока. Будто он и вправду расстроен твоей обострившейся забывчивостью, — А ты опаздываешь на целый час!
— Ладно, прости, Хина-чан, — ты коротко смеешься с вида такого недовольного Хинаты и потуже завязываешь волосы в хвост, готовясь к очередному марафону от парня: сколько бы вы не пытались подстроиться под один темп, волейболист всегда вырывался вперед, подначивая тебе еще и за медлительность, — Сегодня дорогу выбираю я!
Он и не успевает сообразить, занятый своей актерской игрой, как ты срываешься с места, оставляя его позади.
— Не честно! — несмотря на свои слова, Хината нагоняет тебя за несколько секунд, ровняясь по узкой дорожке, — Ты выбирала в прошлый раз! И мы забрели в какой-то неблагополучный райончик, — вы плавно переходите на более медленный бег, чтобы продолжить спокойно разговаривать, — И тогда пришлось бежать еще быстрее, но уже от злых собак!
— Это было всего один раз, Хината! — парируешь ты, не отрывая взгляда от дороги перед собой, — Мы же убежали, верно? Так что, это не считается.
Первогодка отвечает что-то по типу "если это было один раз — не значит, что этого совсем не было!", вовлекая тебя в шуточную перепалку по поводу того случая.
За такими непринужденными разговорами и проходит ваша пробежка, растуманивая мысли в твоей голове. Забывается и вчерашний ужин, и холодность Кея, и рыдания Азэми, которые этой ночью стали только громче.
Забывается абсолютно всё, оставляя лишь размеренную болтовню Хинаты, твое, тщательно контролируемое, дыхание, и мельтешащие на фоне дома, мимо которых вы бежите.
Хината расплывается в своей привычной яркой улыбке, которая, кажется, слепит глаза похуже солнца.
— Приманками слова не давали~, — дразнишься ты добродушно, замечая, как уголки губ против воли ползут вверх.
С Хинатой всегда так — просто и легко. Просто дразнить его и получать в ответ такую же дразнилку; легко говорить с ним обо всем на свете, зная наверняка, — он никогда и никому ничего не расскажет. Просто-напросто не сможет. Не позволит себе открыть кому-то другому твой секрет, храня его глубоко в себе.
Наверное, именно поэтому рядом с ним — мерещится — становится легче дышать.
— Мы договаривались побегать вместе еще на прошлой неделе! — Шоё натягивает на себя напускное возмущение, для наглядности упирая руки в бока. Будто он и вправду расстроен твоей обострившейся забывчивостью, — А ты опаздываешь на целый час!
— Ладно, прости, Хина-чан, — ты коротко смеешься с вида такого недовольного Хинаты и потуже завязываешь волосы в хвост, готовясь к очередному марафону от парня: сколько бы вы не пытались подстроиться под один темп, волейболист всегда вырывался вперед, подначивая тебе еще и за медлительность, — Сегодня дорогу выбираю я!
Он и не успевает сообразить, занятый своей актерской игрой, как ты срываешься с места, оставляя его позади.
— Не честно! — несмотря на свои слова, Хината нагоняет тебя за несколько секунд, ровняясь по узкой дорожке, — Ты выбирала в прошлый раз! И мы забрели в какой-то неблагополучный райончик, — вы плавно переходите на более медленный бег, чтобы продолжить спокойно разговаривать, — И тогда пришлось бежать еще быстрее, но уже от злых собак!
— Это было всего один раз, Хината! — парируешь ты, не отрывая взгляда от дороги перед собой, — Мы же убежали, верно? Так что, это не считается.
Первогодка отвечает что-то по типу "если это было один раз — не значит, что этого совсем не было!", вовлекая тебя в шуточную перепалку по поводу того случая.
За такими непринужденными разговорами и проходит ваша пробежка, растуманивая мысли в твоей голове. Забывается и вчерашний ужин, и холодность Кея, и рыдания Азэми, которые этой ночью стали только громче.
Забывается абсолютно всё, оставляя лишь размеренную болтовню Хинаты, твое, тщательно контролируемое, дыхание, и мельтешащие на фоне дома, мимо которых вы бежите.
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
Я рад что мы хотя бы в этот раз не попали в неприятности……. И спасибо за пробежку, Т/иии-чан!! Пиши если что-то случится, ладно??!
Я рад что мы хотя бы в этот раз не попали в неприятности……. И спасибо за пробежку, Т/иии-чан!! Пиши если что-то случится, ладно??!
пробежка закончилась, мы благополучно дошли домой.. и тут возникает вопрос🤔
что же нам делать?
что же нам делать?
Anonymous Poll
12%
написать Тсукишиме и узнать, как у него дела
15%
написать Тсукишиме и спросить, почему он так вёл себя на ужине
10%
написать Тсукишиме и подразнить его («динозаврик обиделся??😢»)
33%
попытаться поговорить с Азэми
5%
ничего не делать
5%
написать ещё раз Хинате и просто поболтать
20%
🤡(оууу…?)
Комната Азэми — ровно по соседству с твоей — кладезь детских воспоминаний и не до конца распакованный коробок с вещами.
Она оставалась пустой все пять лет, пока её хозяйка жила заграницей, а стоило Эми вернуться — приняла молодую женщину обратно в свои объятья. Со всеми многочисленными сумками — которых, определенно, было намного больше, чем для обычного "погостить", — со всеми истериками и слезами, с огрызаниями и злостью, словно ей вновь семнадцать.
Словно она и не уезжала.
— Эми, — первый стук в дверь перекликается с твоим голосом, зовущим сестру по имени, — Азэми, можно войти?
По ту сторону слышится возня, недовольное бурчание и что-то, очень напоминающее "катись к черту, мелкая, я сплю", но ты не обращаешь на это внимания, дергая дверную ручку.
Да, комната осталась точно такой же: с парочкой плакатов на стене, с кучей разбросанных листов на рабочем столе, с висящим неаккуратным покрывалом вещами на стуле и с вечно расправленной постелью.
Словно она и не уезжала.
Только несколько не распакованных коробок не вписываются сюда, оставаясь чужеродным пятном посреди комнаты.
— Чо тебе надо? — источник недовольного бурчания находит себя на кровати: в куче подушек и одеял. Азэми приподнимается на локтях и сонно щурит воспаленные глаза, различая силуэт младшей в дверном проеме, — Сказала же, проваливай, — валится обратно, утыкаясь в подушку. Так, чтобы не видеть нарушительницу своего покоя.
Или не показывать опухшее от слез лицо.
— Я.. — ты пару секунд мнешься на месте, не решаясь подойти дальше, но потом всё-таки делашь шаг вперед, подумав, что раз уж начала, то отступать не стоит, — Я поговорить с тобой хотела.
— А? — Эми поворачивается на бок, осматривая тебя с ног до головы, — Вчера не наговорилась? Вы с тем очкариком, вроде, прилично успели языками почесать. И не только языками, — вновь отворачивается, намекая, что разговаривать она больше не намерена, — Иди с матерью поболтай. А меня оставь в покое.
Ты только собираешься сказать что-нибудь еще, вытянуть из сестры хотя бы словечко, как взгляд натыкается на парочку фотографий воле кровати, в кучке измятых салфеток.
Первое фото ты узнаешь сразу — снимок пятилетней давности, слегка потрепанный, подклеенный с уголков и чутка размытый в некоторых местах.
Будто кто-то плакал над ним, оглаживая застывшие лица.
Это был день выпуска старшей школы. Ровно за неделю до того, как Эми укатила заграницу, не поставив никого в известность. Оставляя вас с матерью в неизвестности и одиночестве.
На фото изображена сама Азэми — с улыбкой до ушей, в выглаженной форме старшей Карасуно и в обнимку с Акитеру. Не менее счастливым и улыбчивым. Сбоку примостилась твоя небольшая фигурка — закончившая первый класс средней школы, в глупом сарафане и с большим букетом, который тебе вручила сестра перед снимком. С другой стороны Кей - такой же среднеклассник, с привычными очками на пол лица и недовольной гримасой.
Да, тот день остался в воспоминаниях, как последний день, когда всё было хорошо.
Когда Эми и Теру смотрели друг на друга влюбленными глазами, ты с Кеем оставались лучшими друзьями, а никакого переезда и не существовало.
Второй снимок тебе уже не знаком: на нем снова изображена Эми — уже повзрослевшая, в дорогом платье и без намека на улыбку.
И с ребенком на руках — пухлощеким Казу. Родным сыном.
В компании высокого мужчины, который смотрит как-то болезненно-разбито и аккуратно приобнимает женщину за талию.
Кажется, эта фотография совсем свежая — с ровными краями и насыщенными красками.
Но с такими же разводами от слез.
От этой находки что-то в груди неприятно ворочается и тоненько воет, будто это твоя личная боль запечатлена на двух снимках.
— Чего стоишь? — Эми не замечает, как ты гулко сглатываешь так и невысказанные слова, не в силах сказать что-то ещё, — Иди давай.
Она оставалась пустой все пять лет, пока её хозяйка жила заграницей, а стоило Эми вернуться — приняла молодую женщину обратно в свои объятья. Со всеми многочисленными сумками — которых, определенно, было намного больше, чем для обычного "погостить", — со всеми истериками и слезами, с огрызаниями и злостью, словно ей вновь семнадцать.
Словно она и не уезжала.
— Эми, — первый стук в дверь перекликается с твоим голосом, зовущим сестру по имени, — Азэми, можно войти?
По ту сторону слышится возня, недовольное бурчание и что-то, очень напоминающее "катись к черту, мелкая, я сплю", но ты не обращаешь на это внимания, дергая дверную ручку.
Да, комната осталась точно такой же: с парочкой плакатов на стене, с кучей разбросанных листов на рабочем столе, с висящим неаккуратным покрывалом вещами на стуле и с вечно расправленной постелью.
Словно она и не уезжала.
Только несколько не распакованных коробок не вписываются сюда, оставаясь чужеродным пятном посреди комнаты.
— Чо тебе надо? — источник недовольного бурчания находит себя на кровати: в куче подушек и одеял. Азэми приподнимается на локтях и сонно щурит воспаленные глаза, различая силуэт младшей в дверном проеме, — Сказала же, проваливай, — валится обратно, утыкаясь в подушку. Так, чтобы не видеть нарушительницу своего покоя.
Или не показывать опухшее от слез лицо.
— Я.. — ты пару секунд мнешься на месте, не решаясь подойти дальше, но потом всё-таки делашь шаг вперед, подумав, что раз уж начала, то отступать не стоит, — Я поговорить с тобой хотела.
— А? — Эми поворачивается на бок, осматривая тебя с ног до головы, — Вчера не наговорилась? Вы с тем очкариком, вроде, прилично успели языками почесать. И не только языками, — вновь отворачивается, намекая, что разговаривать она больше не намерена, — Иди с матерью поболтай. А меня оставь в покое.
Ты только собираешься сказать что-нибудь еще, вытянуть из сестры хотя бы словечко, как взгляд натыкается на парочку фотографий воле кровати, в кучке измятых салфеток.
Первое фото ты узнаешь сразу — снимок пятилетней давности, слегка потрепанный, подклеенный с уголков и чутка размытый в некоторых местах.
Будто кто-то плакал над ним, оглаживая застывшие лица.
Это был день выпуска старшей школы. Ровно за неделю до того, как Эми укатила заграницу, не поставив никого в известность. Оставляя вас с матерью в неизвестности и одиночестве.
На фото изображена сама Азэми — с улыбкой до ушей, в выглаженной форме старшей Карасуно и в обнимку с Акитеру. Не менее счастливым и улыбчивым. Сбоку примостилась твоя небольшая фигурка — закончившая первый класс средней школы, в глупом сарафане и с большим букетом, который тебе вручила сестра перед снимком. С другой стороны Кей - такой же среднеклассник, с привычными очками на пол лица и недовольной гримасой.
Да, тот день остался в воспоминаниях, как последний день, когда всё было хорошо.
Когда Эми и Теру смотрели друг на друга влюбленными глазами, ты с Кеем оставались лучшими друзьями, а никакого переезда и не существовало.
Второй снимок тебе уже не знаком: на нем снова изображена Эми — уже повзрослевшая, в дорогом платье и без намека на улыбку.
И с ребенком на руках — пухлощеким Казу. Родным сыном.
В компании высокого мужчины, который смотрит как-то болезненно-разбито и аккуратно приобнимает женщину за талию.
Кажется, эта фотография совсем свежая — с ровными краями и насыщенными красками.
Но с такими же разводами от слез.
От этой находки что-то в груди неприятно ворочается и тоненько воет, будто это твоя личная боль запечатлена на двух снимках.
— Чего стоишь? — Эми не замечает, как ты гулко сглатываешь так и невысказанные слова, не в силах сказать что-то ещё, — Иди давай.
Она вновь надевает на себя маску безразличия, делая вид, что с ней всё в порядке — это не она доводит себя до истерики каждую ночь. Не она баюкает фото сына в руках, представляя, что обнимает его настоящего, теплого и реального. Не она хранит фото своей первой любви рядом с фотографией мужа.
Азэми делает вид, что это не она, а кто-то другой медленно умирает изнутри.
Азэми делает вид, что это не она, а кто-то другой медленно умирает изнутри.
что делать?
!выбор окажет влияние на отношения с персонажем!
!выбор окажет влияние на отношения с персонажем!
Final Results
32%
отступить
68%
продолжить настаивать на разговоре
— Я бы хотела поговорить именно с тобой, Зэм-зэм.
Ты делаешь еще несколько шагов вперед, понимая, что отступать после того, как половина пути уже поедена, как минимум, глупо. Ты и шла сюда с целью поговорить с сестрой, поэтому надо закончить начатое, а не бежать прочь, наткнувшись на её стену молчания. Пусть она и упертая до невозможности, но ты тоже не промах.
— Завязывай с этим цирком, соплячка, — Азэми, видимо, твоя настырность не впечатляет, — Я хочу сейчас побыть одна, ладно? Так что, будь добра, ноги в руки и вали из моей комнаты, — она вновь ворочается на постели, кутая себя в одеяло, словно в оберегающий кокон, и поднимает на тебя взгляд раскрасневшихся глаз, — И не называй меня так. Бесит.
— Бесит, потому что тебя так называл Теру-чан?
Твой вопрос действует моментально – Эми резко садится на кровати, цепляясь за край сползающего одеяла. Смотрит на тебя как-то болезненно-остро, будто пытается понять: ты вправду сказала это или ей послышалось?
— Издеваешься? — ровная линия тонких женских губ изгибается в уродливой ломанной, пока Азэми пытается взять себя в руки. Ей не послышалось, ты на самом деле решила действовать самым худшим образом из возможных – надавить на открытую рану, чтобы до конца выпустить гниющую кровь. Разозлить её окончательно – так, чтобы вся боль вылилась через несдержанные слова. — Если ты собралась строить из себя взрослую и понимающую, то спешу огорчить – нихуя ты не понимаешь, Т/и! Слышишь?! Мне плевать, что ты там себе напридумывала, но со мной всё нормально! Я, блять, просто хочу побыть одна!
— Раз с тобой всё нормально, так почему я каждую ночь слышу, как ты рыдаешь в подушку? — тебя начинает мелко потряхивать от нарастающей злости. Злости на сестру, на себя, на всю эту ситуацию, — Почему ты вернулась сюда? Почему не взяла с собой Казу? Почему ничего не рассказываешь про него? А, Зэм-зэм? У тебя же всё нормально, так давай, расскажи мне, где сейчас твой сын? Со своим отцом? Или нет? Я его только по фотографиям и знаю, ни разу в жизни не видела своего же племянника. Сколько ему там? Пять уже? Как же интересно, что ты сообщила нам с мамой о своей беременности только через месяц после уезда! — ты собираешь остатки сил, стараясь не зареветь на месте. Оказывается, воспоминания о всём том времени, что Азэми не было рядом, всё ещё отзываются болью внутри. Тогда тебе казалось, что она передала тебя. Уехала и забыла попрощаться, оставив после себя только пустую комнату и тяжелое осознание, что ничего уже не будет, как прежде. Ни отношения с мамой, ни дружба с Кеем, ни собственная жизнь не остались прежними после всего этого.
— Замолчи! — крупные капли слез катятся по щекам молодой женщины, срываясь на её дрожащие руки, крепко сжимающие одеяло, — Заткнись! Ты ничего не понимаешь! Ничего! Я должна была вернуться! Я должна была оставить его там! — она срывается на крик, но тут же затихает, захлёбываясь в рыданиях, — Я должна была сделать, как лучше… Я не хочу, чтобы он страдал из-за меня..
Горло сжимает спазм, а собственная грубость и жестокость теперь кажутся отвратительными. Видеть сестру такой — ревущей и шепчущей неразборчивые слова, понимая, что именно ты сейчас довела её — невыносимо. Но ты убеждаешь себя, что так нужно. Азэми необходимо хоть немного выпустить это из себя, чтобы не погрязнуть в самобичевании без шанса выбраться.
— Эми, — ты опускаешься на кровать рядом с ней, протягивая руку к её побелевшим костяшкам, и мягко накрываешь ладонью стиснутые кулаки, — Я знаю, что ты видишь во мне только глупую младшую сестру, но я хочу помочь. Мне не всё равно, понимаешь? — неожиданная злость отступает, оставляя место только для жгучего сожаления и желания поддержать сестру, — Давай поговорим? Я уверенна, тебе сразу станет легче.
Ты делаешь еще несколько шагов вперед, понимая, что отступать после того, как половина пути уже поедена, как минимум, глупо. Ты и шла сюда с целью поговорить с сестрой, поэтому надо закончить начатое, а не бежать прочь, наткнувшись на её стену молчания. Пусть она и упертая до невозможности, но ты тоже не промах.
— Завязывай с этим цирком, соплячка, — Азэми, видимо, твоя настырность не впечатляет, — Я хочу сейчас побыть одна, ладно? Так что, будь добра, ноги в руки и вали из моей комнаты, — она вновь ворочается на постели, кутая себя в одеяло, словно в оберегающий кокон, и поднимает на тебя взгляд раскрасневшихся глаз, — И не называй меня так. Бесит.
— Бесит, потому что тебя так называл Теру-чан?
Твой вопрос действует моментально – Эми резко садится на кровати, цепляясь за край сползающего одеяла. Смотрит на тебя как-то болезненно-остро, будто пытается понять: ты вправду сказала это или ей послышалось?
— Издеваешься? — ровная линия тонких женских губ изгибается в уродливой ломанной, пока Азэми пытается взять себя в руки. Ей не послышалось, ты на самом деле решила действовать самым худшим образом из возможных – надавить на открытую рану, чтобы до конца выпустить гниющую кровь. Разозлить её окончательно – так, чтобы вся боль вылилась через несдержанные слова. — Если ты собралась строить из себя взрослую и понимающую, то спешу огорчить – нихуя ты не понимаешь, Т/и! Слышишь?! Мне плевать, что ты там себе напридумывала, но со мной всё нормально! Я, блять, просто хочу побыть одна!
— Раз с тобой всё нормально, так почему я каждую ночь слышу, как ты рыдаешь в подушку? — тебя начинает мелко потряхивать от нарастающей злости. Злости на сестру, на себя, на всю эту ситуацию, — Почему ты вернулась сюда? Почему не взяла с собой Казу? Почему ничего не рассказываешь про него? А, Зэм-зэм? У тебя же всё нормально, так давай, расскажи мне, где сейчас твой сын? Со своим отцом? Или нет? Я его только по фотографиям и знаю, ни разу в жизни не видела своего же племянника. Сколько ему там? Пять уже? Как же интересно, что ты сообщила нам с мамой о своей беременности только через месяц после уезда! — ты собираешь остатки сил, стараясь не зареветь на месте. Оказывается, воспоминания о всём том времени, что Азэми не было рядом, всё ещё отзываются болью внутри. Тогда тебе казалось, что она передала тебя. Уехала и забыла попрощаться, оставив после себя только пустую комнату и тяжелое осознание, что ничего уже не будет, как прежде. Ни отношения с мамой, ни дружба с Кеем, ни собственная жизнь не остались прежними после всего этого.
— Замолчи! — крупные капли слез катятся по щекам молодой женщины, срываясь на её дрожащие руки, крепко сжимающие одеяло, — Заткнись! Ты ничего не понимаешь! Ничего! Я должна была вернуться! Я должна была оставить его там! — она срывается на крик, но тут же затихает, захлёбываясь в рыданиях, — Я должна была сделать, как лучше… Я не хочу, чтобы он страдал из-за меня..
Горло сжимает спазм, а собственная грубость и жестокость теперь кажутся отвратительными. Видеть сестру такой — ревущей и шепчущей неразборчивые слова, понимая, что именно ты сейчас довела её — невыносимо. Но ты убеждаешь себя, что так нужно. Азэми необходимо хоть немного выпустить это из себя, чтобы не погрязнуть в самобичевании без шанса выбраться.
— Эми, — ты опускаешься на кровать рядом с ней, протягивая руку к её побелевшим костяшкам, и мягко накрываешь ладонью стиснутые кулаки, — Я знаю, что ты видишь во мне только глупую младшую сестру, но я хочу помочь. Мне не всё равно, понимаешь? — неожиданная злость отступает, оставляя место только для жгучего сожаления и желания поддержать сестру, — Давай поговорим? Я уверенна, тебе сразу станет легче.
Азэми перехватывает твою ладошку и крепко сжимает, опуская голову вниз. Соленые слезы продолжают капать на ваши сцепленные руки, но сбивчивая речь прекращается, сменяясь приглушенными всхлипами.
И ты понимаешь, что, пусть она и не говорит ничего в ответ на твои слова, Эми принимает твою поддержку вот так – безмолвно и неуверенно. Через легкое касание и короткий кивок, но принимает.
И это первый шаг на пути к её исцелению.
И ты понимаешь, что, пусть она и не говорит ничего в ответ на твои слова, Эми принимает твою поддержку вот так – безмолвно и неуверенно. Через легкое касание и короткий кивок, но принимает.
И это первый шаг на пути к её исцелению.
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
Я ЗНАЮ ТО ЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ ТЫ НО ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ МЫ ВДВОЁМ А ЕЩЁ ЭТО ЗНАЕТ ЯМАГУЧИ НО НЕ ЗНАЕТ КАГЕЯМА
Я ЗНАЮ ТО ЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ ТЫ НО ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ МЫ ВДВОЁМ А ЕЩЁ ЭТО ЗНАЕТ ЯМАГУЧИ НО НЕ ЗНАЕТ КАГЕЯМА
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
И ВРОДЕ БЫ ЭТО ЗНАЕТ ЯЧИ НО НЕ ЗНАЕТ КИЁКО-САН И ВООБЩЕ ОНА НЕ ДОЛЖНА УЗНАТЬ ИНАЧЕ УЗНАЕТ КАПИТАН И ВСЁ БУДЕТ СОВСЕМ ПЛОХО
И ВРОДЕ БЫ ЭТО ЗНАЕТ ЯЧИ НО НЕ ЗНАЕТ КИЁКО-САН И ВООБЩЕ ОНА НЕ ДОЛЖНА УЗНАТЬ ИНАЧЕ УЗНАЕТ КАПИТАН И ВСЁ БУДЕТ СОВСЕМ ПЛОХО
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
ТЫ ПОМНИШЬ ТО ЗАБРОШЕННОЕ ЗДАНИЕ ВОЗЛЕ СТАРОГО СТАДИОНА???????
ТЫ ПОМНИШЬ ТО ЗАБРОШЕННОЕ ЗДАНИЕ ВОЗЛЕ СТАРОГО СТАДИОНА???????
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
Никакой шум я не поднимал…… И вообще, я сказал тебе об этом потому что ты тоже должна с нами пойти!!!! Идут всё кто знает об этом, а ты теперь знаешь!!!!!
Никакой шум я не поднимал…… И вообще, я сказал тебе об этом потому что ты тоже должна с нами пойти!!!! Идут всё кто знает об этом, а ты теперь знаешь!!!!!
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
Это секрет только для семпаев потому что они будут против, а для нас это не секрет! Мы обязаны проверить ту легенду про призрака!! Так ты идёшь????
Это секрет только для семпаев потому что они будут против, а для нас это не секрет! Мы обязаны проверить ту легенду про призрака!! Так ты идёшь????