Комната Азэми — ровно по соседству с твоей — кладезь детских воспоминаний и не до конца распакованный коробок с вещами.
Она оставалась пустой все пять лет, пока её хозяйка жила заграницей, а стоило Эми вернуться — приняла молодую женщину обратно в свои объятья. Со всеми многочисленными сумками — которых, определенно, было намного больше, чем для обычного "погостить", — со всеми истериками и слезами, с огрызаниями и злостью, словно ей вновь семнадцать.
Словно она и не уезжала.
— Эми, — первый стук в дверь перекликается с твоим голосом, зовущим сестру по имени, — Азэми, можно войти?
По ту сторону слышится возня, недовольное бурчание и что-то, очень напоминающее "катись к черту, мелкая, я сплю", но ты не обращаешь на это внимания, дергая дверную ручку.
Да, комната осталась точно такой же: с парочкой плакатов на стене, с кучей разбросанных листов на рабочем столе, с висящим неаккуратным покрывалом вещами на стуле и с вечно расправленной постелью.
Словно она и не уезжала.
Только несколько не распакованных коробок не вписываются сюда, оставаясь чужеродным пятном посреди комнаты.
— Чо тебе надо? — источник недовольного бурчания находит себя на кровати: в куче подушек и одеял. Азэми приподнимается на локтях и сонно щурит воспаленные глаза, различая силуэт младшей в дверном проеме, — Сказала же, проваливай, — валится обратно, утыкаясь в подушку. Так, чтобы не видеть нарушительницу своего покоя.
Или не показывать опухшее от слез лицо.
— Я.. — ты пару секунд мнешься на месте, не решаясь подойти дальше, но потом всё-таки делашь шаг вперед, подумав, что раз уж начала, то отступать не стоит, — Я поговорить с тобой хотела.
— А? — Эми поворачивается на бок, осматривая тебя с ног до головы, — Вчера не наговорилась? Вы с тем очкариком, вроде, прилично успели языками почесать. И не только языками, — вновь отворачивается, намекая, что разговаривать она больше не намерена, — Иди с матерью поболтай. А меня оставь в покое.
Ты только собираешься сказать что-нибудь еще, вытянуть из сестры хотя бы словечко, как взгляд натыкается на парочку фотографий воле кровати, в кучке измятых салфеток.
Первое фото ты узнаешь сразу — снимок пятилетней давности, слегка потрепанный, подклеенный с уголков и чутка размытый в некоторых местах.
Будто кто-то плакал над ним, оглаживая застывшие лица.
Это был день выпуска старшей школы. Ровно за неделю до того, как Эми укатила заграницу, не поставив никого в известность. Оставляя вас с матерью в неизвестности и одиночестве.
На фото изображена сама Азэми — с улыбкой до ушей, в выглаженной форме старшей Карасуно и в обнимку с Акитеру. Не менее счастливым и улыбчивым. Сбоку примостилась твоя небольшая фигурка — закончившая первый класс средней школы, в глупом сарафане и с большим букетом, который тебе вручила сестра перед снимком. С другой стороны Кей - такой же среднеклассник, с привычными очками на пол лица и недовольной гримасой.
Да, тот день остался в воспоминаниях, как последний день, когда всё было хорошо.
Когда Эми и Теру смотрели друг на друга влюбленными глазами, ты с Кеем оставались лучшими друзьями, а никакого переезда и не существовало.
Второй снимок тебе уже не знаком: на нем снова изображена Эми — уже повзрослевшая, в дорогом платье и без намека на улыбку.
И с ребенком на руках — пухлощеким Казу. Родным сыном.
В компании высокого мужчины, который смотрит как-то болезненно-разбито и аккуратно приобнимает женщину за талию.
Кажется, эта фотография совсем свежая — с ровными краями и насыщенными красками.
Но с такими же разводами от слез.
От этой находки что-то в груди неприятно ворочается и тоненько воет, будто это твоя личная боль запечатлена на двух снимках.
— Чего стоишь? — Эми не замечает, как ты гулко сглатываешь так и невысказанные слова, не в силах сказать что-то ещё, — Иди давай.
Она оставалась пустой все пять лет, пока её хозяйка жила заграницей, а стоило Эми вернуться — приняла молодую женщину обратно в свои объятья. Со всеми многочисленными сумками — которых, определенно, было намного больше, чем для обычного "погостить", — со всеми истериками и слезами, с огрызаниями и злостью, словно ей вновь семнадцать.
Словно она и не уезжала.
— Эми, — первый стук в дверь перекликается с твоим голосом, зовущим сестру по имени, — Азэми, можно войти?
По ту сторону слышится возня, недовольное бурчание и что-то, очень напоминающее "катись к черту, мелкая, я сплю", но ты не обращаешь на это внимания, дергая дверную ручку.
Да, комната осталась точно такой же: с парочкой плакатов на стене, с кучей разбросанных листов на рабочем столе, с висящим неаккуратным покрывалом вещами на стуле и с вечно расправленной постелью.
Словно она и не уезжала.
Только несколько не распакованных коробок не вписываются сюда, оставаясь чужеродным пятном посреди комнаты.
— Чо тебе надо? — источник недовольного бурчания находит себя на кровати: в куче подушек и одеял. Азэми приподнимается на локтях и сонно щурит воспаленные глаза, различая силуэт младшей в дверном проеме, — Сказала же, проваливай, — валится обратно, утыкаясь в подушку. Так, чтобы не видеть нарушительницу своего покоя.
Или не показывать опухшее от слез лицо.
— Я.. — ты пару секунд мнешься на месте, не решаясь подойти дальше, но потом всё-таки делашь шаг вперед, подумав, что раз уж начала, то отступать не стоит, — Я поговорить с тобой хотела.
— А? — Эми поворачивается на бок, осматривая тебя с ног до головы, — Вчера не наговорилась? Вы с тем очкариком, вроде, прилично успели языками почесать. И не только языками, — вновь отворачивается, намекая, что разговаривать она больше не намерена, — Иди с матерью поболтай. А меня оставь в покое.
Ты только собираешься сказать что-нибудь еще, вытянуть из сестры хотя бы словечко, как взгляд натыкается на парочку фотографий воле кровати, в кучке измятых салфеток.
Первое фото ты узнаешь сразу — снимок пятилетней давности, слегка потрепанный, подклеенный с уголков и чутка размытый в некоторых местах.
Будто кто-то плакал над ним, оглаживая застывшие лица.
Это был день выпуска старшей школы. Ровно за неделю до того, как Эми укатила заграницу, не поставив никого в известность. Оставляя вас с матерью в неизвестности и одиночестве.
На фото изображена сама Азэми — с улыбкой до ушей, в выглаженной форме старшей Карасуно и в обнимку с Акитеру. Не менее счастливым и улыбчивым. Сбоку примостилась твоя небольшая фигурка — закончившая первый класс средней школы, в глупом сарафане и с большим букетом, который тебе вручила сестра перед снимком. С другой стороны Кей - такой же среднеклассник, с привычными очками на пол лица и недовольной гримасой.
Да, тот день остался в воспоминаниях, как последний день, когда всё было хорошо.
Когда Эми и Теру смотрели друг на друга влюбленными глазами, ты с Кеем оставались лучшими друзьями, а никакого переезда и не существовало.
Второй снимок тебе уже не знаком: на нем снова изображена Эми — уже повзрослевшая, в дорогом платье и без намека на улыбку.
И с ребенком на руках — пухлощеким Казу. Родным сыном.
В компании высокого мужчины, который смотрит как-то болезненно-разбито и аккуратно приобнимает женщину за талию.
Кажется, эта фотография совсем свежая — с ровными краями и насыщенными красками.
Но с такими же разводами от слез.
От этой находки что-то в груди неприятно ворочается и тоненько воет, будто это твоя личная боль запечатлена на двух снимках.
— Чего стоишь? — Эми не замечает, как ты гулко сглатываешь так и невысказанные слова, не в силах сказать что-то ещё, — Иди давай.
Она вновь надевает на себя маску безразличия, делая вид, что с ней всё в порядке — это не она доводит себя до истерики каждую ночь. Не она баюкает фото сына в руках, представляя, что обнимает его настоящего, теплого и реального. Не она хранит фото своей первой любви рядом с фотографией мужа.
Азэми делает вид, что это не она, а кто-то другой медленно умирает изнутри.
Азэми делает вид, что это не она, а кто-то другой медленно умирает изнутри.
что делать?
!выбор окажет влияние на отношения с персонажем!
!выбор окажет влияние на отношения с персонажем!
Final Results
32%
отступить
68%
продолжить настаивать на разговоре
— Я бы хотела поговорить именно с тобой, Зэм-зэм.
Ты делаешь еще несколько шагов вперед, понимая, что отступать после того, как половина пути уже поедена, как минимум, глупо. Ты и шла сюда с целью поговорить с сестрой, поэтому надо закончить начатое, а не бежать прочь, наткнувшись на её стену молчания. Пусть она и упертая до невозможности, но ты тоже не промах.
— Завязывай с этим цирком, соплячка, — Азэми, видимо, твоя настырность не впечатляет, — Я хочу сейчас побыть одна, ладно? Так что, будь добра, ноги в руки и вали из моей комнаты, — она вновь ворочается на постели, кутая себя в одеяло, словно в оберегающий кокон, и поднимает на тебя взгляд раскрасневшихся глаз, — И не называй меня так. Бесит.
— Бесит, потому что тебя так называл Теру-чан?
Твой вопрос действует моментально – Эми резко садится на кровати, цепляясь за край сползающего одеяла. Смотрит на тебя как-то болезненно-остро, будто пытается понять: ты вправду сказала это или ей послышалось?
— Издеваешься? — ровная линия тонких женских губ изгибается в уродливой ломанной, пока Азэми пытается взять себя в руки. Ей не послышалось, ты на самом деле решила действовать самым худшим образом из возможных – надавить на открытую рану, чтобы до конца выпустить гниющую кровь. Разозлить её окончательно – так, чтобы вся боль вылилась через несдержанные слова. — Если ты собралась строить из себя взрослую и понимающую, то спешу огорчить – нихуя ты не понимаешь, Т/и! Слышишь?! Мне плевать, что ты там себе напридумывала, но со мной всё нормально! Я, блять, просто хочу побыть одна!
— Раз с тобой всё нормально, так почему я каждую ночь слышу, как ты рыдаешь в подушку? — тебя начинает мелко потряхивать от нарастающей злости. Злости на сестру, на себя, на всю эту ситуацию, — Почему ты вернулась сюда? Почему не взяла с собой Казу? Почему ничего не рассказываешь про него? А, Зэм-зэм? У тебя же всё нормально, так давай, расскажи мне, где сейчас твой сын? Со своим отцом? Или нет? Я его только по фотографиям и знаю, ни разу в жизни не видела своего же племянника. Сколько ему там? Пять уже? Как же интересно, что ты сообщила нам с мамой о своей беременности только через месяц после уезда! — ты собираешь остатки сил, стараясь не зареветь на месте. Оказывается, воспоминания о всём том времени, что Азэми не было рядом, всё ещё отзываются болью внутри. Тогда тебе казалось, что она передала тебя. Уехала и забыла попрощаться, оставив после себя только пустую комнату и тяжелое осознание, что ничего уже не будет, как прежде. Ни отношения с мамой, ни дружба с Кеем, ни собственная жизнь не остались прежними после всего этого.
— Замолчи! — крупные капли слез катятся по щекам молодой женщины, срываясь на её дрожащие руки, крепко сжимающие одеяло, — Заткнись! Ты ничего не понимаешь! Ничего! Я должна была вернуться! Я должна была оставить его там! — она срывается на крик, но тут же затихает, захлёбываясь в рыданиях, — Я должна была сделать, как лучше… Я не хочу, чтобы он страдал из-за меня..
Горло сжимает спазм, а собственная грубость и жестокость теперь кажутся отвратительными. Видеть сестру такой — ревущей и шепчущей неразборчивые слова, понимая, что именно ты сейчас довела её — невыносимо. Но ты убеждаешь себя, что так нужно. Азэми необходимо хоть немного выпустить это из себя, чтобы не погрязнуть в самобичевании без шанса выбраться.
— Эми, — ты опускаешься на кровать рядом с ней, протягивая руку к её побелевшим костяшкам, и мягко накрываешь ладонью стиснутые кулаки, — Я знаю, что ты видишь во мне только глупую младшую сестру, но я хочу помочь. Мне не всё равно, понимаешь? — неожиданная злость отступает, оставляя место только для жгучего сожаления и желания поддержать сестру, — Давай поговорим? Я уверенна, тебе сразу станет легче.
Ты делаешь еще несколько шагов вперед, понимая, что отступать после того, как половина пути уже поедена, как минимум, глупо. Ты и шла сюда с целью поговорить с сестрой, поэтому надо закончить начатое, а не бежать прочь, наткнувшись на её стену молчания. Пусть она и упертая до невозможности, но ты тоже не промах.
— Завязывай с этим цирком, соплячка, — Азэми, видимо, твоя настырность не впечатляет, — Я хочу сейчас побыть одна, ладно? Так что, будь добра, ноги в руки и вали из моей комнаты, — она вновь ворочается на постели, кутая себя в одеяло, словно в оберегающий кокон, и поднимает на тебя взгляд раскрасневшихся глаз, — И не называй меня так. Бесит.
— Бесит, потому что тебя так называл Теру-чан?
Твой вопрос действует моментально – Эми резко садится на кровати, цепляясь за край сползающего одеяла. Смотрит на тебя как-то болезненно-остро, будто пытается понять: ты вправду сказала это или ей послышалось?
— Издеваешься? — ровная линия тонких женских губ изгибается в уродливой ломанной, пока Азэми пытается взять себя в руки. Ей не послышалось, ты на самом деле решила действовать самым худшим образом из возможных – надавить на открытую рану, чтобы до конца выпустить гниющую кровь. Разозлить её окончательно – так, чтобы вся боль вылилась через несдержанные слова. — Если ты собралась строить из себя взрослую и понимающую, то спешу огорчить – нихуя ты не понимаешь, Т/и! Слышишь?! Мне плевать, что ты там себе напридумывала, но со мной всё нормально! Я, блять, просто хочу побыть одна!
— Раз с тобой всё нормально, так почему я каждую ночь слышу, как ты рыдаешь в подушку? — тебя начинает мелко потряхивать от нарастающей злости. Злости на сестру, на себя, на всю эту ситуацию, — Почему ты вернулась сюда? Почему не взяла с собой Казу? Почему ничего не рассказываешь про него? А, Зэм-зэм? У тебя же всё нормально, так давай, расскажи мне, где сейчас твой сын? Со своим отцом? Или нет? Я его только по фотографиям и знаю, ни разу в жизни не видела своего же племянника. Сколько ему там? Пять уже? Как же интересно, что ты сообщила нам с мамой о своей беременности только через месяц после уезда! — ты собираешь остатки сил, стараясь не зареветь на месте. Оказывается, воспоминания о всём том времени, что Азэми не было рядом, всё ещё отзываются болью внутри. Тогда тебе казалось, что она передала тебя. Уехала и забыла попрощаться, оставив после себя только пустую комнату и тяжелое осознание, что ничего уже не будет, как прежде. Ни отношения с мамой, ни дружба с Кеем, ни собственная жизнь не остались прежними после всего этого.
— Замолчи! — крупные капли слез катятся по щекам молодой женщины, срываясь на её дрожащие руки, крепко сжимающие одеяло, — Заткнись! Ты ничего не понимаешь! Ничего! Я должна была вернуться! Я должна была оставить его там! — она срывается на крик, но тут же затихает, захлёбываясь в рыданиях, — Я должна была сделать, как лучше… Я не хочу, чтобы он страдал из-за меня..
Горло сжимает спазм, а собственная грубость и жестокость теперь кажутся отвратительными. Видеть сестру такой — ревущей и шепчущей неразборчивые слова, понимая, что именно ты сейчас довела её — невыносимо. Но ты убеждаешь себя, что так нужно. Азэми необходимо хоть немного выпустить это из себя, чтобы не погрязнуть в самобичевании без шанса выбраться.
— Эми, — ты опускаешься на кровать рядом с ней, протягивая руку к её побелевшим костяшкам, и мягко накрываешь ладонью стиснутые кулаки, — Я знаю, что ты видишь во мне только глупую младшую сестру, но я хочу помочь. Мне не всё равно, понимаешь? — неожиданная злость отступает, оставляя место только для жгучего сожаления и желания поддержать сестру, — Давай поговорим? Я уверенна, тебе сразу станет легче.
Азэми перехватывает твою ладошку и крепко сжимает, опуская голову вниз. Соленые слезы продолжают капать на ваши сцепленные руки, но сбивчивая речь прекращается, сменяясь приглушенными всхлипами.
И ты понимаешь, что, пусть она и не говорит ничего в ответ на твои слова, Эми принимает твою поддержку вот так – безмолвно и неуверенно. Через легкое касание и короткий кивок, но принимает.
И это первый шаг на пути к её исцелению.
И ты понимаешь, что, пусть она и не говорит ничего в ответ на твои слова, Эми принимает твою поддержку вот так – безмолвно и неуверенно. Через легкое касание и короткий кивок, но принимает.
И это первый шаг на пути к её исцелению.
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
Я ЗНАЮ ТО ЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ ТЫ НО ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ МЫ ВДВОЁМ А ЕЩЁ ЭТО ЗНАЕТ ЯМАГУЧИ НО НЕ ЗНАЕТ КАГЕЯМА
Я ЗНАЮ ТО ЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ ТЫ НО ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ МЫ ВДВОЁМ А ЕЩЁ ЭТО ЗНАЕТ ЯМАГУЧИ НО НЕ ЗНАЕТ КАГЕЯМА
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
И ВРОДЕ БЫ ЭТО ЗНАЕТ ЯЧИ НО НЕ ЗНАЕТ КИЁКО-САН И ВООБЩЕ ОНА НЕ ДОЛЖНА УЗНАТЬ ИНАЧЕ УЗНАЕТ КАПИТАН И ВСЁ БУДЕТ СОВСЕМ ПЛОХО
И ВРОДЕ БЫ ЭТО ЗНАЕТ ЯЧИ НО НЕ ЗНАЕТ КИЁКО-САН И ВООБЩЕ ОНА НЕ ДОЛЖНА УЗНАТЬ ИНАЧЕ УЗНАЕТ КАПИТАН И ВСЁ БУДЕТ СОВСЕМ ПЛОХО
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
ТЫ ПОМНИШЬ ТО ЗАБРОШЕННОЕ ЗДАНИЕ ВОЗЛЕ СТАРОГО СТАДИОНА???????
ТЫ ПОМНИШЬ ТО ЗАБРОШЕННОЕ ЗДАНИЕ ВОЗЛЕ СТАРОГО СТАДИОНА???????
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
Никакой шум я не поднимал…… И вообще, я сказал тебе об этом потому что ты тоже должна с нами пойти!!!! Идут всё кто знает об этом, а ты теперь знаешь!!!!!
Никакой шум я не поднимал…… И вообще, я сказал тебе об этом потому что ты тоже должна с нами пойти!!!! Идут всё кто знает об этом, а ты теперь знаешь!!!!!
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
Это секрет только для семпаев потому что они будут против, а для нас это не секрет! Мы обязаны проверить ту легенду про призрака!! Так ты идёшь????
Это секрет только для семпаев потому что они будут против, а для нас это не секрет! Мы обязаны проверить ту легенду про призрака!! Так ты идёшь????
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
Ураааа!!!! Значит мы зайдём за тобой когда пойдём туда😃
Ураааа!!!! Значит мы зайдём за тобой когда пойдём туда😃
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
Ой кстати, ты будешь говорить об этом Тсукишиме?? Ямагучи сказал что он будет против, поэтому смысла нет его звать
Ой кстати, ты будешь говорить об этом Тсукишиме?? Ямагучи сказал что он будет против, поэтому смысла нет его звать
От кого: бестолковое создание.
Кому: динозаврик Кей🦕
хееей, Кей, ты сейчас занят??
Кому: динозаврик Кей🦕
хееей, Кей, ты сейчас занят??
12:18во-первых, я просил так меня не называть. во-вторых, да, для тебя я всегда занят.
неожиданно видеть, как ты опустилась до таких оскорблений. за предложение, конечно, спасибо. сообщи, если с тобой что-нибудь случится. буду ждать этой вести с нетерпением.
Сообщение от: подрабатывает приманкой🍊
Т/иииии-чан! Выходи! Мы не будем ждать тебя здесь целую вечность😤😤😤😤😤
Т/иииии-чан! Выходи! Мы не будем ждать тебя здесь целую вечность😤😤😤😤😤
Ты торопливо запихиваешь в потасканный рюкзак легкую ветровку, небольшой фонарик, стащенный из кладовой, и свой телефон, который начинает разрываться от входящих сообщений Хинаты. В крайний раз окидываешь комнату взглядом, рассуждая, стоит ли взять что-нибудь ещё или тебе хватит того, что уже взято. Ветровка – на всякий случай, если неожиданная прогулка затянется до вечера, фонарик – верный спутник в предстоящем приключении по заброшенному зданию, потому что никто из друзей наверняка не додумался взять источник света с собой, а телефон, как само собой разумеющееся, - в любом случае надо иметь под рукой способ связи с внешним миром.
Мало ли, что может случиться.
Вроде, этого должно хватить. Ну, а если нет – значит, надо будет вспоминать все уроки Такахаси-сенсея, преподавателя одного из самых бесполезных предметов в школе – безопасности жизнедеятельности.
Предложение Шоё хоть и звучало совершенно безумно (особенно, если учитывать тот факт, что вы идёте туда подготовленные только процентов на пять из ста, без поддержки старших — читай: более умных — друзей), но от этого не менее интересно. Найти парочку проблем на одно место намного увлекательнее, чем вообще не искать их.
Тем более, ничего же архиплохого не может произойти? Ну упадешь ты разок, ну будет на одну ранку на коленке или локте больше. Разве это причина для того, чтобы не идти? То едкое сообщение Кея с ненужной ему просьбой сообщить, если что-нибудь случится, — лишний повод доказать этому высокомерному засранцу, что ты в состоянии самостоятельно позаботиться о себе и не вляпаться в неприятности при первой возможности. Пусть и дальше строит из себя черт пойми что, пока ты будешь весело проводить время в компании друзей.
— Куда спешишь, соплячка? — хриплый голос Азэми заставляет остановиться возле самого порога. Прямо вот так: с одним кроссовом на ноге и с другим, еще не надетым, в руках.
— С друзьями гулять иду, — обобщенно поясняешь ты, возвращаясь к обувке, — Мы недалеко отсюда будем. Все знакомые, знаем друг друга давно.
— Я тебе не мать, чтобы передо мной отчитываться, — сестра опирается о дверной косяк гостиной и плотнее кутается в тонкий халат, демонстративно шмыгая носом, — Лучше бы с собой позвала.
Вчерашний разговор на повышенных тонах стал первой ступенью в возвращении былых отношений: Эми хоть ничего так и не сказала, предпочитая оставить своё настоящее-будущее под завесой тайны, но зато наревелась вдоволь. И, видимо, это сказалось на ней лучшим образом. По крайней мере, привычные ночные завывания слышны не были.
— Хочешь тусоваться с подростками, которые будут шуметь и без остановки заваливать тебя вопросами, пытаясь узнать, какого это – жить за пределами Японии? — ты заканчиваешь завязывать непослушные шнурки и встаешь в полный рост, осматривая фигуру молодой женщины. Да, слегка растрепанная и заплаканная, да, с тяжелыми мешками под глазами и мелкой дрожью в руках. Но более живая, походящая на старую копию себя – с отголосками улыбки на губах и хитринкой в светлых глазах.
— О-о-о, нет, спасибо. Пожалуй, воздержусь от такого предложения, — она театрально отводит взгляд, качая головой, — Старая и больная женщина внутри меня не выдержит такой пытки. Займусь делами поважнее: протру новую дырку в диване своей шикарной задницей и лишний разок вздремну.
Пара смешинок слетает с губ и ты осознаешь, что сейчас всё идет просто прекрасно: Азэми медленно восстанавливается, показывая свою мягкую и игривую сторону, воспоминания о которой затерялись где-то пять лет назад. Теперь нужно помогать ей двигаться в этом же направлении. Возможно, такими темпами вы дойдете и до ступени доверия, когда она сможет рассказать всё, что произошло.
Мало ли, что может случиться.
Вроде, этого должно хватить. Ну, а если нет – значит, надо будет вспоминать все уроки Такахаси-сенсея, преподавателя одного из самых бесполезных предметов в школе – безопасности жизнедеятельности.
Предложение Шоё хоть и звучало совершенно безумно (особенно, если учитывать тот факт, что вы идёте туда подготовленные только процентов на пять из ста, без поддержки старших — читай: более умных — друзей), но от этого не менее интересно. Найти парочку проблем на одно место намного увлекательнее, чем вообще не искать их.
Тем более, ничего же архиплохого не может произойти? Ну упадешь ты разок, ну будет на одну ранку на коленке или локте больше. Разве это причина для того, чтобы не идти? То едкое сообщение Кея с ненужной ему просьбой сообщить, если что-нибудь случится, — лишний повод доказать этому высокомерному засранцу, что ты в состоянии самостоятельно позаботиться о себе и не вляпаться в неприятности при первой возможности. Пусть и дальше строит из себя черт пойми что, пока ты будешь весело проводить время в компании друзей.
— Куда спешишь, соплячка? — хриплый голос Азэми заставляет остановиться возле самого порога. Прямо вот так: с одним кроссовом на ноге и с другим, еще не надетым, в руках.
— С друзьями гулять иду, — обобщенно поясняешь ты, возвращаясь к обувке, — Мы недалеко отсюда будем. Все знакомые, знаем друг друга давно.
— Я тебе не мать, чтобы передо мной отчитываться, — сестра опирается о дверной косяк гостиной и плотнее кутается в тонкий халат, демонстративно шмыгая носом, — Лучше бы с собой позвала.
Вчерашний разговор на повышенных тонах стал первой ступенью в возвращении былых отношений: Эми хоть ничего так и не сказала, предпочитая оставить своё настоящее-будущее под завесой тайны, но зато наревелась вдоволь. И, видимо, это сказалось на ней лучшим образом. По крайней мере, привычные ночные завывания слышны не были.
— Хочешь тусоваться с подростками, которые будут шуметь и без остановки заваливать тебя вопросами, пытаясь узнать, какого это – жить за пределами Японии? — ты заканчиваешь завязывать непослушные шнурки и встаешь в полный рост, осматривая фигуру молодой женщины. Да, слегка растрепанная и заплаканная, да, с тяжелыми мешками под глазами и мелкой дрожью в руках. Но более живая, походящая на старую копию себя – с отголосками улыбки на губах и хитринкой в светлых глазах.
— О-о-о, нет, спасибо. Пожалуй, воздержусь от такого предложения, — она театрально отводит взгляд, качая головой, — Старая и больная женщина внутри меня не выдержит такой пытки. Займусь делами поважнее: протру новую дырку в диване своей шикарной задницей и лишний разок вздремну.
Пара смешинок слетает с губ и ты осознаешь, что сейчас всё идет просто прекрасно: Азэми медленно восстанавливается, показывая свою мягкую и игривую сторону, воспоминания о которой затерялись где-то пять лет назад. Теперь нужно помогать ей двигаться в этом же направлении. Возможно, такими темпами вы дойдете и до ступени доверия, когда она сможет рассказать всё, что произошло.