Три разных издания "Ребекки" (есть ещё на чешском, 1970 года издания, муахаха, но это на другой полке лежит; она, кстати, в переводе у них называлась не "Ребекка", а "Мертвая и живая"; я на чешском читала один раз, и в этот перевод не влюбилась), и 4 одинаковых "Дома на взморье". Последние - это на тот случай, если три раздам почитать. Сама тоже сиротой не останусь)
Угу, и тут на сцену выходит Шенг Схейен со своим "Сергей Дягилев. "Русские сезоны" навсегда", и рассказывает, что а) маменька Дягилева вовсе не скончалась в три дня после родов по причине того, что младенчик имел огромную голову, нет, а прожила ещё 3 месяца, в какой-то момент совсем было оправилась, и умерла, судя по всему, от горячки((
Это я пока молчу, что б) в его версии это Лифарь очень хотел, чтобы у него с Дягилевым отношения перешли в новую фазу.
И что в) звезда дягилевского балета Антон Долин на самом деле был Патриком Кеем, полностью сэром Фрэнсисом Сидни Патриком Чиппендаллом Холи-Кеем (взявшим псевдоним, чтобы, кхм, великому импрессарио лишних вопросов не задавали о его сомнительной концепции русского балета с французской музыкой, французской же сценографией и оформлением и английскими танцовщиками). Я бы, кстати, на месте Долиной серьезно поскребла сынульку, светило наше кинокритическое Антона Долина, может, он тоже Патрик Кей в глубине души?
Короче, сколько новой информации, сколько боли. И теперь мне кажется, что на всех известных людей, на авторов мемуаров, на деятелей искусства и науки, короче, на всех, кому хотя бы теоретически могут причитаться байопики, давит огромная ответственность: запутывайте! Рассказывайте байки, семейные предания и сплетни. Приводите собственные воспоминания такими, какие есть, а не такими, какими должны быть, чтобы отвечать действительности.
Вот из этих искажений ощущение подлинной жизни и соберется, как пазл.
#nonfiction #Нонфикшен #культурненько
Это я пока молчу, что б) в его версии это Лифарь очень хотел, чтобы у него с Дягилевым отношения перешли в новую фазу.
И что в) звезда дягилевского балета Антон Долин на самом деле был Патриком Кеем, полностью сэром Фрэнсисом Сидни Патриком Чиппендаллом Холи-Кеем (взявшим псевдоним, чтобы, кхм, великому импрессарио лишних вопросов не задавали о его сомнительной концепции русского балета с французской музыкой, французской же сценографией и оформлением и английскими танцовщиками). Я бы, кстати, на месте Долиной серьезно поскребла сынульку, светило наше кинокритическое Антона Долина, может, он тоже Патрик Кей в глубине души?
Короче, сколько новой информации, сколько боли. И теперь мне кажется, что на всех известных людей, на авторов мемуаров, на деятелей искусства и науки, короче, на всех, кому хотя бы теоретически могут причитаться байопики, давит огромная ответственность: запутывайте! Рассказывайте байки, семейные предания и сплетни. Приводите собственные воспоминания такими, какие есть, а не такими, какими должны быть, чтобы отвечать действительности.
Вот из этих искажений ощущение подлинной жизни и соберется, как пазл.
#nonfiction #Нонфикшен #культурненько
Доставка сегодня вечером. Сколько лет я тебя ждала, "Преисподняя ангела"? С тех пор уже "Игру престолов" экранизировали, Томас Харрис четвертого "Ганнибала" написал, уму непостижимо. Но вот. Сегодня ночью у нас свидание
"Собакистан" Виталия Терлецкого и Кати выдвинут на премию "НОС" и, соответственно, бесплатно доступен по ссылке.
Это меня и сгубило(
Итак, Собакистан - закрытая страна, которой правит Дорогой товарищ Дружок, половина населения носит френчи, по телевизору про счастливое детство ежедневно поет хор щенков-близняшек, а ботинки на лапах можно и краской нарисовать, потому что где ж их взять, эти ботинки.
Действие происходит в день всенародной репетиции похорон (!) Дорогого товарища Дружка, и по такому случаю в Собакистан допущены гости из Медведии, Выдрии (вроде бы), и даже знаменитый журналист-лягух. Тут уже почему-то предчувствуются реки крови, да? И они прольются.
...Это реально оказался самый страшный комикс в моей жизни, страшнее даже того (5-го?) тома Сэндмена, который с глазами.
Гипотетически никто ж вроде бы не мешает при прочтении смотреть со стороны и отождествлять себя с какими-нибудь, не знаю, жителями Федеративной Республики Лисленда. Или Белкинштейна. Или Лошадинии. Но ни фига, ты-то читаешь про себя, точно зная, что ты гражданин Собакистана. Горит невидимое клеймо (как у всех, в паху или на ухе).
Короче, искренне извиняюсь перед создателями: и качество отличное, и смелости у авторов по 7 кг живого веса на каждого, но знала бы - не читала.
#комиксы #graphic_novels
Это меня и сгубило(
Итак, Собакистан - закрытая страна, которой правит Дорогой товарищ Дружок, половина населения носит френчи, по телевизору про счастливое детство ежедневно поет хор щенков-близняшек, а ботинки на лапах можно и краской нарисовать, потому что где ж их взять, эти ботинки.
Действие происходит в день всенародной репетиции похорон (!) Дорогого товарища Дружка, и по такому случаю в Собакистан допущены гости из Медведии, Выдрии (вроде бы), и даже знаменитый журналист-лягух. Тут уже почему-то предчувствуются реки крови, да? И они прольются.
...Это реально оказался самый страшный комикс в моей жизни, страшнее даже того (5-го?) тома Сэндмена, который с глазами.
Гипотетически никто ж вроде бы не мешает при прочтении смотреть со стороны и отождествлять себя с какими-нибудь, не знаю, жителями Федеративной Республики Лисленда. Или Белкинштейна. Или Лошадинии. Но ни фига, ты-то читаешь про себя, точно зная, что ты гражданин Собакистана. Горит невидимое клеймо (как у всех, в паху или на ухе).
Короче, искренне извиняюсь перед создателями: и качество отличное, и смелости у авторов по 7 кг живого веса на каждого, но знала бы - не читала.
#комиксы #graphic_novels
"Сад" Марины Степновой я начинала читать как этакая предубежденная фифа, будучи почти уверенной, что мне не понравится, и в процессе пару раз даже ухватилась уже было - вот же, вот, поэтому и не понравится! А ничего подобного, понравился. Хотя придраться есть к чему.
Итак, вторая половина 19 века. Очень даже светские помещики, живущая душа в душу чета князей Борятинских почти случайно купили имение Анна под Воронежем, совсем случайно заделали под старость ребёночка, княжну Тусю, и жизнь (закономерно) разделилась на "до" и "после". Туся будет расти под присмотром немца-доктора Мейзеля, выполняющего роль отца: родной отец сбежит в Петербург, не в силах выносить вторжение этого чужеродной, непонятной, отталкивающей силы. Маменька-княгиня из светской львицы превратится в домоседку, помешанную на своей детке, - и будет детке не особо и нужна. Воспитанница княгини так и не вылупится в полноценную сестру или подругу, и растает, удачно уступив Тусе своего жениха, а самого жениха, кажется, и вовсе никто не интересует в этой жизни, кроме друга его юности Александра Ульянова... Добавим вырубленный сад, конный завод, прозрачную, но нам, читателям, очень ясно видную тень надвигающейся революции, - и вот он, сюжет, о котором не писал только ленивый.
А потом начинаются уже наши собственные, разные истории прочтения
В какой-то момент на меня пахнуло условным "Лавром", - потому что было четкое ощущение, что передо мной конструкт. То есть когда писатель взял структуру, нарастил на нее мясо, но жизни недовдохнул, и читатель так и видит мясо и скелет, а не живое существо(
В какой-то - осенило, что на самом деле я читаю вот прямо про конкретных таких жителей Рублёвки, даром что в 19 веке и под Воронежем, - и это мне здорово мешает. Кстати, вот от этого ощущения, раз поймав, трудно избавиться до самого конца романа.
Периодически думала - как так, почему я не верю в этих людей, хотя согласна принять окружающую их погоду, звуки, запахи, сад, дом, эпохальную совершенно еду, - почему? С героями получается как с этой самой едой: все трапезы описаны тонко и живо, меню такие, знаете, прям от хорошей хозяйки, - но примерно два раза из трёх, а то и чаще, по какой-то причине есть не станут, и все пропадет - пирог ли, изящная чайная ложечка ли, квас и крутые яйца, свёрток ли с ученическим завтраком... Вот так и герои, их всего раз-два и обчелся, а убеждают в своей реальности они в лучшем случае один из трех, - особенно учитывая, что Степнова имеет привычку просто растворять в воздухе вне границ повествования тех и тогда, кто не нужны...
И так далее, и тому подобное.
А при этом - читается взахлёб, и интонация иногда набирает пронзительности, и жизнь такая короткая, такая жестокая, и при этом вываливающая на тебя неожиданные подарки. И вот эта тема родительства, когда новые люди по определению выбрасывают ценности предыдущих, твои ценности, и это тем безжалостнее, если не имеет к тебе прямого отношения даже.
Короче, я насчитала как минимум 3 варианта прочтения для удовольствия:
- заварить малиновый чай и читать как сборник эссе о полях, яблоках, любимых лошадях и не страшных тараканах, удивляясь, что зачем-то сюда вписали сюжет и Александра Ульянова;
- читать как Лиану Мориарти, то есть сюжет-отношения-антураж;
- читать как большой условно корейский роман, говоря себе, что нет, это не про ту действительность, которая у толстых-тургеневых, а про далёкую экзотическую страну. В крайнем случае - что это стимпанк версия, просто злые редакторы вымарали про самодвижущиеся машины на полях.
*Будь я, кстати, редактором - про стимпанк, движущиеся машины и чудо-корабли действительно вполне искренне предложила бы вписать; всего-то в общей сложности страницы две, а некоторые акценты, мне кажется, расставились бы удачнее.
#ContemporaryRussian
Итак, вторая половина 19 века. Очень даже светские помещики, живущая душа в душу чета князей Борятинских почти случайно купили имение Анна под Воронежем, совсем случайно заделали под старость ребёночка, княжну Тусю, и жизнь (закономерно) разделилась на "до" и "после". Туся будет расти под присмотром немца-доктора Мейзеля, выполняющего роль отца: родной отец сбежит в Петербург, не в силах выносить вторжение этого чужеродной, непонятной, отталкивающей силы. Маменька-княгиня из светской львицы превратится в домоседку, помешанную на своей детке, - и будет детке не особо и нужна. Воспитанница княгини так и не вылупится в полноценную сестру или подругу, и растает, удачно уступив Тусе своего жениха, а самого жениха, кажется, и вовсе никто не интересует в этой жизни, кроме друга его юности Александра Ульянова... Добавим вырубленный сад, конный завод, прозрачную, но нам, читателям, очень ясно видную тень надвигающейся революции, - и вот он, сюжет, о котором не писал только ленивый.
А потом начинаются уже наши собственные, разные истории прочтения
В какой-то момент на меня пахнуло условным "Лавром", - потому что было четкое ощущение, что передо мной конструкт. То есть когда писатель взял структуру, нарастил на нее мясо, но жизни недовдохнул, и читатель так и видит мясо и скелет, а не живое существо(
В какой-то - осенило, что на самом деле я читаю вот прямо про конкретных таких жителей Рублёвки, даром что в 19 веке и под Воронежем, - и это мне здорово мешает. Кстати, вот от этого ощущения, раз поймав, трудно избавиться до самого конца романа.
Периодически думала - как так, почему я не верю в этих людей, хотя согласна принять окружающую их погоду, звуки, запахи, сад, дом, эпохальную совершенно еду, - почему? С героями получается как с этой самой едой: все трапезы описаны тонко и живо, меню такие, знаете, прям от хорошей хозяйки, - но примерно два раза из трёх, а то и чаще, по какой-то причине есть не станут, и все пропадет - пирог ли, изящная чайная ложечка ли, квас и крутые яйца, свёрток ли с ученическим завтраком... Вот так и герои, их всего раз-два и обчелся, а убеждают в своей реальности они в лучшем случае один из трех, - особенно учитывая, что Степнова имеет привычку просто растворять в воздухе вне границ повествования тех и тогда, кто не нужны...
И так далее, и тому подобное.
А при этом - читается взахлёб, и интонация иногда набирает пронзительности, и жизнь такая короткая, такая жестокая, и при этом вываливающая на тебя неожиданные подарки. И вот эта тема родительства, когда новые люди по определению выбрасывают ценности предыдущих, твои ценности, и это тем безжалостнее, если не имеет к тебе прямого отношения даже.
Короче, я насчитала как минимум 3 варианта прочтения для удовольствия:
- заварить малиновый чай и читать как сборник эссе о полях, яблоках, любимых лошадях и не страшных тараканах, удивляясь, что зачем-то сюда вписали сюжет и Александра Ульянова;
- читать как Лиану Мориарти, то есть сюжет-отношения-антураж;
- читать как большой условно корейский роман, говоря себе, что нет, это не про ту действительность, которая у толстых-тургеневых, а про далёкую экзотическую страну. В крайнем случае - что это стимпанк версия, просто злые редакторы вымарали про самодвижущиеся машины на полях.
*Будь я, кстати, редактором - про стимпанк, движущиеся машины и чудо-корабли действительно вполне искренне предложила бы вписать; всего-то в общей сложности страницы две, а некоторые акценты, мне кажется, расставились бы удачнее.
#ContemporaryRussian
Дочитала "Пиранези" Сюзанны Кларк.
Действительно, в повествовании об одиноком человеке, блуждающем по бесконечным залам бесконечного Дома, среди статуй, лестниц и птиц, - а залы захлёстывает море, - считываются отзвуки "Дома Астерия", "Дома листьев", "Острова накануне"... и все равно это совсем другое.
Наверно, мне еще захочется написать про него, когда отстоится, - но скорее хочется говорить с теми, кто прочитал.
Сейчас мне книга видится каким-то длинным грустным стихотворением в прозе про архетипы наших снов, рассказом про самое изящное чистилище, какое только можно вообразить.
... Интересно, куда были остальные двери.
#иностранная_литература
Действительно, в повествовании об одиноком человеке, блуждающем по бесконечным залам бесконечного Дома, среди статуй, лестниц и птиц, - а залы захлёстывает море, - считываются отзвуки "Дома Астерия", "Дома листьев", "Острова накануне"... и все равно это совсем другое.
Наверно, мне еще захочется написать про него, когда отстоится, - но скорее хочется говорить с теми, кто прочитал.
Сейчас мне книга видится каким-то длинным грустным стихотворением в прозе про архетипы наших снов, рассказом про самое изящное чистилище, какое только можно вообразить.
... Интересно, куда были остальные двери.
#иностранная_литература
НемножкОкнижка
"Сад" Марины Степновой я начинала читать как этакая предубежденная фифа, будучи почти уверенной, что мне не понравится, и в процессе пару раз даже ухватилась уже было - вот же, вот, поэтому и не понравится! А ничего подобного, понравился. Хотя придраться…
«Сад» Степновой. Вдогонку. Про культ несъеденной еды.
«…Накрытый чай никто так и не распорядился убрать – на радость дроздам, устроившим в беседке быстрое вороватое пиршество. Молоко, жирное, желтоватое, свернулось к утру, приказало долго жить. Сахарницу разорили муравьи. Они же разнесли по всему саду сладкие крошки. Пирог и правда вышел отменный. Горячие яблоки, корица, меренги. Одну из серебряных ложечек уволокла обомлевшая от счастья мелко стрекочущая сорока, другая ложечка спаслась – соскользнула на пол, в щель, в спасительную темноту, дожидаясь своего часа…» (самое начало, князь и княгиня заняты, секс)
«…Мейзель расстелил под просторным дубом салфетку, достал хлеб, пирожки, парниковые, на один хрусткий укус огурчики, холодную телятину. Облупил яичко, потом еще одно, разрезал, радуясь оранжевому желтку. Надо было квасу захватить. Забыл, дурак. Ну ничего, скоро колодец будет – там напою. Мейзель надломил пирожок, понюхал придирчиво начинку и вдруг забурчал постыдно пустым животом. Он понюхал пирожок еще раз – пахло капустой, перцем, зеленым луком, самой сердцевиной лета…» (обед Мейзеля с Тусей обрывается, не начавшись)
«…Терпеть все это не могла – как и сладкого.
Княгиню это искренне огорчало. Пирожное у нее всегда подавалось отменное. Летом ягода под битыми сливками, благо за малиной теперь следила она сама. Мороженое из своего молока, со своими цукатами. Зимой компот, да с фантазией – под пламенем, бланманже или самые разнообразные пироги, до которых Борятинская стала большая охотница…» (Туся и Мейзель выходят до десерта)
«…пахло из каждого дома поросенком жареным да куличами, оранжевый такой запах, вкусный, с перцем, с изюмчиком, с бледным миндальным молочком, и от запаха этого все кружилось в голове и снаружи кружилось, радостное, легкое, и за три дома стало слышно, как мама кашляет, – тоже легко, легче как будто, не так страшно, как раньше, и свечечки радостно горели – обе, ровненько, тепло, неугасимо, а за плечами, в котомке, грели спину и поросенка кусок, и куличи, и цветные яички, и жирная плачущая пасха в пергаментной бумажке.
Всего им с мамой монашки дали на разговины…» (канун пасхи, Нюточка несет маме свечку и еду, которую не съедят)
«…Саша совал руку в корзину, как только они сворачивали в Малый Смоленский переулок, нашаривал под пледом шумный вощеный сверток, приготовленный матерью, пытаясь на ощупь определить, что там, – хлеб с холодным мясом? пирожки? вареные яйца? – и они с Радовичем, не сговариваясь, прибавляли шаг. У таланинского дома стоял, перетаптываясь, как щенок, татарчонок лет шести, круглый год босоногий, замурзанный, в сползающей на черные уши отцовской, должно быть, тюбетейке. Саша не останавливаясь совал ему сверток…» (гимназисты не обедают)
«…Вдовица …принесла на вытянутых руках ворчащий самовар, потом сливки, сахар, морковный пирог, сонно вздыхающий под салфеткой. …
Мейзель отщипнул от пирога ароматный оранжевый мякиш и отодвинул тарелку. Мама лучше пекла. Да и просто – довольно.» (Мейзель оставляет заказанный пирог, считай, нетронутым)
«Она встала, и Радович тотчас встал тоже, учтиво наклонив голову. Он вообще-то был еще голоден и рассчитывал на пирожное.» (Радович остается без десерта, но с новостями)
#нямням #цитатное #ContemporaryRussian
«…Накрытый чай никто так и не распорядился убрать – на радость дроздам, устроившим в беседке быстрое вороватое пиршество. Молоко, жирное, желтоватое, свернулось к утру, приказало долго жить. Сахарницу разорили муравьи. Они же разнесли по всему саду сладкие крошки. Пирог и правда вышел отменный. Горячие яблоки, корица, меренги. Одну из серебряных ложечек уволокла обомлевшая от счастья мелко стрекочущая сорока, другая ложечка спаслась – соскользнула на пол, в щель, в спасительную темноту, дожидаясь своего часа…» (самое начало, князь и княгиня заняты, секс)
«…Мейзель расстелил под просторным дубом салфетку, достал хлеб, пирожки, парниковые, на один хрусткий укус огурчики, холодную телятину. Облупил яичко, потом еще одно, разрезал, радуясь оранжевому желтку. Надо было квасу захватить. Забыл, дурак. Ну ничего, скоро колодец будет – там напою. Мейзель надломил пирожок, понюхал придирчиво начинку и вдруг забурчал постыдно пустым животом. Он понюхал пирожок еще раз – пахло капустой, перцем, зеленым луком, самой сердцевиной лета…» (обед Мейзеля с Тусей обрывается, не начавшись)
«…Терпеть все это не могла – как и сладкого.
Княгиню это искренне огорчало. Пирожное у нее всегда подавалось отменное. Летом ягода под битыми сливками, благо за малиной теперь следила она сама. Мороженое из своего молока, со своими цукатами. Зимой компот, да с фантазией – под пламенем, бланманже или самые разнообразные пироги, до которых Борятинская стала большая охотница…» (Туся и Мейзель выходят до десерта)
«…пахло из каждого дома поросенком жареным да куличами, оранжевый такой запах, вкусный, с перцем, с изюмчиком, с бледным миндальным молочком, и от запаха этого все кружилось в голове и снаружи кружилось, радостное, легкое, и за три дома стало слышно, как мама кашляет, – тоже легко, легче как будто, не так страшно, как раньше, и свечечки радостно горели – обе, ровненько, тепло, неугасимо, а за плечами, в котомке, грели спину и поросенка кусок, и куличи, и цветные яички, и жирная плачущая пасха в пергаментной бумажке.
Всего им с мамой монашки дали на разговины…» (канун пасхи, Нюточка несет маме свечку и еду, которую не съедят)
«…Саша совал руку в корзину, как только они сворачивали в Малый Смоленский переулок, нашаривал под пледом шумный вощеный сверток, приготовленный матерью, пытаясь на ощупь определить, что там, – хлеб с холодным мясом? пирожки? вареные яйца? – и они с Радовичем, не сговариваясь, прибавляли шаг. У таланинского дома стоял, перетаптываясь, как щенок, татарчонок лет шести, круглый год босоногий, замурзанный, в сползающей на черные уши отцовской, должно быть, тюбетейке. Саша не останавливаясь совал ему сверток…» (гимназисты не обедают)
«…Вдовица …принесла на вытянутых руках ворчащий самовар, потом сливки, сахар, морковный пирог, сонно вздыхающий под салфеткой. …
Мейзель отщипнул от пирога ароматный оранжевый мякиш и отодвинул тарелку. Мама лучше пекла. Да и просто – довольно.» (Мейзель оставляет заказанный пирог, считай, нетронутым)
«Она встала, и Радович тотчас встал тоже, учтиво наклонив голову. Он вообще-то был еще голоден и рассчитывал на пирожное.» (Радович остается без десерта, но с новостями)
#нямням #цитатное #ContemporaryRussian
Воспоминаниями вынесло)) о диалоге через века)
Было дело, на лекции по искусствоведению ("Техника и технологии") случайно зашла речь о веселой книжке по домоводству наших детских времен, "Академия домашних волшебников". Вспоминали-то в связи с тем, как крохотная волшебница демонстрировала детишкам, что из муки можно испечь и пресную лепешку на воде, и булочку с яйцами и маслом. Вопрос, мол, в том, что добавить.
Ну, улыбнулись детским воспоминаниям и забыли.
Так-то мы всю лекцию ковыряли божественный трактат об искусстве Ченнино Ченнини, который в 14-м веке изложил все свои знания о живописи в виде удобненькой такой системы, но случайно написалось еще и лучшее в мире руководство по производству подделок.
Так вот, ниже дословные цитаты, инджой, так сказать.
"Чтобы у вас под рукой были краски разной тональности, можно поступить так. Вы растворяете синюю краску. Процедив раствор через вату, отлейте в кастрюлю только половину и сварите со всеми добавлениями. Полученную краску перелейте в баночку с закрывающейся крышкой и наклейте этикетку, например, такую: "Густо-синяя для шелка".
Оставшийся несваренным раствор снова разведите водой, и снова разделите пополам, и тогда только половину прокипятите с добавлениями. Эта краска будет уже светлее.
И снова разведите. Так из одного порошка краски у вас получится 5-6 баночек краски - от глубокой синей до светло-голубой."
Это из "Академии домашних волшебников", Саида Сахарова.
"Когда ты ... увидишь, что щелок стал совсем синим, вылей его в глазированную миску, затем возьми опять столько же щелока, влей на пасту и мешай её прежним способом, палочками. Когда щелок хорошо посинеет, перелей его в другую глазированную миску, вновь налей на пасту столько же щелока и обращайся с ним тем же способом. Когда щелок станет вполне синим, вылей его в другую глазированную миску и поступай так несколько дней, до тех пор, пока останется паста, которая больше не будет окрашивать щелока, - тогда её выбрось, потому что она больше не годна. Потом поставь эти миски перед собой на стол по порядку – первый, второй, третий и четвёртый сливы, один за другим – смешай рукой щелок с лазурью, которая благодаря своей тяжести опустилась на дно, и тогда различишь окраску сливов указанной лазури; сообрази сам, сколько ты хочешь иметь сортов этой краски: три, четыре, шесть или больше. Укажу тебе, что первые сорта (сливы) лучше, так же, как первая чашка лучше второй. Если у тебя 18 сосудов со сливом, а ты хочешь сделать 3 сорта лазури, то возьми первые шесть сосудов, смешай их и влей в один. Это будет один сорт. "
А это Ченнино Ченнини.
Только мне жалко, что эти двое жили с разницей в шесть веков и не смогли встретиться и заделать ребеночка?(
По-моему, они были созданы друг для друга
#культурненько #цитатное
Было дело, на лекции по искусствоведению ("Техника и технологии") случайно зашла речь о веселой книжке по домоводству наших детских времен, "Академия домашних волшебников". Вспоминали-то в связи с тем, как крохотная волшебница демонстрировала детишкам, что из муки можно испечь и пресную лепешку на воде, и булочку с яйцами и маслом. Вопрос, мол, в том, что добавить.
Ну, улыбнулись детским воспоминаниям и забыли.
Так-то мы всю лекцию ковыряли божественный трактат об искусстве Ченнино Ченнини, который в 14-м веке изложил все свои знания о живописи в виде удобненькой такой системы, но случайно написалось еще и лучшее в мире руководство по производству подделок.
Так вот, ниже дословные цитаты, инджой, так сказать.
"Чтобы у вас под рукой были краски разной тональности, можно поступить так. Вы растворяете синюю краску. Процедив раствор через вату, отлейте в кастрюлю только половину и сварите со всеми добавлениями. Полученную краску перелейте в баночку с закрывающейся крышкой и наклейте этикетку, например, такую: "Густо-синяя для шелка".
Оставшийся несваренным раствор снова разведите водой, и снова разделите пополам, и тогда только половину прокипятите с добавлениями. Эта краска будет уже светлее.
И снова разведите. Так из одного порошка краски у вас получится 5-6 баночек краски - от глубокой синей до светло-голубой."
Это из "Академии домашних волшебников", Саида Сахарова.
"Когда ты ... увидишь, что щелок стал совсем синим, вылей его в глазированную миску, затем возьми опять столько же щелока, влей на пасту и мешай её прежним способом, палочками. Когда щелок хорошо посинеет, перелей его в другую глазированную миску, вновь налей на пасту столько же щелока и обращайся с ним тем же способом. Когда щелок станет вполне синим, вылей его в другую глазированную миску и поступай так несколько дней, до тех пор, пока останется паста, которая больше не будет окрашивать щелока, - тогда её выбрось, потому что она больше не годна. Потом поставь эти миски перед собой на стол по порядку – первый, второй, третий и четвёртый сливы, один за другим – смешай рукой щелок с лазурью, которая благодаря своей тяжести опустилась на дно, и тогда различишь окраску сливов указанной лазури; сообрази сам, сколько ты хочешь иметь сортов этой краски: три, четыре, шесть или больше. Укажу тебе, что первые сорта (сливы) лучше, так же, как первая чашка лучше второй. Если у тебя 18 сосудов со сливом, а ты хочешь сделать 3 сорта лазури, то возьми первые шесть сосудов, смешай их и влей в один. Это будет один сорт. "
А это Ченнино Ченнини.
Только мне жалко, что эти двое жили с разницей в шесть веков и не смогли встретиться и заделать ребеночка?(
По-моему, они были созданы друг для друга
#культурненько #цитатное
НемножкОкнижка
Воспоминаниями вынесло)) о диалоге через века) Было дело, на лекции по искусствоведению ("Техника и технологии") случайно зашла речь о веселой книжке по домоводству наших детских времен, "Академия домашних волшебников". Вспоминали-то в связи с тем, как крохотная…
Как выглядит Саида Сахарова, честно, не нашла. А Ченнини вон, выше, готовая карта таро "Прекрасный Зануда")
НемножкОкнижка
Доставка сегодня вечером. Сколько лет я тебя ждала, "Преисподняя ангела"? С тех пор уже "Игру престолов" экранизировали, Томас Харрис четвертого "Ганнибала" написал, уму непостижимо. Но вот. Сегодня ночью у нас свидание
Что может делать человек с простудой и постоянным шумом прибоя, звучащим в голове?
Правильно, ничего, кроме чтения, делать не может, причем медленно-медленно.
Вот я так и сделала, медленно-премедленно перечитала "Сердце ангела". На всякий случай напоминаю, что в английской версии роман называется Falling Angel, и это по нему Алан Паркер снял фильм с де Ниро, Микки Рурком и Шарлоттой Рэмплинг "Сердце ангела", Angel Heart.
Идеальный нуарный сюжет, то ли в конце (роман), то ли в середине (фильм) 50-х к потрепанному частному детективу Гарольду Ангелу обращается богатый и загадочный клиент Луи Сифер. Клиенту позарез надо найти пропавшую поп-звезду по имени Джонни Фаворит. Певец то ли умер, то ли уже больше 15 лет в психлечебнице, то ли и вовсе исчез. Ангел, как и положено классическому частному детективу 50-х, пьет бурбон, ест гамбургеры и стейки, на всякий случай следит за своими клиентами, не гнушается шантажом, не задумается проникнуть в запертые помещения с отмычкой, дать в нос или по яйцам и воспользоваться подслушивающими устройствами, - конечно, он найдет Джонни Фаворита. Или нет? Или да?
* И когда, черт возьми, он начнет задумываться над именами??
... Сквозь детектив просачивается мистический хоррор и философская драма; поклонники Паркера говорят, что, мол, в фильм он это огого как привнес, - минуточку, но в тексте оно все уже было, клянусь! просто перевелось на кинематографический язык.
Сам текст вообще архетипичный именно в киношном смысле.
Вот жилище современной ведьмы-гадалки: "...покрывала с пёстрым индийским рисунком и множество вышитых подушечек. На фоне дешевой мебели ярко выделялись прекрасные туркестанские ковры с четким геометрическим рисунком. Повсюду стояли горшки с папоротниками, комнатные пальмы подпирали потолок. Из подвесных кашпо тянула ветки всевозможная зелень. Маленькие тропики исходили влагой под стеклянными колпаками террариев..." (вуаля, вот он, декор-концепт "Последнего охотника на ведьм", готовенький, ничего добавлять не надо).
Вот закоулки 52-й улицы "...мимо китайских ресторанчиков и злых проституток с круглыми сумочками из поддельной кожи" (здравствуй, "Секс в большом городе" и история фейковых сумок Саманты?)
"...Музыка пошла крещендо и на сцене появился шоколадный человечек, облаченный в белый атлас. Ручки его были унизаны алмазными перстнями. Хор, по-военному маршируя, с безупречной точностью перестроился вокруг него, и крест превратился в белые лучи, расходящиеся от взошедшей луны..." (прямо слышу, как Джон Ледженд поет "When I Used To Love You").
И так далее, и так далее (ещё обнаружила, что Карфур не только офигенный супермаркет, но и лоа, покровитель колдунов, и воплощение Папы Легбы; и вот это, пожалуй, было под дых).
Оказалось, в сети лежит сценарий фильма (ссылку выложу), - сам фильм пересмотрю, когда смогу снова воспринимать картинки на экране, эх.
А, ну и перечитывала потому, что "Преисподняя ангела", второй роман, начинается ровно в тот момент, когда заканчивается первый.
#детективы
#ЛучшееИзВсего
Правильно, ничего, кроме чтения, делать не может, причем медленно-медленно.
Вот я так и сделала, медленно-премедленно перечитала "Сердце ангела". На всякий случай напоминаю, что в английской версии роман называется Falling Angel, и это по нему Алан Паркер снял фильм с де Ниро, Микки Рурком и Шарлоттой Рэмплинг "Сердце ангела", Angel Heart.
Идеальный нуарный сюжет, то ли в конце (роман), то ли в середине (фильм) 50-х к потрепанному частному детективу Гарольду Ангелу обращается богатый и загадочный клиент Луи Сифер. Клиенту позарез надо найти пропавшую поп-звезду по имени Джонни Фаворит. Певец то ли умер, то ли уже больше 15 лет в психлечебнице, то ли и вовсе исчез. Ангел, как и положено классическому частному детективу 50-х, пьет бурбон, ест гамбургеры и стейки, на всякий случай следит за своими клиентами, не гнушается шантажом, не задумается проникнуть в запертые помещения с отмычкой, дать в нос или по яйцам и воспользоваться подслушивающими устройствами, - конечно, он найдет Джонни Фаворита. Или нет? Или да?
* И когда, черт возьми, он начнет задумываться над именами??
... Сквозь детектив просачивается мистический хоррор и философская драма; поклонники Паркера говорят, что, мол, в фильм он это огого как привнес, - минуточку, но в тексте оно все уже было, клянусь! просто перевелось на кинематографический язык.
Сам текст вообще архетипичный именно в киношном смысле.
Вот жилище современной ведьмы-гадалки: "...покрывала с пёстрым индийским рисунком и множество вышитых подушечек. На фоне дешевой мебели ярко выделялись прекрасные туркестанские ковры с четким геометрическим рисунком. Повсюду стояли горшки с папоротниками, комнатные пальмы подпирали потолок. Из подвесных кашпо тянула ветки всевозможная зелень. Маленькие тропики исходили влагой под стеклянными колпаками террариев..." (вуаля, вот он, декор-концепт "Последнего охотника на ведьм", готовенький, ничего добавлять не надо).
Вот закоулки 52-й улицы "...мимо китайских ресторанчиков и злых проституток с круглыми сумочками из поддельной кожи" (здравствуй, "Секс в большом городе" и история фейковых сумок Саманты?)
"...Музыка пошла крещендо и на сцене появился шоколадный человечек, облаченный в белый атлас. Ручки его были унизаны алмазными перстнями. Хор, по-военному маршируя, с безупречной точностью перестроился вокруг него, и крест превратился в белые лучи, расходящиеся от взошедшей луны..." (прямо слышу, как Джон Ледженд поет "When I Used To Love You").
И так далее, и так далее (ещё обнаружила, что Карфур не только офигенный супермаркет, но и лоа, покровитель колдунов, и воплощение Папы Легбы; и вот это, пожалуй, было под дых).
Оказалось, в сети лежит сценарий фильма (ссылку выложу), - сам фильм пересмотрю, когда смогу снова воспринимать картинки на экране, эх.
А, ну и перечитывала потому, что "Преисподняя ангела", второй роман, начинается ровно в тот момент, когда заканчивается первый.
#детективы
#ЛучшееИзВсего
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B4%D1%86%D0%B5_%D0%90%D0%BD%D0%B3%D0%B5%D0%BB%D0%B0 сценарий в пдф прикреплен в разделе "Ссылки", внизу
Wikipedia
Сердце Ангела
фильм Алана Паркера 1987 года
Не повторяйте моей ошибки, не пытайтесь читать "Преисподнюю ангела", жуткое фальшивое дерьмо(
Если кто-то будет рекомендовать, не спорьте и вообще обращайтесь с человеком бережно - у него и без вас все очень хреново.
Я прочитала 10 глав, пролистала остальные; дочитывать не буду, потому что стигматы неизвестно зачем дочитанного "Ночного кино" Мариши Пессл ещё за несколько лет не затянулись и пепел Клааса бьётся куда надо... а ещё чтоб оставить карман побольше между собой и этим "очень хреново".
* Кстати, меня никто не спрашивал, но я скажу, Hannibal Rising тоже дерьмо.
Я, в общем-то, могу понять, зачем Хьертсберг и Харрис это написали, контракт страшная сила. Но как они это сделали, - выше моего разумения. Пока у меня только одно объяснение - с обоими писателями работал один гост-райтер, который при этом их люто ненавидел.
Переводчик и редактор русского издания, кстати, с этим гост-райтером явно знакомы, и разделяют его ненависть, иначе чем объяснить такой наплевательский уровень их работы((
...
Ну и окей, ну и пожалуйста, я всегда могу пойти перечитать "Клуб Дюма".
#ОченьОченьПлохо
Если кто-то будет рекомендовать, не спорьте и вообще обращайтесь с человеком бережно - у него и без вас все очень хреново.
Я прочитала 10 глав, пролистала остальные; дочитывать не буду, потому что стигматы неизвестно зачем дочитанного "Ночного кино" Мариши Пессл ещё за несколько лет не затянулись и пепел Клааса бьётся куда надо... а ещё чтоб оставить карман побольше между собой и этим "очень хреново".
* Кстати, меня никто не спрашивал, но я скажу, Hannibal Rising тоже дерьмо.
Я, в общем-то, могу понять, зачем Хьертсберг и Харрис это написали, контракт страшная сила. Но как они это сделали, - выше моего разумения. Пока у меня только одно объяснение - с обоими писателями работал один гост-райтер, который при этом их люто ненавидел.
Переводчик и редактор русского издания, кстати, с этим гост-райтером явно знакомы, и разделяют его ненависть, иначе чем объяснить такой наплевательский уровень их работы((
...
Ну и окей, ну и пожалуйста, я всегда могу пойти перечитать "Клуб Дюма".
#ОченьОченьПлохо