Forwarded from Hello, old friend!
Из классики: "Я глубоко пьющий и активно матерящийся русский интеллигент с еврейским паспортом и полунемецкими корнями.
Матерюсь профессионально и обаятельно, пью профессионально и этнически точно, с женщинами умозрительно возбужден, с коллегами вяло соревновательно тщеславен.
Но умиротворения нет…
Времени, отпущенного на жизнь, оказалось мало.
Смерти я не боюсь…
Боюсь выглядеть старым.
Боюсь умирания постепенного, когда придется хвататься за что-то и за кого-то…
Я красивый старик, боящийся стать беспомощным.
В общем, диагноз – «старость средней тяжести».
В нашем возрасте (от 75-ти и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать.
Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: «Всё, хватит».
А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать.
Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов.
Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора…
И сидит академик в золотых очках.
– Сколько вам лет? – говорит.
– Да вот, – говорю, – четыреста будет.
– Мы, значит, ровесники, я младше вас на год.
Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: «Умоляю, уберите». Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал. «А что у вас?» Я говорю:
– Во-первых, коленки болят утром.
– А у меня, наоборот, вечером. Что еще?
– Одышка.
– Ну это нормально.
– Я стал быстро уставать.
– Правильно. Я тоже. В нашем возрасте так и должно быть.
И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить? На прощание я сказал, что бросил курить.
Он посмотрел на меня через золотые очки:
– Дорогой мой, зачем? В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать.
Доживаем как есть.
Я поцеловал его в грамоты и ушел.
Гений!
Александр Ширвиндт".
Матерюсь профессионально и обаятельно, пью профессионально и этнически точно, с женщинами умозрительно возбужден, с коллегами вяло соревновательно тщеславен.
Но умиротворения нет…
Времени, отпущенного на жизнь, оказалось мало.
Смерти я не боюсь…
Боюсь выглядеть старым.
Боюсь умирания постепенного, когда придется хвататься за что-то и за кого-то…
Я красивый старик, боящийся стать беспомощным.
В общем, диагноз – «старость средней тяжести».
В нашем возрасте (от 75-ти и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать.
Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: «Всё, хватит».
А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать.
Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов.
Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора…
И сидит академик в золотых очках.
– Сколько вам лет? – говорит.
– Да вот, – говорю, – четыреста будет.
– Мы, значит, ровесники, я младше вас на год.
Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: «Умоляю, уберите». Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал. «А что у вас?» Я говорю:
– Во-первых, коленки болят утром.
– А у меня, наоборот, вечером. Что еще?
– Одышка.
– Ну это нормально.
– Я стал быстро уставать.
– Правильно. Я тоже. В нашем возрасте так и должно быть.
И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить? На прощание я сказал, что бросил курить.
Он посмотрел на меня через золотые очки:
– Дорогой мой, зачем? В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать.
Доживаем как есть.
Я поцеловал его в грамоты и ушел.
Гений!
Александр Ширвиндт".
Forwarded from Alexander Shell
Меня зовут Александр Шелл, я начинающий режиссер и хочу представить вам проект короткометражного фильма Главный герой (паблик ВК), в съемках которого принимают участия такие выдающиеся актеры как Константин Плотников и Илья Носков.
Константин известен в главной ролью в нашумевшем сериале «Король и шут», Илья Носков сыграл множество ведущих ролей в кино и сериалах. Дебютировал он в 2002 году в сериале «Азазель», сыграв Эраста Фандорина.
Вы можете поддержать наш проект по ссылке: https://planeta.ru/campaigns/maincharacter
Будем благодарны любой помощи!
Наш фильм — это история о парне, который после неудачного кастинга чуть не сбивает на ночной дороге девушку, а позже обнаруживает ее уже мертвой. В ворохе странных обстоятельств его принимают за убийцу, которого нанимают на устранение этой девушки, а позже он встречает самого убийцу и еще живую девушку в его багажнике. Герой понимает, что сам стал персонажем того сюжета, на который пробовался как актер.
Константин известен в главной ролью в нашумевшем сериале «Король и шут», Илья Носков сыграл множество ведущих ролей в кино и сериалах. Дебютировал он в 2002 году в сериале «Азазель», сыграв Эраста Фандорина.
Вы можете поддержать наш проект по ссылке: https://planeta.ru/campaigns/maincharacter
Будем благодарны любой помощи!
Наш фильм — это история о парне, который после неудачного кастинга чуть не сбивает на ночной дороге девушку, а позже обнаруживает ее уже мертвой. В ворохе странных обстоятельств его принимают за убийцу, которого нанимают на устранение этой девушки, а позже он встречает самого убийцу и еще живую девушку в его багажнике. Герой понимает, что сам стал персонажем того сюжета, на который пробовался как актер.
Новаторская картина. Из лучших дебютов. До сих пор смотрится свежо и удивительно.
Sho o suteyo machi e deyô丨Бросай читать, собираемся на улицах!丨Сюдзи Тэраяма丨1971
#строчки
Sho o suteyo machi e deyô丨Бросай читать, собираемся на улицах!丨Сюдзи Тэраяма丨1971
#строчки