#Письма. Цветаев пишет Нечаеву-Мальцову. 18 февраля 1906, Москва.

Целыми группами становились приезжие у дома Голофтеева, чтобы любоваться на фасад его. Белоснежный мрамор, благородство и простота гармонии архитектурных линий и обширные размеры здания производили на всех чарующее впечатление. Только давящая высота крыш становилась для всех вопросом. Если бы-де скомпоновать в свое время их закрытие по главному фасаду. Сколько прямо восторженных отзывов приходилось слышать мне и Рербергу за эти дни и с каким удивлением и уважением выслушивалось и называлось Ваше имя как покровителя и главы этого в России небывалого дела!

🖼Строительство музея. Боковой фасад музея, 1905 год

#Письма. Цветаев пишет Нечаеву-Мальцову. 25 февраля 1906, Москва.

Я телеграфировал Вам о вчерашнем посещении Великой Княгиней Музея. Ее поинтересовали в строительных работах лестница и Классический дворик. Подмости на лестнице успели снять, и потому «щеки» с их дивным красным мрамором и зеленым карнизом правой стороны заблистали во всей красе. Ее Высочество, поместившись на первой площадке, долго любовалась этой картиной и сказала, что тут так хорошо – и ей не хотелось бы уходить отсюда. Особенно ей понравился смелый профиль карниза, не говоря уже о красном мраморе, который она и ощупывала, и хвалила сопровождавшей ее фрейлине. Из вестибюля она пожелала пройти в Классический дворик, конструкция которого террасами осталась у нее в памяти от обхода Музея вместе с Вами.

🖼 Строительство музея. Парфенон. 1907 год.

🏛#Письма. Цветаев — Нечаеву-Мальцову

6 марта 1901, Москва

Не будучи завистливым от природы, я, прощаясь с Вами в вагоне железной дороги, завидовал Вам в этой решимости оставить все дела, все другие интересы, которых у Вас так много, чтобы ради Музея пуститься в новое, далекое и опять, как в 1898 году, необычное и нелегкое путешествие. Этот новый акт высокого понимания и идеального исполнения долга, притом добровольно, ради лишь целей и соображений высшего порядка на себя принятого, меня в день Вашего отъезда и чаровал, и поднимал на зависть: почему у меня, при всем увлечении Италией и Грецией, нет возможности все на время остановить и все порвать, чтобы видеть и Рим, и Афины в чудные дни там теперь распускающейся весны? Дела и отношения опутали меня, и на этот год нет у меня свободы для путешествия, которое принесло бы пользу и мне, и Музею.

🖼 Строительство музея. 1900 год.

#Письма. Цветаев пишет Нечаеву-Мальцову

10 марта 1903, Сиена

Поставивши себе за правило не решать вопроса о приобретении ни одного гипса с первого раза, я должен был вчера проверить впечатление от двух памятников, виденных в эти дни и мне очень понравившихся. Один из них – мраморная дарохранительница с двумя принадлежащими к ней коленопреклоненными ангелами, работы Бенедетто да Майано. Это здесь лучшая вещь в ц. S. Domenico, стоящая на главном ее алтаре1 и вместе с кафедрой S. Croce во Флоренции составляющая главную характеристику этого удивительного архитектора и скульптора. Дарохранительница, или, по-здешнему, il Ciborio, поражает стройностью композиции и пленяет умеренным расчленением декоративных частей. А эти ангелы – прямо прелесть, превосходящая столько других коленопреклоненных собратий, изваянных в те времена другими скульпторами. Эти красавцы да два также стоящие на коленях ангела Луки делла Роббиа сакристии собора во Флоренции – лучшие, ни прежде, ни после не превзойденные образцы этого рода. К счастью, и Ciborio, и эти ангелы Бенедетто да Майано существуют в единственном отливе у de Ricco, иначе приобретение права скопировать их соединено было бы с большими хлопотами. Неоднократное повторение обзора этих превосходных вещей укрепило меня в мысли просить Вашего позволения эти отливы приобрести, пока они не ушли в Дублин или в Нью-Йорк. Места они в Музее занимать много не станут, но производить выдающееся впечатление будут непременно.

🖼Зал итальянского Возрождения XV в. 1912 год.

#Письма. Цветаев пишет Нечаеву-Мальцову.

8 июня 1899, Берлин

«Составляя, как Вы совершенно метко назвали, хрестоматию по искусству в памятниках, мы должны быть беспристрастны к народностям, избирая для себя только самое бьющее в глаза, самое необходимое, без чего прервалась бы историческая цепь искусства.

Поэтому нам нечего собирать всего Петра Фишера или всех нюрнбергцев, а только главное из них, незачем носиться с надеждой иметь всего Донателло или Микеланджело, а из массы их произведений остановиться на том, чего нельзя не иметь, без чего не понять их. Этой точки зрения я держусь, составляя свой каталог».

🖼Иван Владимирович Цветаев во время строительства музея. 1905 год

#Письма. Цветаев пишет Нечаеву-Мальцову. 28 марта 1907, Москва.

Памятник Лисикрата поставлен и освобожден от подмосток. Роман Иванович перешел к установке угла Парфенона, части которого загромоздили и Стеклянный дворик, и колоннаду, и один из соседних зал. Выложили кирпичное основание, разметили места колонн и прилаживают теперь нижние барабаны 3-х колонн. Дело выходит очень сложное; построены леса какими-то «топорниками». Окончить постановку надеется Роман Иванович не ранее последних дней Страстной недели, поэтому портик кариатид придется отложить до мая. Начали понемногу настилать пол на верхней террасе этого дворика. Цвет его светло-серый, в Христианском же стеклянном дворике предположен темно-красный, который так распространен был в ХV в. в итальянском Возрождении. Но до этого пола еще очень далеко, так как оштукатурка стен здесь все еще держится наверху, потому что работают здесь всего двое, итальянец и русский. Также потихоньку идет работа над потолком Ассирийского зала: там тянет проволочную часть, т.е. сетку, немец и за ним идет русский подмастерье. Забравшись к ним на полати, я любовался на эту работу; немец делает быстро и мастерски, русский плетется медленно, но видимая для меня сторона работ казалась мне совершенно удовлетворительной. Я вспоминал при этом о значении, какое для наших рабочих имеет сооружение Музея: оно, по существу, огромно. Русские рабочие тут научились многим отраслям, которых они не знали, или знали их очень плохо. Сколькие из них стали теперь отличными мраморщиками и притом какими тонкими резчиками в каменных породах!

🖼 Установка угла Парфенона. 1907 год.

#Письма. Цветаев – Нечаеву-Мальцову. 5 ноября 1898, Москва

Какими бы судьбами раздобыться копией ассирийских крылатых быков? Они недосягаемы в слепках. Ах, если бы заказать вылепить парочку их опытному копиисту-скульптору! В Лувре их, кажется, пара. А без них Ассирийский зал с одними рельефами будет очень скучен после Вашего зала – и Великая Княгиня загрустит. Ассирийские быки скрасили бы это монотонное отделение. Склоните С.С. Абамелека-Лазарева и на этих бычков с крыльями и человеческим лицом.

🖼️ Ассирийский зал. 1912 год.

#Письма. Цветаев — Нечаеву-Мальцову.

7 декабря 1900 год, Москва.

Вести о Вашем мраморе для Музея проникли в народную среду: вчера я покупал в подарок швейную машинку жене только что женившегося племянника; только я дал свой адрес для доставления ящика, как приказчик спрашивает, не имею ли я отношения к новому, строящемуся Музею; я ответил утвердительно, – тогда приказчик прямо повел речь о Вас и об уральском мраморе. Я диву дался, спрашиваю, откуда у него сведения об этом. Приказчик ухмыльнулся и сказал: «Как же? Мы ведь читаем...».

🖼️ 1901. Строительство музея. Обработка уральского мрамора. Юрий Степанович Нечаев-Мальцов, Роман Иванович Клейн, Иван Владимирович Цветаев.

​​#Письма. Цветаев — Нечаеву-Мальцову.

25 апреля 1903 год, Мюнхен.

Значение, которое Вам угодно было придать Музею, сделалось моим критерием при выборе предметов для приобретения, моей путеводною звездою. Целая рощица статуй, бюстов, герм и групп, стоявшая в моем воображении перенесенной, в свою пору, на наш Колымажный двор, являлись для меня результатом моих итальянских изучений и самою большою наградою за то отсутствие самых элементарных и скромных удобств в моей настоящей жизни – за эти переезды в отвратительных итальянских вагонах 3[-го] класса, за искание себе приюта в гостиницах совсем, совсем бесклассных, с их холодными и сырыми комнатами без печей и каких бы то ни было средств для нагревания, за эти высокомерные взгляды моего собрата американского директора музея, когда он садился в том же поезде в 1-й класс и въезжал в разные «Вашингтоны», «Лондоны», «Гранд-отели», «Квириналы» и на другой день ходил бок о бок со мною по тем же церквам, монастырям, музеям и делал набор памятников, только в гораздо большем числе и с полною свободою, и за эти доселе мне неизвестные ревматизмы, которые я нажил при таких условиях.

🖼Зал Италии XVI века. 1912. Фото К. Фишера. Отдел рукописей ГМИИ им. А.С. Пушкина

​​#Письма. Цветаев пишет Нечаеву-Мальцову
14 января 1903, Флоренция

...Необходим будет «Давид» Верроккио, пользующийся такою популярностью, между прочим, благодаря и своей улыбке, усвоенной Леонардо да Винчи. Необходима статуэтка Amor’a с дельфином, украшающего собою фонтан в Palazzo Vecchio. Все эти вещи небольшие и стоят пустую сумму, 25 фр. и 40 фр., даже Давид в 1 м. 33 см. высоты оценивается в 150 фр. Но всесветную славу Верроккио составляет венецианский Colleone. Это лучшая конная статуя всего европейского искусства. Берлин давно имеет ее — и ужели мы не приобретем этого гипсового конька и его гордого всадника? Мы с Треем мечтаем заказать его отлить в Берлине по тамошнему гипсу — и, чтобы вышла цена сходнее, уговаривались еще летом заказать одновременно для Albertinum’а и для нас. Этот всадник и этот прекраснейший конь будут так величавы в стеклянном Дворике! В Москве есть всякие лошадиные общества, и беговые и скаковые, — я готов был бы прочесть там будущей зимою лекцию, лишь бы лошадники собрали деньги на это изваяние. Тогда бы у нас Верроккио был представлен превосходно, хотя в зале Возрождения и занял бы лишь маленький уголок. Кстати, о московских любителях конного спорта. Я не знаком ни с одним и ни одного не знаю даже по имени. Наверное, знает их Роман Иванович: надо ему послать фотографию Colleone и попросить увлечь подходящего москвича на принесение Музею жертвы этим конем.

🖼Статуя кондотьера Коллеони. Андреа Верроккьо. 1479-1488 (слепок)

#Письма. Цветаев пишет Нечаеву-Мальцову
3 декабря 1903, Москва

На этих днях Ваш норвежский камень сделался предметом разговоров по Москве, не раз обращавшихся за разъяснением ко мне, и забот для полиции. Кубы для ионических капителей - такого объема и такой тяжести, что дроги под ними ломаются и мрамор ночует по улицам к большому конфузу полицейских властей. Один камень 1/2 дня лежал, задавивши и дроги, против Александровского училища на Знаменке, другой - против того же училища, у Пречистенского бульвара, третий кусок застрял на Арбатской площади. По Москве это называли «Нечаевским мрамором» и смеялись над перевозочными средствами.

🖼Строительство музея. 1890-1910-е

#Письма. Цветаев — Нечаеву-Мальцову

16 марта 1903 год, Рим.

В общем и в частном чувствуется здесь так, словно это твой родной, близкий тебе город. Да и погода стоит безоблачная и очень теплая. В дальнейших моих сообщениях Вам позвольте держаться порядка музеев и галерей, избираемых для обозрения. Здесь я попал в близкую мне стихию – и дело подбора античных скульптур пойдет быстрее. Отливать многого специально для нас не придется, так как настоящее время – особенная эпоха устройства «гипсовых музеев» во всем цивилизованном мире, и потому существенно важное уже сформовано, формовщики Malpieri, Cherardi, Marsili, Padovelli, считающиеся главными в Риме, будут к нашим услугам.

🖼Зал Венеры Милосской и Лаокоона. 1912 год

#Письма. Цветаев пишет Нечаеву-Мальцову

3 октября 1908, Москва

Вы слышали, что Голенищев, человек богатый, истративший сотни тысяч на свой египетский музей, разорился на каких-то акциях и потому решил продать свое сокровище, над составлением которого он работал целую жизнь.

Боязнь, чтобы это сокровище не ушло в Британский музей, уже узнавший о продаже, заставила петербургских историков и филологов поднять хлопоты в газетах, в обществе и в правительственных сферах. Мне говорили, что был доклад об этом и Государю. Министерство народного просвещения, ознакомившись с этою коллекцией, сделало представление о приобретении этого музея в казну – для помещения его в Эрмитаж или в Академию наук или в Музей изящных искусств Александра III в Москве.

🖼️ Египетский зал. 1912 год

#Письма. Цветаев пишет Нечаеву-Мальцову

28 сентября 1908, Москва

В полном ходу идет расстановка скульптур Пергамского зала. Часть горельефов алтаря Зевса заняла уже целую продольную стену, левую от входа с главной лестницы. Другие части переносим на заднюю стену и на заднюю часть правой стены.

Для скульптур иных памятников того же города заготовляется и архитектурное окружение. Художественно исполненная балюстрада верхнего яруса одной галереи обещает быть очень эффектной. Ионические колонны этой галереи, сохранившиеся в нижних своих частях, числом 4, отольет нам Гладков по имеющимся точным рисункам. Тогда балюстрадные плиты с их скульптурными изображениями получат смысл и ясность для посетителей.

Еще больше об Иване Цветаеве и об архитекторе музея Романе Клейне можно узнать на экскурсии «Архитектурные фантазии Клейна».

🖼Зал эллинизма. 1912 год.

#Письма. Цветаев пишет Нечаеву-Мальцову

30 мая 1904, Париж

Познакомился я с господином Омолль (Homolle), новым директором Лувра. Это ученый лет 50 – 55, маленького роста и владеющий одним глазом, очень простой и милый в обращении. Он только что приехал из Афин, передавши управление Ecole Français d'Athènes г-ну Holleaux. Омолль обнаружил полную готовность служить нашему Музею всем, чем богат Лувр, не только в галереях, но и в «магазинах», находящихся в специальном заведовании хранителя. Я поблагодарил его, сказавши, что в выставочных залах находится все желательное для нас. Спросил я его насчет 2-х ассирийских крылатых быков, возможно ли было бы их снять в желатине или гипсе, и, ввиду важности этих памятников, не нужна ли об этом просьба нашего посла. Насколько он помнит, ответил он, сохранность оригиналов позволяет снятие отлива; он посоветуется об этом с хранителем отделения и с начальником ателье слепков – и, в случае их согласия, не нужно будет никакого иного ходатайства: отливы будут сделаны. Не знаю, как отнесется к этому делу хранитель отделения азиатских древностей, которого я никак не могу найти в Лувре; но заведующий ателье слепков уже осматривал оригиналы и нашел их в полной исправности. Цену он, как я писал раньше, определил по 1500 фр. за быка.

#Письма. Цветаев пишет Нечаеву-Мальцову

5 марта 1903, Рим

Нет, говорят, такой плохой книги, из которой нельзя было бы чему-нибудь поучиться, также нет такого маленького и бедного музея, который не сообщил бы полезных знаний. У профессора Эмануэль Леви (Loewy) в его еще крошечном музейчике, я встретил «Дискобола» Мирона с головою, наконец правильно поставленной. В Ватикане она реставратором обращена в обратную сторону. Верное изображение было до сих пор в одной статуэтке да в знаменитой статуе музея Торлониа, который не позволял долгое время ее даже фотографировать. Но сначала ухитрились каким-то образом немцы добыть маленькую статуэтку, слепивши ее по оригиналу. А теперь Фуртвенглер добыл и целую голову. Сейчас статуя приготовляется им для всех желающих в Мюнхене. Не буду ли я там на обратном пути, тогда вместе с кое-какими другими предметами Глиптотеки закажу и этот слепок.

🖼Олимпийский зал. 1912 г.

#Письма. Цветаев пишет Нечаеву-Мальцову

10 января 1903, Флоренция

Величайшие мастера пластики Ренессанса – Донателло, Лука и Андреа делла Роббиа и Микеланджело будут представлены в нашем Музее полно; это делается в нашем отечестве в первый раз - и отныне студенты будут получать ясное и конкретное понятие об этих великих именах и о произведениях, покрывших эти имена неувядаемой славой. Ту же службу сослужат эти гипсы и публике, так же как и студенты, не имеющей обо всем этом сколько-нибудь определенного представления. К подбору образцов других скульпторов XV столетия приступаю с завтрашнего дня, начиная с Национального музея.

🖼Зал Микеланджело. 1930-е

#Письма. Цветаев пишет Нечаеву-Мальцову

14 июля 1911, Франкфурт-на-Майне

Во Франкфурте я разыскиваю статую Афины ваятеля V в. до Р.Хр. Мирона. Афину греки называли изобретательницей флейты. Вырезавши из тростника 2 дудочки, Афина устроила лады и на этом новом инструменте раз играла с таким искусством, что пробегавший поблизости ее сатир Марсий заслушался и, когда Афина, заметивши в отражении источника, как во время игры безобразно раздуваются ее щеки, в женском негодовании бросила на землю свой инструмент, то Марсий решился было схватить его. Но Афина своим грозным видом отстранила его. Вот этот скоропреходящий момент двух противоположных настроений и изобразил Мирон в бронзовой группе «Афина и Марсий». Она получила славу; ее римляне копировали в мраморе. Копия статуи Марсия есть в Латеране, а статуя Афины этой группы оказалась во Франкфурте. За ее копией я и приехал сюда. Мы ее получим и выставим в зале Олимпии.

🖼 Олимпийский зал. 1912 год.

«С Вами началась новая эпоха всего предприятия, которое с тех пор стало предметом необычного внимания Государя и ожиданий Москвы и России».

В этот день в 1834 году родился Юрий Степанович Нечаев-Мальцов, русский меценат и один из основателей Пушкинского музея.

Без его финансовой помощи и участия мечта Ивана Владимировича Цветаева о создании Музея никогда бы не сбылась. В 1898 году Юрий Степанович стал заместителем председателя Комитета по устройству Музея изящных искусств имени Александра III и его основным жертвователем. В общей сложности на строительство и комплектование Музея Юрий Степанович потратил около 2 миллионов рублей (это две трети всей стоимости Музея).

На его средства был добыт и доставлен с Урала белый морозоустойчивый мрамор для облицовки фасадов Музея и колоннады, оплачена стоимость гранитного цоколя и внешней лестницы, цветных мраморов для парадной лестницы. Нечаев-Мальцов заказал для фасада Музея два скульптурных фриза и купил первые оригинальные памятники искусства и культуры Древнего Египта. Благодаря ему Музей получил целый ряд ценных копий со всемирно известных произведений искусства древности.

В нашей рубрике #Письма, в которой мы вместе с вами читаем и перечитываем переписку Юрия Степановича Нечаева-Мальцова и Ивана Владимировича Цветаева, вы узнаете много важного и трогательного о создании Пушкинского музея и о том, какой вклад в его появление внес Юрий Степанович.

📷И.В. Цветаев и Ю.С.Нечаев-Мальцов на ступенях Музея. 1912 г.