Забавный, пускай и весьма неряшливо написанный текст, дающий неправильный ответ на правильный вопрос:

В итоге перед читателем как раз манифест права на жалобу, коллективная жалобная книга, какие раньше висели в совковых магазинах и парикмахерских, куда можно было вписать своё недовольство чёрствым хлебом или грубым обслуживанием.

...Здесь и начинается самое важное: почему герои книги Горалик всё время говорят о дрип-пакетах, дейтинговых приложениях, уборщицах и курьерах? Почему они не говорят о политике, о причинах отъезда, о том ужасе, который заставил их бросить всё? Потому что об этом говорить невозможно. Срабатывает защитный механизм психики — переключиться на мелкое, бытовое, решаемое. Когда нельзя напрямую пожаловаться на политику своей страны, можно в открытую пожаловаться на отсутствие привычного кофе.

Of course not. Они все время говорили о дрип-пакетах и тыквенном лате, потому что они — мелкие мещане. И это та правда о новой волне русской эмиграции, которую почему-то до сих пор никто не проговорил вслух.

Большинство уехавших в 2022 году — мещане. Колбасные эмигранты. И многие из них уже вернулись в родную гавань, где им самое место, о чем, кстати, в тексте тоже есть:

...этот сборник свидетельств выживших был бы гораздо понятнее в 2022–2023 годах и мог бы, вероятно, помочь в создании и актуализации коммюнити в новых средах обитания, однако подозреваю, что к 2025 году ситуация уже кардинально изменилась: большинство персонажей книги, скорее всего, к этому времени уже успели вернуться в столь обожаемую Москву, другие же, очевидно, нашли для себя гораздо более подходящие страны и города.

Короче, тема нащупана верно, но не развернута в должной мере, а ведь тут есть о чем поговорить.

На редкость убористо-точный отзыв о «Саттри» — забираю в коллекцию. И не могу не заметить, что в последние два-три года сия коллекция расширяется семимильными, по мере роста интереса читающей публики к.

Лучше поздно, чем: на Западе вокруг прозы Маккарти выстроены целые институции, а в русскоязычной страте банального переиздания «Меридиана» ждали чуть ли не двадцать лет. Пора наверстывать.

Отсюда и все дальнейшие различия в стиле. «Меридиан» выдерживает на всем своем протяжении единую тональность, а в «Саттри» Маккарти приходится создавать сложно ритмизованную прозу, постоянно скачущую между очень разными языковыми регистрами — между убожеством повседневного языка низов общества и тут же высокой поэзией — так, чтобы обе части были бесшовно связаны общим эпическим сказом. Это творческий вызов, но автор его принимает, вообще ничего не боится и побеждает, что делает «Саттри», наверное, самой удачной — с точки зрения виртуозности решения самой по себе художественной задачи — книгой Маккарти.

Вот почему я люблю «Саттри» больше «Меридиана». При этом для меня совершенно бессмысленно говорить, что одна вещь лучше или хуже другой. Они совершенно конгениальны и обе заслуживают того, чтобы с регулярным, практически религиозным рвением к ним возвращаться и их перечитывать. Никто не работал с эпосом в современности с той же силой, что Кормак Маккарти (повторюсь, даже в казалось бы непосильном сравнении с Фолкнером). Любая его книга, не только два «главных» романа, может легко продемонстрировать этот факт.

От себя добавлю, что «Саттри» — вершина раннего, Южного периода Маккарти, связанного с Теннесси, вторым браком, нищетой, уходом из семьи. «Готичность» стиля здесь достигает пика.

«Меридиан» — роман фазового перехода. Он все еще предельно сложно и густо написан, но оптика уже иная, более отстраненная и холодная.

С All the Pretty Horses начинается Западный период — стиль трансформируется, в нем все меньше барочных длиннот и все больше умолчаний. Поздние тексты, вроде «Дороги» и No Country for Old Men вполне анемичны — их сила не в словах, но в лакунах смыслов, укрытых между.

Если мы в лоб сравним что-нибудь из раннего, вроде Outer Dark, и что-нибудь из позднего, например, ту же «Дорогу», нас удивит, как сильно изменился стиль при вроде бы схожем наборе тем.

Сегодня Маккарти представляется глыбой, чем-то незыблемым, но внутри себя он был подвижен и эволюционировал от текста к тексту, как и подобает подлинно великому художнику.

Мне страшно.

Долго не решался это написать. Потому что такие тексты будто показывают слабость. А значит — зло, которое хочет нас сломать, торжествует. Оно видит: добилось своего. Мы боимся. Выгораем. Теряем почву под ногами. Но молчать стало невыносимо.

В последнее время я почти не сплю. 2–3 часа максимум. А иногда вообще не засыпаю. Если и засыпаю — снится одно и то же: меня похищают, увозят в россию. А там — тюрьма, унижения, пытки. Или просто смерть. Просыпаюсь в холодном поту. И долго не могу выровнять дыхание.
Я уже давно вздрагиваю от тонированных машин, особенно если они медленно проезжают мимо. А если ещё и на дипномерах — всё сжимается внутри. Одна мысль: а вдруг это те самые «гости с родины», которые решили меня «вернуть»?

Из-за страха всё валится из рук. Простые вещи не получаются. Голова не работает. А люди привыкли видеть во мне другого — сильного, спокойного, надёжного. Того, кто поддержит, пошутит, успокоит, разрулит ситуацию. Я и сейчас улыбаюсь, шучу, поддерживаю близких, чтобы не пугать их. Но внутри — я уже сломался. И держит меня здесь только ответственность за других.

Впервые я не знаю, что делать. И впервые боюсь настолько, что не могу жить, как раньше.

После истории с батумским активистом стало ещё страшнее. Его похитили прямо из собственного дома. Не на улице. Не на митинге. А именно из дома. Просто вывезли.

А ещё мы втроём — я, моя любимая и наш близкий друг — остались без работы. Работали в одной компании. Всё рухнуло за один день. Мама, царство ей небесное, всегда говорила: «Не клади все яйца в одну корзину. Диверсифицируй доходы». А мы… и теперь — в пустоте.

Я не прошу жалости. Я просто больше не могу молчать.

Если и тебе страшно — знай: ты не один. Мы рядом. Мы есть. И мы держимся. Пока ещё держимся.

Помню: «Господь — мой Пастырь. На Него одного я возлагаю надежду…»

☝️Этот текст написал Владимир Дубовский в июне 2025 года. А вечером 26 ноября его арестовали в Тбилиси вместе с гражданской женой Алиной Савельевой и теперь им грозит грузинская тюрьма (в лучшем случае) или депортация в Россию, где Владимира с большой долей вероятности будут судить «за терроризм».

Мы были шапочно знакомы — Владимир уехал в Грузию еще до войны, как и я; в то время русскоязычная тусовка в Тбилиси была достаточно компактной, все всех знали. Он любил Грузию, возможно, даже слишком: быть «политическим» в Закавказье всегда было рискованно, а после 24.02. — попросту небезопасно.

Есть слабая надежда, что правозащитники и адвокаты смогут недопустить экстрадиции ребят и переправят в Европу. Взгляды в данном случае не важны. Вопрос гуманитарный.

Подробнее о деле можно почитать здесь.

Внизу

Мороз все также сидим в нижнем у костра который уже не знаю ночь день все едино посути. Доедаем псов которых Губа тогда а чо дальше хз Горбатый то запас забрал ау нас нихера почти. Дурманчая зато полно покругу пускаем чтоб убрало чтоб жажда ток.

Чернович строгает рогатину он ее из леса перед тем как вниз и теперь строгает. У основания толстая а сверху в стороны вот он эти рога точит до остроты до блеска.

Псы спят все больше силы экономят им тож жрать охота а наверху смерть.

☝️А мы тем временем погружаемся в подвалы родного Пригорода, где на любой вопрос давно дан ответ.

И где что-то произойдет. Опять. Уже вот-вот.

Традиционный совет для новичков: лучше читать канал с самого начала. И не забыть про вступительный пост.

Продолжаем смотр как бэ авангардной русскоязычной прозы.

В этот раз — на примере «Овидий-романа», побудившего меня написать нежданно пухлый текст, где искомое творение вчерашнего студента Зернова — лишь повод затронуть несколько любопытных окололитературных тем 🌪

Фанатам Марка Фишера посвящается

В этом году я решил-таки ознакомиться с текстами суицидального гения сетевых блогов. Прочел «Капиталистический реализм» и другие базовые вещи; и был немало озадачен открывшейся пустыней мысли — вернее, не ей самой (ведь ее явление было ожидаемо), но стоящей позади насупленной фан-базой, не исключая и представителей поколения «подрастающих русских интеллектуалов» [sic!]

Фишер, безусловно, изрядно начитан, умеет складно излагать и обобщать. Местами его наблюдения заключены в изящные метафоры. Но и все на этом. В концептуальном плане там попросту не о чем говорить — абсолютнейшая пустышка по мотивам примерно всей левой болтологии последних 50-70 лет. Кажется, подобная упадническая «критика капитализма» была входу еще при Рейгане и Тэтчер (и вышла в тираж примерно тогда же).

Все это виделось мне самоочевидным, и я искренне не понимал, как ¿неглупые? вроде бы люди находят в Фишере большого мыслителя, чуть ли не пророка; дутость его фигуры навевала скуку — в конечном счете мне стало попросту лень разворачивать и обосновывать этот сразу же сложившийся в голове образ.

А вот Артем Рондарев не поленился. И обосновал. И зафиксировал в своем тексте о Фишере несколько важных (для меня) выводов, точностью формулировок коих я не могу не восхититься. Тянет цитировать чуть ли не целиком, настолько тут все по делу, в яблочко:

Среди его сообщений есть как минимум интересные: допустим, рассуждение о том, что женщины постглэмовой сцены (он приводит в пример Грейс Джонс и Сьюзи из Banshee) — это объективирующие себя объекты, которые таким образом избегают становиться объектами мужского желания, занятны, но совершенно непонятно, что из этого следует, — большинство высказываний такого рода у Фишера герметичны и самодостаточны, из них не делается никаких выводов при полном ощущении от его интонации, что выводы должны быть. Суждения такого рода, справедливости ради, выглядят у него куда более внятными или хотя бы постижимыми, нежели такого же рода пассажи у того же Рейнолдса, с одной стороны, или того же Жижека — с другой, или с третьей — у целой когорты сходно мыслящих британских журналистов и культурологов, которых он много цитирует: он, как правило, умеет остановиться на самом краю той пресловутой rabbit hole бесконечного нанизывания понятий и эпитетов, от которого довольно сложно удержаться, едва ты усвоил известного рода способ рассуждения, довольно быстро вырождающийся в своего рода академический воляпюк. Тем не менее все это приключения слов: читать интересно, ок, только к музыке это имеет крайне мало отношения.
---
В конечном итоге вся эта идея «хонтологии» начинает подозрительно напоминать скрип о том, что раньше трава была зеленее, и в целом, как представляется, это одна из причин ее популярности у, скажем так, «молодежи»: Рейнолдс с Фишером как бы переприсваивают, гм, «возрастной» троп о светлом прошлом и делают его объектом критики. Если старики мечтают о нем, то боевая молодежь с ним борется, вооруженная Деррида, Лаканом, автономизмом и либидинальностью. Фишер и здесь находит классовый подход: «Левых от правых отличает приверженность идее, что освобождение — в будущем, а не в прошлом». Критика культа прошлого — критика капитализма: кто ж в свои двадцать лет не подпишется под такой борьбой, ежели у него, конечно, есть сердце? Здесь легко заметить, что проблематичным в данном случае является сам факт (и акт) апроприации тропа «светлого прошлого»: прежде чем с ним бороться, надобно в него поверить, а тут уже, как было сказано, недалеко до «трава была зеленее» (и процитированная выше фраза Фишера «Сказать, что двадцать пять лет назад поп-музыка была лучше, — НЕ значит ностальгировать» звучит тут довольно беспомощной попыткой отбиться от такого обвинения).
---

При этом характерно, что в рассуждениях о музыке здесь иногда встречаются высказывания, крайне странные в своей несколько крикливой банальности для человека безусловно умного и начитанного («Революционная буря эпохи постпанка бушевала беспокойством, тревогой, неуверенностью, яростью, суровостью, несправедливостью, то есть была пропитана атмосферой неустанной критики. А на сегодняшней поп-сцене бал правит вялость, благодушное принятие, пассивный гедонизм, вычурное самоудовлетворение (только взгляните на ВСЕ ЭТИ музыкальные премии!), одним словом — пиар»), хотя, конечно, повторюсь, нужно сделать скидку на то, что это все пишется в блог. Тем не менее в итоге по мере появления таких (довольно редких, справедливости ради) проколов складывается впечатление, что, когда Фишер выходит за рамки привычного ему речевого модуса с обильным цитированием и герметичными рассуждениями, по большей степени связанными с психоанализом, на территорию прямого высказывания и ценностных суждений, сообщить что-то новое или хотя бы эффектное для него становится проблематично. …Вдобавок в какой-то момент здесь начинает отчетливо маячить призрак клана, клаки или боевой ячейки.

Что к этому добавить? Разве что небольшой совет: если вас действительно занимает «поздний капитализм» и сопутствующие ему депрессивные состояния, лучше читать тех, кто умеет не только в левый новояз, но и в литературу. Например, Д.Ф. Уоллеса — Infinite Jest, Короткие интервью с подонками, Oblivion. Так, хотя бы, не будет жаль потраченного времени.

Кстати, поймал себя за хвост: в последнее время многовато критикую левых…

…и разумеется по делу, but может сложиться превратное впечатление, что правые мне сильно милее (🫡🇦🇷).

Да, в прикладной политике я скорее консерватор, но из таких, знаете, кондовых, в духи фильма Gran Torino и республиканцев старой формации времен Эйзенхауэра. MAGA-фанатики, трамписты и упоротые поборники «австрийской школы» в моей картине мира не сильно лучше университетских неомарксистов и юродивых запалестинцев.

Эта идеологическая дихотомия — лютая калька с оппозиций столетней давности, и было бы странно предпочитать одних другим, зная, что первые хотят строить гендерно-нейтральный Совок, а вторые — расово-чистый Галаад.

Про «австрийскую школу» вообще смешно: на словах все эти «либертарианцы» и апологеты Менгера за открытый рынок, сокращение государства, свободное движение идей/капиталов, а на деле практикуют пещерный протекционизм, сегрегацию и автаркию.

Современные левые популисты, типа Мамдани, уже особо и не скрывают, что они — суть причесанное переиздание троцкизма; равно как и новые звезды ультраправых, типа Вэнса, с каждым днем все более откровенны и вот-вот объявят, что Бог на их стороне, потому что они — белые христиане.

И те и те за цензуру, новояз и культурные войны, и мне как-то не до конца понятно, в каком мире будет жить «веселее»: том, где все цисгендерные суприматисты будут с рождения каяться за грехи колониализма, или том, где боевики ICE будут отстреливать мигрантов из кузовов своих черных пикапов, как дичь на сафари.

Короче: чума на оба ваших дома. Лично я залегаю на дно в Патагонии. Разбудите, когда кипишь закончится. Смайл.

А если серьезно — есть добротный разбор ультраправого дискурса на «Горьком», где наглядно показано, что стоит поскрести каждого второго far-right идеолога, как в родословной сразу обнаружится или беглый ветеран СС, или достопочтенный промышленник из приемной Пиночета, или воротила эпохи апартеида. Это даже забавно, насколько ребята не палятся.

Для ленивых: в наличии также исчерпывающий Ютуб-обзор отставного наци Михаила Пожарского; там все то же самое, но с картинками.

У «Дискурса» юбилей — червонец 🥁

Единственная в своем роде самиздат-платформа с горизонтальной редакцией и полным отсутствием цензуры. Проект уникальный — выжить и не превратиться в помойку при таких вводных довольно сложно, но ребятам как-то удается. В восхищении.

И пользуясь случаем, напоминаю, что делал для «Дискурса» два материала:

- некролог Кормаку Маккарти;
- разбор т.н. литературы тридцатилетних на примере романов Поляринова.

А вообще — бог любит троицу, так что надо бы сподобиться еще на один текст. Show must go on 🍳