Forwarded from – «️中太» ;; HER-syndrome princess. (朔风-3с²⁷³)
— Молокосос? Вот так зрелище! В портовой мафии что, недобор персонала?
Дазай смотрит на Чую сквозь занавес ресниц. Он смотрит на него и не может отвести взгляд – никогда не мог, не в одном из миров, не в одном из перезапусков. Сколько бы раз Дазай не переживал этот момент, а ему всё мало, даже ненавистная боль его не портит. Сейчас его солнце сияет так ярко, что слепит глаза. И в этот раз Дазай намерен ослепнуть – окончательно и бесповоротно.
"Я позволю тебе быть рядом с ним, — звон зеркал эхом раздаётся в голове. — Но он всё равно никогда не будет принадлежать тебе."
Дазай смотрит на Чую сквозь занавес ресниц. Он смотрит на него и не может отвести взгляд – никогда не мог, не в одном из миров, не в одном из перезапусков. Сколько бы раз Дазай не переживал этот момент, а ему всё мало, даже ненавистная боль его не портит. Сейчас его солнце сияет так ярко, что слепит глаза. И в этот раз Дазай намерен ослепнуть – окончательно и бесповоротно.
"Я позволю тебе быть рядом с ним, — звон зеркал эхом раздаётся в голове. — Но он всё равно никогда не будет принадлежать тебе."
небольшое напоминание, какой именно у нас с Нихил бист
Forwarded from Анонимные сообщения 🔵
Я ни разу не рисовала этого маленького ублюдка, но у него все равно есть местечко в моем сердце
Forwarded from – `heɑvy l!ke velvət ¡! (fᵃ2d`m̲e̲s̲𝘴ive)
!!ᝰ
— Эй, эй, вы слышали? — он обхватывает колени руками, вслушиваясь в опустившийся до шёпота голос подруги – Исобе в нетерпении заёрзала по ту сторону костра. — Говорят, что за исчезновениями стоит босс мафии.
Дазай не реагирует, – даже если сердце его заходится в бешенном танце, он не может позволить себе большего – ресницы дрожат под гнётом осыпающейся со звёзд пыли. Щёки зарумянились от первого – в этой, такой короткой и беззаботной – в жизни алкоголя, распитого на четверых. Последний экзамен остался далеко позади, наступило их последнее беззаботное лето.
— Какая глупость, — Дазай подбрасывает в костёр несколько тонких веток, сжигает лежащие по правую руку обёртки от шоколада. — Зачем ему заниматься подобным? Это просто слухи.
Всем, от мала до велика, известно – Накахара Чуя жесток и безжалостен. Ему неведомы человеческие чувства – Дазай с вязкой тоской вспоминает когда-то сверкающие жизнью глаза. Как же давно это было, сколько же крови пролилось за последние годы; и пусть Дазай знает, что вины его в этом нет и никогда не было, невыносимая боль закипает в собранной из осколков душе.
С момента его смерти прошло каких-то пять лет.
Всего за пять лет Чуя лишился рассудка.
— Эй, Шуджи, а разве это не тебе нужно собирать сплетни? — Китамура наваливается на него со спины, громко смеётся прямо на ухо, полностью игнорируя возмущённое сопение.
— С чего бы это?
— Ну, как же, это ведь ты у нас точная копия прошлого босса.
Дазай улыбается. Происходящее не кажется смешным, происходящее пугает до нервного смеха на грани с истерикой. Над головой проносится пылающая алым комета, но никто из них не торопится загадывать желание.
— Неправда, мы совсем не похожи.
Каждый пропавший – шатен. У каждого пропавшего – карие глаза. Бледная кожа, обилие родинок, длинные ресницы и тонкие губы. Типаж очевиден, все жертвы похожи; Дазай смотрит на их фото как в отражение рябящего озера. Лишь последний глупец не поймёт, что именно происходит.
Дазай, к его собственному отчаянию, глупцом никогда не был – ни в той, ни в прошлой жизни. Он выкрасил волосы в белый, отрастил их до плеч. Сделал всё, чтобы не выглядеть подобно чужому безумию – Дазай уверен, что Чуе неизвестно о его перерождении, а значит получится сбежать, притворившись кем-то другим.
В конце концов, он занимался этим всю свою жизнь. Если потребуется, Дазай изогнётся узлом, но отыграет свою роль на отлично. Его ненавистный режиссёр и сценарист в неизменном бежевом плаще оказался прекрасным учителем.
Дазай никогда в учителе не нуждался.
В спасении чужих лучших друзей никогда участвовать не хотел.
Судьба никогда не давала ему выбора, бросая из пучин океана прямо в жерло извергающегося вулкана.
***
Над головой слышится треск, костёр гаснет под резко поднявшим ветром – окровавленное тело бьётся о заваленную проржавевшим железом землю. Расплющенный труп заливает внутренностями пространство, выпавшее глазное яблоко катится прямо в их стороны, останавливаясь в паре метров под истошные крики сразу трёх голосов. Дазай задерживает дыхание, медленно отступает назад.
Ноги подкашивается, Дазай падает вниз, обдирая в кровь колени с ладонями. Осознание бессмысленности каждого действия накрывает волной...
— Я наконец-то нашёл тебя, — Чуя раскрывает руки в приглашающих объятиях, некогда каряя радужка почернела до нулевого оттенка. Он делает шаг и в воздух взлетают обломки – вся территория заброшенного комплекса охвачена алыми всполохами одержимости. — Дазай.
...ведь нет никакой разницы, как он выглядит. Чуя узнает его из тысячи двойников.
#soukoku; #dazai; #chuuya; #beast!post-canon; #sketch
— Эй, эй, вы слышали? — он обхватывает колени руками, вслушиваясь в опустившийся до шёпота голос подруги – Исобе в нетерпении заёрзала по ту сторону костра. — Говорят, что за исчезновениями стоит босс мафии.
Дазай не реагирует, – даже если сердце его заходится в бешенном танце, он не может позволить себе большего – ресницы дрожат под гнётом осыпающейся со звёзд пыли. Щёки зарумянились от первого – в этой, такой короткой и беззаботной – в жизни алкоголя, распитого на четверых. Последний экзамен остался далеко позади, наступило их последнее беззаботное лето.
— Какая глупость, — Дазай подбрасывает в костёр несколько тонких веток, сжигает лежащие по правую руку обёртки от шоколада. — Зачем ему заниматься подобным? Это просто слухи.
Всем, от мала до велика, известно – Накахара Чуя жесток и безжалостен. Ему неведомы человеческие чувства – Дазай с вязкой тоской вспоминает когда-то сверкающие жизнью глаза. Как же давно это было, сколько же крови пролилось за последние годы; и пусть Дазай знает, что вины его в этом нет и никогда не было, невыносимая боль закипает в собранной из осколков душе.
С момента его смерти прошло каких-то пять лет.
Всего за пять лет Чуя лишился рассудка.
— Эй, Шуджи, а разве это не тебе нужно собирать сплетни? — Китамура наваливается на него со спины, громко смеётся прямо на ухо, полностью игнорируя возмущённое сопение.
— С чего бы это?
— Ну, как же, это ведь ты у нас точная копия прошлого босса.
Дазай улыбается. Происходящее не кажется смешным, происходящее пугает до нервного смеха на грани с истерикой. Над головой проносится пылающая алым комета, но никто из них не торопится загадывать желание.
— Неправда, мы совсем не похожи.
Каждый пропавший – шатен. У каждого пропавшего – карие глаза. Бледная кожа, обилие родинок, длинные ресницы и тонкие губы. Типаж очевиден, все жертвы похожи; Дазай смотрит на их фото как в отражение рябящего озера. Лишь последний глупец не поймёт, что именно происходит.
Дазай, к его собственному отчаянию, глупцом никогда не был – ни в той, ни в прошлой жизни. Он выкрасил волосы в белый, отрастил их до плеч. Сделал всё, чтобы не выглядеть подобно чужому безумию – Дазай уверен, что Чуе неизвестно о его перерождении, а значит получится сбежать, притворившись кем-то другим.
В конце концов, он занимался этим всю свою жизнь. Если потребуется, Дазай изогнётся узлом, но отыграет свою роль на отлично. Его ненавистный режиссёр и сценарист в неизменном бежевом плаще оказался прекрасным учителем.
Дазай никогда в учителе не нуждался.
В спасении чужих лучших друзей никогда участвовать не хотел.
Судьба никогда не давала ему выбора, бросая из пучин океана прямо в жерло извергающегося вулкана.
***
Над головой слышится треск, костёр гаснет под резко поднявшим ветром – окровавленное тело бьётся о заваленную проржавевшим железом землю. Расплющенный труп заливает внутренностями пространство, выпавшее глазное яблоко катится прямо в их стороны, останавливаясь в паре метров под истошные крики сразу трёх голосов. Дазай задерживает дыхание, медленно отступает назад.
Ноги подкашивается, Дазай падает вниз, обдирая в кровь колени с ладонями. Осознание бессмысленности каждого действия накрывает волной...
— Я наконец-то нашёл тебя, — Чуя раскрывает руки в приглашающих объятиях, некогда каряя радужка почернела до нулевого оттенка. Он делает шаг и в воздух взлетают обломки – вся территория заброшенного комплекса охвачена алыми всполохами одержимости. — Дазай.
...ведь нет никакой разницы, как он выглядит. Чуя узнает его из тысячи двойников.
#soukoku; #dazai; #chuuya; #beast!post-canon; #sketch