Ну, кстати, я видел в архиве отчетность Спорткомитета по той самой второй олимпийской денежно-вещевой лотереи (первую провели в 1964-м): затраты на проведение лотереи составили 2,2 млн советских рублей, выплачено выигрышей советским людям на сумму 21,2 млн, чистый доход составил 16,2 млн рублей. Средства от лотереи были направлены на возмещение расходов по подготовке и участию советских спортсменов на Олимпийских играх 1968 года.
Наш Спорткомитет тогда вообще был в плюсе. Переходящий остаток собственных оборотных средств на конец 1968 года – 3 198 500 рублей и 64 609 инвалютных рублей (официальный курс составлял 90 копеек за доллар США).
В бюджете на 1968 год был заложен доход в 19 637 300 рублей при расходнике 18 513 000.
Наш Спорткомитет тогда вообще был в плюсе. Переходящий остаток собственных оборотных средств на конец 1968 года – 3 198 500 рублей и 64 609 инвалютных рублей (официальный курс составлял 90 копеек за доллар США).
В бюджете на 1968 год был заложен доход в 19 637 300 рублей при расходнике 18 513 000.
Breslin and Hamill: Deadline Artists. Часть 1
Джимми Бреслин родился в 1928 году в Квинсе, Нью-Йорк. Когда Джимми было семь лет, его папа, иммигрант из Ирландии, пианист и алкоголик, вышел на улицу купить хлеба и больше никогда не вернулся в семью. Пит Хэмилл родился в 1935 году в Бруклине в многодетной семье ирландских католиков, перебравшихся в Нью-Йорк из Белфаста. В школе Джимми выпускал рукописную газету, она называлась The Flash. В шапке первого выпуска он написал: МОЯ МАМА ПЫТАЛАСЬ ПОКОНЧИТЬ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ. Джимми отнес газету в ближайшую кондитерскую и попросил выставить ее на стенде вместе с другими, настоящими, газетами из Нью-Йорка. Он уже тогда понимал, что плохие новости продаются лучше. Бреслин вспоминал, что после ухода отца мама никогда не обнимала его и не целовала. «Я чувствовал ее тепло, только когда мы оказывались рядом в вагоне метро».
У Хэмилла была глубоко верующая мама. Когда американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму и Нагаски, маленький Пит носился по дому с воплями радости, но мама остановила его, сказав, что надо молиться за несчастных японцев, что войну развязали не те японцы, которые сейчас страдают от ее ужасов.
Бреслин еще подростком начал работать copy boy (курьером, мальчиком на побегушках) в районной газете Long Island Press. Ему платили 18 долларов и 10 центов в неделю.
Пита Хэмилла родители отправили учиться в католическую школу Святого Иисуса, но он бросил ее, когда ему не было еще и 16-ти. Он снял комнату за 8 долларов, он хотел стать художником и рисовать комиксы. Вскоре Хэмилл сбежал в Мексику, где учился рисовать и начал писать свои первые заметки. Он так и не получил высшего образования, хотя пытался учиться в нескольких колледжах.
Джимми Бреслин после колледжа стал колумнистом Long Island Press. Днями и вечерами он слонялся по Квинсу, переходя из бара в бар, где каждый нарывался, чтобы стать персонажем его заметки. Там собирались артисты, адвокаты, врачи, полицейские, бандиты. Самым частым бюро находок для Джимми стал бар у Пепа Магуайра, откуда вышли его первые герои – букмекер Толстый Томас, Марвин-поджигатель и вор по кличке Рембрандт, который специализировался на краже картин.
Еще Бреслин много писал о спорте – скачки, бейсбол. Ему нравилось писать о спорте, в пресс-центрах можно было накачаться бесплатным пивом. В 1962-м он целый сезон провел вместе с командой New York Mets, занявшей последнее место в национальной бейсбольной лиге, после чего издал документальный роман Can't Anybody Here Play This Game? Позже Бреслин говорил: «Пока все пялятся на победителей, нужно идти в раздевалку к проигравшим. Там нет журналистов. И там всегда можно услышать что-то интересное».
После этой книги Бреслина пригласили в New York Herald Tribune, уважаемую, но захирешую газету. Там он встретился с еще одним молодым репортером – Томом Вулфом. Вернувшегося в Нью-Йорк после мексиканских странствий Пита Хэмилла взяли в начале в 1960-х в New York Post. Ему сказали, что он должен писать такие же крутые и популярные колонки, как Джимми Бреслин.
Джимми Бреслин родился в 1928 году в Квинсе, Нью-Йорк. Когда Джимми было семь лет, его папа, иммигрант из Ирландии, пианист и алкоголик, вышел на улицу купить хлеба и больше никогда не вернулся в семью. Пит Хэмилл родился в 1935 году в Бруклине в многодетной семье ирландских католиков, перебравшихся в Нью-Йорк из Белфаста. В школе Джимми выпускал рукописную газету, она называлась The Flash. В шапке первого выпуска он написал: МОЯ МАМА ПЫТАЛАСЬ ПОКОНЧИТЬ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ. Джимми отнес газету в ближайшую кондитерскую и попросил выставить ее на стенде вместе с другими, настоящими, газетами из Нью-Йорка. Он уже тогда понимал, что плохие новости продаются лучше. Бреслин вспоминал, что после ухода отца мама никогда не обнимала его и не целовала. «Я чувствовал ее тепло, только когда мы оказывались рядом в вагоне метро».
У Хэмилла была глубоко верующая мама. Когда американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму и Нагаски, маленький Пит носился по дому с воплями радости, но мама остановила его, сказав, что надо молиться за несчастных японцев, что войну развязали не те японцы, которые сейчас страдают от ее ужасов.
Бреслин еще подростком начал работать copy boy (курьером, мальчиком на побегушках) в районной газете Long Island Press. Ему платили 18 долларов и 10 центов в неделю.
Пита Хэмилла родители отправили учиться в католическую школу Святого Иисуса, но он бросил ее, когда ему не было еще и 16-ти. Он снял комнату за 8 долларов, он хотел стать художником и рисовать комиксы. Вскоре Хэмилл сбежал в Мексику, где учился рисовать и начал писать свои первые заметки. Он так и не получил высшего образования, хотя пытался учиться в нескольких колледжах.
Джимми Бреслин после колледжа стал колумнистом Long Island Press. Днями и вечерами он слонялся по Квинсу, переходя из бара в бар, где каждый нарывался, чтобы стать персонажем его заметки. Там собирались артисты, адвокаты, врачи, полицейские, бандиты. Самым частым бюро находок для Джимми стал бар у Пепа Магуайра, откуда вышли его первые герои – букмекер Толстый Томас, Марвин-поджигатель и вор по кличке Рембрандт, который специализировался на краже картин.
Еще Бреслин много писал о спорте – скачки, бейсбол. Ему нравилось писать о спорте, в пресс-центрах можно было накачаться бесплатным пивом. В 1962-м он целый сезон провел вместе с командой New York Mets, занявшей последнее место в национальной бейсбольной лиге, после чего издал документальный роман Can't Anybody Here Play This Game? Позже Бреслин говорил: «Пока все пялятся на победителей, нужно идти в раздевалку к проигравшим. Там нет журналистов. И там всегда можно услышать что-то интересное».
После этой книги Бреслина пригласили в New York Herald Tribune, уважаемую, но захирешую газету. Там он встретился с еще одним молодым репортером – Томом Вулфом. Вернувшегося в Нью-Йорк после мексиканских странствий Пита Хэмилла взяли в начале в 1960-х в New York Post. Ему сказали, что он должен писать такие же крутые и популярные колонки, как Джимми Бреслин.
Breslin and Hamill: Deadline Artists. Часть 2
22 ноября 1963 года Бреслин был в Далласе, он освещал предвыборную гонку Джона Кеннеди. После выстрелов он первым из репортеров нашел доктора Малькольма Перри, пытавшегося спасти Кеннеди, и взял у него интервью прямо в операционной. Рядом с ними, молча и не шевелясь, стояла Жаклин Кеннеди. Ее юбка была вся запачкана кровью мужа. Репортаж Бреслина A Death in Emergency Room One положил начало тому, что Том Вулф назвал «новой журналистикой».
Из Далласа Бреслин полетел в Вашингтон. Пока 3000 репортеров ждали в Белом доме похорон, он поехал на Арлингтонское кладбище, где нашел чернокожего могильщика Клиффа Полларда. Было утро воскресенья. Жена приготовила Клиффу яичницу с беконом, но тут раздался телефонный звонок. Клиффа вызвали на работу, чтобы вырыть новую могилу. За один час работы Клиффу платили 3 доллара и 1 цент. За внеурочную работу полагалось больше, но Клифф отмахнулся: «Ничего, это большая честь на меня». На похороны Кеннеди Клиффа Полларда не пустил полицейский. «Ну, ничего, я прощусь с ним потом», – не расстроился он.
Пит Хэмилл в середине 1960-х много писал про дискриминацию черных в США – протесты в Алабаме, выступления Мартина Лютера Кинга. 21 февраля 1965 года он приехал в Манхэттен, в танцевальный зал Audubon, чтобы послушать речь Малькольма Икса на собрании Организации афроамериканского единства, когда парень из первого ряда достал обрез и расстрелял в упор Малькольма.
Когда началась война во Вьетнаме, Хэмилл отправился туда и передавал репортажи с фронта. Хэмилл, тусовщик, богема, водивший дружбу с актерами и музыкантами, вырос на улице и никогда, как и Бреслин, не забывал, откуда он родом.
В начале июня 1968 года и Хэмилл, и Бреслин работали в Лос-Анджелесе. 4 июня Роберт Кеннеди победил на праймериз Демократической партии в Калифорнии. Именно Хэмилл убедил Роберта Кеннеди пойти на президентские выборы. Они подружились. В ночь на 5 июня Роберт Кеннеди шел через кухонные помещения отеля Ambassador, его сопровождала толпа зевак, гостиничных служащих и журналистов, Пит Хэмилл шел рядом, когда палестинец Серхан Серхан всадил пять пуль в Кеннеди. Кеннеди отбросило на ледогенератор, и он медленно сполз на пол. Кто-то ударил по руке Серхана, его повалили и обезоружили, Хэмилл держал Серхану ноги. Роберт Кеннеди, еще живой, лежал рядом с полуоткрытым ртом, в глазах его была тоска. Когда скорая увезла Кеннеди в госпиталь, Бреслин взял такси и помчался за ней, чтобы написать репортаж. Его поджимал дедлайн. В больнице, когда Кеннеди умер, Пита Хэмилла нашего его родной брат, они вышли на улицу, купили бутылку, кажется, виски, сели на бордюр и нажрались.
Хэмилл бросил писать и начал много пить. Потом, уже отказавшись от алкоголя, он вспомнит про это время в документальном романе A Drinking Life. Эта книга станет национальным бестселлером.
22 ноября 1963 года Бреслин был в Далласе, он освещал предвыборную гонку Джона Кеннеди. После выстрелов он первым из репортеров нашел доктора Малькольма Перри, пытавшегося спасти Кеннеди, и взял у него интервью прямо в операционной. Рядом с ними, молча и не шевелясь, стояла Жаклин Кеннеди. Ее юбка была вся запачкана кровью мужа. Репортаж Бреслина A Death in Emergency Room One положил начало тому, что Том Вулф назвал «новой журналистикой».
Из Далласа Бреслин полетел в Вашингтон. Пока 3000 репортеров ждали в Белом доме похорон, он поехал на Арлингтонское кладбище, где нашел чернокожего могильщика Клиффа Полларда. Было утро воскресенья. Жена приготовила Клиффу яичницу с беконом, но тут раздался телефонный звонок. Клиффа вызвали на работу, чтобы вырыть новую могилу. За один час работы Клиффу платили 3 доллара и 1 цент. За внеурочную работу полагалось больше, но Клифф отмахнулся: «Ничего, это большая честь на меня». На похороны Кеннеди Клиффа Полларда не пустил полицейский. «Ну, ничего, я прощусь с ним потом», – не расстроился он.
Пит Хэмилл в середине 1960-х много писал про дискриминацию черных в США – протесты в Алабаме, выступления Мартина Лютера Кинга. 21 февраля 1965 года он приехал в Манхэттен, в танцевальный зал Audubon, чтобы послушать речь Малькольма Икса на собрании Организации афроамериканского единства, когда парень из первого ряда достал обрез и расстрелял в упор Малькольма.
Когда началась война во Вьетнаме, Хэмилл отправился туда и передавал репортажи с фронта. Хэмилл, тусовщик, богема, водивший дружбу с актерами и музыкантами, вырос на улице и никогда, как и Бреслин, не забывал, откуда он родом.
В начале июня 1968 года и Хэмилл, и Бреслин работали в Лос-Анджелесе. 4 июня Роберт Кеннеди победил на праймериз Демократической партии в Калифорнии. Именно Хэмилл убедил Роберта Кеннеди пойти на президентские выборы. Они подружились. В ночь на 5 июня Роберт Кеннеди шел через кухонные помещения отеля Ambassador, его сопровождала толпа зевак, гостиничных служащих и журналистов, Пит Хэмилл шел рядом, когда палестинец Серхан Серхан всадил пять пуль в Кеннеди. Кеннеди отбросило на ледогенератор, и он медленно сполз на пол. Кто-то ударил по руке Серхана, его повалили и обезоружили, Хэмилл держал Серхану ноги. Роберт Кеннеди, еще живой, лежал рядом с полуоткрытым ртом, в глазах его была тоска. Когда скорая увезла Кеннеди в госпиталь, Бреслин взял такси и помчался за ней, чтобы написать репортаж. Его поджимал дедлайн. В больнице, когда Кеннеди умер, Пита Хэмилла нашего его родной брат, они вышли на улицу, купили бутылку, кажется, виски, сели на бордюр и нажрались.
Хэмилл бросил писать и начал много пить. Потом, уже отказавшись от алкоголя, он вспомнит про это время в документальном романе A Drinking Life. Эта книга станет национальным бестселлером.
Breslin and Hamill: Deadline Artists. Часть 3
В 1971-м по роману Бреслина выйдет фильм «Банда, которая не умеет стрелять», одну из ролей там сыграет молодой Роберт де Ниро. В 1970-е Бреслин станет так популярен, что даже будет рекламировать пиво по телевизору. Хэмилл попадет в список личных врагов 37-го президента США Никсона, которые назовет колонки Хэмилла в New York Post «безумными бреднями». Именно так – Irrational Ravings – Хэмилл назовет свою первую книгу о журналистике, которая выйдет в 1971 году.
В 1970-е обаятельный Хэмилл будет встречаться с Жаклин Кеннеди, вдовой Кеннеди и вдовой Онассиса, потом с Ширли Маклейн. Его назовут «поэтом Нью-Йорка». В 1975-м он получит премию Грэмми за эссе, написанное для нового альбома Боба Дилана Blood on the Tracks.
В 1976-м, кажется, это было в 1976-м, газета New York Daily News соединила в одной редакции Бреслина и Хэмилла. Они писали колонки по очереди, день один, день другой. Бреслин корпел над каждой буквой, шумно печатал на машинке, с такой силой нажимая на клавиши, будто вбивал сваи, и всю дорогу курил тонкие сигары. Хэмилл быстро, минут за 40, отстреливался и убегал куда-то дальше. Они были конкурентами, но не были ни врагами, ни недругами. Они уважали друг друга.
Бреслин, уже самый популярный газетчик страны, массивный, глинистый, с лишним весом, любил говорить, что он никакой не журналист, а репортер: «Я просто гоняюсь за новостями. Информация, добытая по телефону – это тупик, это не интересно». Про него говорили: «Если какой-то парень выпрыгнет из окна 33-го этажа, то Бреслин успеет первым к его падению и узнает, что тот думал во время полета».
В 1977-м таинственный маньяк, серийный убийца Son of Sam, или его называли еще в газетах 44 Caliber Killer, убивавший брюнеток на улицах Нью-Йорка, напишет Бреслину письмо с просьбой опубликовать его в Daily News. Бреслин будет переписываться с ним, пока полиция не вычислит убийцу и не арестует его.
В 1980-е Бреслин будет бороться против еще одного убийцы, расстрелявшего в метро четырех черных подростков. Общественное мнение Нью-Йорка, напуганное разгулом уличной преступности, вознесет белого убийцу Бернарда Гетца в герои – тот всего лишь отстреливался от подростков, которые хотели его ограбить. Бреслин писал в газету и ходил на телешоу, доказывая, что закон один для всех. Двух нападавших, у которых не было огнестрельного оружия, Гетц расстрелял в спину, третьего, уже лежачего, добил контрольным выстрелом. Гетца осудят.
В 1982-м Бреслин вступился на молодую латиноамериканскую девушку Сибеллу – с газетной фамилией Borges. Ее уволили из полиции, когда случайно выяснилось, что в ранней юности она позировала для фотографа, который продал эти снимки в порно-журнал Beaver. Благодаря статьям Бреслина ее восстановили на службе.
В 1986-м Бреслин получил Пулитцера – за серию статей про больных СПИДом, которых отвергнуло общество. «Правительство не считает их за людей, подумаешь, еще один гомосек отправился на кладбище».
В 1971-м по роману Бреслина выйдет фильм «Банда, которая не умеет стрелять», одну из ролей там сыграет молодой Роберт де Ниро. В 1970-е Бреслин станет так популярен, что даже будет рекламировать пиво по телевизору. Хэмилл попадет в список личных врагов 37-го президента США Никсона, которые назовет колонки Хэмилла в New York Post «безумными бреднями». Именно так – Irrational Ravings – Хэмилл назовет свою первую книгу о журналистике, которая выйдет в 1971 году.
В 1970-е обаятельный Хэмилл будет встречаться с Жаклин Кеннеди, вдовой Кеннеди и вдовой Онассиса, потом с Ширли Маклейн. Его назовут «поэтом Нью-Йорка». В 1975-м он получит премию Грэмми за эссе, написанное для нового альбома Боба Дилана Blood on the Tracks.
В 1976-м, кажется, это было в 1976-м, газета New York Daily News соединила в одной редакции Бреслина и Хэмилла. Они писали колонки по очереди, день один, день другой. Бреслин корпел над каждой буквой, шумно печатал на машинке, с такой силой нажимая на клавиши, будто вбивал сваи, и всю дорогу курил тонкие сигары. Хэмилл быстро, минут за 40, отстреливался и убегал куда-то дальше. Они были конкурентами, но не были ни врагами, ни недругами. Они уважали друг друга.
Бреслин, уже самый популярный газетчик страны, массивный, глинистый, с лишним весом, любил говорить, что он никакой не журналист, а репортер: «Я просто гоняюсь за новостями. Информация, добытая по телефону – это тупик, это не интересно». Про него говорили: «Если какой-то парень выпрыгнет из окна 33-го этажа, то Бреслин успеет первым к его падению и узнает, что тот думал во время полета».
В 1977-м таинственный маньяк, серийный убийца Son of Sam, или его называли еще в газетах 44 Caliber Killer, убивавший брюнеток на улицах Нью-Йорка, напишет Бреслину письмо с просьбой опубликовать его в Daily News. Бреслин будет переписываться с ним, пока полиция не вычислит убийцу и не арестует его.
В 1980-е Бреслин будет бороться против еще одного убийцы, расстрелявшего в метро четырех черных подростков. Общественное мнение Нью-Йорка, напуганное разгулом уличной преступности, вознесет белого убийцу Бернарда Гетца в герои – тот всего лишь отстреливался от подростков, которые хотели его ограбить. Бреслин писал в газету и ходил на телешоу, доказывая, что закон один для всех. Двух нападавших, у которых не было огнестрельного оружия, Гетц расстрелял в спину, третьего, уже лежачего, добил контрольным выстрелом. Гетца осудят.
В 1982-м Бреслин вступился на молодую латиноамериканскую девушку Сибеллу – с газетной фамилией Borges. Ее уволили из полиции, когда случайно выяснилось, что в ранней юности она позировала для фотографа, который продал эти снимки в порно-журнал Beaver. Благодаря статьям Бреслина ее восстановили на службе.
В 1986-м Бреслин получил Пулитцера – за серию статей про больных СПИДом, которых отвергнуло общество. «Правительство не считает их за людей, подумаешь, еще один гомосек отправился на кладбище».
Breslin and Hamill: Deadline Artists. Часть 4, заключительная
Хэмилл продолжал все эти годы много писать – прозу, репортажи из горячих точек, эссе о фотографии, документальные романы.
В 1990-е, незадолго до того, как интернет наступит на бумажную прессу, он стал главным редактором New York Post, ему было уже под 60. В 1993-м издатель уволит Хэмилла, на его защиту встанет почти вся редакция, и 71 журналист будут уволены вдогонку. Суд восстановит Хэмилла в должности, но через неделю владелец Post Руперт Мёрдок снова его уволит.
Бреслина уволят в 1990-м. Он напишет колонку, которую молодая сотрудница газеты, кореянка по происхождению, сочтет сексистской, о чем и скажет Бреслину. В ответ тот вспылит и обзовет ее «овцой» и «маленькой корейской собачкой», за что будет обвинен еще и в расизме.
Год спустя, в августе 1991-го в одном из районов Бруклина вспыхнут серьезные беспорядки. Машина, за рулем которой был водитель-еврей, задавила насмерть 7-летнего черного мальчика, после чего в районе начались еврейские погромы. 63-летний Бреслин бросится в самое варево. Полицейских, в основном ирландцев по происхождению, забрасывали коктейлями Молотова. Такси, на котором приехал Бреслин, сожгли. Его самого ограбят и изобьют. «Ну что, ты все еще защищаешь этих черных животных?» – скажет ему коп. «Да пошел ты», - ответит ему Джимми.
11 сентября 2001 года Пит Хэмилл в густой пыли от башен-близнецов потерял жену. Он носился по паническим улицам, пыль была всюду, на машинах, на лицах людей, на их одежде, это было «как скопление привидений». Жена первая вернулась домой. Пит выдохнул. И сел писать репортаж в газету.
В 2004-м умерла от рака старшая дочь Бреслина – Розмари. Ее мама, его жена, тоже Розмари, умерла от рака двадцатью годами раньше. Ему показалось, что жена села на краешек больничной кровати и взяла дочь за руку. Они и так ушли – вместе, держась за руки, куда-то на небеса, будто мама повела дочь в новую школу.
Последняя книга Бреслина – Branch Rickey – вышла в 2011-м. Последняя книга Хэмилла – Tabloid City – вышла в 2011-м.
В 2015-м канал HBO приступил к съемкам документального фильма о Бреслине и Хэмилле, two of the most celebrated newspapermen of the 20th century. Бреслин показал им свою телефонную книгу, напротив каждого умершего он вписывал его новый телефонный номер: 1-800-рай. На клавиатуре Хэмилла буквы были аккуратно заклеены бумажками с крупным, что цицеро против боргеса, шрифтом – иначе ему было не разглядеть. Хэмилл, на инвалидной коляске, что-то печатал на компьютере. Потом они давали интервью вдвоем, два иссохших старика, тихо рассказывали про свою бурную молодость.
Джеймс Ирл Бреслин, ирландец из Квинса, не дожил до премьеры, он умер в 2017-м, ему было 88 с половиной лет. Питу Хэмиллу месяц назад исполнилось 84.
Breslin and Hamill: Deadline Artists, 2018, HBO documentary, 102 минуты.
Хэмилл продолжал все эти годы много писать – прозу, репортажи из горячих точек, эссе о фотографии, документальные романы.
В 1990-е, незадолго до того, как интернет наступит на бумажную прессу, он стал главным редактором New York Post, ему было уже под 60. В 1993-м издатель уволит Хэмилла, на его защиту встанет почти вся редакция, и 71 журналист будут уволены вдогонку. Суд восстановит Хэмилла в должности, но через неделю владелец Post Руперт Мёрдок снова его уволит.
Бреслина уволят в 1990-м. Он напишет колонку, которую молодая сотрудница газеты, кореянка по происхождению, сочтет сексистской, о чем и скажет Бреслину. В ответ тот вспылит и обзовет ее «овцой» и «маленькой корейской собачкой», за что будет обвинен еще и в расизме.
Год спустя, в августе 1991-го в одном из районов Бруклина вспыхнут серьезные беспорядки. Машина, за рулем которой был водитель-еврей, задавила насмерть 7-летнего черного мальчика, после чего в районе начались еврейские погромы. 63-летний Бреслин бросится в самое варево. Полицейских, в основном ирландцев по происхождению, забрасывали коктейлями Молотова. Такси, на котором приехал Бреслин, сожгли. Его самого ограбят и изобьют. «Ну что, ты все еще защищаешь этих черных животных?» – скажет ему коп. «Да пошел ты», - ответит ему Джимми.
11 сентября 2001 года Пит Хэмилл в густой пыли от башен-близнецов потерял жену. Он носился по паническим улицам, пыль была всюду, на машинах, на лицах людей, на их одежде, это было «как скопление привидений». Жена первая вернулась домой. Пит выдохнул. И сел писать репортаж в газету.
В 2004-м умерла от рака старшая дочь Бреслина – Розмари. Ее мама, его жена, тоже Розмари, умерла от рака двадцатью годами раньше. Ему показалось, что жена села на краешек больничной кровати и взяла дочь за руку. Они и так ушли – вместе, держась за руки, куда-то на небеса, будто мама повела дочь в новую школу.
Последняя книга Бреслина – Branch Rickey – вышла в 2011-м. Последняя книга Хэмилла – Tabloid City – вышла в 2011-м.
В 2015-м канал HBO приступил к съемкам документального фильма о Бреслине и Хэмилле, two of the most celebrated newspapermen of the 20th century. Бреслин показал им свою телефонную книгу, напротив каждого умершего он вписывал его новый телефонный номер: 1-800-рай. На клавиатуре Хэмилла буквы были аккуратно заклеены бумажками с крупным, что цицеро против боргеса, шрифтом – иначе ему было не разглядеть. Хэмилл, на инвалидной коляске, что-то печатал на компьютере. Потом они давали интервью вдвоем, два иссохших старика, тихо рассказывали про свою бурную молодость.
Джеймс Ирл Бреслин, ирландец из Квинса, не дожил до премьеры, он умер в 2017-м, ему было 88 с половиной лет. Питу Хэмиллу месяц назад исполнилось 84.
Breslin and Hamill: Deadline Artists, 2018, HBO documentary, 102 минуты.
Первая поэма о русском спорте, велосипедном, написана в 1894 году. И сразу же проблемы с тренировочным режимом, мотивацией, пьянство и тонкий троллинг:
«Аммос владел велосипедом.
Как Циммерман или Террон,
И к частым гоночным победам,
Уже давно был приручен.
Но в гонках пользы он не видел,
А тренировку ненавидел,
И выезжал на циклодром,
Всегда немного под хмельком.
Всех увлекающихся гонкой
(Хоть в их числе и сам он был),
Сынами хреновских кобыл,
Он называл с усмешкой тонкой
За что приметили его, не в шутку
Злились на него».
Называется «Барабуш. Велосипедная поэма». Ее написал 30-летний журналист и писатель Владимир Константинович Анфилов, вскоре ставший известным благодаря своим фило-зоологическим и орнитологическим исследованиям, таким, как «Перелеты птиц», «Трагедия хохлатой цапли», «Оклеветанная птица», «О разведении соболей», «Разведение лисиц и лисьи фермы».
Писал под псевдонимами Аскмпиодот Мудрый, Волифог, Зиофилов, Невский крокодил, Свирский, Филов и Фонарь.
«Аммос владел велосипедом.
Как Циммерман или Террон,
И к частым гоночным победам,
Уже давно был приручен.
Но в гонках пользы он не видел,
А тренировку ненавидел,
И выезжал на циклодром,
Всегда немного под хмельком.
Всех увлекающихся гонкой
(Хоть в их числе и сам он был),
Сынами хреновских кобыл,
Он называл с усмешкой тонкой
За что приметили его, не в шутку
Злились на него».
Называется «Барабуш. Велосипедная поэма». Ее написал 30-летний журналист и писатель Владимир Константинович Анфилов, вскоре ставший известным благодаря своим фило-зоологическим и орнитологическим исследованиям, таким, как «Перелеты птиц», «Трагедия хохлатой цапли», «Оклеветанная птица», «О разведении соболей», «Разведение лисиц и лисьи фермы».
Писал под псевдонимами Аскмпиодот Мудрый, Волифог, Зиофилов, Невский крокодил, Свирский, Филов и Фонарь.
А вот еще одна юная дива советского спорта из журнала «Огонек» 1954 года – фигуристка Татьяна Лихарева (а вчера показывал ее сверстницу и тоже динамовку Анну Дмитриеву). Лихарева – главная звезда советского женского катания в 1950-е, первый чемпионат СССР выиграла в 13 лет в 1953 году, в пятый раз стала чемпионкой страны в 1959-м – в 19, соответственно, лет. Впоследствии (уже после замужества и под фамилией Даниленко) она стала судить Олимпиады (работала на 6-ти!), чемпионаты мира (12) и Европы (14).
А мне вот давно интересно, но все буквы никак не доходили спросить: а почему у нас в «красном спорте» так долго не было никаких международных успехов в фигурном катании?
У мужчин первые медали – у Сергея Четверухина (бронза чемпионата Европы-1969 и бронза чемпионата мира-1971). У женщин – Елена Водорезова (бронза чемпионата Европы-1978). В парном катании – серебро чемпионата Европы-1958 у Нины Жук и Станислава Жука (а с 1962-го поехали уже Белоусова и Протопопов). В танцах первые медали в 1969-м, у Людмилы Пахомовой и Александра Горшкова на чемпионатах мира и Европы.
При этом до революции Россия была в числе ведущих стран в фигурном катании. Все, конечно, помнят (наверное, все помнят) Николая Панина, чья фамилия на самом деле была Коломенкин, который стал олимпийским чемпионом 1908 года, победив легендарного шведа Ульриха Сальхова. А еще Панин-Коломенкин – серебряный призер чемпионата мира-1903, серебряный призер чемпионата Европы-1908, бронзовый призер ЧЕ-1904.
А был еще такой Иван Малинин, чемпион России 1913 и 1914 годов – серебряный призер ЧЕ-1912 и 4-е место на ЧМ-1913.
Первый чемпионат мира вообще прошел в Санкт-Петербурге в 1896 году, и там бронзу завоевал еще один представитель Российской Империи – Георгий Сандерс.
Еще один ЧМ прошел в СПб в 1908-м, на нем бронзу взяла пара Лилия Попова – Александр Фишер. А про знаменитого финна Вальтера Якобссона даже не будем вспоминать, хотя первые два золота чемпионатов мира он завоевал под флагом России.
Куда же всё подевалось потом?
У мужчин первые медали – у Сергея Четверухина (бронза чемпионата Европы-1969 и бронза чемпионата мира-1971). У женщин – Елена Водорезова (бронза чемпионата Европы-1978). В парном катании – серебро чемпионата Европы-1958 у Нины Жук и Станислава Жука (а с 1962-го поехали уже Белоусова и Протопопов). В танцах первые медали в 1969-м, у Людмилы Пахомовой и Александра Горшкова на чемпионатах мира и Европы.
При этом до революции Россия была в числе ведущих стран в фигурном катании. Все, конечно, помнят (наверное, все помнят) Николая Панина, чья фамилия на самом деле была Коломенкин, который стал олимпийским чемпионом 1908 года, победив легендарного шведа Ульриха Сальхова. А еще Панин-Коломенкин – серебряный призер чемпионата мира-1903, серебряный призер чемпионата Европы-1908, бронзовый призер ЧЕ-1904.
А был еще такой Иван Малинин, чемпион России 1913 и 1914 годов – серебряный призер ЧЕ-1912 и 4-е место на ЧМ-1913.
Первый чемпионат мира вообще прошел в Санкт-Петербурге в 1896 году, и там бронзу завоевал еще один представитель Российской Империи – Георгий Сандерс.
Еще один ЧМ прошел в СПб в 1908-м, на нем бронзу взяла пара Лилия Попова – Александр Фишер. А про знаменитого финна Вальтера Якобссона даже не будем вспоминать, хотя первые два золота чемпионатов мира он завоевал под флагом России.
Куда же всё подевалось потом?
16 ноября 1954 года «Спартак» проиграл чемпиону Англии «Вулверхэмптон Уондерерс» 0:4. В советской футбольной историографии считается, что именно после этого матча редактор французской газеты L`Equipe Габриэль Арно написал статью «Предлагаем футбольный кубок Европы», которая подтолкнула УЕФА к созданию Кубка Европейских чемпионов (сейчас Лига чемпионов). Поводом для публикации Арно стала вышедшая незадолго до этого статья в лондонской Daily Mail, в которой сильнейшим клубом мира на основании побед в товарищеских матчах над венгерским «Гонведом» и московским «Спартаком» был назван «Вулверхэмптон». Габриэль Арно задался вопросом: как бы англичане сыграли с этими командами в Будапеште и Москве? Год спустя, 7 августа 1955 года на стадионе «Динамо» московский «Спартак» победил «Вулверхэмптон» 3:0. То есть по сумме двух матчей вылетел бы из еврокубка. Бы. Ни советские команды, ни английские не примут участие в первом розыгрыше Кубка чемпионов сезона-1955/56. А первым обладателем Кубка станет мадридский «Реал».
Устал, братцы. Намотался-наработался сегодня, приехал домой, перекусил, перекурил, заварил чаю и решил почитать в фейсбуке что-нибудь такое интересное, наше желчно-песочное про ребрендинг СЭ: злобный срачик какой-нибудь, объяснительную записку редакции, поздравления СЭ и от СЭ, мотивирующее письмо СЭ к рекламодателям – крутые мы, несите деньги нам, ну, что-нибудь такое, что всегда сопровождает важное медийное событие.
Слова подбирать лень, извините, выговорился уже сегодня, поэтому вот так – скоропалительно.
Быстро проскролил ленту. Ни одного петуха. Только в одном подзамочном посту, а потому молчок.
Олег Шамонаев, шеф отдела информации СЭ – 1 репост из СЭ про ребрендинг (без личного обращения к читателям, просто репост), 2 лайка (от зам глав редакторов СЭ Симонова и Егорова). Первый зам глав ред Симонов, коварный ришелье и тайный суслов редакции – 4 ссылки на сайт СЭ про ребрендинг (без слов), 19 лайков за всё, включая лайк самого Симонова. Просто зам глав Егоров – два молчаливых репоста, к одному 0 лайков, к другому 6 (количество лайкнувших сотрудников не считал, сорри).
Главный редактор СЭ Максим Максимов. Последний пост – от 22 июля, пиарит ютуб-канал коллеги Зангалиса, ну, 22 июля, я помню, много кто писал, вдруг и дружно расчувствовавшись, какой трогательный и душевный Зангалис. Про ребрендинг от главного редактора своим читателям, партнерам и рекламодателям – 0 слов, а на фейсбучной обложке у него – старый, еще 1991 года, неотребрендированный петух, смотрит справа налево, отвернувшись от современной стильности и кроссплатформенности. Что это? Скрытая фронда?
Ну ладно. Коммерческие боги точно должны как-то объясниться с аудиторией. Генеральный директор. Посты онли френдс. Сорри, если что раскрываю важного и коммерческого, но слов, обращений и у него нет. Директор по рекламе (или коммерческий директор? Простите, я ушел с рынка и должностей уже не знаю, а на новом сайте фиг найдешь сразу – я сразу и не нашел). Фото в Майами (куча лайков) – несколько дней назад. Я тоже лайкнул. Хочу в Майами. Да, чуть не забыл – про ребрендинг ни буквы.
Большой коммерческий человек. Последний пост – от 21 июля, и даже не про Зангалиса, а семейное. А семья – это святое.
Зам шефа футбола. Старая ссылочка на устаревший текст про Понсе.
Не, ну что за хрень?
Предпоследняя надежда. Топ-автор и звезда СЭ, Игорь Яковлевич. Не подвел, написал 12,5 строк (не тысяч знаков). Уложился. Поздравил СЭ с днем рождения, с ребрендингом и коротенько напомнил о своем творческом пути в СЭ. 43 лайка. 1 комментарий. Первый нах!
«Бывшие» наверняка злобствуют, покрываются мхом и завидуют передовитости – кажется, на новом сайте СЭ стало возможным плюсовать или минусовать тексты. У Владимира Моисеевича и Елены Сергеевны и вправду – поздравляются с новым 1991 годом. Посмотрел там комментарии – ни один не пишет про ребрендинг.
Медиа-эксперт Слюсаренко. Молчит. Не оправдал моих надежд.
Уже фантазии не хватает, куда ж еще податься.
О! Медиа-магнат Иван, вечерний злобный выпуск ру-футбольного тупичка.
Блин. Нифига. Ни слова.
Редактор отдела медиа «Ведомостей», наша красавица и любимица. Ни-че-го.
Чай кончается. Терпение тоже.
Бывший топовый автор СЭ, ныне – конкурирующая теле-организация. Тишина в эфире.
Модный автор, футбольный движ. Ничего.
Митинг-мейкер Юра. 0.
Другой Юра, печальный и мудрый, верный читатель про спорт. 0.
Думаю, думаю, где ж еще посмотреть, у кого прочитать про нового петуха, хоть какие-то слова, хоть самую мелкую терочку. Ну, Шева-то понятно – полный ноль. Не годится. Кружков с Голышаком наверняка смолчат. Пошел, посмотрел – точно, смолчали.
Топовый хоккейный автор СЭ – вот, честно, был уверен, что он что-то напишет. Но нет.
Обидно.
Короче, я сдался.
Вы не знаете, хоть кого-нибудь вообще волнует ребрендинг СЭ?
Слова подбирать лень, извините, выговорился уже сегодня, поэтому вот так – скоропалительно.
Быстро проскролил ленту. Ни одного петуха. Только в одном подзамочном посту, а потому молчок.
Олег Шамонаев, шеф отдела информации СЭ – 1 репост из СЭ про ребрендинг (без личного обращения к читателям, просто репост), 2 лайка (от зам глав редакторов СЭ Симонова и Егорова). Первый зам глав ред Симонов, коварный ришелье и тайный суслов редакции – 4 ссылки на сайт СЭ про ребрендинг (без слов), 19 лайков за всё, включая лайк самого Симонова. Просто зам глав Егоров – два молчаливых репоста, к одному 0 лайков, к другому 6 (количество лайкнувших сотрудников не считал, сорри).
Главный редактор СЭ Максим Максимов. Последний пост – от 22 июля, пиарит ютуб-канал коллеги Зангалиса, ну, 22 июля, я помню, много кто писал, вдруг и дружно расчувствовавшись, какой трогательный и душевный Зангалис. Про ребрендинг от главного редактора своим читателям, партнерам и рекламодателям – 0 слов, а на фейсбучной обложке у него – старый, еще 1991 года, неотребрендированный петух, смотрит справа налево, отвернувшись от современной стильности и кроссплатформенности. Что это? Скрытая фронда?
Ну ладно. Коммерческие боги точно должны как-то объясниться с аудиторией. Генеральный директор. Посты онли френдс. Сорри, если что раскрываю важного и коммерческого, но слов, обращений и у него нет. Директор по рекламе (или коммерческий директор? Простите, я ушел с рынка и должностей уже не знаю, а на новом сайте фиг найдешь сразу – я сразу и не нашел). Фото в Майами (куча лайков) – несколько дней назад. Я тоже лайкнул. Хочу в Майами. Да, чуть не забыл – про ребрендинг ни буквы.
Большой коммерческий человек. Последний пост – от 21 июля, и даже не про Зангалиса, а семейное. А семья – это святое.
Зам шефа футбола. Старая ссылочка на устаревший текст про Понсе.
Не, ну что за хрень?
Предпоследняя надежда. Топ-автор и звезда СЭ, Игорь Яковлевич. Не подвел, написал 12,5 строк (не тысяч знаков). Уложился. Поздравил СЭ с днем рождения, с ребрендингом и коротенько напомнил о своем творческом пути в СЭ. 43 лайка. 1 комментарий. Первый нах!
«Бывшие» наверняка злобствуют, покрываются мхом и завидуют передовитости – кажется, на новом сайте СЭ стало возможным плюсовать или минусовать тексты. У Владимира Моисеевича и Елены Сергеевны и вправду – поздравляются с новым 1991 годом. Посмотрел там комментарии – ни один не пишет про ребрендинг.
Медиа-эксперт Слюсаренко. Молчит. Не оправдал моих надежд.
Уже фантазии не хватает, куда ж еще податься.
О! Медиа-магнат Иван, вечерний злобный выпуск ру-футбольного тупичка.
Блин. Нифига. Ни слова.
Редактор отдела медиа «Ведомостей», наша красавица и любимица. Ни-че-го.
Чай кончается. Терпение тоже.
Бывший топовый автор СЭ, ныне – конкурирующая теле-организация. Тишина в эфире.
Модный автор, футбольный движ. Ничего.
Митинг-мейкер Юра. 0.
Другой Юра, печальный и мудрый, верный читатель про спорт. 0.
Думаю, думаю, где ж еще посмотреть, у кого прочитать про нового петуха, хоть какие-то слова, хоть самую мелкую терочку. Ну, Шева-то понятно – полный ноль. Не годится. Кружков с Голышаком наверняка смолчат. Пошел, посмотрел – точно, смолчали.
Топовый хоккейный автор СЭ – вот, честно, был уверен, что он что-то напишет. Но нет.
Обидно.
Короче, я сдался.
Вы не знаете, хоть кого-нибудь вообще волнует ребрендинг СЭ?
ДЕЛО БРАТЬЕВ СТАРОСТИНЫХ
Читаем вместе.
Итак, братья Николай Петрович, Андрей Петрович и Петр Петрович Старостины были арестованы 21 марта 1942 года.
Арест утвердил первый заместитель наркома внутренних дел СССР Меркулов.
Меркулов Всеволод Николаевич. Ближайший сподвижник Берии. Родился в 1895 году. Отец – дворянин, капитан русской армии. Мать – грузинская княжна. Вырос в Тифлисе. Работал в Грузии в ЧК, ГПУ, в Закавказском краевом комитете ВКП (б). С сентября 1938 года – в НКВД СССР, комиссар Государственной безопасности 3 ранга. Расстрелян 23 декабря 1953 года.
Арест санкционировал прокурор Союза С.С.Р Бочков.
Бочков Виктор Михайлович (1900 – 1981). Служил в Красной Армии, в пограничных войсках ОГПУ. В 1938 году – начальник главного тюремного управления НКВД СССР. 7 августа 1940 года назначен Прокурором СССР. С 1951 года – начальник управления конвойных войск НКВД. Вышел в отставку в 1959 году.
Постановление на арест основывается на показаниях Маслова Д.И., арестованного 12 февраля 1942 года.
Арестованный б. зав. производством артели «Культкомбинат» МАСЛОВ Д.И. на следствии показал:
«Из моей близкой связи с братьями СТАРОСТИНЫМИ, деловых взаимоотношений с ними, мне известно, что в артели «Спартак», а также и в других организациях, где работают братья СТАРОСТИНЫ, систематически совершаются крупные преступления, в которых организующее участие принимают братья СТАРОСТИНЫ...
.... Преступления названных выше групп работников артелей «Спартак», «Спорт Туризм» и производственного комбината заключается в основном в систематическом расхищении, как сырья, так и вырабатываемой из него готовой продукции...
... Поскольку через производство, как в «Спартаке», так и в «Спорт Туризме» проходили большие массы сырья постольку экономия на раскрое достигает всегда десятков тысяч дециметров ежемесячно. Эти излишки и сбываются затем, или в виде сырья или сдаются в нелегальную переработку надомникам с последующим уничтожением документов о переработке надомниками...»
Маслов Дмитрий Иванович (1901 – 1983). Нападающий. С 1919 года играл в футбол за команду РГО (Русское гимнастическое общество) – вместе с Николаем и Александром Старостиными, а также со Станиславом Леутой. В 1922 году на Красной Пресне был создан МКС (Московский клуб спорта). В состав клуба, в частности, вошли братья Старостины, Леута, Маслов, Виктор Прокофьев (в 1924 году он женится на сестре Старостиных, Клавдии. Расстрелян в 1938 году. Реабилитирован в 1956 году), Павел Тикстон (Клавдия Старостина-Прокофьева выйдет за него замуж после гибели Виктора Прокофьева).
С 1924 года по 1931-й Маслов играл за московское «Динамо».
В 1942 году – помощник Николая Петровича Старостина, отвечал в системе московского «Спартака» за снабжение.
Тикстон Павел Павлович. Родился в 1900 году в Подольске. Защитник. Играл за команды КФС, МКС, «Красная Пресня», «Пищевики». В 1942 году – муж Клавдии Петровны Прокофьевой-Старостиной, коммерческий директор артели «Спартак» (зав. производством фабрики «Спартак»), проживал по адресу: Малая Бронная, дом 36, квартира 12. Арестован по «делу Старостиных» в марте или апреле 1942 года. Осужден на 10 лет с лишением политических прав. Отбывал срок в Норильлаге. Освобожден 22 марта 1951 года.
«Нельзя не упомянуть, что в Норильске оказался и арестованный по одному делу со Старостиными Павел Тикстон — известный футболист «Красной Пресни» двадцатых годов и бывший муж их сестры Клавдии. Но осужден он был раньше, получил наказание по формуле «десять плюс три» и в Заполярье прибыл еще в октябре 1943-го. Освобожден был в марте 1951-го благодаря применению зачетов и остался в Норильске. У Клавдии к тому времени давно была другая семья». (Из книги Бориса Духона и Георгия Морозова «Братья Старостины»).
Фабрика «Спорт и Туризм» Москопромсовета. На момент ареста в 1942 году ее директором работал Андрей Петрович Старостин. Петр Петрович Старостин – управляющий производственного комбината общества «Спартак».
Читаем вместе.
Итак, братья Николай Петрович, Андрей Петрович и Петр Петрович Старостины были арестованы 21 марта 1942 года.
Арест утвердил первый заместитель наркома внутренних дел СССР Меркулов.
Меркулов Всеволод Николаевич. Ближайший сподвижник Берии. Родился в 1895 году. Отец – дворянин, капитан русской армии. Мать – грузинская княжна. Вырос в Тифлисе. Работал в Грузии в ЧК, ГПУ, в Закавказском краевом комитете ВКП (б). С сентября 1938 года – в НКВД СССР, комиссар Государственной безопасности 3 ранга. Расстрелян 23 декабря 1953 года.
Арест санкционировал прокурор Союза С.С.Р Бочков.
Бочков Виктор Михайлович (1900 – 1981). Служил в Красной Армии, в пограничных войсках ОГПУ. В 1938 году – начальник главного тюремного управления НКВД СССР. 7 августа 1940 года назначен Прокурором СССР. С 1951 года – начальник управления конвойных войск НКВД. Вышел в отставку в 1959 году.
Постановление на арест основывается на показаниях Маслова Д.И., арестованного 12 февраля 1942 года.
Арестованный б. зав. производством артели «Культкомбинат» МАСЛОВ Д.И. на следствии показал:
«Из моей близкой связи с братьями СТАРОСТИНЫМИ, деловых взаимоотношений с ними, мне известно, что в артели «Спартак», а также и в других организациях, где работают братья СТАРОСТИНЫ, систематически совершаются крупные преступления, в которых организующее участие принимают братья СТАРОСТИНЫ...
.... Преступления названных выше групп работников артелей «Спартак», «Спорт Туризм» и производственного комбината заключается в основном в систематическом расхищении, как сырья, так и вырабатываемой из него готовой продукции...
... Поскольку через производство, как в «Спартаке», так и в «Спорт Туризме» проходили большие массы сырья постольку экономия на раскрое достигает всегда десятков тысяч дециметров ежемесячно. Эти излишки и сбываются затем, или в виде сырья или сдаются в нелегальную переработку надомникам с последующим уничтожением документов о переработке надомниками...»
Маслов Дмитрий Иванович (1901 – 1983). Нападающий. С 1919 года играл в футбол за команду РГО (Русское гимнастическое общество) – вместе с Николаем и Александром Старостиными, а также со Станиславом Леутой. В 1922 году на Красной Пресне был создан МКС (Московский клуб спорта). В состав клуба, в частности, вошли братья Старостины, Леута, Маслов, Виктор Прокофьев (в 1924 году он женится на сестре Старостиных, Клавдии. Расстрелян в 1938 году. Реабилитирован в 1956 году), Павел Тикстон (Клавдия Старостина-Прокофьева выйдет за него замуж после гибели Виктора Прокофьева).
С 1924 года по 1931-й Маслов играл за московское «Динамо».
В 1942 году – помощник Николая Петровича Старостина, отвечал в системе московского «Спартака» за снабжение.
Тикстон Павел Павлович. Родился в 1900 году в Подольске. Защитник. Играл за команды КФС, МКС, «Красная Пресня», «Пищевики». В 1942 году – муж Клавдии Петровны Прокофьевой-Старостиной, коммерческий директор артели «Спартак» (зав. производством фабрики «Спартак»), проживал по адресу: Малая Бронная, дом 36, квартира 12. Арестован по «делу Старостиных» в марте или апреле 1942 года. Осужден на 10 лет с лишением политических прав. Отбывал срок в Норильлаге. Освобожден 22 марта 1951 года.
«Нельзя не упомянуть, что в Норильске оказался и арестованный по одному делу со Старостиными Павел Тикстон — известный футболист «Красной Пресни» двадцатых годов и бывший муж их сестры Клавдии. Но осужден он был раньше, получил наказание по формуле «десять плюс три» и в Заполярье прибыл еще в октябре 1943-го. Освобожден был в марте 1951-го благодаря применению зачетов и остался в Норильске. У Клавдии к тому времени давно была другая семья». (Из книги Бориса Духона и Георгия Морозова «Братья Старостины»).
Фабрика «Спорт и Туризм» Москопромсовета. На момент ареста в 1942 году ее директором работал Андрей Петрович Старостин. Петр Петрович Старостин – управляющий производственного комбината общества «Спартак».
Из дневников Льва Филатова, футбольного обозревателя, главного редактора еженедельника «Футбол-Хоккей». О тренерах, «Спартаке» и «Динамо», и о молодом Сёмине.
3 августа 1968 года
Звонил Н.Старостин. Рассказывал, как трудно найти центрального защитника. «У нас с Симоняном противоположные вкусы. Он смотрит, как игрок отдает мяч, а я, как отбирает». <В 1968-м Никита Симонян – главный тренер «Спартака»>
24 мая 1968 года
Н.П.Старостин читает полосу со своим материалом и очень недоволен, что я выбросил абзац, где говорилось, что «самое красивое – счет».
«Да, мы проиграли Д-о <московскому «Динамо»>. Но столько лет мы сражаемся, что уже и обиды нет. В прошлый раз они были лучше, а выиграли мы, теперь – наоборот, значит расквитались. У наших клубов даже что-то общее есть в судьбе. Мы теперь на динамовцев надеемся, что они хорошо сыграют против наших конкурентов».
29 января 1971 года
Юбилей Бескова. 50. В клубе МВД на Дзержинской. Работа Леры <жены Бескова>. Лучшее – речь Н.Симоняна. А.Старостин – «Худо будет, приходи в «Спартак», дверь открыта». Симонян – если мы впереди, оглядываемся, где «Динамо». И позади – где «Д». Друг без друга нам не жизнь, не интересно».
31 октября 1968 года
Разговор с Бесковым по телефону. «У меня двое деревянных – Зыков и Еврюжихин, от них мяч отскакивает, не угадаешь куда. Работаем над личностью. Семину я сказал, что он не умеет играть. <Юрию Павловичу Семину – 21 год. Он первый сезон играет за «Динамо» после перехода из «Спартака»>. Он долго переживал, ершился, осенью начал выполнять задания и схватил игру. Нужен еще сезон».
3 августа 1968 года
Звонил Н.Старостин. Рассказывал, как трудно найти центрального защитника. «У нас с Симоняном противоположные вкусы. Он смотрит, как игрок отдает мяч, а я, как отбирает». <В 1968-м Никита Симонян – главный тренер «Спартака»>
24 мая 1968 года
Н.П.Старостин читает полосу со своим материалом и очень недоволен, что я выбросил абзац, где говорилось, что «самое красивое – счет».
«Да, мы проиграли Д-о <московскому «Динамо»>. Но столько лет мы сражаемся, что уже и обиды нет. В прошлый раз они были лучше, а выиграли мы, теперь – наоборот, значит расквитались. У наших клубов даже что-то общее есть в судьбе. Мы теперь на динамовцев надеемся, что они хорошо сыграют против наших конкурентов».
29 января 1971 года
Юбилей Бескова. 50. В клубе МВД на Дзержинской. Работа Леры <жены Бескова>. Лучшее – речь Н.Симоняна. А.Старостин – «Худо будет, приходи в «Спартак», дверь открыта». Симонян – если мы впереди, оглядываемся, где «Динамо». И позади – где «Д». Друг без друга нам не жизнь, не интересно».
31 октября 1968 года
Разговор с Бесковым по телефону. «У меня двое деревянных – Зыков и Еврюжихин, от них мяч отскакивает, не угадаешь куда. Работаем над личностью. Семину я сказал, что он не умеет играть. <Юрию Павловичу Семину – 21 год. Он первый сезон играет за «Динамо» после перехода из «Спартака»>. Он долго переживал, ершился, осенью начал выполнять задания и схватил игру. Нужен еще сезон».
ДЕЛО СТАРОСТИНЫХ. Некто Сысоев-1. Братьев взяли в субботу 21 марта 1942 года на 273-й день войны. В своей книге «Футбол сквозь годы» Николай Петрович писал: «Его <Андрея> и Петра арестовали в ту же ночь, что и меня. Чуть позже взяли мужей наших сестер – Петра Попова и Павла Тикстона, близких друзей нашей семьи – спартаковцев Евгения Архангельского и Станислава Леуту». Обычно (не в специальной литературе) забывается, что 21 марта арестовали трех из четырех братьев – Николая, Андрея и Петра. Александр Старостин будет арестован последним из девяти обвиняемых по следственному делу №4047 – 29 октября 1942 года. Леуту арестуют 21 августа, Денисова – 20 октября, Ратнера и Архангельского – 28 октября, а вот четвертым арестованным – 21 марта, в один день с тремя братьями – был Александр Георгиевич Сысоев, 1894 года рождения, москвич, русский, беспартийный, на момент ареста работавший зав. производством артели Культкомбинат Мособлкультпромсоюза.
В книге Николая Старостина он не упомянут ни разу.
В книге «Братья Старостины», вышедшей в 2102 году в серии «Жизнь замечательных людей», Сысоев встречается только в цитатах из приговора. Как и все остальные, он получил восемь лет ИТЛ. Еще один раз Сысоев упомянут в заявлении Н.П. Старостина в Главную военную прокуратуру (9 февраля 1954 года), где, в частности, он пишет: «На суде обвиняемые Леута, Архангельский, Сысоев и другие виновными себя не признали и пытались вскрыть некоторые, указанные выше обстоятельства предварительного следствия, обвиняя меня в оговорах, однако это не увенчалось успехом, так как во-первых у них не хватило смелости сказать все до конца, а во-вторых я, потеряв веру в возможность доказать истину и надеясь, что «раскаяние» даст возможность суду направить нас на фронт, не поддержал их попытки».
И всё. Больше ничего.
В яндексе (извините) я наше только одну ссылку. В 1939 году А.Г. Сысоев вместе с Ф.Г. Варфоломеевым выпустил в издательстве «Физкультура и спорт» книгу «Спортивные вещи. Пособие в помощь товароведу, производственнику и спортсмену». И всё. Глухо.
В допросах Николая Старостина Сысоев впервые появляется в компании с Бакановым, Варфоломеевым, Давыдовым и «Александром Александровичем, фамилию которого сейчас не помню».
Варфоломеев гуглится легче. В списках «Жертв политического террора в СССР» есть Федор Григорьевич Варфоломеев, 1896 года рождения, из крестьян, участник Первой мировой войны, работавший в издательстве Наркомпроса. Всего он издал 30 книг о спортивном инвентаре, следующая, после 1939 года, у него вышла в 1950 году и называлась «Спортивные товары. Пособие для продавцов». Варфоломеев был женат на Зинаиде Цыганковой – дочери Максима Матвеевича Цыганкова, фабриканта, который первым в России организовал вместе с братом – в 1906 году – выпуск теннисных ракеток (под брендом «Максим»). Именно его ракетками играл граф Сумароков-Эльстон, первый русский чемпион по теннису.
После революции фабрики Цыганкова, понятно, были национализированы, а он сам остался в стране и всю жизни занимался разработкой и производством спортивного инвентаря (ракетки, лыжи, сани, хоккейные клюшки и т.д.).
Но это другая семья, ладно. Мы ищем хоть что-то про Сысоева.
В книге Николая Старостина он не упомянут ни разу.
В книге «Братья Старостины», вышедшей в 2102 году в серии «Жизнь замечательных людей», Сысоев встречается только в цитатах из приговора. Как и все остальные, он получил восемь лет ИТЛ. Еще один раз Сысоев упомянут в заявлении Н.П. Старостина в Главную военную прокуратуру (9 февраля 1954 года), где, в частности, он пишет: «На суде обвиняемые Леута, Архангельский, Сысоев и другие виновными себя не признали и пытались вскрыть некоторые, указанные выше обстоятельства предварительного следствия, обвиняя меня в оговорах, однако это не увенчалось успехом, так как во-первых у них не хватило смелости сказать все до конца, а во-вторых я, потеряв веру в возможность доказать истину и надеясь, что «раскаяние» даст возможность суду направить нас на фронт, не поддержал их попытки».
И всё. Больше ничего.
В яндексе (извините) я наше только одну ссылку. В 1939 году А.Г. Сысоев вместе с Ф.Г. Варфоломеевым выпустил в издательстве «Физкультура и спорт» книгу «Спортивные вещи. Пособие в помощь товароведу, производственнику и спортсмену». И всё. Глухо.
В допросах Николая Старостина Сысоев впервые появляется в компании с Бакановым, Варфоломеевым, Давыдовым и «Александром Александровичем, фамилию которого сейчас не помню».
Варфоломеев гуглится легче. В списках «Жертв политического террора в СССР» есть Федор Григорьевич Варфоломеев, 1896 года рождения, из крестьян, участник Первой мировой войны, работавший в издательстве Наркомпроса. Всего он издал 30 книг о спортивном инвентаре, следующая, после 1939 года, у него вышла в 1950 году и называлась «Спортивные товары. Пособие для продавцов». Варфоломеев был женат на Зинаиде Цыганковой – дочери Максима Матвеевича Цыганкова, фабриканта, который первым в России организовал вместе с братом – в 1906 году – выпуск теннисных ракеток (под брендом «Максим»). Именно его ракетками играл граф Сумароков-Эльстон, первый русский чемпион по теннису.
После революции фабрики Цыганкова, понятно, были национализированы, а он сам остался в стране и всю жизни занимался разработкой и производством спортивного инвентаря (ракетки, лыжи, сани, хоккейные клюшки и т.д.).
Но это другая семья, ладно. Мы ищем хоть что-то про Сысоева.
ДЕЛО СТАРОСТИНЫХ. Некто Сысоев-2. Эта спартаковская пятерка (Сысоев, Варфоломеев, Баканов, Давыдов, Белянин) была за что-то арестована, после чего оправдана по суду и вернулась осенью 1941 года в Москву из САРАТОВА. Николай Петрович по просьбе брата Александра помог им с пропиской в Москве через своего старого знакомого – зам. начальника паспортного стола отдела милиции гор. Москвы Владимира Кузьмича Якубенко.
Из протокола допроса Н.П. Старостина от 14 мая 1942 года.
«Взятку в сумме 4000 рублей я получал за содействие в прописке в городе Москве освобожденных из под стражи и вернувшихся из Саратова, бывших работников ф-ки «Спартак» ВАРФОЛОМЕЕВА, БАКАНОВА, ДАВЫДОВА, БЕЛЯНИНА и СЫСОЕВА».
«За устройство этой прописки я свез ЯКУБЕНКО на квартиру в два приема: мешок картофеля, около 10 бутылок вина, 6 кг. масла сливочного, 8 кг. мяса и 6 кг. колбасных изделий».
На следующих допросах выясняется, что Сысоев знаком со Старостиным давно и, видимо, хорошо. «Мастер спорта по теннису» Сысоев – одна из фамилий, которую Николай Старостин упоминает, когда пересказывает свои беседы с первым секретарем ЦК ВЛКСМ Александром Косаревым (расстрелян 23 февраля 1939 года), как человека, с которым он, Старостин, вел доверительные антисоветские беседы.
В декабре 1936 года спартаковцы пьют чай на квартире Андрея Петровича Старостина и ругают советскую власть. Среди них и Сысоев.
Из показаний Н.П. Старостина:
«Одновременно СЫСОЕВ возводил клеветнические измышления на руководителей ВКП (б) и Советского правительства, обвинял их в роскошном образе жизни, в чем он, якобы, сам лично убедился, бывая на правительственных дачах у бывшего зам. председателя Совнаркома СССР ЧУБАРЯ и быв. председателя СНК РСФСР – СУЛИМОВА».
На всякий случай напомню: это показания, выбитые во время следствия в 1942 году.
Влас Яковлевич Чубарь. На Украине он сейчас считается одним из организаторов Голодомора. Расстрелян 4 июля 1938 года.
Даниил Егорович Сулимов. Расстрелян 27 ноября 1937 года.
Сысоев обучал их обоих игре в теннис.
Сысоев – теннис – Варфоломеев – Цыганков. Возможно, удастся потянуть за эту ниточку.
Из протокола допроса Н.П. Старостина от 14 мая 1942 года.
«Взятку в сумме 4000 рублей я получал за содействие в прописке в городе Москве освобожденных из под стражи и вернувшихся из Саратова, бывших работников ф-ки «Спартак» ВАРФОЛОМЕЕВА, БАКАНОВА, ДАВЫДОВА, БЕЛЯНИНА и СЫСОЕВА».
«За устройство этой прописки я свез ЯКУБЕНКО на квартиру в два приема: мешок картофеля, около 10 бутылок вина, 6 кг. масла сливочного, 8 кг. мяса и 6 кг. колбасных изделий».
На следующих допросах выясняется, что Сысоев знаком со Старостиным давно и, видимо, хорошо. «Мастер спорта по теннису» Сысоев – одна из фамилий, которую Николай Старостин упоминает, когда пересказывает свои беседы с первым секретарем ЦК ВЛКСМ Александром Косаревым (расстрелян 23 февраля 1939 года), как человека, с которым он, Старостин, вел доверительные антисоветские беседы.
В декабре 1936 года спартаковцы пьют чай на квартире Андрея Петровича Старостина и ругают советскую власть. Среди них и Сысоев.
Из показаний Н.П. Старостина:
«Одновременно СЫСОЕВ возводил клеветнические измышления на руководителей ВКП (б) и Советского правительства, обвинял их в роскошном образе жизни, в чем он, якобы, сам лично убедился, бывая на правительственных дачах у бывшего зам. председателя Совнаркома СССР ЧУБАРЯ и быв. председателя СНК РСФСР – СУЛИМОВА».
На всякий случай напомню: это показания, выбитые во время следствия в 1942 году.
Влас Яковлевич Чубарь. На Украине он сейчас считается одним из организаторов Голодомора. Расстрелян 4 июля 1938 года.
Даниил Егорович Сулимов. Расстрелян 27 ноября 1937 года.
Сысоев обучал их обоих игре в теннис.
Сысоев – теннис – Варфоломеев – Цыганков. Возможно, удастся потянуть за эту ниточку.
ДЕЛО СТАРОСТИНЫХ. Читаем вместе, часть 4. Из показаний Николая Петровича Старостина на допросе 16 августа 1942 года (Старостин почти пять месяцев на Лубянке, его уже доломали, он подписывает все «признания»): «Я намерен был приступить к организации профессионального футбола по образцу Западной Европы немедленно после окончания войны. Для этого предполагалось создать в Москве и других городах несколько профессиональных футбольных клубов, которые преследовали бы цели не только спортивные, но и коммерческие. Владельцами таких клубов должны были являться акционерные общества, созданные по образцу акционерного общества в Париже «Рэссинг».
ПРИМ. Racing Club de France – один из сильнейших футбольных клубов Европы второй половины 1930-х. Чемпион и обладатель Кубка Франции 1936 года. 1 января 1936 года сборная Москвы, составленная из футболистов московских «Динамо» и «Спартака», проиграла «Расингу» на стадионе «Парк де Пренс» со счетом 1:2. В составе нашей сборной играли Александр и Андрей Старостины. Это был первый в истории советского футбола матч против сильной команды из буржуазной страны.
«Мне пришлось тогда согласовывать с председателем «Рэссинга» неким БЕРНАРОМ ЛЕВИ целый ряд спортивных и хозяйственных вопросов по этому матчу». Далее Старостин объясняет, что это знакомство помогло ему понять, как устроен профессиональный футбол на буржуазном Западе.
ПРИМ. Jean-Bernard Lévy – бизнесмен, президент парижского «Расинга». В середине 1930-х строит суперклуб, приглашая в него топовых футболистов из разных стран. Один из сильнейших вратарей мира австриец Руди Хиден был им куплен за 80 000 франков (солидные деньги по тем временам). В атаке «Расинга» играли мощный алжирец Куяр (это он забил в ворота москвичей два мяча), англичанин Кеннеди, югослав Живкович, венгр Матэ. Были в составе также легионеры из Германии и Сенегала. Тренировал «Расинг» англичанин Джордж Кимптон, бывший форвард «Саутгемптона». Жан-Бернар Леви, призванный во французскую армию в начале второй мировой войны, погиб в бою 16 мая 1940 года.
«Все вновь организованные профессиональные клубы должны были бы объединиться во Всероссийскую футбольную ассоциацию, которая и руководила бы все работой по профессиональному футболу.
Одновременно с этим ассоциация должна была бы войти в члены международной футбольной ассоциации так называемой «Фифа». Последнее было бы необходимо для того, чтобы иметь возможность участвовать в международных футбольных встречах с профессиональными командами западных буржуазных стран».
<>
Международные встречи были совершенно необходимы во-первых с точки зрения спортивной и во-вторых, самое главное, со стороны материальной! обеспечивая большие сборы! а следовательно и прибыли футбольным профессиональным клубам.
<>
Я считал необходимым сохранить для профессиональных клубов такие широко популярные в Европе названия как «Динамо» и «Спартак». Потому, что имена этих советских футбольных команд уже завоевали в Европе славу сильнейших футбольных коллективов и это обеспечивало-бы клубам, носящие эти названия и большие денежные сборы и соответствующие приемы».
Не, ну а что в этом плохого?
ПРИМ. Racing Club de France – один из сильнейших футбольных клубов Европы второй половины 1930-х. Чемпион и обладатель Кубка Франции 1936 года. 1 января 1936 года сборная Москвы, составленная из футболистов московских «Динамо» и «Спартака», проиграла «Расингу» на стадионе «Парк де Пренс» со счетом 1:2. В составе нашей сборной играли Александр и Андрей Старостины. Это был первый в истории советского футбола матч против сильной команды из буржуазной страны.
«Мне пришлось тогда согласовывать с председателем «Рэссинга» неким БЕРНАРОМ ЛЕВИ целый ряд спортивных и хозяйственных вопросов по этому матчу». Далее Старостин объясняет, что это знакомство помогло ему понять, как устроен профессиональный футбол на буржуазном Западе.
ПРИМ. Jean-Bernard Lévy – бизнесмен, президент парижского «Расинга». В середине 1930-х строит суперклуб, приглашая в него топовых футболистов из разных стран. Один из сильнейших вратарей мира австриец Руди Хиден был им куплен за 80 000 франков (солидные деньги по тем временам). В атаке «Расинга» играли мощный алжирец Куяр (это он забил в ворота москвичей два мяча), англичанин Кеннеди, югослав Живкович, венгр Матэ. Были в составе также легионеры из Германии и Сенегала. Тренировал «Расинг» англичанин Джордж Кимптон, бывший форвард «Саутгемптона». Жан-Бернар Леви, призванный во французскую армию в начале второй мировой войны, погиб в бою 16 мая 1940 года.
«Все вновь организованные профессиональные клубы должны были бы объединиться во Всероссийскую футбольную ассоциацию, которая и руководила бы все работой по профессиональному футболу.
Одновременно с этим ассоциация должна была бы войти в члены международной футбольной ассоциации так называемой «Фифа». Последнее было бы необходимо для того, чтобы иметь возможность участвовать в международных футбольных встречах с профессиональными командами западных буржуазных стран».
<>
Международные встречи были совершенно необходимы во-первых с точки зрения спортивной и во-вторых, самое главное, со стороны материальной! обеспечивая большие сборы! а следовательно и прибыли футбольным профессиональным клубам.
<>
Я считал необходимым сохранить для профессиональных клубов такие широко популярные в Европе названия как «Динамо» и «Спартак». Потому, что имена этих советских футбольных команд уже завоевали в Европе славу сильнейших футбольных коллективов и это обеспечивало-бы клубам, носящие эти названия и большие денежные сборы и соответствующие приемы».
Не, ну а что в этом плохого?
ДЕЛО СТАРОСТИНЫХ вел старший следователь 3-го (секретно-политического) управления НКВД СССР лейтенант госбезопасности Рассыпнинский – худой и долговязый человек, как описывал его Петр. Николай Старостин в своей книге писал, что после ареста «наши взаимные антипатии с Рассыпнинским переросли в плохо скрываемую враждебность». Старший Старостин считал, что тот
«был тертый в подобных делах следователь. Хоть и не блистал умом, но твердо знал, чего хотел». На самом деле Анатолию Рассыпнинскому в 1942-м было всего 33 года, и он только четвертый год, как поступил на службу в НКВД.
Анатолий Филиппович Рассыпнинский родился в 1909 году в селе Грачевка Бузулукского уезда Самарской губернии – это сейчас районный центр Оренбургской области. Это Общий Сырт, широкая плоская возвышенность в междуречье Волги и Урала, мать-сыра земля, где взошел пугачевский бунт.
Отец его был «служителем культа», псаломщиком в местной православной церкви. Фамилия Рассыпнинских (Разсыпнинских) в священстве Оренбуржья известна, как минимум, с середины XIX века. В выпуске 1916 года Бугурусланского духовного училища значится Анатолий Рассыпнинский, тезка и наверняка близкий родственник будущего следователя. В 1930-м году был арестован и осужден 58-летний Николай Константинович Рассыпнинский, священник села Герасимовка Бузулукского района. В 1932-м – его младший брат Филипп Константинович Рассыпнинский, псаломщик в селе Елшанка Бузулукского района. Фамилию Рассыпнинских и сейчас можно встретить в клире православной митрополии Татарстана.
Родители лейтенанта Анатолия Рассыпнинского умерли в 1921-м – в тот год, когда в Поволжье был страшный людоедский голод. Воспитывался он в детском доме. Окончил в Бузулуке профтехшколу-семилетку, потом сельхозтехникум, потом работал агрономом. Два года служил в армии, в Фергане. После армии домой не вернулся, был директором совхоза в Подмосковье, районным агрономом, был активным по комсомольской линии. В 1939-м поступил на службу в НКВД.
Разоблачение братьев Старостиных продвинуло его по службе. В конце 1942 года ему был вручен знак «Заслуженный работник НКВД», в начале 1943-го присвоено звание майора. В 1946-м – он уже полковник, помощник начальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР. В 1948-м Рассыпнинский был одним из тех, кто разрабатывал дело Еврейского антифашистского комитета, в рамках которого будут расстреляны 23 человека. В 1949-м его наградят орденом Отечественной войны II степени.
«– Возьмите двух следователей поздоровее, бейте его в две дубинки и заставьте говорить!
Была показана дубинка. Комаров довольно детально и со вкусом объяснял, как ею орудуют, какие последствия на всю жизнь остаются у людей, ее испробовавших… Я отказался дать показания. Комаров заставил меня встать, ударил два раза по лицу, при этом выбил два зуба, а затем вместе с Рассыпинским потащил меня к креслу и избил резиновой дубинкой. На следующем допросе меня уложили на пол, сняли полуботинки и били этой же дубинкой по подошвам и пяткам. Всего таких допросов было семь. После седьмого допроса я не выдержал и сказал, что готов дать показания».
Это из воспоминаний одного из арестованных.
В конце 1953-го, после смерти Сталина и ареста Берии, Рассыпнинский был уволен в запас «по фактам дискредитации». В 1954-м поступил – по административно-хозяйственной части – на службу на «почтовый ящик №6», московский оборонный завод авиационной промышленности. Дальнейшая его судьба мне неизвестна.
«был тертый в подобных делах следователь. Хоть и не блистал умом, но твердо знал, чего хотел». На самом деле Анатолию Рассыпнинскому в 1942-м было всего 33 года, и он только четвертый год, как поступил на службу в НКВД.
Анатолий Филиппович Рассыпнинский родился в 1909 году в селе Грачевка Бузулукского уезда Самарской губернии – это сейчас районный центр Оренбургской области. Это Общий Сырт, широкая плоская возвышенность в междуречье Волги и Урала, мать-сыра земля, где взошел пугачевский бунт.
Отец его был «служителем культа», псаломщиком в местной православной церкви. Фамилия Рассыпнинских (Разсыпнинских) в священстве Оренбуржья известна, как минимум, с середины XIX века. В выпуске 1916 года Бугурусланского духовного училища значится Анатолий Рассыпнинский, тезка и наверняка близкий родственник будущего следователя. В 1930-м году был арестован и осужден 58-летний Николай Константинович Рассыпнинский, священник села Герасимовка Бузулукского района. В 1932-м – его младший брат Филипп Константинович Рассыпнинский, псаломщик в селе Елшанка Бузулукского района. Фамилию Рассыпнинских и сейчас можно встретить в клире православной митрополии Татарстана.
Родители лейтенанта Анатолия Рассыпнинского умерли в 1921-м – в тот год, когда в Поволжье был страшный людоедский голод. Воспитывался он в детском доме. Окончил в Бузулуке профтехшколу-семилетку, потом сельхозтехникум, потом работал агрономом. Два года служил в армии, в Фергане. После армии домой не вернулся, был директором совхоза в Подмосковье, районным агрономом, был активным по комсомольской линии. В 1939-м поступил на службу в НКВД.
Разоблачение братьев Старостиных продвинуло его по службе. В конце 1942 года ему был вручен знак «Заслуженный работник НКВД», в начале 1943-го присвоено звание майора. В 1946-м – он уже полковник, помощник начальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР. В 1948-м Рассыпнинский был одним из тех, кто разрабатывал дело Еврейского антифашистского комитета, в рамках которого будут расстреляны 23 человека. В 1949-м его наградят орденом Отечественной войны II степени.
«– Возьмите двух следователей поздоровее, бейте его в две дубинки и заставьте говорить!
Была показана дубинка. Комаров довольно детально и со вкусом объяснял, как ею орудуют, какие последствия на всю жизнь остаются у людей, ее испробовавших… Я отказался дать показания. Комаров заставил меня встать, ударил два раза по лицу, при этом выбил два зуба, а затем вместе с Рассыпинским потащил меня к креслу и избил резиновой дубинкой. На следующем допросе меня уложили на пол, сняли полуботинки и били этой же дубинкой по подошвам и пяткам. Всего таких допросов было семь. После седьмого допроса я не выдержал и сказал, что готов дать показания».
Это из воспоминаний одного из арестованных.
В конце 1953-го, после смерти Сталина и ареста Берии, Рассыпнинский был уволен в запас «по фактам дискредитации». В 1954-м поступил – по административно-хозяйственной части – на службу на «почтовый ящик №6», московский оборонный завод авиационной промышленности. Дальнейшая его судьба мне неизвестна.
Это, конечно, кино. Большое советское кино.
Зимой 1940 года «Сысоев запродал по спекулятивным ценам одному из бывших торговцев кожевенными товарами, проживавшему в Останкино 200 пар кожанных подошв, с условием доставить их последнему на дом в Останкино. Эти 200 пар подошв Сысоев похитил из раскройного цеха артели и вывез на своей машине... <> Совершенно неожиданно почти около дома этого торговца, на мосту через пруд в Останкино у Сысоева заглох мотор машины, когда Сысоев стал чинить мотор, к машине подошел постовой милиционер, обеспокоенный тем, что стоявшая машина затрудняла проезд через мост.
Увидев милиционера Сысоев растерялся, чем вызвал со стороны последнего подозрение. На вопрос милиционера, что и куда он везет в машине, Сысоев вместо ответа бросился бежать, оставив машину и похищенную кожу.
Милиционер преследуя Сысоев, заметил, что тот в довершение всего начал по дороге выбрасывать из карманов похищенные им попутно с фабрики «Спартак» заготовки дамских цветных туфель.
Отбежав несколько сот метров и попав в глубокий снег Сысоев упал от изнеможения и был настигнут милиционером, который доставил его в ближайшее отделение милиции вместе с машиной, похищенными подошвами и заготовками дамских туфель». Из показаний Николая Старостина от 9 июля 1942 года. Записал следователь Рассыпнинский.
О Рассыпнинском писал постом выше. О Сысоеве будет чуть позже.
Зимой 1940 года «Сысоев запродал по спекулятивным ценам одному из бывших торговцев кожевенными товарами, проживавшему в Останкино 200 пар кожанных подошв, с условием доставить их последнему на дом в Останкино. Эти 200 пар подошв Сысоев похитил из раскройного цеха артели и вывез на своей машине... <> Совершенно неожиданно почти около дома этого торговца, на мосту через пруд в Останкино у Сысоева заглох мотор машины, когда Сысоев стал чинить мотор, к машине подошел постовой милиционер, обеспокоенный тем, что стоявшая машина затрудняла проезд через мост.
Увидев милиционера Сысоев растерялся, чем вызвал со стороны последнего подозрение. На вопрос милиционера, что и куда он везет в машине, Сысоев вместо ответа бросился бежать, оставив машину и похищенную кожу.
Милиционер преследуя Сысоев, заметил, что тот в довершение всего начал по дороге выбрасывать из карманов похищенные им попутно с фабрики «Спартак» заготовки дамских цветных туфель.
Отбежав несколько сот метров и попав в глубокий снег Сысоев упал от изнеможения и был настигнут милиционером, который доставил его в ближайшее отделение милиции вместе с машиной, похищенными подошвами и заготовками дамских туфель». Из показаний Николая Старостина от 9 июля 1942 года. Записал следователь Рассыпнинский.
О Рассыпнинском писал постом выше. О Сысоеве будет чуть позже.