И к новостям науки:
За десять лет − с 2010 по 2020 годы − во Владимирской области в два раза уменьшилось число аспирантов, в три раза − учащихся аспирантуры, в двадцать раз − количество защищаемых диссертаций, с восьми до нуля − число защитившихся докторов наук.
За это же время в долларовом эквиваленте немного снизились инвестиции предприятий в науку, уменьшилось число научных сотрудников, а объемы средств на фундаментальные исследования сократились в 6,4 раза.
Сейчас наука в регионе держится на 1-2 предприятиях типа «Генериум». Что же касается ВлГУ, то тут без иллюзий. Самым крупным мероприятием в 2021 году стали Дни памяти Александра Невского, проводимые РПЦ. Происходящее можно назвать так: «крест на науке».
https://provladimir.ru/2022/02/08/vo-vladimirskoj-oblasti-za-desjatiletie-v-razy-umenshilos-chislo-aspirantov-i-investicij-v-nauku/
За десять лет − с 2010 по 2020 годы − во Владимирской области в два раза уменьшилось число аспирантов, в три раза − учащихся аспирантуры, в двадцать раз − количество защищаемых диссертаций, с восьми до нуля − число защитившихся докторов наук.
За это же время в долларовом эквиваленте немного снизились инвестиции предприятий в науку, уменьшилось число научных сотрудников, а объемы средств на фундаментальные исследования сократились в 6,4 раза.
Сейчас наука в регионе держится на 1-2 предприятиях типа «Генериум». Что же касается ВлГУ, то тут без иллюзий. Самым крупным мероприятием в 2021 году стали Дни памяти Александра Невского, проводимые РПЦ. Происходящее можно назвать так: «крест на науке».
https://provladimir.ru/2022/02/08/vo-vladimirskoj-oblasti-za-desjatiletie-v-razy-umenshilos-chislo-aspirantov-i-investicij-v-nauku/
Forwarded from GOGOV: о России без политики
Forwarded from Свободный копейщик
В ненышние непростые времена себя непросто порадовать. Хорошо, что можно просто купить хорошие книги и поднять настроение. Собрал всего Стивена Пинкера на русском — популяризатора науки, который доступным языком пишет на общественные и исторические темы. Искренняя рекомендация.
Читать, очевидно, придется в перерывах между написанием постов в десятки телеграм-каналов, которыми я занимаюсь по мнению местных оголтелых политиканов 😎
Читать, очевидно, придется в перерывах между написанием постов в десятки телеграм-каналов, которыми я занимаюсь по мнению местных оголтелых политиканов 😎
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Во время выборов Наумова на ГТРК могли бы включить балет. Я бы вот такой включил.
Что ждет владимирские СМИ? Часть I − Теория.
(меня попросили ответить на вопрос. Я написал полотнище и решил, что надо его разместить и в канале).
Ну смотри, не хочется теоретизировать, но придется.
С одной стороны, я думаю, что после 24 февраля в основном продолжились те тенденции, которые были до, еще во время пандемии: российский рекламный рынок сжимается, мелкий и средний бизнес уже не видит смысла рекламироваться в региональных СМИ, в лучшем случае, рекламные бюджеты вкладываются в соцсети. Крупные компании сейчас тоже задвинули цели рекламироваться. У них бюджеты на рекламу закладываются автоматически, но небольшие и их не хватает для коммерческой окупаемости изданий.
Власть также не то, чтобы сейчас сильно расположена к финансированию СМИ, хотя, думаю, издания на грани закрытия сейчас охотнее соглашаются на какие-то форматы, которые раньше были невозможны − например, писать рекламу без пометки о рекламе.
С другой стороны, 24 февраля обострило финансовые проблемы, дало властям карт бланш на репрессивные меры к тем, кто не достаточно лоялен. Раньше мы говорили, что российский закон о СМИ удивительно хорош для российского уровня прав и свобод. Сейчас, после введения ограничений, любое СМИ уже что-то нарушило, любого можно заподозрить в чем угодно и закрыть до суда. Иногда возможность силового воздействия бывает эффективной уже на уровне угрозы, многие СМИ трижды подстраховываются.
И здесь получается, что основные волнующие людей темы, то есть, буквально весь топ-5 возможных региональных новостей СМИ писать не будут, чтобы не нарушить закон. Значит, эти темы подхватят соцсети, телеграм-каналы, зарубежные издания, издания «в изгнании» или как это правильнее назвать?
Местные издания будут писать не самые важные местные новости в тот момент, когда вообще баланс между региональной и федеральной (она же общемировая) повесткой скошен в сторону последней. А если ты пишешь неинтересные новости, тебя мало читают, тебе меньше доверяют, у тебя хуже все метрики: количество просмотров, глубина, переходы по ссылкам − все, что продается в виде рекламы.
В итоге у бизнеса нет не только ресурсов на рекламу, но и желания вкладывать в нее деньги.
(меня попросили ответить на вопрос. Я написал полотнище и решил, что надо его разместить и в канале).
Ну смотри, не хочется теоретизировать, но придется.
С одной стороны, я думаю, что после 24 февраля в основном продолжились те тенденции, которые были до, еще во время пандемии: российский рекламный рынок сжимается, мелкий и средний бизнес уже не видит смысла рекламироваться в региональных СМИ, в лучшем случае, рекламные бюджеты вкладываются в соцсети. Крупные компании сейчас тоже задвинули цели рекламироваться. У них бюджеты на рекламу закладываются автоматически, но небольшие и их не хватает для коммерческой окупаемости изданий.
Власть также не то, чтобы сейчас сильно расположена к финансированию СМИ, хотя, думаю, издания на грани закрытия сейчас охотнее соглашаются на какие-то форматы, которые раньше были невозможны − например, писать рекламу без пометки о рекламе.
С другой стороны, 24 февраля обострило финансовые проблемы, дало властям карт бланш на репрессивные меры к тем, кто не достаточно лоялен. Раньше мы говорили, что российский закон о СМИ удивительно хорош для российского уровня прав и свобод. Сейчас, после введения ограничений, любое СМИ уже что-то нарушило, любого можно заподозрить в чем угодно и закрыть до суда. Иногда возможность силового воздействия бывает эффективной уже на уровне угрозы, многие СМИ трижды подстраховываются.
И здесь получается, что основные волнующие людей темы, то есть, буквально весь топ-5 возможных региональных новостей СМИ писать не будут, чтобы не нарушить закон. Значит, эти темы подхватят соцсети, телеграм-каналы, зарубежные издания, издания «в изгнании» или как это правильнее назвать?
Местные издания будут писать не самые важные местные новости в тот момент, когда вообще баланс между региональной и федеральной (она же общемировая) повесткой скошен в сторону последней. А если ты пишешь неинтересные новости, тебя мало читают, тебе меньше доверяют, у тебя хуже все метрики: количество просмотров, глубина, переходы по ссылкам − все, что продается в виде рекламы.
В итоге у бизнеса нет не только ресурсов на рекламу, но и желания вкладывать в нее деньги.
Что ждет владимирские СМИ. Часть II − Конкретика.
У местных СМИ остается возможность давать хорошую местную политическую аналитику, какие-то инсайды, возможно, как-то фиксировать статистику про цены, уровень жизни. Этим повестка ограничивается. И это приводит к еще одному дисбалансу − люди, которые раньше просматривали 3-4 издания, теперь смотрят одно и делают это не дальше соцсетей. Я сам уже не помню, когда последний раз читал новости на сайтах, когда переходил по ссылке. Мне хватает заголовков. Я думаю, остаются потребители новостей в виде чиновников − для них это профессиональный спорт такой. Этих людей у нас немало (сюда входят некоторые бюджетники, силовики). Они, кстати, не смотрят и не читают ни Ведомости, ни Губернию, все сидят на Зебре и даже не знаю, где еще. За счет них посещаемость будет еще на плаву какое-то время.
Закрытие владимирских СМИ − закономерность. Нет успешных финансовых моделей, снижается влияние изданий на людей, уже и власть перешла на соцсети больше. Думаю, до конца года кто-то еще закроется. Кто-то откроется, кто-то будет держаться − но это все будет на условных «биткоинах» отдельных энтузиастов, которые считают, что смогут переждать этот период.
Хочется надеяться, что Томикс и Зебра попробуют выжить за счет людей, которые верят в свет в конце тоннеля. И за счет журналистов, которые верят в то же самое. Потому что для вменяемого человека работать в условиях такой жесткой цензуры, когда ты знаешь, что условные пять самых важных новостей на сегодня ты не берешь, потому что можешь за них сесть, работать в таких условиях, мягко скажем, сложновато психологически. Здесь можно как-то помнить прошлое и верить в будущее. Кто-то, я знаю, считает, что работает над летописанием владимирской истории. Мне, например, важно давать информацию, как говорят, для «поддержки принятия решений». В моем случае убедить себя продолжать работать журналистом сложновато. Возможно, когда появятся точки роста для бизнеса и возможности для людей я попробую как-то аккумулировать эту информацию. Пока же − не хочется приносить людям плохие новости, которые им не нужны и ничего не меняют в их жизнях.
У местных СМИ остается возможность давать хорошую местную политическую аналитику, какие-то инсайды, возможно, как-то фиксировать статистику про цены, уровень жизни. Этим повестка ограничивается. И это приводит к еще одному дисбалансу − люди, которые раньше просматривали 3-4 издания, теперь смотрят одно и делают это не дальше соцсетей. Я сам уже не помню, когда последний раз читал новости на сайтах, когда переходил по ссылке. Мне хватает заголовков. Я думаю, остаются потребители новостей в виде чиновников − для них это профессиональный спорт такой. Этих людей у нас немало (сюда входят некоторые бюджетники, силовики). Они, кстати, не смотрят и не читают ни Ведомости, ни Губернию, все сидят на Зебре и даже не знаю, где еще. За счет них посещаемость будет еще на плаву какое-то время.
Закрытие владимирских СМИ − закономерность. Нет успешных финансовых моделей, снижается влияние изданий на людей, уже и власть перешла на соцсети больше. Думаю, до конца года кто-то еще закроется. Кто-то откроется, кто-то будет держаться − но это все будет на условных «биткоинах» отдельных энтузиастов, которые считают, что смогут переждать этот период.
Хочется надеяться, что Томикс и Зебра попробуют выжить за счет людей, которые верят в свет в конце тоннеля. И за счет журналистов, которые верят в то же самое. Потому что для вменяемого человека работать в условиях такой жесткой цензуры, когда ты знаешь, что условные пять самых важных новостей на сегодня ты не берешь, потому что можешь за них сесть, работать в таких условиях, мягко скажем, сложновато психологически. Здесь можно как-то помнить прошлое и верить в будущее. Кто-то, я знаю, считает, что работает над летописанием владимирской истории. Мне, например, важно давать информацию, как говорят, для «поддержки принятия решений». В моем случае убедить себя продолжать работать журналистом сложновато. Возможно, когда появятся точки роста для бизнеса и возможности для людей я попробую как-то аккумулировать эту информацию. Пока же − не хочется приносить людям плохие новости, которые им не нужны и ничего не меняют в их жизнях.
Forwarded from Stoff
«Значит, давался как-то в городе Петербурге торжественный концерт по поводу какой-то важной даты — дня города, может быть, или чего-то там ещё. На концерте присутствовала сама Валентина Ивановна и другие замечательные люди.
Состав выступающих на таких концертах не меняется уже много лет: мушкетёр Боярский в шляпе, добрый доктор Розенбаум, кудрявый композитор Корнелюк, пожилая, но по-прежнему сдобная Людмила Сенчина, ну, и бессмертные Эдита Пьеха (иногда с внуком) и Эдуард Хиль, коих я помню больше лет, чем живу на этом свете. В общем, чем богаты.
И тут вдруг внезапно выходит на сцену композитор Каравайчук. Если вкратце, то это такой композитор, которого одни считают абсолютным гением, а другие полным идиотом. Впрочем, одно другому не мешает. Если вообразить себе самый скверный характер, который возможно вообразить, то у композитора Каравайчука он ещё хуже. Живёт он в крошечной комнатке, в которой едва помещается рояль. За этим роялем он обедает и на нём же спит. Когда его приглашают куда-то выступить, он снимает с подушки свою единственную ни разу не стиранную наволочку для того, чтобы надевать её на голову во время выступления.
Тот, кто пригласил такого человека на торжественное мероприятие, наверняка понёс впоследствии самую суровую и совершенно заслуженную кару. Ибо это было актом чистейшего и неприкрытого вредительства. При Сталине за такое вообще расстреливали.
Ну, и значит, выходит этот композитор Каравайчук к микрофону и говорит своим невыразимо противным скрипучим голосом: «Дорогие друзья! Всё то, что вы тут слышали, — это была страшная поебень. Для тех, кто думает, что он ослышался, повторяю: ПО-Е-БЕНЬ. А теперь мы будем слушать музыку».
И в мертвецкой тишине, в которой не пискнула даже Валентина Ивановна, композитор Каравайчук сел за рояль, надел на голову наволочку и заиграл что-то волшебное».
Историю рассказал поэт Дмитрий Горчев.
#Каравайчук
#Горчев
Состав выступающих на таких концертах не меняется уже много лет: мушкетёр Боярский в шляпе, добрый доктор Розенбаум, кудрявый композитор Корнелюк, пожилая, но по-прежнему сдобная Людмила Сенчина, ну, и бессмертные Эдита Пьеха (иногда с внуком) и Эдуард Хиль, коих я помню больше лет, чем живу на этом свете. В общем, чем богаты.
И тут вдруг внезапно выходит на сцену композитор Каравайчук. Если вкратце, то это такой композитор, которого одни считают абсолютным гением, а другие полным идиотом. Впрочем, одно другому не мешает. Если вообразить себе самый скверный характер, который возможно вообразить, то у композитора Каравайчука он ещё хуже. Живёт он в крошечной комнатке, в которой едва помещается рояль. За этим роялем он обедает и на нём же спит. Когда его приглашают куда-то выступить, он снимает с подушки свою единственную ни разу не стиранную наволочку для того, чтобы надевать её на голову во время выступления.
Тот, кто пригласил такого человека на торжественное мероприятие, наверняка понёс впоследствии самую суровую и совершенно заслуженную кару. Ибо это было актом чистейшего и неприкрытого вредительства. При Сталине за такое вообще расстреливали.
Ну, и значит, выходит этот композитор Каравайчук к микрофону и говорит своим невыразимо противным скрипучим голосом: «Дорогие друзья! Всё то, что вы тут слышали, — это была страшная поебень. Для тех, кто думает, что он ослышался, повторяю: ПО-Е-БЕНЬ. А теперь мы будем слушать музыку».
И в мертвецкой тишине, в которой не пискнула даже Валентина Ивановна, композитор Каравайчук сел за рояль, надел на голову наволочку и заиграл что-то волшебное».
Историю рассказал поэт Дмитрий Горчев.
#Каравайчук
#Горчев