Так вот. «Площадь Мира» это чего-то особенного. Не вполне верно назвать его музеем современного искусства: это музей, который любит современное искусство, но и занимается не только им, и корни его растут из недружелюбной современному искусству почвы.

В 1980-х это здание строили как тринадцатый филиал Центрального музея Ленина, нормальный такой храм. Сотни тайных ходов-переходов, сложных перепадов высоты. Енисей в панорамных окнах. Обитые тканью стены в экспозициях. Скульптурные группы рабочих и крестьян.

Сейчас некоторые из этих скульптур стали героями новых сюжетов. Вот маленькая девочка (вид с третьего этажа, по отношению к первому этажу она под потолком) бредёт не то через торосы, не то через супрематические облака. То ли она Ангел истории, то ли ступает по Тысяче плато.

Про ангела и плато не моя идея, подслушала у арт-директора «Площади» Сергея Ковалевского, который вёл лабораторию

Строили филиал музея Ленина — а когда времена изменились, Ленина не бросили, не забыли и не убрали в чулан. Здесь его много, он многолик и виден с разных сторон.

Из известного — апокрифическая серия Рината Волигамси про брата-близнеца Ленина в узком проходе за стеной.

Как всегда, я почти не сделала никаких фото, но на сайте Площади Мира есть виртуальные туры, если вам интересно, что там такое придумали.

Но если музей не Ленина и не современного искусства, то чего?

Этот красноярский опыт перекликается у меня с тем, что мы делали год назад в Петербурге на Музейном форуме по детским программам. Очень редко меня спрашивают: «А что вы там делаете у себя, на ваших музейных форумах и лабораториях?» — и я говорю, что на хороших форумах мы на несколько дней погружаемся в суть профессии. Как если бы повар на несколько дней мог забыть о санпине и закупках, и думать только о поэзии (я досмотрела третий сезон Bear, у меня теперь такие параллели). Иногда нам в этом помогают разговоры, иногда — упражнения и практикоориентированные задачи разного рода.

Так в Петербурге в ноябре 2023 года мы провели несколько дней,
перемещаясь между площадками, одной из главных стал Государственный музей истории религии (ГМИР). В один из этих дней нам предложили выйти в постоянную экспозицию и обсудить ее достоинства и недостатки…

…и считаю это отважным шагом со стороны коллег из ГМИР, мощным жестом доверия. Ни одна этикетка не была в безопасности. Критике подвергся каждый угол. То ли пошла наружу, побулькивая, наша фрустрация от невозможности менять что-то в своих родных экспозициях, то ли у музейщиков просто опасно спрашивать их честное мнение.

Фото — из телеграм-канала Государственного музея истории религии.

…или дело в том, что, как говорила Яра Бубнова, невозможно быть критиком и куратором одновременно.

В Красноярске у нас тоже случилось вторжение в экспозицию, но именно что кураторское: мы должны были работать с найденными объектами и вписать их в музейное пространство.

На полке шкафа в кармашке первого зала я нашла книгу «Русские дети и их игры» и не расставалась с ней почти все время. В текстах считалок и скороговорок я каждый раз нахожу такую силу, которая может перевернуть мир вверх дном (и периодически это делает). Да и рядом с самим шкафом часть мебели уже висела вверх ногами, а за стеной в аудиоинсталляции звучал голос, похожий на детский. Так что идея сложилась из того, что было: просто прочесть эту книгу вслух.

Чтобы обозначить приглашение к чтению, я оставила в книге закладки, а микрофон с задержкой звука все это время был на экспозиции неподалёку. Будете в Красноярске, заходите почитать. Я буду этому очень рада.

Фото разворота книги из презентации Сергея Ковалевского по итогам Лаборатории музея современности

На правах предвзятости: 9 января иду на выставку в неочевидном месте (офисное здание).

Если хотите пойти со мной, пишите.

Если узнали локацию на шестой картинке, моргните.

Фото Ильи Красотина