Кто не успел 9 января, тот может в ближайший месяц-два зайти в бар Blanche и посмотреть на «Пупупу»

В инстаграме тоже можете подписаться

Ещё такая перекличка: на самое крупное собрание Фаберже, которое когда-либо было показано за пределами столиц, сходили?

Восемь яиц — три больших, пять мелких, почти перед носом. Сотни мелких изделий, созданных фирмой Фаберже, а ещё их конкурентами и их последователями. Все это очень близко, с роскошным светом, там, откуда приехали экспонаты (Музеи Московского Кремля), их так не показывают.

Это тот очередной случай, когда я восхищена в первую очередь трудом, который стоит за этой выставкой. Вообще мне кажется, что вы и так без меня должны были про неё знать, но чувствую необходимость зафиксировать, пока она не закончилась. В понедельник уже ничего не будет.

Фото из телеграм-канала Музеев Московского Кремля

Рядом с этими стрекозами и цикадами лежат папки для экскурсоводов, в которых лежат листы с названиями редких оттенков: мальвовый, перламутровый, лососёвый — и картинками к ним.

Вспомнила картинку, где лосось говорит:

— Ой, вы назвали в честь меня цвет! Наверное, он серебристый, как моя чешуя!
— …
— Так. Погодите. Какой. Это. Цвет.

В общем, такие папки нужны для того, чтобы работать с разными посетителями — глухонемые, маленькие дети, другие люди, у которых по каким-то причинам этих слов нет в активном словарном запасе. И если не продумать такие мелочи, то самая роскошная выставка будет проходной.

Фото из телеграм-канала Музеев Московского Кремля

Меееееедленно читаю «Пантократора солнечных пылинок» Данилкина — биография Ленина, после Красноярска чот накатило.

На пятой главе подумала, что надо уже сделать список цитат про музеи, связанные с ВИ, потому что Данилкин, судя по всему, очень ответственно их обошёл или предпринял такие попытки.

На просьбу автора книги, отчаянно размахивавшего «официальным» письмом из издательства, разрешить с ознакомительными целями посещение камеры номер 193, которая в советское время пусть не была открытым музеем, но оставалась мемориальным помещением, по указанному на сайте телефону было сказано буквально следующее: «Там ремонт, ничего нет, ни музея, ничего, стены разбиты, самой той камеры больше не существует».

Какие вам приходят на память произведения художественной литературы или кино, где музей играет значимую роль — ну, кроме «Музея невинности» и сюжетов про ограбление?

У самого сердца моего лежит лучшее художественное произведение, в котором музей — «начало координат», и это цитата. Я про «Мы» Замятина.

Главные герои встречаются в Древнем Доме — законсервированном много лет назад многоквартирном здании, во дворе которого торчат булыжники и кусты. Он сохранен как нравоучительное напоминание о побеждённом хаосе и разрухе. Есть у этого музея, как положено, и смотрительница.

…это странное, хрупкое, слепое сооружение одето кругом в стеклянную скорлупу: иначе оно, конечно, давно бы уже рухнуло. У стеклянной двери — старуха, вся сморщенная, и особенно рот: одни складки, сборки, губы уже ушли внутрь, рот как-то зарос — и было совсем невероятно, чтобы она заговорила. И все же заговорила.
— Ну что, милые, домик мой пришли поглядеть? — И морщины засияли (то есть, вероятно, сложились лучеобразно, что и создало впечатление «засияли»).

Мне кажется, я и сейчас в некоторых музеях себя так чувствую:

Я открыл тяжелую, скрипучую, непрозрачную дверь — и мы в мрачном, беспорядочном помещении (это называлось у них «квартира»). Тот самый, странный, «королевский» музыкальный инструмент — и дикая, неорганизованная, сумасшедшая, как тогдашняя музыка, пестрота красок и форм. Белая плоскость вверху; темно-синие стены; красные, зеленые, оранжевые переплеты древних книг; желтая бронза — канделябры, статуя Будды; исковерканные эпилепсией, не укладывающиеся ни в какие уравнения линии мебели.
Я с трудом выносил этот хаос. Но у моей спутницы был, по-видимому, более крепкий организм.

И так далее:

Мы прошли через комнату, где стояли маленькие, детские кровати (дети в ту эпоху были тоже частной собственностью). И снова комнаты, мерцание зеркал, угрюмые шкафы, нестерпимо пестрые диваны, громадный «камин», большая, красного дерева кровать. Наше теперешнее — прекрасное, прозрачное, вечное — стекло было только в виде жалких, хрупких квадратиков-окон.
— И подумать: здесь «просто-так-любили», горели, мучились… — (Опять опущенная штора глаз.) — Какая нелепая, нерасчетливая трата человеческой энергии, не правда ли?

Все прекрасно в этом образе музея:

и то, как он становится точкой, в которой жизнь героя переворачивается,

и то, как вывернуты наизнанку клише о музее,

и то, что смотрительница хранит секреты своих гостей,

и то, как четко обозначена проблема интерпретации — музей сохраняет память, но как он это делает и кому служит?

и слабая надежда на то, что память нельзя поставить никому на службу.

Обожаю.

Вообще нет такой книжки, в которой я бы не вычитала про музей

Если меня читает кто-то музейный, кто ещё не подал заявку в лабораторию «Площади Мира» — передаю вам ещё один намек от судьбы.

Красноярск в апреле вполне гостеприимен для людей из любых климатических поясов, «Площадь мира» так же прекрасна, как и всегда, в лаборатории установлен режим оглушительной работы мысли.

Енисей для привлечения внимания.

Так, например, заботливо подписана и эта картина «Сотворение мира по Курбе». Решила загуглить название исходной картины — строго говоря, «Происхождение мира» — без имени автора, чтобы понять, насколько она очевидна. И что вы думаете?

Так вот: что с именем, что без имени, гугл вам эту великую картину просто так не покажет. Яндекс покажет, но не оригинал. Другие поисковики поленилась проверять.

Осыпала недавно комплиментами Наташу Коробку — «как она чувствует» и все такое. Просто человек умеет смотреть на все, как художник, и способна других этим инфицировать.

Да, вы тоже так можете

Вот сто проц помню всякие проекты, где фотографировали смотрительниц в классических музеях. А была уже у кого-нибудь серия «охранники в цси»?

Коллега спросила сегодня с почти утвердительной интонацией: «Ты же была в Дальневосточных разлучницах?»

Нет, не была. Думаю/знаю, что я не единственный человек, которого ошибочно причисляют к ДВР, и хотя я застала концепцию «каждый есть разлучница», я с ней не была согласна, а потом она и актуальность потеряла. Некоторые ситуации, создаваемые ДВР (так обобщим их художественное наследие), со мной круто срезонировали, а большинство были для меня мимо.

Все же если вы хотите разобраться, кто был в ДВР, а кто не был, акционистки они там или феминистки или им просто заняться нечем, и чо ваще — в Ночь Музеев на Заре аж целую лекцию про них дают. Как раз к новой выставке, чтобы любопытный гость мог её понять или хотя бы попробовать.

(А вы были в Дальневосточных разлучницах?)

По Ночи музеев в целом так: я, как обычно, внутри процесса, никуда звать и ничего нахваливать не в состоянии. Пока не начала работать в культуре, несколько лет подряд я в эти выходные уезжала из города, синдромом упущенных возможностей не страдала и вообще хочу напомнить, что ходить в музей в другие дни не запрещено!

Но если прагматично подойти к вопросу:
- подорожали не только продукты, но и все остальное, включая музеи, дешевле уже не будет, в Ночь музеев единственная возможность сэкономить
- поэтому в Музее Арсеньева берите абонемент, но ещё в 16:00 или 20:30 задержитесь у сцены на Светланской
- в Картинной галерее последние дни работает Поленов, а вы, может, и не были там ещё
- за музыкой и экспериментальным саундом традиционно надо на Зарю, если, конечно, вы не застрянете на концерте на Набережной
- я весь день буду на форте, и думаю, что мне повезло больше всех
- в комментариях можно похвалить кукушку или написать, что, как вам кажется, нельзя пропустить