После дневного ливня
двое сидят в саду.

Вечер одну звезду
выронил над оливой.
Капли с ветвей ореха,
чаячий дальний смех.

Русскоязычный грек,
правнук понтийских греков,
шепчет слова молитвы.
В миску кладёт оливки,
тёплый ломает хлеб,
цедит по стопкам узо.

Город и порт во мгле.
И по дорожке лунной
движутся сухогрузы
от берегов Солуни
в сторону Гесперид.

Гостю
грек
говорит:

был я в горах Афона.
И увидал икону,
а на иконе — ад,
пламя из чёрных врат,
и на плечах три гроба
держат монахи в робах,
тянутся вереницей.

Над головами вязь
нимбы сплела, виясь,
и от неё светло.

Мне та икона снится.
Трое в гробах. Стило
держит один с вощицей.
А на другом — венец.
Третий с понтийской лирой.

Смертны их пелена.
Славны их имена.

Пусть почиют с миром,
отняты наконец
у темноты, у тлена
и у огня геенны,
ибо с них снят грех.

Если погиб грек
до Рождества Христа
и, не приняв креста,
канул во тьму, в Аид —
мало простых молитв.

Вот они тут, бредут:
братья с горы Афон,
греки, кто был рождён
в каждый из дней в году,
вставшие против ада
за сыновей Эллады.

Нимбы из их имён:
Василис и Спиридон,
Гелиос и Нектариос —
сотни святых старцев.

Слово из их уст —
и ныне Аид пуст.
Гомер.
Александр.
Одиссей.
Они отмолили всех.
Аристотеля.
И Перикла.

…Выпив, заев оливкой,
хлопая по плечам,
плача и хохоча,
двое в саду кричат:
слышите? пуст Аид!

Эхо летит, звенит,
вспугивая цикад:
слышите? пуст ад.

Дремлет Европа, как
дева античных карт,
что на спине быка
навзничь плывёт над бездной.

А на боку быка
белым пятном, легка, —
греческая ладонь
с линиями судьбы,
пальцы в воде Эгейской.

Греки идут в огонь.
Греки несут гробы

И шелестит орех:
мы
отмолили
всех.

Огромная благодарность телеканалу, его руководителю и сотрудникам. Ждём эфира

Совсем немного времени остаётся до главного праздника года, до Русской Пасхи, до Дня Победы.

Я пишу эти строки сейчас, страшно волнуюсь, боюсь и даже немного плачу. В этом году мы решили, что 9 мая свои стихи у нас в эфире прочитают лучшие поэты России, наши современники, те, с кем нам повезло ходить по одной земле и в одно время. Ольга Старушко, Дмитрий Мельников, Анна Долгарева, Елена Заславская.

За визуальное решение отвечали Рома Корниенко, гениальный совершенно промо-директор телеканала "78," и его потрясающая команда.

Получилось так, что я с трудом сдерживаю слёзы сегодня весь день, с момента, как увидел первый готовый ролик. Их будет много, я буду выкладывать по одному-два в день, всё сразу вы увидите у нас в эфире 9 мая. Это будет и авторское чтение, и работа профессиональных артистов, но главное - вы увидите и услышите боль, любовь и торжество.
Почему Пасха? Потому, что смертью смерть поправ, Россия стоит и будет стоять вечно.

Премьера здесь и сейчас. Спасибо, Ольга Викторовна.
#русскиестихи

Наталья Осипова о кристальной ясности

По поводу того, как устроена культура, ее описание и ее ранжирование в России. И с чем хочет побороться Ямпольская. Но проблема глубже глубокого, ей лет триста. Итак.

Вот фрагмент из интервью Снобу либерального азовца, из стальных, филолога Глеба Морева, который, в силу особых давних чувств к России, называет вещи своими именами и не стесняется никогда. И это хорошо. Здесь символ веры либерального сообщества:

Важно понимать, что при всем разнообразии и богатстве русской культуры ее мейнстрим был и остается «либеральным» (во избежание терминологических споров давайте сразу договоримся, что под «либералами» мы для простоты имеем в виду зсторонников западной модели развития). Начиная с Петра Великого, этот мейнстрим ориентирован на западные ценности и практики. Любые отклонения от него — скажем, у Пушкина, Достоевского и Розанова или Блока, Солженицына и даже Бродского — оборачивались для их авторов весьма чувствительными последствиями, на нивелирование которых уходили десятилетия.

(Теперь вам понятно, почему вас называют земляным червяком за концерт в Донецке? Травля называется практиками и относится комментатором к традиции. А традиция - это свято. Вуаля!)

Стихи Жуковского и Пушкина, прославляющие усмирение Польши, тут же получили от их друга Вяземского имя «шинельных» и, среди прочего, для двух поколений русских читателей испортили репутацию нашего первого поэта.

(Пушкина пытались отменять давно, как видим. А сейчас он уже открыто называется имперцем, представителем агрессивной имперской культуры, испортившей русских)

Мудрый Бродский уже даже не пытался публиковать «На независимость Украины», прекрасно представляя себе последствия.

(Бродский уже знал силу доброго либерального слова, несомненно)

Другое дело, что потом приходит либеральный филолог или историк — и все эти «отклонения» спокойно апроприируются мейнстримом: их описывают, комментируют, каталогизируют и ставят на полку.

(Похвальная откровенность. Либеральный филолог так раз займется переписыванием Бродского в либералы, умолчаниями, цензурированием и сменой акцентов. То, что описано - это технология, фактически политтехнология, так действуют консультанты на выборах, работая со смыслами, один в один)

Как это случилось со всеми перечисленными. Ведь историю русской культуры писали, пишут и будут писать либералы — это тоже немаловажное обстоятельство. Русский культурный канон, иерархия имен, образцы историко-культурных описаний — все это задано либералами, от Белинского до Лотмана. Их нынешние противники — не хочется называть их хорошим словом «патриоты» — в силу чудовищно низкого культурного и профессионального уровня не могут предоставить никакой альтернативы мейнстриму.

(Важный инструмент в этой войне миров - отменять оппонента, называть его маргиналом, идиотом, невеждой, бездарностью и дикарем - именно так работает либеральная система монополизма в культуре. Не согласен с нами - залп! Еще трепыхаешься? 10 залпов, от лучших людей с литпремиями и кафедрами филологии - и тебя нет)

Все, на что они способны, — это носиться, скажем, с Есениным (которого вместо большого поэта они представляют рязанским пареньком, умученным евреями из ОГПУ) и с ужасом отрицать его гомосексуальную связь с Клюевым.

Но мы отвлеклись. Вообще, вся российская маргинальная культура имеет негативную идентичность — она определяет себя через отрицание культуры либеральной.

(Ясно? Все, что не либерально - маргинально. Ну и государство годами это подтверждало, давая именно им гранты, награды и звания. Как же не увериться в силе своей власти над государством?

Тут еще есть важная ремарка. Действительно, альтернативное либеральному описывается как антилиберальное, очень часто. Слабость патриотической позиции в том, что у нее мал инструментарий, мало практик, мало сил и денег, мало слов, понятий, скуден язык. И после апроприации культуры либералами очень непросто вытащить из нее собственное. Это как выбраться из-под катка. У бедняков - а бедна вся нелиберальная немейнстримная культура - мало сил для того, чтобы осмыслить себя, она выживает, всего-то старается не умереть)

«…с аппетитом жука-точильщика», пишет Дима.
Да.
Семь лет назад написано.

Жгут типографа-короеда
за его потаённый труд.

Жук почти одержал победу.
Жук подтачивал там и тут,
покушался на самых стойких,
чтоб от маковки до корней,
чтоб потом на обломках — стройка.
Или свалка. И чёрт бы с ней.

И откуда управе взяться
на прожорливого жука?
Брюхо там набивают, братцы,
где забыли про лесника.
Но за строем скрипучих елей
зеленеющий виден лес.
Еле-еле, кажись, успели,
чтобы он туда не пролез.

…Не внедриться жуку в подкорку,
не оставить в ней ни строки.
Креозотом его? Махоркой?
Нет, давай подчистую.
Жги!

#типографу

При этой всей вычурной элоквенции, тов. Морев широко известен в узких кругах запредельной бездарностью и, следовательно, тщательной ненавистью к русской культуре, в которой он, как "докторант Иерусалимского университета" ведёт себя с аппетитом жука-точильщика.

Весь смысл существования моревых, как одного из уже престарелых комиссаров тоталитарной тусовочки, заключается в комиссарстве: с помощью корпоративного шантажа и тотальной культуры отмены эти паразиты выстроили систему восхваления бездарностей и травли талантов.

Это очень смешно, насколько сильно докторант Иерусалимского университета ненавидит русских писателей, буквально с ветхозаветной яростью.

"Скажи "шибболет", пёс".

https://t.me/ossinoe/2724

Ещё о типографах свеженькое, нагрызенное

Альпина, Бумкнига, Издательство Лимбаха, Клаудберри, Книжники, КомпасГид, Новое Литературное Обозрение, Подписные издания, Поле, Поляндрия, Самокат, Синдбад, Фантом, Albus Corvus, Corpus, Individuum, Livebook, No Kidding, Popcorn Books выступают против того, что, по мнению роскомнадзора, называется «спецоперацией», а по мнению многих простых людей — совсем по-другому.

#календарь.
Вспомним: 28 апреля началась операция по взятию Берлина в сорок пятом

Сегодня я вспоминаю историю, рассказанную Димой Конаныхиным: если бы не он, я никогда бы не написала "Пике".

Дмитрий Конаныхин, 10 апреля 2019:
#Тихим_голосом
Почему-то вспомнилось...
Вряд ли вы об этом знаете.
Мне повезло лично знать человека, который был сыном сталинского сокола, придумавшего, как прицельно бомбить Берлин.
Помяните, ребята, сталинского сокола Ивана Сухова, придумавшего этот способ русской победы и поведшего за собой друзей.
Он и многие лётчики выжили.

ПИКЕ

Берлин.
Конец апреля.
Наступление.
Врага уже теснят, но тем не менее
ещё не взятый город - вдалеке.

Приказ: бомбить! А как поближе сунешься?
Забыть о нитях паутин над улицей
и скрытом в самом центре пауке,
сетями концентрическими спрятанном?
Зенитки. А ещё аэростаты тут,
и их никак не обойдёшь в рывке.
Но надо, надо нанести удары по
рейхстагу и по зданию гестапо.
И вот «Пе-2» срываются в пике.

И вновь заходят прямо в центр, волнами -
и точечно, прицельно, всеми тоннами…
Кто выживет - вдоль штрассе, налегке.
Поправку, штурман!
Точка коллиматора.
Давай, радист, в эфир: простимся с братьями.
Под шлемом бьётся жилка на виске,
но нарушают радиомолчание
лишь точно выбирая цель, отчаянно:
«За Рооооодину!
За Стаааааалина!..»
Пике.

Здесь те, кто немца бил ещё в Испании.
Кто «Пешечки» с завода из Казани
гонял. И кто держал подход к реке -
Днепру ли, Волге… Свыкся с перегрузками:
с трёх тысяч - внииииииииз!
Кто любит жизнь по-русски:
зайдём на цель, простимся - и в пике.

За всех, кто над мостами и окопами,
под Тихвином, Москвой и Севастополем
или на Курской пламенной дуге
утюжил так же - и под Сталинградом,
и над Березиной, и над Карпатами
ушёл в огонь, в бессмертие.
В пике.

За Петлякова, нашего конструктора,
его судьбу, изломанную, трудную -
зато машинам равных нет в броске,
в углах атаки, даже отрицательных.

А мир настанет, слышишь, обязательно!

Заход на цель.
Прощание
Пике.

Хвост прикрывая впереди идущему,
ты видишь цех и паренька худющего:
он на токарном стареньком станке
точил для твоего «Пе-2» звенящего
деталь, к станку приставив пару ящиков.
Живи, пацан!
Живи за нас.
Пике.

Весенний день. Тридцатое апреля.
И до Победы - полторы недели.
Запомни, как она добыта, кем:
заход на цель, прощание…
Пике.

***
На Пе-2 воевал отец моего друга - тоже лётчика, но уже дальней (стратегической) авиации СССР.

Дмитрий Мельников говорит, что стихи сами себя пишут. Так и есть.
И книги тоже делают себя сами.
«Родительская тетрадь» от первой попытки собрать рукопись до переплёта рождалась пять лет. И за это время в ней появились новые тексты.
Именно они разлетались по журналам, альманахам, телемостам и перепостам в соцсетях.

Бумажный экземпляр книги, появившейся в начале января прошлого года, каждый может заказать на Ridero, в мягкой обложке или твёрдом переплёте, как нравится.
А электронную версию для читателей (epub) я выкладывала в свободный доступ несколько раз, но никогда не поздно повторить.

Начиная здесь канал полтора года назад, вела я в декабре, к понятной дате, рубрику «Хроники распада».
Как-то спросили: если бы была возможность вернуться на двадцать лет назад и в деталях вспомнить, повторно пережить ощущения от наступающего третьего тысячелетия, то что бы я успела сказать за 60 секунд боя курантов?
Засекайте время.

когда заело
девять
девять
девять
в командной исполняемой строке
идёт отсчёт и надо что-то сделать
а мир парализован Y2K
когда не чувствуешь тепло и холод
когда висишь
нигде
никак
ничем
без выпускного очень средней школы
без звёздочек погона на плече
я трижды ноль
я сумма поколений
что вычеркнуты
но увижу как
родится век теперь без гексогена
без ваучеров
без мухожука
без башен-близнецов *from nine-eleven*
биткойна
теслы
нефти на крови
без вечных слов
без слёз
без вдохновенья
без божества
без жизни
без любви
без скайпа соцсетей и гуглопочты
без кожи
даже хуже чем нагим
без будущего
без корней
без почвы
без родины
пока не грянет гимн

2018

Леночка Заславская предлагает подумать о возрождении фронтовых бригад. Так вот же!

Три концерта и один день службы ансамбля "Волжские казаки" Дома офицеров Самарского гарнизона имени К.Е. Ворошилова.Предлагаем вашему вниманию трейлер документального фильма "Фронтовая бригада". Возможно, этот фильм - первый документальный проект, рассказывающий о работе агитбригад в современной Российской армии. "Волжские казаки" - коллектив заслуженный и, по-настоящему, боевой. Артисты пять раз выступали перед бойцами в Сирии, попадали под обстрелы. Сейчас выступают перед солдатами и офицерами 2-й гвардейской общевойсковой армии - участников специальной военной операции на Украине. Поскольку в фильме будет много песен и музыки, мы решили сделать трейлер вот в таком клиповом формате.

Чей воздух ласточки кроят,
влепив гнездо в проем оконца,
чуть не отхватывая прядь
с виска, обласканного солнцем?

Чью чепуху несёт ольха?
Ей голову морочит ветер
и дразнит пухом паука,
на муху ставящего сети.

Чей золотой запас в траве
из одуванчиков растерян?
Чью ночь щекочет соловей
вдоль самой сонной из артерий?

Чью канитель разводит дождь
и, как ненужные вещицы,
швыряет бусины - не трожь! -
в ладонь, на темя, на ключицы?..

Чей ритм, радуясь - нашёл! -
толкает в грудь смелей и чаще?
Чей мотоцикл-богомол,
завидя путь, усы таращит?

Чьей басовитой маетой
полны березовые косы?
Чьё это всё? Совсем простой
и самый важный из вопросов.

#маяться

#русскиестихи

Юлия Друнина

Бинты

Глаза бойца слезами налиты,
Лежит он, напружиненный и белый,
А я должна приросшие бинты
С него сорвать одним движеньем смелым.
Одним движеньем — так учили нас.
Одним движеньем — только в этом жалость…
Но встретившись со взглядом страшных глаз,
Я на движенье это не решалась.
На бинт я щедро перекись лила,
Стараясь отмочить его без боли.
А фельдшерица становилась зла
И повторяла: «Горе мне с тобою!
Так с каждым церемониться — беда.
Да и ему лишь прибавляешь муки».
Но раненые метили всегда
Попасть в мои медлительные руки.

Не надо рвать приросшие бинты,
Когда их можно снять почти без боли.
Я это поняла, поймешь и ты…
Как жалко, что науке доброты
Нельзя по книжкам научиться в школе!

1943 г.

Если вдруг вы хотели бы на праздники в тетар.