Любить друг друга и быть рядом. 14 февраля — отличный повод, чтобы делиться любовью.
Детский хоспис «Дом с маяком» — тоже про любовь и заботу. «Дом с маяком» помогает тяжелобольным детям и молодым взрослым: обеспечивает медицинскими приборами и расходными материалами к ним, лечебным питанием и лекарствами, чтобы ребята жили не в больничной палате, а у себя дома, с родными людьми. Чтобы они могли заниматься любимыми делами, гуляли, встречались с друзьями, чтобы у них было много счастливых моментов.
В этот день «Дом с маяком» открыл сбор средств для тяжелобольных детей и молодых взрослых — чтобы они могли жить без боли и в окружении близких, жить в любви.
Поддержать сбор можно по ссылке — https://join.mayak.help/events/14-fevralya-v-dome-s-mayakom/.
Детский хоспис «Дом с маяком» — тоже про любовь и заботу. «Дом с маяком» помогает тяжелобольным детям и молодым взрослым: обеспечивает медицинскими приборами и расходными материалами к ним, лечебным питанием и лекарствами, чтобы ребята жили не в больничной палате, а у себя дома, с родными людьми. Чтобы они могли заниматься любимыми делами, гуляли, встречались с друзьями, чтобы у них было много счастливых моментов.
В этот день «Дом с маяком» открыл сбор средств для тяжелобольных детей и молодых взрослых — чтобы они могли жить без боли и в окружении близких, жить в любви.
Поддержать сбор можно по ссылке — https://join.mayak.help/events/14-fevralya-v-dome-s-mayakom/.
❤507👍86
Возвращаясь к нашему выпуску с режиссером Олегом Дорманом, хочется вспомнить и о книгах, к которым он приложил свою руку.
Помимо «Подстрочника», самого известного текста, рождённого из фильма о прославленной переводчице Лилианне Лунгиной (великая книга без преувеличения), в похожем жанре у Олега Вениаминовича вышли две мемуарные истории.
«Нота», рассказывающая о жизни великого дирижёра и альтиста Рудольфа Баршая и сборник воспоминаний киноредактора и директора Высших сценарных и режиссерских курсов Людмилы Голубкиной.
Также для издательства CORPUS Дорман перевёл автобиографию ещё одного знаменитого кинематографиста, Кшиштофа Кесьлёвского. Однако в этом 800-страничном томе можно прочитать и сценарии, и статьи, и различные интервью, и отдельные рассуждения автора о драматургии действительности, документальном кино и других аспектах своего творчества.
Как говорит сам Олег Дорман в одном из интервью, “перевод — не его профессия“.
Тем не менее именно благодаря его трудам мы сейчас можем прочитать на русском языке рассказы Вуди Аллена, которые последний писал совсем юным для «Нью-Йоркера» и «Плейбоя».
Среди переводческих подопечных Дормана точно стоит отметить тексты ещё одного американского автора — Пола Гэллико. Недавно вышедший сбоник новелл «Бессловесные заложники» вобрал в себя и хиты Гэллико «Верну» и «Белую гусыню», и тексты, ранее не публикуемые на русском языке.
Помимо «Подстрочника», самого известного текста, рождённого из фильма о прославленной переводчице Лилианне Лунгиной (великая книга без преувеличения), в похожем жанре у Олега Вениаминовича вышли две мемуарные истории.
«Нота», рассказывающая о жизни великого дирижёра и альтиста Рудольфа Баршая и сборник воспоминаний киноредактора и директора Высших сценарных и режиссерских курсов Людмилы Голубкиной.
Также для издательства CORPUS Дорман перевёл автобиографию ещё одного знаменитого кинематографиста, Кшиштофа Кесьлёвского. Однако в этом 800-страничном томе можно прочитать и сценарии, и статьи, и различные интервью, и отдельные рассуждения автора о драматургии действительности, документальном кино и других аспектах своего творчества.
Как говорит сам Олег Дорман в одном из интервью, “перевод — не его профессия“.
Тем не менее именно благодаря его трудам мы сейчас можем прочитать на русском языке рассказы Вуди Аллена, которые последний писал совсем юным для «Нью-Йоркера» и «Плейбоя».
Среди переводческих подопечных Дормана точно стоит отметить тексты ещё одного американского автора — Пола Гэллико. Недавно вышедший сбоник новелл «Бессловесные заложники» вобрал в себя и хиты Гэллико «Верну» и «Белую гусыню», и тексты, ранее не публикуемые на русском языке.
❤394👍145😁3
Тихо завидуем тем, кто 16 февраля сможет посетить концерт Владимира Мартынова, Татьяны Гринденко, Леонида Федорова и Владимира Волкова. Они так редко выступают вместе. И каждый раз - это чудо.
Для тех, кто как и мы «пролетает» - сделали подборку лучших (на взгляд нашего музыкального редактора Артема Макояна) записей Татьяны Гринденко с участием Мартынова, Федорова и, конечно, Гидона Кремера.
Будет, что послушать на выходных😘
1. Владимир Мартынов: Соната для скрипки и фортепиано
Одно из ранних сочинений [не]композитора Мартынова, выполненное как исследование серийной техники. Данная техника приворожила Мартынова возможностью полностью контролировать взаимоотношения, рождающиеся при сочиненном материале, но наибольшая сложность сконцентрирована в руках исполнителей, которым и предстоит из замысла сделать музыку.
2. Capriccio Stravagante. Программная музыка XVII века
Совместная работа Гринденко (вместе с ее первым образованным коллективом под названием «Академия старинной музыки») и Алексея Любимова, с которым они вместе проводили перфомансы и концерты самой современной на тот момент (1970-е) музыки — столь смелые художественные акты не остались незамеченными, и Гринденко запретили, но она никогда не отказывалась от нового искусства, продолжая разными путями находить выход к слушателям. На этой же записи представлена другая грань сотрудничества с Любимовым — барочная музыка, звучание которой максимально приближено к тому времени, в котором она создавалась.
3. Рэг-таймы
Из середины «перестроечного» десятилетия вариации джазовых стандартов и рэг-таймов в исполнении Татьяны Тихоновны и ее давнего товарища, пианиста Юрия Смирнова. Оскар Питерсон, Антониу Карлос Жобин, «Артист эстрады» — все на месте.
4. Die 7 letzten Worte
Одна из самых «классических» вещей в репертуаре Гринденко и ее ансамбля «Opus Posth.» — произведение Йозефа Гайдна, в качестве основы взявшего семь последних слов Спасителя на кресте. Сочинение это существует в различных версиях, как инструментальных, так и вокальных (оратория, цикл фортепианных сонат, оркестровая сюита). У «Opus Posth.» задействован струнный квартет.
5. Элегия
Символ кросс-жанровости и выхода за пределы заученных рамок — совместный альбом лидера рок-группы «АукцЫон» Леонида Федорова, джазового композитора Владимира Волкова, пост-классика Владимира Мартынова и все еще великой Татьяны Гринденко с «Opus Posth.».
6. Hay que caminar
Произведение, которое Луиджи Ноно, композитор-авангардист и один из самых известных музыкальных деятелей Италии XX столетия, написал в честь Татьяны Тихоновны после того, как она провела ему экскурсию в Троице-Сергиевскую лавру и «показала настоящую Россию».
7. Classical Treasures Master Series, часть 1 и часть 2
Без лишних слов, великий дуэт — Татьяна Гринденко и Гидон Кремер собственной персоной — за исполнением обширнейшего репертуара от Шоссона до Штокхаузена.
Для тех, кто как и мы «пролетает» - сделали подборку лучших (на взгляд нашего музыкального редактора Артема Макояна) записей Татьяны Гринденко с участием Мартынова, Федорова и, конечно, Гидона Кремера.
Будет, что послушать на выходных😘
1. Владимир Мартынов: Соната для скрипки и фортепиано
Одно из ранних сочинений [не]композитора Мартынова, выполненное как исследование серийной техники. Данная техника приворожила Мартынова возможностью полностью контролировать взаимоотношения, рождающиеся при сочиненном материале, но наибольшая сложность сконцентрирована в руках исполнителей, которым и предстоит из замысла сделать музыку.
2. Capriccio Stravagante. Программная музыка XVII века
Совместная работа Гринденко (вместе с ее первым образованным коллективом под названием «Академия старинной музыки») и Алексея Любимова, с которым они вместе проводили перфомансы и концерты самой современной на тот момент (1970-е) музыки — столь смелые художественные акты не остались незамеченными, и Гринденко запретили, но она никогда не отказывалась от нового искусства, продолжая разными путями находить выход к слушателям. На этой же записи представлена другая грань сотрудничества с Любимовым — барочная музыка, звучание которой максимально приближено к тому времени, в котором она создавалась.
3. Рэг-таймы
Из середины «перестроечного» десятилетия вариации джазовых стандартов и рэг-таймов в исполнении Татьяны Тихоновны и ее давнего товарища, пианиста Юрия Смирнова. Оскар Питерсон, Антониу Карлос Жобин, «Артист эстрады» — все на месте.
4. Die 7 letzten Worte
Одна из самых «классических» вещей в репертуаре Гринденко и ее ансамбля «Opus Posth.» — произведение Йозефа Гайдна, в качестве основы взявшего семь последних слов Спасителя на кресте. Сочинение это существует в различных версиях, как инструментальных, так и вокальных (оратория, цикл фортепианных сонат, оркестровая сюита). У «Opus Posth.» задействован струнный квартет.
5. Элегия
Символ кросс-жанровости и выхода за пределы заученных рамок — совместный альбом лидера рок-группы «АукцЫон» Леонида Федорова, джазового композитора Владимира Волкова, пост-классика Владимира Мартынова и все еще великой Татьяны Гринденко с «Opus Posth.».
6. Hay que caminar
Произведение, которое Луиджи Ноно, композитор-авангардист и один из самых известных музыкальных деятелей Италии XX столетия, написал в честь Татьяны Тихоновны после того, как она провела ему экскурсию в Троице-Сергиевскую лавру и «показала настоящую Россию».
7. Classical Treasures Master Series, часть 1 и часть 2
Без лишних слов, великий дуэт — Татьяна Гринденко и Гидон Кремер собственной персоной — за исполнением обширнейшего репертуара от Шоссона до Штокхаузена.
2❤448👍125😁9
Я хочу от всего сердца поблагодарить зрителей первых показов фильма «Во сне ты горько плакал» в Валенсии, Мадриде, Марбелье и Таллине.
Спасибо за ваш труд понимания, сердечность и невероятную доброту, с который вы принимаете картину. Я тронут до глубины души❤️
Спасибо за ваш труд понимания, сердечность и невероятную доброту, с который вы принимаете картину. Я тронут до глубины души❤️
❤1.03K👍210😢39😁18
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Нашли редкое. 1966 год. Науму Ихильевичу тут 29 лет
8❤2.43K👍446😁47
Ребята, привет!
На фото великий дирижер Рудольф Баршай. Наш музыкальный редактор Артем Макоян подобрал для вас пять записей, которые отличают Баршая как исполнителя и интерпретатора.
1. Густав Малер, Симфония №10
«Если в жизни я сделал что-либо очень ценного, то это две вещи — Искусство фуги и Десятая Малера: окончание того и другого», — так говорил Баршай про свою жизнь в музыке. Густав Малер скончался во время создания Десятой симфонии, оставив после себя законченную первую часть и фрагментарные наброски к остальным, которые стали песочницей для различных музыкальных деятелей, пытавшихся закончить за мастера работу. Получалось с переменным успехом, однако Баршай взялся за дело основательно и провел содержание буквально через себя — больше двадцати лет работы, тщательное исследование манускриптов, уважение перед Малером и готовность следовать, просчитывать его мысли привели, вероятно, к самой ценной и достоверной версии незавершенной вселенной Малера. Довершить ее выпало тому, кто сам переселился из одного мира в другой, так как Баршай принялся за нее после эмиграции, где стало возможным достать первоначальные ноты произведения.
2. Иоганн Себастьян Бах, «Искусство фуги»
«Искусство фуги» Баха постиг фатум, затем настигнувший и Малера — немецкий композитор составил цикл-квинтэссенцию, высшую точку гармонии, которая, как и любое произведение, близкое к идеалу, не завершается: начав третью тему последней фуги с нот, образующих его фамилию (си-ля-до-си бемоль — B-A-C-H) и проведя ее до слияния всех трех тем фуги, музыка прерывается надписью, оставленной сыном Баха: «В этом месте композитор скончался». Кульминация без кульминации, что отражает всю бренность мира. Баршай взялся оркестровать «Искусство фуги» по наставлению Марии Вениаминовны Юдиной, а Дмитрий Дмитриевич Шостакович посоветовал ему взять на себя смелость и последнюю фугу закончить, домысливая буквально за Баха: «Я себе хорошо представляю, как он был бы возмущен, что вы играете его произведение без окончания. И как он мог бы сказать: не умеете закончить – не играйте». Баршай закончил — вернее, постоянно заканчивал, создавая все более проработанные версии на протяжении сорока лет вплоть до своей смерти.
3. Александр Локшин, Симфония №7
Один из лучших друзей Рудольфа Борисовича, с которым он постоянно советовался, беседовал, мнение которого ценил и произведения которого исполнял по обе стороны «железного занавеса». Александр Локшин — тяжелой судьбы человек, удивительно много знавший и духовно воспринимавший музыку. В момент, когда Локшина подвергли обструкции, Баршай не побоялся исполнять его произведения, никогда не подвергая сомнению их чистоту и откровенность. В послужном списке Локшина есть масштабные симфонические полотна на стихотворные циклы и шедевры мировой литературы, одно из таких как раз и послушаем. Это говорит о композиторе красноречивее всех слов — как о человеке высокой культуры, оставшимся таковым даже в тисках.
4. Дмитрий Шостакович, Камерная симфония, op. 110a
«Дмитрий Дмитриевич, мы готовы играть все, что вы напишите», — с такой фразы зародилось знакомство Рудольфа Баршая, альтиста и одного из создателей Квартета им. Бородина, с Дмитрием Шостаковичем. Поводом было исполнение Квартетом Первого струнного квартета композитора, а последующие годы только укрепляли дружеские отношения, несмотря ни на что. Шостакович стал для Баршая другом и наставником, примером творческой воли и музыки в высшем смысле. Послушаем же Камерную симфонию, которую Баршай переоркестровал из Восьмого струнного квартета Шостаковича, вероятно, самого известного произведения композитора, обретшего новую, более полнозвучную жизнь под руками младшего соратника.
5. Бела Барток, Дивертисмент для струнного оркестра, Sz. 113
Показатель широчайшего репертуара Баршая и весточка его молодым годам, где он был студентом-альтистом и играл в различных струнных квартетах, лишь со временем взяв в руки дирижерскую палочку, эти сочинения Белы Бартока — просто послушайте и получите удовольствие от работы Рудольфа Борисовича со струнными и с музыкальной тканью.
На фото великий дирижер Рудольф Баршай. Наш музыкальный редактор Артем Макоян подобрал для вас пять записей, которые отличают Баршая как исполнителя и интерпретатора.
1. Густав Малер, Симфония №10
«Если в жизни я сделал что-либо очень ценного, то это две вещи — Искусство фуги и Десятая Малера: окончание того и другого», — так говорил Баршай про свою жизнь в музыке. Густав Малер скончался во время создания Десятой симфонии, оставив после себя законченную первую часть и фрагментарные наброски к остальным, которые стали песочницей для различных музыкальных деятелей, пытавшихся закончить за мастера работу. Получалось с переменным успехом, однако Баршай взялся за дело основательно и провел содержание буквально через себя — больше двадцати лет работы, тщательное исследование манускриптов, уважение перед Малером и готовность следовать, просчитывать его мысли привели, вероятно, к самой ценной и достоверной версии незавершенной вселенной Малера. Довершить ее выпало тому, кто сам переселился из одного мира в другой, так как Баршай принялся за нее после эмиграции, где стало возможным достать первоначальные ноты произведения.
2. Иоганн Себастьян Бах, «Искусство фуги»
«Искусство фуги» Баха постиг фатум, затем настигнувший и Малера — немецкий композитор составил цикл-квинтэссенцию, высшую точку гармонии, которая, как и любое произведение, близкое к идеалу, не завершается: начав третью тему последней фуги с нот, образующих его фамилию (си-ля-до-си бемоль — B-A-C-H) и проведя ее до слияния всех трех тем фуги, музыка прерывается надписью, оставленной сыном Баха: «В этом месте композитор скончался». Кульминация без кульминации, что отражает всю бренность мира. Баршай взялся оркестровать «Искусство фуги» по наставлению Марии Вениаминовны Юдиной, а Дмитрий Дмитриевич Шостакович посоветовал ему взять на себя смелость и последнюю фугу закончить, домысливая буквально за Баха: «Я себе хорошо представляю, как он был бы возмущен, что вы играете его произведение без окончания. И как он мог бы сказать: не умеете закончить – не играйте». Баршай закончил — вернее, постоянно заканчивал, создавая все более проработанные версии на протяжении сорока лет вплоть до своей смерти.
3. Александр Локшин, Симфония №7
Один из лучших друзей Рудольфа Борисовича, с которым он постоянно советовался, беседовал, мнение которого ценил и произведения которого исполнял по обе стороны «железного занавеса». Александр Локшин — тяжелой судьбы человек, удивительно много знавший и духовно воспринимавший музыку. В момент, когда Локшина подвергли обструкции, Баршай не побоялся исполнять его произведения, никогда не подвергая сомнению их чистоту и откровенность. В послужном списке Локшина есть масштабные симфонические полотна на стихотворные циклы и шедевры мировой литературы, одно из таких как раз и послушаем. Это говорит о композиторе красноречивее всех слов — как о человеке высокой культуры, оставшимся таковым даже в тисках.
4. Дмитрий Шостакович, Камерная симфония, op. 110a
«Дмитрий Дмитриевич, мы готовы играть все, что вы напишите», — с такой фразы зародилось знакомство Рудольфа Баршая, альтиста и одного из создателей Квартета им. Бородина, с Дмитрием Шостаковичем. Поводом было исполнение Квартетом Первого струнного квартета композитора, а последующие годы только укрепляли дружеские отношения, несмотря ни на что. Шостакович стал для Баршая другом и наставником, примером творческой воли и музыки в высшем смысле. Послушаем же Камерную симфонию, которую Баршай переоркестровал из Восьмого струнного квартета Шостаковича, вероятно, самого известного произведения композитора, обретшего новую, более полнозвучную жизнь под руками младшего соратника.
5. Бела Барток, Дивертисмент для струнного оркестра, Sz. 113
Показатель широчайшего репертуара Баршая и весточка его молодым годам, где он был студентом-альтистом и играл в различных струнных квартетах, лишь со временем взяв в руки дирижерскую палочку, эти сочинения Белы Бартока — просто послушайте и получите удовольствие от работы Рудольфа Борисовича со струнными и с музыкальной тканью.
❤460👍153😢4😁1