Желаем оптимистического атрибутивного стиля, а остальное приложится
#классика #оптимизм
Надеемся, нам удалось показать, что оптимизм – это не просто вопрос того, как назвать 125 мл воды в граненом стакане. Оптимизм как атрибутивный стиль – это в первую очередь то, как человек объясняет себе причины успеха и неудач, насколько он их видит контролируемыми, универсальными и постоянными. Но почему это важно?
Во-первых, исследования показывают, что оптимистический атрибутивный стиль является предиктором психического здоровья, тогда как пессимистический стиль объяснения событий является предиктором депрессии. При этом, наибольшее значение имеет то, насколько стабильными и глобальными человеку видятся негативные события (Alloy et al., 1990). Люди с пессимистическим атрибутивным стилем не живут постоянно в состоянии апатии и безнадежности. Они живут обычной жизнью и вполне ей удовлетворены. Однако, столкнувшись со стрессовым событием, неопределенной или непредсказуемой ситуацией, они склонны оценивать ее, как неподконтрольную, при этом стабильную - «так будет всегда» - и глобальную - «так будет во всем» (Гордеева и др., 2008).
Пессимистический атрибутивный стиль также является предиктором риска для здоровья. Большое количество лонгитюдных исследований сходятся в выводе, что пессимисты чаще болеют. Об этом говорят как замеры объективных показателей (Peterson, Seligman, Vaillant, 1988), так и самоотчеты (Peterson, Seligman, 1987). Пессимисты к тому же в два раза чаще посещали врачей.
Ну а что оптимисты? Вы уже догадались. Оптимистический атрибутивный стиль является надежным предиктором ощущения счастья и физического здоровья. Позволим себе немного статистического жаргона: анализ данных показывает, что оптимистический атрибутивный стиль объясняет 20% дисперсии счастья и 38% дисперсии психического здоровья (Cheng, Furnhan, 2001).
Для тех, кто не любит статистику, тут все и просто, и удивительно одновременно. Хоть Лев Толстой и утверждал, что счастливы все одинаково, психологи с этим не согласны: уровень счастья у разных людей разный. Так вот 20% этой разницы как раз и объясняет атрибутивный стиль. А в плане психического здоровья – почти 40% такой разницы.
Люди разные нужны, люди разные важны
Оптимистический атрибутивный стиль также предсказывает успехи в работе и учебе. Но тут все не так просто. Да, немалое количество исследований подтверждают положительную взаимосвязь между оптимизмом и успешной учебой и достижениями в спорте у студентов. При этом целый ряд исследований обнаружил обратную взаимосвязь между оптимистичным атрибутивным стилем и успешностью в учебе (обзор см. Гордеева и др., 2008).
Говорит ли это о том, что между оптимизмом и успехом отсутствует взаимосвязь? Ни в коем случае! Скорее это говорит о том, что взаимосвязь сложнее, чем, например, со здоровьем и субъективным благополучием.
Мартин Селигман предположил, что дело в сфере деятельности. Оптимисты будут успешнее там, где работа требует настойчивости и сопряжена с возможным разочарованием и неприятием другими людьми. Это, например, сфера продаж или финансовые рынки. Умеренные пессимисты же успешнее в таких областях, как юриспруденция, технические дисциплины и контроль качества.
«Любой фирме нужны и пессимисты, люди с ясным видением и точным пониманием ситуации. Их задача — следить, чтобы оптимисты не отрывались далеко от суровой реальности. Казначей, бухгалтера, финансовый директор, менеджеры, инженеры по технике безопасности — у всех них должно быть четкое представление о том, что компания может себе позволить и с какими опасностями она может столкнуться», - пишет Селигман в своей знаменитой книге Как научиться оптимизму.
Так что на собеседовании не спешите уверять потенциального работодателя в том, что вы абсолютный оптимист. Да, оптимист, вероятно, будет реже болеть, однако на роль директора по безопастности, согласно Селигману, лучше подойдёт умеренный пессимист.
#классика #оптимизм
Надеемся, нам удалось показать, что оптимизм – это не просто вопрос того, как назвать 125 мл воды в граненом стакане. Оптимизм как атрибутивный стиль – это в первую очередь то, как человек объясняет себе причины успеха и неудач, насколько он их видит контролируемыми, универсальными и постоянными. Но почему это важно?
Во-первых, исследования показывают, что оптимистический атрибутивный стиль является предиктором психического здоровья, тогда как пессимистический стиль объяснения событий является предиктором депрессии. При этом, наибольшее значение имеет то, насколько стабильными и глобальными человеку видятся негативные события (Alloy et al., 1990). Люди с пессимистическим атрибутивным стилем не живут постоянно в состоянии апатии и безнадежности. Они живут обычной жизнью и вполне ей удовлетворены. Однако, столкнувшись со стрессовым событием, неопределенной или непредсказуемой ситуацией, они склонны оценивать ее, как неподконтрольную, при этом стабильную - «так будет всегда» - и глобальную - «так будет во всем» (Гордеева и др., 2008).
Пессимистический атрибутивный стиль также является предиктором риска для здоровья. Большое количество лонгитюдных исследований сходятся в выводе, что пессимисты чаще болеют. Об этом говорят как замеры объективных показателей (Peterson, Seligman, Vaillant, 1988), так и самоотчеты (Peterson, Seligman, 1987). Пессимисты к тому же в два раза чаще посещали врачей.
Ну а что оптимисты? Вы уже догадались. Оптимистический атрибутивный стиль является надежным предиктором ощущения счастья и физического здоровья. Позволим себе немного статистического жаргона: анализ данных показывает, что оптимистический атрибутивный стиль объясняет 20% дисперсии счастья и 38% дисперсии психического здоровья (Cheng, Furnhan, 2001).
Для тех, кто не любит статистику, тут все и просто, и удивительно одновременно. Хоть Лев Толстой и утверждал, что счастливы все одинаково, психологи с этим не согласны: уровень счастья у разных людей разный. Так вот 20% этой разницы как раз и объясняет атрибутивный стиль. А в плане психического здоровья – почти 40% такой разницы.
Люди разные нужны, люди разные важны
Оптимистический атрибутивный стиль также предсказывает успехи в работе и учебе. Но тут все не так просто. Да, немалое количество исследований подтверждают положительную взаимосвязь между оптимизмом и успешной учебой и достижениями в спорте у студентов. При этом целый ряд исследований обнаружил обратную взаимосвязь между оптимистичным атрибутивным стилем и успешностью в учебе (обзор см. Гордеева и др., 2008).
Говорит ли это о том, что между оптимизмом и успехом отсутствует взаимосвязь? Ни в коем случае! Скорее это говорит о том, что взаимосвязь сложнее, чем, например, со здоровьем и субъективным благополучием.
Мартин Селигман предположил, что дело в сфере деятельности. Оптимисты будут успешнее там, где работа требует настойчивости и сопряжена с возможным разочарованием и неприятием другими людьми. Это, например, сфера продаж или финансовые рынки. Умеренные пессимисты же успешнее в таких областях, как юриспруденция, технические дисциплины и контроль качества.
«Любой фирме нужны и пессимисты, люди с ясным видением и точным пониманием ситуации. Их задача — следить, чтобы оптимисты не отрывались далеко от суровой реальности. Казначей, бухгалтера, финансовый директор, менеджеры, инженеры по технике безопасности — у всех них должно быть четкое представление о том, что компания может себе позволить и с какими опасностями она может столкнуться», - пишет Селигман в своей знаменитой книге Как научиться оптимизму.
Так что на собеседовании не спешите уверять потенциального работодателя в том, что вы абсолютный оптимист. Да, оптимист, вероятно, будет реже болеть, однако на роль директора по безопастности, согласно Селигману, лучше подойдёт умеренный пессимист.
Завершим тему оптимизма описанием интересного эксперимента. Накануне экзамена одной группе студентов сказали, что он имеет решающее значение. Другой группе сказали, что экзамен нужен для завершения курса, но на средний балл по диплому не влияет. У студентов была возможность пройти тестовый экзамен, чтобы потренироваться. На графике хорошо видно, насколько по-разному повели себя оптимисты и пессимисты.
И те, и другие равное время потратили на тестовый экзамен, когда экзамен не был важным. Но перед важным экзаменом оптимисты тренировались почти в три раза дольше! Пессимисты же тренировались даже меньше - "а смысл, всё равно завалю".
Тут важно подчеркнуть: оптимизм и пессимизм не являются причиной здоровья, благополучия, успехов и неудач. Все исследования говорят лишь о взаимосвязи, которая может работать в любую сторону. Возможно, счастливые и удачливые люди более оптимистичны, а не наоборот. В любом случае, взаимосвязь имеет значение: ведь к следующему важному событию еще можно успеть подготовиться.
И те, и другие равное время потратили на тестовый экзамен, когда экзамен не был важным. Но перед важным экзаменом оптимисты тренировались почти в три раза дольше! Пессимисты же тренировались даже меньше - "а смысл, всё равно завалю".
Тут важно подчеркнуть: оптимизм и пессимизм не являются причиной здоровья, благополучия, успехов и неудач. Все исследования говорят лишь о взаимосвязи, которая может работать в любую сторону. Возможно, счастливые и удачливые люди более оптимистичны, а не наоборот. В любом случае, взаимосвязь имеет значение: ведь к следующему важному событию еще можно успеть подготовиться.
Мышца самоконтроля: почему контролировать импульсы так трудно, но так важно
Этим летом мы рассказывали вам о взаимоотношениях сердца и разума: что на самом деле руководит поведением человека. Суть этой длинной истории можно кратко выразить так: мы сильно преувеличиваем роль сознания в нашей жизни. Как выяснили психологи за последние 50 лет (а если считать от дедушки Фрейда, то и все 100), подавляющее большинство действий и решений человек совершает не через осознанный контроль, а иначе: бессознательно, автоматически, эмоционально, интуитивно; говоря бытовыми метафорами, не "головой", а "сердцем".
Тем не менее, в окончание нашего тогдашнего рассказа мы замолвили словечко и за "голову". То, что в быту мы называем "трезвой головой" и "холодным рассудком", психологи знают под разными именами: самоконтроль, саморегуляция, высшие когнитивные функции, контроль импульсов, сила воли, добросовестность и даже просто эго. Все эти разные термины описывают примерно одно и то же: способность (постоянную или временную) ставить перед собой цель, а затем регулировать свое поведение так, чтобы этой цели достичь, невзирая на многочисленные преграды и отвлекающие факторы.
Именно об этой способности и пойдет речь в этом месяце. Для простоты мы будем называть ее самоконтролем (не путать с локусом контроля), и в некотором смысле это станет продолжением истории о противостоянии сердца и разума — по-научному, автоматического и целенаправленного регулирования поведения. Но только в этот раз мы встанем на сторону разума.
Почему это важно
Роль самоконтроля довольно однозначна: те, у кого его больше, живут лучше тех, у кого его меньше. Разные виды животных обладают разной способностью к саморегулированию, и обладатели более развитой саморегуляции являются как правило видами более эволюционно новыми и сложно организованными (MacLean et al., 2014), — как бы намекая на то, что самоконтроль возник и продолжает развиваться в процессе естественного отбора (тут вам может пригодиться наш короткий ликбез по классической теории Дарвина).
Люди тоже заметно различаются способностью к самоконтролю. Уровень этой способности надежно ассоциирован с важнейшими жизненными показателями, такими как социо-экономический статус, карьерные достижения, здоровье и продолжительность жизни (Evans et al., 1997; Duckworth, 2011; Moffitt et al., 2013, etc). Детская способность к самоконтролю, возможно, имеет последствия на всю жизнь: один из самых известных (хотя и спорных) экспериментов современной психологии — так называемый "эксперимент с зефиркой" — the marshmallow test, в котором маленьким детям предлагалось пятнадцать минут потерпеть и не брать со стола аппетитную зефирку, чтобы потом получить две (Shoda, Mischel & Peake, 1990; Mischel, 2014). Для трехлеток это было крайне сложным заданием, но некоторые все же удержались. Лонгитюдная часть исследования показала, что именно они — дети, которые не взяли зефирку и таким образом проявили способность к подавлению импульсов, — во взрослой жизни добились больших успехов, чем их менее терпеливые сверстники (подробнее об эксперименте и его критике мы еще поговорим).
В общем, самоконтроль — штука полезная. Но много ли мы знаем о том, как она устроена и как ею пользоваться? На рубеже 20-21 веков ученые экспериментально установили, что самоконтроль -- это ограниченный ресурс, и способность к нему зависит от физического наличия энергии в организме, а при недостатке её наступает так называемое "истощение эго" (Baumeister et al., 1998). Эволюционно-биологические исследования показывают, что развитие самоконтроля в филогенезе было напрямую связано с ростом качества питания (MacLean et al., 2014). Ряд авторитетных ученых считает, что самоконтроль -- это такая "мыщца", которую можно накачать (Muraven & Baumesiter, 2000; Baumeister, 2012). Ну а прикладные исследования показывают, что прокачать самоконтроль можно при помощи правильного обустройства своего времени и пространства (Myrseth & Fishbach, 2009). В общем, нам будет о чем поговорить в подготовке к новогодним резолюциям — их ведь потом еще исполнять надо. Не переключайтесь.
Этим летом мы рассказывали вам о взаимоотношениях сердца и разума: что на самом деле руководит поведением человека. Суть этой длинной истории можно кратко выразить так: мы сильно преувеличиваем роль сознания в нашей жизни. Как выяснили психологи за последние 50 лет (а если считать от дедушки Фрейда, то и все 100), подавляющее большинство действий и решений человек совершает не через осознанный контроль, а иначе: бессознательно, автоматически, эмоционально, интуитивно; говоря бытовыми метафорами, не "головой", а "сердцем".
Тем не менее, в окончание нашего тогдашнего рассказа мы замолвили словечко и за "голову". То, что в быту мы называем "трезвой головой" и "холодным рассудком", психологи знают под разными именами: самоконтроль, саморегуляция, высшие когнитивные функции, контроль импульсов, сила воли, добросовестность и даже просто эго. Все эти разные термины описывают примерно одно и то же: способность (постоянную или временную) ставить перед собой цель, а затем регулировать свое поведение так, чтобы этой цели достичь, невзирая на многочисленные преграды и отвлекающие факторы.
Именно об этой способности и пойдет речь в этом месяце. Для простоты мы будем называть ее самоконтролем (не путать с локусом контроля), и в некотором смысле это станет продолжением истории о противостоянии сердца и разума — по-научному, автоматического и целенаправленного регулирования поведения. Но только в этот раз мы встанем на сторону разума.
Почему это важно
Роль самоконтроля довольно однозначна: те, у кого его больше, живут лучше тех, у кого его меньше. Разные виды животных обладают разной способностью к саморегулированию, и обладатели более развитой саморегуляции являются как правило видами более эволюционно новыми и сложно организованными (MacLean et al., 2014), — как бы намекая на то, что самоконтроль возник и продолжает развиваться в процессе естественного отбора (тут вам может пригодиться наш короткий ликбез по классической теории Дарвина).
Люди тоже заметно различаются способностью к самоконтролю. Уровень этой способности надежно ассоциирован с важнейшими жизненными показателями, такими как социо-экономический статус, карьерные достижения, здоровье и продолжительность жизни (Evans et al., 1997; Duckworth, 2011; Moffitt et al., 2013, etc). Детская способность к самоконтролю, возможно, имеет последствия на всю жизнь: один из самых известных (хотя и спорных) экспериментов современной психологии — так называемый "эксперимент с зефиркой" — the marshmallow test, в котором маленьким детям предлагалось пятнадцать минут потерпеть и не брать со стола аппетитную зефирку, чтобы потом получить две (Shoda, Mischel & Peake, 1990; Mischel, 2014). Для трехлеток это было крайне сложным заданием, но некоторые все же удержались. Лонгитюдная часть исследования показала, что именно они — дети, которые не взяли зефирку и таким образом проявили способность к подавлению импульсов, — во взрослой жизни добились больших успехов, чем их менее терпеливые сверстники (подробнее об эксперименте и его критике мы еще поговорим).
В общем, самоконтроль — штука полезная. Но много ли мы знаем о том, как она устроена и как ею пользоваться? На рубеже 20-21 веков ученые экспериментально установили, что самоконтроль -- это ограниченный ресурс, и способность к нему зависит от физического наличия энергии в организме, а при недостатке её наступает так называемое "истощение эго" (Baumeister et al., 1998). Эволюционно-биологические исследования показывают, что развитие самоконтроля в филогенезе было напрямую связано с ростом качества питания (MacLean et al., 2014). Ряд авторитетных ученых считает, что самоконтроль -- это такая "мыщца", которую можно накачать (Muraven & Baumesiter, 2000; Baumeister, 2012). Ну а прикладные исследования показывают, что прокачать самоконтроль можно при помощи правильного обустройства своего времени и пространства (Myrseth & Fishbach, 2009). В общем, нам будет о чем поговорить в подготовке к новогодним резолюциям — их ведь потом еще исполнять надо. Не переключайтесь.
У нашего канала появился свой блог на научно-популярном портале N+1. Блог называется Homo Socialis, и в нём мы делимся отдельными, самыми захватывающими, текстами нашего канала. Начать решили с летней серии "Слушать сердце или включить голову"; первый текст посвящен классическим исследованиях Нисбетта и Уилсона о том, насколько человек разумный разумен. Многие из наших подписчиков читали это летом, а кто не читал — прекрасный повод сделать это сейчас.
Спасибо, что читаете и комментируете наши посты, именно вы помогаете нам писать ещё лучше, точнее и интереснее. И, конечно, самый полный и свежий контент доступен только вам, подписчикам, и именно здесь, в канале "PhD по психологии".
Спасибо, что читаете и комментируете наши посты, именно вы помогаете нам писать ещё лучше, точнее и интереснее. И, конечно, самый полный и свежий контент доступен только вам, подписчикам, и именно здесь, в канале "PhD по психологии".
nplus1.ru
«Слушать сердце» или «включить голову»? Насколько разумен человек разумный
Задумывались ли вы когда-нибудь о том, как люди принимают решения? Мелкие и важные, простые и сложные, привычные и необычные — как мы к ним приходим? В быту мы говорим как минимум о двух типах решений: о разумных, принятых «на трезвую голову», «холодным рассудком»…
Самоконтроль — исчерпаемый ресурс. Или нет?
#selfcontrol #egodepletion #21век
На рубеже нашего тысячелетия вышло исследование, менее известное за пределами академии, чем зефирный тест, зато сильно нашумевшее внутри и вдохновившее немало последующих научных работ. В 1998 году психолог Рой Баумайстер с коллегами заявили об открытии феномена ego depletion — "истощения эго" (Baumeister et al., 1998). В статье они поделились результатами четырех небольших экспериментов, в которых люди выполняли подряд несколько заданий, требующих усилия воли, а ученые смотрели, заканчивается ли у людей ресурс на их выполнение.
Печеньки против редисок
В первом, самом известном эксперименте участники заходили в лабораторную комнату, где стоял аромат свежеиспеченного шоколадного печенья. Они садились перед столом с двумя вазочками: одна с тем самым аппетитным печеньем, другая с редиской.
Экспериментатор сообщал, что в исследовании измеряется, как человек запоминает разные вкусовые ощущения. Испытуемому случайно назначали либо печенье, либо редиски, просили альтернативную еду не трогать, экспериментатор выходил из комнаты, а сам, конечно, подглядывал за испытуемым, чтобы убедиться, что тот тайком не ворует печеньки. К чести американских студентов, 100% участников делали все по правилам, хотя было очевидно, что многих печеньки интересовали: некоторые участники подолгу смотрели на них, пока ели редиски, а некоторые даже брали их и восхищенно нюхали.
Через какое-то время экспериментатор возвращался и приносил человеку распечатанные материалы с логическими заданиями — анаграммами — мол для измерения воспоминаний о вкусе надо подождать 15 минут, давайте-ка мы в это время соберем с вас дополнительных данных. По анаграммам участникам не ставили никаких целей и не ограничивали их во времени. Анаграммы, к слову, были нерешаемыми.
Экспериментатор уходил из комнаты, засекал время и наблюдал за участниками через так называемое зеркало Гезелла — специальное лабораторное приспособление, которое с одной стороны выглядит и работает как зеркало, а с другой — как стекло. Кстати, любопытный момент: для участника зеркало почти полностью завешивали, оставляя лишь узкую щелку для экспериментатора. Почему? Зеркало могло повлиять на поведение участников: еще с 1970-х психологи знают, что когда люди видят себя со стороны, — например, в зеркале — они как правило ведут себя чуть более ответственно и честно, чем обычно (Beaman et al., 1979).
Когда человек сдавался и переставал решать анаграммы, экспериментатор останавливал таймер и возвращался. Засеченное время и было зависимой переменной: чем дольше человек решал анаграммы, тем дольше, как считали ученые, он прилагал волевое усилие. Измерялось также количество попыток решить анаграммы.
И что бы вы думали? Те, кто ели редиску, в среднем сдавались значительно раньше, чем те, кто ели печеньки, — а также раньше контрольной группы, которая никакой еды не ела и не видела вообще. Волевое усилие по отказу от печенек как будто бы истощало участников: они с гораздо меньшей охотой напрягались в последующем задании, требующем самоконтроля.
Кстати, на всякий случай участникам ещё давали опросники на измерение настроения (чтобы убедиться, что результат не связан с расстройством из-за отказа от печенья), а также опрашивали их про режим питания, чтобы исключить эффект диеты. Ни то, ни другое значимого влияния на результат не оказало.
#selfcontrol #egodepletion #21век
На рубеже нашего тысячелетия вышло исследование, менее известное за пределами академии, чем зефирный тест, зато сильно нашумевшее внутри и вдохновившее немало последующих научных работ. В 1998 году психолог Рой Баумайстер с коллегами заявили об открытии феномена ego depletion — "истощения эго" (Baumeister et al., 1998). В статье они поделились результатами четырех небольших экспериментов, в которых люди выполняли подряд несколько заданий, требующих усилия воли, а ученые смотрели, заканчивается ли у людей ресурс на их выполнение.
Печеньки против редисок
В первом, самом известном эксперименте участники заходили в лабораторную комнату, где стоял аромат свежеиспеченного шоколадного печенья. Они садились перед столом с двумя вазочками: одна с тем самым аппетитным печеньем, другая с редиской.
Экспериментатор сообщал, что в исследовании измеряется, как человек запоминает разные вкусовые ощущения. Испытуемому случайно назначали либо печенье, либо редиски, просили альтернативную еду не трогать, экспериментатор выходил из комнаты, а сам, конечно, подглядывал за испытуемым, чтобы убедиться, что тот тайком не ворует печеньки. К чести американских студентов, 100% участников делали все по правилам, хотя было очевидно, что многих печеньки интересовали: некоторые участники подолгу смотрели на них, пока ели редиски, а некоторые даже брали их и восхищенно нюхали.
Через какое-то время экспериментатор возвращался и приносил человеку распечатанные материалы с логическими заданиями — анаграммами — мол для измерения воспоминаний о вкусе надо подождать 15 минут, давайте-ка мы в это время соберем с вас дополнительных данных. По анаграммам участникам не ставили никаких целей и не ограничивали их во времени. Анаграммы, к слову, были нерешаемыми.
Экспериментатор уходил из комнаты, засекал время и наблюдал за участниками через так называемое зеркало Гезелла — специальное лабораторное приспособление, которое с одной стороны выглядит и работает как зеркало, а с другой — как стекло. Кстати, любопытный момент: для участника зеркало почти полностью завешивали, оставляя лишь узкую щелку для экспериментатора. Почему? Зеркало могло повлиять на поведение участников: еще с 1970-х психологи знают, что когда люди видят себя со стороны, — например, в зеркале — они как правило ведут себя чуть более ответственно и честно, чем обычно (Beaman et al., 1979).
Когда человек сдавался и переставал решать анаграммы, экспериментатор останавливал таймер и возвращался. Засеченное время и было зависимой переменной: чем дольше человек решал анаграммы, тем дольше, как считали ученые, он прилагал волевое усилие. Измерялось также количество попыток решить анаграммы.
И что бы вы думали? Те, кто ели редиску, в среднем сдавались значительно раньше, чем те, кто ели печеньки, — а также раньше контрольной группы, которая никакой еды не ела и не видела вообще. Волевое усилие по отказу от печенек как будто бы истощало участников: они с гораздо меньшей охотой напрягались в последующем задании, требующем самоконтроля.
Кстати, на всякий случай участникам ещё давали опросники на измерение настроения (чтобы убедиться, что результат не связан с расстройством из-за отказа от печенья), а также опрашивали их про режим питания, чтобы исключить эффект диеты. Ни то, ни другое значимого влияния на результат не оказало.
Полное истощение
В других трех экспериментах ученые выдумали еще несколько разных способов "истощать эго": они просили испытуемых смотреть эмоциональное видео, но не проявлять никаких эмоций (то есть усилием воли контролировать то, как они выглядят со стороны), вычеркивать все буквы "е" в длинном тексте, или говорить речь в поддержку чего-то, что участники на самом деле не поддерживали — например, повышения стоимости обучения в вузах. После первого подобного задания участникам тут же без передыху давали второе — также требующее концентрации и усилия воли: сложные геометрические задачки, нерешаемые анаграммы, внимательный просмотр скучных фильмов. Ученые измеряли, на сколько у людей хватит воли после того, как немного этой воли они уже "потратили".
Во всех экспериментах результат был один и тот же — люди действительно как будто тратили какой-то внутренний ресурс: на сложных заданиях, требующих самоконтроля, они делали меньше попыток и сдавались раньше, если до этого их помучили другим подобным заданием.
Я всё.
Баумайстер и коллеги заключили, что самоконтроль и воля — это, похоже, ограниченный ресурс, который надо то и дело пополнять, — а значит, невозможно заставлять себя постоянно напрягать волю, так как однажды она просто заканчивается.
Исчерпание такого волевого ресурса ученые назвали ego depletion — "истощением эго". Спустя пару лет они предложили другую метафору, которая тоже стала довольно известной: самоконтроль — это мышца, которую можно натренировать; их статья так и называлась "Self-Regulation and Depletion of Limited Resources: Does Self-Control Resemble a Muscle?" (Muraven et al., 2000)
Статья про истощение эго до сих пор остается самой цитируемой эмпирической работой про самоконтроль. Она вдохновила кучу исследований, посвященных волевому поведению и саморегуляции. Однако, как выяснилось через 15 лет, не всё с ней было так гладко. Об этом речь пойдет в следующем посте, а пока делитесь мнениями в нашем чате: по вашему личному опыту, истощаем ли ресурс самоконтроля и воли — или бесконечен?
В других трех экспериментах ученые выдумали еще несколько разных способов "истощать эго": они просили испытуемых смотреть эмоциональное видео, но не проявлять никаких эмоций (то есть усилием воли контролировать то, как они выглядят со стороны), вычеркивать все буквы "е" в длинном тексте, или говорить речь в поддержку чего-то, что участники на самом деле не поддерживали — например, повышения стоимости обучения в вузах. После первого подобного задания участникам тут же без передыху давали второе — также требующее концентрации и усилия воли: сложные геометрические задачки, нерешаемые анаграммы, внимательный просмотр скучных фильмов. Ученые измеряли, на сколько у людей хватит воли после того, как немного этой воли они уже "потратили".
Во всех экспериментах результат был один и тот же — люди действительно как будто тратили какой-то внутренний ресурс: на сложных заданиях, требующих самоконтроля, они делали меньше попыток и сдавались раньше, если до этого их помучили другим подобным заданием.
Я всё.
Баумайстер и коллеги заключили, что самоконтроль и воля — это, похоже, ограниченный ресурс, который надо то и дело пополнять, — а значит, невозможно заставлять себя постоянно напрягать волю, так как однажды она просто заканчивается.
Исчерпание такого волевого ресурса ученые назвали ego depletion — "истощением эго". Спустя пару лет они предложили другую метафору, которая тоже стала довольно известной: самоконтроль — это мышца, которую можно натренировать; их статья так и называлась "Self-Regulation and Depletion of Limited Resources: Does Self-Control Resemble a Muscle?" (Muraven et al., 2000)
Статья про истощение эго до сих пор остается самой цитируемой эмпирической работой про самоконтроль. Она вдохновила кучу исследований, посвященных волевому поведению и саморегуляции. Однако, как выяснилось через 15 лет, не всё с ней было так гладко. Об этом речь пойдет в следующем посте, а пока делитесь мнениями в нашем чате: по вашему личному опыту, истощаем ли ресурс самоконтроля и воли — или бесконечен?
Проблемы с истощением эго
#критика #репликации #опровержение
Самоконтроль как истощаемый ресурс — одна из тех идей, поверить в которые легко и приятно из-за их простоты и интуитивной "правильности": каждому из нас знакомо это чувство, когда сил больше нет, надо восстановиться, делу время, а потехе час. К тому же мы знаем, как хорошо в таких делах помогает плотный обед. Поэтому теорию истощения эго учёные поначалу восприняли с большим воодушевлением: за десять лет после выхода оригинальной статьи разные научные коллективы провели 200 с лишним разных исследований, посвященных этому феномену (Hagger et al., 2010).
Но как водится, нашлись и скептики. Теоретики спросили: а чем именно ограничен волевой ресурс и что он представляет из себя физически? Эмпирики спросили: как этот ресурс может быть настолько мал, чтобы истощиться за время одного короткого эксперимента (Beedie & Lane, 2011): мы же знаем, что люди могут работать часами, не есть сутками, как это совместимо с истощением эго за полчаса в лаборатории? Ну и наконец, методологи не поленились провести пару мета-анализов эффекта истощения эго. И вот к чему это все привело.
Каков мотив?
Сначала ряд учёных обратили внимание, что люди хоть и перестают стараться на сложных заданиях, но только если у них нет достаточной мотивации. Как только мотивация появлялась — например, денежная, — то всё те же нерешаемые анаграммы испытуемые не оставляли до последнего (Vohs et al., 2012). Выяснилось также, что имеют значение убеждения людей — например, если испытуемые считают, что сила воли конечна, то они раньше перестают стараться (Job et al., 2010). То есть говорить о том, что какой-то ресурс вот прямо физически кончается, было явно некорректно.
Сила глюкозы
Баумайстер с коллегами утверждали, что сила воли — это больше чем метафора. После своих знаменитых редисок и печенек они провели ещё несколько экспериментов и опубликовали потрясающий результат: оказывается, для волевого поведения нужна не какая-то там умозрительная, а вполне конкретная физическая энергия — глюкоза! По их данным 1) уровень глюкозы в крови предсказывал упорство при выполнении сложных заданий, 2) сложные задания снижали уровень глюкозы в крови; и наконец, 3) если между двумя заданиями испытуемые пили сладкую водичку, эффект "истощения эго" пропадал (Gailliot & Baumeister, 2007; Gailliot et al., 2007).
Это всё звучало очень красиво, но к сожалению, оказалось... неправдой. Репликации глюкозного эксперимента не подтвердили результата (Molden et al., 2012). Подвезли нейрофизиологов, которые объяснили, что это так не работает: метаболизм мозга устроен сложнее, чем прямое "высасывание" глюкозы из крови во время умственного труда (Kuzban, 2010). И вообще "истощение эго" напоминает не исчерпание энергии, а обычный рефракторный период (Inzlicht & Berkman, 2016) — примерно то же самое, что нежелание есть сразу после еды или заниматься сексом сразу после оргазма. При слишком долгой активации префронтальной коры — зоны мозга, отвечающей за волевой контроль — ее нейроны устают и как бы "распухают", — в общем, нужно дать им отдохнуть. Наверное, поэтому говорят, что лучший отдых — смена деятельности с умственной на физическую.
Наконец, спустя 16 лет после нашумевших исследований, несколько мета-анализов выявили, что ни одного из ранее описанных глюкозных эффектов, похоже, не существует вообще. У ученых давно вызывали подозрения слишком уж маленькие выборки и слишком уж бодрые результаты Баумайстера и коллег. Как выяснилось, не зря: в приближении оказалось, что найденные ими эффекты не подтверждаются (Carter et al., 2015; Dang, 2016).
Как же так, спросите вы? Разве может эффект то работать, то не работать? Неужто результаты оригинальных экспериментов подделали? Нет, вовсе не обязательно. Чтобы понять, что там произошло, какие эффекты были, а какие нет, мы с вами бесстрашно заглянем в бездну статистики. Но конечно не сейчас, а уже после праздников 🍾🥂
#критика #репликации #опровержение
Самоконтроль как истощаемый ресурс — одна из тех идей, поверить в которые легко и приятно из-за их простоты и интуитивной "правильности": каждому из нас знакомо это чувство, когда сил больше нет, надо восстановиться, делу время, а потехе час. К тому же мы знаем, как хорошо в таких делах помогает плотный обед. Поэтому теорию истощения эго учёные поначалу восприняли с большим воодушевлением: за десять лет после выхода оригинальной статьи разные научные коллективы провели 200 с лишним разных исследований, посвященных этому феномену (Hagger et al., 2010).
Но как водится, нашлись и скептики. Теоретики спросили: а чем именно ограничен волевой ресурс и что он представляет из себя физически? Эмпирики спросили: как этот ресурс может быть настолько мал, чтобы истощиться за время одного короткого эксперимента (Beedie & Lane, 2011): мы же знаем, что люди могут работать часами, не есть сутками, как это совместимо с истощением эго за полчаса в лаборатории? Ну и наконец, методологи не поленились провести пару мета-анализов эффекта истощения эго. И вот к чему это все привело.
Каков мотив?
Сначала ряд учёных обратили внимание, что люди хоть и перестают стараться на сложных заданиях, но только если у них нет достаточной мотивации. Как только мотивация появлялась — например, денежная, — то всё те же нерешаемые анаграммы испытуемые не оставляли до последнего (Vohs et al., 2012). Выяснилось также, что имеют значение убеждения людей — например, если испытуемые считают, что сила воли конечна, то они раньше перестают стараться (Job et al., 2010). То есть говорить о том, что какой-то ресурс вот прямо физически кончается, было явно некорректно.
Сила глюкозы
Баумайстер с коллегами утверждали, что сила воли — это больше чем метафора. После своих знаменитых редисок и печенек они провели ещё несколько экспериментов и опубликовали потрясающий результат: оказывается, для волевого поведения нужна не какая-то там умозрительная, а вполне конкретная физическая энергия — глюкоза! По их данным 1) уровень глюкозы в крови предсказывал упорство при выполнении сложных заданий, 2) сложные задания снижали уровень глюкозы в крови; и наконец, 3) если между двумя заданиями испытуемые пили сладкую водичку, эффект "истощения эго" пропадал (Gailliot & Baumeister, 2007; Gailliot et al., 2007).
Это всё звучало очень красиво, но к сожалению, оказалось... неправдой. Репликации глюкозного эксперимента не подтвердили результата (Molden et al., 2012). Подвезли нейрофизиологов, которые объяснили, что это так не работает: метаболизм мозга устроен сложнее, чем прямое "высасывание" глюкозы из крови во время умственного труда (Kuzban, 2010). И вообще "истощение эго" напоминает не исчерпание энергии, а обычный рефракторный период (Inzlicht & Berkman, 2016) — примерно то же самое, что нежелание есть сразу после еды или заниматься сексом сразу после оргазма. При слишком долгой активации префронтальной коры — зоны мозга, отвечающей за волевой контроль — ее нейроны устают и как бы "распухают", — в общем, нужно дать им отдохнуть. Наверное, поэтому говорят, что лучший отдых — смена деятельности с умственной на физическую.
Наконец, спустя 16 лет после нашумевших исследований, несколько мета-анализов выявили, что ни одного из ранее описанных глюкозных эффектов, похоже, не существует вообще. У ученых давно вызывали подозрения слишком уж маленькие выборки и слишком уж бодрые результаты Баумайстера и коллег. Как выяснилось, не зря: в приближении оказалось, что найденные ими эффекты не подтверждаются (Carter et al., 2015; Dang, 2016).
Как же так, спросите вы? Разве может эффект то работать, то не работать? Неужто результаты оригинальных экспериментов подделали? Нет, вовсе не обязательно. Чтобы понять, что там произошло, какие эффекты были, а какие нет, мы с вами бесстрашно заглянем в бездну статистики. Но конечно не сейчас, а уже после праздников 🍾🥂
Счастье в подарок: книги о том, как стать – и быть – счастливым
#счастье #классика #21век
На Новый Год мы все будем желать родным, друзьям и себе-любимым счастья. А что если не ограничиваться пожеланиями? Рекомендуем пять книг о счастье: о том как стать и быть счастливым. Все эти книги написаны учеными-психологами, посвятившими много лет изучению счастья и благополучия. Они рассматривают счастье с разных сторон, но все основываются на научных исследованиях. При этом книги читаются легко и с удовольствием и могут стануть отличным новогодним подарком.
1. Мартин Селигман "Как научиться оптимизму"
Одна из самых популярных книг основателя позитивной психологии, ученого и психолога Мартина Селигмана. Начать разбираться в том, что есть счастье и благополучие, какова в них роль оптимизма и можно ли ему научиться, лучше всего с этой книги. Ну а если ее вы уже прочитали, то рекомендуем продолжить и прочитать две следующие книги Селигмана - «В поисках счастья» и «Путь к процветанию: Новое понимание счастья и благополучия».
2. Михай Чиксентмихайи "Поток: Психология оптимального переживания"
Автор книги – американский психолог венгерского происхождения. Мировую известность ему принесла концепция «потока» - состояния, в котором человек полностью поглощен интересным делом и в котором максимально реализует свой потенциал. Именно такое состояние, согласно исследованиям Чиксентмихайи, дает ощущение счастья. Состояние потока - это не только о работе, но и об отношениях с другими людьми, и о жизни вообще. Как научиться этому, рассказывает эта книга. А тем, кто ее уже прочитал, рекомендуем следующие книги Чиксентмихайи «В поисках потока: Психология включенности в повседневность» и «Эволюция личности».
3. Дэниел Гилберт "Спотыкаясь о счастье"
О самой известной концепции Гилберта - аффективном прогнозировании - мы уже писали. Именно Гилберт показал, как часто люди ошибаются, делая прогнозы относительно своего эмоционального состояния: то, что, как считают люди, должно их обрадовать, не так уж и радует, а то, что должно огорчить, не огорчает. Так вот, представления людей о том, что делает их счастливыми, далеки от действительности. Имеет ли смысл ждать счастья в будущем либо нужно научиться получать радость и удовлетворение от настоящего? Книга об этом.
4. Соня Любомирски "Психология счастья. Новый подход"
Для Любомирски счастье – это не столько эмоциональное переживание, сколько способ жить. Быть счастливым – своего рода мастерство; ему нужно учиться и прикладывать усилия. В оригинале эта книга называется The How of Happiness, и в ней изложены конкретные шаги к счастью. Только в отличие от большого количества «советов», которые можно встретить на просторах интернета, шаги к счастью Любомирски основаны на научных исследованиях и фактах. Если же и эту книгу вы уже читали, то предлагаем вам последнюю книгу Сони Любомирски The Myths of Happiness – правда, на русский язык она пока не переведена.
5. Виктор Франкл "Сказать жизни да! Психолог в концлагере"
Это классика. Виктор Франкл – психиатр, психолог и философ, основатель третьей венской школы психотерапии и логотерапии (дословно «исцеление смыслом»). В 1942 году Франкл, живший и работавший в Вене, вместе с женой и родителями был депортирован в концентрационный лагерь. О том, что ему помогло не просто выжить, но сохранить волю и жажду к жизни, Франкл и написал эту книгу. Другая, не менее популярная книга Франкла – «Человек в поисках смысла». Эти книги, по сравнению с предыдущими, написаны давно, но они не перестают быть актуальными, ведь - согласно исследованиям - ощущение смысла является одним из основных предикторов счастья.
Читали уже что-то из этого или только собираетесь прочитать? А может вы вообще не верите, что, следуя советам психологов, можно стать счастливее? Поделитесь мнением в нашем чате. Счастья вам в наступающем году! 🎁
#счастье #классика #21век
На Новый Год мы все будем желать родным, друзьям и себе-любимым счастья. А что если не ограничиваться пожеланиями? Рекомендуем пять книг о счастье: о том как стать и быть счастливым. Все эти книги написаны учеными-психологами, посвятившими много лет изучению счастья и благополучия. Они рассматривают счастье с разных сторон, но все основываются на научных исследованиях. При этом книги читаются легко и с удовольствием и могут стануть отличным новогодним подарком.
1. Мартин Селигман "Как научиться оптимизму"
Одна из самых популярных книг основателя позитивной психологии, ученого и психолога Мартина Селигмана. Начать разбираться в том, что есть счастье и благополучие, какова в них роль оптимизма и можно ли ему научиться, лучше всего с этой книги. Ну а если ее вы уже прочитали, то рекомендуем продолжить и прочитать две следующие книги Селигмана - «В поисках счастья» и «Путь к процветанию: Новое понимание счастья и благополучия».
2. Михай Чиксентмихайи "Поток: Психология оптимального переживания"
Автор книги – американский психолог венгерского происхождения. Мировую известность ему принесла концепция «потока» - состояния, в котором человек полностью поглощен интересным делом и в котором максимально реализует свой потенциал. Именно такое состояние, согласно исследованиям Чиксентмихайи, дает ощущение счастья. Состояние потока - это не только о работе, но и об отношениях с другими людьми, и о жизни вообще. Как научиться этому, рассказывает эта книга. А тем, кто ее уже прочитал, рекомендуем следующие книги Чиксентмихайи «В поисках потока: Психология включенности в повседневность» и «Эволюция личности».
3. Дэниел Гилберт "Спотыкаясь о счастье"
О самой известной концепции Гилберта - аффективном прогнозировании - мы уже писали. Именно Гилберт показал, как часто люди ошибаются, делая прогнозы относительно своего эмоционального состояния: то, что, как считают люди, должно их обрадовать, не так уж и радует, а то, что должно огорчить, не огорчает. Так вот, представления людей о том, что делает их счастливыми, далеки от действительности. Имеет ли смысл ждать счастья в будущем либо нужно научиться получать радость и удовлетворение от настоящего? Книга об этом.
4. Соня Любомирски "Психология счастья. Новый подход"
Для Любомирски счастье – это не столько эмоциональное переживание, сколько способ жить. Быть счастливым – своего рода мастерство; ему нужно учиться и прикладывать усилия. В оригинале эта книга называется The How of Happiness, и в ней изложены конкретные шаги к счастью. Только в отличие от большого количества «советов», которые можно встретить на просторах интернета, шаги к счастью Любомирски основаны на научных исследованиях и фактах. Если же и эту книгу вы уже читали, то предлагаем вам последнюю книгу Сони Любомирски The Myths of Happiness – правда, на русский язык она пока не переведена.
5. Виктор Франкл "Сказать жизни да! Психолог в концлагере"
Это классика. Виктор Франкл – психиатр, психолог и философ, основатель третьей венской школы психотерапии и логотерапии (дословно «исцеление смыслом»). В 1942 году Франкл, живший и работавший в Вене, вместе с женой и родителями был депортирован в концентрационный лагерь. О том, что ему помогло не просто выжить, но сохранить волю и жажду к жизни, Франкл и написал эту книгу. Другая, не менее популярная книга Франкла – «Человек в поисках смысла». Эти книги, по сравнению с предыдущими, написаны давно, но они не перестают быть актуальными, ведь - согласно исследованиям - ощущение смысла является одним из основных предикторов счастья.
Читали уже что-то из этого или только собираетесь прочитать? А может вы вообще не верите, что, следуя советам психологов, можно стать счастливее? Поделитесь мнением в нашем чате. Счастья вам в наступающем году! 🎁
Не прошло и года: избранные посты 2020 от "PhD по психологии" 🌲🎁
#подборка #навигатор #оглавление #итоги2020
Принято говорить, что это был странный и тяжелый год. Мы согласны, но одновременно и благодарны за него, ведь именно в нелегком 2020-м мы начали вести этот канал. Вот самое интересное, о чем PhD по психологии успел рассказать за этот год.
Homo Socialis: о социальной природе человека
• Социальная боль и ее эволюционное значение.
• Чем опасен остракизм?
• Как бактерии влияют на наше социальное поведение: концепция поведенческого иммунитета.
• Как размер мозга связан с размером группы: число Данбара.
• Действительно ли окситоцин делает нас более приятными людьми?
• Теплота и компетентность — два главных фактора нашего отношения друг к другу.
Немного классики
• Почему все так охотно били друг друга током в Йельском эксперименте Милгрэма?
• Жестокость и любовь за кулисами Стэнфордского тюремного эксперимента.
• Когнитивный диссонанс: как все понимают его в быту и что это такое на самом деле.
• Можно ли по словам предсказать дела? Парадокс Лапьера.
Ошибки мышления или как психологу получить Нобелевскую премию
• Мыслят ли обычные люди статистически? О нет. А ученые? Тоже нет! Какая эвристика характерна даже для математиков, а какая особенно опасна при переговорах.
• What you see is all there is: издержки человеческого фокализма и наш странный страх потерь.
• Бонус: регрессия к среднему — полезный закон жизни, которого никто не замечает.
Слушай сердце vs. включи голову
• Что первично — разум или чувства?
• Как мы думаем о том, как мы думаем: незнание самих себя.
• Ложечки нашлись, осадочек остался: почему "переписать" эмоции так трудно?
• Психопатия — то самое главенство разума над чувствами.
• Ошибки аффективного прогноза: почему надо бояться своих желаний?
• Основы защиты от темных искусств и других жизненных неприятностей.
• Можем ли мы все быть выше среднего?
О морали без морализаторства
• Стадии морального развития (и что с ними не так), модель социальных интуиций, теория моральных основ и почему для морали нужно отвращение.
• Эволюция морали от животных к человеку, происхождение иерархий и концепт справедливости.
Кросс-культурные различия в психологии
• Приятно ли быть WEIRD?
• Восприятие пространства в культурах мира.
• Игры, в которые играют люди.
• Не выпендривайтесь: вас могут наказать и за слишком хорошее поведение!
• Аналитика, холистика и мудрость Востока.
• Истинное "Я": это вообще что?
Эволюционная психология
• Теория Дарвина 101 (т.е. для чайников).
• Четыре вопроса Нико Тинбергена.
• Масса тела и продолжительность жизни: какая связь?
• Мировая рождаемость через призму Life History Theory.
Исследования личности
• Пять главных слов о человеческой натуре.
• Судьба человека: как "большая пятерка" предсказывает успех, здоровье и долголетие.
• Можно ли по фото определить характер? Не поверите, можно! Правда, для этого нужен искусственный интеллект.
• Почему мы пока не готовы доверять важные решения нейросетям.
Оптимизм, контроль, самоконтроль
• Стакан тут ни при чем: научное определение оптимизма.
• О важности контроля: что такое выученная беспомощность, как отсутствие контроля укорачивает жизнь, и зачем в городах неработающие кнопки.
• Готовимся выполнять новогодние резолюции: о трудностях самоконтроля.
На любителя
• Хочется еще больше постов? Смотрите наш летний и осенний навигаторы.
• Праздничная подборка книг про счастье.
• Бывали у нас и шуточки, но своеобразные: вот американский профессор каламбурит про Ивана Павлова.
• Под конец года нас пригласили вести блог на N+1. Мы считаем, это успех. Вот наш первый пост.
• Ну а если кому-то интересны авторы канала, вот немного о нас.
• И конечно, самые неравнодушные читатели, жаркие дискуссии и зум-митапы ждут вас в нашем чате.
Счастья вам и оптимизма, контроля и самоконтроля, баланса сердца и разума, социальной поддержки и, конечно, ненасытного научного любопытства в наступающем 2021 году. С вами PhD по психологии: никаких советов о жизни, только наука, только хардкор. Спасибо, что читали нас в этом году.
С новым годом! 🎊🎉🍾🥂🎓
@socialpsychPhD
#подборка #навигатор #оглавление #итоги2020
Принято говорить, что это был странный и тяжелый год. Мы согласны, но одновременно и благодарны за него, ведь именно в нелегком 2020-м мы начали вести этот канал. Вот самое интересное, о чем PhD по психологии успел рассказать за этот год.
Homo Socialis: о социальной природе человека
• Социальная боль и ее эволюционное значение.
• Чем опасен остракизм?
• Как бактерии влияют на наше социальное поведение: концепция поведенческого иммунитета.
• Как размер мозга связан с размером группы: число Данбара.
• Действительно ли окситоцин делает нас более приятными людьми?
• Теплота и компетентность — два главных фактора нашего отношения друг к другу.
Немного классики
• Почему все так охотно били друг друга током в Йельском эксперименте Милгрэма?
• Жестокость и любовь за кулисами Стэнфордского тюремного эксперимента.
• Когнитивный диссонанс: как все понимают его в быту и что это такое на самом деле.
• Можно ли по словам предсказать дела? Парадокс Лапьера.
Ошибки мышления или как психологу получить Нобелевскую премию
• Мыслят ли обычные люди статистически? О нет. А ученые? Тоже нет! Какая эвристика характерна даже для математиков, а какая особенно опасна при переговорах.
• What you see is all there is: издержки человеческого фокализма и наш странный страх потерь.
• Бонус: регрессия к среднему — полезный закон жизни, которого никто не замечает.
Слушай сердце vs. включи голову
• Что первично — разум или чувства?
• Как мы думаем о том, как мы думаем: незнание самих себя.
• Ложечки нашлись, осадочек остался: почему "переписать" эмоции так трудно?
• Психопатия — то самое главенство разума над чувствами.
• Ошибки аффективного прогноза: почему надо бояться своих желаний?
• Основы защиты от темных искусств и других жизненных неприятностей.
• Можем ли мы все быть выше среднего?
О морали без морализаторства
• Стадии морального развития (и что с ними не так), модель социальных интуиций, теория моральных основ и почему для морали нужно отвращение.
• Эволюция морали от животных к человеку, происхождение иерархий и концепт справедливости.
Кросс-культурные различия в психологии
• Приятно ли быть WEIRD?
• Восприятие пространства в культурах мира.
• Игры, в которые играют люди.
• Не выпендривайтесь: вас могут наказать и за слишком хорошее поведение!
• Аналитика, холистика и мудрость Востока.
• Истинное "Я": это вообще что?
Эволюционная психология
• Теория Дарвина 101 (т.е. для чайников).
• Четыре вопроса Нико Тинбергена.
• Масса тела и продолжительность жизни: какая связь?
• Мировая рождаемость через призму Life History Theory.
Исследования личности
• Пять главных слов о человеческой натуре.
• Судьба человека: как "большая пятерка" предсказывает успех, здоровье и долголетие.
• Можно ли по фото определить характер? Не поверите, можно! Правда, для этого нужен искусственный интеллект.
• Почему мы пока не готовы доверять важные решения нейросетям.
Оптимизм, контроль, самоконтроль
• Стакан тут ни при чем: научное определение оптимизма.
• О важности контроля: что такое выученная беспомощность, как отсутствие контроля укорачивает жизнь, и зачем в городах неработающие кнопки.
• Готовимся выполнять новогодние резолюции: о трудностях самоконтроля.
На любителя
• Хочется еще больше постов? Смотрите наш летний и осенний навигаторы.
• Праздничная подборка книг про счастье.
• Бывали у нас и шуточки, но своеобразные: вот американский профессор каламбурит про Ивана Павлова.
• Под конец года нас пригласили вести блог на N+1. Мы считаем, это успех. Вот наш первый пост.
• Ну а если кому-то интересны авторы канала, вот немного о нас.
• И конечно, самые неравнодушные читатели, жаркие дискуссии и зум-митапы ждут вас в нашем чате.
Счастья вам и оптимизма, контроля и самоконтроля, баланса сердца и разума, социальной поддержки и, конечно, ненасытного научного любопытства в наступающем 2021 году. С вами PhD по психологии: никаких советов о жизни, только наука, только хардкор. Спасибо, что читали нас в этом году.
С новым годом! 🎊🎉🍾🥂🎓
@socialpsychPhD
PhD по психологии pinned «Не прошло и года: избранные посты 2020 от "PhD по психологии" 🌲🎁 #подборка #навигатор #оглавление #итоги2020 Принято говорить, что это был странный и тяжелый год. Мы согласны, но одновременно и благодарны за него, ведь именно в нелегком 2020-м мы начали вести…»
Статистическая мощность психологических исследований: почему эффекты то есть, то нет
#ликбез #статистика #методы
Признайтесь, вы мечтали с нового года начать все с чистого листа и наконец познать статистику. Желания сбываются! Самый первый пост 2021 года будет посвящен статистической мощности. Не пугайтесь, мы не собираемся грузить вас сложными формулами. Мы попытаемся на примерах из жизни объяснить концептуальные азы статистики. В этот раз наша цель — разобраться, как так получается, что в одних экспериментах получают один результат, а в других другой.
Краткое содержание предыдущих серий: влиятельные работы Баумайстера и коллег обнаружили, что задания на самоконтроль понижают уровень глюкозы в крови. Сначала все возрадовались, но затем ряд научных коллективов провел несколько репликаций, и эффект не подтвердился. Та же участь, кстати, постигла многие другие всенародно известные психологические открытия: например, эксперимент, в котором люди медленнее ходили после того, как им зачитывали слова про старость (Bargh et al., 1996). Неподтвердившиеся результаты копились и множились, и во второй декаде 21 века социальные психологи даже окрестили происходящее репликационным кризисом. О нем мы поведаем отдельно.
Внимание, вопрос: какого черта? Если какой-то эффект есть, разве он не должен работать всегда? Видимо, результаты фабрикуют? Что ж, иногда их действительно подделывают, как в одиозном случае Дидерика Штапеля, с которого репликационный кризис и начался. Но это ситуации крайне редкие. В большинстве случаев ученые честно собирают данные и обрабатывают их. Дело в том, что чтобы получить какой-то результат, данные не обязательно подделывать. Их просто надо уметь готовить.
Элементарно, Ватсон
Начнем немного издалека. Давайте представим себе какую-то максимально простую и логичную закономерность, которая не вызывает сомнений, буквально трюизм. Ну например: чем люди старше, тем больше у них опыта работы. Про это, кстати, есть и данные: корреляция между возрастом и опытом работы составляет около 0.3 (Chung et al., 2015).
Какой механизм у этой закономерности? Банальнейший: чем больше лет человек жил, тем больше времени у него было поработать.
Почему тогда эта корреляция не составляет 1.0 (или 100%)? Тоже примерно понятно: некоторые люди живут долго, но не работают никогда, некоторые, наоборот, начинают работать с детства. Иначе говоря, есть правило, а есть исключения, которые, тем не менее, не опровергают общего правила.
А теперь давайте представим себе, что мы слепые ученые и не знаем об этой закономерности, а лишь пытаемся вывести ее из данных. У нас есть гипотеза: возраст положительно связан с опытом работы.
Как мы будем проверять эту гипотезу? Как обычно, на людях. Мы будем брать из популяции случайных людей и измерять для каждого возраст и опыт работы. Берем первого случайного человека. Допустим, его зовут Алексей, ему 34 года, он закончил институт, съездил в кругосветное путешествие, затем вышел на работу и работает уже 11 лет. Затем берём другого случайного человека — Аллу, ей 25, и она работает с самого окончания института, то есть 5 лет. Пока все сходится: чем больше возраст, тем больше опыт работы. Затем мы случайно вытаскиваем Дениса: ему 36, но он получил наследство от родителей и работал в жизни всего два года. Затем нам попадается Ирина, ей 20, она из малообеспеченной семьи и работает с 14 лет. Хотя она на 16 лет моложе Дениса, ее опыт работы втрое больше.
Значат ли Денис и Ирина, что наша теория неверна? Пока у нас есть только четыре человека, мы этого не знаем. Нам надо продолжать "вытаскивать" людей из популяции и смотреть, что будет дальше. И тут в силу вступает магия закона больших чисел: если мы выбираем людей по-настоящему случайно, то в какой-то момент настоящая закономерность начнет перевешивать исключения. Нам будут попадаться самые разные люди с самыми разными судьбами, но если закономерность есть — а она есть — то с ростом числа наблюдений нам будет попадаться все больше людей вроде Аллы и Алексея.
#ликбез #статистика #методы
Признайтесь, вы мечтали с нового года начать все с чистого листа и наконец познать статистику. Желания сбываются! Самый первый пост 2021 года будет посвящен статистической мощности. Не пугайтесь, мы не собираемся грузить вас сложными формулами. Мы попытаемся на примерах из жизни объяснить концептуальные азы статистики. В этот раз наша цель — разобраться, как так получается, что в одних экспериментах получают один результат, а в других другой.
Краткое содержание предыдущих серий: влиятельные работы Баумайстера и коллег обнаружили, что задания на самоконтроль понижают уровень глюкозы в крови. Сначала все возрадовались, но затем ряд научных коллективов провел несколько репликаций, и эффект не подтвердился. Та же участь, кстати, постигла многие другие всенародно известные психологические открытия: например, эксперимент, в котором люди медленнее ходили после того, как им зачитывали слова про старость (Bargh et al., 1996). Неподтвердившиеся результаты копились и множились, и во второй декаде 21 века социальные психологи даже окрестили происходящее репликационным кризисом. О нем мы поведаем отдельно.
Внимание, вопрос: какого черта? Если какой-то эффект есть, разве он не должен работать всегда? Видимо, результаты фабрикуют? Что ж, иногда их действительно подделывают, как в одиозном случае Дидерика Штапеля, с которого репликационный кризис и начался. Но это ситуации крайне редкие. В большинстве случаев ученые честно собирают данные и обрабатывают их. Дело в том, что чтобы получить какой-то результат, данные не обязательно подделывать. Их просто надо уметь готовить.
Элементарно, Ватсон
Начнем немного издалека. Давайте представим себе какую-то максимально простую и логичную закономерность, которая не вызывает сомнений, буквально трюизм. Ну например: чем люди старше, тем больше у них опыта работы. Про это, кстати, есть и данные: корреляция между возрастом и опытом работы составляет около 0.3 (Chung et al., 2015).
Какой механизм у этой закономерности? Банальнейший: чем больше лет человек жил, тем больше времени у него было поработать.
Почему тогда эта корреляция не составляет 1.0 (или 100%)? Тоже примерно понятно: некоторые люди живут долго, но не работают никогда, некоторые, наоборот, начинают работать с детства. Иначе говоря, есть правило, а есть исключения, которые, тем не менее, не опровергают общего правила.
А теперь давайте представим себе, что мы слепые ученые и не знаем об этой закономерности, а лишь пытаемся вывести ее из данных. У нас есть гипотеза: возраст положительно связан с опытом работы.
Как мы будем проверять эту гипотезу? Как обычно, на людях. Мы будем брать из популяции случайных людей и измерять для каждого возраст и опыт работы. Берем первого случайного человека. Допустим, его зовут Алексей, ему 34 года, он закончил институт, съездил в кругосветное путешествие, затем вышел на работу и работает уже 11 лет. Затем берём другого случайного человека — Аллу, ей 25, и она работает с самого окончания института, то есть 5 лет. Пока все сходится: чем больше возраст, тем больше опыт работы. Затем мы случайно вытаскиваем Дениса: ему 36, но он получил наследство от родителей и работал в жизни всего два года. Затем нам попадается Ирина, ей 20, она из малообеспеченной семьи и работает с 14 лет. Хотя она на 16 лет моложе Дениса, ее опыт работы втрое больше.
Значат ли Денис и Ирина, что наша теория неверна? Пока у нас есть только четыре человека, мы этого не знаем. Нам надо продолжать "вытаскивать" людей из популяции и смотреть, что будет дальше. И тут в силу вступает магия закона больших чисел: если мы выбираем людей по-настоящему случайно, то в какой-то момент настоящая закономерность начнет перевешивать исключения. Нам будут попадаться самые разные люди с самыми разными судьбами, но если закономерность есть — а она есть — то с ростом числа наблюдений нам будет попадаться все больше людей вроде Аллы и Алексея.
Магия кубиков
Это легко проверить на любимом инструменте преподавателей статистики и теории вероятностей - игральных костях. Про кубики на занятиях по статистике рассказывают всегда, но абстрактно: мол есть кубик, он падает вот так. А нужно просто один раз сесть и реально его покидать. Призываем вас не полениться и вместе с друзьями или семьей поставить простейший домашний эксперимент.
Возьмите два обычных шестигранных кубика и киньте их вместе. Запишите сумму, которая выпала на кубиках, например, 8. Бросьте ещё раз, запишите результат, например, 4. Сделайте так пять раз. Какое число выпадало чаще других? Скорее всего никакое, просто какие-то рандомные числа, например: 8, 4, 9, 5, 2.
Но продолжайте кидать кубик, и за десять бросков вам скорее всего хотя бы раз выпадет семёрка. Кидайте ещё. Семёрка будет попадаться всё чаще. Если за двадцать бросков семёрка не станет самым частым выпадающим числом, мы удивимся. Если этого не случится на 30 бросках, мы вернём вам деньги и потраченную молодость. Если семерка не победит за 50 бросков, мы вам сами заплатим. Ну а если этого не случится на 100 бросках, мы перепишем нас вас свою недвижимость. Говорим это со спокойным сердцем, потому что знаем, что, если у вас честные кубики, то этого просто не произойдет. Более того, если вы возьмёте среднее арифметическое от всех записанных значений, то вы тоже получите семёрку.
Почему так работает? С точки зрения вероятности — потому что семёрка на двух кубиках может выпасть максимальным числом способов: 1+6, 2+5, 3+4, 4+3, 5+2, 6+1. И чем больше раз вы кидаете кубик, тем сильнее случайности стягиваются в закономерности. Но заметьте, верно и обратное: чем меньше раз вы кинули кубик, тем вероятнее, что семёрка не выпала вообще, хотя математически она точно является самым частым значением (кстати, вот вам классный термин: самое частое значение в статистике называется мода). То есть закономерность была, а вы её не заметили.
Правила жизни
Вот какой важный вывод про жизнь можно сделать из этого простого домашнего эксперимента: личные примеры мало что говорят о закономерностях. Скажем, есть правило, но вы знаете случай, или даже несколько случаев, когда оно не работает: все говорят, что надо хорошо учиться, а я знаю несколько людей, которые учились на тройки и стали успешными. Значит, хорошая учеба не связана с успехом в карьере?
Это не совсем так, — а точнее, совсем не так. На больших выборках оказывается, что учеба связана с карьерным успехом очень сильно, по крайней мере, если измерять последний доходом (Wise, 1975). Почему же мы знаем людей, которые учились плохо, а зарабатывают хорошо? Потому что жизнь вариативна и может пойти тысячей разных способов. Кто-то очень талантливый и пробился в жизнь без диплома. Кого-то без образования пристроили на работу родственники. Кто-то стал успешен в очень специфической сфере, которую школьная учеба не отражает. Кто-то учился хорошо, но имел личностные качества, которые помешали карьере. Кто-то пережил смену режима в своей стране, и старое образование перестало быть востребованным. Исключений из правила множество, но правило все же работает: большинство людей, которые лучше учатся, потом больше зарабатывают. Взаимосвязь эта такая сильная, что в среднем "пробивается" через всё разнообразие жизненных сценариев и отчетливо видна на больших выборках.
Главная проблема того, чтобы по знакомым и друзьям судить о правилах и законах этого мира, заключается в том, что друзей и знакомых у нас слишком мало (ну ещё в том, что они неслучайны, но это отдельная история). В нашей сложной и вариативной жизни нескольких случаев недостаточно, чтобы выявить закономерность, — точно так же, как нескольких бросков кубика недостаточно, чтобы выявить самую вероятную их комбинацию. Если мы хотим быть уверенными, что паттерны в наших данных, — это не случайность, а закономерность, — нам нужно достаточное количество наблюдений. Это основа статистической мощности: с какой вероятностью ваша выборка позволит вам выявить искомый эффект. Есть ещё пара важных условий, о них речь пойдет отдельно.
Это легко проверить на любимом инструменте преподавателей статистики и теории вероятностей - игральных костях. Про кубики на занятиях по статистике рассказывают всегда, но абстрактно: мол есть кубик, он падает вот так. А нужно просто один раз сесть и реально его покидать. Призываем вас не полениться и вместе с друзьями или семьей поставить простейший домашний эксперимент.
Возьмите два обычных шестигранных кубика и киньте их вместе. Запишите сумму, которая выпала на кубиках, например, 8. Бросьте ещё раз, запишите результат, например, 4. Сделайте так пять раз. Какое число выпадало чаще других? Скорее всего никакое, просто какие-то рандомные числа, например: 8, 4, 9, 5, 2.
Но продолжайте кидать кубик, и за десять бросков вам скорее всего хотя бы раз выпадет семёрка. Кидайте ещё. Семёрка будет попадаться всё чаще. Если за двадцать бросков семёрка не станет самым частым выпадающим числом, мы удивимся. Если этого не случится на 30 бросках, мы вернём вам деньги и потраченную молодость. Если семерка не победит за 50 бросков, мы вам сами заплатим. Ну а если этого не случится на 100 бросках, мы перепишем нас вас свою недвижимость. Говорим это со спокойным сердцем, потому что знаем, что, если у вас честные кубики, то этого просто не произойдет. Более того, если вы возьмёте среднее арифметическое от всех записанных значений, то вы тоже получите семёрку.
Почему так работает? С точки зрения вероятности — потому что семёрка на двух кубиках может выпасть максимальным числом способов: 1+6, 2+5, 3+4, 4+3, 5+2, 6+1. И чем больше раз вы кидаете кубик, тем сильнее случайности стягиваются в закономерности. Но заметьте, верно и обратное: чем меньше раз вы кинули кубик, тем вероятнее, что семёрка не выпала вообще, хотя математически она точно является самым частым значением (кстати, вот вам классный термин: самое частое значение в статистике называется мода). То есть закономерность была, а вы её не заметили.
Правила жизни
Вот какой важный вывод про жизнь можно сделать из этого простого домашнего эксперимента: личные примеры мало что говорят о закономерностях. Скажем, есть правило, но вы знаете случай, или даже несколько случаев, когда оно не работает: все говорят, что надо хорошо учиться, а я знаю несколько людей, которые учились на тройки и стали успешными. Значит, хорошая учеба не связана с успехом в карьере?
Это не совсем так, — а точнее, совсем не так. На больших выборках оказывается, что учеба связана с карьерным успехом очень сильно, по крайней мере, если измерять последний доходом (Wise, 1975). Почему же мы знаем людей, которые учились плохо, а зарабатывают хорошо? Потому что жизнь вариативна и может пойти тысячей разных способов. Кто-то очень талантливый и пробился в жизнь без диплома. Кого-то без образования пристроили на работу родственники. Кто-то стал успешен в очень специфической сфере, которую школьная учеба не отражает. Кто-то учился хорошо, но имел личностные качества, которые помешали карьере. Кто-то пережил смену режима в своей стране, и старое образование перестало быть востребованным. Исключений из правила множество, но правило все же работает: большинство людей, которые лучше учатся, потом больше зарабатывают. Взаимосвязь эта такая сильная, что в среднем "пробивается" через всё разнообразие жизненных сценариев и отчетливо видна на больших выборках.
Главная проблема того, чтобы по знакомым и друзьям судить о правилах и законах этого мира, заключается в том, что друзей и знакомых у нас слишком мало (ну ещё в том, что они неслучайны, но это отдельная история). В нашей сложной и вариативной жизни нескольких случаев недостаточно, чтобы выявить закономерность, — точно так же, как нескольких бросков кубика недостаточно, чтобы выявить самую вероятную их комбинацию. Если мы хотим быть уверенными, что паттерны в наших данных, — это не случайность, а закономерность, — нам нужно достаточное количество наблюдений. Это основа статистической мощности: с какой вероятностью ваша выборка позволит вам выявить искомый эффект. Есть ещё пара важных условий, о них речь пойдет отдельно.
Значимо — не значимо: что означают все эти цифры в результатах научных исследований?
#ликбез #статистика #методы
Пару раз в наших рассказах о разных психологических открытиях мелькал термин статистическая значимость (см. когнитивный диссонанс, эффект якорных значений). Наши читатели могли, например, видеть две разных цифры, но мы просили поверить нам на слово, что между этими двумя значениями разницы на самом деле нет. Как же такое может быть? Кого вы обманываете? Есть же у нас глаза, которыми мы видим, что числа разные! Поскольку без понятия статистической значимости всё равно не получится нормально рассказывать о науке, пришла пора её одолеть. Давайте сделаем это вместе.
А есть ли разница
В социальных науках часто возникает задача определить, насколько две группы отличаются между собой по какому-то показателю. Правда ли, что средний доход у мужчин выше, чем у женщин? Самооценка у людей с клинической депрессией ниже, чем без? Мозг у людей крупнее сейчас, чем был 150 лет назад? Люди, которые принимали лекарство, чувствуют себя лучше, чем те, кто принимал плацебо?
Как подступиться к подобным вопросам? Ну например, чтобы ответить на вопрос о доходах, можно взять какого-то мужчину и какую-то женщину и сравнить их доход. Но мы упираемся в такую же проблему, как с кубиками: одного случая мало, чтобы делать надежные выводы. А вдруг женщина — врач из провинции, а мужчина — инвестбанкир из Москва-сити? Поэтому нам снова надо брать выборку людей из популяции.
Нечто среднее
Сначала у нас нет серьезных исследовательских намерений, и мы чисто по фану набираем (рандомно) 5 мужчин и 5 женщин со всей России. Мы видим такую картину зарплат: у мужчин 55 000, 45 000, 60 000, 40 000, 25 000. У женщин: 25 000, 30 000, 120 000, 35 000, 20 000.
Что с этими данными сделает любой уважающий себя социолог, психолог, демограф или экономист? Конечно, возьмет среднее, то есть в каждой группе всё сложит и поделит на пять. Для мужчин средний доход по нашей выборке таким образом составит 45, а для женщин — 46 тысяч рублей. Казалось бы, разница налицо, целая тысяча! На тысячу, между прочим, кое-где и в ресторан сходить можно. Вот же, мы своими глазами видим, что разница есть, правда?
Но давайте теперь присмотримся к самим зарплатам: большая часть мужских зарплат колеблется в районе 40-50 тысяч. Женские же зарплаты в нашей выборке в основном ниже (20-30 тысяч), но какая-то успешная self-made woman (небось москвичка) затесалась в выборку и "подтянула" статистику по стране так, что она стала выше мужской. Одна из моралей этой истории, конечно же, опять в том, что выборка должна быть больше: чем больше мы возьмем людей, тем меньше веса будет иметь наша москвичка, её влияние на среднее значение будет "растворяться" среди множества более скромных россиянок из регионов. Но есть и вторая мораль: важно знать не только само среднее, но и из каких данных оно получилось.
Время разбрасывать данные
Для описания этих самых данных в статистике используют страшное слово дисперсия, которое на самом деле тоже не такое страшное: под дисперсией понимается всего лишь разброс данных вокруг среднего значения (если строго, то разница между каждым из значений и их общим средним, до кучи возведенные в квадрат и суммированные, — но для концептуального понимания это всё ненужные частности).
В нашем примере у женщин выше средняя зарплата, но больше и разброс. О чем этот разброс говорит нам? О том, что какая у российских женщин средняя зарплата на самом деле, — или, на языке математиков, в популяции, — мы по этой выборке знаем плохо, т.е. недостаточно точно. Чтобы мы знали точнее, разброс данных должен быть меньше.
Хорошая новость в том, что с ростом числа наблюдений этот разброс будет уменьшаться. Чем больше у нас данных, тем больше значений будут "падать" ближе к среднему, уменьшая его дисперсию. Прямо как в нашем домашнем эксперименте, помните: поначалу, когда вы только начали кидать кубики, разброс циферок был повсюду, но чем больше вы кидали, тем сильнее массив выпадающих циферок "стягивался" к семерке — их, кубиков, истинному популяционному среднему.
#ликбез #статистика #методы
Пару раз в наших рассказах о разных психологических открытиях мелькал термин статистическая значимость (см. когнитивный диссонанс, эффект якорных значений). Наши читатели могли, например, видеть две разных цифры, но мы просили поверить нам на слово, что между этими двумя значениями разницы на самом деле нет. Как же такое может быть? Кого вы обманываете? Есть же у нас глаза, которыми мы видим, что числа разные! Поскольку без понятия статистической значимости всё равно не получится нормально рассказывать о науке, пришла пора её одолеть. Давайте сделаем это вместе.
А есть ли разница
В социальных науках часто возникает задача определить, насколько две группы отличаются между собой по какому-то показателю. Правда ли, что средний доход у мужчин выше, чем у женщин? Самооценка у людей с клинической депрессией ниже, чем без? Мозг у людей крупнее сейчас, чем был 150 лет назад? Люди, которые принимали лекарство, чувствуют себя лучше, чем те, кто принимал плацебо?
Как подступиться к подобным вопросам? Ну например, чтобы ответить на вопрос о доходах, можно взять какого-то мужчину и какую-то женщину и сравнить их доход. Но мы упираемся в такую же проблему, как с кубиками: одного случая мало, чтобы делать надежные выводы. А вдруг женщина — врач из провинции, а мужчина — инвестбанкир из Москва-сити? Поэтому нам снова надо брать выборку людей из популяции.
Нечто среднее
Сначала у нас нет серьезных исследовательских намерений, и мы чисто по фану набираем (рандомно) 5 мужчин и 5 женщин со всей России. Мы видим такую картину зарплат: у мужчин 55 000, 45 000, 60 000, 40 000, 25 000. У женщин: 25 000, 30 000, 120 000, 35 000, 20 000.
Что с этими данными сделает любой уважающий себя социолог, психолог, демограф или экономист? Конечно, возьмет среднее, то есть в каждой группе всё сложит и поделит на пять. Для мужчин средний доход по нашей выборке таким образом составит 45, а для женщин — 46 тысяч рублей. Казалось бы, разница налицо, целая тысяча! На тысячу, между прочим, кое-где и в ресторан сходить можно. Вот же, мы своими глазами видим, что разница есть, правда?
Но давайте теперь присмотримся к самим зарплатам: большая часть мужских зарплат колеблется в районе 40-50 тысяч. Женские же зарплаты в нашей выборке в основном ниже (20-30 тысяч), но какая-то успешная self-made woman (небось москвичка) затесалась в выборку и "подтянула" статистику по стране так, что она стала выше мужской. Одна из моралей этой истории, конечно же, опять в том, что выборка должна быть больше: чем больше мы возьмем людей, тем меньше веса будет иметь наша москвичка, её влияние на среднее значение будет "растворяться" среди множества более скромных россиянок из регионов. Но есть и вторая мораль: важно знать не только само среднее, но и из каких данных оно получилось.
Время разбрасывать данные
Для описания этих самых данных в статистике используют страшное слово дисперсия, которое на самом деле тоже не такое страшное: под дисперсией понимается всего лишь разброс данных вокруг среднего значения (если строго, то разница между каждым из значений и их общим средним, до кучи возведенные в квадрат и суммированные, — но для концептуального понимания это всё ненужные частности).
В нашем примере у женщин выше средняя зарплата, но больше и разброс. О чем этот разброс говорит нам? О том, что какая у российских женщин средняя зарплата на самом деле, — или, на языке математиков, в популяции, — мы по этой выборке знаем плохо, т.е. недостаточно точно. Чтобы мы знали точнее, разброс данных должен быть меньше.
Хорошая новость в том, что с ростом числа наблюдений этот разброс будет уменьшаться. Чем больше у нас данных, тем больше значений будут "падать" ближе к среднему, уменьшая его дисперсию. Прямо как в нашем домашнем эксперименте, помните: поначалу, когда вы только начали кидать кубики, разброс циферок был повсюду, но чем больше вы кидали, тем сильнее массив выпадающих циферок "стягивался" к семерке — их, кубиков, истинному популяционному среднему.
Настоящая зарплата
Как только у нас наберется достойная выборка — не пять, а скажем, тысяча случайных женщин — популяционное среднее по их зарплатам мы будем знать уже довольно надежно. Мы увидим это в дисперсии: разброс данных будет всё меньше, как и кубики, массив зарплат россиян будет всё сильнее тяготеть к истинному популяционному среднему.
Опросив достаточно людей, мы обнаружим примерно то же, что и Росстат: средняя зарплата мужчин по России составляет около 45, а у женщин — около 32 тысяч рублей. Заметьте, что хотя у вас, скорее всего, много знакомых — и мужчин, и женщин — с зарплатой более 100 тысяч, да и сами вы наверняка относитесь к той же категории дохода, — более того, где-то в Москве и Петербурге сидят люди с зарплатами в миллионы рублей — тем не менее, все эти случаи "растворяются" среди десятков миллионов соотечественников с гораздо более низкими зарплатами. А именно эти соотечественники и "держат" настоящее популяционное среднее по стране.
Сила Ановы
Именно дисперсия не дала маленькой выборке обмануть нас. Увидев разброс данных в зарплатах женщин, мы поняли, что нам надо больше наблюдений, — ну а пока их нет, разницу, конечно, можно посчитать, но её нельзя считать достоверной.
По счастью, и в реальной жизни статистические инструменты тоже умеют "ловить" вот такие неточные и ненадежные оценки. Например, есть такая простая и популярная в науке штука как дисперсионный анализ, по-английски — analysis of variance, или ANOVA. Например, мы можем взять нашу выборку из пяти мужчин и пяти женщин и провести на ней этот формальный статистический тест. И вот чудеса: хотя средняя зарплата женщин в этой выборке выше на целую тысячу рублей, Анова лишь пожмет плечами и скажет нам, что разница незначимая. Под этим она будет иметь в виду следующее: "знаете, ребят, разница конечно есть, но разброс в данных такой большой, и по сравнению с ним эта разница такая маленькая, что я чёт не уверена, что она реальная. Короче, извините, ничего пока вам сказать не могу".
Кстати, дело тут не в том, что это всего одна тысяча рублей. Разница могла бы быть и пятьдесят тысяч, но всё зависит от разброса остальных данных. Например, если в нашу выборку попадут жены олигархов, и значения доходов начнут колебаться от прожиточного минимума до нескольких миллионов, то даже такая существенная разница в доходах тоже может получиться статистически незначимой. В общем, разброс имеет значение. По сути мы сравниваем разницу между двумя средними с общим разбросом значений — и на основании этого сравнения делаем вывод о том, значима наша разница или нет.
И не только Анова
Разница между двумя группами — лишь один пример того, для чего можно (и нужно) оценивать статистическую значимость. В социальных науках любые взаимосвязи — от корреляций до оценки параметров сложных статистических моделей — проверяются на значимость. Хотя это звучит сложновато, но на самом деле значимость показывает довольно простую вещь: насколько мы можем быть уверены в результате, который получили на своих данных. Иначе говоря, какова вероятность того, что наш результат — это просто случайность, рандомное выпадение значений кубика, а не то, как на самом деле устроен мир.
Ученые любят для всего придумать измерение, и вот для статистической значимости они его тоже придумали. Чтобы вы были окончательно вооружены терминологией и могли козырять на вечеринках глубоким пониманием статистики (ну вдруг вы тоже ходите на вечеринки зануд), нам с вами осталось взять последний бастион — понятие p-value. P-value — злое божество всех, кто работает с данными, ученые молятся ему, чтоб оно было поменьше. Что это число значит, как его получают и чем оно полезно, мы разберем в отдельном посте.
Как только у нас наберется достойная выборка — не пять, а скажем, тысяча случайных женщин — популяционное среднее по их зарплатам мы будем знать уже довольно надежно. Мы увидим это в дисперсии: разброс данных будет всё меньше, как и кубики, массив зарплат россиян будет всё сильнее тяготеть к истинному популяционному среднему.
Опросив достаточно людей, мы обнаружим примерно то же, что и Росстат: средняя зарплата мужчин по России составляет около 45, а у женщин — около 32 тысяч рублей. Заметьте, что хотя у вас, скорее всего, много знакомых — и мужчин, и женщин — с зарплатой более 100 тысяч, да и сами вы наверняка относитесь к той же категории дохода, — более того, где-то в Москве и Петербурге сидят люди с зарплатами в миллионы рублей — тем не менее, все эти случаи "растворяются" среди десятков миллионов соотечественников с гораздо более низкими зарплатами. А именно эти соотечественники и "держат" настоящее популяционное среднее по стране.
Сила Ановы
Именно дисперсия не дала маленькой выборке обмануть нас. Увидев разброс данных в зарплатах женщин, мы поняли, что нам надо больше наблюдений, — ну а пока их нет, разницу, конечно, можно посчитать, но её нельзя считать достоверной.
По счастью, и в реальной жизни статистические инструменты тоже умеют "ловить" вот такие неточные и ненадежные оценки. Например, есть такая простая и популярная в науке штука как дисперсионный анализ, по-английски — analysis of variance, или ANOVA. Например, мы можем взять нашу выборку из пяти мужчин и пяти женщин и провести на ней этот формальный статистический тест. И вот чудеса: хотя средняя зарплата женщин в этой выборке выше на целую тысячу рублей, Анова лишь пожмет плечами и скажет нам, что разница незначимая. Под этим она будет иметь в виду следующее: "знаете, ребят, разница конечно есть, но разброс в данных такой большой, и по сравнению с ним эта разница такая маленькая, что я чёт не уверена, что она реальная. Короче, извините, ничего пока вам сказать не могу".
Кстати, дело тут не в том, что это всего одна тысяча рублей. Разница могла бы быть и пятьдесят тысяч, но всё зависит от разброса остальных данных. Например, если в нашу выборку попадут жены олигархов, и значения доходов начнут колебаться от прожиточного минимума до нескольких миллионов, то даже такая существенная разница в доходах тоже может получиться статистически незначимой. В общем, разброс имеет значение. По сути мы сравниваем разницу между двумя средними с общим разбросом значений — и на основании этого сравнения делаем вывод о том, значима наша разница или нет.
И не только Анова
Разница между двумя группами — лишь один пример того, для чего можно (и нужно) оценивать статистическую значимость. В социальных науках любые взаимосвязи — от корреляций до оценки параметров сложных статистических моделей — проверяются на значимость. Хотя это звучит сложновато, но на самом деле значимость показывает довольно простую вещь: насколько мы можем быть уверены в результате, который получили на своих данных. Иначе говоря, какова вероятность того, что наш результат — это просто случайность, рандомное выпадение значений кубика, а не то, как на самом деле устроен мир.
Ученые любят для всего придумать измерение, и вот для статистической значимости они его тоже придумали. Чтобы вы были окончательно вооружены терминологией и могли козырять на вечеринках глубоким пониманием статистики (ну вдруг вы тоже ходите на вечеринки зануд), нам с вами осталось взять последний бастион — понятие p-value. P-value — злое божество всех, кто работает с данными, ученые молятся ему, чтоб оно было поменьше. Что это число значит, как его получают и чем оно полезно, мы разберем в отдельном посте.
На волю! Возвращаемся от статистики к истощению волевого ресурса
К чему были все эти разговоры за статистику, вы, возможно, догадались — мы пытались понять, каким образом результаты, полученные одними учеными, могут не подтверждаться другими. Как вы помните, известное открытие Баумайстера и коллег о том, что самоконтроль понижает уровень глюкозы в крови, позже многократно не подтвердилось (Vadillo et al., 2016; Lange & Eggert, 2014, etc.). И теперь вы наконец сможете понять, почему.
Многие известные и волнующие эксперименты в психологии (и других социальных науках) до недавнего времени проводились на очень маленьких выборках. Ученых можно понять: онлайн-доступа к респондентам тогда еще не было, собирать людей в лаборатории долго и дорого, поэтому академики старались обходиться малыми ресурсами, чтобы успевать хоть что-то делать в жизни. Например, в эксперименте с печеньками и редисками поучаствовало 67 человек, — и это было бы даже не так мало, если бы не тот факт, что их поделили на три группы: две экспериментальные и одну контрольную; таким образом на каждое условие эксперимента пришлось всего по 20 с небольшим человек. К тому же при анализе их потом делили на еще более мелкие подгруппы по диете и настроению. В других экспериментах того же научного коллектива, в том числе и знаменитых "глюкозных", участвовало то по 39, то по 25, а то и по 16 человек. Немного понимая, как работает статистика, и (надеемся) сами покидав дома кубик, вы теперь знаете, что когда наблюдений у вас мало, любой полученный результат может оказаться случайным. Это не значит, что он будет обязательно ложным; но это значит, что доверять ему без перепроверки не стоит.
Музыка нас связала
В 2011 году группа ученых из университетов Пенсильвании и Беркли опубликовали очень смешные и одновременно грустные результаты. Они показали, как собрав 30 испытуемых и "правильно" обработав данные, можно доказать вообще что угодно (Simmons et al., 2011). В их эксперименте испытуемые слушали одну из двух песен — либо битловскую When I'm sixty-four, либо детскую Hot potato. После прослушивания люди указывали, насколько молодыми себя чувствуют. Выяснилось, что детские песни заставляют людей чувствовать себя старее, а взрослые моложе (полная чушь по словам самих ученых). Но чтобы всё было ещё убедительнее, ученые пошли дальше: они измерили, насколько песня влияет на реальный возраст — и представляете, выяснили, что влияет! После прослушивания взрослой песни испытуемые оказывались значительно моложе, чем после детской.
После презентации этих намеренно идиотских результатов ученые объяснили, как именно им удалось их получить. Данные они собрали реальные, ничего не подделывали и не подтасовывали, а просто, что называется, умели их готовить. Кроме некоторых нюансов статистической обработки, которые мы пока разбирать не будем, чтобы не усложнять, всё в общем-то снова сводилось к маленькой выборке: из тридцати людей всегда можно обоснованно выкинуть десять, — ну а на оставшихся двадцати погонять разные анализы и что-нибудь да получится.
Вот почему современные требования к статистической мощности сильно изменились: сегодня на каждом "пересечении" двух условий (например, те люди из группы редисок, кто был на диете) должно быть не меньше 50 человек (Simmons et al., Life after P-Hacking, 2013). Сегодня, чтобы опубликовать статью про истощение эго, Баумайстеру понадобилось бы около 300 человек, а также пререгистрация гипотезы и анализических процедур до проведения исследования. Тогда результатам можно было бы доверять и их бы приняли в хороший рецензируемый журнал.
К чему были все эти разговоры за статистику, вы, возможно, догадались — мы пытались понять, каким образом результаты, полученные одними учеными, могут не подтверждаться другими. Как вы помните, известное открытие Баумайстера и коллег о том, что самоконтроль понижает уровень глюкозы в крови, позже многократно не подтвердилось (Vadillo et al., 2016; Lange & Eggert, 2014, etc.). И теперь вы наконец сможете понять, почему.
Многие известные и волнующие эксперименты в психологии (и других социальных науках) до недавнего времени проводились на очень маленьких выборках. Ученых можно понять: онлайн-доступа к респондентам тогда еще не было, собирать людей в лаборатории долго и дорого, поэтому академики старались обходиться малыми ресурсами, чтобы успевать хоть что-то делать в жизни. Например, в эксперименте с печеньками и редисками поучаствовало 67 человек, — и это было бы даже не так мало, если бы не тот факт, что их поделили на три группы: две экспериментальные и одну контрольную; таким образом на каждое условие эксперимента пришлось всего по 20 с небольшим человек. К тому же при анализе их потом делили на еще более мелкие подгруппы по диете и настроению. В других экспериментах того же научного коллектива, в том числе и знаменитых "глюкозных", участвовало то по 39, то по 25, а то и по 16 человек. Немного понимая, как работает статистика, и (надеемся) сами покидав дома кубик, вы теперь знаете, что когда наблюдений у вас мало, любой полученный результат может оказаться случайным. Это не значит, что он будет обязательно ложным; но это значит, что доверять ему без перепроверки не стоит.
Музыка нас связала
В 2011 году группа ученых из университетов Пенсильвании и Беркли опубликовали очень смешные и одновременно грустные результаты. Они показали, как собрав 30 испытуемых и "правильно" обработав данные, можно доказать вообще что угодно (Simmons et al., 2011). В их эксперименте испытуемые слушали одну из двух песен — либо битловскую When I'm sixty-four, либо детскую Hot potato. После прослушивания люди указывали, насколько молодыми себя чувствуют. Выяснилось, что детские песни заставляют людей чувствовать себя старее, а взрослые моложе (полная чушь по словам самих ученых). Но чтобы всё было ещё убедительнее, ученые пошли дальше: они измерили, насколько песня влияет на реальный возраст — и представляете, выяснили, что влияет! После прослушивания взрослой песни испытуемые оказывались значительно моложе, чем после детской.
После презентации этих намеренно идиотских результатов ученые объяснили, как именно им удалось их получить. Данные они собрали реальные, ничего не подделывали и не подтасовывали, а просто, что называется, умели их готовить. Кроме некоторых нюансов статистической обработки, которые мы пока разбирать не будем, чтобы не усложнять, всё в общем-то снова сводилось к маленькой выборке: из тридцати людей всегда можно обоснованно выкинуть десять, — ну а на оставшихся двадцати погонять разные анализы и что-нибудь да получится.
Вот почему современные требования к статистической мощности сильно изменились: сегодня на каждом "пересечении" двух условий (например, те люди из группы редисок, кто был на диете) должно быть не меньше 50 человек (Simmons et al., Life after P-Hacking, 2013). Сегодня, чтобы опубликовать статью про истощение эго, Баумайстеру понадобилось бы около 300 человек, а также пререгистрация гипотезы и анализических процедур до проведения исследования. Тогда результатам можно было бы доверять и их бы приняли в хороший рецензируемый журнал.
Так исчерпаем самоконтроль или нет?
К сожалению, с точностью мы вам об этом ничего сказать не можем: дебаты об "истощении эго" не утихают по сей день (Friese et al., 2019). Хотя множество репликаций его не подтвердили, но во-первых, какие-то всё-таки подтвердили, во-вторых, как мы только что упомянули, случайный результат не означает ложный: неудавшиеся репликации тоже могли быть случайными. Наконец, играет роль человеческий фактор: с такой популярной и влиятельной идеей сложно расстаться. Говорят, даже бывший президент США Барак Обама признавался, что исследования истощения эго повлияли на его поведение (Lewis, 2012). К тому же согласитесь, в этой идее что-то да есть: когда мы уставшие или голодные, с самоконтролем у нас явно хуже, чем когда мы сыты и полны сил.
Колебания в уровне самоконтроля на самом деле не вызывают у ученых вопросов: действительно, мы немного по-другому ведут себя, когда у нас нет сил (Muraven et al., 2005; Berg, 2014; Daly et al., 2014; Shoendube et al., 2017, etc.). Вопрос остаётся в том, что стоит за этими колебаниями, какой у них механизм и как самоконтроль вообще работает. Есть ли физический ресурс, который исчерпывается, или этот ресурс — психологический? Кончается ли у нас запас энергии — или мы просто заранее его экономим, избегая скучных заданий, которые ничего полезного нам не приносят? После 15-летнего ажиотажа вокруг истощения эго на все эти вопросы ученым снова только предстоит ответить.
Что думаете об "истощении эго" и самоконтроле вы? Делитесь мыслями в нашем чате. Ну а мы переходим к прикладным (но научно подтвержденным) советам по повышению самоконтроля, а также узнаем, какие ещё известные психологические эксперименты не прошли проверку "репликационным кризисом".
К сожалению, с точностью мы вам об этом ничего сказать не можем: дебаты об "истощении эго" не утихают по сей день (Friese et al., 2019). Хотя множество репликаций его не подтвердили, но во-первых, какие-то всё-таки подтвердили, во-вторых, как мы только что упомянули, случайный результат не означает ложный: неудавшиеся репликации тоже могли быть случайными. Наконец, играет роль человеческий фактор: с такой популярной и влиятельной идеей сложно расстаться. Говорят, даже бывший президент США Барак Обама признавался, что исследования истощения эго повлияли на его поведение (Lewis, 2012). К тому же согласитесь, в этой идее что-то да есть: когда мы уставшие или голодные, с самоконтролем у нас явно хуже, чем когда мы сыты и полны сил.
Колебания в уровне самоконтроля на самом деле не вызывают у ученых вопросов: действительно, мы немного по-другому ведут себя, когда у нас нет сил (Muraven et al., 2005; Berg, 2014; Daly et al., 2014; Shoendube et al., 2017, etc.). Вопрос остаётся в том, что стоит за этими колебаниями, какой у них механизм и как самоконтроль вообще работает. Есть ли физический ресурс, который исчерпывается, или этот ресурс — психологический? Кончается ли у нас запас энергии — или мы просто заранее его экономим, избегая скучных заданий, которые ничего полезного нам не приносят? После 15-летнего ажиотажа вокруг истощения эго на все эти вопросы ученым снова только предстоит ответить.
Что думаете об "истощении эго" и самоконтроле вы? Делитесь мыслями в нашем чате. Ну а мы переходим к прикладным (но научно подтвержденным) советам по повышению самоконтроля, а также узнаем, какие ещё известные психологические эксперименты не прошли проверку "репликационным кризисом".
Повышение самоконтроля: можно ли (и нужно ли)?
#самоконтроль #развитие #личность #21век
Для жизни самоконтроль и саморегуляция очень полезны. Как мы уже писали ранее, люди обладают разным уровнем способности к регулированию своего поведения и подавлению нежелательных импульсов, и эта способность связана с целым рядом важных жизненных показателей. Среди них есть как очевидные — например, доход, социальный класс и карьерные достижения (Cheng & Furnham, 2012), — так и менее ожидаемые, — например, здоровье и долголетие (Christensen et al., 2002).
Сами того не подозревая, вы уже довольно много читали о самоконтроле в этом канале, когда мы рассказывали о пятифакторной модели личности, а именно о такой черте как добросовестность. В исследованиях она значимо коррелирует со способностью к самоконтролю, и в каком-то смысле можно даже сказать, что добросовестность — это и есть самоконтроль, а точнее, повышенная способность к контролю моментных импульсов ради отдаленной цели (Roberts et al., 2007).
Nature & Nurture
Но раз это черта личности, скажете вы, то разве можно её "прокачать"? Разве личность — не врожденный набор свойств, который нельзя изменить? Это будет правильный и закономерный вопрос, и как и к большинству вопросов в психологии, к нему будут аргументы за и против. Ну например, генетика человека на внушительный процент предсказывает всю большую пятерку личностных черт, в том числе и добросовестность (Bouchard, 2004) — значит, вроде как это что-то врожденное. С другой стороны, есть данные о том, что способность к самоконтролю в среднем растет в течение жизни (Helson & Kwan, 2000; Helson & Wink, 1992; Dudek & Hall, 1991), а еще сильно зависит от того, как человек провел своё детство.
Детство, особенно раннее, и его влияние на дальнейшую жизнь сильно волнует психологов, и вовсе не только фрейдистов. Особую популярность в последние десятилетия завоевала группа факторов под общим названием childhood adversity: неблагоприятные условия в детстве, — например, непредсказуемость происходящего или нездоровые отношения в семье. Во-первых, считается, что эта группа факторов влияет на поведенческие проявления самоконтроля человека — например, сокращает горизонт планирования, то есть заставляет взять условную зефирку сейчас, а не ждать двух потом (Del Giudice et al., 2015). Более того, травматичное детство воздействует на функционирование мозга, а именно угнетает рост префронтальной коры — зоны, напрямую задействованной в регулировании целенаправленного поведения и контроле импульсов (Figueredo et al., 2006; Figner et al., 2010).
#самоконтроль #развитие #личность #21век
Для жизни самоконтроль и саморегуляция очень полезны. Как мы уже писали ранее, люди обладают разным уровнем способности к регулированию своего поведения и подавлению нежелательных импульсов, и эта способность связана с целым рядом важных жизненных показателей. Среди них есть как очевидные — например, доход, социальный класс и карьерные достижения (Cheng & Furnham, 2012), — так и менее ожидаемые, — например, здоровье и долголетие (Christensen et al., 2002).
Сами того не подозревая, вы уже довольно много читали о самоконтроле в этом канале, когда мы рассказывали о пятифакторной модели личности, а именно о такой черте как добросовестность. В исследованиях она значимо коррелирует со способностью к самоконтролю, и в каком-то смысле можно даже сказать, что добросовестность — это и есть самоконтроль, а точнее, повышенная способность к контролю моментных импульсов ради отдаленной цели (Roberts et al., 2007).
Nature & Nurture
Но раз это черта личности, скажете вы, то разве можно её "прокачать"? Разве личность — не врожденный набор свойств, который нельзя изменить? Это будет правильный и закономерный вопрос, и как и к большинству вопросов в психологии, к нему будут аргументы за и против. Ну например, генетика человека на внушительный процент предсказывает всю большую пятерку личностных черт, в том числе и добросовестность (Bouchard, 2004) — значит, вроде как это что-то врожденное. С другой стороны, есть данные о том, что способность к самоконтролю в среднем растет в течение жизни (Helson & Kwan, 2000; Helson & Wink, 1992; Dudek & Hall, 1991), а еще сильно зависит от того, как человек провел своё детство.
Детство, особенно раннее, и его влияние на дальнейшую жизнь сильно волнует психологов, и вовсе не только фрейдистов. Особую популярность в последние десятилетия завоевала группа факторов под общим названием childhood adversity: неблагоприятные условия в детстве, — например, непредсказуемость происходящего или нездоровые отношения в семье. Во-первых, считается, что эта группа факторов влияет на поведенческие проявления самоконтроля человека — например, сокращает горизонт планирования, то есть заставляет взять условную зефирку сейчас, а не ждать двух потом (Del Giudice et al., 2015). Более того, травматичное детство воздействует на функционирование мозга, а именно угнетает рост префронтальной коры — зоны, напрямую задействованной в регулировании целенаправленного поведения и контроле импульсов (Figueredo et al., 2006; Figner et al., 2010).
Разделяй и властвуй
И геном, и раннее детство, к сожалению, неподвластны нашему влиянию. Но есть и хорошие новости: исследования последних 20 лет говорят о том, что самоконтроль можно тренировать и улучшать в течение взрослой жизни (Hoffman et al., 2012). Например, если говорить о контроле нежелательных импульсов, есть любопытные данные о том, что на него влияет то, как организована наша непосредственная среда. Например, в экспериментах люди, которые стремятся не есть сладкого, с большей вероятностью возьмут-таки запретную шоколадку, если она лежит на одном блюде с морковками. А вот если разложить их на два разных блюда, то воздержаться становится легче (Myrseth & Fishbach, 2009).
Ученые объясняют это тем, что для подавления нежелательного импульса хорошо бы для начала помочь себе понять, что он нежелательный, — то есть сделать конфликт желательного и нежелательного очевидным. Когда "хорошая" и "плохая" еда разделены в пространстве — например, по разным ящикам, — мы знаем, что эту можно, а эту только осторожно (кстати, осознанно или неосознанно мы это "знаем" — отдельный вопрос, готового ответа на него нет). Как следствие, нам легче регулировать свое поведение и избегать соблазна.
Кстати, тот же эффект (теми же самыми учеными) был установлен для соблюдения расписания, полезных привычек и ежедневных ритуалов. Выяснилось, что когда в недельном календаре дни визуально отделены друг от друга линиями, люди чётче придерживаются заданного расписания, чем когда все дни "сливаются" воедино. Видимо, по тому же принципу люди часто говорят, что им помогает "зонирование" пространства и времени — например, в карантин многие отмечали, что сосредоточиться на работе помогает переход из одного помещения в другое (дай бог если есть такая возможность), а также разделение внутри одного и того же помещения времени для работы и времени для отдыха. Впрочем, эти советы пока не подтверждены исследованиями, — что не значит, что они неверны, просто пока стоит относиться к ним как к спекуляциям.
Будь умницей
Наконец, ученые считают, что executive functioning — целенаправленная саморегуляция — функционирует не сама по себе, а связана с другими когнитивными функциями: например, с кратковременной памятью и переключением между задачами (Hoffman et al., 2012). Так, в исследованиях отдельного вида саморегуляции — эмоциональной — было показано, что чем объёмнее у людей кратковременная память, тем лучше у них получается делать объективные, неоценочные суждения — то есть по сути регулировать собственные импульсы в ответ на что-то эмоционально задевающее (Schmeichel et al., 2008; Schmeichel & Tang, 2015).
Связь между разными видами саморегуляции видно даже на функциональных томограммах мозга: одни и те же зоны задействованы и в подавлении моторных (т.е. двигательных) импульсов, и в задачках на эмоциональное саморегулирование (Tabibnia et al., 2011).
Поэтому для прокачки навыков самоконтроля и саморегуляции ученые рекомендуют в том числе тренировать общие когнитивные функции, а именно внимание, память, переключение между задачами и гибкость мышления (то, что называется mental agility). Правда, тут надо оговориться, что исследования саморегуляции и самоконтроля пока находятся на ранней стадии — как видите, все они сделаны в последние двадцать лет, и мы даже до сих пор не знаем, на каком "топливе" работает самоконтроль. К тому же многие из перечисленных здесь исследований — корреляционные, а это значит, что мы можем знать о связи между явлениями, но не знаем, что из них причина, а что следствие. Поэтому совет тренировать мозги в целом хорош лишь потому, что он помогает в других сферах жизни, — ну и здесь вроде как тоже не мешает.
И геном, и раннее детство, к сожалению, неподвластны нашему влиянию. Но есть и хорошие новости: исследования последних 20 лет говорят о том, что самоконтроль можно тренировать и улучшать в течение взрослой жизни (Hoffman et al., 2012). Например, если говорить о контроле нежелательных импульсов, есть любопытные данные о том, что на него влияет то, как организована наша непосредственная среда. Например, в экспериментах люди, которые стремятся не есть сладкого, с большей вероятностью возьмут-таки запретную шоколадку, если она лежит на одном блюде с морковками. А вот если разложить их на два разных блюда, то воздержаться становится легче (Myrseth & Fishbach, 2009).
Ученые объясняют это тем, что для подавления нежелательного импульса хорошо бы для начала помочь себе понять, что он нежелательный, — то есть сделать конфликт желательного и нежелательного очевидным. Когда "хорошая" и "плохая" еда разделены в пространстве — например, по разным ящикам, — мы знаем, что эту можно, а эту только осторожно (кстати, осознанно или неосознанно мы это "знаем" — отдельный вопрос, готового ответа на него нет). Как следствие, нам легче регулировать свое поведение и избегать соблазна.
Кстати, тот же эффект (теми же самыми учеными) был установлен для соблюдения расписания, полезных привычек и ежедневных ритуалов. Выяснилось, что когда в недельном календаре дни визуально отделены друг от друга линиями, люди чётче придерживаются заданного расписания, чем когда все дни "сливаются" воедино. Видимо, по тому же принципу люди часто говорят, что им помогает "зонирование" пространства и времени — например, в карантин многие отмечали, что сосредоточиться на работе помогает переход из одного помещения в другое (дай бог если есть такая возможность), а также разделение внутри одного и того же помещения времени для работы и времени для отдыха. Впрочем, эти советы пока не подтверждены исследованиями, — что не значит, что они неверны, просто пока стоит относиться к ним как к спекуляциям.
Будь умницей
Наконец, ученые считают, что executive functioning — целенаправленная саморегуляция — функционирует не сама по себе, а связана с другими когнитивными функциями: например, с кратковременной памятью и переключением между задачами (Hoffman et al., 2012). Так, в исследованиях отдельного вида саморегуляции — эмоциональной — было показано, что чем объёмнее у людей кратковременная память, тем лучше у них получается делать объективные, неоценочные суждения — то есть по сути регулировать собственные импульсы в ответ на что-то эмоционально задевающее (Schmeichel et al., 2008; Schmeichel & Tang, 2015).
Связь между разными видами саморегуляции видно даже на функциональных томограммах мозга: одни и те же зоны задействованы и в подавлении моторных (т.е. двигательных) импульсов, и в задачках на эмоциональное саморегулирование (Tabibnia et al., 2011).
Поэтому для прокачки навыков самоконтроля и саморегуляции ученые рекомендуют в том числе тренировать общие когнитивные функции, а именно внимание, память, переключение между задачами и гибкость мышления (то, что называется mental agility). Правда, тут надо оговориться, что исследования саморегуляции и самоконтроля пока находятся на ранней стадии — как видите, все они сделаны в последние двадцать лет, и мы даже до сих пор не знаем, на каком "топливе" работает самоконтроль. К тому же многие из перечисленных здесь исследований — корреляционные, а это значит, что мы можем знать о связи между явлениями, но не знаем, что из них причина, а что следствие. Поэтому совет тренировать мозги в целом хорош лишь потому, что он помогает в других сферах жизни, — ну и здесь вроде как тоже не мешает.
О подавлении
Ну и наконец, просим не делать далеко идущих выводов из термина "подавление импульсов" — это термин технический, физиологический, он вовсе не означает, что ключ к успеху в жизни — постоянно себя подавлять, всё себе запрещать и не давать себе ни минутки свободы. Самоконтроль не обязательно должен быть трудным и мучительным — скорее наоборот, эффективнее всего саморегуляция работает, когда не вызывает усилий (Bargh & Chartrand, 1999).
Совсем недавно мы с вами читали о том, насколько ограничен ресурс осознанного контроля и как быстро он заканчивается. Это значит, что долгосрочно и устойчиво полагаться на осознанный самоконтроль — например, считать, что "надо просто всегда быть внимательным и сфокусированным" — неустойчивая стратегия, это ресурсоёмко, непрактично, да и просто невозможно: большая часть того, что с нами происходит, происходит автоматически, такими уж нас сформировала и отобрала матушка эволюция. Устойчиво полагаться можно лишь на автоматическую саморегуляцию. Вот почему исследователи предлагают не заниматься подавлением и насилием над собой, а работать над формированием правильных привычек, — то есть повторяемых, автоматических ответов на внешние стимулы (Lally & Gardner, 2013). О привычках написано немало статей и книг, и о них будет отдельный рассказ.
Прокачивайте самоконтроль, берегите себя, формируйте полезные привычки и делитесь своими бесценными мыслями в нашем чатике.
Ну и наконец, просим не делать далеко идущих выводов из термина "подавление импульсов" — это термин технический, физиологический, он вовсе не означает, что ключ к успеху в жизни — постоянно себя подавлять, всё себе запрещать и не давать себе ни минутки свободы. Самоконтроль не обязательно должен быть трудным и мучительным — скорее наоборот, эффективнее всего саморегуляция работает, когда не вызывает усилий (Bargh & Chartrand, 1999).
Совсем недавно мы с вами читали о том, насколько ограничен ресурс осознанного контроля и как быстро он заканчивается. Это значит, что долгосрочно и устойчиво полагаться на осознанный самоконтроль — например, считать, что "надо просто всегда быть внимательным и сфокусированным" — неустойчивая стратегия, это ресурсоёмко, непрактично, да и просто невозможно: большая часть того, что с нами происходит, происходит автоматически, такими уж нас сформировала и отобрала матушка эволюция. Устойчиво полагаться можно лишь на автоматическую саморегуляцию. Вот почему исследователи предлагают не заниматься подавлением и насилием над собой, а работать над формированием правильных привычек, — то есть повторяемых, автоматических ответов на внешние стимулы (Lally & Gardner, 2013). О привычках написано немало статей и книг, и о них будет отдельный рассказ.
Прокачивайте самоконтроль, берегите себя, формируйте полезные привычки и делитесь своими бесценными мыслями в нашем чатике.
Статистическая мощность и значимость: расставляем точки над Ё
#статистика #методы
Мы заметили, что стоит нам написать пост о каком-то известном эксперименте, как нам в чат тут же пишут, что его «опровергли» или он «не подтвердился». Действительно, многие закономерности, обнаруженные в одних исследованиях, не обнаруживаются другими. Значит ли это, что ученные — просто жулики, а результаты их исследований можно выбросить на помойку? Чтобы разобраться, почему так случается, мы уже начали разговор о статистической мощности исследований и статистической значимости результатов.
Сначала мы бросали кубики, чтобы проверить, что чаще всего на двух кубиках в сумме выпадает семерка. Мы выяснили, что эту закономерность несложно обнаружить, если бросить кубики раз 50. А вот если бросить их всего раз 5, то есть шанс обнаружить, что чаще выпадает какое-то другое число, и сделать неверный вывод. Таким образом, мы выяснили, что размер имеет значение. Размер выборки в исследовании, конечно.
Во втором примере мы пытались выяснить, различаются ли значимо зарплаты у мужчин и женщин. И в социальной, и в экспериментальной психологии значимость различий между группами — это один из самых частых вопросов, на который пытаются найти ответ исследователи. И тут мы выяснили, что важна дисперсия. Дисперсия — это разброс значений в каждой группе и в выборке в целом, их отличие от среднего (по-английски variance, что намного понятнее). Если разброс значений большой — например, кто-то и среди мужчин, и среди женщин получает по 25 тысяч, а кто-то 250 — различие между группами скорее всего окажется незначимым. А вот если в каждой группе значения близки друг другу (т.е. дисперсия данных внутри группы небольшая), а значения между группами сильно различаются — например, все женщины в нашей выборке получают около 100 тысяч, а все мужчины около 50-ти — то такое различие будет статистически значимо.
А теперь внимание. Чем меньше разброс значений в каждой группе, тем меньше нам нужно данных, чтобы обнаружить значимое различие между ними. Взяли пять женщин с зарплатой в 100 тысяч, нашли пять мужчин с зарплатой в 50 — и значимая взаимосвязь у нас в кармане! Но выбрали случайно тысячу женщин и также случайно тысячу мужчин — и уже не факт, что значимое различие мы найдем. Что же это означает для научных исследований? Ведь должны же мы разобраться, можно им доверять или нет!
Отвечай «да» или «нет»: гипотеза в научных исследованиях
Тут пришло время признаться, что научные исследования обычно немного сложнее наших примеров. В примере мы задумались о разнице в зарплатах и сразу же пошли опрашивать знакомых и искать статистику по средним зарплатам в интернете, т.е. собирать данные. Но даже если мы их соберем и без каких-либо ошибок проанализируем с помощью самого крутого статистического пакета — такое исследование ни один приличный журнал не опубликует. Почему?
Во-первых, научное исследование должно учитывать установленные ранее взаимосвязи. Первый раздел любой научной статьи — это обзор и анализ предыдущих исследований на интересующую тему. Поэтому, заинтересовавшись какой-то темой, первым делом мы должныпойти в библиотеку открыть Google Scholar, Scopus или другой ресурс и поискать, а что же по этому вопросу уже известно. Переварив хорошенько результаты предыдущих исследований, мы должны сформулировать гипотезу. Гипотеза – это утверждение, которое однозначно либо верно, либо ложно. «Планеты вращаются вокруг Солнца», «Земля является плоским диском», «Зарплаты женщин выше зарплат мужчин», «Детские травмы влияют на подсознание» - это все примеры гипотез.
Но недостаточно сформулировать гипотезу. Не все гипотезы – как и йогурты – одинаково полезны. Для того, чтобы стать основой научного исследования, гипотеза должна быть фальсифицируема, т.е. опровержима. Другими словами, гипотеза должна быть сформулирована таким образом, чтобы этот самый вывод – "верно" или "не верно" - можно было сделать на основе анализа эмпирических данных. Вернемся к четырём гипотезам - какие из них фальсифицируемы (могут быть проверены на эмпирических данных), а какая - нет?
#статистика #методы
Мы заметили, что стоит нам написать пост о каком-то известном эксперименте, как нам в чат тут же пишут, что его «опровергли» или он «не подтвердился». Действительно, многие закономерности, обнаруженные в одних исследованиях, не обнаруживаются другими. Значит ли это, что ученные — просто жулики, а результаты их исследований можно выбросить на помойку? Чтобы разобраться, почему так случается, мы уже начали разговор о статистической мощности исследований и статистической значимости результатов.
Сначала мы бросали кубики, чтобы проверить, что чаще всего на двух кубиках в сумме выпадает семерка. Мы выяснили, что эту закономерность несложно обнаружить, если бросить кубики раз 50. А вот если бросить их всего раз 5, то есть шанс обнаружить, что чаще выпадает какое-то другое число, и сделать неверный вывод. Таким образом, мы выяснили, что размер имеет значение. Размер выборки в исследовании, конечно.
Во втором примере мы пытались выяснить, различаются ли значимо зарплаты у мужчин и женщин. И в социальной, и в экспериментальной психологии значимость различий между группами — это один из самых частых вопросов, на который пытаются найти ответ исследователи. И тут мы выяснили, что важна дисперсия. Дисперсия — это разброс значений в каждой группе и в выборке в целом, их отличие от среднего (по-английски variance, что намного понятнее). Если разброс значений большой — например, кто-то и среди мужчин, и среди женщин получает по 25 тысяч, а кто-то 250 — различие между группами скорее всего окажется незначимым. А вот если в каждой группе значения близки друг другу (т.е. дисперсия данных внутри группы небольшая), а значения между группами сильно различаются — например, все женщины в нашей выборке получают около 100 тысяч, а все мужчины около 50-ти — то такое различие будет статистически значимо.
А теперь внимание. Чем меньше разброс значений в каждой группе, тем меньше нам нужно данных, чтобы обнаружить значимое различие между ними. Взяли пять женщин с зарплатой в 100 тысяч, нашли пять мужчин с зарплатой в 50 — и значимая взаимосвязь у нас в кармане! Но выбрали случайно тысячу женщин и также случайно тысячу мужчин — и уже не факт, что значимое различие мы найдем. Что же это означает для научных исследований? Ведь должны же мы разобраться, можно им доверять или нет!
Отвечай «да» или «нет»: гипотеза в научных исследованиях
Тут пришло время признаться, что научные исследования обычно немного сложнее наших примеров. В примере мы задумались о разнице в зарплатах и сразу же пошли опрашивать знакомых и искать статистику по средним зарплатам в интернете, т.е. собирать данные. Но даже если мы их соберем и без каких-либо ошибок проанализируем с помощью самого крутого статистического пакета — такое исследование ни один приличный журнал не опубликует. Почему?
Во-первых, научное исследование должно учитывать установленные ранее взаимосвязи. Первый раздел любой научной статьи — это обзор и анализ предыдущих исследований на интересующую тему. Поэтому, заинтересовавшись какой-то темой, первым делом мы должны
Но недостаточно сформулировать гипотезу. Не все гипотезы – как и йогурты – одинаково полезны. Для того, чтобы стать основой научного исследования, гипотеза должна быть фальсифицируема, т.е. опровержима. Другими словами, гипотеза должна быть сформулирована таким образом, чтобы этот самый вывод – "верно" или "не верно" - можно было сделать на основе анализа эмпирических данных. Вернемся к четырём гипотезам - какие из них фальсифицируемы (могут быть проверены на эмпирических данных), а какая - нет?
Какое из утверждений НЕ является фальсифицируемой гипотезой?
Anonymous Poll
23%
Планеты вращаются вокруг Солнца
7%
Земля является плоским диском
10%
Зарплаты женщин выше зарплат мужчин
59%
Психологические травмы в детском возрасте влияют на подсознание